Текст книги "Том Стволер"

Автор книги: Дарен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Я не встаю, я лежу у себя в кровати.

Лежу и думаю. Вот что я думаю: если нет мамы, если никто меня не заставляет вставать, и не готовит мне завтрак, и не отправляет в школу, значит, я не пойду в школу.

А потом, как только я все придумал, звенит звонок. Который на двери.

Я встаю, одеваюсь. Снимаю пижаму. Надеваю вчерашние ботинки, только неправильно. Правый – на левую ногу, а левый – на правую. Надеваю трусы наизнанку. И брюки. Задом наперед. Бегу вниз по лестнице. Падаю. Встаю. Открываю дверь.

Ой.

Я думал, что это, наверное, мама.

Но это не мама.

Это дядя Мусорщик.

Дядя Мусорщик улыбается и говорит:

– Доброе утро, Том. А где мама?

– Ее нет. Она свалилась… ой, то есть свалила.

Дядя Мусорщик больше не улыбается.

– Она что, до сих пор не вернулась? Я качаю головой.

– Ты, парень, так не шути. – Дядя Мусорщик отодвигает меня в сторонку и входит в дом. Он не толкается, нет. Очень даже аккуратненько отодвигает. Он вообще очень добрый, мой дядя. Дядя Мусорщик входит в дом. Дверь остается открытой. Но это не страшно. Сейчас тепло. Потому что весна. – Тина. – Дядя Мусорщик зовет мою маму. Ее так зовут. Тина. Он кричит: – Тина! – Заходит в большую комнату, смотрит там. Потом идет на кухню. – Тина, ты здесь?

Я качаю головой. Ее нет.

– Тина, ты там, наверху?

– Ее там нет, – говорю. – И ее платьев тоже нет.

Мы с дядей Мусорщиком поднимаемся вверх по лестнице.

Дядя Мусорщик входит в мамину комнату. Смотрит в шкафу. Смотрит на платья. Которые синие. Которых там нет.

– Похоже, мамаша реально так сделала ноги.

Я киваю.

– Силен, надо думать, мужик. Этот самый молочник. Заправляет конкретно, раз она даже о собственном сыне забыла.

– И обо мне, – говорю. – Обо мне тоже забыла.

– Я и сказал, о тебе. Но ты, парень, не дрейфь. Прорвемся. – Дядя Мусорщик кладет руку мне на плечо и ведет меня вниз по лестнице. – И ты нам поможешь. У меня уплотнитель сломался. Ничего не уплотняет.

– Как же я вам помогу, дядя Мусорщик?

– Ну, ты же целый день дома. Слушай, а можно я забегу в сортир? – Дядя Мусорщик открывает заднюю дверь, которая наружу. – А то, понимаешь, лошадку надо прогулять.

– Туалет наверху, дядя Мусорщик.

Я мчусь наверх, показать дяде Мусорщику, где туалет. Только его там нет. Не туалета, а дяди Мусорщика.

Я заглядываю в туалет. Спускаю воду, морщу нос.

– Дядя Мусорщик. – Я опускаю сиденье, встаю на него с ногами. Открываю окно. Смотрю вниз, на дядю Мусорщика. Он в саду. Прогуливает лошадку. Сад у нас маленький, весь в сорняках. – Дядя Мусорщик, туалет здесь, наверху.

Дядя Мусорщик смотрит наверх.

– Ты же целый день дома?

Я киваю. Он не видит, как я киваю. Он там, внизу, а я наверху. У окна в туалете. Стою на сиденье на унитазе. Я кричу ему:

– Сегодня понедельник, и у нас есть уроки. Ну, в школе. Только я не пойду на уроки. Теперь у меня нету мамы, и мне поэтому не надо ходить ни в какую школу.

Дядя Мусорщик вытирает попу листком жгучей крапивы и кричит мне снизу:

– Замечательно, Гарри. Это нам очень поможет. А то у меня уплотнитель сломался. В машине.

Я открываю буфет. Я очень-очень голодный, мне надо позавтракать. Там, в буфете, коробка с завтраком, который мой самый любимый. Который с картинкой с нарисованным тигром. Он улыбается, тигр. И еще там написано: «Тигр Антоний». Это лучший на свете завтрак. Самый лучший из всех, которые есть для детей. Я хорошенько встряхиваю коробку. Слушаю, как он шуршит. Завтрак с тигром.

