Текст книги "Клуб любителей фантастики, 2016"

Автор книги: Дарья Зарубина

Соавторы: Андрей Анисимов,Григорий Панченко,Владимир Марышев,Виктор Лугинин,Михаил Загирняк,Сергей Хортин,Валерий Бохов,Юрий Лойко,Анна Чутко,Константин Чихунов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Впрочем, поискам «альтернативных источников энергии» уделяли особое внимание многие авторы даже из числа очень известных. Наибольшую оригинальность в этом смысле проявил, пожалуй, Натаниэль Готорн, ещё в 1840-х гг. написавший рассказ «Творец красоты» – про механическую бабочку, которая, хотя и была творением рук искусного часовщика, порхала не при помощи пружинного механизма, а под воздействием положительных эмоций: восторженного внимания ценителей прекрасного, детского восторга… И вот она уже почти совсем накопила в своих загадочных аккумуляторах достаточный заряд, чтобы взмыть ввысь, и там, перейдя на подпитку за счёт «всемирного эфира», обрести бессмертие, – как вдруг грубые эмоции завзятого материалиста портят всё дело.

Киборги (мозг разумного существа, пересаженный в тело инопланетного робота) из романа Нейла Роберта Джонса «Спутник Джеймсона» (1931) пребывают словно бы «на грани» между старой и новой фантастикой. С одной стороны, в них ещё есть что-то от уэллсовских марсиан, представляющих собой единый комплекс из человека и боевого треножника; с другой – они оказали большое влияние на Айзека Азимова. Любопытен совершенно рациональный «принцип кентавра»: ходовая часть – четвероногая, а «руки»-щупальца размещены в верхнем отделе тела.

Однако едва ли стоит упрекать предков в отказе от принципов научности. Им-то рассуждения о «духовной», нематериальной энергии отнюдь не мешали двигаться вперёд, открывая новые рубежи: в науке, технологии, литературе, да уж и духовности как таковой, что бы под ней ни понимать. А вот сможем ли мы такое сказать о себе и о своей эпохе?.. ^ТМ

Валерий ГВОЗДЕЙ
ВОЗМОЖНЫ СБОИ

техника – молодёжи || № 7–8 (1000) 2016

На тыловом экране тусклое пятнышко, едва различимое.

Это Плутон, когда-то лишённый статуса планеты, а затем вновь им наделённый.

Еле ползёт.

Чем дальше от Солнца, тем медленнее движение планет, летящих по орбите, поскольку слабее действие гравитации.

Бог с ним, с Плутоном. Есть зрелища поинтереснее. Лишь переключиться.

Невооруженным взглядом с Земли можно увидеть около двух с половиной тысяч звёзд яркостью примерно до шестой звёздной величины. Конечно, при наличии хорошего зрения.

Совсем иначе – в космосе.

Фокус телескопа установлен на бесконечность. И показывает чудеса.

Кластер молодых звёзд, сверкающих подобно россыпи драгоценных камней, оттенённых вихрящимися облаками космической пыли.

Звёзды голубые, облака багровые, зеленовато-бурые, какие-то ещё.

Сменим картинку.

Пурпурное складчатое кольцо, будто из бархата, зависшее в пространстве. Это газовый пузырь диаметром в 23 световых года. Последствие взрыва сверхновой 500 лет назад. Впечатляет, что и говорить.

Время текло незаметно…

В обсерваторию вошёл капитан, невыносимо элегантный в своей белоснежной форме. Я, к сожалению, постоянно забываю, как зовут мужественного красавца.

Посмотрев на мои занятия, он решил прокомментировать:

– Снимки обработаны спектроскопом. Красиво, да? Синий цвет – кислород. А красный – сера. Зелёный – водород.

Бортовой компьютер искусно расцвечивал изображение туманности на основе данных о спектре элементов, составляющих наблюдаемый объект.

Капитан, помолчав, добавил:

– Койпер, Оорт – позади. Вышли за пределы эклиптики, за пределы гелиосферы.

Хорошая новость.

В пределах эклиптики свободный водород менее разрежен, нежели в открытом космосе. Такой свободный водород мог стать причиной аварии, даже гибели корабля.

И поэтому эксперимент проводится в открытом космосе.

– Ну что ж, – сказал я, вставая. – Пошлите запрос на Землю. Требуется подтверждение.

