Текст книги "Китти"
Автор книги: Дебора Чаллинор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
Глава 9
5 февраля 1840 года
– Кажется, мистер Басби нервничает, – сказала Китти, идя под руку с Саймоном. Обоих устраивало то, что они могут повсюду ходить вместе, словно их связывает нечто большее, чем простая дружба. Заключенное между ними соглашение позволяло Китти вести обычный образ жизни, не опасаясь сватовства со стороны потенциальных женихов. Саймон же мог оставаться холостяком – ведь именно этого он хотел больше всего. Ни один из них не вспоминал, чем они обязаны друг другу, но оба они знали, что без этого их жизнь была бы гораздо сложнее. Единственной проблемой являлась Сара, которой не терпелось сообщить золовке радостную весть о том, что помолвка Китти наконец состоялась. Сара была убеждена, что Саймон сделает ее племяннице предложение в ближайшие дни, и Китти стоило большого труда отвечать на настойчивые расспросы тетки.
Виновато потупив глаза, Китти объясняла, что они с Саймоном хотят получше узнать друг друга, потому что считают, что жениться в спешке негоже, но подобные объяснения лишь отчасти удовлетворяли Сару. Ее, по ее же собственным словам, радовал тот факт, что племянница не стремится удовлетворить зов плоти, и все же она считала, что Китти отнюдь не становится моложе, и если она хочет большую семью, откладывать далее не стоит. Китти страшилась громадного разочарования тетки, когда та в конце концов поймет, что никакой свадьбы не будет.
Саймон посмотрел на Джеймса Басби, расхаживающего по веранде своего небольшого дома, окруженного многочисленными деревьями. Басби поджидал двух мужчин в пышной униформе, шагающих через лужайку к дому. Впереди шел недавно прибывший британский консул, претендент на пост лейтенант-губернатора Уильям Хобсон. Его сопровождал капитан Джозеф Найас. Он привез Хобсона из Сиднея на корабле «Геральд».
– Конечно, нервничает. Ведь всем известно, что произойдет в последующие несколько дней, – ответил Саймон, с преувеличенно любезным поклоном снимая шляпу перед старшей дочерью Тейтов, которая тут же, хихикая, убежала.
Они находились на территории гостеприимной резиденции мистера Басби в Вайтанги. Рано утром они переплыли на лодке устье одноименной реки, чтобы присоединиться к толпе все прибывающих из всех окрестных поселений маори и европейцев. Поговаривали, что сегодня даже винные лавки и бордели Корорареки были закрыты. Похоже, каждому хотелось стать свидетелем самого грандиозного зрелища в заливе Островов, если не во всей Новой Зеландии. Прекрасный предлог для того, чтобы принарядиться, выйти из дома, посмотреть на других и себя показать и хоть ненадолго отдохнуть от рутины повседневной жизни.
– Вообще-то это мистеру Хобсону нужно нервничать, – заметила Китти. – Хотелось бы знать, как он может называть себя лейтенант-губернатором британской колонии, об образовании которой еще даже не было объявлено официально?
Саймон кивнул, наблюдая за тем, как ступивший на веранду Хобсон пожимает руку мистеру Басби.
– Да уж, он слегка опередил события.
– Говорят, он очень болен.
– Я тоже это слышал. Интересно, какое это имеет отношение к делу?
Китти пожала плечами:
– Возможно, он переутомился, таща на себе бремя золотых галунов.
– А у вас острый язычок, Китти Карлайл, – заметил Саймон, широко улыбаясь. – Этак неприятностей не оберешься.
– Возможно, – ответила Китти.
Хобсон приехал всего неделю назад, а местные вожди уже получили письма с приглашением прибыть пятого февраля в Вайтанги. Местных европейцев также пригласили приехать в Корорареку и собраться в церкви, где должен был быть оглашен текст договора о включении в состав британской колонии территорий Нового Южного Уэльса и Новой Зеландии. Здесь же должны были объявить о грядущем назначении Хобсона на пост лейтенант-губернатора.
