Текст книги "Опасное сотрудничество"

Автор книги: Деанна Рэйборн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

– Если что-то запрещено, не означает, что оно не будет процветать, – возразил он.

Стокер положил бумажный кулек на камень и резко обрушил на него другой камень, разбив последний леденец пополам. Он передал мне большую часть. В этот момент из-за угла коттеджа появилась пара – юный Питер из гостиницы и Дейзи, служанка в замке. Питер нес крытое ведро, Дейзи торопила его.

– Имей в виду, неси аккуратно да поживее, парень. Миссис Тренгроуз не будет ждать, – бубнила она, затем увидела нас и поежилась.

– Привет, Дейзи. Что привело вас в деревню? – спросила я.

Питер размахивал ведром.

– Куриный помет, мисс.

– Прошу прощения?

Дейзи цокнула языком.

– Не говори с леди о таких вещах, – отругала она мальчика. – Теперь бегом в замок и тащи ведро прямо в прачечную, не то я тебе задам.

Питер с надеждой метнул взгляд на Стокера, который наградил его последним куском леденца. Мальчик ухмыльнулся, сунув деликатес в карман грязными руками.

– Поблагодари джентльмена! – велела Дейзи.

Питер поклонился.

– Очень мило с вашей стороны, сэр.

– Не за что, мастер Питер, – ответил Стокер с вежливым наклоном головы.

Питер побежал прочь, и Дейзи с раздражением посмотрела вслед.

– С этим парнем больше проблем, чем с дюжиной обезьян.

– Осмелюсь спросить, для чего требуется миссис Тренгроуз… это?

– Куриный помет? Средство удалять следы ожогов, мисс. Меня перевели из прачки в горничные, a новая девушка гладила, неумеха, да пропалила простыню. Миссис Тренгроуз до того разозлилась, хоть связывай, клянусь. Теперь мы должны пропитать простыню смесью цыплячьего помета с небольшим количеством уксуса и сукновальной глины, чтобы привести ткань в порядок.

Именно тогда Мертензия вышла из дома.

– Привет, Дейзи. Полагаю, куриный помет?

– Да, мисс.

Мертензия повернулась к нам.

– Куры госпожи Полглаз самые плодовитые на острове для такого рода вещей. Иди, Дейзи. Миссис Тренгроуз будет искать тебя.

Горничная заторопилась, и Мертензия повернулась к нам.

– У старой госпожи Полглаз трудное утро, но она очень хотела встретиться с нашими гостями. Не окажете ли вы такую любезность?

Мы выразили готовность, и Мертензия привела нас в коттедж, аккуратный как новенькая булавка, со свежевыбеленными стенами и вымытыми каменными полами. Посредине располагалась главная комната с прочным столом, стульями и набором полок, имелась мансарда, предназначенная для сна. В задней стене была вырублена голландская дверь, ведущая в курятник. Можно было слышать стук и хриплый женский голос, терпеливо утихомиривавший кур. Внутри коттеджа в очаге с дровами из хорошего лиственного дерева горел огонь. Возле него стояла кровать с ослепительно белым постельным бельем – без сомнения, заслуга превосходных цыплят миссис Полглаз. В постели крошечная пожилая женщина неопределенного возраста – где-то от восьмидесяти до ста – выглянула из кучи платков, одеял и шарфов. Маленькая голова была увенчана огромной шапкой, которую носили французские королевы и старшие горничные в прошлом веке.

– Г-жа Полглаз, это мисс Спидвелл и мистер Темплтон-Вейн, – закричала Мертензия ей в ухо.

Старуха смутно улыбнулась, и пухлая фигура влетела в дом через голландскую дверь. Мертензия представила нас младшей миссис Полглаз, женщине лет пятидесяти с открытым, симпатичным лицом и сердечным рукопожатием.

– Добро пожаловать! Как мило с вашей стороны навестить маму, – она кивнула в сторону усохшей маленькой женщины в постели.

– Я упомянула, что у нас гости, и она настояла, – пояснила Мертензия.

– Она и впрямь интересуется, – сказала миссис Полглаз. – Ее мысли блуждают чаще, чем остаются дома, но ей всегда нравится слушать о людях из замка. – Женщина повернулась к нам. – Моя свекровь раньше доставляла в замок яйца и куриные перья из собственного курятника, пока не стала слишком стара, чтобы справляться. Она очень гордилась своими петухами.