Потом я смотрю, чего есть в холодильнике. Есть брюссельская капуста. Это такой овощ. Очень противный. Я достаю его из холодильника, этот овощ, и бросаю в помойку. Что еще? Яйца в специальной коробочке для яиц. Ветчина. Пакет молока. Я достаю молоко. Закрываю холодильник. Закрываю как следует. Там внутри что-то воняет, так что лучше его закрыть.

Почему так воняет? Странно так получается: когда мама дома, от нее вкусно пахнет, и все вокруг вкусно пахнет. А когда мамы нет, когда она занимается сексом, в доме жутко воняет.

Я беру свою самую любимую миску. Она лежит в раковине. Сперва ее надо помыть под краном. Мою миску под краном, потом насыпаю в нее полосатые хлопья, которые «Тигр Антоний». Заливаю хлопья молоком. Потом беру ложку. То есть я собираюсь взять ложку из ящика, и тут снова звенит звонок. Который на двери.

Я бегу открывать. Открываю.

– Дядя Мусорщик, – говорю я своему дяде Мусорщику.

– Смена закончилась.

– А это что у вас, дядя Мусорщик?

– Это мусор. – Дядя Мусорщик держит в руках два огромных пакета с мусором. Он отодвигает меня в сторонку и входит в дом. – Мама еще не вернулась?

Я качаю головой.

Дядя Мусорщик поднимается вверх по лестнице. Вместе с пакетами, которые с мусором. Он идет в мамину комнату. Я иду следом за ним. Дядя Мусорщик открывает шкаф и убирает туда пакеты. Которые с мусором. И правильно делает, что убирает. Потому что они воняют. А в шкафу они будут закрыты.

– Я думаю, она не стала бы возражать. Это только на время. – Дядя Мусорщик улыбается мне и говорит: – Здесь у нас будет склад.

– Я собирался позавтракать.

– Ты уже большой мальчик. – Дядя Мусорщик спускается вниз по лестнице. Он говорит: – Можешь сам о себе позаботиться. Я скоро вернусь. – Дядя Мусорщик выходит на улицу. – Ты лучше не запирай дверь, дружище. Я совсем скоро вернусь.

– До свидания, дядя Мусорщик.

– Да я скоро вернусь.

Я даже не закрываю дверь, оставляю ее открытой. Сегодня хороший день, солнечный. Потому что весна. Пусть весна будет и дома тоже. Я иду на кухню, сажусь за стол. Ем «Тигра Антония». Это такие тигриные хлопья, они полосатые и посыпаны сахаром. Я их ем. Ем и думаю. Думаю: что там за странные звуки? Кто-то ходит в прихожей. Это, наверное, дядя Мусорщик. Я иду в прихожую и говорю:

– Это вы, дядя Мусорщик?

– Ты не обращай на меня внимания. Я тут просто вещи ношу.

– Какие вещи?

– Которые на хранение. – Дядя Мусорщик поднимается вверх по лестнице, потом спускается вниз по лестнице и говорит: – Ты, Том, не волнуйся. Если тебе что понравится, можешь забрать себе. Но там ничего интересного. В основном бытовые отходы.

– Что, дядя Мусорщик?

– Ну, всякий мусор. Вот, Том, дружище, смотри. – Дядя Мусорщик улыбается. Сейчас он, наверное, покажет мне что-то смешное. Он задирает футболку, которая под курткой, и становится видно его живот. Дядя Мусорщик говорит: – На что это похоже, Том?

Я смотрю на его живот, живот весь волосатый.

– Давай, Том. Это будет смешно. – Дядя Мусорщик говорит: – На что это похоже?

Я пожимаю плечами.

– На волосатые джунгли.

Дядя Мусорщик хмурится.

– Ладно, проехали. Кстати, можешь уже закрыть дверь. Я уже все закончил.

– А как же мусор? – Я показываю наверх. – Эти ваши большие мешки с мусором?

Дядя Мусорщик выходит наружу, идет к своему мусорному фургону. Кричит мне уже из кабины:

– Да куда они денутся, эти мешки?

Он заводит фургон. Уезжает.

Я стою и смотрю. Смотрю, как дядя Мусорщик уезжает. Его фургон сзади открыт, и видно, что он пустой. Я стою, хмурюсь. Потом захожу в дом. Закрываю переднюю дверь. Иду наверх, посмотреть. Захожу в мамину комнату. Она вся заставлена мешками с мусором. Они там везде. На полу, на кровати, в шкафу. В общем, везде.

