Текст книги "Коллекция неловкостей (СИ)"
Автор книги: Дарья Сойфер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 8
– Ты гений! – Эндрю поднял бокал и благодарно посмотрел на Раду.
– Знаю, – ответила она, улыбаясь.
Официальная часть вечер закончилась, играла музыка, гости разошлись по залу. Кто-то танцевал, кто-то наслаждался закусками французского шеф-повара. У Рады после пары танцев в новых туфлях ноги горели от боли, поэтому она отвела своего кавалера в уголок и с облегчением потягивала прохладное белое вино.
– Ты просто разнесла Веллингтонов! – восхищенно продолжал Эндрю. – Полная капитуляция! Теперь папина тусовка не только уверена, что я самый натуральный натурал, но и косо поглядывает на крошку Лиз.
– О, да! Я даже с другого конца зала слышу, как скрипят ее зубы.
Он рассмеялся и собрался что-то ответить, но раздался звонок мобильного телефона. Извинившись, Эндрю отошел, чтобы ответить.
Рада положила в рот канапе с сыром и виноградом и вернулась к своим баранам. Романов вел себя действительно странно. И если отбросить тот факт, что Антон – наглый и самодовольный дурак, то в чем-то он прав. Преподаватель и студентка – это нехорошо, неправильно и, в конце концов, пошло. В девяносто девяти процентах случаев такие истории заканчиваются плачевно. Да и Романов сам себе противоречит – то утверждает, что все неправильно, то снимает очки и собирается ее поцеловать. С другой стороны, всегда есть тот самый один процент счастливых исключений. И история знает немало долгих и крепких браков, начавшихся именно со студентки, влюбленной в своего учителя.
– Извини, мне звонили организаторы выставки.
Приход Эндрю вывел Раду из задумчивости. И, призналась она себе, вовремя. Еще немного, и она вовсю мечтала бы о свадебном платье.
– Что-то случилось? – спросила она.
– Нет, ничего особенного, просто я должен подъехать в галерею и кое-что проконтролировать.
– Когда тебе нужно там быть?
– Это не срочно, так что мы можем остаться здесь еще, но мне самому было бы спокойнее, если бы я закончил все сегодня.
– О, обо мне даже не беспокойся! Еще немного и я попрошу кого-нибудь отрезать мне ноги. Это не туфли, а порождение зла! Буду тебе благодарна, если ты меня освободишь от обязанностей светской леди.
– Отлично! Потому что я не хотел бы помешать тебе хорошо провести вечер.
– Не волнуйся, для хорошего вечера мне нужны только диван, пижама и ноутбук.
Эндрю рассмеялся.
– Тогда я вызову тебе такси до дома?
– Буду очень признательна.
Вот в чем главное отличие британской золотой молодежи от нашей: Эндрю может носить майки с Че Геварой и драные джинсы, но при этом все равно остается настоящим джентльменом. А наши и в хорошем костюме умеют быть хамами.
Эндрю подвел Раду попрощаться с организаторами вечера и другими знакомыми семьи Гарди.
Уже подходя к большой парадной лестнице, ведущей к выходу, девушка встретилась глазами с Лиз Веллингтон и победоносно улыбнулась.
А потом… То ли сказалась усталость, то ли итальянское вино 96-го года, то ли каблуки сыграли свою коварную роль, а, может, и сама судьба наказала Раду за представление с Эндрю… Как бы то ни было, грациозно махнув рукой Веллингтонам, Рада наступила мимо ступеньки. Эндрю в тот момент разговаривал с каким-то коммерсантом, до перил было далеко, и она триумфально покатилась по лестнице.
Она падала как в замедленной съемке. Перед глазами, смазываясь, проносились картины, люстры, перила, лепнина, ковер. Казалось, она падала очень долго и, в то же время, очень стремительно. Вот она докатилась до конца лестницы. Кругом тишина. Рада лежала с широко раскрытыми глазами и прислушивалась к себе. Вроде, ничего не болит. Кости целы. Жива. Осознание реального мира стало постепенно возвращаться к ней. Она услышала встревоженный голос толпы, кто-то крикнул «Скорую!». По лестнице, перепрыгивая через ступеньки, бежал Эндрю.
– Ты в порядке? – он обеспокоенно склонился над ней.
