Текст книги "Том Стволер"

Автор книги: Дарен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

– Надо только съедобное. – Мальчик, который похож на крота, говорит: – Только овощи.

Кирпич говорит:

– А если туда положить сигарету?

Длинный достает сигарету, дает ее мальчику, который похож на крота. Мальчик, который похож на крота, кладет сигарету в молекулярный модификатор. Закрывает его, нажимает на кнопку. А потом крышечка, которая внизу, открывается, и оттуда вываливаются конфеты в форме сигарет.

Кирпич смеется.

Длинный говорит:

– Круто.

Кирпич ест конфеты, которые из сигарет.

– Давайте положим еще что-нибудь.

– Его галстук. – Длинный достает из кармана мой галстук, скатывает его в трубочку и кладет в молекулярный модификатор. Закрывает его, нажимает на кнопку с программой. Внизу открывается крышечка, и оттуда вываливается целый галстук, сделанный из конфет. Длинный берет его и надевает себе на шею.

– Вообще-то я ненавижу галстуки, но этот – прикольный.

Кирпич смеется. Наклоняется. Хочет откусить кусочек конфетного галстука. С самого кончика. Длинный бьет его по руке. Кирпич все-таки успевает откусить кусочек.

– Смотри, что ты сделал, урод. Испортил хорошую вещь. – Длинный бьет Кирпича по руке.

Кирпич давится кусочком конфетного галстука и кашляет.

Длинный бьет его по спине, смотрит на девчонок, которые большие, и говорит:

– Ему срочно нужен сироп от кашля.

Девчонки смотрят друг на друга.

Потом одна из девчонок обращается к мальчику, который похож на крота:

– Прошу прощения, у тебя нет случайно сиропа от кашля?

Кирпич так и кашляет.

Мальчик, который похож на крота, открывает буфет. Достает красную пластмассовую коробку. В коробке много всего. Мальчик, который похож на крота, открывает коробку, вынимает оттуда всякие штуки и кладет их на стол.

Я смотрю, что там есть. Пластырь. Бинт. Таблетки для головной боли. Это такие специальные таблетки, чтобы в голове было больно.

Кирпич все еще кашляет.

Длинный говорит:

– Что ты там возишься? Он себе все кишки сейчас выкашляет.

Мальчик, который похож на крота, находит что нужно. Длинный хватает пузырек с сиропом от кашля, открывает его и вливает в рот Кирпичу.

Кирпич глотает сироп от кашля. Он уже больше не кашляет.

Это, наверное, очень хороший сироп. Длинный говорит:

– Ну что, полегчало?

Одна из девчонок говорит:

– Ты как, нормально?

Кирпич кивает. Он вполне даже нормальный, только какой-то весь красный. Длинный говорит:

– И больше так не шути.

Кирпич кивает. Длинный говорит:

– Так мы идем в этот заброшенный дом, где лагерь?

Кирпич кивает.

Девчонки стоят, сложив руки на груди.

Все идут в сад, который за домом. Мальчик, который похож на крота, и Кирпич, и этот высокий мальчишка, который Длинный, и большие девчонки.

А потом, когда все уже вышли в сад, одна из девчонок спрашивает у Длинного:

– А где этот маленький мальчик?

– Какой еще маленький мальчик?

Длинный заходит обратно в дом. Смотрит на кухне. Потом – в большой комнате. Том сидит в кресле.

– Эй, ты чего тут застрял?

Кирпич заходит в большую комнату.

– Ты его, что ли, стукнул?

– Только уроды бьют маленьких, когда они плачут. – Длинный бьет Кирпича по руке.

Кирпич хватается за руку.

– Так я и спрашивал, чего он вдруг плачет. Ты что, его стукнул?

– Я его в жизни не бил.

– А тогда, в парке?

Большая девочка говорит:

– Ты поэтому плачешь?

Я качаю головой.

– Что вы все здесь столпились? – Длинный говорит: – Идите на улицу.

Большая девочка говорит:

– Тебя кто-то обидел? Кто-то что-то сказал? Ты на них не обижайся, они просто так шутят.

Там, в саду, все зеленое. Лужайка красиво пострижена. А посреди этой красивой лужайки стоит маленький земляной холмик. Длинный пинает его ногой.

– А это тут для чего?

Мальчик, который похож на крота, говорит:

– Это кротовый холмик.

Длинный смеется. Кирпич тоже смеется.

– Это ты его сделал?

