Текст книги "Пес, который говорил с богами"

Автор книги: Дайана Джессап

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

Ха, – подумала она мрачно, – он думает только о безопасности Дамиана.

Она дотянулась до верхнего ствола и оседлала его, глядя вниз на Севилла. Дамиан, обрадовавшись, что увидел землю, заторопился вниз, на другую сторону. Добрался до основания штабеля, спрыгнул и повернулся к ней.

Элизабет слезла с бревна и замешкалась. Ей хотелось посмотреть, что сделает Севилл, когда решит, что она его больше не видит. Она взобралась обратно и выглянула из-за бревна. Севилл достал телефон. Он все это время лежал в кармане брюк. Об этом она не подумала. Доктор набирал номер.

– Ч-черт!

Если он позвонит в полицию, это конец. Ее упекут за решетку, а Дамиан вернется в ад. Вот дерьмо! Нужно остановить его. Даже если придется с ним драться. Раз этот идиот хочет, чтобы его загрызла собака, – ну что ж, так тому и быть. Все зашло слишком далеко. Нужно забрать телефон и связать этого говнюка.

Господи, ну что за урод, он даже не может смириться с поражением.

В панике она быстро взлетела наверх, затем поспешила вниз, перепрыгивая через два или три бревна сразу. Она должна добраться до него, прежде чем он сообщит полиции, где находится. Дамиан остался на той стороне и теперь ей не поможет.

Отлично. Надеюсь, он доберется сюда раньше, чем Севилл сделает из меня отбивную.

Даже раненый, Севилл был очень силен, и Элизабет догадывалась, что ей придется туго. Она услышала, как Севилл начал говорить, и, перемахнув еще на три ствола вниз, приземлилась на огромное бревно в основании штабеля – оно выступало чуть дальше остальных. Опустившись на него, она поскользнулась и тяжело рухнула на спину, задев край. И в один ужасный миг поняла, что под ее весом бревно сместилось и теперь скользит из-под нее. Верх штабеля обрушился следом. Раздался жуткий рокочущий гром. Все произошло слишком быстро – она не успела ничего понять, только видела яркое небо, темные стволы и слышала гулкие удары бревен друг о друга. Падение – и невыносимая тяжесть. Почти не больно, только в бедрах ноет как-то странно.

Движения и звуки прекратились. Несколько мгновений девушка не шевелилась.

Спасибо, господи,– подумала она, – меня не убило.

Элизабет лежала на спине и пыталась подняться. Но двигались только плечи и голова. Ничего не понимая, она попыталась еще раз, но опять ничего не вышло.

На мне же нет ни одного бревна, почему я не могу встать?

Она приподнялась на локте и посмотрела на свое тело.

Ох.

Ее раздавило – абсолютно раздавило. Тело нелепо распласталось, сплющенное от пояса до колен. Элизабет недоуменно взглянула на Севилла. Доктор приблизился, и телефон едва не выпал из его руки.

– Иисусе, – прошептал он.

Она не отрывала взгляда от остатков собственного тела, пытаясь осознать случившееся. Ей не было страшно – она просто смотрела, не понимая, что все это значит. Потом кое-что вспомнила – нечто гораздо важнее той странной штуки, которая только что с ней приключилась.

– Где моя собака?

Ее испугал собственный голос – слабый и незнакомый. Чужой, и все же он исходил от нее. Она почувствовала вкус крови во рту. Странно.

Я, наверное, прикусила язык.

Севилл опустился на колени, и она потянулась к нему, ухватилась за куртку, пытаясь подняться. Она вцепилась в него.

Смешно, я чувствую каждую нитку в его куртке, но больше не чувствую своего тела.

Она даже ощущала сквозь материю тепло его тела и эти влажные пятна, где кровь пропитала ткань. Какой-то инстинкт подсказывал ей держаться за ощущения, запахи, образы, сосредоточиться на них. Чувствовать их означало жить. Она вдыхала острый запах хвои от расколотых бревен; когда Севилл подходил, она слышала шорох его одежды; резкий, душераздирающий лай где-то у него под ногами. Слева лежало бревно. Элизабет видела узор коры, похожий на нехитрый зигзаг головоломки, где каждый кусочек обведен четкой рельефной линией. Островки серо-зеленого мха, приросшие к коре, выступали с потрясающей резкостью. Девушка сильнее вцепилась в куртку Севилла – пока она может воспринимать все так отчетливо, она жива, с ней все в порядке, все должно быть хорошо. Не может быть, чтобы ее так сильно ранило. Она посмотрела Севиллу в лицо.