Хобсон и Басби – который больше не являлся британским резидентом, что вовсе не стало для него шокирующей неожиданностью, – составили договор, который в короткий срок должен был быть подписан вождями. Хобсон и Басби надеялись уговорить их сделать это. Хобсону стало еще хуже, и Басби был вынужден заканчивать работу в одиночку. Пока составлялся договор, на берег у Вайтанги сошли матросы с корабля «Геральд» и, к вящей радости и любопытству присутствующих, разбили на лужайке перед домом Басби несколько палаток и внушительных размеров шатер. После этого пронесся слух, что Хобсон почувствовал себя лучше и готов проверить формулировку и закончить составление договора. От преподобного Уильямса требовалось лишь перевести договор с английского на язык маори, что наверняка не займет много времени, потому что, по словам очевидцев, это довольно короткий документ.
Вчера преподобный сделал перевод, и вот теперь люди, которым посчастливилось прийти, приехать верхом или приплыть на лодке в Вайтанги, собрались здесь, чтобы насладиться зрелищем и чудесным летним днем, пришедшим на смену предыдущему с его навевающим тоску проливным дождем. Сегодня, в среду, предстояло лишь обсуждение договора, а настоящее гулянье развернется в пятницу, в день его подписания.
Китти смотрела, как Басби, Хобсон и Найас вошли в дом Басби, кивнув часовым, стоящим возле двери. Преподобный Уильямс был уже в доме. Он ждал прибытия Хобсона, чтобы в последний раз проверить договор и его перевод.
– А капитан Фаррел здесь? – спросил Саймон. – Что-то я давно его не видел, а вы?
– Нет, – ответила Китти, прищуривая глаза и пытаясь рассмотреть в толпе капитана. – Я не видела его с самого Рождества. Я и сейчас его не наблюдаю. Может, у вас зрение лучше.
Саймон указал куда-то пальцем:
– Вон он. Разговаривает с вашим другом Хануи.
Китти, вставшей на цыпочки, удалось разглядеть светлую голову капитана рядом с темной шевелюрой великана маори.
– Должен сказать, я удивлен, что он здесь, – заметил Саймон. – Я думал, он не придет, ведь всем известна его точка зрения на происходящее.
– Возможно, он здесь для того, чтобы выразить протест, – предположила Китти, озорно вскинув брови.
– Не похоже на него. Он слишком скрытный для этого. Может, подойдем и поздороваемся?
Но в этот момент Китти заметила Ребекку Персел, пересекающую зеленый островок травы перед домом Басби. Дети шли за ней, словно утята за уткой, кроме крошки Гарриет, которая сидела у матери на бедре в слишком большой для нее панаме. Она капризничала и вертелась, и Ребекка буквально дошла до предела. Процессию замыкала Фрэнсис, старшая дочь Уина и Ребекки, тянувшая за руку Эдварда. Мальчик вопил что есть мочи.
– Не нужна ли помощь, Ребекка? – спросила Китти, заметив на лице женщины беспокойство. – Может, взять двоих детей на прогулку?
– О, Китти, если вам нетрудно. Хотя бы на несколько минут. Эдвард, да успокойся же ты наконец!
Но мальчик заплакал сильнее.
– Идемте, – сказала Китти, собирая в кучу Эдварда, Грейс и среднюю девочку Элис, словно они были ягнятами.
Когда Ребекка ушла, Китти наклонилась и заглянула в покрытое пятнами лицо Эдварда. Ему было шесть лет, но сегодня он казался трехлетним малышом. Из носа у него текло, и Китти, достав носовой платок, отерла лицо мальчика.
– Ну и что произошло? – спросила она. – И именно сегодня, когда вокруг так много всего интересного!
Эдвард икнул, но ничего не ответил.
Подбоченившись, Элис округлила глаза и сообщила:
– Мама сшила ему к пятнице первый взрослый костюм, но он не захотел его надеть. А ведь он даже не видел его!
– Почему ты не захотел надеть костюм? – спросила Китти у Эдварда. – Мне кажется, это как раз то, что нужно для такого симпатичного молодого человека, как ты!
Лицо мальчика вновь сморщилось, предвещая новые слезы, и он выпалил:
– Элис сказала, что у костюма есть жилет и что он цвета петрушки!