– У меня лучшие цыплята в Корнуолле, – подхватила старуха. Она смотрела на нас подозрительно. – Они пришли за курицей?

– Нет, миссис Полглаз, – повторила Мертензия. – Это наши гости из замка.

Старая миссис Полглаз немного приподнялась, выглядывая из многочисленных одеял и платков.

– Мисс Розамунда? – спросила она, внимательно рассматривая меня слезящимися глазами.

Мертензия затаила дыхание, но младшая миссис Полглаз просто толкнула свою свекровь обратно на подушки.

– Ну-ну, мам, ты знаешь, мисс Розамунда мертва. Это мисс Спидвелл, гостья в замке.

Старуха взволнованно покачала головой.

– Я хочу мисс Розамунду. Она читала мне книгу и не закончила. Очень хорошая книга. О сбежавших любовных парочках и борделе, – добавила она, одобрительно качнув головой.

Ее невестка плотно заправила одеяло, заманивая старуху в кровать.

– Бордели и сбежавшие любовные парочки! Неприлично говорить о таких вещах в твоем возрасте, – твердо указала она. – Тебе нужна славная доза тоника мисс Мертензии и хороший сон.

– Мне нужен мужчина, – объявила старуха, сопровождая признание долгим, задумчивым взглядом на Стокера. Он резко встал позади меня.

– Спаси меня, – пробормотал он мне на ухо.

– Теперь, мам, ложись-ка, – уговаривала ее невестка. Она взглянула на Стокера извиняющимся взглядом. – Не думайте об этом, сэр. Она не в своем уме, хотя в свое время действительно была непутевой.

– Чтение «Клариссы» вряд ли помогает, – репрессивно вставила Мертензия.

Младшая миссис Полглаз рассмеялась.

– Бог с вами, мисс Мертензия. Эта книга у нее уже лет десять под подушкой. Мисс Розамунда читала Библию, когда впервые приехала, но мама сказала, что ей интереснее слушать о Ловеласе[21], чем o Лазаре[22], и мисс Розамунда не увидела в этом никакого вреда.

– Мисс Розамунда часто вас навещала? – поинтересовалась я.

Миссис Полглаз склонила голову, думая.

– По крайней мере, два раза в неделю, мисс, я бы сказала. Она заботилась о людях на острове. Как и положено будущей хозяйке Сан-Маддерна, – решительно заключила она.

Мертензия, казалось, замкнулась во время этого разговора. Она собрала свои вещи, оставив зеленую стеклянную бутылку.

– Не забывайте давать ей ложку тоника во время завтрака утром, после каждого приема пищи и еще одну дозу перед сном. Это будет сдерживать боль. Пошлите в замок, если вам нужно больше.

Она повернулась, чтобы уйти, но не раньше, чем старуха снова поднялась.

– Где мисс Розамунда? – требовательно спросила она. Она поочередно посмотрела на каждого из нас, и наконец, сузив глаза, на Мертензию. – Вы прогнали ее? Почему вы прогнали мисс Розамунду?

Ее невестка сжала рот, избегая смотреть на Мертензию.

– Послушай, мам, ты знаешь, что это неправда.

– Я знаю, что говорит народ, – старуха с мрачным выражением лица глядела на Мертензию.

Молодая женщина оттолкнула ее и осторожно направила нас к выходу.

– Простите, мисс Мертензия. Ее разум… – начала она.

– Неважно, миссис Полглаз. – Мертензия отправилась в замок, не оглядываясь. Стокер и я медленно пошли позади, каждый из нас задумался.

Глава 14

Мы вернулись в замок, не обсуждая инцидент в коттедже. Когда мы достигли последней террасы, Мертензия повернулась к Стокеру.

– Вы должны пойти со мной в кладовую. У меня есть арника для ваших синяков, – сказала она невыразительно.

Он согласился, и я оставила их, найдя домашних в состоянии ажиотажа возле зала для завтраков. Каспиан и Хелен стояли рядом с кучей багажа, усиленно споря с миссис Тренгроуз.

– Мне очень жаль, миссис Ромилли, но боюсь, сегодня нет размещения для поездки на материк, – говорила экономка, когда я вошла.

