Текст книги "Дом дураков (СИ)"
Автор книги: Дарья Афанасьева
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
– Привет, Глен, – я осторожно опустился на траву позади придворного садовника. Смотреть вниз я не решился, так же как и приближаться к краю. – Как дела дома?
– Как всегда, самти, – не оборачиваясь, откликнулся садовник. – Интриги, слезы, кого-то режут по углам. Ходил слушок, будто Ее Высочество в Маройе убили, но официальный траур не объявляли. Шоли нанял двух помощников, Визариус похож вон на этих, – Глен мотнул головой в сторону трех вампиров, бурно обсуждавших что-то под ближайшим тентом. – Тоже бледный. Идут дела, в общем.
– Я и не знал, что ты из народа тени.
– Да я на четверть только. Присматриваю тут за травкой, деревца постригаю...
– Какие деревца?
– Так летающие.
Расспросить садовника о летающих деревьях я не успел: подошла Толлари, а когда я оглянулся, Глена уже не было. Исчез, как всегда, незаметно. Видимо, унаследовал от тени способность скольжения.
– И что дальше? – я подхватил с подноса бокал с заведомо не-красной жидкостью и оглядел уже изрядно люд... вампир... ладно, людную террасу.
– Дальше, танцы!
– Где?
– Там! – и Паутинка потащила меня обратно, к центру плато.
Пары выстроились на краю обрыва. Я старался не смотреть вправо, физически ощущая близость пропасти. Паутинка вытянулась под моей рукой, будто струна, лицо ее обрело торжественное выражение. Все замерло. Наступила гробовая тишина, только сердце стучало в груди все громче. Бум-бум, бум-бум-бум, бум-бум-бум... бум... Прежде, чем я понял, что это уже и не мое сердце стучит в таком бешеном темпе, мое тело, повинуясь ритму, выбросило меня, вместе с хрупкой партнершей, за пределы террасы. Под сапогом взвизгнул паркет, краем глаза я отметил за спиной эолы какое-то движение, но не посмел отвести взгляд от ее лица. Инстинкт говорил мне, что если я собьюсь с ритма, нас может вынести прямо из тени невесть куда. Думаю, со стороны это выглядело весьма эффектно: множество пар, парящих прямо в воздухе, в тенях, одновременно под солнцем и луной, исчезающих в никуда и появляющихся из ниоткуда. Беззвучная музыка, яркие всполохи тьмы, слепящее солнце. Безумная карусель ощущений. Спастись можно было только одним способом: держась за партнера, слившись с ним в единое целое, и когда мое сердце все же сбилось с ритма, мы уже лежали в ветвях какого-то фантастического дерева, парящего над озером. Кратер оказался и впрямь глубоким. Наверху еще светило солнце, но здесь, на самом дне, в воде озера отражались яркие, будто бриллианты, звезды.
Получить в Темгорале – столице Теморана – лицензию алхимика оказалось на удивление просто. В здании гильдии меня встретил только испуганно зыркающий по углам канцелярист. Узнав, что я желаю получить лицензию, он вытаращил на меня глаза, будто глубоководный краб, но выложил на стойку целую кипу бланков, а рядом пристроил массивную чернильницу и подставку с гусиными перьями. Каллиграфия никогда не была моей сильной стороной, но у канцеляриста бланков было в избытке, так что к моменту, когда в кабинет ввалился жрец Истинного в сопровождении аж четырех стражников, я уже почти закончил.
Лицо у жреца было такого лилового цвета, и имело такое выражение, что язык не поворачивался назвать его иначе, как рожей. Его грузный, почти двухметровый организм передвигался быстрой, странно семенящей походкой, и на поворотах его слегка заносило. Стражники были тоже не мелкие ребята, так что в канцелярии сразу стало как-то тесно. Скомканные испорченные бланки, испуганно шурша, уползли под стойку. Я поставил подпись на последней бумажке, мстительно брызнув чернилами на одежду канцеляриста, и повернулся лицом к жрецу, всем своим видом изобразив почтительное внимание.
– Кто такой? – Пронзительно пискнул жрец, больно тыча пальцем мне в грудь.
