Текст книги "Повод для разговора "
Автор книги: Дебора Чил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)
Она стукнула рукой по столу и выругалась:
– Чертов сукин сын! Черт! Черт подери! Черт подери!
Дверь распахнулась, и Вилли заглянул в комнату:
– Следи за своей речью! – сказал он.
Насвистывая, он прошел мимо площадки для чистки лошадей перед выходом из конюшни.
– Эй, Хэнк, – весело махнул он тренеру. – Теперь она может принять тебя.
Следующие несколько минут оказались даже более неприятными, чем Грейс предполагала. Едва она успела пробормотать объяснения, как Хэнк взорвался потоком ругательств, более длинных и громких, чем ее собственные.
– Ладно, черт возьми, тогда я ухожу! Мне не нужно это дерьмо! – крикнул он, вылетая из ее кабинета и устремляясь к выходу.
– Хэнк, подожди, – завопила Грейс. Уже опаздывая на собрание благотворительного общества, она побежала за ним, надеясь заключить хоть временное перемирие.
– Хоть бы этот сукин сын погиб в автомобильной катастрофе! – прорычал он, когда Грейс догнала его.
– Я понимаю, Хэнк, – согласилась она, даже не пытаясь скрыть свое смущение. – Возьми себя в руки. Ты только послушай...
– Нет! – Он показал ей фигу. – Ты послушай! Я не собираюсь сидеть и ждать, в то время как этот сукин сын разрушает мою карьеру! Это шанс для Выкупа! Именно этот год! Я это знаю, как свои...
– Он может изменить свое мнение, когда лошадь прибудет сюда, – вставила Грейс. – Ты же его знаешь!
Хэнк резанул ладонью воздух, выкрикивая:
– Я только знаю, что протирал задницу с восхода до заката на этого сукина сына, а теперь он так по-свински поступает! Ну так пусть поцелует мой зад!
Отчаявшись погасить его гнев, она взмолилась:
– Хэнк, пожалуйста! Дай мне время! Может быть, я смогу заставить его понять!
– Черта с два, – с горечью произнес он.
Грейс представила, каково ей будет в одиночку заниматься всеми сложными приготовлениями к приближающимся состязаниям на Главный приз, и чуть не расплакалась:
– Ты не можешь так поступить со мной! – завыла она.
Позади них затормозила машина.
– Грейс! – Ее сестра высунула голову в окошко и спросила: – Папа там?
– Нет, – ответила Грейс и тотчас же снова стала умолять тренера:
– Пожалуйста, ради Бога, Хэнк. Дай мне время! Я... что-нибудь придумаю!
Он сердито сверкнул на нее глазами, затем пошел обратно в конюшню, бормоча под нос проклятия. Грейс не винила его: ее обещание звучало для нее самой столь же неубедительно, как, должно быть, и для него. Но она обязательно что-нибудь придумает. Она не собирается терять Хэнка Корригана даже ради такого прекрасного коня, как Имеющий Сердце.
– Грейс, постой секунду! – прокричала Эмма Рэй, тормозя прямо за ее спиной.
– Не могу! – Грейс покачала головой, садясь в свою машину и ища ключи. – У меня собрание благотворительного общества. – Внезапно пораженная ужасной догадкой, она повернулась лицом к сестре. – Ты знала об этом, Эмма Рэй? – спросила она.
– Что? Насчет коня?
Злость и отчаяние Грейс достигли точки кипения.
– Большое спасибо, что предупредила! – крикнула она сестре.
Но Эмму не легко было сразить.
– Эй, проверь свой автоответчик, Грейс! – крикнула она в ответ.
Черт! Красный свет мигал на автоответчике, когда она уходила из дома, но ей было некогда прослушать сообщение. А оно могло бы помочь ей подготовиться к заявлению Вилли. Ее неосведомленность сыграла в его пользу.
Грейс склонила голову на руль и подумала, почему у нее не получается делать так, чтобы проблемы ее жизни не наслаивались одна на другую. И как это удается другим женщинам? Ей хотелось бы затронуть эту тему на собрании благотворительного общества, но, кажется, именно такой вопрос был бы там совершенно неуместен. Если у женщин возникали проблемы, они ни в коем случае не признавались в этом, особенно друг другу.
