Текст книги "Сердца пламень жгучий"

Автор книги: Дарлин Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Не откажусь, – мягко ответил Шанс.

Она бы тоже не отказалась. Особенно здесь, в жаркой Саванне. Хоть раз в жизни ухватить сокровище, не задумываясь о последствиях. Даже если потом придется раскаяться.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Шанс послушно терпел, пока Тиффани обрабатывала ему рану. Наконец он не выдержал и вздрогнул.

– Не дергайся, – приказала она, осторожно касаясь салфеткой поврежденного места и невольно улыбаясь. – Все вы, мужчины, одинаковы – легко переносите удары, а простой антисептик для вас – муки адские.

– Жжет, как от кислоты, – пожаловался он, скрипя зубами. – Какого черта этот Брэд носит на пальце кольцо? Кого он изображает? Мистера Ти?

– Мистера… кого?

– Мистера Ти, – повторил Шанс. – Парня из рекламы, на котором навешано столько железа, что ломается любой детектор металлов. Он выступал в команде «А».

– В какой команде?

– Ты что, телевизор не смотришь? – Шанс тоже редко смотрел телевизор, но иногда в перерывах спортивных передач, в рекламе, мелькал этот нелепый образ. – Мистер Ти. Внешне похож на Майка Тайсона, но без боксерских перчаток и без его характерной шепелявости. Вроде бы и кольца на нем не было. Он, по-моему, занимался борьбой.

– Если бы вместо этого Брэда оказался, мистер Ти, ты сейчас был бы не у меня на кухне с кубиком льда, а в больнице.

– Спасибо, что ты выбрала меня, а не его, – пробормотал Шанс.

Тиффани нежно коснулась его здоровой щеки.

– Я бы в любом случае выбрала тебя. – Она заглянула ему в глаза и улыбнулась, потом, порывшись в коробке с медикаментами, достала лейкопластырь и, осторожно наклонясь, аккуратно заклеила порез.

– Ой, – простонал Шанс.

– Ты как ребенок.

– Я же говорю, больно.

– Мне тоже больно. – Она погладила его по неповрежденной щеке и начала убирать лекарства.

Да она настоящее сокровище, думал Шанс: нежная, чувственная, храбрая, верная. И при этом в ней удивительно много наивности. Именно это ему особенно нравилось.

Говорит, что хочет хорошо провести время с подходящим парнем, однако, по его мнению, она прекрасно смотрелась бы рядом с мужчиной в хорошо сшитом костюме и при галстуке. С таким, как он.

– Можно задать тебе вопрос? – спросила Тиффани, и он приготовился дать честный ответ. – Почему ты на улице не подумал о том, чтобы позвать полицейского?

Шанс недовольно нахмурился – не такого вопроса он ждал.

– Мне это и голову не пришло. Я увидел женщину, которая, как мне показалось, попала в неловкое положение, и, не раздумывая, бросился на помощь.

– А я всегда прежде подумаю, а потом действую, – мягко проговорила она.

Он засмеялся:

– Да брось! Вспомни, как я играл на саксофоне, а ты подошла и поцеловала меня. По-моему, ты тогда не особенно раздумывала.

Тиффани покачала головой:

– Ошибаешься, я никогда не подошла бы к тебе, если бы не была уверена, что ты не из Вашингтона. Мне до смерти надоели тамошние мужчины.

Шанс напрягся.

– В Вашингтоне? – Он изо всех сил старался сдержать волнение. – Почему в Вашингтоне? Разве ты живешь не в Айове?

Она откинулась на спинку стула.

– Я родилась там, а теперь живу в Вашингтоне.

– Но ты же говорила, что работаешь в Лиге молочного животноводства штата Айова.

– Да, я лоббирую их интересы.

– В Капитолии?

– Все лоббисты размещаются там. – Тиффани криво улыбнулась.

Шанс и сам это знал. Значит, если она живет в Вашингтоне, можно будет продолжить знакомство. Однако она явно не хочет иметь никаких дел с мужчинами из Вашингтона… Хотя, возможно, он неправильно понял и она избегает мужчин определенного сорта…

– Значит, тебе не по вкусу политики? – Шанс очень старался, чтобы в голосе не прозвучала нотка надежды. Но, проклятье, он действительно надеялся!