В школе скучно, но когда в школу не ходишь, то тоже скучно. Не знаю вообще, чем заняться. Думаю, чем бы таким заняться. Надо что-то поделать. Беру книжку. Она называется «Как делать поделки». Сажусь за стол, чтобы делать поделки. Вырезать, клеить, раскрашивать. Это весело и интересно.

В книжке написано:

КАК ДЕЛАТЬ ГОЛУБЯ

1. Взять рулон туалетной бумаги.

2. Размочить в унитазе.

3. Высушить на батарее.

4. Нарисовать на рулоне глаза.

5. Он сухой, легкий и в перьях. Это голубь.

Я качаю головой. Не хочу делать голубя. Листаю книжку, выбираю, какую мне сделать поделку.

А потом, когда я уже почти выбрал, звенит звонок. Который на двери. Я бегу открывать. Подбегаю к двери. Из-за двери доносится голос, через прорезь в почтовом ящике:

– Том, солнышко, открывай. Это я, твоя мама.

Я открываю дверь.

Дядя Мусорщик смеется и говорит:

– Как я тебя обманул?! Правда смешно? – Дядя Мусорщик входит в дом. Он опять принес мусор. В больших мешках. Он поднимает мешки повыше, чтобы не задеть меня по голове.

– В маминой комнате уже нет места, – говорю я ему. – Вы ее всю заполнили.

– Не волнуйся, дружище. Сейчас мы что-нибудь придумаем. – Дядя Мусорщик поднимается вверх по лестнице. Заносит свою мешки в ванную. Ставит их в ванну и на унитаз, на крышку на унитазе. – Эти чуток подтекают. Мы же не хотим испортить ковер. Если мы перепачкаем весь ковер, твоя мама меня убьет.

– Дядя Мусорщик, – говорю я, держась за пиписку. – Я хочу писать.

– Так иди в сад и писай. – Дядя Мусорщик говорит: – Как все нормальные люди.

Я в саду. Стою писаю. У нас очень маленький сад за домом. Он весь зарос сорняками. Я стою у забора. Достаю писуна, писаю на забор. Забор, он такой – из решеточек. И то, что я писаю, льется к соседям, в их сад. Сосед, который живет по соседству, который этическое… нет, этническое меньшинство, смотрит поверх забора. Смотрит прямо на меня и говорит:

– Это кто ссыт мне на ногу?

– Простите, мистер. Мне очень хочется писать.

– А тебе обязательно писать в моем саду?

– Я не в вашем саду, я – в своем, – говорю я и писаю. Как говорю, так и писаю: в своем саду. – Я в своем саду писаю. Просто случайно попало к вам.

– Ну так повернись в другую сторону. – Сосед, который живет по соседству, который этническое меньшинство, сердито хмурится и говорит: – Кстати, а кто там у вас испражнялся на клумбе сегодня утром?

– Это мой дядя Мусорщик, – говорю. – Только он не упражнялся. Он лошадку выгуливал.

– Но почему на цветочной клумбе? – Сосед, который этническое меньшинство, качает головой. Она у него очень смешная, ну, голова. С такой смешной штукой, которая вместо шляпы.

– Это не цветы, это вредные сорняки. – Я смотрю на сорняки. – Это был мой дядя Мусорщик. У него механизм поломался.

– Тогда ему надо к врачу.

– Ему некогда, он очень занят. Он мусорщик и собирает отходы. Ну, которые бытовые.

– Одним словом, мусор.

– Ага. Он хранит его у меня дома. И туалет теперь занят, и поэтому я не могу писать дома.

Сосед, который этническое меньшинство, чешет эту смешную штуку, которая у него вместо шляпы.

– У меня полный дом мусора, – говорю. – И в ванной тоже. В ванне и на унитазе.

– Ну, так бы сразу и сказал. – Сосед, который этническое меньшинство, отодвигает сломанную планку, ну, которая в заборе, и говорит: – Можешь сходить в туалет у меня.

– Мама велела мне не разговаривать с этническими меньшинствами.

– Я родился и вырос в Лондоне. – Сосед, который этническое меньшинство, говорит: – Точно так же, как ты.

Я прохожу через дырку в заборе. Там, где он сломан.

– Ну вот. – Сосед, который этническое меньшинство, ставит планку на место. – Вот так.

– А у вас борода, – говорю.

Сосед, который этническое меньшинство, смеется и трогает себя за бороду.

– А почему у меня борода, знаешь?

– Потому что она у вас выросла.