Улыбнувшись и представив себе дам из общества, объединившихся в группу поддержки, она включила зажигание и стала задним ходом выезжать на дорожку.
– Грейс! Подожди! – продолжала кричать Эмма Рэй.
Грейс решила не останавливаться и понеслась по дорожке. Сейчас у нее не было ни времени, ни желания, чтобы тратить еще хоть секунду на обсуждение безумного решения Вилли и планов того, как она собирается все исправить.
Доехав до главной дороги, она нажала на тормоз и услышала звуковой сигнал прозвучавший достаточно громко, чтобы заставить ее взглянуть в зеркало заднего обзора. Это опять была Эмма Рэй, машущая ей из открытого окна. Передняя дверца машины распахнулась, Каролина выскочила и побежала догонять Грейс.
– О Боже! – второй раз за это утро Грейс забыла свою дочь. Она – ужасная мать. Бедная Каролина! У нее наверняка разовьются всякие комплексы. Ребенок может быть травмирован на всю жизнь!
Грейс потерла пальцами лоб.
– Господи, помоги мне, – пробормотала она и постаралась утешить себя мыслью, что с этого момента день может стать лучше.
ГЛАВА 2
Благотворительное общество обосновалось в привлекательном, элегантно меблированном здании в центре исторического квартала города, где большинство домов было построено в начале девятнадцатого века. Общество было основано в 1893 году, когда десять великодушных дам из нескольких лучших семейств города решили оказывать помощь нуждающимся и больным. В первые годы существования общества его членами могли стать только те, кто проживал в стране на протяжении не менее двух поколений. Хотя руководители общества до сих пор содрогались при мысли о том, что янки вступили в их ряды, в последние годы дамы были вынуждены пересмотреть нормы морали и распространить членство на некоторых относительно новых жителей города.
Тем не менее благотворительное общество до сих пор считалось одной из самых почетных и престижных организаций. Обе бабушки Каролины состояли в нем, а ее мать и тетя Рэй продолжали активную деятельность. Некоторые традиции были слишком важны, чтобы пренебрегать ими. Даже Эмма Рэй, которой, казалось, доставляло удовольствие нарушать правила, принарядилась подобающим образом для ежегодного вечера в саду в честь новых членов и дала клятву, обязывающую ее соблюдать принципы благотворительного общества. Грейс получила приглашение вскоре после того, как ей исполнился двадцать один год. Она с радостью восприняла оказанную ей честь и исправно являлась на собрания, даже если они нарушали ее планы.
Большая, отделанная деревом комната, прежде служившая библиотекой семье, передавшей дом обществу, была до отказа наполнена женщинами от двадцати одного года до восьмидесяти лет. Для многих из них собрания общества являлись средоточием общественной жизни, предлогом выбраться из дома, повидать подруг, посплетничать, продемонстрировать новый наряд. Грейс радовалась, если ей удавалось на несколько минут встретиться с Люси Бейлс, ее лучшей школьной подругой. В перерыве собрания можно было перекусить и выпить прохладительные напитки.
Сегодня, как часто случалось в последнее время, Грейс чувствовала, что ее мысли витают далеко от докладов выступающих. Ей никак не удавалось сосредоточиться на планах Барбаранеллы Колдуэлл по подготовке весенней распродажи, она могла думать лишь о том, как разрешить конфликт между Вилли и Хэнком.
Грейс надеялась, что сегодня Эдди будет ужинать дома и она сможет попросить у него совета. Не так давно она прочла статью в журнале «Космополитен», в которой задавали вопрос: «Вы бы вышли замуж за человека, очень похожего на дорогого старого папочку?». «Вполне близко к этому», – решила она, просмотрев прилагаемый перечень вопросов: оба, и Эдди и Вилли, были красивыми, властными мужчинами, привыкшими настаивать на своем, особенно в отношениях с женщинами. Ну, что же, прекрасно. Если они так похожи, Эдди сможет подсказать ей, как справиться с отцом.