– Для простого парня в джинсах ты проявляешь слишком большой интерес к моему мнению о мужчинах. – Тиффани бросила взгляд на его потертые джинсы, которые он купил днем.

– Мне интересен ход твоих мыслей. – Шанс не собирался отступать. – Ну, скажи, ты не любишь политиков?

Тиффани прикусила нижнюю губу, словно раздумывая, потом встала и подошла к холодильнику. На ней были слаксы и скромная блузка, но она двигалась с такой грацией, что и в этой простой одежде выглядела соблазнительнее любой обнаженной модели.

– Хочу выпить белого вина, – сказала она. – Тебе налить?

Он хотел было попросить виски, но передумал.

– Пива, если у тебя есть.

Мужчина, отвечающий ее желаниям, вероятнее всего предпочитает пиво. Ему уже начала нравиться эта игра.

Тиффани поставила перед ним кружку с пивом и села напротив с бокалом вина в руке. Она отпила почти половину и только после этого заговорила:

– Я ничего не имею против политиков. – Она слегка пожала плечами. – Ну, может, в какой-то степени, но стараюсь не показывать этого, потому что мой отец – член Конгресса.

Ее отец конгрессмен? Тогда, в постели, она сказала, что ее фамилия Олбрайт. У Шанса даже рот открылся от удивления.

– Ты дочь Билла Олбрайта?

Она отшатнулась.

– Ты слышал о моем отце?

Слишком поздно Шанс понял, что допустил промах. По долгу службы в адвокатуре штата он не мог не знать имена членов Конгресса, но для выходца с юга и повесы знакомство с конгрессменами – дело неслыханное.

– Я не уверен. – Шанс мысленно проклял свой язык. – Должно быть, читал в газетах. Некоторые вещи застревают в памяти, неизвестно почему.

– Но в Палате представителей больше пятисот человек, почему ты запомнил именно Билла Олбрайта?

Он запомнил Билла Олбрайта потому, что не далее, как две недели назад познакомился с ним на благотворительном концерте Национального симфонического оркестра. А еще один из коллег-адвокатов представил ему Олбрайта как горячего поборника семейных ценностей – так по крайней мере следовало из его речей.

– Должно быть, потому, что они с моим отцом тезки, – внезапно выпалил Шанс.

– Твоего отца зовут Билл?

– Да. – Он энергично затряс головой, хотя, если честно, Уильям Макман, не размышляя, свернет шею любому, кто осмелится назвать его уменьшительным именем.

– Билл – имя не редкое, – кивнула Тиффани.

– Да, не редкое. Так что ты говорила о политиках?

Она немного поколебалась.

– Я довольно давно в Вашингтоне и видела, как политики… работают.

– Что ты имеешь в виду? – Его мнение о ней стремительно менялось. Теперь было ясно, что перед ним не легкомысленная девица, а лоббист, болеющий за свою дело, и дочь одного из наиболее здравомыслящих конгрессменов.

– Они живут по принципу «ты – мне, я – тебе». Понимаешь?

Шанс помогал конгрессмену Грили с подачи Макмана-старшего. Отец не особенно распространялся, но Шанс понял, что его просят помочь в благодарность за услугу, которую конгрессмен когда-то оказал Уильяму Макману. Ради этого он и прилетел в Саванну.

Старший партнер адвокатской конторы, в которой работал Шанс, был более откровенен. Он прямо заявил, что их фирма в обмен на любезность хотела бы воспользоваться помощью конгрессмена Грили.

– Да, действительно, политики могут быть такими, – пробормотал он.

– Не только политики, – отозвалась Тиффани, – все в Вашингтоне такие.

– Не может быть, чтобы все, – возразил Шанс.

– Все без исключения, – убежденно повторила она. – Поверь мне, я бываю на многих встречах в Вашингтоне и давно это поняла. Политики, чиновники, адвокаты – все одинаковые.

– Адвокаты? – встрепенулся он. – Не может быть, чтобы и они были такими же, как политики.

– Ты что, смеешься надо мной? Видимость для них важнее сути. Почему, думаешь, так много адвокатов идет в политику?

– Но, это неправильно!

Она кивнула:

– Да, неправильной. Когда мужчина приглашает меня на свидание, я не знаю, то ли я ему нравлюсь, то ли его интересует дочь конгрессмена Олбрайта. В последнем случае он обретает вес в глазах общества.