Грейс захихикала.
Китти озадаченно взглянула на Элис:
– А почему ему не нравится этот цвет?
– Да он даже не знает, что это такое! – насмешливо произнесла Элис.
– Знаю! – ответил Эдвард, топнув ногой. – Ее подают с морковью. Она зеленая и постоянно застревает в зубах! – взвыл Эдвард. – И я не буду это носить!
Элис и Грейс засмеялись, а Китти закусила губу. Она слышала, как у нее за спиной Саймон попытался замаскировать смех фальшивым покашливанием.
– О, Эдвард, дорогой, девочки имели в виду пэйсли [12]12
Имеется в виду созвучие английских слов «петрушка» и «пэйсли». Пэйсли – ткань с особой расцветкой. Названа в честь города в Шотландии.
[Закрыть], – терпеливо пояснила Китти. – Пэйсли – это сорт ткани с очень красивым рисунком.
– Все равно не стану его носить, – пробурчал Эдвард, бросая гневные взгляды на сестер.
Китти взглянула на Райана, все еще беседующего с Хануи посреди толпы.
– Что ж, идемте на берег и посмотрим лодки.
Они пересекли лужайку, спустились по склону и направились к берегу, где на песок были вытащены дюжины лодок. Со всех сторон подплывали еще лодки, до отказа наполненные людьми. Здесь были и крошечные каноэ, и баркасы, предназначенные для ловли рыбы в океане, и даже небольшие суда, путешествующие на большие расстояния и участвующие в военных действиях. Сегодня все корабли были украшены, как того требовало грандиозное событие.
Пробежав по песку, Эдвард приблизился к одной из лодок, потрогал украшенный причудливой резьбой нос, а затем восхищенно побежал к корме.
– Голубиные перья! – прокричал он. – Означает ли это, что началась война?
– Очень надеюсь, что нет, – ответила Китти.
Услышав пение, Китти развернулась в сторону гавани, необычно густо усеянной судами, покачивающимися на невысоких волнах. На ветру реяли национальные флаги. Приставив ко лбу затянутую в перчатку руку, чтобы заслонить глаза от утреннего солнца, встающего над холмами Корорареки, Китти прищурилась. К берегу приближалась огромных размеров ладья, богато украшенная перьями, прикрепленными к изящным резным бортам. В ладье сидело около сотни людей. Две трети из них гребли, в то время как остальные разместились в самом центре судна. Все придерживались ритма, задаваемого тремя мужчинами, стоявшими между гребцами. Никогда еще Китти не слышала ничего более бодрящего и воодушевляющего.
– Кто это? – спросила она, крепко удерживая за рукав Эдварда, который мог выкинуть какой-нибудь фортель от переполнявшего его восторга.
Прикрыв глаза рукой, Саймон посмотрел на ладью:
– Может, Тамати Нене? Или Хоне Хеке? Не могу разглядеть. Но наверняка кто-то важный.
Дрожь пробежала по спине Китти при упоминании имен столь могущественных вождей. Ладья почти вплотную подошла к берегу, и Китти потянула Эдварда и девочек назад. Несколько дюжин человек спрыгнули в воду и принялись затаскивать огромную ладью на берег. Им помогали люди, спустившиеся с лужайки возле дома Басби.
– Хоне Хеке, – тихо произнес Саймон, когда на берег ступил величественного вида маори. – Он живет внутри страны. Должно быть, он приплыл сюда по реке Кавакава.
Лицо могущественного вождя племени Нга Пухи полностью покрывала татуировка. С его ушей свисали массивные серьги из кости и нефрита, в волосах виднелись черные и белые перья гуйи, а на плечи была накинута роскошная накидка. Он пересек пляж и направился вверх по холму к дому Басби, сопровождаемый многочисленной свитой и своей высокопоставленной женой, ухо которой украшало целое птичье крыло.
Китти во все глаза смотрела, как вождь проходит мимо, и едва не лишилась чувств, когда он коротко кивнул ей. Китти слышала истории о Хоно Хеке. Он был доблестным воином, хотя и принял христианство и имел огромное влияние на свой народ. Если он прибыл сюда с намерением подписать договор, то, несомненно, большинство вождей последуют его примеру, если только несогласные маори – в том числе и Тупеху – не явятся к нему, чтобы разубедить.