Мальчик, который похож на крота, качает головой. Длинный пинает холмик ногой:

– Эй, кроты, выходите. Надо как следует им настучать, чтобы они не портили газон.

Кирпич смеется. Кроты не выходят.

Мальчик, который похож на крота, идет к забору, где дырка. Вернее, там отломанная доска, и если ее отодвинуть, получится дырка. Мальчик, который похож на крота, лезет в дырку, в соседний сад.

Длинный лезет за ним.

И Кирпич.

Девочки помогают мне пролезть в дырку. Следят, чтобы я не поранился.

Потом лезут следом и ставят доску на место.

Теперь мы в соседнем саду, где все заросло сорняками. Сорняки ростом с Тома. Том такой маленький, он потерялся в высокой траве. Но девчонки, которые большие, его нашли. Они смеются, им весело. Том потому что смешной.

Мальчик, который похож на крота, идет к дому. Задняя дверь открывается сразу, она даже не заперта. Мальчик, который похож на крота, и его брат еще раньше сломали замок, чтобы пробраться в заброшенный дом и устроить там лагерь с палаткой.

Длинный подходит к двери, морщится и зажимает нос:

– Ну и вонища.

Мальчик, который похож на крота, закрывает дверь, Потом открывает свой школьный портфель. Там внутри столько всего. Фонарик. Пластырь. Завтрак в пластмассовой коробке. Несколько баночек с лимонадом. И пенал в форме крота. Мальчик, который похож на крота, открывает пенал. Вынимает затычки для носа.

Раздает нам.

Длинный сует в нос затычки – в одну ноздрю и в другую.

– Я пойду первым. – Он теперь так смешно говорит. Это, наверное, из-за затычек в носу. Он открывает дверь, входит в дом и выходит обратно. – Блин, там темно.

Кирпич сует в нос затычки.

Мальчик, который похож на крота, тоже сует в нос затычки.

Девчонки суют в нос затычки, а потом помогают Тому, чтобы он тоже засунул затычки в нос. Том еще маленький, он сам не справится.

Мальчик, который похож на крота, включает фонарик и заходит в дом.

Длинный – следом за ним.

Кирпич – следом за Длинным.

Мы с девчонками стоим, не заходим.

Длинный отбирает фонарик у мальчика, который похож на крота.

– Ты куда нас привел?! Это же просто помойка какая-то.

Мальчик, который похож на крота, кивает.

– Они что, даже мусор не вынесли, когда уезжали?

Мальчик, который похож на крота, качает головой.

– Теперь ясно, почему так воняет. Эй, вы там, вы заходите или как?

Кирпич выглядывает наружу:

– Вы заходите или как?

Девчонки стоят, сложив руки на груди.

А потом мы тоже заходим в дом. Заходим и закрываем дверь. Девчонки держат меня за плечи, чтобы я снова не потерялся. Потому что я маленький, и за мной надо присматривать.

Длинный обводит фонариком пол и стены. Все заставлено большими мешками с мусором.

– Ну ладно. Показывай, где ваш лагерь.

Длинный отдает фонарик мальчику, который похож на крота.

Мальчик, который похож на крота, пробирается сквозь мешки с мусором к дальней стене. Там, в стене, деревянная дверь. Мальчик, который похож на крота, открывает дверь и проходит в соседнюю комнату.

Все идут следом за ним. Потом, когда все заходят, мальчик, который похож на крота, закрывает дверь и вынимает из носа затычки: резко выдыхает воздух, затычки вываливаются наружу, и он ловит их на ладонь.

Длинный тоже вынимает затычки и осторожно принюхивается.

– Слушай, а тут даже и не воняет. А почему?

Мальчик, который похож на крота, освещает фонариком потолок. Потолок весь завешан такими штуками, которые для приятного запаха. Их там несколько сотен: зеленые, желтые, розовые – всех цветов. И еще в уголке есть какая-то трубка, которая вроде ведет наружу.

– Это шланг от стиральной машины. – Мальчик, который похож на крота, говорит: – Брат его вывел на улицу.

Длинный кивает.

Кирпич вынимает из носа затычки.

Мальчик, который похож на крота, включает свет. Там в уголке, на полу, стоит лампа, которую можно включить.

– Мы все щели заклеили, чтобы не пахло, – говорит мальчик, который похож на крота, и показывает на стены, где все щели заклеены толстым скотчем.

Кирпич говорит:

– А где обещанная палатка?

Мальчик, который похож на крота, говорит:

– Скоро поставим.

– Ну что? Когда ты уже сделаешь это самое? – говорит Кирпич Длинному.