– Да, я вижу, что мы можем многому научиться, общаясь друг с другом. – Сосед, который этническое меньшинство, протягивает мне руку. Он пожимает мне руку и говорит: – Фатва Джихад.

– Том Стволер.

Фатва Джихад идет в дом, входит в дом через заднюю дверь. Я иду следом за ним. Фатва Джихад идет вверх по лестнице.

– Том, тебе нравятся поезда?

Я качаю головой.

– Значит, тебе не нравятся поезда. А я хотел тебе показать железную дорогу. – Фатва Джихад открывает дверь и заходит в комнату. – Хотел тебе показать свой поезд. Там паровоз с настоящим паровым двигателем.

Я тоже захожу в комнату. Смотрю на железную дорогу.

– Но она даже не настоящая.

– Конечно, не настоящая. – Фатва Джихад говорит: – Это модель железной дороги. А настоящая сюда бы и не поместилась. Как ты думаешь, что бы тут было, если бы ко мне в спальню въехал настоящий большой паровоз?

Я пожимаю плечами.

– Но сперва дело, а развлечения – потом. Туалет там, в конце коридора. Все, как у вас в доме. Только в зеркальном отражении. – Фатва Джихад говорит: – А я пока загружу топку.

– А этот ваш поезд, он тоже этническое меньшинство?

– Это такое понятие, которое к поездам не относится. – Фатва Джихад говорит: – Поезд – это просто поезд. Собственно, в этом и заключается вся их прелесть. Что они поезда.

Я иду в туалет. Достаю писуна, держу его над унитазом, который тоже в этническом меньшинстве. Он точно такой же, как у нас дома. Но он этническое меньшинство. Нормальный в общем-то унитаз. Даже красивый. Но мне что-то не писается.

– Мне что-то не писается, – говорю я, возвращаясь в комнату с железной дорогой. – Я уже пописал в саду. На ваши смешные брюки.

– Почему же они смешные? И вовсе они не смешные. – Фатва Джихад говорит: – Если, конечно, на них кто-нибудь не написает. Мне надо переодеться. Можешь тут все посмотреть. Только руками не трогай.

Я смотрю на железную дорогу. Она очень большая, она из этнического меньшинства. И по ней едет маленький поезд, у него из трубы вырывается пар.

– Она замечательная. Правда, Том?

Я киваю. Она замечательная.

Фатва Джихад выходит из комнаты, где железная дорога. Он пошел переодеться. В другую комнату.

Я смотрю на железную дорогу, смотрю на поезд. Поезд едет по рельсам, у него из трубы вырывается пар. Он ужасно гремит, громко-громко. Переезжает меня, разрезает на две половинки.

Фатва Джихад с криком вбегает в комнату. Он кричит:

– Том?! Что случилось?!

Я молчу, ничего не говорю.

– Том, что случилось?

Я молчу. Я не знаю.

Фатва Джихад встает на колени, обнимает меня, прижимает к себе крепко-крепко.

– Я услышал, как ты закричал, и побежал к тебе. А ты сидишь тут в углу, весь трясешься. А мой поезд валяется на боку.

Я молчу, ничего не говорю. Я просто не знаю. Не помню. А потом вспоминаю и говорю:

– Он меня переехал. Разрезал на две половинки.

– Том, это игрушечный поезд. Он не может тебя переехать.

– Он меня переехал. И разрезал на две половинки.

– Ты что, порезался? Где? Покажи. – Фатва Джихад рассматривает мои руки. Ну, как будто он врач. – Покажи, где ты порезался.

Я смотрю на свои руки. Никакого пореза там нет.

– Как-то мне это не нравится. – Фатва Джихад говорит. – Том, ты меня прямо пугаешь. У меня есть серьезные основания для беспокойства. Где твоя матушка? Нам надо с ней поговорить.

– Она не матушка, – говорю. – Она мама. И сейчас ее нет, потому что она ушла. Убежала с тем дяденькой, ну, с которым они занимаются этим самым. У меня есть только дядя. За которым я теперь смотрюсь. Нет, присматриваюсь.

– Ты хочешь сказать, который присматривает за тобой?

Я киваю.

– Тогда надо поговорить с твоим дядей. Причем не откладывая. – Фатва Джихад поднимает свой поезд с пола и говорит: – Сейчас починю паровоз, и пойдем.

Если ты что-то сломаешь, вот что бывает потом: тебя сильно ругают. А чтобы тебя не ругали, надо быстрее убегать. Ты убежишь, и тебя не будет, и никто не сможет тебя заругать.

