Текст книги "Песнь Гнева (СИ)"

Автор книги: Дарья Кадышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Милован отметил его потрепанный вид. Глаза Кувраты покраснели, рубаха, выглядывавшая из-под богатого кафтана, помялась местами, а на лице наметилась легкая щетина. Обычно казначей выглядел куда свежее и бодрее.

– Извольте, – ответил командир дружины.

– Наедине, – прибавил Алистер.

Милован поглядел на Полада.

– У вас, разумеется, есть тайны, которые вы можете скрывать от главнокомандующего Полада Оскола, – сказал командир, – но ко мне они не относятся.

– Боюсь, вы неправы, – казначей наклонил голову и посмотрел на воеводу. – Уж простите, Полад.

– Ничего страшного. Я могу отойти, – откликнулся Полад, намереваясь отойти на другой конец казармы.

С Алистером Кувратой ему хотелось иметь дело не сильнее, чем с Милованом.

– Я бы предпочел обсудить наш вопрос на свежем воздухе, – произнес Алистер.

– У меня нет на это времени, – скривил рот Милован. – Если вам так нужно, говорите здесь.

– Я вас оставлю, судари, – Полад поспешил удалиться.

Про себя он подумал, что князь собрал вокруг себя людей, вызывающих чрезвычайную неприязнь. Исключение составляли совсем немногие.

Когда Полад отошел достаточно далеко, Алистер приблизился к Миловану.

– Я думал, вы захотите хоть немного отдохнуть перед тем, как проведете многие недели среди этого гомона, – заметил он. – Право же, на улице куда спокойнее и легче.

– Этот гомон прекратится в скором времени. А выходить затем, чтобы вы мне забили голову какими-нибудь дурными помыслами, я не хочу.

– Дурными помыслами? Что вы хотите этим сказать?

– Давайте без далеких отступлений. Что за вопрос вы хотите обсудить со мной?

– Вы правы, я тоже думаю, этот шум может сохранить наш разговор в тайне, – Алистер обвел взглядом казарму.

– Я такого не говорил. Живее, Куврата. У меня мало времени.

– У вас его намного больше, чем потребует наш разговор.

Милован посмотрел на бритую голову казначея.

– Говорите уже.

– Как я знаю, князь доверил недавно вам одно дело, подробности которого утаил от всех, даже от Высшего Совета.

– О, и вы хотите узнать эти подробности? – скверно улыбнулся Милован. – Я считал вас умным человеком. Видимо, это не так.

– И почему же?

– Потому что вы ничего узнаете.

– Вы в этом уверены?

– У вас нет таких средств, которые помогут вам выведать княжеские тайны. Вы можете надавить на кого-угодно и подкупить кого-угодно, но не меня.

– К сожалению, это так. Поэтому князь выделяет вас среди прочих, – вздохнул Алистер и, разъединив руки из привычного положения, поправил нашивку с гербом на плаще у горла командующего.

Милован никак не прореагировал на эту вольность, лишь бесстрастно смотрел в глаза Куврате. Казначей все же избегал его взгляда.

– Вы суровый вояка. Князья таких любят. Еще любят стариков со светлыми умами и магов. К таким, как я, расположение монарха редко склоняется. Вы сказали, что у меня нет средств, чтобы разговорить вас. Откуда вы знаете?

– Иначе вы бы воспользовались ими, если бы нуждались в знании тех тайн, что скрывает князь.

– Одной тайны, – поправил Куврата и убрал руку, чувствуя, что командир дружины начинает злиться. – Другие меня не интересуют. Быть может, вы мне пока не нужны. Вы сами сказали, мне есть на кого надавить, чтобы получить желаемое.

– Зачем вы тогда пришли?

– Считайте, что я прощупываю почву, – казначей заискивающе улыбнулся. – Доброго пути вам, сударь командующий.

Алистер развернулся и зацокал каблуками к выходу. По дороге он раскланялся с Поладом.

Милован скрестил руки на груди, обдумывая слова казначея. Они ему не понравились.

1. Nijorial Niraenecore (эльф.) – История Нирэнкора.

Глава 10

Какой бы силой не наделяла теургия, не стоит забывать о ее последствиях. Никто так и не смог установить, что находится за завесой нашего мира, откуда приходит Хаос, есть ли там разумная жизнь, кроме скоплений чистой, необузданной и разрушительной энергии. Силы Хаоса сложно контролировать, их неумеренное использование приводит к необратимым деформациям всего, что нас окружает. Неслучайно наш народ отринул эту магию.