Одна из девчонок хмурится и говорит:

– Я здесь не буду. Это мой первый раз. Я хочу, чтобы все было красиво и чтобы запомнилось на всю жизнь.

Длинный говорит:

– Тогда чего мы сюда притащились?

Мальчик, который похож на крота, смотрит в пол. Кирпич говорит:

– А если они просто посмотрят, как мы подрочим…

Длинный бьет Кирпича по руке.

Кирпич хватается за руку.

Девчонка стоит, сложив руки на груди.

– Я только в спальне согласна, чтобы на кровати.

– Да, пойдемте наверх. – Кирпич говорит: – Может, там наверху будет нормально.

– А всяким уродам вообще можно не беспокоиться. Им все равно ничего не обломится.

Кирпич пожимает плечами. Большая девочка говорит:

– Да, пойдем лучше наверх. Там тем более никого нет.

Мальчик, который похож на крота, поднимает глаза. Смотрит на Длинного и говорит:

– Наверх лучше не надо. Там мой брат.

– Вот так всегда. – Длинный говорит Кирпичу: – Давай сходим наверх, на разведку.

Кирпич кивает.

Мальчик, который похож на крота, открывает дверь. Все зажимают носы.

Кирпич и Длинный затыкают носы затычками. Они затыкают носы и выходят за дверь.

Кирпич говорит смешным голосом, ну, который бывает, когда заткнут нос:

– Эй, мелкий. Давай тоже с нами.

Длинный говорит:

– У тебя есть затычки? Затыкай нос, и пойдем.

Я сую в нос затычки.

Я освещаю фонариком мешки. Ну, которые с мусором. Кирпич и высокий мальчишка, который Длинный, передвигают мешки. Зажимают носы и ругаются. Потому что мешки воняют. Даже сквозь затычки в носу. Кирпич и Длинный кидают мешки на кресло. Мусор вываливается наружу. И воняет еще сильнее.

А потом они открывают дверь.

Длинный забирает у меня фонарик. Освещает фонариком, что там за дверью. Там коридор. И дверь, которая наружу. Только он ее не открывает. Он говорит:

– Ага, дверь наружу. Если что, будет путь к отступлению.

Кирпич кивает. Берет меня за руку, чтобы убедиться, что я в порядке. Он берет меня за руку и ведет в коридор.

Длинный светит фонариком на лестницу, которая наверх. Она точно такая же…

Я смотрю на дверь, которая наружу. Смотрю на лестницу…

Длинный идет вверх по лестнице. Кирпич тоже идет вверх по лестнице. Я тоже иду, держусь за Кирпича. Потому что мне страшно.

Длинный уже поднялся на самый верх. Он стоит наверху, светит фонариком.

– Так, это ванная. А это спальня.

Он светит фонариком на дверь, которая в спальню. Открывает дверь и заходит. Это такая же спальня, как у меня дома. Точно такая же. Как у меня.

Мы с Кирпичом тоже заходим в спальню.

Я говорю:

– Это мой дом.

Длинный смотрит на меня.

– Слышь, мелкий, заткнись. Ты меня напугал.

Я держусь за Кирпича. Держусь за Длинного.

– И не выдумывай. Никакой это не твой дом. Здесь никто не живет.

– Это мой дом, – говорю. – Я тут жил раньше. А это моя комната.

Длинный кивает.

– Как скажешь. – Он освещает фонариком кровать и мешки с мусором на кровати. Книжные полки. Бумажных рыбок, которые под потолком.

– Жуть какая. – Кирпич говорит: – Может быть, включим свет?

– И как мы, по-твоему, включим свет, если тут нет электричества?!

Я включаю свет. Свет включается.

Длинный смотрит на меня. Кирпич тоже смотрит на меня.

– Ты как это сделал? – Длинный говорит: – Откуда ты знаешь, где здесь выключатель?

– Я здесь все знаю. Это же моя комната.

– Свет работает. – Длинный смеется. – А этот, который похож на крота, он вообще ничего не знает.

Кирпич открывает шкаф, достает игрушки.

– Ух ты, сколько всего. А давайте мы их продадим.

Я смотрю на игрушки.

Длинный сбрасывает с кровати мешки с мусором, забирается на кровать.

– Ладно, зовите ее сюда. Ты, урод, помоги мне перевернуть матрас.

Я смотрю на кровать. Смотрю на плюшевого медвежонка.

– Это моя комната. Посмотрите. Вот мой медвежонок.

