Текст книги "Запретные желания"
Автор книги: Дайанна Кастелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
– О чем ты задумался, Сэм Пейт?
– Знаешь, ты очень похожа на мою бабушку.
– Мне не хватает настоящей семьи. Раньше я не думала, что мне будет так этого не хватать. Конечно, сестры – моя семья, но после того как Шарлотта узнала, кто она, меня не оставляет беспокойство. Мне бы тоже хотелось узнать правду о себе.
– Но по-моему, вы, четыре подруги, поклялись никогда не оглядываться назад.
– И все-таки кто я такая? – Присси вскочила. – Знаешь, я хочу поговорить с Минервой. Мне кажется, она многое знает и обо мне, и о тебе. Ты тоже это понял? Потому и сбежал?
– Признаюсь, она меня немного испугала.
– Черт, эта женщина может напугать. Еще бы, на общается с призраками и прочими обитателями потустороннего мира. Но меня она знает, я это чувствую. И знает она не просто Присси Сент-Джеймс, но и другую Присси. Ту, которую даже я не знаю.
– Будь осторожна со своими желаниями, детка. – Сэм понятия не имел, почему вдруг сказал это.
Присси вопросительно посмотрела на Него:
– Что ты имеешь в виду?
– Я и сам не могу этого объяснить. Присси присела на край кровати.
– Я хочу узнать о себе, например, такое: почему у меня бывают предчувствия. Почему я знаю, хороший передо мной человек или гнилой; знаю, оставила ли сестра Джун свою корзинку с шитьем в гостиной или в спальне; и знаю, когда Бейб забывает вовремя оплатить страховку. Я просто знаю это. – Она обхватила лицо Сэма своими нежными ладонями и заглянула в его глаза. – Просто знаю, как знаешь и ты.
– Я?
– В твоем голосе звучит удивление, но глаза говорят о другом. Сэм Пейт не просто самый молодой президент банка. Ты не такой, как все. Я это чувствую.
Сэм закрыл глаза, и по телу его пробежала дрожь. Он ощущал энергию Присси, ее доброту, ее любовь к нему. Но он не хотел этих ощущений. Его вполне устраивала его работа, и он не мог ее потерять. А если станет известно, что… Он взял руки Присси в свои.
– Может, ты просто заболеваешь гриппом, и отсюда все твои ощущения.
– И ты, и я – мы оба не такие, как все. Именно поэтому мы мгновенно почувствовали влечение друг к другу. Поэтому мы набросились друг на друга в лифте, даже не зная имен друг друга. Между нами есть связь, Сэм. Мистическая связь. Я долго пыталась закрывать глаза на то, кто я и что я, надеялась, что все само пройдет, но оно не проходит, и я готова поспорить, что и тебя это «нечто» не оставляет в покое.
Сэм встал, тряхнул головой:
– Нет, Присси, насчет этого ты не права. По крайней мере в том, что касается меня. У Сэма Пейта есть лишь одна сторона – это логика и ответственность. Банковская сторона.
– Но ты знал, где была Шарлотта, когда упало дерево. Знал, что она в безопасности.
– Просто я хотел успокоить тебя, моя сладкая. – Он направился к шкафу, где на вешалках в ряд висели опрятные белые сорочки. Вот она, его жизнь. Этой жизни он для себя добивался, этой жизни ждут от него все. Он не должен позволять себе сумасбродные выходки, такие как роман со «странной» Присси Сент-Джеймс. Почему Присси не такая, как все? Обычная, нормальная женщина. Какие еще таинственные предчувствия? Хотя, наверное, обычная женщина едва ли смогла бы похвастать таким темпераментом, таким огнем, всем тем, что составляет сущность Присси. И все же… – Я не смогу сегодня послушать, как ты поешь, Присси, – только что вспомнил, что у меня есть срочная работа. Я позвоню тебе около полуночи, если ты не против.
– Ты меня не слушаешь. – В голосе ее звучали боль и разочарование. Сэм чувствовал себя последним негодяем.
– Завтра мы могли бы устроить романтический ужин. Что ты на это скажешь?
– Скажу, что ты напоминаешь мне Роберта Ларсона, парня, с которым я встречалась в старших классах. Он тоже считал меня ненормальной и встречался со мной только ради секса.
Вот дерьмо!