Что бы н е произошло, какие бы войны и бесчестья не поразили бы нас, использование теургии погубит и наших врагов, и нас самих.

«Обоснование запрета использования теургии на Тор Ассиндрэль»

Король Ольгаир Ладит.

Глава 10.

Послы Китривирии.

Глядя на светлую, лучезарную улыбку Диты Иундор, Фанет понимал, почему Дометриан с такой теплотой отзывался о ней. Она могла очаровать любого. Сама женственность. И пускай она была совсем не красавица, но то обаяние, исходившее от нее, окутывало мягким ореолом, согревало, заставляло блаженно улыбаться ей в ответ.

Однако Фанет не переставал настороженно относится к ней, а заодно и ко всем остальным магам Сапфирового Оплота. В Китривирии тоже существовали маги, однако их было совсем немного, и они были сродни жрецам, обитавшим в храмах Овриона и Илиаса. Поэтому такое количество магов, причем самых разных возрастов и внешности, было для молодого генерала в диковинку.

Их пригласили в большой круглый зал со столом в форме полумесяца. Темно-синие бархатные шторы были задернуты, лишив зал солнечного света. На длинном столе расположились подсвечники, и они освещали все помещение. Фанет сомневался, что стольких свечей могло хватить для такого зала. Значит, не обошлось без магии. А еще здесь было все синее, иногда голубое, синее, бирюзовое, синее, синее, синее, просто до одури синее.

– Долго нам тут еще сидеть? – Фанет наклонился к Кенсорину, сидевшему рядом.

– В Васильковой Обители? Недолго. А в самом городе… Может быть, день, два, – отозвался темноволосый илиар.

Фанет глянул на его красноватое и покрытое рубцами лицо и решил больше ничего не говорить. Он видел, что и Кенсорин устал. Они очень долго плыли до Великой Земли. Уже на второй день плавания хотелось ступить на твердую землю, но кругом была вода – синяя и глубокая, как стены зала, в котором они сидели.

Воины из Храдрая, пожалованные генералам Кровавой Кассией, выглядели куда хуже – это было их первое морское путешествие. С непривычки их желудки выворачивало каждое утро, да так, что они боялись отойти от борта. Оказавшись на Великой Земле, они не знали куда деть глаза. Для них здешние пейзажи были совершенно новыми, не то, что песчаная и скалистая местность их родины. А Тиссоф вообще заставил их разинуть рты. Такого великолепия в их столице, Друадх Неваллисе, не было и в помине.

Но хралиты не вели себя как дикари. Разве что без стеснения глазели на людей и здания, позабыв все трудности качки на корабле. Кенсорин усадил их в зале так, чтобы следить за ними. Воины Кассии сидели смирно, бросая ошалевшие взгляды на роскошную люстру далеко на потолке и Диту Иундор. Их кожаные нагрудники, искривленные сабли, звенящие браслеты и разукрашенные лица производили воинственное впечатление. И только бледность щек говорила о мучениях, которые они перенесли в море.

– Переплывать все Жемчужное море ради того, чтобы отправить князю письмецо, – не выдержал Фанет.

– Ты забыл о переговорах, – тихо ответил Кенсорин.

– Какие переговоры? Они без лишних слов радостно ухватились за нас. Их главарь сам побежал письмо посылать.

Дита, сидевшая напротив на другом конце стола-полумесяца, делала вид, что не слышала громкого шепота Фанета. На мягкую ткань серой блузы ниспадало золото ее волос. Скромное декольте украшал медальон с крупным дымчатым кварцем. Фанет был почти уверен, что это и есть талисман магички, из которого она черпает силу Первоначала. Рядом с Дитой сидела смуглая девушка с лицом в форме сердечка и короткой стрижкой. Она с интересом поглядывала на хралитов, но на генералов Китривирии обращала мало внимания. Это задевало Фанета. Он думал, что юные магички не каждый день видят илиаров, и надеялся привлечь своей персоной больше внимания.

Он решил смотреть на девушку в упор, не отрываясь и выжидая, когда она наконец заметит его.