– Это не твой медвежонок.

– Мой.

Длинный смотрит на медвежонка.

– Если он твой, тогда скажи, как его зовут. Кирпич смеется.

– Ты его не дразни, не надо. А то он опять разревется. Хотя… если он не разревется, это как раз и докажет, что это не его комната.

Я пытаюсь забрать медвежонка.

– Это мой медвежонок. – Я не реву, совсем не реву. – Его зовут Клоун Подушкин Налог или просто Подушкин.

– Клоун Подушкин Налог. – Длинный смеется. – Никакой это не клоун. Это медведь.

Кирпич говорит:

– А ты разрежь ему глаза. Ну, чтобы крест-накрест. Как у клоунов.

Длинный смеется. Достает из кармана ножик. Такой перочинный. Чтобы чинить перья. Только Длинный не чинит перья, у него даже и нету перьев. Он берет моего медвежонка, и кладет его на кровать, и разрезает ему один глаз.

Я пытаюсь забрать медвежонка.

Длинный не отдает. Он придерживает медвежонка коленом, разрезает ему второй глаз.

– Этой мой медвежонок. – Я пытаюсь его забрать.

Длинный не отдает. Не дает мне его забрать. Кирпич держит меня за руки.

– Отрежь ему руки.

Я говорю:

– Не надо. Не надо мне отрезать руки.

– Да не тебе, дурень.

Длинный смеется. Отрезает медвежонку руки. Сначала одну, а потом вторую. Кирпич держит меня за руки.

– Ладно, можешь его отпустить. Но если он тронет этого медвежонка, я его стукну.

Кирпич отпускает меня.

Я стою, растираю руки. Смотрю на своего медвежонка. Он лежит на кровати. Клоун Подушкин. Это мой медвежонок, но теперь у него разрезанные глаза. Крест-накрест, как у клоунов. И еще у него нет рук. Вернее, они есть, только теперь их отрезали, и они лежат рядом. Лежат «вверх ногами», приставленные к плечам. Как будто он держит себя за плечи.

Длинный смеется.

Кирпич говорит:

– Он даже не разревелся. Значит, это не его медвежонок.

– Я знаю, что не его. Блин, как здесь воняет. Надо проверить другую спальню.

– Я никуда не пойду. Тебе надо, ты и иди.

– Давай иди, а то стукну.

– Ну и пожалуйста. – Кирпич говорит: – Я все разно никуда не пойду.

Длинный бьет Кирпича по руке.

Кирпич хватается за руку, но никуда не идет.

– Тогда отдай мне свои затычки. – Длинный вытаскивает затычки из носа у Кирпича.

– Эй, ты чего?!

Кирпич выходит из комнаты в коридор. Вернее, не выходит, а Длинный его выталкивает. Кирпич зажимает нос. Длинный бьет его по руке, чтобы он отпустил нос. Кирпич зажимает нос другой рукой. Длинный бьет его подругой руке. Длинный открывает дверь в мамину спальню, где в шкафу были мамины платья, только теперь их там нет. Длинный бьет Кирпича по руке.

– Давай заходи. – Он заталкивает Кирпича в комнату. Кирпич заходит. Длинный бьет его по руке, а потом закрывает дверь, чтобы Кирпич не вышел.

Длинный прислушивается у двери.

Мы с этим высоким мальчишкой, который Длинный, прислушиваемся у двери.

Ручка, которая на двери, она поворачивается.

Это Кирпич пытается выйти.

Длинный смеется и держит дверь, чтобы она не открылась.

Мы с Длинным стоим и прислушиваемся. Кирпич говорит из-за двери:

– Тут еще даже хуже воняет, просто жуть как воняет. А где здесь свет?

В комнате зажигается свет, проникает под дверь. А потом. Кирпич кричит.

Кирпич кричит и пытается открыть дверь.

Бьет по двери кулаками.

Кричит и бьет по двери кулаками.

Ручка на двери поворачивается, но Длинный держит ее, не дает открыть дверь. И смеется.

Кирпич кричит, бьет по двери ногами, громко-громко кричит, хочет что-то такое произнести, только слова никак не произносятся.

Длинный смотрит на меня. Он уже не смеется.

Кирпич кричит, бьет по двери ногами. И кулаками. И головой.

Длинный смотрит на меня. Потом смотрит на дверь и отпускает ручку.

Дверь открывается.

Кирпич выходит наружу.

Он весь белый-белый. Его, похоже, тошнит.