Земля очень далеко.

Но связь базируется на эффекте квантовой спутанности парных частиц.

Пара фотонов составляет нерасторжимую систему, в ней фотон знает состояние другой частицы на огромных, космических расстояниях, реагирует на все изменения в тот же миг.

Незримые связи парных частиц принизывают Вселенную, создавая грандиозную паутину коммуникации.

Поднеся к губам свои часы-браслет, красавец приказал отправить подготовленный текст.

Корабельный связист выполнил распоряжение.

Ответ не заставил себя ждать. Нам дали подтверждение через три секунды.

К рубке, ставшей отчасти научной лабораторией, мы двигались через оранжерею, вдыхая цветочные ароматы. В невесомости растения утрачивают способность поглощать воду. Здесь поддерживалась гравитация в треть земной. Пышная зелень как знак благодарности людям за уход, заботу.

Войдя, заняли специально оборудованные кресла, предусмотренные для всех, кто сейчас на корабле. В ходе эксперимента возможны сбои. Нужно как-то защитить людей. Хотя знать, что нас ждёт в нештатной ситуации, просто невозможно.

Хорошая теория обладает предсказательной силой.

Что-то я могу с некоторой уверенностью предвидеть, но лишь в общих чертах.

Никто ещё не делал того, что планируем сделать мы.

В головной части корабля установлен нагнетатель массы. Как раз с его помощью экипаж намерен достигнуть скорости луча света в чистом вакууме.

Капитан из вежливости оглянулся на меня.

Я кивнул. И красавец величественно кивнул пилоту.

Корабль начал разгон.

Пока ускорение почти не ощущалось.

* * *

Я смотрел в панорамный экран.

При очень большом ускорении форма, яркость, цвет объектов меняются.

На пороге световой впереди – пятно ярчайшего света, а за спиной всё тонет во мраке.

Что и наблюдалось.

Ускорение росло. Компенсаторы наших кресел чуть подвывали.

Эксперимент шёл нормально.

Пространство и время – две стороны единой субстанции – могут сжиматься и растягиваться, перетекать друг в друга.

Современная космонавтика учится манипулировать ими.

Корабль, двигаясь с очень большим ускорением, способен уйти в будущее.

Надеемся избежать подобной участи. Надеемся уйти подальше в пространстве, заставить время трансформироваться в расстояние. Уповаем на помощь нагнетателя.

Время не абсолютно.

Всё, что имеет какую-то массу, – гравитирует. Ход времени зависим от тяготения.

К примеру, на Земле время течёт медленнее, чем на орбитальном комплексе.

И чем солиднее масса, тем существеннее замедление.

Гравитация не самостоятельное поле вроде электромагнитного.

Гравитация – лишь следствие искривления пространственно-временного континуума.

А кривизну пространства определяет плотность вещества.

Нагнетатель массы, вынесенный далеко вперёд и почти от корабля отделённый, позволит довести находящуюся там массу до максимальных значений, граничащих с бесконечностью.

Если верить моим выкладкам, наш эксперимент долгим не будет.

Судя по шкале, подбираемся к световой.

Ох!..

Просто ослепительная вспышка!..

Несколько секунд ушло на то, чтобы как следует проморгаться.

Электроника в рубке выдержала.

Мониторы, замерцав, ожили, выдали устойчивую картинку.

Чернота. Слабые осцилляции.

Вокруг нас – межгалактическое зияющее пространство.

Чистая, можно сказать, почти абсолютная пустота, разбавленная парой-тройкой молекул ионизированного газа на километр в кубе.

Точные приборы это подтверждали.

Галактики, звёзды, планеты и луны – в немыслимой дали.

– Стойте, – пробормотал красавец, позабыв, что его слова могут истолковать как приказ. – Если мы видим картинку, значит, корабль не идёт на световой.

– Но мы за пределами Галактики, – хмыкнул я. – В световых годах от Земли… Так что эксперимент себя оправдал.

Капитан наморщил лоб. Повернулся к пилоту:

– Секции маршевой тяги?

– В норме, – чётко ответил пилот, глянув искоса на приборы.

Красавец подумал ещё.

– Даже на световой мы не могли выйти сюда за одну секунду, – сказал он.

Теперь задумался я.