Саймон вытащил из кармана часы.
– Может, вернемся? Мы ведь не хотим пропустить самое интересное.
– Я хочу есть, – сказала Грейс.
– Ну хорошо, я надеюсь, у нас хватит времени, чтобы раздобыть тебе поесть, – заметил Саймон.
Захлопав в ладоши, Грейс побежала вверх по холму, преследуемая братом. Элис быстро шла за ними, изо всех сил стараясь не поддаться всеобщему возбуждению.
Китти и Саймон нагнали детей у лотков с разнообразной снедью, расставленных предприимчивыми торговцами и местными жителями. Здесь были холодные пироги, хлеб и жареное мясо. Кое-кто из лоточников торговал ромом, элем, крепким портером и бренди, специально привезенными из Сиднея, к вящему неудовольствию миссионеров.
– Я хочу пирог и кружку эля, – сказал Эдвард.
– Ну уж нет, – ответила Китти. – Только пирог. – Пошарив в сумочке, она протянула мальчику несколько монет. – Вот, держи. И поделись с сестрами. Только не потеряйся, ты меня слышишь?
– Не потеряюсь! – крикнул через плечо мальчик и поспешил к лотку с пирогами.
Китти заметила, что маори, значительно превосходящие европейцев по численности – на одного европейца приходилось по меньшей мере десять аборигенов, – тоже готовились к празднеству. Рядом с ямами, в которых начинал потрескивать огонь, лежали несколько дюжин свиных туш, пучки зелени и кучи картошки и кумары [13]13
Кумара – сорт сладкого картофеля, произрастающего в Новой Зеландии.
[Закрыть]. Вечером мясо вытащат из углей и будут раздавать всем желающим. Китти очень любила приготовленную на углях еду, хотя Сара и не позволяла ей ее есть. Она считала, что мясо, завернутое в старые грязные листья и приготовленное на огне, не слишком гигиеничная пища.
Лужайка перед домом Басби была заполнена до отказа. Полдюжины полицейских, прибывших вместе с Хобсоном из Сиднея, важно разъезжали взад и вперед, их кони распугивали зевак, а их ослепительную алую униформу могли затмить разве что наряды проституток. В своих ядовито-зеленых, желтых и синих платьях они бросались в глаза, словно попугаи в стае неприметных воробьев. Саймон доброжелательно снял шляпу, когда одна из них подмигнула ему.
Дети вернулись, сжимая в руках пироги.
– Китти? – позвала Элис, отирая рот тыльной стороной ладони и перекладывая пирог в другую руку.
– Да?
– А вы выйдете замуж за мистера Баллока?
– Ну… э…
– Ой, смотрите, – поспешил отвлечь внимание детей Саймон, – ваша мама идет. Может, подойдем к ней?
– Вы могли бы поздороваться и со мной, – раздался голос за спиной Китти.
Почувствовав, как кожу на руках закололо мириадами иголочек, Китти медленно развернулась:
– Доброе утро, капитан Фаррел.
На лице мужчины возникла широкая улыбка, всегда так раздражавшая Китти.
– Доброе утро, мисс Карлайл. Вы, как всегда, очаровательны. Доброе утро, мистер Баллок.
Саймон добродушно кивнул:
– Капитан.
– Говорят, вас можно поздравить, – сказал Райан.
– Простите? – Лицо Китти медленно залилось краской.
– Я говорю о вашей грядущей помолвке с мистером Баллоком.
Видно было, что Саймон чувствует себя неловко, Китти же вообще не знала, куда девать глаза. Пауза затянулась.
Райан вскинул брови:
– Я узнал из достоверного источника, что ваша помолвка уже не за горами.
– Интересно, что это за источник? – спросила Китти.
– Ваша тетушка, конечно. Я видел ее полчаса назад. Она кажется ужасно довольной.
Стоило сразу догадаться, кто рассказал все Райану.
– Вообще-то… – начала Китти.