– Дык жишь, алхимек. – Я шмыгнул носом и дыхнул в лицо жреца таким ядреным луковым перегаром, что лиловый цвет пошел синеватыми переливами.
– Откуда? – Жрец поспешно увеличил дистанцию между нами.
– Дык з болот. – Я выразительно пожал плечами: мол, откуда ж еще? – Как у нас в деревне алхимек помер, так меня заместо его и выбрали. А я потом подумал: че мне в той деревне делать? Все ж на заработки в город, а я чего – дурнее всех, что ли? Вот и пошел. А стражник сказал – надо ли-ци-нзи-ю, – я по слогам выговорил сложное слово, с каждым слогом подбираясь все ближе к жрецу. – И дом этот показал. Вот.
Отступать жрецу было некуда. Я загнал его в угол.
– Не шевелись. – Жрец опустил свою не слишком чистую пятерню на мою макушку. – И не дыши.
В мои планы не входило мешать жрецу устанавливать мою полную магическую бездарность, так что я послушно задержал дыхание. Несколько секунд мы стояли неподвижно. Жрец бормотал молитву, а я изучал его наряд. При ближайшем рассмотрении выяснялось, что под мешковатым, плохо скрывающим обширный пивной живот одеянием из грубой шерсти одето нечто не столь колючее. Кстати, пахло от жреца недешевым вином. Наконец жрец завершил молитву, открыл глаза, критически посмотрел на мое побагровевшее от недостатка кислорода лицо и, сердито сплюнув прямо на грязный пол, махнул канцеляристу рукой:
– Регистрируй.
Канцелярист зашуршал бумажками, а я облегченно выдохнул прямо в рожу жреца. Тот скривился и помаячил перед самым моим носом внушительным кулаком.
– Если на тебя, – он сгреб со стола столь долго и мучительно заполняемые мной бланки и вчитался в корявый почерк. – Если на тебя, Егнур лои Грем, хоть одна жалоба поступит, я из твоих кишок собственноручно веревку совью и тебя же на ней повешу.
Визгливый голосок забавно контрастировал с внешностью жреца, но мне было совсем не смешно: я видел по его глазам, что он слов на ветер не бросает. Жрец удовлетворенно кивнул, похлопал меня по плечу и вышел.
– Процедура, – канцелярист виновато развел руками.
– Че? – Влезать в шкуру малограмотного деревенского "алхимека" было неприятно, но я кое-как справлялся.
– Процедура, говорю, такая! – Повысил голос канцелярист. – Как на границе нарушителей поймали, так опять все по процедуре стало!
– Дык так и надо, – протянул я, сгребая со стойки лицензию. – Чтоб не шастали всякие.
Я подозревал, что пограничную вышку вместе с третью гарнизона спалили мои спутники. На центральной площади, правда, четвертовали каких-то "предателей Короны". Они явно неспособны были поджечь даже бочку со смолой, не то что каменное укрепление, но в городе ввели особое положение. Стража теперь не то, чтобы бесчинствовала, но обдирала приезжих с повышенным энтузиазмом. Нужно было как-то устраиваться, приспосабливаться и ждать. Вот я и приспособился.
Гильдейский жетон, который я гордо нацепил поверх плаща, служил мне защитой лучшей, чем личная охрана. Алхимия и без магии может многое, но эта область изучалась довольно вяло. Среднее магическое снадобье требовало совсем небольших вливаний силы, но было в разы эффективнее обычного. Когда в Теморане начали отлавливать магов, алхимики оказались самыми уязвимыми: они активно пользовались магией, были на виду и не могли, по большому счету, оказать серьезного сопротивления. В считанные месяцы страна оказалась лишена того, к чему все привыкли: от приворотных зелий и лекарств до крысиного яда и мыла. Новым алхимикам появиться было неоткуда: они разбежались или попрятались. И тут из деревень в столицу хлынули толпы знахарей и ведунов. Они наводнили площади палатками с чудодейственными средствами, и на какое-то время горожанам показалось, что проблема решена, но вскоре пришло разочарование: зелья либо были подделкой, либо содержали некую толику магии. Снова запылали костры, застучали о плахи топоры. Мыло снова стало предметом роскоши. Редкие знахари, действительно умевшие обращаться с немагическими смесями, стали на вес золота.