Предложил вариант даже для меня спорный:

– Время и гравитация не распространяются постепенно. Сразу охватывают пространство. Некоторые учёные считают, гравитационные возмущения распространяются быстрее света – по внепространственным каналам. И в других измерениях, бог знает в каких.

– Чем тогда объясняется пауза?

Новая вспышка, не столь яркая.

Масса тянется к массе.

Нагнетатель сориентировался.

И нашёл массу.

* * *

Уж масса так масса.

У меня дух захватило от того, что показывали экраны.

Вихри искривлённых пространства и времени вблизи двух сливающихся чёрных дыр.

Миллионы, если не миллиарды солнечных масс.

Электромагнитные поля закручиваются и закручивают поток частиц.

Море энергии.

Внутри чёрной дыры энергия не рассеивается, а накапливается в огромных количествах.

Джет – струя радиации, потоки рентгеновского и гамма-излучения, рождающие мощные ударные волны.

Говорят, из джетов чёрной дыры можно извлекать вращательную энергию. Хотя найти способ, доступный в данный момент для реализации, ох как непросто.

– И что, нас затянет? – поинтересовался капитан нейтральным тоном.

– Хороший вопрос, – улыбнулся рассеянно я.

Задумался.

В чёрную дыру падают не только объект, но и пространство, и время.

Существует внутренний горизонт в центре чёрной дыры. Если там лишь пространство и время, то пространство, развернувшись, может выйти наружу. Вместе со временем, с нами.

Есть надежда, хоть и слабая, конечно. Есть чем утешаться.

Вспышка ударила по глазам.

Так.

Ну и где мы?

Когда мы?

Судить не берусь. На экранах чернота.

Существует, конечно, разница между временем и пространством.

У времени другая структура поля.

В пространстве человек может вернуться, пусть с оговорками.

Вернуться по временной оси намного сложнее.

Мои собратья-учёные твердят о необратимости времени, асимметрии времени.

С другой стороны, я слышал о теории обратной причинности.

– Землю увидим снова? – поинтересовался капитан нейтральным тоном. – Меня команда спрашивает. Или вы не ожидали всего этого? Ну. Скачков, резких перемещений.

– Ожидал, конечно же. – Я добавил, желая успокоить людей: – Погрешность – в пределах допустимой. Нужно подумать немного.

– Думайте.

Красавец тяжело вздохнул. Пожалел, наверное, что подписался на эксперимент.

Да, нужно подумать немного.

И поскорее.

В паузе, когда нагнетатель ищет другую массу.

Найдёт – корабль совершит новый скачок.

Материя, достигшая скорости луча света в чистом вакууме, должно быть, выходит как-то на другой уровень, с другой энергетикой, с другими вибрациями.

Хорошо, если возможен обратный переход.

Стоп.

Мы совершили переходы? Сквозь «кротовые норы», «червячные ходы»?

«Червячные ходы», по Джону Уил-леру, могут возникать лишь в тех районах Вселенной, где пространство сильно искривлено – вблизи чёрных дыр.

Когда покинули эклиптику, ближайшая чёрная дыра находилась в центре Галактики.

Вот куда первым делом устремился нагнетатель массы. И мы с ним.

Судно, как ни в чём не бывало, отмахивает световые годы. А каждый световой год – чуть меньше девяти с половиной триллионов километров.

Мы уже неизвестно где. И можем уйти вот так ещё дальше.

Корабль скачет по Вселенной, как блоха.

* * *

Выключить нагнетатель?..

В паузе, когда он вынюхивает очередной сверхмассивный объект.

Но тогда встанет естественный вопрос: как я собираюсь вернуть корабль в Солнечную.

Ответа пока нет.

Протяжённость Вселенной – свыше девяноста миллиардов световых лет.

К тому же Вселенная расширяется на двадцать миллионов километров в минуту.

Галактик в ней – сотни миллиардов. Все их перебирать?..

Навигацией даже и не пахнет. Управлять процессом весьма затруднительно.

Представил, что со мной сделают члены экипажа, столь предупредительные, заботливые всего-то полчаса назад…

Передёрнуло.

Тут же почувствовал себя крошечным, маленьким, в планковском духе.

На планковских расстояниях такие понятия, как размер или же расстояние, смысла уже не имеют.

Пространство состоит из микроскопических червоточин и представляет собой квантовую пену.