– Я не слишком любопытный человек, – перебил девушку Райан, – но по достоинству оценил полученную информацию. Теперь у меня есть время, чтобы подыскать вам подходящий подарок. – Со стороны казалось, что ситуация ужасно забавляет Райана.
Китти и Саймон переглянулись.
– Господи, – искренне воскликнул Райан. – Неужели я неправильно понял? Никакой помолвки не будет? Вы поссорились, да?
Перепачканные пирогом дети жадно внимали каждому слову. А Китти, окончательно растеряв запас красноречия, начала терять терпение.
К счастью, в этот момент появилась Ребекка, по-прежнему державшая на бедре крошку Гарриет. А вот старших детей не было видно.
– Вот вы где! Стоило догадаться, что дети где-то около еды. Надеюсь, они не надоедали вам, Китти.
– Нет, вели себя прекрасно, – ответила Китти, благодарная внезапно появившейся помощи.
По толпе прокатился гул, заставивший всех обернуться и посмотреть на епископа Помпалье, величественно поднимавшегося по склону. Облаченный в парадные одежды и сопровождаемый одним из священников, он представлял собой поистине величественное зрелище. Богатая вышивка пурпурной ризы ярко блестела, а солнце отражалось от массивного золотого распятия, свисавшего с шеи епископа. Не останавливаясь и ни с кем не заговаривая, он величественно пересек лужайку и вошел в дом. При этом он не обратил никакого внимания на охранников, попытавшихся преградить ему дорогу. Маори, на которых вид епископа произвел огромное впечатление, принялись громко обсуждать его «мана» [14]14
Мана ( маори) – сила, власть, влияние, авторитет, завоеванные благодаря личным качествам человека, а не его официальному посту.
[Закрыть], в то время как присутствующие в толпе миссионеры и уэслианцы не преминули отметить его дерзость.
Появление епископа отвлекло капитана Фаррела от расспросов, и он поспешил уйти. В последующий час не произошло ничего примечательного, а люди все прибывали и прибывали. Саймон предположил, что на лужайке собралось уже шестьсот или даже семьсот человек. Они с Китти бесцельно бродили в толпе, наслаждаясь атмосферой всеобщего взволнованного ожидания. Они поздоровались с мистером Колензо, который выглядел очень усталым, так как печатал всю ночь с самого приезда Хобсона; поговорили с Хануи, открыто наслаждавшимся зрелищем; попили чаю, сидя на траве с четой Тейтов; поболтали с миссис Уильямс, казавшейся немного напряженной; поприветствовали многочисленных знакомых, старательно избегая Сару и Джорджа – Сару потому, что та рассказала Райану Фаррелу о помолвке, а Джорджа из-за того, что в последнее время его вообще было лучше избегать.
В полдень из дома вышло четверо полицейских из Сиднея. Следовавшие за ними Басби и остальные официальные лица направились к огромному шатру, разбитому на лужайке. Одних зрителей позабавили, а других привели в ярость попытки епископа Помпалье и сопровождающего его священника оттолкнуть друг друга, чтобы оказаться впереди преподобного Уильямса.
Внутри шатра на возвышении был установлен длинный стол, накрытый британским флагом. Здесь также висели пестрые флаги с корабля «Геральд», придавая событию еще больше красочности. Внутри было место только для наиболее влиятельных вождей маори и их советников – около двух сотен человек. Облаченные в парадные одеяния, они сидели на ковриках, разостланных прямо на земле. Длинные, устрашающего вида таиаха [15]15
Таиаха ( маори) – боевая палица, изукрашенная резьбой; знак отличия вождя.
[Закрыть]– символ войны и торжественности, – украшенные собачьими хвостами, алыми лентами и красными перьями, были угрожающе выставлены вперед, а дым от трубок вождей наполнял и без того душный воздух. Протиснувшись мимо людей, сидящих на траве небольшими группами, Китти и Саймон проскользнули в шатер и оказались зажатыми рядом с другими поселенцами и миссионерами, стоявшими вдоль матерчатых стен. Тупеху, сидящий поблизости, взглянул на них, но не узнал.