Она моргнула, посмотрела на него. Дыхание возвращалось. Господи, да она же валяется на полу, как тюфяк, перед элитой международной коммерции! Позор, какой позор! Щеки загорелись от стыда.
– Эндрю… Черт побери, прости! Я испортила весь вечер.
– О чем ты говоришь! Плевать на все, ты цела? Что-нибудь болит? Вызвать врача?
– Да нет, ерунда. Все в порядке, кости целы. – Рада села и вымученно улыбнулась.
К ней приближалась организатор вечера.
– О, Боже! Как Вы себя чувствуете?
– Прекрасно, уверяю Вас, Анна Владимировна! Простите, что испортила вечер.
– Ну что Вы! Как Вы могли такое подумать? Я немедленно вызову Вам врача.
– Нет-нет, не стоит! У меня ничего не болит!
– Вы уверены? Скрытые переломы очень опасны!
– Абсолютно уверена, – Рада поднялась на ноги с помощью Эндрю. – Вот, видите!
Она попыталась сделать шаг, но левую лодыжку прострелила боль. Рада поморщилась.
– Что такое? – сочувственно спросил Эндрю. – Болит?
– Ерунда, подвернула ногу. Ничего страшного.
– Я отвезу тебя домой.
– Но Эндрю, твоя выставка…
– Прекрати немедленно. Ты же не думаешь, что я оставлю тебя здесь и уеду по своим делам?
– Но я в состоянии дойти до машины!
– Нисколько не сомневаюсь. Только давай не будем проверять.
– Хорошо, – Рада сдалась и благодарно посмотрела на него. – Ты мой спаситель.
Она улыбнулась окружающим ее людям и сказала:
– Со мной все в порядке! Извините, что причинила столько беспокойства.
На вершине лестницы стояла Лиз Веллингтон. Вид у нее был довольный. Так мне и надо, подумала Рада, и отвела глаза. Блаженны прыгающие, ибо они допрыгаются…
Она попрощалась с гостями вечера и, прихрамывая, босиком, держась за Эндрю, отправилась в такси. Он предлагал отнести ее на руках, но она сказала, что если благодаря ее изящной фигуре у него сломается позвоночник, то она до конца жизни не сможет смотреть в глаза Тому Гарди.
Когда молодые люди сели в такси, Рада достала из сумочки телефон и набрала номер брата. Через долгие семь гудков тот недовольно ответил.
– Денис! Слушай, ты дома?
– Нет. Давай быстро, я не могу говорить!
– Я упала с лестницы.
– Господи! Ты жива?
– Как видишь. Только ногу подвернула. Эндрю сейчас отвезет меня домой, но ему надо ехать по делам, а я в туфлях не смогу дойти, босиком тоже не хочется, да и нога болит. Хотела, чтобы ты вынес мне из дома тапочки или шлепки и помог дойти.
– Ну, ты даешь… Я не могу приехать!
– Ладно, нет – так нет, сама дойду.
– Погоди, позвони Антону, он собирался сегодня дома смотреть футбол.
– Ну, уж нет, я лучше километр проковыляю на больной ноге!
– Перестань… – продолжал Денис, но Рада сердито сбросила звонок и швырнула телефон в сумку.
– Что случилось? – спросил Эндрю.
– Да нет, ничего, Денис в своем репертуаре.
– Может, я могу помочь?
– Нет, все хорошо. Ты и так едешь со мной домой, и это после того, как я публично опозорила тебя.
– Не говори глупости! С каждым бывает. Главное, чтобы не было никаких переломов.
– Мать меня убьет, – Рада удрученно уткнулась лбом в стекло и стала смотреть на проносящиеся мимо огни. – Вот тебе и Золушка. Возомнила себя…
– Перестань, – Эндрю взял ее за руку. – Ты прекрасно выглядела, ты сразила всех своим обаянием и остроумием. Ты понравилась друзьям моего отца. Неужели ты думаешь, что из-за твоего падения кто-то станет думать о тебе плохо?
– Ха! Теперь у Лиз Веллингтон есть отличный повод для злорадства. Вот смеху-то: наследник корпорации Гарди нашел себе русскую корову!
– Не смей так говорить! – серьезно сказал он. – Лиз – вздорная и склочная девчонка, а ты – добрая и веселая. И я ни минуты не жалею, что тебя считают моей невестой.
– Правда?