– Долго нам его еще ждать? – спросил Кенсорин у Диты.

– Терпение. Его нет всего лишь несколько минут, – ответила магичка.

– Он мог бы передать кому-нибудь письмо.

– В важных делах Радигост не любит посредников, – Дита пожала плечами.

– Вы считаете этот договор важным? – хмыкнул Фанет, по-прежнему глядя на девушку.

– А почему нет? Он может стать началом примирения государств.

Фанет цокнул языком, чем привлек внимание девушки. Она посмотрела на него и сощурила глаза. Фанет смотрел слишком нагло, но не смутил девушку. Она восприняла это как вызов.

– Дита, вы думаете, князь согласится на наши условия? – спросил Кенсорин.

– Он ведь не дурак, – отозвалась Дита.

Фанет ухмыльнулся и что-то пробормотал.

– Вы что-то сказали? – Дита перевела на него взгляд.

– Поверьте, вам лучше не знать, – предостерег Кенсорин с улыбкой.

– Правда. Однако я знаю илиарский, – сказала Дита.

Фанет оторвал взгляд от смуглой девушки.

– Даже те слова, что я произнес?

– Даже их.

Молодой генерал откинулся на стуле.

– Я не считаю нужным извиняться.

– Ваше право.

– Если вы знаете эти слова, то вы, считай, овладели нашим языком в совершенстве, – заметил Фанет, пожирая теперь взглядом Диту.

– В свою очередь замечу, что вы хорошо владеете всеобщим. А он не так уж и прост для иноземцев.

– Нас с младенчества обучают языкам. По крайней мере в богатых семьях. В нашем обществе не знать хотя бы двух языков – дурной тон, – сказал Фанет.

– И какие же языки вы знаете, генерал Эфалис?

– Илиарский само собой, всеобщий, птолемский, язык хралитов, диалект жителей Покоренных Пустошей и, совсем немного, наречие северян.

– Северян? – переспросила Дита, нахмурившись.

– Угу. Тех, которые живут на севере вашей Великой Земли. Вы удивлены? Вы думали, там такие же дикари, как и в Китривирии?

– Нет, молодой заносчивый наследник Дометриана, я так не думала, – произнесла Дита. – Я знаю людей Севера. Я удивлена лишь тому, что вы знаете их язык.

– Меня учили ему вместе с всеобщим, – ответил Фанет, воспринявший «заносчивого наследника Дометриана» как оскорбление, но не подавший виду. – Мало ли, вдруг северяне захотят заключить с нами союз. Как мы будем тогда с ними общаться? Беженцы из княжеских резерваций уже захотели, пришлось выучить пару эльфийских словечек. Может, скоро и какое-то ваше княжество… Тогда придется гаркать на лутарийском.

– Фанет, мы не в Лутарии. И эта женщина не сделала тебе ничего плохого, – заговорил Кенсорин.

Фанет посмотрел на генерала.

– Ты прав, – ответил он. – Не она исполосовала твое лицо раскаленным железом. Но такие, как она.

– Ты обвиняешь магов в ваших разборках с лутарийцами? – подала голос смуглая девушка. – Каким же дураком надо бы…

Дита ущипнула ее за локоть, и девушка смолкла.

– Маги вы, земледельцы, воины, матери или банкиры – одно и то же. Fillari, – прошипел Фанет. – Мелкие и напыщенные людишки.

– Для тебя нет разницы между людьми? – бросила Дита, смирив генерала грозным взглядом.

– Для вас ее тоже не было. Когда вы надевали на нас медные оковы. На всех. На стариков, на детей, и…

– В самом деле, до мира между нашими народами очень далеко, – неожиданно пронесся над залом грудной голос Радигоста.

Фанет стих и отвернулся. Дверь беззвучно отворилась, и вот уже верховный маг Сапфирового Оплота стоял по центру зала, обводя глазами всех присутствующих.

– В княжествах давно говорят на всеобщем, – сказал Радигост, подходя к Фанету. – Прежний диалект был вытеснен много веков назад.

Фанет опустил взгляд вниз, на руки.

– Ты юн, генерал. Настолько, что не осознаешь, сколько желчи в твоих словах и как онадействует на окружающих, – продолжил маг, остановившись возле стола и разглаживая свою помявшуюся рясу.