– Ты говоришь ерунду, Присси. – Сэм снял с вешалки рубашку, бросил ее на кровать и крепко обнял Присси. Как хорошо, что она сейчас с ним. – Я хочу, чтобы мы были только вдвоем: ты и я, и никого больше.
Возможно, подумала Присси. Но по ее ощущениям получалось, что это «возможно» походило на «скорее всего нет». Назови это как угодно, хоть интуицией, хоть провидением, но она знала, что на самом деле происходит. Иногда это знание было ей на пользу, иногда, как сейчас, лучше бы ей не знать. Иногда, Присси просто не хотелось знать все. Лучше быть несведущей и счастливой, чем сведущей и несчастной.
Этот крысиный ублюдок лгал. Она была для него недостаточно хороша, он не считал ее достойной себя. Сэм поцеловал ее в лоб.
– Мне надо бежать. Все в порядке?
– Я поговорю с тобой после того, как вернусь из «Голубой ноты».
Он вновь ее поцеловал, и Присси направилась в душ. Когда она вышла, Сэм уже ушел. Присси пнула ногой туфлю, промахнулась и ударилась пальцем ноги о комод. Прыгая на одной ноге, она сказала себе, что все сегодня пошло не так, и если уж кому дано знать об этом наверняка, то это ей и… и Минерве.
Да, пришла для Присси Сент-Джеймс пора выяснить, почему она была не такой, как другие. Ведь то, что она отличалась от всех прочих, не могло объясняться тем, что ее воспитали монахини, которые умели слушать сердцем и не понаслышке знали о том, что такое душа. Присси оделась и вышла на улицу. Утренний час пик уже прошел, Саванна вернулась к привычному неторопливому ритму жизни. С Броутон-стрит Присси свернула на Сен-Джулиан и остановилась перед Хэмптон-Лиллибридж-Хаус – зданием с покатой крышей. Неудивительно, что в доме поселились призраки, ведь это построил янки.
Присси смотрела на тропинку, что вела в обход дома – к Минерве, – чувствуя себя девочкой из сказки, что читала ей на ночь сестра Джун. В той сказке дети пошли в лес и, чтобы найти обратный путь, крошили хлеб и крошки бросали на землю. Но вот только птицы склевали те крошки. Не случится ли с ней того же, что с детьми, заблудившимися в лесу, если она пойдет по этой тропинке?
– Ты хочешь поговорить со мной, дитя мое? – спросила Минерва. Она шла навстречу Присси. Волосы у Минервы стояли дыбом, как после удара молнии, а синий фартук был весь в муке, но глаза ее, эти всезнающие и всеведающие серые глаза, были по-прежнему зоркими.
– Я не знаю.
Минерва засмеялась:
– Честный ответ.
– Трусливый ответ. – Присси набрала в легкие воздух. – Вы знаете, кто оставил меня на пороге монастыря? – выпалила она, всей душой желая услышать в ответ «нет».
– Да, я это знаю, – кивнула Минерва и присела на ступеньку, глядя Присси прямо в глаза. – Но у меня другой вопрос: а хочешь ли ты это знать?
– Вы не могли бы дать мне намек? Ну, например, стоит ли мне это знать, в смысле будет ли мне хорошо от того, что я узнаю, или, наоборот, плохо, и тогда мне не стоит об этом знать? Что, если я стану задавать вам вопросы, а вы будете говорить мне «горячо» или «холодно»? Как в игре. – Присси понравилась эта идея. – Да, как в игре.
– Как в игре, говоришь? Но эта игра не будет игрой «Угадай-ка», скорее, она похожа на игру «Знаю – не знаю».
– Придумала! Цифры. Нет, карты! – воскликнула Присси и часто-часто закивала, как дурацкая кукла болванчик. – Карты. Точно. Меня обыгрывали в карты. В покер.
Минерва засмеялась:
– Даю тебе еще одну попытку.
Минерва протянула Присси свою морщинистую руку, и Присси взяла ее и тут же почувствовала, как исчезают хлебные крошки – таким сильным было ощущение того, что она углубляется в призрачный лес, откуда нет возврата.
– Карты с картинками и цифрами. – Она встретилась взглядом с Минервой, и по спине ее пробежал холодок. И тогда Присси вдруг прошептала:
– Карты Таро.
– Вот теперь мы уже к чему-то пришли, верно? – Но я никогда не гадала на Таро.
– Но увы, кое-кто гадал. Кое-кто, кто тебе очень близок.