Хобсон церемонно сел за стол. По правую руку от него расположился преподобный Уильямс, а по левую – капитан Найас, Басби и епископ Помпалье. Позади преподобного Уильямса стояли Джордж и миссионеры Пайхии, остальные же сановники втиснулись там, где было свободное место. Людей, сгрудившихся прямо перед столом, вежливо попросили отойти подальше, чтобы дать место ораторам.
Внутри шатра наступила тишина, постепенно охватившая и лужайку перед ним. «Юнион Джек» – флаг Соединенного Королевства – немного приспустили на флагштоке в знак того, что о суверенитете еще не было объявлено официально.
Хобсон встал со своего места.
– Леди и джентльмены, – начал он. – Мы собрались здесь по просьбе народа маори, чтобы обсудить наши предложения по передаче суверенитета их страны в руки королевы Виктории. Благодарю вас.
После этого, заглядывая в многочисленные бумаги, разложенные перед ним на столе, Хобсон обратился к присутствующим маори. Время от времени он делал паузы, чтобы дать возможность преподобному Уильямсу перевести его слова на родной язык вождей. Зачитав приветственные слова королевы, Хобсон откашлялся, а потом разгладил лежащие перед ним бумаги.
– Ее величество королева Великобритании просит всех вас подписать данный договор. Я прошу вас об этом открыто. Я не стану ходить от одного вождя к другому. Я просто дам вам время обсудить наше предложение. То, что я прошу вас сделать, делается ради вашего же блага, и вы вскоре это поймете из договора. Вы сами часто просили королеву Великобритании оказать вам помощь и протекцию. Теперь вот этим самым договором ее величество предлагает вам свое покровительство. Считаю, нет нужды далее говорить об этом. Итак, я зачитываю договор.
Китти, как и всем остальным, было очень интересно услышать текст документа, ради составления которого Басби, Хобсон и преподобный Уильямс трудились не покладая рук всю прошлую неделю. Но, несмотря на гуляющие по окрестностям предположения, договор не произвел на Китти никакого впечатления. На языке маори текст звучал не лучше.
– Это и есть договор? – шепотом спросила Китти у Саймона.
– Ш-ш-ш, – прошептал тот в ответ. – Может, будет продолжение.
Но продолжения не последовало. Почувствовав на себе чей-то взгляд, Китти обернулась и увидела стоявшего слева от нее капитана Фаррела. Он в упор смотрел на нее, и она, в свою очередь, тоже не отвела взгляда. Наконец он как-то странно ей улыбнулся и отвел глаза.
Затем преподобный Уильямс предложил вождям высказать свое мнение или что-то уточнить.
Наступила небольшая пауза, которую прервал Басби своей речью. Он пытался убедить вождей в том, что договор вовсе не означает, что они потеряют свои земли. Напротив, он гарантирует им владение теми землями, которые они еще не продали. Но когда Басби заговорил о том, что лично он никогда не признает землю, купленную незаконно, его грубо прервали.
Те Кемара, местный вождь, поднялся со своего места и прошествовал к открытому месту перед столом.
Широким драматичным взмахом руки он обвел присутствующих официальных лиц.
– Не желаю вас слушать, – громко произнес он. – И не позволю говорить остальным.
Он говорил быстро, и преподобный Уильямс еле успевал переводить. По рядам присутствующих в шатре европейцев пронесся ропот, а последующие слова вождя и вовсе повергли их в шок. Те Кемара открыто обвинял преподобного Уильямса в присвоении его земель в Вайтанги, а потом неожиданно перегнулся через стол, ткнул пальцем в Басби и гневно бросил:
– А ты, плешивый… Ты забрал все мои земли.
Басби ошеломленно отшатнулся. Преподобный Уильямс продолжал переводить, но все видели, что чувствует он себя при этом крайне неуютно.
Китти обеспокоенно закусила губу. Хануи предупреждал ее, что все может обернуться именно так. И все же она с тревогой обнаружила, что выражение ужаса на еще недавно исполненных набожности лицах окружающих доставляет ей удовольствие.
Те Кемара сел, и теперь вместо него заговорил вставший со своего места вождь Рева.