Квантовая неопределённость. Макропроцессы и микропроцессы, а также макрообъекты и микрообъекты соприкасаются, границ между ними уже нет. Взаимодействуют напрямую.

Время, гравитация, корабль движутся по этим червоточинам.

Вот что бывает, когда преодолеваешь световой барьер.

Остро захотелось вернуться назад, вернуться домой, на Землю.

Я сидел у себя в кабинете. Вместо кресла, оборудованного компенсаторами, неудобный и скрипучий любимый стул.

Перед глазами ноутбук с новой статьёй о квантовой неопределённости.

Мерещится?..

Хотя при сверхсветовых взаимодействиях следствие может опережать причину.

Ох.

Снова я в рубке.

Смотрю на экран в ожидании следующего прыжка.

– На траверзе планета, – вдруг доложил пилот ошеломлённо. – Земля.

Он не ошибся.

Господи, мы вернулись.

Слёзы на глазах не только у меня.

Случайность?..

Везение?..

Через пару дней, сидя на любимом стуле, я писал статью о квантовой неопределённое.

Вывод получился очень спорный.

Порядок и смысл в квантовую неопределённость вносит разум.

Нужно только очень захотеть, нужно представить то, чего желаешь.

И всё получится.

Идеализм чистой воды, согласен.

Но я там был.

А вы? ^ТМ

Благоприятные условия
Андрей АНИСИМОВ

техника – молодёжи || № 09 (1001) 2016

Обстряпать это дело, было, что называется, раз плюнуть. Группа во главе с профессором Функом выезжала на поиски почти каждый день, пропадая в окрестных горах с раннего утра и до вечера, оставляя в лагере всего одного, максимум двух человек, справиться с которыми не составляло никакого труда: оружия у них не было, да и будь оно у этих ребят, Панина это всё равно не остановило бы. Они были учёными, экзобиологами, и хотя по роду работы иметь дело со смертоносными железяками им всё же приходилось, вряд ли они смогли оказать ему достойный отпор. Тут он был на голову выше их всех, вместе взятых. Охранно-защитной системы в лагере тоже не было. Здесь, на этой мёртвой планете, она была совершенно лишней вещью, и, видимо, Функ решил, что устанавливать её – пустая трата сил и времени. С одной стороны, он был прав, но упустил одну существенную деталь: помимо животных, на планете могли оказаться и разумные двуногие, которых очень интересовала собранная им коллекция. Эта была его ошибка. За которую ему теперь придётся расплачиваться.

Даже и не думая прятаться, Панин спокойно подрулил на своём вездеходе к центральному куполу лагеря, так, словно приехал к себе домой. На шум двигателя из купола выскочил человек в простом рабочем комбинезоне и тут же упал, сражённый выстрелом из парализатора. Панин оттащил обмякшее тело в сторону и нырнул в купол. Кроме этого бедолаги, сегодня в лагере больше никого не должно было остаться, и через несколько секунд Панин убедился, что так оно и есть. Закончив осмотр, он забрался в хранилище.

Там на специально подготовленных для них стеллажах лежали яйца. Панин уже видел их, на фотографиях, но сейчас, стоя перед коллекцией Функа, у него зарябило в глазах. Зойт был прав: это были удивительной красоты штуки. Каждое величиной с футбольный мяч, идеально круглые и все-все совершенно разные. Каких их тут только не было! Начиная от совершенно чёрных в жёлтую крапинку, до перламутрово-белых с затейливым розовым узором. Яйца были гладкие, точно отполированные и как будто бы даже светились изнутри. В них словно ещё теплилась жизнь, но это только казалось. Они все как один были мёртвыми, окаменевшими и уже как минимум несколько десятков, а то и сотен тысяч лет. Существа, когда-то отложившие их, давным-давно вымерли, как и вся другая фауна и флора на этой богом забытой планете. Остались только кислород да вот эти вот яйца, зародыши, так никогда и не вылупившиеся. Сейчас они представляли собой просто необыкновенно красивые и редкие вещицы. А потому и очень дорогие.

Панину пришлось сделать не меньше двух дюжин рейсов, чтобы перетащить их все. Яиц было шестьдесят восемь штук. Весили они немного, так что Панин просто складывал их в мешок, сколько уместится, и тащил его к вездеходу. Это отняло у него с полчаса. Загрузив последнюю партию, он проверил пульс у сражённого дежурного по лагерю, запрыгнул в вездеход и поехал к спрятанному за ближайшей грядой кораблю.