– Со мной все будет хорошо, – уверенно сказала она, – мне только нужно встать.

– Тебе нужно лежать и не двигаться, – ответил он.

А потом, потом – она поняла. Новое, жутковато-странное ощущение захватило ее, когда прошел первый шок. Она чувствовала, как тело ускользает от нее, однако сознание прояснилось, и она посмотрела на то, что недавно было ее ногами. Хотя в ушах шумело море, мозг работал пугающе четко.

– Боже мой, боже мой, – прошептала она. Задохнулась, закашлялась, изо рта хлынула кровь. – Где Дамиан, с ним все в порядке? – беспокойно спросила она. Но она волновалась не за себя – собственное спокойствие ей казалось странным. Рядом не было Дамиана. Севилл огляделся.

– Я его не вижу, но уверен, с ним все в порядке. – Он наклонился и начал осматривать ее, потом медленно опустил руки. Посмотрел ей в глаза. – Мне очень жаль, но, похоже, я ничего не могу для тебя сделать.

Элизабет чувствовала, как рот ее заполняется кровью. Она пыталась держать голову – кашляя, сплевывая, борясь с кровотечением.

– Кое-что можете, – наконец вымолвила она. – Вы же понимаете, что я не могу оставить его так, с вами. Пусть его заберет Барбара… – Она сильно сжала его руку. – Прошу вас.

– Ты же знаешь, я не могу этого сделать.

Сердце у нее упало. Она представила себе, как Дамиан лежит, опустив голову на лапы. Ждет ее, ждет, а она уже не придет никогда. Долгие мучительные часы, жизнь в конуре или клетке, откуда можно выйти только по прихоти господина. Пес будет ждать и думать, почему она его покинула.

Нет.

Дамиан никогда не перестанет надеяться, что она придет. Он никогда не сомневался в ней. Его доверие абсолютно.

– Ради всего святого, – прошептала она, – не надевайте на него ошейник.

– Посмотрим, – сказал он, – не волнуйся о собаке. Тебе нужно лежать спокойно.

У Элизабет закружилась голова – отвратительное ощущение на грани обморока, – но она осталась в сознании. Она отталкивалась руками от земли, дергалась, извивалась, пыталась поднять свое тело, приказывала ему подняться. Доктор удерживал ее на земле, и от этого было еще тяжелее. Ее худшие кошмары стали реальностью. Даже если Дамиан остался жив, если его не раздавило стволами, она все равно больше не сможет его защитить. Все было напрасно. Ее тело раздавлено бревнами, разрушено, бесполезно и умирает. Закрыв глаза, она смирилась с горчайшим поражением. К ней пришло видение. Лосось, теперь уже мертвый, покачивался на отмели в той же заводи, где родился. Смогла ли рыба выполнить свою миссию? Умерла ли она спокойно, со светлым ощущением хорошо прожитой жизни; приняла ли смерть как завершение своего труда? Или, как она, погибла, не успев, не сумев довести дело до конца?

Севилл достал из кармана носовой платок и промокнул кровь у нее на губах.

– Давай я тебе помогу.

– Нет. – Она приподнялась, медленно отвернула голову. – Не нужна мне ваша помощь, – сказала она тихо, словно сама себе, – я не боюсь умирать. Мне не нужна такая помощь… – Элизабет открыла глаза и дерзко, пристально посмотрела на него. – Я знаю ей цену.

Закрыв глаза, она улыбнулась легко, еле заметно, гордясь тем, что до самого конца не пресмыкается перед ним.

Потом снова открыла глаза, не желая оставаться в темноте. Она смотрела на клочок неба над головой. Уже виднелась луна – неяркая, но отчетливая. Не скрываясь, средь бела дня, она была заметна лишь тому, кто искал ее.

Неизвестно почему, но ее успокоила эта мысль: луна продолжает свой путь вечно. Не такая сильная, как солнце, она тем не менее всегда была здесь. Прекрасная и древняя. Элизабет хотела бы сейчас попросить Билла, чтобы он думал о ней, когда будет смотреть на луну, сидя в своем саду среди сладких ароматов теплого летнего вечера. Или морозной, бессонной зимней ночью. Она кивнула луне, все еще чуть улыбаясь легкой, сокровенной улыбкой, и снова закрыла глаза.