За свой товар я был спокоен: никакой магии, но и помереть никто не должен. Конечно, раз на раз не приходится. Иной раз и перепутаешь ингредиенты, но клиентура была сплошь непритязательная, а что у соседки снизу от моего порошка белье в зеленый цвет покрасилось, так она только обрадовалась и расхваливала меня всем своим подругам. Магические зелья, найденные в подземельях, я оставил у Толлара. Немного напрягала собственная корявая речь, но я постепенно втянулся, и в таверне, за кружкой разбавленного вина, общался с ремесленниками вполне уверенно. Пару раз меня таскали на прием к "серьезным людям", но я старательно путал порошки и, хоть до смерти никого не залечил, был выгнан в шею (в буквальном смысле) и окончательно осел в трущобах.
Раз в неделю меня навещала Паутинка, сообщала последние новости с границы. К зиме все вроде поутихло, но дороги занесло, и выбраться из страны уже не было никакой возможности. С Лотой я не виделся, поскольку присутствие в городе постороннего божества было бы тут же обнаружено. Новых вестей от грандмастера тоже не было, а проявлять инициативу мне не хотелось. До самой середины зимы я, откровенно говоря, страдал ерундой. Ковырялся в лаборатории, пил вино в таверне и читал. Пожалуй, жизнь в Теморане могла бы считаться вполне сносной, если бы не обостренная паранойя.
В свой прошлый визит в империю я застал самый разгар охоты на магов. Злые, поджарые жрецы Единого напоминали тогда гончих. Их глаза горели фанатичным огнем. Теперь же по улицам разгуливали самодовольные толстые увальни, не способные без посторонней помощи завязать сандалии. И это за каких-то четыре года. Эта метаморфоза пугала больше, чем все их зверства, вместе взятые.
То же произошло и со стражей. Если раньше за пятно ржавчины на оружии или доспехе рубили голову на месте, то теперь мечи не доставались из ножен неделями, копья хранились в чулане казармы, а железные доспехи сменила грубая тканая одежда с простейшими нашивками.
В боеспособном состоянии были только пограничные войска, за исключением тех, что служили у Лисьих курганов, и знаменитая Золотая Сотня. Ночные патрули в районе, где я жил, заметив в темной подворотне подозрительную возню, обходили ее за несколько кварталов. При этом, стража исправно получала жалованье. Создавалось впечатление, что кого-то сверху вполне устраивало такое положение вещей.
– Хопн, ты не видал здесь ведро? – Я уже битый час проводил раскопки в полуподвале башни, но искомого предмета не было и в помине.
– Может, Сурла взяла? – Предположил домовладелец, равнодушно оглядывая горы скопившегося здесь хлама. – Ценное ведро?
– Да не. Ржавое ведро без дна. Кому оно надо, акромя меня?
– А тебе оно на что сдалось?
– Там, по краю, плесень наросла, самое то для румян.
Хопн как-то странно хрюкнул, покачал головой и вышел. Мои косметологические изыскания все больше убеждали его, что никому в этом мире нельзя доверять. Я же еще раз оглядел подвал и в изнеможении опустился на пустой ящик. Вывоз мусора в столице Теморана был не слишком хорошо налажен, так что старую мебель, садовый инвентарь, ветхую одежду и прочий ненужный хлам складировали по подвалам. Поскольку котлы для отопления башен находились тут же, влажная и теплая среда превращала эти мрачные закоулки в настоящий рай для алхимика.