Он не торопился. Функ не вернётся раньше вечера, а дежурный будет ещё как минимум два часа в отключке. Он сможет спокойно взлететь, совершить «нырок» и к тому времени, когда оставленный в лагере человек начнёт только приходить в себя, уже повидается с заказчиком и передаст ему груз. В обмен на солидную сумму, разумеется.

Накрытый куполом маскировочных полей, корабль казался каменистым холмом. Сняв поля, Панин закатил вездеход в трюм, поднял аппарель и уселся в пилотское кресло. Яйца он оставил в вездеходе и, взлетая, подумал, что несколько штук хорошо бы оставить себе. На память. Уж больно занятные они, эти яйца! Зойт говорил, что их примерно шесть десятков, но пока Панин готовился к этому делу, Функ нашёл ещё несколько. Эти можно было прикарманить. Хотя, с другой стороны, оставить что-то у себя, значило оставить улики. Поддавшись этой слабости, можно было и попасться. Чёрт с ними! Пускай Зойт забирает все!

Выйдя за пределы атмосферы, Панин задал автопилоту курс и, развалясь в кресле, принялся строить планы.

Куш, который он сорвёт за эту маленькую операцию, обеспечит ему безбедное существование не на один год, даст возможность поправить дела и даже побездельничать. Всё, что пока у него было, – так это его корабль, в покупку и оснащение которого он вбухал бешеные деньги, в долги залез. Но это себя окупило. Желающих воспользоваться услугами специалиста по разного рода авантюрам было немало, вот только со временем это начало надоедать. Прыжки от планеты к планете, разнообразие миров и прочее уже потеряло прежнюю романтичность, хотелось покоя и более размеренного образа жизни. Да и обосноваться где-нибудь на твёрдой почве тоже не мешало. Дом с садом цветущей вереники, на тихой планете – вот как раз то, что ему надо.

Панин улыбнулся, представив себе эту картину. Что ж, если всё пройдёт удачно, его мечты в ближайшее время станут реальностью.

Автопилот пискнул и сообщил, что цель «нырка» достигнута. Панин выпрямился и, положа руки на манипуляторы, принялся следить за приближающейся планетой. Оставалось сделать совсем немного: сесть в указанном месте, поменять груз на звонкую монету и слинять отсюда, пока патруль не вышел на этот мир по оставленному его кораблём ионному следу. После этого его уж точно не найдут. На Харуте полно космопортов, с которых ежедневно стартуют тьма кораблей. Так что его стартовый след просто сольётся с массой других. Идентифицировать их невозможно. Это вам не отпечатки пальцев.

Панин начал насвистывать что-то легкомысленное, нацеливая корабль по лучу радиомаяка на нужную ему площадку, как вдруг далеко позади, в кормовом трюме, что-то хрустнуло. Продолжая насвистывать, Панин внёс небольшую поправку в курс, а в это время в корме снова захрустело, и куда громче. Оборвав свист, Панин, недоумённо обернулся, прислушиваясь к этим звукам. Теперь в корме захрустело ещё сильнее. Казалось, кто-то топчет там еловые шишки. Чертыхнувшись, Панин выскочил из кресла и метнулся в корму. Заглянув в трюм, он встал, как вкопанный. Сложенные в вездеходе яйца лопались одно за другим. По их изумительно гладким поверхностям змеились трещины, из которых наружу пёрло что-то похожее на сосульки тёмного стекла. На глазах у изумлённого Панина, они начали быстро вытягиваться, достигнув едва ли не полуметровой длины, завершив рост зубастым воронкообразным расширением. Сами яйца при этом почти полностью исчезали: теперь вместо них, в центре каждого такого ежа было что-то ажурное, как тело радиолярии.

Трансформируясь и увеличиваясь в размерах, эти невероятные существа выталкивали друг дружку из вездехода, и рядом с машиной вскоре уже копошилась чуть ли не половина того, что он вынес из хранилища. Окончательно сформировавшись, эти твари покатились к Панину.