Я встала рядом с Тибериусом, наблюдая, как Каспиан с искаженным гневом яростью лицом жестоко протестует, скандаля с экономкой.

– Что за вздор? Нет размещения? Что, черт возьми, вы имеете в виду?

– Я имею в виду, мастер Каспиан, что лодка, используемая для поездок, находится в Пенкарроне и за ней следует послать.

– Боже мой, значит пошлите за ней! – прогремел он. – Его мать стояла у локтя сына, бледная и тихая, пока Каспиан продолжал бушевать. Казалось, она была довольна, что позволила ему встать у руля. Он обнял ее защитным жестом. – Нервы моей матери окончательно расшатались. Мы не останемся здесь еще на одну ночь. Отправьте кого-нибудь за лодкой.

– Невозможно, – протянул Тибериус. Его ленивый голос обладал безошибочной властностью.

– О чем вы говорите? – потребовал Каспиан. – Его непристойное поведение немного укротилось перед лицом холодного самообладания виконта, но юноша не сдавался. Миссис Тренгроуз с благодарностью посмотрела на Тибериуса. Она достойно отстаивала свою позицию, однако была заметно благодарна, что проблема привлекла внимание авторитетного человека.

– Боюсь, Каспиан, миссис Тренгроуз совершенно права. Море быстро поднимается после вчерашнего шторма. Вы можете сигнализировать, пока рука не отпадет, но никто из Пенкаррона не приедет.

– Из всей чепухи… – начал было молодой человек. Он замолчал от прикосновения маминой руки. – Очень хорошо. Что насчет местных рыбаков? У них есть лодки. Один из рыбаков может нас захватить.

– Вряд ли, – ровно сказал Тибериус. – Во-первых, их лодки провоняли до самого неба сардинами и крабами. Я не уверен, что вашей маме это будет приятно, – добавил он, склонив голову к Хелен.

– Я не против, – возразила она слабым голосом.

Миссис Тренгроуз заговорила.

– Местные рыбаки не выйдут в такое море, не когда бегут «лошади».

– Лошади? Какие проклятые лошади? – Каспиан практически кричал.

Тибериус ответил:

– Разговорный термин, относящийся к белой пене на краю волн. Она напоминает гривы лошадей, развевающихся на ветру. Это означает, что море слишком высоко, и течения слишком сильны. Рыбаки не станут рисковать поездкой на материк, когда их лодки могут разбиться о камни.

– Но я вижу Пенкаррон! – протестовал Каспиан. – Здесь меньше часа гребли. Насколько это опасно?

– Между течениями и скрытыми камнями? Очень опасно, – сказал ему Тибериус. – Даже люди, которые плавали в этих водах всю свою жизнь, не рискуют в такой день, как сегодня. Теперь, почему бы вам не позволить миссис Тренгроуз попросить персонал забрать ваши вещи наверх и прийти на завтрак?

– Я не хочу чертов завтрак! Я хочу уехать с этого острова, – завопил Каспиан, жутко побагровев.

– О, Боже. Похоже, мы пропустили немного мелодрамы, – прошептал мне на ухо прибывший Стокер, радостно жуя тост, густо смазанный маслом.

Мертензия вошла следом, заложив прядь волос за ухо. Синяки на лице Стокера блестели от какой-то мази, от него слегка пахло травами и пчелиным воском. Стокер с удовлетворением посмотрел на радужно переливающийся синяк, который расцвел над носом Тибериуса, и небольшой отек под глазом виконта. Тиберий ответил пристальным взглядом, позволив себе довольно улыбнуться своей работе. Мертензия не пропустила обмен взглядами.

– Боже мой, Тибериус, – выпалила она. – Что с вами случилось? Вы тоже ходили во сне?

Тибериус положил руку на плечо Стокера и нежно сжал его ножевую рану.

– Полагаю, Стокер рассказал вам? Как информативно с его стороны.

Стокер не стал доставлять ему удовольствия, морщась, но зарычал. Я поспешила сменить тему, посвящая Стокера и Мертензию в курс дела.

– Хелен и Каспиан хотели бы уехать, но возникла проблема транспорта.

– Это не проблема, – возмутился Каспиан. – Это проклятый заговор, чтобы держать нас здесь!