Шанс нахмурился:

– Даже не представляю, что кто-то может назначить тебе свидание с корыстными целями. – Он немного помолчал. – Разве только, чтобы затащить тебя в постель.

Тиффани закатила глаза и улыбнулась.

– Поэтому я и подошла к тебе на улице. Шанс – ты не похож на моих знакомых мужчин.

Да, виновато подумал он, потому что я еще хуже, чем они.

– Тебя не заботит, что скажут о тебе люди, – продолжала она. – Иначе ты не пошел бы сегодня в этот бар и не надел бы старые затертые джинсы. Ты не стал бы являться в незнакомую компанию незваным гостем.

Шанс похолодел: ведь он проделал все это в надежде понравиться ей.

– Ты мне понравился. – Она снова коснулась его щеки, и он невольно накрыл ее руку своей ладонью. – Ты совсем не похож на мужчин, которых я знала раньше.

Это был самый подходящий момент, чтобы признаться ей, что он не только не лучше ее знакомых мужчин, а, может быть, даже хуже. Но тут Шанс промахнулся во второй раз: он снял примочку с глаза и посмотрел на Тиффани.

Нет, не мог он признаться сейчас, когда в ее глазах светились такие теплота и участие?

– Мужчины, которые не восхищаются твоими личными достоинствами, – просто идиоты, – сказал он.

Она засмеялась:

– Я буду скучать по тебе, когда ты покинешь меня, Шанс Макман. – Их взгляды встретились, и Тиффани перестала смеяться. Когда она заговорила, голос прозвучал напряженно. – Я как раз хотела спросить тебя, когда ты собираешься уходить?

– Пока не знаю, – ответил он и в свою очередь поинтересовался: – Ты еще долго здесь будешь?

– До среды.

Сейчас вечер субботы. Ему во что бы то ни стало надо закончить дела здесь не позднее, чем в воскресенье, а в понедельник быть в Вашингтоне, в своей конторе.

Впервые в жизни Шанс решил отступить от правил и нарушить порядок.

– Я тоже останусь здесь до среды, – заявил он.

Наградой была ее улыбка, которая возвела его безответственный, ничем не оправданный поступок в ранг подвига.

Шанс постарался унять внутреннее беспокойство.

– Как твой глаз? – спросила Тиффани.

– Чертовски болит. – Он поморщился и приподнял припухшее веко. – Подойди посмотри, что там.

Она отодвинула стул, шагнула к нему и с явным удовольствием запустила пальцы ему в волосы. Глаза у нее стали цвета мокрого речного песка.

– Почему бы мне не полечить тебя поцелуем? – Она прижала губы к распухшей брови.

Шанс едва не застонал от удовольствия. Тиффарни скользнула ему на колени и приникла к губам. Шанс забыл обо всем на свете, не в силах оторваться от нее.

– Ты не будешь против, если мы закончим на кухонном столе? – спросил он, задыхаясь.

Он был уже не в состоянии сделать ни шагу, его терпение стремительно убывало.

– Да, – ответила Тиффани, и он скорее почувствовал, чем увидел улыбку на ее губах.

В этот момент Шанс окончательно понял: ради того, чтобы удержать ее, он пойдет на все. Даже скроет, кем он является на самом деле.

Дождь накрыл Саванну сплошной пеленой. Вообще-то Тиффани любила дождливую погоду, но только не теперь – они с Шансом неслись по улице под холодными хлещущими струями.

– Правда, здорово? – кричал Шанс, подняв руки и лицо к небу. – Наслаждение!

Тиффани бежала рядом, шлепая по лужам, ее спортивные тапочки промокли насквозь, а майка облепила тело.

– Интересно, почему на улице никого нет? – Шанс продолжал разговор, который они начали, когда вышли из уютного домика. Ей это загадкой не казалось. – Держу пари, что пробежка – лучший способ избавиться от похмелья.

Шутит, должно быть, подумала она. После вчерашнего праздника все не расходились, а расползались, с трудом находя и натягивая на непослушные ноги обувь. Какая уж там пробежка!

– Да, – не унимался Шанс, – вместе с потом выходит алкоголь и остается здоровый дух.

Тиффани так промокла, что все равно не смогла бы определить, вспотела она или нет. Она с размаху угодила в лужу и погрузилась почти по щиколотку.