– Вы? – Присси крепко сжала руку Минервы. – И моя мать. Господи, вы моя мать!
– Бабушка, дитя мое. Твоя мать…
– Умерла, – прошептала Присси, и ее пронзило болью. – В морге. Все это сходится, верно? – То был даже не вопрос, Присси знала, что все так и было.
– Да, твоя мама вот уже двадцать пять лет как мертва, девочка, но она отправилась в морг, когда еще была живой, а не мертвой.
– Но почему она оставила меня на пороге монастыря? Почему не позволила тебе меня растить? – Присси закрыла глаза, потом резко их открыла, и дрожь пробежала у нее по спине. – Убийство… и колье, и моя мать. Все это как-то связано. Но как? Почему?
– То колье… Ну, его никто не нашел. И тогда они отправились к твоей маме, зная, как хорошо она умеет общаться с духами. Она сказала, что может найти колье. Но не смогла. Все, что она видела, – это солнечный свет. Много-много солнца. Полицейские перерыли весь морг и палисадник перед ним, но так ничего и не нашли. Твоя мама была посрамлена, все вокруг называли ее самозванкой, пустышкой. Над ней смеялись. И, не желая, чтобы ее крошка-дочь тоже стала однажды посмешищем, она оставила тебя на пороге монастыря. Чтобы снять проклятие. И взяла с меня клятву, что я не стану к тебе приходить. Не стану искать встречи с тобой. Она оставила тебя и ушла. И больше не возвращалась. Все эти годы я наблюдала за тобой. К несчастью, твоя мама зря понадеялась на то, что, доверив твое воспитание монахиням, избавит тебя от заклятия. У тебя дар, дитя мое, такой же дар, какой был у твоей матери, какой есть у меня. Я-то знаю, все эти годы я следила за тобой.
Присси с трудом дышала. Она не смогла бы пошевельнуться, даже если бы кто-то завопил ей в ухо, что на ней горит одежда. Минерва убрала руку.
– А потом ты сама ко мне пришла, попросила провести тот сеанс. Я знала, что у тебя есть дар. Мы же одной крови. – Минерва встала и крепко обняла Присси. – И еще ты красивая девочка. Как твоя мать.
– Сестры ничего не знали?
– Я дала слово твоей матери и не могла нарушить клятву.
– И что же мне теперь делать?
– Решать тебе, но только используй свой дар во благо, а не во зло, дитя мое.
Присси взяла Минерву за руку. Душа ее переполнилась счастьем.
– Теперь у меня есть бабушка.
– А у меня есть чудная внучка.
– Могу я сказать сестрам? И еще Шарлотте, Бейб и Брианне?
– Мне будет приятно, если ты это сделаешь. Я горжусь тем, что у меня такая внучка. Но не боишься ли ты того, что скажут люди?
Сердце Присси радостно пело.
– Всю свою жизнь я не знала, кто я и почему не такая, как все. А теперь я это знаю, и еще у меня есть ты.
Слеза скатилась по щеке Минервы, и она засмеялась:
– Вот уж никогда не думала, что буду сегодня вот так сидеть с тобой и разговаривать.
– А мы вот сидим тут и говорим. Невероятно, правда? Ты любишь персиковое мороженое?
– Мое любимое.
На этот раз засмеялась Присси.
– Завтра в полдень встречаемся в кондитерской на Ривер-стрит. Я угощаю. – Она встала. – А теперь я пойду к сестрам и расскажу им, что у меня есть бабушка и что у них появилась родственница – еще один член нашей семьи. Ты их полюбишь. Ты и представить себе не можешь, какой ужин они готовят на День благодарения!
Лула-Джин с надрывом выводила «Возьми меня, я твоя», а Бейб, Шарлотта и Бри во все глаза смотрели на Присси. Они вчетвером сидели за маленьким столиком, в центре которого горела изрядно подтаявшая свеча. Бри первой обрела дар речи:
– Ты… ты не шутишь, правда?
– Правда. Не шучу. Минерва – моя бабушка.
– Все эти годы она жила совсем рядом с тобой. Я понимаю, почему она не призналась в родстве, но…
– Но потом ты сама пришла к ней. – Шарлотта схватила Присси за руку. – Я так рада за тебя. Минерва совсем не то, что Шип и Эд. – Шарлотта встрепенулась. – Знаете, что мы должны сейчас сделать? Пойти и купить лотерейные билеты. Какие номера выбрать, нам скажет Присси. А может, стоит прямо сразу поехать в Лас-Вегас. С нами же всеведущая Присси. Мы не можем промахнуться.