– Пожалуйста, – сказала она так тихо, что Севиллу пришлось наклониться, чтобы расслышать. – Я хочу, чтобы вы знали. Мои отец и дедушка – они помогали Дамиану, потому что для них это была ваша собака. Понимаете? Они спасали ему жизнь, потому что он ваш. Им не хотелось, чтобы он умер. Это не их вина…

– Я понимаю.

– Не могли бы вы… Скажите им, что я их люблю. Пожалуйста. Обещайте, что скажете. Скажите, что я не мучилась. Мне больно только вот здесь. – Элизабет положила руку на сердце. Она говорила все тише, затем задохнулась и подняла голову, захлебываясь кровью. – Скажете?

– Скажу.

Она отвернулась от непонятного, пугающего света, опускавшегося на нее.

– Дамиан! – позвала она. Она хотела знать, что с ним, прежде чем уйти.

Послышался странный топот. Севилл поднялся и быстро отошел от нее. Рядом внезапно оказался Дамиан, ткнулся в нее носом, испуганно обнюхал, учуяв кровь. Увидев его шершавую золотистую морду, она тут же почувствовала невероятное облегчение.

– Дамиан, с тобой все в порядке. Ты здесь, – прошептала она.

Он зажал хвост между лапами, уши прижались к голове. Как и у любого хищника, у него были свои отношения со смертью, но, в отличие от чувственной, опьяняющей смерти убитой жертвы, здесь было что-то другое – мистическое и тревожное присутствие.

– Побудь со мной. – Она потянулась к нему. Дамиан ткнулся в нее носом, протолкнул голову ей под руку.

– Пес, – заскулил он.

Элизабет понимала, что больше не может ничего сделать. Она хотела прижать его к себе, но не могла. Так не должно быть. Ее дыхание стало частым и поверхностным, кровь стремительно заливала легкие, уставшие качать воздух. Она изо всех сил пыталась вдохнуть.

– Слушай, Дамиан. Ты должен меня слушать. Белая Боль обидит тебя. Иди и найди Барбару… – Она зашлась в кровавом кашле, и пес подполз ближе, уткнувшись в руки, которыми она закрывала лицо. Она чувствовала его крепкое горячее тело. – Иди. – Она слабо оттолкнула его. – Ты не понял? Уходи!

Это усилие стоило ей дорого – новый приступ жуткого кашля. Пес взглянул туда, где стоял Севилл – футах в десяти, наблюдая за ними.

– Спокойно, Дамиан. Спокойно, – тихо сказал он. – Стой.

– Черт! – Элизабет отчаянно махнула собаке. – Не слушай его, Дамиан, уходи! Иди сейчас же! Уходи. Прочь. Не давай Белой Боли трогать тебя. Иди, найди Барбару, Дамиан.

Пес дрожал от беспокойства, горя и недоумения. Он сел, уныло сгорбившись, подальше от Элизабет, но его глаза переполняла любовь – такая же осязаемая, как все на земле.

– Нет, – сказал он.

– Ох, Дами… – Теперь ее поражение стало полным. Слезы потекли сами – не за себя, за собаку. Дамиан не хотел бросать ее. Он останется здесь, а когда она умрет, Севилл его уведет. Он снова заберет собаку, и больше никто не сможет ему помешать. Она силилась повернуть голову. – Прости, Дамиан, прости.

Не справилась. Все пропало.

Элизабет вспомнила слова Барбары той ночью у костра, когда она надела на шею мешочек с желудем. Она отчетливо слышала их сейчас сквозь шум в ушах. И это было очень важно.

«Можешь не волноваться, – говорила Барбара. – Что бы ни случилось с тобой или Дамианом, это не будет ни результатом действия злых сил, ни божественным вмешательством, ни магией, ни глупой удачей. Это будет просто жизнь, игра. И она идет с начала времен».

Севилл двинулся было вперед, к ней, но, заметив реакцию пса, остановился. Элизабет отвернулась от него, и ей пришла в голову одна вещь. Ее умирающий мозг поймал эту мысль, как она сама однажды поймала кружащийся кленовый лист, когда они с Дамианом играли в дендрарии, а утренний иней сверкал в солнечных лучах. Барбара узнает о судьбе Дамиана. Она узнает, что пес снова в руках Севилла, и что-нибудь предпримет. Элизабет сама себе кивнула. Барбара услышит о ее смерти, а значит, придет за Дамианом. Барбара – соперник, равный Севиллу. Язычница сможет победить там, где потерпела неудачу Элизабет. Девушка глубоко вздохнула – угасающему сознанию стало легче. Она снова подумала о себе и о смерти.

Я слишком молода, чтобы умереть.