– Приветствую вас, мистер губернатор, – произнес он по-английски.
Раздался смех облегчения, и присутствующие в шатре европейцы заметно расслабились. Но радость их длилась недолго, потому что Рева, как и Те Кемара, велел Хобсону убираться к себе домой и пожаловался на то, что проживающие в Веймейте миссионеры Ричард Дэвис и Джордж Кларк забрали его земли.
После этого вождь из Корорареки обвинил в том же самом Чарлза Бейкера.
Стало очевидно, что происходящее никак не вписывалось в планы Хобсона.
Преподобный Уильямс и Басби стойко защищали свое право на купленные земли. Китти, вновь взглянув на Райана Фаррела, заметила, что тот опять наблюдает за ней. На сей раз он вскинул брови и сардонически улыбнулся.
Наконец вождь по имени Тамати Пукутуту проголосовал за договор и присутствие представителей ее величества в Новой Зеландии, однако вожди Кавити и Тареха тут же оттеснили его в сторону, сказав, что из-за договора они лишатся своих земель. Тупеху не преминул присоединиться к последним двум ораторам. Китти, впрочем, как и все остальные, с трудом сдержалась, чтобы не округлить глаза от удивления и негодования. Тупеху, единственный из всех вождей, продавших землю миссионерам и другим поселенцам, торговался долго и упорно, но при этом постоянно жаловался на то, что его нагло обворовали. На протяжении многих лет он без зазрения совести пользовался тем, что давали европейцы, а теперь, похоже, решил, что их присутствие на земле маори нежелательно.
Китти заметила, что преподобный Уильямс, переводящий речи выступающих вот уже на протяжении двух часов, заметно устал. Он то и дело снимал очки и потирал переносицу.
Наконец поднялся Хоне Хеке. Шепот, беспокойные возгласы и покашливание тотчас же стихли. Все присутствующие с нетерпением ждали, что скажет вождь.
Великий вождь медленно расхаживал перед столом. Опустив голову, он погрузился в раздумья. Затем он внезапно остановился перед Хобсоном и, театрально воздев руки к небесам, заговорил. Он выступал в поддержку губернатора, миссионеров и белых людей в целом.
Хоне Хеке продолжал говорить, и на лицах Басби и Хобсона отразилось облегчение. После Хеке слово взяли вождь Хакитара и легендарный Тамати Вака Нене. Китти удивили мягкие и добрые черты его лица. Китти ожидала, что столь влиятельный и могущественный человек будет выглядеть по меньшей мере устрашающе. Его речь была яркой и убедительной. Он считал, что его народу поздно противиться присутствию и влиянию европейцев. По его словам, губернатора нужно воспринимать как защитника, чье присутствие обеспечит мир, а договор – как гарантию свободы от рабства.
Саймон еле заметно толкнул Китти локтем и удовлетворенно улыбнулся: точка зрения Тамати Вака Нене перекликалась с его собственной.
Брат вождя Патуоне высказался примерно так же, и когда он сел, Китти увидела, как Тупеху еле заметно кивнул, а на его уродливом лице появилось задумчивое выражение. Передумает ли он относительно подписания договора?
Хобсон провозгласил, что уже четыре часа пополудни, а стало быть, заседание будет перенесено на пятницу, седьмое февраля, и состоится в одиннадцать часов. Таким образом у вождей будет время подумать. Кто-то выкрикнул троекратное «ура» Хобсону, и люди начали покидать шатер.
Выйдя на улицу, Китти зажмурилась от яркого солнца.
– И куда теперь? – спросил Саймон, снимая шляпу и вытирая покрытый потом лоб.
– Думаю, домой, – ответила Китти. – Мне нужно найти Ами и Ваи. Тетя Сара велела им приготовить ужин. А вы останетесь до пятницы?
Саймон кивнул:
– Да, с Уильямсами. Думаю, преподобный останется здесь до ночи, а я испрошу позволения миссис Уильямс проводить ее.
Помахав издали рукой, к молодым людям подошел капитан Фаррел.
– Ну и что вы обо всем этом думаете? – спросил Саймон.