– Ну конечно! Вот видишь, мы почти приехали. Хочешь, я останусь и посижу с тобой?
– Нет, что ты! Я и так здорово тебя напрягла. Поезжай на выставку.
– Ты уверена?
– Конечно, – она улыбнулась.
– А ты дойдешь сама до дома?
– Разумеется! – Рада, сжав зубы, надела туфли и вылезла из такси. Она перенесла вес на правую ногу, потому что левая раскалывалась от боли в жутких туфлях. Лодыжка опухла. – Увидимся вечером! Или завтра, если я рано усну.
– Точно не надо помочь тебе?
– Нет, я справлюсь, – она сохраняла невозмутимое выражение лица, молясь про себя, чтобы не расплакаться от боли, и помахала рукой.
Эндрю обеспокоенно взглянул на нее, захлопнул дверцу такси, и машина отъехала.
Глава 9
Рада подождала, пока такси завернет за дом, сбросила туфли и, постанывая, доковыляла до скамейки.
– Больно, – пожаловалась она самой себе, потирая ногу.
– Ты как? – раздался над головой знакомый голос.
– А то ты не видишь! – сердито ответила она. Ей не надо было поднимать глаза, чтобы понять, что перед ней Антон. Не хватало еще перед ним опозориться!
– Денис позвонил, сказал, что ты подвернула ногу.
Ну, спасибо тебе, братец!
– Давай, злорадствуй.
– И не собирался. Идти можешь?
– Относительно…
– Тогда держи свои туфли, – Тоха наклонился и поднял Раду на руки.
– Да ты что, с ума сошел? Надорвешься! Опусти меня!
– Мне будет гораздо проще нести тебя, если ты не будешь орать мне в ухо.
– Но…
– А еще лучше будет, если ты совсем помолчишь.
Антон решительно зашагал к подъезду, как будто на руках у него была всего-навсего болонка, а не великовозрастная девица. Рада обхватила его за шею. В лифте она собралась было встать на ноги, но Тоха покачал головой.
– Собираешься испачкать ноги?
– Мне терять нечего, я и по асфальту босиком успела пройти.
– Боюсь, в лифте на полу не только дорожная пыль.
Она скривилась, но слезать передумала. Антон донес ее до двери в квартиру, аккуратно поставил на коврик и подождал, пока она откроет дверь. Рада перешагнула порог и поморщилась от боли.
– Спасибо, что помог, – сказала она, ожидая, что Тоха сейчас пойдет к себе домой.
– Не за что, – невозмутимо ответил он и стал разуваться.
– А ты разве не собирался смотреть футбол?
Антон разогнулся и холодно посмотрел на нее.
– Понимаю, тебе не терпится от меня избавиться, но я сначала разберусь с твоей ногой. А потом можешь смело выставить меня.
Она прикусила язык. И что она все время его цепляет? Он ведь только что помог ей.
– Прости, я не это имела в виду.
– Угу, – промычал Тоха, развязывая шнурки.
Он разулся, отнес Раду в ее комнату, посадил на диван.
– Снимай колготки, я посмотрю ногу.
– Еще чего, я…
– Быстро! – скомандовал Тоха и отвернулся.
Рада мрачно повиновалась.
– Тааак, что мы имеем… – Антон аккуратно дотронулся до ее лодыжки.
Нога распухла и наливалась насыщенным фиолетовым цветом.
– Перелома вроде нет… Сейчас обработаю. Но если завтра лучше не станет, придется ехать в травмпункт.
– Блин, вот меня угораздило… Правильно мама с детства говорила: «Человек-авария»!
– Да не переживай ты!
Антон пошел на кухню и, вернувшись с пакетом замороженных овощей, добавил:
– В падении с лестницы нет ничего позорного.
– Конечно, если только ты не падаешь на виду у целого света.
Он с сочувствием поморщился.
– Может, все не так уж и страшно? – он помог ей лечь, сел рядом и положил ее ногу себе на колени, прижимая к месту ушиба пакет из морозилки.
– Боюсь, что именно так страшно, – она устало вздохнула.
– Интересно, что же это тогда твой кавалер тебя бросил при первом удобном случае?
– Прекрати, я сама велела ему ехать, у него дела в галерее. Хотя он порывался остаться со мной.
– Плохо порывался! Если бы у меня….