– Здорово, правда? – снова крикнул Шанс. Он с таким энтузиазмом шлепал по лужам, словно ждал этого ливня полжизни.

Она что-то промычала в ответ.

Он озабоченно взглянул на нее:

– Хочешь остановиться и передохнуть немного?

Ну уж нет, они ведь уже на полпути к дому.

– Нет, конечно!

– Можем замедлить бег.

– Нет! – раздраженно выкрикнула Тиффани, но тут же взяла себя в руки. – Спасибо, я добегу.

В Вашингтоне она бегала, и довольно прилично, но, когда погода портилась, предпочитала тренажерный зал.

Тиффани зажмурилась, когда они одновременно ступили в огромную лужу, и холодная грязь окатила ей ноги. Потом она схватилась за норовившую угодить прямо в глаза ветку, и с дерева на нее обрушился целый поток.

Вот зачем Бог придумал спортивные залы.

– Ты обычно не разговариваешь во время бега, да? – спросил Шанс.

– Почему же, разговариваю! – лихо ответила Тиффани.

– В самом деле? – Шанс удивился – до сих пор она отвечала, в основном, междометиями.

Разговоры серьезно мешали Тиффани дышать, но теперь надо было что-то сказать, и, с трудом сохраняя ритм, она начала:

– Сьюзи встретила старых знакомых. Раньше дружили. Хотят встретиться. Сегодня вечером. Приглашают. – Она говорила отрывочными фразами, стараясь четче выговаривать слова. – Хочешь пойти?

– Когда это будет?

– С четырех до шести.

– Очень хочу, но не могу, – ответил Шанс, – нужно закончить кое-какие дела.

Она ждала объяснений, но он промолчал.

– Это связано с работой? – не выдержала Тиффани.

– Это то, что мне необходимо сделать.

Он уклонился от ответа, и она объяснила себе, что так и должно быть, ведь главное, что она искренне считает его очень хорошим человеком.

Однако уговоры не помогали, она по-прежнему хотела знать о нем больше, в том числе и причину его появления в Саванне.

Они бежали молча. В сплошных струях дождя Саванна плыла, словно город-призрак, населенный привидениями, светились лишь окна ресторанов.

– У меня есть еще одно дело, – наконец сказал Шанс, поровнявшись с ней.

Она искоса взглянула на него.

– Какое?

– Вот какое. – Он обхватил ее и поцеловал.

Тела их были скользкими и холодными, но поцелуй получился обжигающим, как огонь. Как тогда, в ледяном океане, подумала Тиффани – жар шел откуда-то изнутри, несмотря на внешний холод.

Исчезло все: дождь, город, сомнения. Остался только этот мужчина.

Поцелуй продолжался долго. Когда он прервался, Тиффани отстранилась и улыбнулась, но неожиданно лицо у нее вспыхнуло – прямо перед собой она увидела пожилую пару под зонтом.

Они с Шансом подвинулись, чтобы пропустить их, но женщина вдруг остановилась.

– Господи! Я действительно не ошиблась! Это сын Элизабет и Уильяма Макмана!

Шанс вздрогнул – это были Хелен Толлер и ее муж Гарри. Они выглядели так, словно шли с воскресной службы: на Гарри был черный строгий костюм, несколько скрывавший его полноту, а на Хелен – шикарная черная юбка и ослепительно белый пиджак, седые волосы были искусно уложены в узел.

Из своих многочисленных знакомых Шанс менее всего хотел встретить именно Толлеров. Однако он поступил так, как поступил бы любой, знавший Хелен: изобразил широкую улыбку – ведь рядом с ней стоял президент и исполнительный директор Медицинского университета Атланты.

Отец обращался к нему, когда брат Шанса, Дрю, после окончания медицинского факультета искал работу.

– Здравствуйте, миссис и мистер Толлер, – сказал он, отпуская плечи Тиффани, но продолжая обнимать ее за талию. – Это Тиффани Олбрайт. Тиффани, познакомься с Хелен и Гарри Толлер.

Проклятье, дождь, как назло, почти прекратился, и разговора, похоже, не избежать.

Шанс вновь улыбнулся – оставалось надеяться, что заядлая сплетница Хелен не станет расспрашивать, как ему нравится работа в адвокатской конторе в Вашингтоне.