Четырехэтажная башенка, одна из сорока подобных, была покрашена в неожиданно приятный оттенок розового и легко узнаваема. Я арендовал третий этаж в начале зимы и с тех пор не мог нарадоваться на свое новое жилье. Меня нисколько не смущала сомнительная слава района, и я быстро поладил с молчаливым хозяином этой и еще четырех близлежащих башенок. Доходные дома были в Темгорале довольно распространенным способом заработка. Все, что требовалось от коренастого Хопна, это содержать принадлежащие ему здания в относительном порядке. Руки у него росли откуда надо, так что он не только мог подлатать крышу или починить канализацию, но и начистить клюв особо злостному неплательщильку. Дела в его владениях шли хорошо. Поначалу меня несколько напрягала его чересчур говорливая супруга, но я вскоре понял, что поддерживать с ней беседу вовсе не обязательно: достаточно время от времени кивать. Хмыканье, угуканье и заинтересованное мычание поднимали статус собеседника до "сразу видно – человек приличный и образованный". Я же, иногда вставляя незатейливые обороты вроде: "че, правда?", "да ну?" и коронное: "ну-ка, ну-ка?", в ее глазах вырос до "наверняка дворянского происхождения". Отвечать ей был обязан только муж. Когда я спросил Хопна, как он ее терпит, он только пожал плечами:
– Понимаешь, Сурла задает много глупых вопросов, но пока я на них все отвечаю, непременно наткнусь на какую-нибудь умную мысль.
Доставшаяся мне квартира раньше принадлежала какому-то тихому старичку, и нельзя сказать, чтобы была со вкусом обставлена, но меня это вполне устраивало. Во-первых, я унаследовал от предыдущего жильца множество полезных предметов, вплоть до кухонной утвари и столярных инструментов. Во-вторых, я мог с чистой совестью повыкидывать все, что мне мешало. Разобрав прочно сколоченный кособокий шкаф, я соорудил несколько полок и верстак, примыкающий к окну. Повозился изрядно, но с помощью Хопна организовал даже вытяжку. Санузел в квартире примирил меня с тратами на молоко для местной мелкой живности. Скромное подношение, оставленное в углу на кухне, эффективно решило проблемы со стуками и шорохами по ночам.
Но сегодня удача мне не улыбалась. До новолуния, когда следовало ставить требующие брожения смеси, оставалось всего три ночи, а ингредиенты были собраны далеко не все. Пнув осколок кирпича, попавшийся по дороге, я поднялся на лестницу и столкнулся с жильцом с первого этажа.
– О! Егнур! – Тяжелая, привычная к палашу, рука опустилась мне на плечо и я покорно присел. – Опять паутину по углам собираешь?
– Типа того. – Без энтузиазма откликнулся я, прикидывая, насколько мой сосед пьян.
Миртав был завсегдатаем ближайшей таверны, и поначалу я надеялся использовать его в качестве осведомителя. В таверны стекаются слухи со всей округи, а отставной пьянчуга-офицер, знавший массу занятных историй, был желанным гостем за любым столом. К огромному моему разочарованию, вскоре выяснилось, что этот вояка сам горазд трепать языком, но слушать других совершенно не умеет, как не умеет и пить. Судя по тому, что Миртав почти не опирался на меня, он уже принял достаточно, чтобы голова перестала кружиться с похмелья, но не столько, чтобы начала кружиться от выпитого. Можно сказать, что он был в норме.
– "Типа того"! – Передразнил он, обнимая меня за плечо. – Эх, деревенщина ты Егнур, но Единый свидетель – ты мне нравишься!
Я вяло кивнул. Прежде, чем я понял, что осведомитель из Миртава никакой, он успел проникнуться ко мне искренней симпатией, и спасения мне от него не было никакого. Он был навязчив, как мысль о самоубийстве.
– А не пропустить ли нам по стаканчику? – Отставник мягко, но непреклонно потянул меня к выходу.
Спорить было бесполезно.
– Сейчас, только куртку накину.
Пока я собирался, распихивая по карманам необходимые мелочи, Миртав стоял на пороге, с любопытством осматривая мою квартиру. Эта процедура повторялась из раза в раз и ничего нового в квартире не прибавлялось, но офицер с неослабевающим интересом изучал полки со снадобьями и ингредиентами.
–Ужин, хозяин? – под рукой Миртава прошмыгнуло мелкое чумазое существо неопределенного пола и замерло передо мной, вытянувшись по струнке.