– Но…

– Не перебивай, – отрезал Радигост. – Если хочешь быть царем, научись общаться с другими. Даже против своей воли. Учись вежливости, с близкими и врагами. Учись терпению и такту в разговоре и с бедняком, и с богачом. Учись нежности по отношению к женщинам.

Фанет поднял голову и посмотрел на Диту. Та поджала губы и отвернулась.

– Посмотри на меня, генерал.

Фанет заглянул в ясные глаза Радигоста

– Хм… Судьба ведет к тебе деву, которая может повлиять твою жизнь.

– О чем вы? – нахмурился Фанет.

– Предложи ей дружбу. От нее зависит твое будущее, – проговорил Радигост и отошел к другому концу стола.

Фанет глянул на Кенсорина.

– Что за бредни он тут наговорил? – прошептал он.

– Маги, – отозвался Кенсорин, делая выразительный жест ладонью.

***

Под высокими сводами зала был слышен каждый шаг. Во мраке и тишине, если напрячь слух, можно было даже услышать собственное дыхание. Фигура, закутанная в длинный плащ, не думала скрываться. Она шла неторопливо, бросая по сторонам взгляды и пытаясь хоть что-то разглядеть во тьме. Здесь не помешали бы свечи. Но мастеру свет был не нужен. Мастер мог видеть в полнейшей тьме. Однако его слуге этой способности не доставало. И все же он шел уверено, потому что в этом пустынном зале не было ничего, обо что можно было бы споткнуться.

Огромные колонны поддерживали своды зала, в котором могло разместиться несколько тысяч человек. Но вряд ли столько людей окажется тут в ближайшее время. Здесь был только он, верный служитель Ордена и тот, кому весь Орден служит.

Он стоял возле длинного узкого окна, в прорези которого блестели звезды. Ночь была безветренная и лунная. Мастер не повернул головы, когда служитель приблизился. Он лишь стоял, положив руку на холодную каменную стену, и смотрел на небо. В окне за огоньками мелких построек перед замком на горизонте виднелись Крэндо д`Аффо. Было тихо. Звуки сражений и взрывов не долетали досюда.

– Мастер, – служитель откинул капюшон.

Длинные волнистые волосы рассыпались по плечам. Он убрал их за острые уши.

– Какое расточительство – создавать такое прекрасное сооружение, чтобы в итоге оно стало тюрьмой. Пусть даже самой великой тюрьмой во всем мире, – произнес мастер своим по обыкновению тихим и вкрадчивым, с легкой хрипотцой голосом.

– Сэт`ар Дарос тысячи лет назад был замком эльфов. Никто не думал о том, чем он станет, когда его строили.

– Но он стал, – произнес мастер, все еще не поворачивая головы. – Такие величественные залы для коронаций и пиров, такие огромные ступенчатые сады, заросшие мхом и сорняком, такие высокие башни и широкие галереи… Все это стало тюремными камерами.

– Теперь замок ваш, мастер. Он стал вашей резиденцией.

– Если так, то придется его облагораживать заново. Возрождать сады, реставрировать потускневшие гобелены, выламывать решетки в темницах, добывать свечи, чтобы освещать залы… Знаешь ли ты, сколько свечей нужно, чтобы осветить этот зал?

– Нет, мастер.

– Я тоже. Но искушенным в чародействе свечи не нужны. Будь на то моя воля, я бы вернул замку его прежний вид, достойный древних эльфийских королей… Но мы здесь не за этим.

– Не за этим, мастер.

– Мы здесь за тем, чтобы продолжить то, что начали. Мы уделим этому замку внимание позднее, а сейчас… У тебя наверняка что-то есть для меня, да?

Эльф кашлянул в кулак. В лунном свете он едва различал, каким был мастер. Высоким, стройным, с густыми темными волосами, перехваченными серебряным обручем. Он был не таким уродливым, каким его представляли на Великой Земле. В книгах его изображали чудовищным карликом с одним глазом, таким же мерзким, как и его деяния. Но в реальности Катэль Аррол был совершенно другим. Уродливый карлик не мог быть настолько великим и могущественным, каким был мастер. Ведь все великие обладают красотой не только внутри, но и снаружи.

– Есть, мастер. Люди остановили строительство наших кораблей. Эти oulas1 avoreilles2 полагают, что так они лишили нас поддержки с материка.