Кирпич бежит к лестнице. Вниз по лестнице. Спотыкается, падает.

По-моему, его сейчас точно стошнит.

Длинный заходит в комнату.

Потом выбегает из комнаты и бежит вниз по лестнице.

Его тоже тошнит.

Я захожу в комнату. Посмотреть, что там такое. Там мертвый мальчик.

Он такой же, как я. Моего возраста. Ходит со мной в одну школу. Он – это я. У него…

У него отрезаны руки. Они лежат «вверх ногами», приставленные к плечам. Как будто он держит себя за плечи.

И еще у него разрезанные глаза. Я выхожу из комнаты.

Спускаюсь по лестнице вниз. Но сперва закрываю дверь в мамину спальню. Потому что там жутко воняет, хуже всего. Я закрываю дверь и спускаюсь по лестнице.

Дверь, которая на улицу, открыта. Это пусть к отступлению, если что.

Все уже вышли на улицу.

Я в большой комнате. Там горит свет. Это я включил свет, помахал выключателю рукой и сказал «привет». Это наша большая комната, в нашем доме, где я раньше жил. Здесь стоит кресло, в котором я раньше сидел и смотрел телевизор. А теперь кресло завалено мешками с мусором. Еще здесь есть стол. Я за ним рисовал, и раскрашивал, и ужинал. Стол тоже завален мешками с мусором. А скоро здесь будет лагерь с палаткой. Мальчик, который похож на крота, сказал, что они с братом скоро поставят палатку, и будет уже настоящий лагерь.

Я поднимаюсь наверх. Зажимаю нос. У меня есть затычки в носу. Но я все равно чувствую, как воняет. И особенно там, наверху. В маминой спальне, где лежит мертвый мальчик с отрезанными руками. Я поднимаюсь наверх.

Коробок Боксфорд

Это мой медвежонок, он снова со мной. Только он…

Только он теперь сломан.

Я – Том, я сижу перед зданием театра. Театр – это такое место, где играют всякие спектакли. Показывают представления.

Театр – он весь в разноцветных огнях. Это очень красиво. Я сижу на траве, на газоне, смотрю на огни.

Потом смотрю на дорогу. Там, через дорогу, еще одно здание, на котором табличка. На табличке написано: «Лестер-сквер».

Уже ночь, и на улице темно, только здесь, перед театром, совсем не темно, потому что повсюду горят огни. Люди ходят туда-сюда. Их очень много-людей. Я смотрю на их ноги. Мне видны только ноги, потому что я маленький и сижу на траве.

Рядом со мной, на траве, спит какой-то дяденька.

Мертвого мальчика нет.

Я сижу.

А потом открывается дверь. Дверь, которая из театра. Я слегка пододвигаюсь, чтобы меня не задело. Наружу выходят два дяденьки. Несут большую коробку. На коробке написано: «Костюмы».

Дверь остается открытой. Я заглядываю туда, внутрь.

Там, за дверью, театр. Но не весь театр, а только часть. Такое специальное место за сценой, называется закулисы. Не то, где играют спектакль, а где его ставят, чтобы сыграть потом. Эти два дяденьки, которые с коробкой, они ставят коробку в кузов грузовика. Там на кузове написано: «Лондон. Костюмы и реквизит». Грузовик уезжает. Дяденьки входят обратно в театр и закрывают дверь.

Я сижу. Закрываю глаза. Засыпаю.

Заснуть – это очень легко. Даже если ты не на кровати, все равно заснуть – это несложно. Только надо забрать с собой Клоуна Подушкина. Я беру Клоуна Подушкина, и беру его руки, которые отрезанные, и кладу их в карманы своих школьных брюк. Это новые брюки, которые купила мне Прим. Я беру Клоуна Подушкина и выхожу из дома на улицу. Это мой медвежонок. Я прижимаю его к себе. Он теперь сломанный, у него нету рук. Только ноги. И еще голова. И туловище. Мы с Клоуном Подушкиным бродим по улицам. Целый день и потом еще – целую ночь. И еще один день, и еще одну ночь. Заходим с ним в магазин, чтобы взять мне поесть. Идем в парк, чтобы я сел и поел. Какая-то тетенька меня наругала, что кушать на улице нехорошо. Потом мы с Клоуном Подушкиным спим прямо в парке. А теперь – рядом с театром.

Заснуть – это очень легко. Но когда рядом с театром, это уже получается сложно. Я уже засыпаю, и вдруг дверь опять открывается, и мне приходится отодвигаться, чтобы меня не задело дверью. Наружу выходят два дяденьки. Несут большую коробку. На коробке написано: «Реквизит».