– Буду поздно. Не готовь ничего. – Я охлопал карманы в поисках ключей. – Принеси из лавки ветчины, хлеба и вина и оставь на столе.
– Слушаюсь, хозяин. – Существо зыркнуло из-под лохматой челки на Миртава и уселось прямо на пол рядом с верстаком.
– Не боишься оставлять его в квартире? – Спросил отставник, когда мы спускались по лестнице. – Ведь враз сопрет что-нибудь.
– Если сопрет, я узнаю, а узнаю, так взгрею да выгоню. Куда он зимой денется?
– Это да.
Зима выдалась снежная и теплая, так что на улицах было мокро и холодно. Я с тоской вспомнил сапоги, оставленные у Толлара вместе со всем снаряжением. В свитере и куртке, практически без оружия, я чувствовал себя почти голым. Миртава запрет на ношение оружия тоже касался, но патрули не решались с ним связываться, и он гордо сверкал рукоятью меча. Меня иногда подмывало выяснить, есть ли в ножнах клинок, или офицерская честь пропита безвозвратно.
Ближайшая таверна располагалась всего в трех кварталах, но к моменту, когда мы наконец ввалились в прокопченное от дешевого воска помещение, ноги у меня промокли почти до колен. Миртава здесь знали, и потому не любили. Вспыльчивый нрав, хроническое пьянство и пробитый шестопером череп делали его опасным собеседником. В некотором роде, роль его собутыльника создала мне славу сорвиголовы.
– Хозяин! – Миртав гаркнул так, что я ненадолго оглох на левое ухо. – Тащи выпить! И пожрать моему другу!
Специально для нас был "зарезервирован" стол в ближнем углу. С одной стороны, там было достаточно темно, чтобы отставник не привлекал слишком много внимания, с другой – рукой подать до выхода. Стряхнув рукавом объедки со столешницы и шуганув откормленного кота, мы расположились за столом, ожидая служанку. Тощее облезлое тело грациозно лавировало между столами, одной рукой уперев в бок поднос с кружками и мисками, а второй ловко раздавая затрещины. Миртав звякнул медью, привлекая ее внимание и улыбнулся во все свои тридцать три железных зуба:
– Ай, красавица, как же я по тебе скучал!
– Так уж и по мне! – Служанка выставила перед нами шеренгу кружек и миску с горячим варевом неопределенного состава.
– А то по кому же!
Пока Миртав метал биссер перед этим суповым набором, я оглядел зал таверны. В основном столики были заняты завсегдатаями: разнокалиберным сбродом, промышлявшим воровством, грабежом и вымогательством. Здесь они коротали время за кружкой пива, игрой в кости и мордобоем, ожидая сумерек. Приличная публика в эту таверну не забредала, сторонясь вывески, на которой красовалось нечто абстрактно-похабное.
За столом в противоположном от нас углу расположились трое громил. Они потягивали пиво и мирно о чем-то беседовали. В центре зала, на огромном круглом столе, прибитом к полу, перекатывались кости и звенела мелочь. Пока игра шла по-маленькой. Хозяин возвышался за стойкой и методично протирал глиняные кружки: плевок, круговое движение тряпкой, снова плевок... Вечерняя жизнь шла своим чередом. Мирав, тем временем, сговорился со служанкой, разом выхлебал кружку пива и, подмигнув мне, удалился в погреб. Служанка, на секунду перестав хихикать, махнула рукой хозяину и скрылась в том же направлении. Я проводил ее взглядом, придвинул к себе одну из кружек и сделал большой глоток. Привыкнуть к этому поилу было практически невозможно, но не строить же из себя неженку посреди бандитского притона! Подождав, пока приживется первая порция, я допил пиво и с интересом уставился на игроков за центральным столом. Отупение расползалось от затылка теплой, как выпитое пиво, волной, но я не сопротивлялся. Я наблюдал за катающимися по столу костями и прислушивался к разговорам.
– ...А я ему говорю: "Борода еще не признак!". А он мне...
– ...Содрал серебряный за сапоги, а теперь еще...
– ...Опять пошлину подымут, ни одного обоза на дороге без охраны...