– Пусть думают так, – сказал Катэль. – Тем лучше для нас. Что-нибудь еще?

– Илиары. Они примкнули к людям. Пытаются оттеснить наших воинов вглубь островов.

– Примкнули к людям, говоришь? И что, без проблем?

– Стычки бывают, но быстро пресекаются. Обе стороны следят за обоюдным перемирием.

– Не ожидал, что они позабудут старую вражду, чтобы только уничтожить меня. Общий враг может сплотить многих, – произнес Катэль. – А еще я немало удивился тому, как быстро они решились действовать. Прошло меньше месяца, и вот они уже вовсю воюют с нами. Любопытно. А что Оплот?

– Их высадилось совсем немного. Говорят, что основная их масса прибудет позже.

– Это может стать препятствием. Нам надо в первую очередь уничтожать магов. Оплот силен. Они помешают нашим планам, если пренебречь ими и распределить силу на всех в равной степени.

Служитель кивнул, хоть Катэль этого не видел. Однако он почувствовал волны сомнения, исходившие от эльфа.

– Что еще ты хочешь мне сказать? – спросил он, повернув голову, но по-прежнему стоя спиной.

– Эльфы также в скором времени присоединятся к нашим врагам.

– Даже так. И кто? Неблагий Двор?

– Грэтиэн.

– Придут по приказу илиаров. Или чтобы отомстить за своих?

– Мастер?

– Это был вопрос. Мне интересно твое мнение.

– Я… эээ… Полагаю, и то, и другое.

– Ты прав. Им наверняка доложили о моих стражниках, распятых по всему Пепельному берегу. Среди них было много alcuri и era`liver. Они захотят возмездия, – Катэль вновь обратил взор к звездному небу. – Так много союзников встретятся на островах, чтобы растерзать нас. А что Неблагий Двор? Не предложил свою помощь?

– Об этом я не слышал, мастер.

– Да… Чем они могут помочь? Кучка все еще живого мяса на желтых костях. Они были слабы духом, когда отвергли меня, теперь они слабы и плотью… Печальное зрелище. Они до сих пор стоят у меня перед глазами, иссохшие, бледные, словно мертвецы.

Катэль замолчал и убрал руку со стены. Он сцепил в замок ладони за спиной и глубоко вздохнул.

– Люди, илиары, эльфы… Они всерьез настроены помешать нашим намерениям, – сказал он. – Но ни людям, ни илиарам, ни эльфам, ни даже Сапфировому Оплоту не удастся сокрушить нас. Ибо я, Катэль Олий Глэн Аррол, веду своих самых верных соратников к нашей великой цели.

– Да, мастер, наконец вы стали во главе Ордена. С вами мы обретем истинное могущество. Мы станем теми, кто построит новый мир, – пропел служитель, отвесив низкий поклон Катэлю.

– Сначала мы должны позаботиться о том, чтобы никто не помешал открытию Врат, – оборвал чародей. – Наши планы все еще в опасности, пусть и незначительной. Та ночь, на которую я возложил свои надежды, наступит нескоро, а мы обязательно должны дождаться ее. А теперь ступай.

Служитель без лишних слов накинул капюшон и скрылся во мраке. Только отдалявшиеся звучные шаги на каменном полу выдавали его присутствие.

1. Oulas (эльф.) – засранцы.

2. Avoreilles (эльф.) – люди.

Глава 11

Дело было в Блистоке. Тогда воины из Братства Зари поймали у нас оборотня. И, как оно обычно зимою бывает, они застряли вместе со своим пленником в городе из-за сильной метели. Особь им попалась редкая, так что они не спешили убивать оборотня. К своему несчастью. Тут и появилась та керничка. Она смогла справиться с отрядом из семерых крепких мужчин только потому, что ее клинок был смазан опаснейшим ядом змеи eryphta, который очень трудно раздобыть. Один порез – и готово. Драка была короткая, но кому-то из Братства удалось обезоружить ее. Тогда она расцарапала ему лицо, и тот пал замертво. Яд был у нее и под ногтями После этого мы прозвали ее Гадюкой.

Она долгое время обитала в Блистоке, и, конечно, многие из нас знали о том, кто она. Но после убийства воинов Братства Зари и спасения оборотня слухи о выжившем отпрыске Дометриана и его ведьмы вышли за пределы Суаривы.