– Каспиан, – напомнила о приличиях его мать, снова положив ладонь ему на рукав. Он стряхнул руку.

– Мне не будут указывать, что я могу и не могу делать, мама, – произнес юноша, его лицо выражало мрачную решимость. – Мы возьмем лодку у одного из этих бесполезных деревенщин, и я буду грести сам.

Мы выступали против плана в течение четверти часа, но Каспиана невозможно было отговорить. Я почти призналась, что была «призраком», который видела Хелен, но понимала, это мало что изменит. Она уступила свою власть, довольствуясь тем, что сын взял на себя инициативу. Каспиан шумел и кипятился, но под всем этим я видела твердость в уголках его рта, непоколебимую решимость, с которой его мать держала кожаную дорожную коробку с протестующей Гекатой.

Остальные из нас собрались на террасе замка, толпясь как зеваки, глазеющие на железнодорожную катастрофу. Стокер прихватил еще одну пачку тостов, спокойно хрустя, когда Каспиан и Хелен спустились вниз к ряду рыбацких лодок. Они спрашивали рыбаков, но те каждый раз отмахивались. Мы могли только наблюдать: размахивание руками – предложение банкноты – резкие, презрительные отказы. С каждым разочарованием юноша становился все более взбешенным. Наконец, старый рыбак с такой же старой лодкой принял деньги и отступил, позволяя Каспиану усадить свою мать в крошечное суденышко. Тот забросил сумки в лодку больше со злостью, чем с заботой.

– Старый Трефусис, – глаза Мертензии горели весельем. – Я не удивлена. Он практически на все готов за монету.

– В том числе выпустить двух неопытных людей в бушующее море? – требовательно спросила я.

Она пожала плечами. Ее рот искривился в горькой улыбке.

– Старик не даст щенку, вроде Каспиана, одолеть его, можете на это положиться. И если мальчик промокнет, это научит его уважать море, – закончила она.

Стокер предложил мне кусочек тоста.

– Засунь себе в рот и веди себя прилично, – тихо посоветовал он.

Я взяла тост, когда Мертензия указала на что-то.

– Видите этот кусок скалы? Он отмечает переход от спокойной гавани к открытому морю между нами и материком в Пенкарроне. Если глупый мальчишка там не справиться с лодкой, у него не будет ни шанса. Он вернется, обещаю вам.

Я не доверяла ее обещаниям, но она выглядела такой же равнодушной, как и Темплтон-Вейны. Стокер молчал и внимательно наблюдал за Каспианом и Хелен, очевидно оценивая, стоит ли ему вмешаться ради их безопасности. Тибериуса больше забавляла глупость: отправляться в плаванье при таких погодных условиях! Он время от времени перемежал глотки кофе с резкими замечаниями по поводу интеллекта и суждений мальчика. Нашего хозяина не было, и я обратилась к Мертензии.

– Я удивлена, что Малкольм не появился здесь, чтобы остановить эту ерунду.

Она снова пожала плечами.

– Без сомнения, у него дела в поместье. Смотрите, чертов идиот пытается управлять веслами.

Мы повернулись лицом к берегу.

В течение нескольких минут Каспиан изо всех сил пытался контролировать лодку, сначала гребя по кругу, затем – медленно к устью гавани. Судно качалось как пьяный мужик. Было легко увидеть перемены в море, лишь только лодка вышла из безопасного небольшого залива. Мгновенно белые шапки вспенились на краю фальшборта. Море бросало суденышко вверх и вниз, как ребенок бросает игрушку в ванну. Каспиан боролся с ним, тяжело налегая на весла, Хелен прильнула к борту лодки, прижимая шляпу одной рукой. Лодка поднималась и ныряла, снова и снова, ничуть не продвигаясь к материку, стоящему перед этим неумолимым морем. Вода стала серой, и облака густыми и низкими, заслоняя солнце и угрожая дождем.

– Это все, что нужно бедному дьяволу, – пробормотал Стокер, отправляя в рот последний кусочек тоста.

– Ты пойдешь за ними? – спросила я.

– Если придется, но надеюсь, что у него хватит здравого смысла увидеть самому, – ответил он с безумным спокойствием. Я напряжено наблюдала, как крошечная лодка борется с волнами.