Голос постепенно просочился в ее сознание. Она вновь настроилась на происходящее и услышала, как председатель общества Норма Леггет провозгласила:
– ...И большое спасибо Джесси Гэйнс и ее мужу, Хэппи, за прекрасно выполненную работу. Они заново покрасили детский изолятор и сделали там чудесную роспись на стенах!
Она присоединилась к аплодисментам в адрес Джесси, которая мурлыкала от удовольствия, что их работу так высоко оценили. Затем Норма продолжила:
– А теперь перейдем к вопросу о нашей эпохальной книге по кулинарии. Я знаю, мы все хотим, чтобы она стала лучшей из всех, поэтому попрошу председателя комитета ввести нас в курс дела. Грейс?
Она, конечно же, забыла, что ей предстояло дать отчет о подготовке этой чертовой книги по кулинарии. Ведь именно поэтому она сидела за председательским столом вместе с другими председателями комитетов. Грейс перестала теребить свои жемчужные бусы, встала и постаралась не чувствовать себя глупо, явившись в брюках для верховой езды, когда все остальные пришли на собрание принарядившись.
– Ну, – начала она, пытаясь припомнить, что же ей надо было сказать им. Она мысленно представила календарь и затем вспомнила. – Последний срок представления рецептов 2 декабря, желательно, чтобы они были в отпечатанном виде.
Аудитория дружно застонала: лишь немногие женщины умели печатать. Их последняя книга по кулинарии изобиловала ошибками, потому что машинистка неправильно прочла многие рецепты. После множества нареканий по поводу завтраков и званых ужинов, испорченных пересоленными или слишком сладкими блюдами, а также исполнявшимися пирогами, благотворительное общество было вынуждено опубликовать публичное извинение. Руководство не собиралось повторять ту же самую ошибку.
– Если вы хотите ставить сокращения везде, где в приготовлении овощей используется свиной жир или сало, то следует подумать, как это лучше сделать, – продолжала Грейс. – Меня просила напомнить об этом Нелли Мак-Гихи, потому что ее муж сейчас поправляется после тройного шунтирования. Кроме того, до окончания Гран-При меня будет замещать Люси, так как я буду по горло занята лошадьми. Думаю, это все.
Люси покачала головой:
– Имена, – подсказала она.
Грейс недоумевающе посмотрела на нее:
– Что?
– Имена! – повторила Люси.
– О, да. Ну, комитет считает... – Грейс заколебалась, как лучше представить то, что вызовет массу разногласий. – Мы просмотрели множество книг по кулинарии... и мы всегда подписывались под рецептами нашими фамилиями по мужу. Теперь же предлагается на выбор – подписываться девичьей фамилией или фамилией по мужу. Это все.
Несколько женщин помоложе зааплодировали. Остальные встретили ее заявление хмурыми взглядами, затем воцарилось напряженное молчание.
– Я всегда считала, что следует соблюдать традиции. – Эдна Картер выступила в поддержку сложившейся практики.
Женщины принялись громко обсуждать предложение Грейс, высказывая противоположные точки зрения. Они напомнили Грейс стаю крикливых гусынь.
– Это не так уж и прилично, Эдна.
– Надин Гестер, подруга матери Грейс, бросилась защищать Грейс:
– Это выглядит старомодно. Я не понимаю, почему в книге по кулинарии должно стоять имя Гарри. Он ни разу и пальцем не шевельнул, чтобы приготовить что-либо.
– А как же традиции? – заныла Китти Коулмен, одна из ровесниц Грейс, которая назвала старшую дочь в честь Скарлетт О'Хара.
– Зачем продолжать соблюдать традицию, которая глупа и оскорбительна для нас? У меня есть имя, и я хочу, чтобы оно было в этой проклятой книге по кулинарии, – громко заявила Люси.
Барбаранелла, как обычно, нацепившая на себя слишком много дорогих украшений и чересчур ярко накрашенная, вскочила на ноги, но зашаталась, подтверждая слухи о том, что она по утрам смешивает свой апельсиновый сок с изрядной дозой водки.
– Мне бы хотелось знать, – потребовала она, – если там не будет указано мое полное имя – миссис Франклин Дж. Колдуэлл, III – как, черт подери, кто-либо узнает, что это я? Я имею в виду, кто такая Барбаранелла Колдуэлл?