Присси закатила глаза:
– О Господи! Если бы все работало именно так, то у меня в школе были бы одни пятерки, и я бы не торчала на складе стройматериалов. Я мало что могу – только иногда чувствую кое-что, но вы об этом и так уже знаете.
Шарлотта приподняла бровь:
– По правде говоря, ты и сама не знаешь, что именно умеешь, верно? Напомни мне о своих хороших качествах.
Бейб сложила руки на столе.
– А вам не кажется, что все начинает складываться в некую систему?
Шарлотта перевела взгляд с одной подруги на другую.
– Присси прорицательница местного масштаба, я не могу найти обратной дороги с улицы с односторонним движением, Бри питает страсть к плохим парням, а у тебя отвратительный гардероб, вот только Сэм и Грифф – оба душки.
– И ты не видишь здесь никакой связи с убийством? С пропавшим колье? – поинтересовалась Бейб. – Убийство и колье – это то, что нас всех связывает. Подумайте сами. Родители Шарлотты лишились колье, мама Присси попыталась его найти. Остаемся мы с Бри. – Свеча зашипела, и пламя метнулось в сторону. Подруги испуганно взглянули на свечу.
Присси поежилась, а Шарлотта сказала:
– Я вообще-то не верю в совпадения, хотя этот случай – исключение. Просто так сложились обстоятельства. И точка.
Присси перевела взгляд с Шарлотты на Бейб и Бри.
– Точку ставить рано. Список растет. Нас всех удочерили в одно время, мы все одного возраста, никто из нас ничего не знал о своем происхождении, а сейчас… сейчас нас связывает нечто большее.
– Кто кого связывает? – спросил Сэм, целуя Приеси в щеку.
Она повернулась и взвизгнула от радости.
– Ты пришел!
– Как я мог не прийти? Моя любимая девушка поет под мою любимую музыку. И эта девушка потрясающе выглядит в этом розовом платье.
– Ты, кажется, что-то говорил про работу.
В глазах его плясали озорные огоньки.
– Закончу завтра утром. – Сэм кивком указал на сцену:
– Кажется, тебе подают знаки, сахарок. Шоу начинается. – Он снова поцеловал ее в щеку. – Смотри, пой хорошо.
– Я буду петь для тебя. – Присси вскочила и закинула Сэму руки за шею. – Ты пришел, ты действительно пришел! Это так много для меня значит. Я люблю тебя, Сэм Пейт.
– Господи, Присси, – прошептал он ей на ухо, – я тоже тебя люблю. Всем сердцем, кто бы мог подумать, что день выйдет таким удачным, радовалась Присси. Она провела этот день со своей вновь обретенной бабушкой и со своим необыкновенным другом, который вскоре, возможно, станет для нее больше, чем другом. Она была в этом уверена, пока свеча на столе не зашипела. Ветерок, успокоила она себя. Просто сквозняк. Ничто не может испортить сегодняшний вечер.
Сэм насвистывал «Ангельские очи», песню, которую совсем недавно пела для него Присси. Она пела для него, и он это чувствовал, хотя «Голубая нота» в этот вечер была до отказа заполнена людьми. Он был на пути к тому, чтобы влюбиться. Нет, по правде говоря, он уже влюбился. И он справится. Он сумеет сохранить работу и сохранить Присси. Просто надо постараться, чтобы эти две стороны его жизни не мешали одна другой. Беда в том, что в таком маленьком городе, как Саванна, требовалось немало изобретательности, чтобы держать работу отдельно и Присси отдельно. Но живут же как-то другие, и он сможет. Сэм вошел к себе в квартиру, включил свет и оказался лицом к лицу с…
– Папа? Что ты здесь делаешь?
– Тебя жду. – Отец встал. Брюки идеально отглажены, придраться, как всегда, не к чему. – Что, черт возьми, ты делаешь, Сэм?
– О чем ты?
Глаза отца грозно блеснули.
– Навещаешь психически нездоровых людей, ходишь на спиритические сеансы, встречаешься с какой-то нищенкой, которую к тому же воспитывали монахини, и вот, наконец, сегодня отправляешься слушать какую-то местную диву! Ты что, совсем мозги потерял?
– А ты что, за мной шпионишь?