– ...Дурила, кто ж так петлю затягивает! Он же сколько дрыгаться может, если...
– Ой, как поймала стража парня-а-а! – Затянул кто-то дурным фальцетом, перекрывая гомон таверны. – Ва-а-а все-ом ба-аба винова-ата-а!
Таверна прислушалась к перепетиям давно знакомого сюжета, один из игроков под шумок стянул со стола пару медных.
– Па-агубила наша бра-ата! – Продолжал надрываться голос.
Другой игрок хватился своих денег. Грохнула об пол кружка. Еще одна полетела в голову певца. Попала или нет – мне видно не было, но второй куплет озвучен не был. Хозяин споро метнулся под стойку. Я нырнул под стол и затаился.
– Ах ты ж! – Крикнул обворованный игрок и ударил в ухо ближайшего соседа.
Тот, хоть и был ни при делах, рухнул на пол с выражением полного раскаяния на рябой роже. Я прихватил со стола еще одну кружку пива и устроился поудобнее. Традиционная вечерняя потасовка набрала обороты в считанные мгновения. Глиняная посуда быстро кончилась, в ход пошла мебель. Когда стол над моей головой тяжело приподнялся и отправился в полет через весь зал вместе с котом, покусившимся на неаппетитное варево в миске, я понял, что пора сматываться. Бросив прямо на пол несколько медных монет, я пнул стоящего рядом здоровяка в промежность и на четырех костях пополз к выходу. Меня перехватили всего в паре шагов от двери. Чья-то рука ухватила меня за шиворот и довольно грубо поставила на ноги. Передо мной был один из тех здоровых ребят, которые тихо сидели за дальним столиком. Но меня заинтересовала вовсе не маячившая передо мной злорадная ухмылка, а нечто, находившееся за его спиной. Видимо, на моем лице было написано такое искреннее изумление, что здоровяк обернулся к выходу, не отпустив, впрочем, моего воротника.
В дверях таверны стояла девушка. Прядь светлых волос выбилась из-под платка, огромные темные глаза с восторгом рассматривали наш незамысловатый дуэт.
– Айвэ, – Мой противник неожиданно галантно поклонился и ослабил хватку, чем я и воспользовался.
– Здрас-с... – Пробормотал я, протискиваясь мимо нее.
Побоище в зале постепенно стихало, и все больше голов поворачивалось к выходу. Девушка продолжала стоять, глупо улыбаясь. Ничем хорошим это закончиться не могло, и оставаться здесь мне совершенно не хотелось.
Я шел домой, размышляя о том, что, конечно, в стенах таверны девчонку не тронут. Наряд, призванный, видимо, замаскировать ее под простолюдинку, столь сильно напоминал маскарадный костюм, а гладкая кожа и наивный взгляд так громко кричали о ее происхождении, что с ней попросту не станут связываться. Другое дело, что всегда найдется какой-нибудь дурак, который решит попытать счастья в глухой подворотне. Разумеется, семья этой дурочки поднимет на уши всю стражу. Разумеется, грабителей поймают. Попутно перетряхнут пол-города, а первым делом заглянут в таверну, и непременно кто-нибудь про меня вспомнит, а там и до обыска рукой подать. Ничего такого у меня вроде бы не хранится, но мало ли... Плюнув на мостовую всего в квартале от дома, я повернул обратно к таверне.
Ждать пришлось недолго. Еще не до конца стемнело, когда девушка вышла в сопровождении трех малосимпатичных спутников. Они зажгли факелы от костра, горевшего в треноге у входа в таверну, и я смог их как следует рассмотреть. Все те же тихие здоровяки. У меня нехорошо заныла печень. Уложить их в обычной уличной драке шансов нет, а раскрываться нельзя. Этих троих придется убить в любом случае. Остается девушка. Она может в суматохе не разобраться, что я ее именно спасаю, а не наоборот, а даже если и поймет все правильно, может сболтнуть лишнего. Так что у меня два пути: или я все-таки иду домой спать, или нужно действовать осторожно. Начинало подмораживать, холод уже пробрался под легкую куртку, и первый вариант казался все более заманчивым, но ноги уже свернули в подворотню, наперерез девушке и ее провожатым.