Вытаращив глаза, Панин смотрел, как они приближаются всё ближе и ближе, совершенно обалдевший от увиденного. Это было немыслимо! Просто невозможно! Яйца были мёртвыми, это стало ясно после первых же находок. Ничего органического в них уже давно не было: только толстая скорлупа с необычайно красивым и никогда не повторяющимся рисунком и очень необычной структурой. А внутри пустота. Пустой красочный каменный шар. И вдруг такое!

Это было столь же дико и нелепо, как проросшее пушечное ядро.

И, тем не менее, именно это сейчас и происходило.

– Что такое, – пробормотал Панин, невольно пятясь. – Что за чертовщина! Стуча, как бильярдные шары, твари переваливались через борт вездехода, пополняя скребущуюся на полу массу тускло поблескивающих, переплетённых друг с другом лучей и ажурных сфер. Те, кто выбирались-таки из этой мешанины, тоже катились к выходу из трюма, жадно раскрывая зубастые раструбы на концах лучей.

– Но-но! – грозно прикрикнул на них Панин, выхватывая пистолет.

Первую тварь, подкатившую к нему слишком близко, он разнёс вдребезги одним выстрелом. Впечатление было такое, словно он угодил в огромную ёлочную игрушку или вазу: тварь просто рассыпалась на куски, оставшись лежать грудой сверкающих черепков. И – ни капли крови. Панин ожидал увидеть хоть что-то, заменяющее столь жизненно важную жидкость, однако в этой куче обломков её не было ни капли. Это был, скорее, какой-то механизм, а не живое существо.

Топча останки своего собрата, твари кинулись в атаку уже целой гурьбой, толкаясь и мешая друг дружке. Панин принялся палить, стараясь не задеть что-нибудь из корабельной начинки. Твари лезли сплошным валом, не страшась ни выстрелов, ни участи, которая постигала соседей. Кормовой отсек теперь был заполнен ими полностью, и если б не узость прохода, они накрыли бы его, как волна цунами.

Панин успел расстрелять девять штук, когда пистолет его, клацнув затвором, выплюнул последнюю стреляную гильзу и замолчал. Чертыхнувшись, Панин быстрым тренированным движением сменил обойму, но и её хватило всего на несколько секунд. Твари продолжали напирать, хищно сверкая острыми, как бритвы, кремнёвыми челюстями. Бросив бесполезный пистолет, Панин метнулся к оружейной стойке, но за те мгновения, которые потребовались ему для того, чтобы привести в боевое состояние мощное лучевое ружьё, лавина тварей успела преодолеть проход и широким валом вывалилась в центральную секцию корабля.

Испустив боевой клич, Панин направил на прущую орду ствол своей пушки, и тут же едва не выронил её, закричав от боли. В правый бок словно вогнали раскалённый прут. Боковым зрением Панин успел увидеть, как один из зубастых лучей выдернул у него клок комбинезона вместе с куском его тела. И ещё несколько было готово проделать то же самое.

Панин ударил по ним прикладом ружья и вслед за этим выстрелил, почти наугад. Рядом что-то полыхнуло, разбрасывая дымящиеся куски. Завоняло горелой изоляцией, но Панин не обратил на это никакого внимания. Он отчаянно отбивался от лезущих через друг дружку тварей, стреляя и молотя прикладом налево и направо, и всё равно бессильный сдержать их. Зубастые лучи то и дело впивались в него, рвали на части; комбинезон его весь покрылся дырами и пятнами крови, а нападающие продолжали отрывать от него кусок за куском.

Изрыгая ругательства, Панин отступал и отступал под напором неорганической плоти, пока не очутился в кабине управления. Дальше отходить было уже некуда.

Упёршись спиной в спинку пилотского кресла, Панин предпринял отчаянную попытку контратаки, но та захлебнулась, не успев и начаться. Произведённый со слишком близкого расстояния выстрел ослепил его самого, опалив при этом лицо. Он замотал головой, всего на миг ослабив сопротивление, ничего не видя из-за прыгающих перед глазами зайчиков, и тут же поплатился за это. С десяток лучей немедленно впиявились в него, точно стая пираний. Перекатившись через авангард наступающих, твари обрушились на него сверху, подминая под себя обезумевшего от боли и отчаяния человека. Последнее, что он увидел, – переплетение лучей над ним, и чёрная тень, мелькнувшая за бортом. Потом наступила тьма.