– Я просто слежу, чтобы ты не облажался, и скажи мне за это спасибо. Ты совсем потерял ориентиры. Ты не банкир, ты шут гороховый. – Он прошелся по комнате и, обернувшись к сыну, раздельно произнес: – Еще немного, и твоей карьере бизнесмена придет конец. Твое поведение равносильно самоубийству. Но я этого не допущу. Мы с твоей матерью многим пожертвовали, чтобы сделать из тебя то, чем ты сейчас стал, и ты не поступишь так, как поступила твоя сестра. Ты порвешь с этой ничтожной женщиной. Ты достоин лучшего.
– Присси замечательная женщина, папа. Она напоминает мне бабушку.
– Господи, у Изабеллы было полно тараканов в голове, а эта Присси – явная угроза твоему положению в обществе. Завтра вечером Сойеры устраивают вечеринку, и ты пойдешь туда в качестве кавалера их дочери и будешь сам Мистер Очарование, а этой Присси скажешь, что ты больше не намерен с ней встречаться и вашему роману конец. – Отец прищурился. – И, помимо прочего, ты никому не станешь говорить о своей маленькой проблеме. Или ты уже сказал?
– Нет, эту проблему я держу при себе.
– Ну что же, и на том спасибо. Через час я улетаю обратно в Атланту. Мне пора в аэропорт. Ты сделаешь то, что я сказал. Мы с твоей матерью не для того платили такие деньги за твое обучение в Университете Вандербилта, чтобы тебя затянула на дно какая-то потаскушка.
Дверь за отцом закрылась, и Сэм тяжело опустился в кресло.
– Дерьмо.
Глава 16
Шарлотта держала в зубах пакет с чипсами, еще один пакет с едой был у нее в левой руке, а правой она открыла застекленную дверь – на себя, потом вторую дверь – от себя и проникла в дом. Эти навыки были отработаны ею до автоматизма – еще бы, ведь она всю жизнь прожила в дешевом типовом домике, обшитом серой вагонкой. Экран телевизора не горит, на журнальном столике недоеденная жареная рыба.
– Эр-Эл!
Нет ответа.
– Папа! – Шарлотта похолодела от ужаса. Где он? Что случилось? Может, он впал в ступор из-за депрессии? – Папа! Эр-Эл! Ты где? Ответь мне немедленно, слышишь!
– Господи, неужели человек не может спокойно отлить в собственном доме? – Эр-Эл развернул кресло-каталку. У него удивленно расширились глаза. – Шарлотта?
У Шарлотты сердце готово было выпрыгнуть из груди.
– Кто еще, черт возьми, называет тебя папой? Ты меня чуть до смерти не напугал.
В глазах отца стояли слезы. Он с усилием сглотнул ком в горле.
– Никто больше не называет меня «папа». Но я услышал только «Эр-Эл», остальное заглушил шум сливного бачка.
Он смотрел на нее, а она на него.
– Прости, – выпалили оба одновременно.
– И ты меня, – снова одновременно сказали оба. Затем Шарлотта прикусила нижнюю губу:
– Я виновата, правда. Я не должна была уходить из дома. Ты столькому меня научил. Ты научил меня всему.
– Ты имела право уйти. Нельзя было держать тебя так долго в неведении. – Шарлотта поцеловала отца в голову и положила пакеты на стол. – Пришла покормить старика?
– Какого старика? Не вижу тут никаких стариков. Эр-Эл засмеялся, и его смех прозвучал для Шарлотты музыкой. Этот звук словно растворил темное пятно боли у нее на сердце, которое, как она боялась, теперь уже никогда не удастся вывести. Только теперь она поняла, что избавиться от этого пятна могла лишь она сама.
– Я чуть от всего этого инфаркт не получил, знаешь? – Эр-Эл подъехал к столу и заглянул в пакет. – Видит Бог, пахнет вкусно.
– Это взятка, папа. Похоже, сейчас без взяток никуда. Мне надо с тобой поговорить. И я хочу, чтобы ты меня выслушал. И пожалуйста, сделай то, о чем я тебя прошу. Сделай это для меня.
– Слишком много просьб, моя девочка. О, неужели жареная окра? Ты знаешь, как я люблю жареную окру.