Дверь остается открытой. Я заглядываю туда, внутрь.

А потом.

Захожу. Туда, внутрь.

Быстро-быстро, чтобы никто не увидел.

Мы с Клоуном Подушкиным в театре. За сценой, где закулисы.

Сейчас весна, но на улице уже ночь, и поэтому сейчас не весна, а ночь. Ночью на улице холодно, даже весной. Я замерз и вошел в помещение. В театр.

Мы с Клоуном Подушкиным в театре. Кажется, мы заблудились. Здесь все так странно, и пахнет деревом. Таким… мокрым деревом с гнилью. Пол скрипит под ногами. Лестница тоже скрипит. Я поднимаюсь по лестнице и выхожу прямо к занавесу.

Поднимаю занавес. Он очень тяжелый, и я его приподнимаю совсем чуть-чуть, чтобы заглянуть снизу и посмотреть, что там с той стороны.

Я заглядываю под занавес, смотрю, что там на сцене. Там, на сцене, ковер. И еще кресла. В одном кресле кто-то сидит. И еще там горит торшер. И стоит небольшой диванчик. На диванчике тоже сидят.

Я проползаю под занавесом.

Теперь я как раз за диванчиком, и меня ниоткуда не видно. Только мне тоже ничего не видно, и я встаю, чтобы мне было хоть что-то видно.

Тот дяденька, который сидит на диванчике, он играет в спектакле. Говорит слова роли. А тетенька, которая в кресле, ему отвечает. Ну, как будто они разговаривают. А зрители в зале смотрят спектакль, который на сцене.

Дяденька вдруг умолкает. И смотрит. На меня. Зрители смотрят на меня. И никто ничего не делает. А потом.

Я поднимаю Клоуна Подушкина над головой. Все смеются, смотрят на медвежонка.

И только дяденька, который за сценой, он совсем не смеется. Этот дяденька не играет в спектакле, он сидит в закулисах. Но сейчас он выходит из закулис, и берет меня за руку, и говорит, чтобы я сейчас же ушел со сцены.

Я сижу в зале, смотрю спектакль. Этот дяденька, который из закулис, посадил меня в зале. И сам сел рядом, чтобы за мной приглядеть. Так мы с ним и сидим, он приглядывает за мной, а я смотрю, что там в спектакле. На сцене.

А в спектакле, на сцене, там как будто мама и папа, и они разговаривают друг с другом. Мама говорит папе:

– Надеюсь, сегодня у Тима все было в порядке. В школе.

Папа кивает. Он читает газету. Газета большая, и папы почти и не видно. Мама говорит:

– Сегодня я целый день гладила. – Мама показывает на большую корзинку, где лежит аккуратно сложенная одежда. Мама встает, достает из корзинки джинсы. Они были сложенные, а теперь развернулись. Мама держит их и говорит: – Вот погладила Тиму джинсы.

Папа складывает газету. Кладет ее на диванчик. Встает. Смотрит на джинсы.

– Это его лучшие джинсы. – Мама говорит: – В воскресенье, когда мы поедем к бабушке с дедушкой, он их наденет.

Папа кивает. Берет газету. Садится обратно на свой диванчик. Разворачивает газету. Читает.

– Что хорошего пишут?

– Пишут, что все хорошо и что становится еще лучше.

Мама вздыхает.

– Ну хорошо. Одним поводом для волнения меньше.

– Дорогая, тебе вообще не о чем волноваться.

– Только о том, чтобы Тим хорошо учился и получил хорошее образование.

– Он получит хорошее образование. – Папа говорит: – Он же учится в Норрисе, в школе для сообразительных эрудитов.

Мама кивает.

Папа листает газету.

– Здесь написано, что Норрис – лучшая школа в стране. И что Тим – лучший в классе.

– Хорошо.

– И еще здесь написано, что с директора школы сняли все обвинения.

Мама кивает. Аккуратно складывает джинсы, кладет их в корзинку. Смотрит на часы.

– Тим уже скоро вернется из школы.

Папа кивает.

А потом раздается стук в дверь. Ну, как будто кто-то пришел и стучится. Мама уходит со сцены, идет в закулисы. Потом возвращается на сцену, но уже не одна, а с Тимом. Тим – это мальчик. Такой же, как я. Моего возраста. Только он там, на сцене. В спектакле. Он говорит:

– Привет, папа.

– Привет, Тим. – Папа говорит: – Как в школе?