– Он должен повернуть назад, – сказала я, больше для себя, чем для кого-либо еще. Я почувствовала внезапное чувство вины за то, что не раскрыла свою роль в явном нежелании Хелен остаться на острове. Но Тибериус утешительно покачал мне головой, словно интуитивно понимая мои мысли и показывая, что признаваться в этом было бы бесполезно.

– Еще одна такая волна, и их обоих выбросит за борт, – Стокер указал на набирающую скорость и силу волну, которая обрушилась на них. Мы с растущим беспокойством наблюдали, как они цеплялись, держась друг за друга, когда волна залила лодку, накрыв их обоих и наполняя судно водой.

Стокер сорвал с себя пальто, но прежде чем он смог спуститься к берегу, мы увидели, как Каспиан меняет курс, возвращаясь к гавани и гребя изо всех сил. Хелен помогала ему тянуть весла, забыв о своей шляпе, они трудились вдвоем, чтобы привести лодку в безопасное место.

– Как обнадеживает, – сухо произнес его светлость. – Приятно видеть сыновнюю преданность в действии.

– Заткнись, – процедил Стокер сквозь зубы,

Тибериус изучал свои манжеты. Позади нас я услышала резкий вздох.

– Пойду-ка и закажу горячие ванны, – волновалась миссис Тренгроуз. – Им сильно повезет, если они не подхватят пневмонию после этого. И еще ни один из вас не позавтракал нормально!

Я не знала, что она стояла там, но вопросительно кивнула.

– Я могу что-нибудь сделать?

– Благослови вас Бог, мисс, нет.

Миссис Тренгроуз поспешила прочь.

Когда лодка подошла к берегу, рыбаки выскочили, чтобы помочь ее поднять. Состояние Хелен можно лишь описать как водный хаос. Каспиан выглядел не лучше. Когда он топал по гальке, хвосты его плаща волочились, полные морской воды. Рыбаки протянули руки, чтобы помочь Хелен выбраться из лодки и передать сумки в замок. Каспиан яростно спорил со старым Трефусисом, который отказывался вернуть деньги. В конце концов, он оставил старика, тряся кулаками, и последовал за мужчинами, сопровождавшими его мать и их имущество в безопасное место.

Драма закончилась, зрители пошли в столовую на завтрак. Мы выбирали еду, чувствуя себя слегка сдутыми. Миссис Тренгроуз суетилась, снуя туда-сюда с чайниками и горами свежеприготовленных яиц. Каспиана и Хелен отправили наверх к горячим ваннам; спустя некоторое время они спустились вниз. Хелен держала Гекату y груди, что-то ласково бормоча, и скармливала оскорбленной кошке кусочки сала.

– Она обижена на меня, – сообщила Хелен, ни к кому конкретно не обращаясь. – Она не любит лодки.

– Я знаю, что вы только что чуть не умерли в море, но не могла бы ты убрать это животное от стола? – потребовала Мертензия.

Каспиан, как и ожидалось, вскочил на защиту своей матери.

– Как вы смеете…

Его мать заговорила более резким голосом, чем я когда-либо у нее слышала в разговоре с сыном:

– Каспиан, достаточно. Оставь это. И нет, Мертензия, – закончила она, окинув свою невестку долгим, ровным взглядом, – я не уберу животное от стола. Она ужасно расстроена и нуждается в утешении.

– Очень хорошо, – вымолвила Мертензия недоброжелательно.

Но Каспиан не мог успокоиться. Он швырнул салфетку и вышел из комнаты. Хелен скормила коту еще один кусок бекона, ничего не говоря. После этого все отошли от стола. Тибериус вернулся к своей переписке, а Мертензия в кладовую. Хелен сказала, что будет отдыхать в своей комнате, и удалилась с кошкой, все еще прижатой к груди.

– Я верю, что «отдыхать» – это деликатный эвфемизм для того, чтобы напиться до потери зрения, – едко обронил Стокер.

– Не будь таким грубым. Бедная женщина испугана, за что я частично ответственна, – напомнила я. Он скривил лицо, но послушно последовал за мной из столовой. Проходя мимо полуоткрытой двери, мы услышали стук шаров и обменялись быстрыми взглядами. Каспиан укрылся в бильярдной, лениво подталкивая мяч кием.