Она покинула город в тот же день, и никто больше о ней ничего не слышал.

«Дело о Суариванской Гадюке»

Сенешаль Кибел Бертон.

Глава 11.

Неожиданная встреча.

Разбив лагерь на небольшом склоне, поросшем редкой травой, миротворцы лениво потягивали эль из бурдюков и весело болтали. Им предстоял долгий путь домой. Они смеялись и шутили, лежали прямо на траве, мерились силой, играли в карты. И только один из них не был рад происходящему.

Иян Волот сидел вдали ото всех, глядя на вздымавшиеся волны черного моря, что раскинулось на горизонте. Он видел воронки, кромсающие водяную поверхность, словно черви землю. Море пенилось у бесплодных берегов, выбрасывая потоки холодной воды. Оно было неспокойно. Небо, затянутое серыми тучами, предвещало грозу. За морем виднелись яркие белые вспышки. Скалистые острова. Они были там. Он чувствовал угрозу, исходящую оттуда. Даже здесь, в сотнях верст от островов.

Она сидела напротив него, в окружении двух своих защитников – Драгона и Марка. Стройная и прекрасная, как эльфийка, с черными волосами и, к несчастью, уже карими глазами. Она принимала какую-то настойку волхвов, которая изменяла ее глаза. А Ияну нравился их настоящий цвет. Золото.

Она была хороша, как теплая безоблачная ночь, светлая и загадочная.

– О чем ты думала, когда поехала на Соколиный полуостров одна? – с упреком спросил Драгон, сидевший рядом с ней.

– Я уже давно не ребенок, – резко ответила керничка.

Верхняя губа у нее была с округлой ложбинкой. Таких соблазнительных губ Иян еще никогда не видел.

– И чем это для тебя обернулось? – проговорил Драгон.

– Ах, только не надо мне морали читать, – Лета сделала маленький глоток эля из бурдюка.

– Мы должны были сделать это вместе, – хмыкнул Марк. – А ты решила, что ты самая умная.

– Ну разумеется, – усмехнулась Лета и вдруг через секунду помрачнела. – Я должна была. Хоть однажды что-то сделать одна, без чьей либо помощи.

– Удачный случай выбрала, – сказал Драгон.

– Ты ведь не сердишься на меня?

– Сержусь. Потому что тебе нет смысла доказывать что-то.

– Я хочу клеймо.

– Мы уже это обсуждали. Получишь, когда придет время.

Она издала звук, похожий на рычание кошки.

– Один Обряд.

– Пока забудь об этом.

– Мне просто надоело быть маленькой девочкой, – бросила Лета.

Драгон вдруг полез в карман своей стеганки и достал оттуда какой-то маленький предмет.

– Я не смог починить цепочку. Так что теперь тебе придется носить его на пальце, – он вложил найденное возле хаты банши кольцо в руку Леты. – На указательный подойдет.

– Ты же прекрасно понимаешь, почему я не ношу его.

– Понимаю. Но оно твое.

– Ладно, – Лета послушно надела кольцо на указательный палец.

– Миротворцы проводят нас до Светлиц Хармы, – проговорил Драгон. – Где мы с ними расстанемся. Они поедут окольным путем до Раздолья, а мы отправимся в Ферополь.

– Это и весь наш план? – поинтересовался Марк. – А куда мы пойдем после Ферополя?

– Я пока не знаю.

Лета поднялась.

– Я пойду разомнусь. Столько временилежала, пока плечо не перестало болеть. Уже забыла, что такое ходить.

– Не ходи никуда одна, – попросил Драгон.

Она посмотрела на него с недовольным выражением лица.

– Я не заблужусь, успокойся.

– Я могу сопроводить ее в прогулке, – произнес вдруг Иян.

Она кинула на него тяжелый пристальный взгляд.

– Вечно собираю вокруг себя нянек, – фыркнула она.

– Драгон прав. Поблизости водится много тварей.

– С которыми я справлюсь лучше, чем ты.

– Не груби. Или идешь с ним, или сидишь здесь, – сказал Драгон.

Лета выдохнула и зашагала прочь. Она прошла мимо Ияна, не удостоив его взглядом. Он повернул за ней следом. Она направлялась к лесу.