– Вы хотите... – заворчала Лорен Райнер.
– Заткнись, Лорен, – зашипела Барбаранелла, плюхаясь обратно на стул.
– А что, если нам поставить наши имена в скобках после фамилий по мужу? – предложила Мэри Джейн.
Надин с презрением воскликнула:
– Как послесловие. Да, выглядит действительно по-современному.
Грейс так и подмывало зажать уши руками и крикнуть, чтобы они замолчали. Идея заговорить об этом принадлежала в основном Люси, но чем больше она слышала доводов за и против, тем яснее становилась ее собственная позиция. «Миссис Эдди Бичон» вовсе не отражало, кем была она. У нее имелось собственное имя, отражавшее ее личность, и Грейс гордилась им.
Она подняла руку, прося слова.
– Моим именем будет Грейс Кинг Бичон, – заявила она. – И меня не волнует, как поступят другие!
– Ну, ладно, ладно, – примирительно произнесла Норма, имеющая богатый опыт по восстановлению согласия среди членов общества. – Давайте все успокоимся. Мы не собираемся окончательно решать эту проблему сегодня. Если больше нет вопросов, то собрание объявляется закрытым. – Она одарила дам очаровательной улыбкой и звонко захлопала, как бы отдавая дань их трудам на благо общества.
Однако эту тему нелегко было положить на полку. Дискуссия продолжалась, даже когда дамы начали расходиться.
– Черт, я горжусь, что ношу имя мужа. Я считаю моим самым большим достижением тот факт, что я все еще замужем за этим старым козлом, – заявила Барбаранелла.
Грейс и Люси взглянули друг на друга.
Покачивая головами, они вслед за остальными вышли из комнаты. Небольшая группа женщин стояла в холле, охая и ахая над браслетом с бриллиантами и сапфирами на запястье Эдны.
– Боже! Или ты слишком хороша, или он вел себя поистине плохо, – пошутила Барбаранелла.
Лорен понимающе подмигнула:
– За этим кроется большая вина.
– Он купил его у Калхауна. Хотите, я выясню, сколько он стоит? – предложила Мэри Джейн.
Эдна ухмыльнулась, протягивая руку, чтобы все могли полюбоваться:
– Говорю вам, чем он больше шалит, тем лучше подарок ко дню рождения.
– Ну, если так, то нам тоже можно надеяться на бриллианты, криво усмехнулась Люси, отходя вместе с Грейс от группки женщин.
– Говори за себя, – сказала Грейс. Возможно, у Энди Бейлса и было время, чтобы изменять Люси, но отец Эдди слишком усердно загружал его делами по недвижимости, чтобы у того еще оставалось время на любовную интрижку.
Подвал дома, служивший когда-то местом, где спали рабы, был переделан в комнату для игр. Сегодня из-за конференции учителей Каролина не пошла в школу, и комната была полна детей и мам, зашедших за ними.
– Привет, тетя Рэй! Я не видела, как вы вошли! Как поживаете? – Грейс приветствовала свою тетушку, которая торопливо приближалась к ней, ведя за руку Каролину.
Тетя Рэй, младшая сестра ее бабушки по материнской линии, была подвижной старушкой семидесяти пяти лет, с острым языком. Она ежедневно ездила верхом почти в любую погоду, три раза в неделю раздавала подарки в магазине благотворительного общества и не давала покоя докторам бесконечным перечислением симптомов своих болезней, каждый из которых звучал фантастичнее прежнего.
– О, прекрасно, насколько это возможно, – ответила она, умудряясь жаловаться, что борется с какой-то новой неустановленной болезнью. – Знаешь, звонила твоя мама. Она хочет изменить меню на праздновании Гран-При.
Грейс вдруг поняла, что уехала с фермы, так и не навестив мать. Джорджия, вероятно, хотела поговорить с ней о приеме, который они всегда устраивали у себя в последний вечер состязаний.
– Зачем? Всем и так нравится, – сказала она, ругая себя за забывчивость.