– Ах, слава Богу! – воскликнул он, когда мы вошли. Выражение его лица все еще было грозовым. – Мы можем начать игру наконец. Казалось неправильным искать партнеров, но возможно, вы не будете слишком плохо обо мне думать, раз явились по собственному желанию. Я просто хочу немного развлечься.

– Конечно, нет, – успокоила его я, приветливо улыбаясь. Стокер молча подошел к стойке и достал два кия. Пока мы намечали концы, Каспиан собрал шары и расположил их в виде треугольника.

– Сначала я сыграю с вами, мисс Спидвелл? И затем победитель может сразиться с мистером Темплтон-Вейном? Скажем, фунт за игру?

В его настроении чувствовалось что-то беспокойное. Я поняла, что азартные игры были для него таким же утешением, как спиртное для его матери.

Мы все согласились со ставкой, и Каспиан галантно настаивал, чтобы я сделала первый ход. Я выровняла свой кий и оценила диспозицию шара. Каспиан встал напротив, пристально наблюдая, как я наклонилась над столом. Одним резким движением я рассеяла шары, загнав в лузу два сразу.

Рот Каспиана оставался открытым в течение следующих десяти минут. Аккуратно загоняя шары в лузы, я очистила стол и закончив, протянула руку с улыбкой.

– Мой выигрыш, мистер Ромилли?

Каспиан улыбнулся, хотя улыбка совсем не коснулась глаз.

– Моя дорогая мисс Спидвелл, вам придется принять слово джентльмена, что я заплачу долг. Боюсь, у меня ничего не осталось в карманах после того, как этот злодей Трефусис забрал мои последние деньги.

– Я приму информацию вместо банкноты, – выпалила я. Стокер собрал шары и подготовил стол для следующей игры.

Темные глаза Каспиана сузились.

– Я всегда плачу долги чести. Кроме того, какую информацию я мог бы вам предложить?

Я ждала, пока Стокер разбил шары, и Каспиан прицелился для первого удара.

– Информацию о том, почему вы и ваш дядя так горячо ссорились, – сказала я, когда он двигался. Его рука дернулась, и кий соскользнул на зеленое сукно, разорвав его и оставив крошечную дыру в покрытии. Он выругался себе под нос и шагнул назад, уступив свое место Стокеру.

– Полагаю, глупо делать вид, что этого никогда не было, – признал Каспиан с грустной улыбкой. Одинокая прядь темных волос упала на лоб, придавая ему вид ужасно молодого и довольно угрюмого поэта.

– Очень глупо, – заверила его я.

Стокер разбил шары, сделав свой первый выстрел.

– Увалень, – сказала я. Он подмигнул мне и обошел вокруг стола, не спеша наносить следующий удар. Он сознательно двигался медленно, предоставляя мне возможность получить информацию. Я ободряюще посмотрела на молодого человека и встала рядом так близко, что пришлось откинуть голову и смотреть на него из-под ресниц.

– Скажете мне правду, Каспиан, вы не найдете меня несочувствующей.

Каспиан снова слабо улыбнулся, но это была неудачная попытка. Он смотрел на мир, как попавший в беду ребенок, неуверенный, истерика или печальное признание помогут пережить день. Я положила ладонь на его руку, и к моему удивлению, Каспиан заплакал, уткнув голову мне в плечо так сильно, что я едва не пошатнулась под его весом. Я похлопала его по спине, глядя на Стокера, который вскинул руки в смущении.

– Каспиан, – ласково начала я, но это только заставило его громче рыдать.

Он продолжал в том же духе несколько минут, а я продолжала похлопывать его по спине и издавать успокаивающие звуки. Стокер в это время загонял бильярдные шары в лузы и закатывал глаза при подобном проявлении эмоций, пока Каспиан не замер, сворачиваясь, как заводная игрушка.

– Искренне прошу прощения, мисс Спидвелл. Не знаю, что на меня нашло.

– У вас явно большая беда, – утешала я. – Возможно, если вы поделитесь, это поможет облегчить душу.

Каспиан кивнул, несколько раз глотая воздух, пока тер ладонями глаза.

– Вы очень добры. Да. Я думаю, что поможет.

Он наполовину повернулся спиной к Стокеру, который не прекращал игру, легкими ударами загоняя шары в лузу снова и снова, как будто боялся, что нарушение порядка может заставить юношу вспомнить о чужом присутствии и остановить поток секретов.