– Из «Магнолия-Хаус». Повар специально для тебя сегодня утром ее приготовил. А вот еще жареные устрицы и гамбо, пальчики оближешь, и еще лимонад, не такой, как в магазине продают в бутылках, а настоящий. – Шарлотта села на диван, взяла отца за руку и посмотрела в его голубые глаза, те самые, которым она верила всю свою жизнь. Теперь она так хотела, чтобы и он ей поверил. – Ты мой папа. Я так и сказала Рейбернам, этим мерзким грязным крысам, хотя ты об этом уже наверняка знаешь. Поверь, я буду благодарна тебе до конца своих дней за то, что ты не оставил меня у этой бостонской ведьмы и ее дружка.
Эр-Эл кивнул и отломил кусочек окры.
– Я тоже так рассудил, и не за что меня благодарить. А то, что ты так прямо и заявила им, что ты была Дешон, Дешон и останешься, я уже знаю. У меня свои источники. – Он подмигнул. – Умница, дочка. А за что ты предлагаешь мне взятку? – Эр-Эл попробовал жареную устрицу и одобрительно поднял бровь. – Классная штука.
– Я договорилась, чтобы ты поехал в Атланту, в реабилитационный центр для больных с травмами конечностей. – Шарлотта подняла руку, заранее отметая все возражения. – Большой Эл приедет сегодня сюда, чтобы тебя забрать, и он будет навещать тебя. Я тоже буду тебя навещать. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как начнешь ходить. Там хорошие врачи и самое современное оборудование. А ты заслужил все самое лучшее.
Эр-Эл отложил жареную устрицу. Плохой знак, поняла Шарлотта.
– Не бывать этому, девочка. Я не возьму твоих денег.
«Магнолия-Хаус» – твое наследство.
Черт. Что теперь? План «Б»? Да только не было у нее никакого плана «Б» наготове. План «А» казался ей вполне убедительным и работоспособным.
– Я… я нашла колье, – вымолвила Шарлотта.
Эр-Эл не донес устрицу до рта. Вот это было уже хорошим знаком.
– И это не наследство. Это кровавые деньги. – По крайней мере тут ей лгать не пришлось. – Деньги, которые и Уильяму стоили жизни. Деньги, к которым я не хочу прикасаться. Колье будет продано, и деньги пойдут тебе на лечение, а то, что останется, я отдам на благотворительность.
– Ты на самом деле нашла колье? Шарлотта скрестила пальцы за спиной:
– Честное скаутское. Эр-Эл почесал подбородок:
– Впервые об этом слышу.
– А я никому и не говорила. Так безопаснее. Отправила его в Нью-Йорк для оценки и чтобы найти покупателя. Пусть оно хоть кому-то принесет пользу, сделает что-то хорошее для Эйди с Уильямом и для меня. – Шарлотта повела плечами. – Конечно, я могла бы вернуть его Рейбернам.
– Черта с два. Твои мать и отец… твой второй отец, – Эр-Эл усмехнулся, – в гробу бы перевернулись. Но где ты нашла колье? Все эти годы его искали, но так ничего и не нашли.
О Господи!
– В старой кушетке, которую я видела в ту ночь, когда была гроза и я забрела в комнату с гробами. Оно было там, под старой обивкой. Тринадцать белых бриллиантов, тринадцать желтых, оправлены в платину. Я на следующий день за ним вернулась.
– И ты мне не сказала?
– Я хотела тебя удивить, когда придет официальная справка из Нью-Йорка. – Шарлотта улыбнулась. – Вот видишь, я обо всем позаботилась. – Она поцеловала отца в щеку и поспешила в спальню. Вытаскивая из кладовки чемоданы, Шарлотта старалась производить как можно больше шума. Она не хотела, чтобы Эр-Эл задавал ей вопросы, на которые у нее еще не было готовых ответов. – Я уложу твои вещи, – крикнула она из спальни. – А ты поешь, слышишь? Большой Эл скоро должен подъехать.
– Что ты ему сказала? – Грифф смотрел на Шарлотту во все глаза, а она тем временем развешивала вещи в шкафу у себя в номере отеля «Магнолия-Хаус». Черт, ему нравилось, что она будет жить тут, рядом с ним. Пусть пока не у него в квартире, но уже близко к этому. Грифф поселил Шарлотту подальше от Шипа и Эд, чтобы они ее не беспокоили. А вон та розовая блузка, которую она только что убрала в шкаф, очень даже ничего. А это что? Желтый топ на завязочках? Гриффу нравились женщины в топах на завязках. Ну, не все, а одна конкретная женщина… Шарлотта.