Райан пожал плечами. Его игривое настроение куда-то улетучилось, а глаза словно затуманились. Но Китти подумала, что у каждого, кто провел четыре часа в душном шатре, глаза выглядели примерно так же. Теперь, когда она стояла так близко, Китти могла ощутить исходящий от него аромат – некую смесь пота, соленого морского воздуха и еще чего-то мужского, соблазнительного, чему она не могла подобрать определения.
– Мне показалось, предложение Хобсона не вызвало у Те Кемары и его товарищей большого энтузиазма, – произнес он. – О Тупеху я вообще не говорю.
– А мне показалось, будто он готов изменить свое мнение, – возразила Китти.
– Я бы не был в этом так уверен. Люди обычно к нему прислушиваются, но Хоне Хеке и Тамати Вака Нене говорили очень убедительно, а они тоже очень влиятельные вожди.
– И чем, по-вашему, все это закончится? – спросил Саймон.
Райан вздохнул:
– Думаю, большинство вождей подпишут договор. К сожалению.
Китти удивило, что Райан Фаррел признал это.
– Надеюсь, в пятницу мы все узнаем, – сказала Китти.
– Только не я, – сказал Райан. – Сегодня мы отплываем. Уже совсем скоро.
Внезапно Китти ощутила, что ее охватило разочарование.
– И куда отправляетесь на это раз? – поинтересовался Саймон.
– В Сидней.
– Опять повезете древесину?
Райан кивнул:
– Позавчера в Хокианге мы взяли на борт груз. В любом случае, я не уверен, что в пятницу заседание состоится.
– Но почему? – нахмурилась Китти.
Райан указал на ямы, из которых дюжина мужчин поднимали дымящиеся корзины с едой и ставили на льняные коврики.
– До пятницы не хватит еды, – пояснил Фаррел. – Хобсон не хочет, чтобы вожди уехали отсюда, поэтому он может собрать совет раньше. Или же это сделают маори, если решат подписать договор.
– Вы действительно так думаете? – спросил Саймон, на которого произвела впечатление проницательность капитана.
– Это весьма вероятно.
Китти с неохотой помахала тетке, пересекавшей лужайку. Ее маленькая фигурка то и дело скрывалась за массивными спинами маори, направлявшихся к корзинам с едой. В этот самый момент возле бочонка с табаком, привезенным Хобсоном из Сиднея в качестве подарка вождям, возникла потасовка.
– Добрый день, мистер Баллок, – произнесла Сара. – Китти, ты не видела Ами и Ваи? Пора отправляться домой готовить ужин. Думаю, преподобный Келлегер скоро захочет есть.
Китти не составило труда отыскать Ами, сидевшую на траве вместе с маори из селения Пукера. Завидев Китти, та помахала трубкой.
– Где Ваи? – спросила у девушки Китти.
Но Ами лишь пожала плечами:
– Может, ушла домой? Кажется, ей нездоровилось.
Китти сдвинула брови:
– Когда это было?
Ами вновь пожала плечами:
– Кажется, в полдень. Не помню точно.
– Почему ты мне ничего не сказала? – сердито спросила Китти. – Может быть, ей требовалась помощь. У нее болел живот?
– Нет. Сердце, – ответила Ами. – Она была очень печальна.
Китти ощутила вспышку гнева. В течение нескольких недель Ваи пребывала в подавленном состоянии. Казалось, ее не привлекало больше ничего, кроме сна. Она день за днем молча бродила по дому, напоминая маленькую печальную мышку. Китти несколько раз пыталась выяснить у Ваи причину хандры, но та лишь отрицательно мотала головой, а иногда давала волю слезами.
– Нужно готовить ужин, – сказала Китти.
Ами вновь помахала трубкой. На этот раз жест был адресован ее друзьям из деревеньки Пукера.
– Я скоро. Когда Тупеху вернется в деревню. Он здесь сегодня не останется. Тогда я приду.
Китти знала, что Ами бесполезно говорить, что она должна пойти с ней сейчас. Обернувшись, Китти поискала глазами Сару, но та уже ушла. Саймона и капитана Фаррела тоже не было видно. Значит, ей придется искать Ваи самостоятельно.