– Слушай, да ничего он мне не должен! – Рада приподнялась на локте и посмотрела на Тоху. – Мама с Томом затеяли очередную интригу. Сам понимаешь, что Эндрю выглядит не очень-то… хм… натурально. А в деловых кругах таким парням, которые к тому же и занимаются фотографией, а не сделками, относятся очень настороженно.
– Двадцать первый век на дворе! Чепуха какая…
– У кого двадцать первый, а у кого до сих пор ведьм на костре жгут… Короче, пока все было тихо, никто ничего не говорил. А потом одна английская заноза, которая имела виды на наследство и фамилию Гарди, крупно обломалась. И от злости ничего лучше не придумала, как растрепать всем и каждому, что Эндрю играет не за ту команду. Сам понимаешь, сплетни, скандалы…
– И причем здесь ты?
– При том, что мама с мужем решили вывести Эндрю в свет с какой-нибудь очаровательной девушкой, – Рада хмыкнула, – вроде меня.
– И…
– И мы там всем сказали, что я его невеста.
Воцарилась тишина. Антон ошарашено смотрел на Раду.
– Вы что, правда собрались?..
– Офонарел, что ли?! Нет, конечно.
– А как вы тогда потом объясните? Скажете, что пошутили? А Тому вы сказали?
Его же удар хватит!
– Потом скажем, что не сошлись характерами, что он нашел другую, или что там еще бывает. Том – не дурак, догадается, что мы просто его репутацию спасали.
– Да… Ты в своем репертуаре.
– Это все ерунда! Хуже другое – я, будучи невестой Эндрю Гарди, скатилась с парадной лестницы как мешок с…
– Так вот что тебя волнует! Я иногда сомневаюсь, что у тебя все в порядке с головой! Ты кости себе переломать могла! Да что там, шею свернуть! А ты сидишь тут и паришься, что подумают друзья псевдожениха. Капец!..
– Да ну тебя… – Рада устало опустила голову на подушку и закрыла глаза. – Ты не знаешь, что такое позор.
– Еще как знаю. Думаешь, легко было описаться на утреннике в детском саду? Перед всеми родителями, детьми, перед Дедом Морозом?!
Рада фыркнула от смеха.
– А Денис никогда не рассказывал…
– Пусть только попробует! И вообще, я тебе сейчас ничего не говорил, – нарочито серьезно сказал Антон, но глаза его смеялись.
Он убрал пакет с овощами, потому что с них уже капала вода.
– Надо сделать йодную сетку.
– Лучше помазать гепариновой мазью.
– Как скажешь. А у вас есть?
– Вроде была. Посмотри в холодильнике.
Антон пошел на кухню и спустя пару минут появился с тюбиком мази и бутылкой вина. Рада вопросительно подняла брови.
– Тебе поможет забыть о позоре, а мне – о пропущенном матче.
– Если хочешь, можешь идти и смотреть.
– Да ладно, я пошутил!
– А хочешь, включи здесь, – она указала на свой телевизор.
– Я даже не знаю…
– Давай-давай! Я серьезно. Тащи стаканы.
Он поставил бутылку на стол и отправился на кухню. Рада вдруг поняла, что лежит в неудобной грации и новом платье. Она слезла с дивана и поморщилась. Лодыжка болела. Она допрыгала на одной ноге до шкафа, достала свои пижамные штаны и любимую потертую футболку с котятами.
– Эй, ты куда собралась? – Тоха удивленно посмотрел на нее.
– Не могу же я в этом валяться на диване!
– Ну да… Тебе помочь?
– Нет! Лучше принеси из ванной мою резинку для волос. И диван надо разложить.
Рада допрыгала до зеркала и стала вынимать булавки. Волосы распустились, и она внезапно почувствовала, как сильно устала от этой прически. Сняла украшения и стала расчесываться, но в салоне, видимо, наложили не один слой профессионального лака, так что расческа застревала в волосах.
– Мне надо вымыть голову, – сказала она Антону, когда тот пришел из ванной.
– Ты же вроде только сегодня была в салоне!
– Именно поэтому и надо. Не поможешь дойти?
– Без проблем.
Он донес ее, но она снова позвала его – молния на платье застряла. Он расстегнул молнию и удивленно воззрился на утягивающее белье.
– А это тебе зачем?
– Не могла же я явиться на такое мероприятие и сверкать там своими складками!