– У тебя же синяк под глазом! – воскликнула она. – Как это произошло?

Он собирался отшутиться, но тут вмешалась Тиффани:

– Вчера вечером он ввязался в драку на Ривер-стрит.

– Ты участвовал в уличной драке? – Хелен была потрясена.

– Он хотел успокоить буянов, – пояснила Тиффани.

– Ничего страшного, – вмешался Гарри. – Думаю, обращаться к твоему брату не пришлось бы, если бы он оказался здесь. Кстати, как поживает Дрю? Я не видел его с тех пор, как он в прошлом году получил собственную практику.

– У него все в порядке, – ответил Шанс, размышляя, как бы отделаться и убежать. – Он очень занят.

– Он стал прекрасным хирургом, этот озорник Дрю, – продолжал Гарри. – Черт возьми, я доверил бы ему даже собственное сердце.

Во время этого короткого разговора на лице Хелен сохранялось выражение ужаса.

– Поразительно. – Она перевела взгляд с Шанса на Тиффани и обратно. – А что это вы здесь делаете в такую погоду?

Один ответ был очевидным, поэтому Шанс выбрал второй:

– Мы бегаем, миссис Толлер.

– Бегаете? В такой ливень?

– Да, это очень освежает. – Не давая ей продолжить, Шанс задал свой вопрос: – А что вы делаете в Саванне?

– Мы приехали на праздничный парад, – ответил Гарри.

– И больше никогда сюда не приедем, – решительно заявила миссис Толлер, – слишком много всякого безобразия!

Улыбка Шанса держалась как приклеенная, даже уголки губ заныли. Он же вырос в Атланте, всего миль двести к востоку от Саванны. Как он мог не учесть возможности встретить знакомых?

– Я удивился, когда увидел тебя здесь, сынок, – вновь заговорил Гарри Толлер. – Твой отец рассказывал, что ты переехал…

– Да, сэр, я переехал, – прервал его Шанс, – это правда.

– Зачем молодому человеку из такой семьи нужно было уезжать из Атланты, не понимаю, – вмешалась Хелен. – Ты ведь, кажется, начал работать у…

Шанс не дал ей закончить:

– Извините, что прерываю вас, мэм, но нам с Тиффани надо идти, даже бежать, чтобы не промокнуть до костей. Кроме того, мы перегрелись. – Он понял, что сморозил глупость. – Вернее, нам стало жарко.

Хелен ахнула.

– Я хочу сказать, что идет дождь и нам не очень комфортно стоять в луже, в то время как вы… – пробормотал Шанс.

– Жарко им, – ухмыльнулся Гарри. – Мы понимаем, не правда ли, дорогая?

– Но я хотела спросить…

– Спасибо за понимание. – Шанс развернул Тиффани в другую сторону, бросив на ходу: – Приятно было встретиться.

– Приятно было встретиться, – повторила за ним Тиффани, полуобернувшись, так как Шанс уже тащил ее за собой.

– Ты, наверное, не любишь их? – спросила она, когда Толлеры остались далеко позади.

– И разве можно меня винить за это? – отозвался Шанс. – Они прервали нас на самом интересном месте.

Они снова побежали и остановились только метров за пятьсот от дома Сьюзи, чтобы отдохнуть и остыть.

– Знаешь, тебе нечего стесняться, – мягко начала Тиффани, когда дыхание у нее восстановилось. Дождь перестал, но с деревьев падали холодные капли.

Сердце Шанса вновь беспокойно застучало.

– Ты о чем? – неуверенно спросил он.

– Ты не должен стесняться того, кем ты стал. – Она глядела ему прямо в глаза. – Твоя мать – судья, а брат стал хирургом-кардиологом, но ты живешь так, как хочешь, и это прекрасно и достойно восхищения.

Шансу стало не по себе – она явно неверно истолковала его желание отделаться от Толлеров.

– Я не стесняюсь, – сказал он, раздумывая, насколько это соответствует истине.

– Вот у меня все иначе, – продолжала Тиффани.

– То есть?

– Я не знаю, почему я стала лоббистом.

– Ты не хотела там работать?

Она отрицательно помотала головой:

– Я вообще не знала, чего хочу, просто на одном вечере президент Лиги молочного животноводства предложил мне работу, поскольку у меня правильный английский. Очень скоро я поняла, что ему нужна была поддержка отца.