Тетя Рэй пожала плечами:
– Твоя мать хочет креветок. Она говорит, что ей до смерти надоели ветчина и мясо, зажаренное на вертеле. Их подавали в течение тридцати пяти лет, и я не понимаю, почему они ей вдруг надоели. – Резко изменив тему, она погладила Каролину по голове со словами: – Привези как-нибудь это маленькое сокровище ко мне на ленч.
– Мам, – раздраженно произнесла Каролина.
Грейс схватила Каролину за руку:
– Я должна отвезти ее к миссис Пинкертон, чтобы подобрать костюм для верховой езды. Я обещала, – сказала она тете Рэй.
Тетушка вовсю заулыбалась Каролине:
– О, это прекрасно! На ком ты будешь выступать?
– На Опоссуме, – ответила Каролина одновременно с матерью, сказавшей: «На Мисс Лили».
Грейс закатила глаза:
– Нет, юная леди. Мы тысячу раз обсуждали это.
– Это потому, что у меня не хватает зубов? – сердито спросила Каролина.
– Я не собираюсь возвращаться к этой теме, – твердо заявила Грейс.
Каролина надула губки:
– Но почему?
– Потому. – Она заставила Каролину замолчать непреклонным взглядом, потом повернулась к тетушке Рэй и сказала: – Нам пора идти. Я терпеть не могу выяснять отношения с моим ребенком на людях.
Тетя Рэй крепко обняла Каролину. Затем она наклонилась и шепнула ей на ухо мудрые слова, которые говорила Грейс, когда той было примерно столько же лет:
– Тебе нужно уговорить их.
Деловой район города располагался по краям старинного центра девятнадцатого века. Несколько современных небоскребов стояли с видом на реку, как преграда из стекла и стали, препятствовавшая настоящему все глубже вторгаться в прошлое и сливаться с ним. Большинство зданий построили во времена детства Грейс, и всегда, направляясь в деловую часть города, она испытывала приступ ностальгии по старым и ветхим складам, в которых когда-то хранились урожаи хлопка зажиточных фермеров и владельцев плантаций.
– Смотри в оба и ищи место для стоянки, милая, – сказала она Каролине, когда они приблизились к месту, где с ее рождения находился магазин принадлежностей для конного спорта Миллера.
– Фу. Это звучит вульгарно, мам, – фыркнула Каролина, всю дорогу мечтавшая стать победительницей Гран-При.
Грейс улыбнулась:
– Знаю, но бабушка часто говорила так мне, и теперь это вошло в привычку. Она также говаривала: «А я буду приглядывать за тобой».
– Грубо, – сказала Каролина в тот момент, когда они остановились на красный сигнал светофора. – Почему у зданий этажи? – спросила она.
– Что ты имеешь в виду? – Грейс искоса взглянула на дочь, которая осторожно ковыряла в правой ноздре указательным пальцем. – Не ковыряй в носу, дорогая.
Каролина изогнула шею, чтобы лучше разглядеть здания:
– Почему говорят, что они двадцатиэтажные или пятидесятиэтажные? – переспросила она.
– Хороший вопрос. Точно не знаю. Давай посмотрим вот на этот дом, – сказала Грейс, ища свободное место на левой стороне улицы.
И тут она увидела Эдди, стоящего спиной к ней, он любовался своим отражением в зеркальном фасаде одного из небоскребов. Но прежде, чем она успела окликнуть его, из здания вышла молодая женщина в красном креповом костюме, быстро приблизилась к Эдди и слегка дернула его за ухо. Он повернулся и улыбнулся молодой женщине, затем обнял ее за талию, прижал к себе и одарил долгим поцелуем.
Эдди шепнул что-то женщине на ухо, и она обняла его за плечи. Грейс раскрыла рот от изумления, словно наблюдая любовную сцену в фильме, она ждала, что они станут делать дальше.
Вдруг до нее дошло, что она не должна позволить Каролине увидеть отца. Стараясь сохранять спокойный тон, Грейс указала на знак на другой стороне улицы и спросила:
– Что написано на этой табличке, божья коровка? Ты можешь прочесть надпись?
Она быстро бросила взгляд в сторону Эдди и женщины, они шли, взявшись за руки, и смотрелись вместе очень мило.