– Да нет у тебя никаких складок! Ну, может, пара-тройка, но вполне симпатичных… – он поспешно ретировался и закрыл за собой дверь, иначе его непременно настигла бы брошенная Радой мочалка.
– Хам! – крикнула она ему вслед, но он так громко смеялся, что, наверное, ее не услышал. Рада с блаженством вылезла из зверских приспособлений, хотела забраться в душ, но не решилась рисковать с больной ногой. А снова звать Антона она не собиралась. Поэтому просто перегнулась через ванную и вымыла голову под душем, наслаждаясь запахом любимого фруктового шампуня. Усталость, проблемы, – все смывалось горячей водой. Она замотала голову полотенцем, влезла в домашнюю одежду, стерла с лица косметику и позвала Антона. Тот не ответил. Держась за стенку и кряхтя, Рада допрыгала до комнаты и поняла, что Тоха ее просто не слышал. Он разложил диван, достал подушки и валялся со стаканом вина, глядя в телевизор, который работал с устрашающей громкостью. Увидев ее, Антон вскочил.
– Почему ты меня не позвала?
– Вообще-то позвала! – буркнула Рада.
– Ой, я не слышал, наверное… Прости! – Антон помог ей лечь. – Вот, я тут нашел виноград в холодильнике, и держи, это твой стакан.
– Спасибо, – Рада откинулась на подушку, – блаженство…
– Погоди, сейчас я тебе помажу ногу, и будешь отдыхать.
Антон взял тюбик и выдавил немного мази на лодыжку.
– Ой, холодно!
– Не дергайся!
– Щекотно!
– То ей холодно, то ей щекотно… – пробормотал он, аккуратно намазывая ногу, – терпи, казак! Так не больно?
– Нет, – она затаила дыхание.
Ей не было больно, скорее наоборот. От касания прохладной мази и легких круговых движений – видимо, Антон боялся нажать сильнее, – по спине побежали мурашки. Она смотрела, как он сосредоточенно склонился над ее ногой, как на лоб упала прядь волос, и она сжала пальцы в кулак, чтобы удержаться и не запустить руки в его русую шевелюру. Все чувства словно обострились – она остро почувствовала его запах, увидела каждую пору на его коже. Во рту пересохло, и Рада сглотнула.
– Тебе все-таки больно? – сочувственно спросил Антон.
Только бы он ничего не понял! Господи, пожалуйста!
– Не… – голос получился какой-то чужой, она откашлялась. – Нет, правда. Просто немного замерзла после душа.
Рада поежилась и скрестила руки на груди. Слишком плохо старенькая футболка скрывала ее состояние. Она вся размякла, словно в голову напихали ваты, руки и ноги отяжелели, низ живота ныл. Во всем теле остался единственный участок, на котором сосредоточились все ее ощущения – больная лодыжка. Кто бы ее заранее предупредил, что это место может быть настолько чувствительным! Приди в себя, приди в себя. Раз. Два. Три. Четыре. Она набрала воздуха.
– Ты знаешь, я думаю, хватит, – выпалила она.
Он поднял голову, встретился с ней глазами и замер.
– Да, прости. У вас есть эластичный бинт?
– Не знаю, должен быть. Посмотри в шкафчике в ванной на верхней полке. Там есть коробочка с ватой и всякими такими делами. Может, там есть.
Антон кивнул и вышел.
Что-то в его взгляде насторожило ее. Неужели его глаза были затуманены, а зрачки расширены? Или это просто отражение ее собственного состояния? Не может быть. Рада сделала глубокий вдох, выдох. В конце концов, как говорят моряки, только мичман может наступить дважды на одни и те же грабли, да и то – мимо.
Он принес бинты, туго перевязал больную ногу и устроился на диване. В этот момент футбольные команды как раз расходились после первого тайма.
– Тьфу ты! Только сел…
– Да не переживай, там все равно пока ноль-ноль, – Рада отключила звук телевизора. – Давай выпьем.
– Давай. За что?
– Ну… За мир во всем мире.
– Как скажешь.
Они чокнулись, и Рада сделала глоток.
– Ну что, полегче?
– Ага, – ответила она. – Еще немного, и я вообще забуду, что куда-то сегодня ходила.
– А вот и нет, так налакаться я тебе не дам.
– Зануда. Расскажи лучше, что у тебя новенького.