– Так зачем ты пошла к нему работать?

Она покусала нижнюю губу.

– Тогда я ни в чем не сомневалась. Теперь-то я понимаю, что не потрудилась поискать более подходящую работу, потому что боялась всего нового.

Шанс порывисто обнял ее за плечи – он-то знал, что такое недостаток мужества. Отец буквально заставил его пойти в крупную фирму, сказав, что там больше платят. А его желание стать простым адвокатом прокомментировал так:

– Не валяй дурака, ты останешься нищим.

Шанс не гнался за высокими гонорарами, но не решился пойти против воли отца и потому поставил крест на своих мечтах.

– Ты выбрал то, что тебе по душе, – продолжала Тиффани, – а для этого требуется мужество.

– Я не тот, за кого ты меня принимаешь, – начал Шанс.

– Ты мне нравишься таким, какой ты есть, – прервала она, остановилась, погладила его по щеке и заглянула в глаза.

Проклятье! Он недостоин ее! Но было уже поздно: он не хотел и не мог потерять Тиффани.

– Что ты скажешь, если мы сэкономим воду и примем душ вместе, – прошептала она прямо ему в губы.

– Да, – выдохнул Шанс.

Он чувствовал глубокий стыд и раскаяние, но другой ответ был дать неспособен.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

– Поразительно, вы обе почти не изменились за эти годы, – сказала Рэчел Гринберг, доброжелательным взглядом окидывая Тиффани и Сьюзи.

– Особенно ты, Тиффани, – добавила рыжая девица, сидевшая за стойкой бара рядом с Рэчел. Тиффани никак не могла вспомнить ее имя – раньше они почти не встречались, так как учились в разных классах.

Кажется, ее мать или отец занимали высокую должность в правительстве.

Рыжая насадила оливку на соломинку и сунула ее в рот.

– Выглядишь как модель с обложки журнала.

Тиффани изобразила улыбку. С самого начала у нее испортилось настроение. Должно быть, и это неприятное и безвкусное место выбрала именно рыжая девица. Поерзав на высоком табурете, она попыталась расслабить пальцы, судорожно сжимавшие бокал.

– Я не очень поняла, что ты имеешь в виду.

Рыжая улыбнулась красивому бармену, и тот подмигнул ей. Потом она вновь посмотрела тщательно накрашенными глазами на Тиффани.

– Я хочу сказать, что ты осталась такой же милой девочкой, какой была в школе.

– Откуда ты знаешь, что она осталась милой девочкой? – заинтересованно спросила Сьюзи. – Может, она стала стервой.

– Ну, нет, – покачала головой рыжая. – Волосы и макияж подтверждают, что она по-прежнему хорошая девочка. Но особенно одежда!

Тиффани взглянула на свой бледно-голубой топик и черные слаксы. Ей казалось, что эта одежда прекрасно подходит для встречи с подругами в баре.

– А я считаю, что Тиффани выглядит очаровательно, – заявила Рэчел, и Сьюзи тут же подтвердила ее слова кивком.

– Конечно, очаровательно, я согласна. У нее умопомрачительная фигура, которой позавидовала бы любая девушка, но одевается она очень скромно.

– Разве это плохо? – спросила Сьюзи.

– Неплохо, если соответствует образу. – Рыжая встретилась взглядом с барменом и послала ему воздушный поцелуй. – Тиффани претендует на образ благоразумной.

– Благоразумной, – повторила Тиффани, и почему-то это слово ей не понравилось. – Почему ты так решила?

– По-моему, благоразумие – это достоинство, – вмешалась Рэчел.

– А я и не говорю, что недостаток. – Рыжая громко вздохнула. – Просто констатирую факт. Ты говорила, что работаешь в Лиге молочного животноводства, то есть советуешь людям пить молоко. Что может быть благоразумнее?

– Я не только советую пить молоко, – возразила Тиффани, – я координирую деловые отношения фермеров штата Айова и представляю их интересы в правительстве: помогаю получать субсидии и средства на расширение дела.

– Значит, ты являешься поборницей молока, йогурта и сыра, – сказала Рэчел, широко улыбнувшись. – Разве это не благоразумно?

– А я занимаюсь туризмом – тоже неплохая работа, – вставила Сьюзи. – И вообще все люди в своей жизни делают много полезного и благоразумного.