– Юн... Юн... Ай... Он. Онион. Онион-стрит, – выговорила Каролина, в то время как Эдди остановился, снова целуя спутницу. Та кивнула, как бы соглашаясь на что-то, предложенное им ранее, и они повернули на стоянку за зданием.
– Нет, милая. Юнион. Это – Юнион-стрит, – тихо поправила она дочь.
Эдди с женщиной уже исчезли, но Грейс никак не могла оторвать взгляд от того места, где она только что видела их целующимися. Грейс была не в состоянии даже нормально дышать. Она судорожно глотала воздух, но не могла его вдохнуть. У нее было такое ощущение, что из ее легких вырвался весь воздух, это же она испытала однажды, упав со скачущей во весь опор лошади и ударившись грудью о камень.
– Мам, зеленый свет означает, что можно ехать, – нетерпеливо сказала Каролина.
Позади нее раздался звуковой сигнал. Грейс наконец отдышалась. Она уставилась на свои руки, вцепившиеся в руль. Какое-то мгновение она не могла сообразить, что от нее требуется, но затем вспомнила. «Поезжай», – приказала она себе, сняла ногу с тормоза и с силой нажала на педаль газа. Машина рванулась через перекресток.
– Юнион, – произнесла Каролина, повторяя слово с надписи на табличке.
Он изменяет ей. Этот сукин сын завел любовную интрижку. Не может быть! И все же это было так. Она собственными глазами видела, как он целовал другую женщину. Какие ей еще нужны доказательства?
Машина отъехала в тот момент, когда Грейс остановилась перед магазином Миллера. Ей каким-то чудом удалось припарковать машину и последовать за Каролиной в магазин. Она как-то умудрилась найти слова и поздороваться с владелицей, миссис Пинкертон, не разрыдавшись и не бросившись в объятия этой женщины. К счастью, кажется, ни дочь, ни миссис Пинкертон не заметили, как дрожит ее голос. Каролина была слишком возбуждена предстоящей примеркой, а миссис Пинкертон была глуха на одно ухо и почти ничего не слышала.
Крошечная старушка, миссис Пинкертон, унаследовала магазин от родителей и одевала всех в округе, кто когда-либо носил костюмы для верховой езды, включая Грейс и Эмму Рэй. Она всегда любила девочек Кинга, и Каролина не стала исключением. Миссис Пинкертон тотчас же потащила девочку наверх примерять костюм, в то время как Грейс зарылась лицом в жакеты для наездниц и попыталась взять себя в руки.
– Дорогая, поднимайтесь посмотреть, все ли в порядке, – позвала ее миссис Пинкертон через несколько минут.
Одна часть Грейс все еще оставалась в машине, наблюдая, как Эдди шепчет что-то на ухо женщине – жест столь интимный и знакомый, она чуть ли не слышала его слова. Вторая половина покорно тащилась наверх по стершимся деревянным ступеням к примерочной, совершенно не изменившейся за все годы, с тех пор как Грейс была такая, как теперь Каролина.
Грейс чуть не задохнулась, увидев Каролину, стоящую перед трехстворчатым зеркалом.
– Надо немного забрать в спине, – говорила миссис Пинкертон, закалывая булавками спинку жакета.
Одетая в элегантный черный костюм для верховой езды, Каролина выглядела как красивая взрослая женщина с телом ребенка. Грейс моментально забыла о своих несчастьях и обрадовалась, увидя, что Каролина сделала маленький шаг к взрослению.
– Пожалуйста, можно мне примерить и сапоги? – попросила Каролина, возвращая Грейс к реальности.
Они уже обсуждали этот вопрос, почти так же часто, как и спорили о том, на ком будет выступать Каролина, на Опоссуме или на Мисс Лили.
– Милая, они такие дорогие, а твои маленькие ножки так быстро растут! – неуверенно произнесла Грейс.
Как будто почувствовав, что мать начинает колебаться, Каролина принялась уговаривать ее:
– Но зачем тратить такие деньги на костюм и при этом экономить на сапогах?