Я очень мало успела сделать.

Кем бы я стала?

Дамиан помог ей найти ответ. По крайней мере, умирая, Элизабет знала, кто она такая. Теперь она жалела лишь об одном – что рядом нет Тома. Со смертью пришла странная убежденность, что он остался ей верен. Она все еще любила его.

Она пристально посмотрела на пса, протянула руку и стащила со своей шеи кожаный ремешок. Из последних сил она сорвала такой же с головы Дамиана. Заменила его своим, а его мешочек медленно надела на себя. И крепко зажала его в руке.

– Не забывай меня, – сказала она едва слышно. – Не забывай. – Она закрыла глаза. – Похоже, теперь моя очередь ждать тебя, Дами. Я буду ждать.

В горле забулькало. Кровь переполняла ей горло и рот. Она слабо приподняла руки и протянула их к собаке. Качнула головой – с жалостью и печалью.

– Больше никогда, – прошептала она.

Севилл осторожно подошел, поглядывая на пса, повернул ее голову набок. Хлынула кровь, Элизабет задохнулась и встретила взгляд своего пса. Потянулась к нему, и Дамиан ткнулся полосатой головой ей в грудь. Она прижалась лицом к его теплой шее.

Просто обними его,– сказал Голос. Она слышала его теперь совершенно отчетливо. – Просто скажи ему, что ты его любишь.

И пока жизнь уходила из ее тела, она снова и снова обнимала Дамиана и повторяла ему эти слова.

Позвонив в полицию, Севилл занялся своим внешним видом. Он застегнулся, спортивная куртка скрыла прорехи на рубашке и почти всю кровь. То, что осталось, он мог объяснить тем, что испачкался кровью Элизабет, когда помогал ей. Он закурил, поглубже затянулся, потом резко выдохнул и двинулся к собаке. Питбуль свернулся в тугой комок рядом с мертвой подругой. Голова его по-прежнему покоилась на груди Элизабет. Мужчина приблизился, пес посмотрел на него, и Севилл насторожился. Он не без оснований полагал, что пес не бросится на него просто так, но все же напомнил себе, что однажды очень ошибся, посчитав, что пес вообще не способен на него напасть.

«Когда я надену на тебя ошейник, – подумал он со злостью, – мы придем к полному взаимопониманию, ты и я». Теперь уже маловероятно, что последнее слово останется за собакой.

Дамиан проследил, как человек подходит и становится рядом, и снова опустил голову на неподвижное тело Элизабет. Севилл вынул изо рта сигарету.

– Дамиан, ко мне.

Пес даже не поднял головы.

– Фу, – сказал он обреченно.

– Ты идешь со мной, сейчас же.

Пес сел и мягко прикоснулся носом к неподвижному телу девушки. Потом встал и обернулся к Севиллу, всем своим видом вопрошая о том, для чего у него не было слов.

– Она умерла, – сказал Севилл, подходя к нему с поводком в руке, – идем.

Дамиан отступил, избегая его.

– Дамиан! – рявкнул Севилл. – Стоять! – Он быстро пошел на пса, собираясь накинуть петлю, и пес снова уклонился от него. Несколько раз Севилл пытался схватить пса, кривясь от боли, и каждый раз Дамиан отбегал от него, просто держась на расстоянии. – Дамиан, лежать! Лежать! – Севилл вышел из себя, голос его сорвался от злости. Дамиан вывернулся буквально из-под руки и прижал уши, словно извиняясь. Но он не хотел идти с этим человеком. По крайней мере, сейчас.

Севилл с минуту поразмышлял, затем, держась за свой изорванный живот, сел на бревно и задумчиво воззрился на пса. Похоже, что, когда тело уберут, поймать его будет легче. Он подождет.

Дамиан вернулся к телу Элизабет и тоже сел, глядя на человека. Вдалеке послышался вой сирен. Несколько минут спустя подъехали машины коронера и полиции.

Полицейские знали Севилла и не усомнились в словах доктора: несчастный случай. В протокол записали, что все произошло из-за рухнувшего штабеля. Однако следовало соблюсти формальности, поэтому натянули ленту, и офицеры с опаской обходили убитую горем собаку, которая упорно лежала рядом с телом. Записав показания и завершив осмотр, коронер попросила, чтобы собаку убрали – нужно было осмотреть тело.

– Вы хотите, чтобы я просто отогнал его? – спросил Севилл.

– Мне плевать, что вы сделаете. Я просто хочу работать без риска, что он вцепится мне в шею.