– Что мне еще оставалось? Эр-Эл не поехал бы в Атланту лечиться, если бы я не убедила его в том, что деньги у меня появились не от проданной доли в «Магнолия-Хаус». Но ведь деньги должны же были откуда-то взяться. Твой банковский, счет смог бы его убедить, а мой – нет.
– Поэтому ты придумала историю с колье.
– И он в нее поверил, что более важно.
Шарлотта выдвинула ящик комода и принялась набивать его трусиками всех возможных цветов, а он представлял себе ее в каждой паре, только в них, потом без них. Грифф проглотил ком. Шарлотта принялась укладывать бюстгальтеры, и мысли его потекли по тому же маршруту, и он снова сделал глотательное движение.
– Только вот теперь возникает одна маленькая проблема: придется найти эту чертову штуковину.
– Какую штуковину?
– Колье, какую же еще! Эй, ты в порядке? – Шарлотта сложила черную комбинацию, потом кремовую с кружевом.
В порядке он перестал быть уже тогда, когда она отправила в шкаф розовую блузку.
– Ты не находишь, что тут слишком жарко? – Грифф распустил узел галстука.
– Мне совсем не жарко. – Она провела рукой по полке из красного дерева над маленьким камином. – «Магнолия-Хаус» – красивый отель. Я никогда не была ни в одном из здешних номеров, кроме твоего, конечно. – Шарлотта рассмеялась. – Не могла себе этого позволить.
Она принялась складывать в кладовку обувь. Трифф вздохнул с облегчением. Слава Богу, хоть в спортивных тапочках нет ничего сексуального.
– Для нас с Отисом это осуществленная мечта, – сказал Грифф.
– Мечты – дело хорошее, и, должно быть, именно этим я и занималась, когда купила вот эти штуковины. – Шарлотта вытащила из чемодана пару черных босоножек на высоченной тонкой шпильке. – Бри хочет одолжить их у меня, чтобы пойти сегодня на вечеринку к Сойерам и…
– Нет!
Грифф подтолкнул ее, и они оба упали на кровать.
– Нет? Обычно, когда женщину швыряют на кровать, это означает «да, да и только да!».
– Туфли твои. Вообще-то я думаю, что они были куплены для меня. Ты купила их для меня.
Шарлотта глубоко вздохнула.
– Что мы делаем, Грифф? Включаемся, выключаемся. И снова все по новой.
– И как раз сейчас я включен, и мне это очень нравится. – Он погладил ее по голове. – Чем бы тебе хотелось заняться, Шарлотта?
– Я все еще злюсь на тебя. И не знаю, смогу ли когда-нибудь тебя простить. И могу ли я тебе доверять? Это важный вопрос, ведь так? Я имею в виду доверие.
– Пока не вклинилось-завещание, по-моему, все у нас шло не так уж плохо. Возможно, может, чуть позже, но мы бы все равно оказались именно там, где находимся сейчас. Так почему бы нам просто этим не воспользоваться? – Наконец он поцеловал ее. И губам его было так хорошо на ее губах, словно они вернулись домой. – О, любимая, это так приятно.
– Я знаю. – Губы Шарлотты стали мягче, и лицо ее утратило то напряженное выражение, которое не покидало его с того момента, когда она двинула ему в челюсть. Тело ее обмякло, Грифф поцеловал ее вновь.
– Ну вот мы и в кровати. Приятное разнообразие.
– Это предложение?
– Я с ума по тебе схожу, Шарлотта. Всегда сходил.
– Вопрос в том, сходишь ли ты с ума от желания обладать мной или моей долей отеля?
– К сожалению, на наши отношения не может не влиять эта двусмысленная ситуация. Но единственное; что мне нужно, Шарлотта, – это ты. Ты великолепна, Шарлотта. С тобой так хорошо, так интересно. Ты так возбуждаешь меня! Я хочу, чтобы ты навсегда вошла в мою жизнь и чтобы ничего не стояло между тобой и мной. Хочу любить тебя в моей постели.
– В нашей постели.
Грифф улыбнулся.
– Мне нравится, как это звучит. – Он стянул с Шарлотты ее белый свитер. – И мне нравится, как ты выглядишь, очень нравится. – Он поцеловал ее грудь чуть выше того места, где заканчивались чашечки бюстгальтера.
– Разве ты не должен работать?
– Я уже работаю. Посмотрим, что из этого выйдет. Шарлотта закрыла глаза.