Грейс так и подмывало согласиться. Ей захотелось купить дочери сапоги, чтобы хоть как-то смягчить боль, причиненную тем, что Эдди изменил ей. Но его грех не должен быть на ее совести. Если кому-то и надо заглаживать вину, так это Эдди.
– Могу я воспользоваться вашим телефоном? – спросила Грейс, слишком возбужденная, чтобы откладывать неизбежную конфронтацию.
Миссис Пинкертон указала в конец магазина:
– Он там, в кабинете.
– Почему мы всегда должны звонить папе, когда хотим что-нибудь купить? – заныла Каролина.
Грейс отказалась отвечать на вопрос, только хмуро взглянула на дочь и пошла в кабинет выяснять отношения с Эдди.
– Ты бы только видела свою маму и свою тетю Эмму, когда они были в твоем возрасте, – сказала миссис Пинкертон, возясь с рукавом жакета Каролины.
– А они ездили на тех лошадях, на которых хотели? – поинтересовалась Каролина.
– О да! – миссис Пинкертон улыбнулась от приятных воспоминаний. – Твой дедушка сажал их на любого большого коня, и они мчались во весь опор.
– Я так и знала, – победоносно заявила Каролина, беря на вооружение эту новую информацию для следующей схватки в борьбе за Опоссума. Она прихорашивалась, глядя в зеркало, и представила себя там в новом костюме и сапогах, верхом на Опоссуме, занявшей первое место в юношеских зимних состязаниях по классическим скачкам с препятствиями.
Небольшой, аккуратно меблированный кабинет миссис Пинкертон напоминал картинную галерею местного искусства верховой езды. Стены украшали фотографии в рамках многих наездников, которых она одевала в своем магазине на протяжении сорока с лишним лет.
Снимая трубку, Грейс отыскала фотографию своего отца верхом на коне, от которого происходил Выкуп. На другой была она и Эмма Рэй – в одинаковых костюмах, с косичками, они держали за уздечки своих коней и улыбались в камеру.
Грейс не помнила, как миссис Пинкертон фотографировала их, но она не забыла эти костюмы – рождественские подарки от родителей, ей было тогда восемь лет, а Эмме – пять. Ей так понравились жакет и брюки, что она целую неделю ложилась в них спать, пока Эмма не наябедничала их матери, и Джорджия не отругала Грейс, что она – такая глупая девочка.
Именно в тот год она познакомилась с Черной Красавицей и с Уолтером Фарли. В тот год она решила, что хочет стать жокеем или ветеринаром, когда вырастет. Она вгляделась в фотографию, желая рассмотреть, что у нее было на ногах. Миссис Пинкертон являлась энтузиасткой и хроникером конного спорта, но никудышным фотографом. Изображение было не в фокусе, слишком расплывчатым, чтобы разглядеть, из какого материала были сделаны сапоги.
Грейс закрыла глаза и неожиданно вспомнила – Вилли пообещал купить ей кожаные сапоги, о которых она мечтала, если она завоюет первый приз на летних юношеских состязаниях по классической езде. Но ее лошадь споткнулась на последнем препятствии, и она заняла второе место. После этого Грейс проплакала несколько ночей, сожалея о сапогах больше, чем о проигрыше. В то лето ей исполнилось девять, на год больше, чем Каролине.
У нее тряслись руки, когда она набирала номер Эдди. Грейс прослушала два гудка и собиралась положить трубку, когда телефонистка ответила:
– Компания Бичон.
– Контору Эдди Бичона, пожалуйста, – сказала Грейс, погружаясь в кресло миссис Пинкертон.
Она мысленно умоляла мужа: «Будь там. Или где-нибудь поблизости».
– Контора Эдди Бичона, – произнесла секретарь Эдди, неизменно веселая женщина средних лет, которая, вероятно, не возражала бы забирать костюмы Эдди из химчистки или выполнять множество других его личных поручений.
– Привет, Джун. Это Грейс. Могу я поговорить с Эдди? – спросила она еле слышным, высоким голосом.
– Миссис Бичон, его нет. Он сказал, что будет на каком-то совещании до конца дня.
Грейс попыталась разобрать по тону Джун, что было той известно. Звучала ли в ее голосе жалость к обманутой жене, какую может себе позволить только преданная секретарша?