Севилл пошел вперед, держа перед собой поводок.

– Давай, Дамиан, отойди оттуда.

Пес не двинулся с места, и Севилл остановился. Затем снова пошел вперед, мягко обращаясь к нему, показывая поводок. Дамиан неохотно отошел. Коронер и ее ассистент осторожно приблизились к телу.

– Что с собакой, док? – спросил ассистент. – Это ее собака?

– Нет. Моя. – Севилл заметил, как мужчина и женщина обменялись взглядами.

– Ну ладно, – сказал ассистент. Они присели и деловито раскрыли свои чемоданчики с инструментами. – Матерь божья, – прошептал мужчина.

Захрустел гравий, и Севилл обернулся. Подъехала маленькая машина, из нее вышел его бывший помощник. Он в замешательстве оглядел полицейских и подошел к Севиллу, по привычке встав рядом.

– Как вы догадались? – спросил Том. Ведь Севиллу он так ничего и не сказал.

Ученого так и подмывало ответить, что это не его собачье дело, но он практично заключил, что не стоит устраивать сцен и поднимать лишние вопросы в присутствии полиции. Он хотел, чтобы они побыстрее уехали и оставили его наедине с собакой, пока не случилось что-нибудь еще.

– Я подумал, что кто-нибудь ее заметит, пока мы с тобой разговариваем, поэтому проверил сообщения. Машинист подъемного крана, – он указал подбородком на стоявший в отдалении кран, – увидел ее и позвонил.

– Где Элизабет? – Севилл услышал страх в голосе Тома.

– Там, за бревнами. Она погибла, Том, это был несчастный случай. Пыталась залезть на эту кучу бревен, и они на нее упали. Ее раздавило.

Том стоял неподвижно. На лице его застыло недоверие. Полицейские сфотографировали тело и начали извлекать его из-под штабеля. Севилл смотрел на своего бывшего помощника, понимая теперь, что совсем не знал его. Он понятия не имел, о чем думает сейчас молодой человек.

Дамиан тревожно наблюдал. Чужие люди вокруг Единственной казались хорошими, они трогали ее очень осторожно. Возможно, они ей помогут? Голос говорил ему, что они не хотят причинить вреда. С потерянным видом он шел следом, когда они уносили тело в фургон. У дверей машины он заглянул внутрь. Его живот еле заметно подергивался. Пес тонко, беззвучно скулил.

– Извини, приятель, ты не можешь с ней поехать. Ты останешься здесь со своим… своим владельцем. – Мужчина замялся, выбирая слово. Не похоже, что собака принадлежит Севиллу. Ну, это уже его не касалось. – Это ее кровь у вас на брюках, док? Вы не ранены? – спросил он, стоя у задней двери готового к отправлению фургона.

– Все нормально, поезжайте.

Фургон с телом Элизабет тронулся, подпрыгивая на ухабистой земле. Дамиан пристально смотрел ему вслед, не двигаясь. Полиция тоже закончила и вскоре уехала, оставив наконец ученого. Никто не хотел вмешиваться и помогать ему ловить собаку. Севилл несколько секунд разглядывал Тома и Дамиана, затем сел на бревно рядом с пятнами крови на земле. Закурил еще одну сигарету и стал ждать.

Пес медленно вернулся туда, где умерла его подруга. Не обращая внимания на человека, сидящего на бревне, снова свернулся в клубок там, где она его оставила. Тоскливо оглядевшись, издал долгий, долгий вздох из самых своих глубин. Его единственный глаз остановился на лице Тома – тот по-прежнему стоял там, где услышал о смерти девушки.

Том продолжал смотреть туда, где недавно лежала Элизабет. Она мертва. Ушла из его жизни навсегда.

Она умерла, вложив в последние свои усилия больше страсти, чем он когда-либо переживал. Доверие и дружба между нею и собакой были реальнее, ярче, важнее всего, что он боготворил. Всю свою жизнь Том пытался угодить кому-то: сначала сумасбродному и жестокому отцу, затем суровому и молчаливому Богу, который грозил вечным адом за неповиновение, после – требовательному и сдержанному боссу. Во имя этих перекошенных отношений он храбро сражался, не зная, заслужит ли одобрение. Но Элизабет – с нею он мог просто быть самим собой. Ее молчаливая поддержка согревала его, как солнечный свет. Ее доверие было бесценным даром. На краткий миг он окунулся в тепло ее дружбы, и это было не сравнимо ни с чем. А теперь ее нет.