– Все замечательно.

– Никого не ругали?

– Нет. – Тим говорит: – В Норрисе вообще никого не ругают. Если ты сделаешь что-то плохое, тебя обнимают и приглашают в специальную комнату для разговоров. Ну, где на двери табличка: «Вы хотите об этом поговорить?»

Папа кивает. Складывает газету.

– А что там, в этой комнате?

– Я не знаю. – Тим садится на диван рядом с папой. – Туда еще никого не водили.

Папа кивает.

Мама тоже кивает и гладит Тима по голове.

– Мне очень нравится в Норрисе. – Тим говорит: – Потому что там все адекватные.

– Тим. – Мама говорит: – У папы есть новости. Правда, папа?

Папа встает.

– Я устроился на работу, на новую работу.

Тим смотрит на папу, широко распахнув глаза.

– Я больше не бизнесмен. Я нашел себе занятие поинтереснее.

– Что за занятие, папа?

– А ты догадайся.

Мама говорит:

– Покажи ему форму.

Папа вытаскивает из-под дивана большую сумку. Открывает ее, достает черную повязку для глаза. Надевает ее на глаз.

Тим растерянно хлопает глазами.

Мама говорит:

– Покажи ему шляпу.

Папа достает из сумки большую черную шляпу и надевает ее на голову.

Тим смотрит на шляпу, растерянно хлопает глазами.

– И деревянную ногу. – Мама говорит – Покажи ему деревянную ногу.

Папа заходит за диванчик. Этот тот самый диванчик, за которым я прятался, когда вылез на сцену. Ну, до того, как я встал и поднял медвежонка. Папа заходит за этот диванчик, и берет деревянную ногу, и поднимает ее повыше. Потом выходит из-за диванчика, уже вместе с ногой. Сгибает ногу в колене, не деревянную, а свою, и кладет ее на деревянную ногу. Идет по сцене на деревянной ноге. Говорит:

– Якорь мне в глотку! Разрази меня гром!

Тим растерянно хлопает глазами.

Папа открывает сумку, достает оттуда какой-то крюк. Прикрепляет его к руке, чтобы крюк был как будто вместо руки. Достает попугая, сажает к себе на плечо. Стряхивает с плеча попугаичью какашку. Достает свернутый флаг.

Мама говорит:

– С флагом – это уже легко. Сейчас он точно уже догадается. Правда, папа?

Папа кивает и говорит:

– Да, с флагом – точно.

Тим растерянно смотрит на флаг и хлопает глазами.

Папа уже развернул свой флаг и теперь машет им над головой. Флаг весь черный, и на нем нарисованы белый череп и скрещенные кости. Папа держит флаг перед собой, чтобы Тиму было все видно. Он вовсе не сердится, папа. И не ругается на Тима.

Тим улыбается и подпрыгивает на месте.

– Я знаю, я знаю. Ты будешь пиратом.

Папа кивает.

Тим подходит к самому краю сцены, смотрит в зрительный зал.

– Мой папа – пират. Плавает по семи морям. И убивает плохих из пушки. И находит закопанные сокровища.

Зрители смеются.

Я забираюсь с ногами на стул и смотрю на зрителей. Они все смеются, им потому что смешно, что у Тима такой смешной папа-пират.

– Другие папы, они принимают наркотики, и их сажают в тюрьму. – Тим говорит: – Но мой папа – совсем не такой. Мой папа – лучший на свете.

И на этом спектакль кончается.

Все встают и идут на выход. Потому что спектакль закончился и сейчас театр закроется. Все выходят из театра. Обсуждают спектакль. Да, хорошая пьеса. Вам понравилось? Очень. И сама пьеса, и как играли. Да, игра потрясающая. Все выходят из театра, спускаются вниз по ступенькам.

Все, кроме меня.

Зажигается свет.

Раньше было темно, а теперь стало совсем светло. Дяденька, который из закулис, подходит ко мне. Он какой-то совсем сердитый. Он говорит:

– Ты еще здесь? Где твои мама с папой?

Я говорю:

– У меня нет мамы с папой. Моя мама, она…

– Ага.

– А мой папа – пират.

Дяденька, который из закулис, смеется.

– Папа плавает по семи морям.

Дяденька, который из закулис, кивает и смеется.

А потом мальчик, который из театра, который моего возраста, но уже даже играет в спектакле, выходит на сцену. Смотрит в зал, где теперь нет никого, потому что все зрители ушли. Мальчик, который из театра, спускается в зал и идет к выходу. Проходит мимо меня, идет дальше, но потом возвращается и говорит:

– Это тот мелкий крендель, который чуть не сорвал нам спектакль?