– Он сказал, где оно состоится? – насколько возможно небрежно спросила Грейс.
– Нет, мадам, этого он не говорил. Если он позвонит сюда, передать ему, чтобы позвонил вам?
Грейс представила Эдди, лежащего обнаженным в постели рядом с молодой женщиной в каком-нибудь гостиничном номере, и как ему передают, что жена пыталась дозвониться до него.
– Нет, – ответила Грейс. Она совершенно не хотела, чтобы он звонил ей. Она бросила трубку и пошла покупать Каролине пару безумно дорогих кожаных сапог.
Весь остаток дня Грейс провела как на автопилоте. Никто, даже пристально наблюдающий за ней, не догадался бы, что ее сердце разбивается на крошечные, пропитанные ядом, острые осколки гнева, скорби, презрения и злости. Она спрятала свои чувства глубоко в подсознание и продолжала вести себя так, будто ее мир не разлетался на части из самой сердцевины, как если бы увиденное на улице, было для нее нормальным, повседневным явлением. Они обедали с Каролиной, когда она вспомнила, что даже не проверила автоответчик, а вдруг Эдди захочет присоединиться к ним. Не то чтобы это волновало ее. Грейс решительно не собиралась кормить его. Пусть этот ублюдок сам заботится о себе.
Она оттолкнула тарелку, к которой так и не притронулась, подошла к автоответчику и включила магнитофон. Она нетерпеливо нажимала на «ускоренную перемотку», прослушивая в каждом сообщении только суть.
– ...поэтому мне потребуется помощь при проверке рецептов для книги по кулинарии. Кроме того, я набрала десять фунтов... – Это была Люси, позвонившая, должно быть, утром до собрания.
Следующей звонила Шейла Мак: «Я подумала, может, ты попросишь своих подруг из благотворительного общества принять участие в церемонии открытия Гран-При. Костюмы есть».
Она нажала на «ускоренную перемотку», затем снова включила на середине сообщения Эммы Рэй насчет Имеющего Сердце: «...своего рода сделка; парень запросил пять, но конь продается, как обозначено в постановлении бракоразводного процесса, поэтому отец скостил цену вдвое. Что я могу сказать, Грейс? Отец упрям как осел, и это явилось для меня огромным сюрпризом. Я позвоню тебе, если выясню что-нибудь еще».
Частички ее жизни, записанные голоса, которые, казалось, ничего не добавляли к тому, что ей известно. Грейс вновь нажала на «ускоренную перемотку», потом нажала на «воспроизведение» и нашла сообщение от Эдди.
«...Отец хочет, чтобы я поехал ужинать с этими клиентами, так что буду дома к одиннадцати. Поцелуй за меня постреленка. Пока».
Она перемотала к началу: «Привет, Грейс. Это я, – услышала она. – Это совещание продлилось дольше, чем я думал, а сейчас отец хочет, чтобы я...»
Грейс выключила, не желая слушать ложь дважды. Перематывая ленту, она взглянула на Каролину, которая в мечтах представляла картину, видимую только ей одной, тыкая при этом вилкой в тарелку. Девочка тихо разговаривала сама с собой, как это часто делают дети, говоря в уме за двоих.
Бедная Каролина. Они все время собирались подарить ей братика или сестричку, но никогда не подворачивалось подходящего момента. Они так долго откладывали этот вопрос, что он отпал сам собой, и сейчас, устало бродя по дому, Грейс размышляла, почему так случилось. Может быть, ей не следовало так тщательно избегать этого. Возможно, в какой-то степени эта нерешенная проблема и привела Эдди в объятия другой женщины. Или, вполне вероятно, это вообще не имело ни малейшего значения, а просто Эдди был одним из тех мужчин, жен которых она всегда жалела.
Грейс ничего не могла делать, только ждать возвращения мужа домой, поэтому она легла немыслимо рано для вечера пятницы и притворилась читающей журнал. Два часа спустя явилась Каролина в ночной рубашке и сапогах для верховой езды, хныча, что ей приснился плохой сон и она хочет к мамочке. Обрадовавшись компании, Грейс откинула покрывало и уложила ее в постель на место Эдди.