«Я делаю это ради друга, – говорила она, – а друзья заботятся друг о друге, Том. Я собираюсь идти до конца».

Он надеялся, что в тот момент она знала, каково ему. Он отчаянно хотел сказать ей, что наконец понял все о ее дружбе с собакой. Том горестно вздохнул. Она здесь. Возможно, Царство небесное и существует, но она не там. Он знал, что она по-прежнему здесь, со своим псом. Она не могла оставить Дамиана просто так.

Севилл поднялся, выбросил сигарету и подошел к нему. Том заметил, что доктор слегка сутулится и на куртке у него кровь. Что-то произошло, и пес напал на него. Вот почему Севилл не хочет приближаться к Дамиану. Том понял, что Севилл хочет попросить его поймать собаку. Шесть лет Том жил рядом с этим человеком и был ему предан, но теперь, когда Севилл стоял рядом и раздраженно молчал, он чувствовал бетонную стену отчуждения между ними. Том был один. Как пес, что свернулся клубком там, где Элизабет оставила его.

– Мне кажется, он тебе доверяет. – Резкий голос Севилла отвлек его. – Надень это ему на шею. – Ученый протянул поводок. – Когда поймаешь, мы сядем в твою машину – я потерял свои ключи.

Том медленно протянул руку и взял поводок. Подошел к псу и опустился рядом с ним на колени. Дамиан поймал взгляд Тома. Долгую минуту человек и пес вглядывались друг в друга. Затем Том заговорил – тихо, чтобы не услышал Севилл:

– Ты поедешь со мной. Она бы хотела этого.

Он сделает это ради нее. Сохранит собаку. Он не мог иначе; он должен загладить нестерпимую боль от того, что его не было рядом, когда он был ей больше всего нужен.

Он мужчина, он должен был защитить ее, это был бы его дар, но он не сумел. Теперь ему оставалось только спасти то, что она после себя оставила. Том надел поводок псу на шею и выпрямился. Когда следом поднялся Дамиан, Севилл с облегчением вздохнул.

– Хорошо, – сказал он. – А теперь веди ко мне этого ублюдка.

Том отошел в сторону, и пес прижался к его ногам.

– Эй! – Севилл подошел и грубо схватил Тома за руку. – Какого черта ты…

Том и Дамиан одновременно повернулись к ученому. Молодой человек смотрел сурово, а единственный глаз пса сверкал решимостью защищать того, кто с ним рядом. Том крепко сжимал в руке поводок. Глядя на собаку, Севилл отступил.

– Не надо, – тихо сказал Том, – не делайте этого.

– Ты не можешь просто взять и уйти с моей собакой!

– Это не ваша собака. Пора это понять.

– Не будь дураком, Том. Она мертва, все кончено. Я отдам тебе деньги, но пес останется у меня.

Том покачал головой:

– Мне очень жаль.

– Только не говори мне, что ты собираешься совершить преступление ради сентиментальных глупостей. Мне ничего не стоит тебя арестовать. Я понимаю, ты расстроен, но ты знаешь, как мне нужна эта собака. Я не собираюсь шутить с этим, Том, ты знаешь.

Том на минуту задумался. Севилл мог преследовать его бесконечно – это он знал, но полиция не станет больше интересоваться украденной собакой. Сейчас ему нужно уехать подальше от этого человека. Ключей от машины у Севилла нет.

– Мне жаль, но я должен забрать ваш телефон. Севилл отшатнулся – такого он не ожидал.

– Ты этого не сделаешь – это безумие!

– Пожалуйста, отдайте его мне.

Севилл не подчинился. Том потянулся к карману его куртки. Севилл резко оттолкнул его левой рукой, а правую сжал в кулак и занес для удара. Без единого звука Дамиан прыгнул, и только молниеносная реакция Тома не позволила псу достать Севилла. Натянув поводок, Дамиан захрипел, зубы клацнули в воздухе, в дюйме от горла доктора.

– Все нормально, Дамиан. Спокойно. Доктор, я думаю, вам лучше отдать, мне телефон.

Севилл не двигался, но и не сопротивлялся, когда Том дотянулся и забрал телефон из кармана его куртки.

– Будь ты проклят, – тихо сказал Севилл, и Том не совсем понял, к кому тот обращается.

Ни Том, ни Дамиан не оглянулись. Они подошли к маленькой машине и забрались в нее.

– Том, – позвал Севилл. – Это же просто собака… Но эти двое уже не могли его слышать. Машина тронулась по неровной дороге. На север.