Я сломал этот поезд, который с железной дороги. Которая не настоящая, а модель. Фатва Джихад меня не ругает. Но он на меня даже не смотрит. Он смотрит на поезд, который сломан. Он чинит поезд, и еще качает головой, и еще приговаривает: «Эх, мальчик, мальчик». Я выбегаю из комнаты и бегу вниз по лестнице и прочь из дома. Я бегу в сад.

Здесь где-то есть дырка в заборе. Одна планка сломана, и надо ее отодвинуть, и тогда будет дырка, в которую можно пролезть. Я отодвигаю все планки подряд.

Планки не отодвигаются.

А потом, когда у меня ничего уже не получается, кто-то кричит:

– Том, дружище.

Я поднимаю глаза. Мой взгляд поднимается вверх, над забором, до самого неба. Как будто это футбольный мяч, который пинают большие мальчишки. Я смотрю вверх, на окно. Это окно моей комнаты.

– Том, дружище. – Это дядя Мусорщик. Он выглядывает из окна моей спальни и кричит мне: – А я все думал, куда ты вдруг запропастился. Ты что там делаешь, в саду у соседей?

– Я тут застрял, – кричу я. – Тут в саду у соседей, который соседский. Тут есть одна планка, которая сломанная. Если ее отодвинуть, тогда получается дырка, и можно пройти.

– Ну так давай отодвигай свою планку и возвращайся домой.

– Я не могу, – говорю. – Не могу отодвинуть. Потому что она не находится. Эта, которая отодвигается.

– Ну так лезь через забор.

– Что?

– Лезь, говорю, через забор. Вставай на какой-нибудь цветочный горшок или что там есть, я не знаю. И перелезай сюда.

Я лезу через забор. Встаю на цветочный горшок. Ой, кажется, я растоптал все цветы.

– Я растоптал все цветы, – кричу я дяде Мусорщику.

– Ну и шут с ними. Ты давай лезь.

Я лезу через забор. Спрыгиваю на своей стороне, где наш сад. Который весь в сорняках. Захожу в дом. Вижу, как дядя Мусорщик выходит из моей комнаты и идет вниз по лестнице.

– Вы что делаете, дядя Мусорщик?

– Да вот распределяю тут кое-что. По работе. – Дядя Мусорщик открывает переднюю дверь, которая уже открыта, потому что на улице весна. Дядя Мусорщик смотрит на ясное синее небо, улыбается и говорит: – Не хочешь помочь?

Я улыбаюсь. Я помогаю дяде Мусорщику. Когда я вырасту, я обязательно стану мусорщиком. Как мой дядя Мусорщик.

– Я хорошо помогаю, правда?

– Ага, Том, дружище. Ты замечательно мне помогаешь.

И я помогаю. Заношу в дом мешки с мусором. Несу их наверх, в свою комнату. Оставляю их там.

– Пусть пока полежат. Как бы на складе. – Дядя Мусорщик говорит, нагромождая мешки друг на друга: – Это только на время. Попозже я съезжу в гараж, на ремонт. – Мешки уже закрывают окно, и поэтому в комнате темно. – Окно пусть будет открыто. Для свежего воздуха.

– А где мне спать, дядя Мусорщик?

– А ты что, так устал, что уже хочешь спать? – Дядя Мусорщик говорит: – Еще даже не вечер.

– Нет, – говорю. – Не сейчас. А когда будет ночь.

Дядя Мусорщик чешет в затылке, у него грязные руки, и волосы тоже становятся грязными.

– Об этом я не подумал. Нелегкое это дело – думать. Обязательно найдется чего-то такое, о чем ты не подумал.

Я смотрю на свою кровать, которая вся завалена мешками с мусором.

– А где мой медвежонок? – Я ищу своего медвежонка и никак не могу найти. – Мой медвежонок. Мой Клоун Подушкин.

Дядя Мусорщик ковыряется в носу.

– Да кто ж его знает, где он. – Дядя Мусорщик говорит: – Он может быть где угодно. В каком-то из этих мешков.

– А как он там оказался, в мешке?

Дядя Мусорщик поднимает руки, которые грязные, и говорит:

– Это я по привычке. Руки привыкли все собирать по мешкам. Привычка – вторая натура.

Я хмурю брови. Ищу своего медвежонка.

– Ну что, нашел?