– Сюда, айвэ.
Выглянув из-за угла, я увидел, как один из здоровяков открывает перед девушкой дверь дома через дорогу от меня. Двухэтажное здание не имело окон на первом этаже и выглядело готовым к долгой осаде. Девушка, ни секунды не сомневаясь, вошла внутрь, двое последовали за ней, третий остался стоять у входа. Или ребята совсем идиоты, или я чего-то недопонимаю. Они явно не местные, поскольку раньше я их в таверне не видел. Если они хотели ее просто ограбить, то это безопаснее было сделать на улице. Затащить ее в дом чтобы поразвлечься и потом выбросить где-нибудь на окраине? Тогда почему один остался на улице? Или она заранее договорилась с ними о встрече и я лезу не в свое дело? Строить догадки было холодно. Я вышел из тени, шумно хлюпнул носом и сплюнул на мостовую.
– О! Знакомое лицо! – Я распахнул объятия и приблизился к здоровяку. – Или обознался?
Я прищурился, разглядывая его в мельтешащем свете факела.
– Обознался. – Буркнул он, делая красноречивый жест рукой, в сторону подворотни откуда я только что явился.
– Да ну?
Я сделал еще шаг по направлению к нему, так пока и не решив, как с ним поступить: сразу дать в челюсть или попробовать, для начала, разговорить.
– Ну да. – Подтвердил здоровяк.
Я сделал еще один шаг, уже будучи уверенным, что ввязался не в свое дело, и приготовившись отступить, но нога поехала вперед по льду, и я потерял равновесие. Исполнив неизящный пируэт в попытке устоять, я накренился вперед, здоровяк воспринял это как нападение, и соответственно среагировал. Перед глазами вспыхнули искры, на мгновение осветив переулок, и тут же наступила темнота, перемежающаяся расходящимися разноцветными кругами. Удар был несильным, только нос был разбит, но я снова потерял равновесие и упал. Удар сапогом в живот довершил дело.
– Сам напросился. – Здоровяк, видимо, решил, что с меня хватит, присел на корточки и принялся ощупывать мои карманы.
– И не говори, – согласился я, хватая его за грудки и дергая вниз.
Он успел подставить руку, но все равно довольно сильно приложился лбом о камни. Пока он, стоя на четвереньках, мотал головой, я выковырял из мостовой булыжник и приложил здоровяка по затылку. Раздался хруст и он снова ткнулся лицом в камни. Наскоро обшарив его карманы, я оттащил тело в переулок, потушил о него факел и, вернувшись к дому, осторожно потянул на себя ручку двери. Та отворилась без скрипа.
Содержимое карманов покойника несколько прояснило картину. Помимо нескольких медных монет, кастета, курительной трубки и еще какой-то мелкой дребедени я обнаружил небольшую чугунную печать на стальной цепочке. Такими печатями клеймили живой товар – от кур, до людей. Если девчонка не была с ними заодно (всякое бывает), она действительно влипла в историю. Стало понятно и поведение работорговцев. Девушку накачают какой-нибудь дрянью, вывезут в мешке за пределы города, а там их страже будет уже и не найти. В лучшем случае, за нее потребуют выкуп, но скорее всего попросту продадут кому-нибудь в провинции по сходной цене. К какому бы знатному роду она не принадлежала, для них она просто товар.
Нацепив на руку кастет, я прикрыл за собой дверь и зажмурился, чтобы глаза быстрее привыкли к царящему в доме мраку. В носу при этом что-то лопнуло, и кровь потекла из носа с новой силой. Открыв глаза, я обнаружил, что нахожусь в узком коридоре, поворачивающем примерно через пять метров вправо. Из-за поворота сочился едва заметный свет. Три двери, расположенные по левую строну коридора, оказались заперты, на ручках лежал слой пыли. Я прижался ухом к правой стене и услышал тихое ритмичное постукивание, доносившееся с той стороны. Пройдя по коридору до поворота, я присел на корточки и заглянул за угол. Коридор здесь оканчивался лестницей на второй этаж. Двери по левую сторону выглядели такими же заброшенными, как и предыдущие, а вот под дверью, находившейся справа виднелась полоска света.