Они совсем недалеко отошли от Аякса, но достаточно, чтобы увидеть издали море. На полуострове Иян был впервые и ожидал куда большего, чем опустевшие земли и шторм. По рассказам, здесь бушевала нечистая сила, но им пока не удалось встретить ни хоть одного адепта Ордена, ни ведьм из Ковена, ни лесных чудовищ.

Он зашел за Летой в густой лес. Деревья были высокие, их кроны клонились к друг друг близко, будто образовывая потолок. Лес был старый. Он дышал замшелостью и смолой, тянулся сосновыми ветками в разные стороны. Под ногами потрескивали сучья. Холодный лесной воздух приятно наполнял легкие. Здесь было спокойно.

– Спасибо, что спас меня, – произнесла вдруг Лета.

– Не стоит. Грех не помочь такой красавице, как ты.

Иян поравнялся с ней. Драгон говорил, чтоАйнелет была похожа больше на мать, чем на отца. А уж Марилюр, как говорят, обладала истинной эльфийской красотой. Те, кто часто используют колдовство, подвергаются необратимым внешним деформациям, но ее это почему-то обошло стороной. Волосы ее были чернее ночи, кожа была белая, нежная, как лепестки цветка, глаза – пронзительные и большие. Она носила много украшений из серебра и драгоценных камней на руках и шее, любила нескромные наряды из дорогих тканей. Она была ведьмой. Причем она специализировалась на тактильной магии – любому человеку она могла одним прикосновением остановить сердце, при условии, конечно, что на нем не было достаточного количества оберегов, и он не обладал никакими магическими способностями. Ее магия, как настоящая темная, была связана с кровью, и, порезав руку, она сбивала с ног целую толпу врагов и выкручивала им суставы.

В Лете было что-то от нее. Что-то такое ведьмовское, чарующее.

– А ты только красавицам помогаешь, значит?

– Нет. Это был комплимент, – отвечал Иян.

– Будь ты помоложе лет на десять…

– Я? – Иян остановился.

Лета тоже замерла, развернувшись к нему.

– Да, – сказала она и привалилась к широкому стволу сосны рядом, с лукавством глядя на него.

– Ты хочешь…

– Нет, – перебила она и сложила руки на груди. – Но не думай, что я не вижу, как ты смотришь на меня.

– Да, ты давно уже не ребенок, – многозначительноулыбнулсяИянисделал шаг к ней навстречу.

– Однако ты мне в отцы годишься, – ответила она.

– Намекаешь на что-то, а потом отталкиваешь?

– В данный момент я просто хочу побыть одна. Ты можешь меня оставить? Мы не так уж далеко отошли от остальных.

– Драгон запретил тебе оставаться одной.

– Я хочу побыть в одиночестве.

– Лета, ты его слышала.

– Оставь меня. На пару минут. Погуляй тут по окрестностям.

Иян прищурился с улыбкой на лице.

– Я опасаюсь того, что сделает со мной Драгон, если узнает, что я тебя бросил здесь. Ладно, я уйду, только не смотри на меня так.

Он пошел обратно, в сторону лагеря. Лета проследила за ним и села на покрытую веточками и листьями землю, привалившись спиной к дереву. Меч, с которым она теперь не хотела расставаться даже во время сна, вжался ножнами между лопаток. Она достала из кармана монету, подаренную ей Зозулей.

«Ты назвала меня девой с ликом луны и сердцем солнца… Почему?»

Лета вертела монету между пальцами в задумчивости. Солнце и луна были символами двух богов из илиарского пантеона. Одному из них илиары поклонялись едва ли не чаще, чем самому высшему, а в честь другой, его сестры, богини ночи, была названа Лета.

Кем бы она была, если бы ее мать приняла бы другое решение? Уж точно не китривирийской царевной. На Иггтаре ее вряд ли ждало бы что-то хорошее. А здесь? Сколько раз она чуть не погибла? Сколько ошибок она совершила, за которые могла расплатиться своей собственной жизнью? А сколько раз она убила? Драгон учил ее карать только мерзавцев, однако у нее не было права решать, кто из убитых ею действительно заслуживал этого. Она делала это, и человеческая жизнь в ее глазах все больше теряла смысл.