– Да, – говорю. – Нашел. – Я прижимаю его к себе, своего медвежонка, которого я нашел. – Он был под мешками, которые были на нем. Прямо сверху. Чуть его не раздавили.

Дядя Мусорщик кивает.

– Видишь, с ним ничего не случилось. Он очень даже уютно устроился.

Я морщу нос.

И как только я морщу нос, внизу раздается звонок. Который на входной двери.

Я смотрю на дядю Мусорщика. Думаю: это не дядя Мусорщик, потому что дядя Мусорщик уже здесь. Он не может прийти, потому что уже пришел. Значит, там кто-то, кого здесь нет. Кто-то, кто еще не приходил. Это мама.

– Ну вот. Я же тебе говорил, что она вернется. – Дядя Мусорщик говорит: – Я знал, что она образумится. Так всегда и бывает. Малость повеселилась, и хватит. Натерла, наверное, веселилку. Давай, Том, беги. Открывай.

Я смотрю на дядю Мусорщика.

– Беги открывай.

Я бегу к двери, и улыбаюсь, и думаю о маме. Бегу, бегу, а потом останавливаюсь и думаю: это не мама. Совсем не мама.

Это не мама. Это дяденька-полицейский.

Я говорю ему:

– Здравствуйте, дяденька-полицейский.

Дяденька-полицейский кивает и говорит:

– А родители дома? Я качаю головой.

– Нет, – говорю. – Только я дома. И еще дядя Мусорщик, он мой дядя.

Дяденька-полицейский кивает.

– Мне можно войти? – Только он почему-то не входит. Стоит на пороге, прикрывает нос. – А этот твой дядя… можно с ним поговорить?

Дядя Мусорщик стоит на лестнице, на самом верху. Смотрит вниз и говорит:

– Обними ее, Том.

– Это не мама, – говорю я дяде Мусорщику. – Это дяденька-полицейский. И еще тетенька-полицейская. – Да, теперь их уже двое. Дяденька-полицейский и тетенька-полицейская. Тетеньки не было раньше, она подошла только сейчас.

Дядя Мусорщик спускается вниз по лестнице, идет к нам.

Дяденька-полицейский говорит:

– Это ваша мусорная машина стоит на улице?

– Так точно, моя, – говорит дядя Мусорщик дяденьке-полицейскому, а потом смотрит на тетеньку-полицейскую, улыбается и говорит: – Вы хорошо себя чувствуете?

Тетенька-полицейская молча кивает. Дяденька-полицейский говорит:

– Тут граждане жалуются. Одна пожилая старушка. На самом деле две пожилые старушки. Им не нравится, что на улице стоит мусорная машина. От нее плохо пахнет.

– Так это же мусор. Ненужные вещи, так сказать, бытовые отходы. Хотя иногда попадаются очень даже хорошие вещи. Вы не поверите, какие хорошие вещи люди выбрасывают на помойку. Вы точно хорошо себя чувствуете? – Дядя Мусорщик улыбается тетеньке-полицейской. – Вам помочь снять пальто?

Тетенька-полицейская не говорит ничего.

– Да вы улыбнитесь. – Дядя Мусорщик улыбается, хочет развеселить тетеньку-полицейскую. – Всякое в жизни бывает.

Тетенька-полицейская не улыбается. Дядя Мусорщик очень хочет, чтобы она улыбнулась, он очень старается, чтобы ей было чуточку повеселее, только ей совершенно не весело. Потому что она полицейская, а все полицейские всегда сердитые.

Дяденька-полицейский говорит дяде Мусорщику:

– Так что, будьте любезны, уберите машину с улицы. Отгоните ее на пустырь.

– Будет исполнено в лучшем виде. Уже пошел отгонять. – Дядя Мусорщик улыбается тетеньке-полицейской и говорит: – Может, прокатимся? С ветерком? Может быть, это вас хоть немножечко развеселит.

Тетенька-полицейская не говорит ничего. Дядя Мусорщик хмурится и говорит:

– Ну как хотите.

Дяденька-полицейский и тетенька-полицейская уходят. Тетеньке-полицейской, наверное, и вправду слегка нездоровится. Она какая-то бледная-бледная.

Дядя Мусорщик закрывает дверь, и весна остается снаружи, и свежий воздух – он тоже снаружи. А мы внутри, где воняет. Дядя Мусорщик вздыхает и говорит:

– Мне всю жизнь с женщинами не везет. Такая вот невезуха по жизни.