– Я преподаю йогу, – сообщила Рэчел.

Рыжая обвела мизинцем край бокала:

– А я помогаю богатым мужчинам тратить их деньги.

– Что ты делаешь? – ужаснулась Тиффани.

– Она шутит, – отозвалась Рэчел, неодобрительно покачав головой. – Она работает брокером в фирме по продаже яхт.

– Да, но мой босс берет на работу только женщин. Он говорит, что секс помогает торговле. Конечно, мы не предлагаем себя в качестве подарка при заключении договора. Это бывает лишь в случае, когда покупатель богат и красив.

– Ты шутишь, – сказала Тиффани.

– Ой, что я сказала! – Девица в притворном ужасе на миг прикрыла рот рукой. – Извини, я не хотела шокировать тебя.

– А меня ты просто удивляешь. – Рэчел сердито поджала губы. – Не понимаю, как мы могли дружить столько лет! Ты говоришь такие странные вещи, что Тиффани не могла не удивиться.

– А что такого удивительного, если девушка хочет провести ночь с красивым мужчиной? Со мной это случается постоянно.

– Постоянно? – переспросила Сьюзи. – Когда в последний раз ты встречала красивого мужчину, с которым хотела бы провести ночь?

– Ты имеешь в виду кого-нибудь помимо Арти-бармена? – Рыжая помахала тому рукой и улыбнулась. – Вчера.

Рэчел выпрямилась:

– Почему же ты ничего мне не сказала?

Рыжая положила руку ей на плечо:

– А нечего было рассказывать. Этот парень так красив, что мне очень захотелось сорвать с него его дорогой костюм и посмотреть, что там под ним. Кроме того, он богат, а богатство никогда не помешает.

– Богатство для меня ничего не значит, – заметила Тиффани, вспомнив Шанса.

– Богатство для тебя всегда ничего не значит или лишь в том случае, если ты снимаешь парня на ночь? – Рыжая отхлебнула из своего бокала, – Хотя я в жизни не поверю, что ты способна на это.

– Почему ты думаешь, что я не способна снять парня на ночь? – встрепенулась Тиффани.

– Не обращай на нее внимания, Тиффани, – вмешалась Рэчел, – я тоже не встречаюсь с кем попало.

– В эти выходные я познакомилась с одним парнем, – заявила Тиффани и тут же пожалела о сказанном.

– И чем же вы с ним занимались, моя сладкая? – медоточиво спросила рыжая, закидывая ногу на ногу. – Ты пекла для него печенье и поила его молоком?

– К твоему сведению, она с ним спала, – бросила Сьюзи, прежде чем Тиффани успела открыть рот.

– Ну и молодец, – осклабилась рыжая и захлопала в ладоши, – этого я никак не ожидала.

Никогда не считала тебя способной вступать в сексуальные отношения с первым встречным.

Тиффани почувствовала, как у нее неприятно защемило под ложечкой.

– Это не совсем так.

– Так, так, – вновь неожиданно возникла Сьюзи. – Она просто не может от него оторваться.

– Ну вот, ты подтверждаешь мою мысль, Тиффани, – подхватила рыжая. – Слава богу, в наше время никто не осудит красивую женщину, которая ради собственного удовольствия занимается сексом с красивым мужчиной.

Что-то в ее словах вызвало у Тиффани протест, но за нее опять ответила Сьюзи:

– Разве секс для тебя не имеет никакого особенного значения?

– Она хочет сказать, что не ищет в этом смысла. – Рэчел презрительно хмыкнула. – Говорит, что когда-нибудь успокоится, но пока желает только развлекаться и весело проводить время.

– А как же любовь? – выпалила Тиффани.

– Любовь? – изумилась рыжая. – А при чем здесь любовь?

– А если случится, что ты влюбишься в мужчину, с которым спишь? – медленно проговорила Тиффани.

– Это так же маловероятно, как то, что ты сама влюбишься в своего парня, – фыркнула рыжая. – Когда занимаешься сексом с такими ребятами, это ничего не значит.

– Да, наверное, так, – пробормотала Тиффани, чувствуя, как у нее задрожала нижняя губа. Она поднесла ко рту бокал.

– Дорогая моя, – Рэчел коснулась ее руки, – неужели ты влюбилась в своего уличного знакомого?

– Это большой грех, – вставила рыжая.