Он сам точно такой же, как я. Точно такого же возраста, как и я.

И еще обзывает меня, что я мелкий.

– Ну, ты и придурок. Ты нам чуть не испортил спектакль.

Я пожимаю плечами.

– Хотел обратить на себя внимание? Ты почему до сих пор не ушел? Я вообще не понимаю, почему тебя не скормили львам. Это что у тебя?

Я смотрю на Клоуна Подушкина. Поднимаю его повыше.

– Ага. – Мальчик, который из театра, отбирает у меня медвежонка. Вертит его в руках, смотрит. – Похоже на плюшевого медвежонка. То есть когда-то он был плюшевым медвежонком. В другой жизни, наверное. Пока по нему не прошлись циркулярной пилой. И не избавили от страданий. Что у него с глазами?

– Ему…

– И где его лапы?

Они есть, лапы есть. Только они у меня в кармане

– А почему твоя мама его не починит? Хотя что там чинить?! Пусть она его выбросит на помойку и купит нового.

– Она…

– Только не говори мне, пожалуйста, что у твоих папы с мамой нет денег на нового плюшевого медведя. – Мальчик, который из театра, хмурится и говорит: – Значит, вы пребываете за чертой бедности. И тогда возникает вопрос. Как ты здесь оказался вообще? Кто тебя, интересно, впустил в папин театр?

Я смотрю на дяденьку, который из закулис.

Дяденька, который из закулис, молчит. Ничего не говорит.

Я смотрю на мальчика, который из театра.

– Я…

– Только не говори мне, пожалуйста, что ты пришел с этой паршивой экскурсией из школы. Мне вообще непонятно, почему их пускают в приличный театр. Тем более этих дебилов из бедных районов. Это же не дети, а просто уроды какие-то.

Я молчу, ничего не говорю.

– А вот и мой папа. И мама.

Я стою и кусаю губы.

– Это мой папа. – Мальчик, который из театра, показывает на сцену. – Ты о нем, разумеется, даже не слышал. И никогда не услышишь. Он не какой-нибудь там футболист и не кинозвезда. Мой папа. Которому принадлежит этот театр. И который вообще не выносит дебилов, дебильности и дебилизма в любом проявлении. И который, я более чем уверен, даже не стал бы с тобой разговаривать, а сразу скормил бы голодным львам. Мой папа. – Мальчик, который из театра, стоит, сложив руки на груди. – Ты вообще знаешь, кто у меня папа? Хотя откуда такому придурку знать?! Мой папа – лорд Гамильтон Симпатяга. И ему принадлежит этот театр. А это значит… Ты уже понял, что это значит? – Мальчик, который из театра, показывает на потолок. – Это значит, что все, что находится под этой крышей, в том числе и любая живая душа, принадлежит ему по законному праву. Иными словами, он тут самый главный. Мой папа.

Я молчу, не говорю ничего.

Мальчик, который из театра, тоже не говорит ничего.

Просто стоит с важным видом. Его папа с мамой уже спустились со сцены и теперь идут по проходу, идут прямо к нам. Все молчат, не говорят ничего. Папа с мамой подходят к нам. Мальчик, который из театра, говорит:

– Папа. Мама.

Папа говорит:

– Оскар, и что ты затеял на этот раз? Кто твой маленький друг?

– Никакой это не друг. Просто какой-то придурочный. И недоделанный террорист. И вдобавок маньяк. И пытает плюшевых медвежат. Но вы не волнуйтесь, я уже с ним разобрался. Допросил с пристрастием, все как положено.

Дяденька, который из закулис, говорит:

– Лорд Гамильтон, боюсь, этот юный джентльмен отстал от родителей и потерялся. – Он смотрит на часы. – Мне пора. Лорд Гуляка пригласил нас с лордом Пшиком на бутылку игристого. Было бы очень невежливо опоздать. Вы не присмотрите за молодым человеком? Я буду на связи с администратором. Если будут какие-то новости, я немедленно вам сообщу.

– Хорошо. – Лорд Гамильтон говорит: – Шлите мне сообщения на виртуальный мобильный. – Лорд Гамильтон подносит к уху телефон. Это невидимый телефон, потому что его не видно. Его вообще нету. – А мы тем временем… – Лорд Гамильтон смотрит на меня. – Тебя как зовут, мальчик?