Похоже, я очутился в старой гостинице. Раньше комнаты шли по левой и задней стене здания, а все остальное пространство первого этажа занимал зал. Потом правую переднюю часть отгородили, и получилась еще одна большая комната. Я подошел к двери и снова прислушался. Стук стал слышен более отчетливо, и теперь к нему примешивались чьи-то всхлипы. Дверь была закрыта снаружи на засов, и я решил, что могу заглянуть туда чуть позже. Со второго этажа раздавались приглушенные мужские голоса и еще какое-то невнятное бормотание. Поставив ногу на нижнюю ступеньку, я понял, что подняться по скрипучей лестнице бесшумно у меня не получится. Несколько раз глубоко вздохнув, я сотворил краткую молитву, выпрямился и уверенно зашагал наверх.
Поднявшись на второй этаж, я уперся в стену и быстро обернулся. Спуск вниз ограждали массивные перила. Справа от меня дощатая стена отгораживала небольшую часть помещения. Оставшееся пространство больше всего напоминало заброшенный склад. В беспорядке разбросанные ящики, доски, тряпки и прочая ветошь были убраны только вокруг лестницы. Здесь стояли стол, лавка и неширокий топчан, сколоченные, видимо, из тех же ящиков и досок. Несколько свеч, налепленных куда попало, освещали вполне ожидаемую картину. На топчане лежала девушка, рядом – знакомые громилы. Девушка была уже наполовину раздета, один из бугаев торопливо распутывал завязки брюк, второй – рыжий – с насмешкой наблюдал за его манипуляциями.
– Юрен! – Рявкнул он, не оборачиваясь. – Я же сказал, чтобы ты ждал снаружи!
– Извини, – ответил я, снимая с пальцев кастет. – Очень уж хотел поучасвовать.
От топчана меня отделял провал лестницы и перила, так что я метнул кастет, будто простой булыжник. Рыжий уже начал оборачиваться, и кастет ударил его в висок. Тяжелая железяка звякнула об пол, рядом опустилось уже бездыханное тело рыжего. Второй парень, еще не понявший, что произошло, наконец справился с завязками, и третьими на пол приземлились его штаны. Видимо, для быстрого мыслительного процесса в его голове было недостаточно крови, потому что к моменту, когда до парня наконец дошло, что дело нечисто, я уже успел обойти лестницу. Он рванулся ко мне, запутался в штанах и упал почти плашмя. Все, что требовалось в данной ситуации от меня, это подставить носок ботинка. Я был даже несколько разочарован.
Девушка приподнялась на топчане и обвела комнату мутным взглядом. Я подошел ближе и взял ее за подбородок. Похоже, ее уже чем-то напоили. Из-за перегородки донеслось тихое бормотание. Прихватив со стола свечу, я обошел топчан и увидел, что угол этажа, примыкающий к лестнице, с одной стороны отгорожен железной решеткой. Чтобы осветить тесный закуток, было достаточно даже слабого света дешевой свечи. В углу, сжавшись в комок, сидел мужчина лет тридцати. Он мерно раскачивался вперед-назад и что-то бормотал под нос. Решетка была заперта чисто символически, из чего я сделал вывод, что попыток побега пленник не предпринимал. Вернувшись к топчану, я убедился, что девушка тоже никуда не собирается, и спустился вниз, на ходу накидывая капюшон куртки.
Засов легко скользнул в сторону, дверь открылась, и я увидел довольно большую комнату, забитую людьми. От смрада и удушья кружилась голова. У правой от меня стены сидела женщина, внешне неуловимо похожая на мужчину, которого я видел на втором этаже. Возможно, дело было в том, что она точно так же сидела на полу и раскачивалась. При этом она мерно ударялась затылком о стену. Ей никто не мешал. Откуда-то из угла доносилось детское хныканье. Тусклая лампа, висевшая под потолком, выхватывала бледные лица мужчин, женщин, детей.
– Выметайтесь, – любезно разрешил я, настежь распахивая дверь.