– Я совсем запуталась. То мы вместе, то мы не вместе. И наше желание быть вместе вопреки всему…
– Давай на время забудем об отеле. – Он поцеловал ее в левое плечо и опустил бретельку бюстгальтера, прикоснувшись губами к обнажившейся плоти.
– Ты помнешь свой костюм.
– Надеюсь. – Грифф опустил другую бретельку, и Шарлотта схватила его за узел галстука и приблизила его лицо к своему.
– Если ты играешь со мной, Грифф Пэриш, я клянусь…
– Расслабься, Шарлотта. Передохни. Никаких мыслей, никаких переживаний. – Он поцеловал ее в губы. Вот она, вот та женщина, с которой ему предстоит прожить жизнь – именно так сказал Отис. Грифф завел руки Шарлотте за спину и расстегнул бюстгальтер. – Ну как, согласна? Уходишь или остаешься?
Она посмотрела ему в глаза.
– Никаких обещаний, никаких подкупов, никаких тайных манипуляций?
– Только мы.
Она поспешно поднялась. Бюстгальтер упал с ее груди.
– Ну вот и приехали. Теперь уже ничего не поделаешь. Если ты позволила парню увидеть свою грудь, то придется ему отдаться. Все девочки об этом знают.
Грифф улыбнулся и почувствовал, как потеплело у него на сердце.
– Значит, заметано. – Он засмеялся. – Не хочешь показать мне, что еще входит в комплект?
Шарлотта словно бы застеснялась, но смущение тут же сменил игривый огонек в глазах. Желание поиграть возобладало.
– Полагаю, это я могу устроить. – Она сбросила с ног сандалии. Левая сандалия приземлилась на кровать, а правая попала Гриффу в грудь. Шарлотта медленно расстегнула джинсы и сняла их. Затем надела босоножки на шпильке. – Этого с тебя довольно?
– Розовые трусики и черные шпильки. Мое любимое сочетание. Откуда ты узнала?
– Ты не оригинален. Такое сочетание всем парням нравится. Набери в поисковике «одеться для парня» – и увидишь именно это. – Шарлотта повела левым бедром, очевидно, пытаясь принять провокационную позу, провела рукой по голове, пальцами приподняв волосы, и тряхнула головой.
– Где ты этому научилась?
– Инстинкт. – Шарлотта взяла палец в рот и пососала его. Взгляд ее сосредоточился на заметной выпуклости на брюках Гриффа. – Мне бы хотелось произвести кое-какие перемещения.
– Сладкая моя, на тебе только туфли и трусики. Что тут можно перемещать?
– Хочешь посмотреть? – И, не дав Гриффу опомниться, она уселась на него сверху, и ее груди, объемные, плотные, сливочно-кремовые оказались прямо перед его лицом. И жаркое местечко, прикрытое трусиками, оказалось прижатым к его члену. Грйфф потянулся к ней, но она плотно опустилась на него сверху, и он почти ослеп от острого приступа желания. – Что ты там для меня приготовил, мой большой мальчик?
– Кое-что, что не может ждать.
Шарлотта расстегнула ремень на его брюках и застежку на поясе.
– Это не поможет.
– Это с какой стороны посмотреть. – Она задрала его рубашку и поцеловала в левый сосок, грудью касаясь его груди.
– Мне самому хочется.
– Ты не можешь поцеловать собственный сосок. Это анатомически невозможно. – Она потянула за сосок, и острый приступ похоти пронзил Гриффа с головы до пят. – Для этого у тебя есть я.
– Ты у меня есть, Шарлотта? Господи, как я хочу на это надеяться. – Он погладил ее по груди, и глаза ее потемнели, стали как темный жадеит.
– Да, – сказала она срывающимся шепотом, от которого у него все внутри свело узлом. – По крайней мере сейчас – точно. – Затем она скользнула по нему вниз, касаясь сосками его груди, и поцеловала его. Сердце Гриффа сжалось, тело охватил лихорадочный жар. Член принял полную боевую готовность. Грифф перевернул Шарлотту на спину и оказался над ней. – Я еще не закончила.
– У нас еще вся жизнь впереди, успеешь закончить. – Он поцеловал ее. – Тебе будет хорошо. Ты даже сама не представляешь, как хорошо. Я стану любить тебя так, что ты будешь об этом помнить весь день и всю ночь, пока я не возьму тебя вновь, в этой самой кровати.