Свет лампы падал на лицо Каспиана, подчеркивая благородный лоб и красивый нос. Он выглядел как принц из трагической пьесы, собирающийся с духом, чтобы совершить акт самоуничтожения.

– Вы знаете что-нибудь о моем отце? Наверно, слышали, что он был талантлив и очень любим. Правду сказать, он был печальным разочарованием для своей семьи. Но не для нас, мамы и меня. Он был вторым сыном, лишним во всех отношениях, и оставил Сан-Маддерн, чтобы разбогатеть. Отец встретил маму в Лондоне и решил жениться, хотя мало что мог предложить. Видите ли, мой дедушка дал понять, что все будет оставлено моему дяде Малкольму. Никакого имущества, ничего для отца, но ведь Ромилли всегда подражали обычаям великих и праведных. Первородство здесь – традиция, и мой отец всегда знал: не стоит рассчитывать на то, что остров поддержит нас.

– Он кажется мне уникальным и интересным человеком, – тихо сказала я.

Большие карие глаза, мягкие как у спаниеля, потеплели от благодарности.

– Он таким и был! Знаете, Ромилли склонны к меланхолии. Но не папа. Он был весел как кузнечик, всегда готов пошутить или поддразнить. Превращал каждую ситуацию, какой бы отчаянной она ни была, в игру. Даже когда кредиторы приходили и забирали нашу мебель, он заставлял нас притворяться, что мы попали на необитаемый остров и вынуждены заново строить свою жизнь в джунглях. Это было волшебно, – вспоминал он мечтательным голосом.

Для меня это откровение звучало ужасно. В жизни мало существует вещей более утомительных, чем человек, который не выполняет свой долг. И хотя я искренне ценила оптимистический настрой, мужчина, играющий в крокодилов и дома на деревьях вместо того, чтобы обеспечить себе постоянную работу, получил бы хороший пинок под зад, если бы я была его женой.

Я заставила себя поощрительно улыбнуться.

– Как изобретательно.

– Точно, – подтвердил Каспиан. – И отец воспитал меня в вере, что я всегда должен следовать за своей звездой, не сдаваться ради заурядных амбиций, прислушиваться к велению своего сердца.

– А что ваше сердце говорит вам, Каспиан?

– Я мечтаю о сцене, – серьезно объявил молодой Ромилли. С огромным усилием подавив смех, я притворно закашлялась. Он осторожно положил руку мне на плечо.

– Вы в порядке, мисс Спидвелл? Налить вам стакан воды?

– Спасибо, нет. Я просто поражена силой вашей страсти, Каспиан. Вы бесспорно хорошо подходите для выбранной профессии.

Он принял гордый вид, но не убрал руку.

– Вы действительно так думаете? Я чувствую это здесь, – сказал он, сильно ударяя себя в грудь кулаком. – Это место жизни актера, здесь, в его груди, – добавил он, взяв мою руку и положив ее на жилет. Я чувствовала биение его сердца под одеждой, ровное и быстрое.

– Меня иногда переполняют эмоции, – добавил он. – Понимаете, мои страсти бегут совсем близко к поверхности. Так и должно быть, если хочешь получить к ним доступ и поделиться с аудиторией.

– Совершенно верно, – пробормотала я, осторожно сняв с жилета руку. Стокер не издал ни звука, но я понимала его чувства так же ясно, как если бы он забрался на стол с зеленым сукном и прокричал их.

Каспиан скорбно покачал головой.

– Трудно реализовать свои мечты без поддержки семьи.

– Ваша мать не одобряет?

Нежная улыбка коснулась его губ.

– Ну, мама бы одобрила все мои мечты, уверен. Но она нервничает из-за небезопасной жизни актера. Существует так мало того, на что можно положиться из года в год. Для меня это совсем не важно, – поспешил он заверить меня, – но мама хочет гарантии, что я не умру от голода. Вот почему она настаивала на том, чтобы мы приехали сюда, – доверительно сказал он, понизив голос. – Она хотела обеспечить интерес дяди Малкольма.

– Его интерес?