– Да ничего особенного. Скоро премьера. Режиссер психует, всех загонял. Веронов тоже глаза закатывает… Звезда звездой. Нет, актер он, конечно, гениальный, пашет больше всех нас, но иногда зубы сводит от его капризов.
– А я думала, он – душка, – Рада закинула в рот виноградину. – Мне он показался на репетиции вполне приятным человеком.
– Вот же бабы! – раздраженно фыркнул Антон. – Увидят смазливую мордашку и трагического героя, и давай сохнуть.
– Ну, во-первых, никто не сохнет. А во-вторых, еще неизвестно что хуже: любоваться на трагического героя или волочиться за длинноногими стервами.
– Начинается…
– Продолжается! Веронов ему не угодил! А сам хвостиком бегает за Лидой.
– Ничего я за ней не бегаю! Если хочешь знать, она… Ой, погоди! – он взял пульт от телевизора и включил звук. – Второй тайм.
Рада не имела ни малейшего желания смотреть футбол, потому что никогда не отличала «Ювентус» от «Реала», а Роналдо от Роналдиньо. Она взяла со стола свой ноутбук и решила проверить почту. Новых сообщений не было, по скайпу тоже не хотелось ни с кем трепаться, и она решила поделиться чувствами в блоге. Нажала на ссылку «Новая запись» и написала тему: «Нытье хронической неудачницы». Сделав глоток вина и положив в рот еще одну виноградину, Рада стала печатать запись в дневник:
Иногда я думаю, есть ли у человека ген неудачника. Вдруг некоторые люди – в числе коих, несомненно, я – рождаются предрасположенными к попаданию во всякие неприятные, позорные, дурацкие ситуации. Или это приобретенный «навык»?
Как бы то ни было, дорогие друзья, в способности лажать я преуспела.
Не буду писать, что именно я натворила сегодня, потому что не хочу документировать свой позор, но признаюсь честно: этим вечером я получила золотую медаль в номинации «Корова года». Пальцев на руках и ногах не хватит, чтобы пересчитать количество свидетелей моего позора. Количество человек, которым я бы предпочла не попадаться на глаза еще лет двести. Плюс ко всему, я подвернула ногу, и теперь валяюсь на диване, не имея даже возможности нормально передвигаться.
Но это еще не все!
Дамы и господа!
Позвольте вам представить яркий случай клинической ажурной шизофрении. Абсолютного беспросветного идиотизма. Все еще не догадались?
Это Я.
Я.
Я.
Я.
Как утверждает народная мудрость, если мозгов нет, то лопатой их, определенно, не накидаешь. Так и у меня; вляпавшись однажды по самое не балуйся, я снова наступаю в кучу обеими ногами. Как?! Скажите, КАК мне объяснить самой себе, что если ты кому-то не нужен, то не надо даже смотреть в его сторону?! Почему меня должно беспокоить, что делает этот человек? Что думает, чувствует? И самое интересное, – почему я сама чувствую?! Вместо того, чтобы думать.
Хорошо бы изобрести чувствостиратель. Захотел забыть – нажал – и готово! Живи, радуйся. Но нет. Человеки – или, по крайней мере, хронические неудачники вроде меня – будут снова и снова расковыривать старую болячку, лезть, куда не просят, чувствовать, что не надо.
Эх, раз, еще раз, еще много-много раз…
Прости меня, дневничок, за нытье.
Торжественно клянусь исправиться и начать новую жизнь. С новыми людьми. Кстати, кое-кого я уже заприметила. И если были у меня раньше сомнения, то теперь их нет. И двигаться я буду в новом направлении.
Курс на сексапильных ботаников! Полный вперед!
Рада довольно окинула взглядом текст и отправила запись. Потом сделала глоток вина, краем глаза взглянув на Антона. Тот всем своим существом находился на футбольном поле, шлепал себя по колену от досады и бормотал, подгоняя игроков, а Рада смотрела, как у него на спине между лопатками натянулась футболка, а под ней перекатываются холмики мышц.
Она повернулась на бок и сама не заметила, как задремала. Ей снилось, что она в белом платье, Антон целует ее, берет на руки и несет в спальню, а там сидят Денис, Лида и почему-то мистер Веллингтон. Все смеются над ней, а больше всего Антон: «Неужели ты подумала, что я серьезно?!», – говорит он, и Рада, плача, выбегает из комнаты.