– Я в него не влюбилась. – Тиффани натянуто улыбнулась. – Просто вспомнила, что обещала позвонить ему, чтобы договориться о встрече. Извините, я выйду на минуточку.

– Хочешь, я пойду с тобой? – Между бровей Сьюзи обозначилась складочка озабоченности.

– Нет, не нужно, я скоро вернусь. – Тиффани встала. – Я быстро.

В холле она прислонилась к мраморной стенке. Похоже, ее бывшие одноклассницы, сами того не ведая, открыли ей глаза.

Шанс ей, конечно, нравится, она даже восхищается им, но нелепо надеяться, что они останутся вместе.

Предположим, он попросит ее бросить хорошо оплачиваемую работу, стабильное существование и жить с ним по законам цыганского табора. Она и песен-то цыганских не знает. Всякий раз, слыша по радио про цыган и мошенников, она ежится от страха.

Тиффани стерла со щеки слезу и решила, что прежде всего надо успокоиться. Она отошла от стены и замерла на месте: быстрым шагом через холл к выходу шел красивый темноволосый человек. На нем были голубые джинсы и светлая джинсовая рубашка. В этом простом наряде он привлекал больше внимания, чем мужчины в шикарных костюмах. Даже с синяком под глазом! Но что он тут делает?

– Шанс! – окликнула она, решив, что немедленно все выяснит.

При звуке своего имени Шанс резко обернулся и увидел Тиффани – она изумленно смотрела на него широко открытыми глазами.

Сердце у него застучало от радости, однако он тут же понял, что встреча не сулит ничего хорошего.

– Тиффани! – Он направился к ней, по дороге лихорадочно соображая, как объяснить, что он делает в одном из самых дорогих отелей Саванны. – Я думал, ты встречаешься с подругами в баре.

– Да, конечно. – Она кивнула в сторону бара. – Я вышла подышать воздухом. А что ты тут делаешь?

Я переодевался в своем номере, чтобы ты не узнала, как я тебе не подхожу, подумал он.

Он наклонился и коснулся ее губ, стараясь выиграть время и обдумать ответ, и сразу понял, что она настроена решительно.

Нет, мокрая и обнаженная, как сегодня утром в душе, Тиффани нравилась ему гораздо больше.

– Шанс, – повторила она. Губы у нее были такими нежными и мягкими, что ему снова захотелось поцеловать их. А когда она закусила нижнюю губу, у него все внутри перевернулось от нежности. – Ты не ответил на мой вопрос: что ты тут делаешь?

– Жду тебя, – неожиданно для себя выпалил он. – Я закончил все свои дела и подумал, что неплохо было бы присоединиться к твоей компании.

Отчасти это было правдой. Женщина, которая угрожала Мэри Грили судом, оставила записку, что не сможет прийти сегодня и переносит встречу на следующий день. Несомненно, она хитрила, но это давало Шансу возможность продлить командировку на законном основании. О чем он тут же сообщил отцу.

– По-моему, я тебе не говорила, где мы решили собраться. – Лоб у Тиффани озабоченно сморщился.

– Значит, говорила, – заверил Шанс.

– Не помню. – Она по-прежнему хмурилась.

– А как бы я догадался, что ты здесь? – отбрасывая последний стыд, возразил он.

– Но ведь ты, кажется, шел к выходу.

– Я не заметил тебя в баре и вышел, – объяснил он и попробовал сменить тему: – Приглашение еще в силе?

Она немного помолчала, раздумывая, почему не заметила его в баре, и Шанс уже было решил, что его песенка спета, но взгляд у нее посветлел, и она коснулась его щеки.

– Конечно, в силе. – Тиффани указательным пальцем обвела контур его нижней губы.

– Если ты будешь так на меня смотреть, – пробормотал Шанс, – я совсем потеряю форму и не смогу предстать перед твоими подругами.

Он заметил ее виноватый взгляд. Она убрала руку и повела его в бар, но на полпути резко остановилась.

– Одна из них – не моя подруга. Если она тебя увидит, у нее наверняка слюнки потекут.

– Или она убежит от ужаса, как только я появлюсь, – добавил Шанс, указывая на синяк под глазом.

Тиффани покачала головой:

– Эта женщина не убежит.

– Тогда я убегу. – Он глядел ей прямо в глаза. – К тебе.