Я сижу наверху, у себя в комнате. Я устал. Мусор воняет, и от этого мне сонно. Я мог бы, наверное, спуститься вниз. Внизу нету мусора. Но я не могу идти вниз. Потому что я страшно устал, и мусор воняет, и меня клонит в сон. В комнате очень темно, окно закрыто мешками с мусором, и поэтому кажется, что сейчас ночь, а ночью надо ложиться спать. Это все потому, что я помогал дяде Мусорщику. Я хорошо помогал и теперь страшно устал.

Уже утро, и я проснулся.

Да, уже утро, только оно совершенно неправильное. Противное утро, помоечное. И пахнет противно – помойкой. Это все из-за мусора. Даже сны, которые снились мне ночью, тоже пахли помойкой. Мне снилось, что мама вернулась, и мы с ней обнимаемся. А потом, когда я проснулся, оказалось, что я ни с кем не обнимаюсь, а лежу, зажимаю нос.

Я встаю. Не хочу лежать в этой кровати, которая раньше была моей, а теперь стала мусорной.

Сколько время? Нельзя даже выглянуть в окно, потому что оно заставлено мусорными мешками. Я спал в ботинках, которые были еще вчера. Я их даже не снял, ботинки. И не надел пижаму. Так что я не одеваюсь, когда встаю. Зачем одеваться, когда ты уже одет?

Я спускаюсь по лестнице вниз. Вместе с Клоуном Подушкиным. Я держу его за руку и несу его вниз. Внизу светло, свет проникает в окно на двери. Сейчас весна, и уже даже не утро, а день. Середина дня. Я заспался под мусорный запах, от которого очень сонно.

– Дядя Мусорщик?! – Я зову дядю, ищу его в доме. Где пахнет мусором. Там, где мусор, всегда пахнет мусором и помойкой. И тут где-то должен быть дядя Мусорщик, который работает мусорщиком, собирает мусор. – Дядя Мусорщик?!

– Я здесь, Том, дружище.

Я иду к дяде. В большую комнату.

Дядя Мусорщик сидит в большой комнате. Сидит перед теликом. Когда я вхожу, он быстренько выключает телик. Он смотрел фильм на видеомагнитофоне, ну, который был у него дома, а теперь дядя его принес к нам.

Дядя Мусорщик сидит почти голый, только в одних трусах. И больше ни в чем. Ни в чем, кроме трусов. Сидит, выковыривает какие-то крошки из волос у себя на животе. Ковыряется пальцем в пупке. Дядя Мусорщик смеется и говорит:

– А я тут киношку смотрю по видео.

– А можно мне тоже ее посмотреть? – говорю. – Эту киношку, которая по видео?

Дядя Мусорщик качает головой.

– Это только для взрослых.

– Я взрослый. Я даже в школу уже не хожу.

Дядя Мусорщик меня не слушает.

– Я подумал, что лучше его притащить сюда. Если я пока тут поселюсь, пусть он будет у меня на глазах.

– А вы тут поселитесь?

Дядя Мусорщик кивает.

– Ну, если тут будет мой видеомагнитофон, то мне тоже надо быть здесь, чтобы за ним присмотреть. Все-таки вещь дорогая.

– А за мной? За мной вы тоже присмотрите?

Дядя Мусорщик задумчиво чешет щеку. Потом пожимает плечами и говорит:

– Разберемся, я думаю.

– А вы приготовите мне завтрак?

– Не видишь, я занят. Смотрю за видео.

– Но ведь оно даже не включено.

– Я смотрю не его, а за ним. – Дядя Мусорщик говорит: – Я за ним наблюдаю. Я его сторожу. Все-таки вещь дорогая.

– Ага. – Я иду на кухню готовить завтрак. Только я ничего не готовлю, потому что сразу же возвращаюсь в большую комнату, почти даже не заходя в кухню. Я говорю дяде Мусорщику: – Дядя Мусорщик. А что там делает ваша тарелка? Которая с осликом. Который прогуливает лошадку.

– Лучший фамильный сервиз.

– И ваша микроволновая печка. И ваш матрас.

– А я тебе разве не говорил? – Дядя Мусорщик говорит: – Я продал дом.

– Какой дом?

– Который был мой. Ну, где я жил. Свою комнату.

Он продал дом. Продал за денежку. Значит, теперь у него есть деньги, и он мне купит конфет. Я улыбаюсь и говорю:

– А вы купите мне конфет? На те деньги, которые от проданного дома?