– В моем благополучии. Дядя Малкольм – традиционалист, как дедушка. Мертензия его сестра, но я верю, что он оставит Сан-Маддерн и все имущество мне, как единственному мужчине по прямой линии. Мы оба, мама и я, подумали, что давно пора выплачивать мне отдельное пособие. Сверх того, что он дает маме, как своему наследнику.

Я думала о повышенных голосах, страстной просьбе и прохладном расставании, а также об уверенности Каспиана в наследстве.

– Малкольм отказался?

Обида омрачила его глаза.

– Это не так уж необычно. В большинстве великих родов наследнику официально разрешается основать свое домохозяйство. Несколько сотен фунтов в год значили бы для дяди Малкольма так мало, но позволили бы мне строить карьеру на сцене, не принимая глупые, недостойные роли. Кроме того, – плавно продекламировал он, – есть несколько незначительных долгов чести, которые должны быть оплачены. Но дядя Малкольм не пожелал даже слышать об этом. Он сказал, что актерство ниже достоинства имени Ромилли, и он не будет участвовать в моей сценической карьере.

Я моргнула от головокружительного высокомерия, с которым юноша требовал денег от человека, которого едва знал, лишь потому, что он, юноша, существовал. Но Каспиана Ромилли едва ли можно было винить: мать с самого рождения нежила и баловала его, потворствуя всем фантазиям. Неудивительно, что в результате ее обожания и заботы он оказался таким же беспомощным существом, как и его отец.

– Совершенно естественно, что вас возмутил его отказ, – фальшивым голосом отозвалась я.

Его лицо прояснилось.

– Спасибо! Я тоже так думал. Так неразумно с его стороны, – добавил Каспиан, раздражено кривя рот. Мне было жаль его рот. Очаровательный, созданный для поцелуев, но капризное выражение лица Каспиана часто портило впечатление.

Я похлопала юношу по руке.

– Не думаю, что ссора затянется. Несомненно, Малкольм рано или поздно придет в себя. В настоящее время он сильно занят этим бизнесом с Розамундой.

– Да, – медленно промолвил Каспиан. – Полагаю, это правда.

Его лицо прояснилось.

– Я должен пойти проверить маму. Спасибо за самый интересный и приятный час, – он элегантно поклонился перед уходом.

– Боже, молодые люди так утомительно жизнерадостны, – Стокер вышел из угла, в тени которого осторожно предохранялся от обсуждения.

Я с любопытством посмотрела на него.

– Полагаю, ты все слышал.

– У меня острый слух, как ты знаешь. – Он взял кий и наклонился, чтобы прицелиться. Прервался на мгновение, затем протаранил кием шар, тот скатился в лузу с мягким щелчком. Стокер выпрямился. – Ты ведь не думаешь, что мальчик способен на убийство?

– Каспиан не мальчик. Ему восемнадцать, по закону, взрослый мужчина. Он кажется таким юным, потому что его мать обращалась с ним, как с только что отложенным яйцом.

– Конечно, это стоит обдумать, – размышлял Стокер, поглаживая иссиня-черную щетину на своей челюсти.

– Что?

– Ну, если Розамунда убита, у этого молодого человека имеется очень сильный мотив.

– Какой скачок логики привел тебя к этому нелепому заключению?

– Просто подумай, он может унаследовать значительное состояние. Ты слышала: Ромилли всегда придерживались старых обычаев. Согласно принципам первородства этот парень следующий в очереди. Если только его дядя Малкольм не станет отцом ребенка.

– Мужчины убивали и за меньшее, – неохотно согласилась я. – Но действительно, убил бы он невесту своего дяди, чтобы сохранить наследство?

Стокер пожал плечами.

– Мог бы. Мы недостаточно знаем его характер.

– Мы знаем кое-что. Он страстный, обиженный, импульсивный – качества, которые мне нравятся, если честно. И подозреваю, не совсем заслуживает доверия, когда дело доходит до денег.

– Я согласен с твоей оценкой первых трех, но как ты узнала последнее?

– Потому что маленький негодяй все еще должен мне фунт.

* * *

Не сговариваясь, мы отправились в деревню. Атмосфера замка стала удручающей, настроение позднего утра отдавало мелодраматичностью. Морской ветер разрумянил наши щеки, и резко падающая температура заставила нас быстро шагать, глубоко втягивая в себя свежий, бодрящий воздух.