Два года назад ее прозвали Суариванской Гадюкой. После той резни за свободу оборотня, весть о Гадюке смешалась со слухом о выжившей дочери Дометриана и Марилюр и разошлась по свету. Пришлось покинуть Суариву, которая уже успела полюбиться девушке суровыми зимами. Драгон настоял на этом, потому что опасался, что Лету будут искать.

Яд eryphta, змеи, которая водидась только на Иггтаре, ее еще называли змеем-опустошителем, ей дал Драгон. А он получил его от одного воина еще во времена Медной войны, когда сражался с илиарами. Драгон убедил Лету использовать яд только в крайнем случае. Потому что он был очень редок и очень силен – проникая в кровь, он мгновенно действовал на жертву и будто бы «опустошал» организм, отравляя все внутри, и человек быстро умирал.

Лета думала, что случай в Суариве не представлял ничего особенного. А прозвище ее очень раздражало. Некоторые вообще именовали ее Гадючкой.

Драгон хотел, чтобы она могла защитить себя. Но Лета стала одной из тех, в ком с самого начала взращивали ненависть к людям и любовь к младшему народу. Даже Драгон, человек строгих моральных принципов, пришедший к керникам довольно поздно, едва мог скрывать свою неприязнь к человеческому роду. Однако многие люди не были виноваты в тех грехах, которые совершали их предки, да и по сути большинство из них были глупыми и невинными существами. Лета знала это. Но все равно ненавидела. Ненавидела за то, что они убили ее мать, за то, что они причинили столько зла народу ее отца, за то, что они легко могли предать ее доверие, за то, что были эгоистичны и жестоки к тем, кто этого не заслуживал.

Наполовину илиар, четверть от эльфа, четверть от человека. Страж Маарну. В этом мире она всегда чувствовала себя чужой. От нее шарахались, пытались задеть, швырнуть в лицо оскорбительные слова о том, как она выглядит. Она любила тех, кто был добр к ней, но остальных только презирала и ненавидела. Она не могла относиться к ним нейтрально, как и они не могли пройти мимо нее, не шепнув за спиной обидные слова или не бросив на нее пренебрежительный взгляд.

Лета сжала монету в кулаке. Уже почти стемнело. Ее ухо вдруг уловило какой-то посторонний звук. Не шелест листьев и травы, не потрескивание сучьев, не шум ветра. Это был шорох металлических пластин. Доспехов.

Она вскочила на ноги и выглянула из-за сосны. Она смотрела через сгущавшиеся сумерки в глубину леса и видела приближавшуюся к ней огромную тень. Еще до того, как тень подошла к ней, Лета вытащила меч из ножен и встала в боевую стойку. Надо было закричать, позвать на помощь, ведь Иян был где-то рядом, но глупая и отчаянная гордость девушки запретила ей делать это.

Взгляд черных глаз пронзил ее ледяной стрелой.

– Я думал, ты мертва.

– Не получилось, извини, – Лета подняла меч чуть выше, готовая атаковать.

Милован был закован в броню с головы до ног. Его завитые локоны и при таком темном освещении выглядели совсем идеально. Он не спеша поправил плащ и приложил руку к сосне, у которой недавно сидела Лета.

– Ты слишком живучая, – сказал он. – Я таких не люблю. И не люблю, когда дело остается незаконченным.

– Ты уже наверняка доложил князю о моей смерти. Мы можем просто разойтись.

– Я же сказал: не люблю незаконченных дел, – повторил Милован и убрал руку со ствола. – Бросай меч и вставай на колени, и я буду милосерден. Вступив со мной в бой, ты будешь долго, очень долго умирать не самой приятной смертью.

– Ты видел, что я сделала с твоими людьми. Ты думаешь, я вот так просто дам себя убить, когда у меня есть шанс повернуть все наоборот? – спросила Лета.

Милован растянул губы в кривой улыбке. Его глаза словно ранили ее тело двумя острыми осколками льда. Она ощутила, как приливает к лицу кровь, как учащается ее сердцебиение. Ей было страшно. Командующий дружиной извлек меч. Сталь медленно и долго покидала ножны, и Лете делалось все хуже и хуже. Она увидела клеймор, двуручный меч длиной с ее рост, но не дала страху взять верх над собой. Ей стоило в нужный момент просто позвать на помощь.