* * *

Выкарабкиваться из мрака оказалось очень больно. Он двигался к мерцавшему где-то невероятно далеко свету, чувствуя себя так, словно полз по трубе, сплошь усаженной иглами. Но усилия не прошли даром: свет стал ближе и ярче. Панин открыл глаза и обвёл взглядом окружающее его пространство.

Он лежал в небольшой белой комнате, без окон, с квадратной световой панелью в потолке. Рядом громоздился какой-то диковинный аппарат, от которого к нему тянулись толстые косички трубок и проводов. Кроме аппарата, были ещё закрытая дверь и стул. На стуле сидел человек.

Панин заморгал, пытаясь вспомнить, где он его видел, а потом сообразил. Профессор Функ!

– Вы меня слышите? – спросил Функ, увидев, что Панин открыл глаза, и замахал ладонью перед его лицом. – Э-эй, вы видите меня?

– Да. – Панин попробовал пошевелиться и застонал. – О-ох, меня словно через мясорубку пропустили.

– А это и была мясорубка, дражайший грабитель, – заметил Функ. – Вы просто не представляете себе кровожадность этих существ. Ещё немного – и от вас не осталось бы даже костей. Скажите спасибо патрулю.

– Но это же мёртвые яйца! – простонал Панин. – Зойт говорил.

– Ваш заказчик – глупец, милейший, – прервал его Функ. – Да, первоначально мы действительно считали, что это – погибшее потомство некогда обитавших на той планете зверей. И этот ваш Зойт даже не потрудился выяснить, что мы узнали в дальнейшем. Грязный собиратель редкостей! Кстати, не удивляйтесь, что я знаю о нём. Он уже давно проявлял интерес к моим изысканиям, но я никогда не думал, что он пойдёт на такое. А потом вы сами упомянули его, когда находились в беспамятстве. Под воздействием стимулирующей аппаратуры многие начинают разговаривать. Так вот, он и представить себе не мог, что было бы, окажись у этих зародышей более медленная реакция на биополя.

– На что?

– Биополя, – повторил Функ. – Яйца, которые вы выкрали, на самом деле не были пустыми. Это мы выяснили совсем недавно. Их оболочка, скорлупа этих яиц, на самом деле не скорлупа – это и есть зародыш, причём зародыш особой неорганической формы жизни, которая начинает пробуждаться только при особых, благоприятных для неё условиях. Когда-то на той планете кишмя кишела жизнь, но потом что-то произошло, и планета стала мёртвой. Последние представители этой уникальной формы жизни успели отложить энное количество кладок, которые так и остались в виде яиц, ожидая своего часа.

– Не понимаю, – промолвил Панин. – При чём тут биополя?

– Условие для начала процесса – биополя, указывающие на наличие органической жизни.

– Почему?

– Пища, – лаконично ответил Функ. – Пока их не было, яйца оставались яйцами. Биополя, которые излучал мой организм, и организмы моих помощников были слишком слабы, чтобы запустить механизм их роста. Биополя должны были быть сильными, указывая на то, что мир снова полон жизни и есть на кого охотиться. Поэтому когда ваш корабль с грузом зародышей оказался возле Харута…

– Они начали… вылупляться!

Профессор кивнул.

– Харут – живая планета. И биосфера богатая, и людей полно. Аура биополей вокруг неё – мощнейшая. По этой самой причине мы и не вывозили пока яйца с той планеты. Рядом с большим скоплением органики им не место. Это необходимое, непреложное условие для их размножения. И начало проблем для тех, кто окажется рядом. – Функ встал. – Вот и всё, что я хотел вам сказать.

– Минуточку, профессор, – остановил его Панин приподнимая голову. – А что будет со мной?

– Лично я к вам ничего не имею, хотя вы и уничтожили всё собранное нами за несколько лет. А вот Межпланетная Служба Безопасности хочет упрятать вас подальше. За попытку незаконного ввоза опасных инопланетных существ. И, насколько я знаю, за вами числятся ещё немало. гм, разных подвигов. Панин бессильно откинулся на подушку и скрипнул зубами.

– Какой срок вам грозит, сказать не могу, – донёсся до него голос Функа, – но меня заверили, что вам это пойдёт только на пользу. Тюремные психологи и психокорректоры знают своё дело. Говорят, в изоляционных зонах исключительно благоприятные условия. для морального выздоровления. ^ТМ