– Э… – Дядя Мусорщик делает тоскливое лицо. – Денег нет, Том, дружище. Я их потратил. Купил себе вот трусы. – Дядя Мусорщик встает, чтобы показать мне свои трусы. Поворачивается кругом, чтобы мне было видно со всех сторон. Это очень хорошие трусы. Самые лучшие, какие есть.

– Они что, так дорого стоят? Все-все деньги, которые за проданный дом?

– Они же шелковые, Том, дружище. Какие нравятся женщинам. – Дядя Мусорщик садится обратно в кресло и расправляет трусы. – Надо использовать любые средства. Ну, чтобы нравиться женщинам. А то мне всю жизнь с женщинами не везет. А такие трусы сводят женщин с ума.

– Я иду завтрак готовить.

– Только сперва открой дверь, там звонят.

Там и вправду звонят. Но мне надо готовить завтрак. А дядя Мусорщик говорит, что сперва надо пойти открыть дверь. Я знаю, что надо слушаться старших. Иду открывать. Я уже даже не думаю, кто там. Даже не думаю, что там моя мама.

Это дяденька-полицейский и тетенька-полицейская. Они заходят в большую комнату. Даже не спрашивают разрешения, а заходят, не спрашиваясь. Заходят в наш дом, где воняет от мусора.

Дядя Мусорщик смотрит на них и спрашивает:

– Что-то случилось?

Дяденька-полицейский и тетенька-полицейская молчат, ничего не говорят. А потом дяденька-полицейский говорит:

– Будьте любезны, пойдемте с нами.

– А что случилось? – Дядя Мусорщик встает с кресла и говорит: – Вам помочь снять пальто? – Это он говорит тетеньке-полицейской. Он стоит так, чтобы она видела его трусы. Ну, которые нравятся женщинам. Которые их сводят с ума. Только тетенька-полицейская почему-то с ума не сводится. Она просто стоит, даже не смотрит на дядю Мусорщика.

– Будьте любезны, наденьте брюки. Мы не можем позволить, чтобы вы своим видом оскорбляли общественность, – говорит дяденька-полицейский. Это он говорит моему дяде Мусорщику. – К нам опять поступили жалобы. Относительно вашего транспорта. Относительно запаха.

Дядя Мусорщик смущается. Дяденька-полицейский говорит:

– В своем доме можете распространять всякие запахи, какие вам нравятся. Но что касается общественных мест…

– Э… а долго все это займет? – Дядя Мусорщик показывает на меня: – Я, видите ли, несу ответственность за ребенка. Мне надо присматривать за Томом.

– Он уже большой мальчик и вполне в состоянии сам о себе позаботиться.

Я уточняю у дяденьки-полицейского:

– Значит, я уже взрослый?

– По мне, так в полнее даже взрослый, – говорит дяденька-полицейский.

– Значит, мне можно смотреть эти фильмы, которые только для взрослых?

– Какие фильмы, которые только для взрослых?

– Ну, которые на видео, на видаке. – Я показываю на видак, в который вставлена видеокассета.

Дяденька-полицейский смотрит на тетеньку-полицейскую.

Тетенька-полицейская смотрит на дяденьку-полицейского, улыбается и говорит:

– А давайте все вместе посмотрим?

Дяденька-полицейский включает видак. Нажимает на кнопку, которая чтобы включить, и видак включается.

А сам фильм включается в телевизоре, на экране. Это фильм только для взрослых. Сперва там нет никакого фильма, а есть только надписи: «1988. Специальное коллекционное издание». Буквы сияют, как золото. Они золотые. А потом буквы кончаются, и начинаются ослики. Ослики бегают наперегонки. Ходят обычным шагом. Носят шляпы. Прогуливают лошадку.

Тетенька-полицейская смеется. Дяденька-полицейский выключает видак и говорит:

– Каждому – свое. А сейчас, мистер Стволер, – это он говорит моему дяде Мусорщику, – пройдемте с нами. Вы арестованы по статье девять-девять-девять «Положения о запахе транспортных средств». Надевайте брюки. Говорите Тому «до свидания». До свидания, Том.

Я молчу, не говорю «до свидания». Вообще ничего не говорю.

Дядя Мусорщик говорит мне «до свидания». Он говорит это не просто, а под арестом.

Это так скучно, правда? Когда у тебя арестовали дядю. Утро кончилось, и день тоже кончился, и вечер, и началась уже ночь. И все, что я сделал, – только позавтракал «Тигром Антонием». Ел его из моей миски, которая самая любимая. Съел все-все-все, что было в миске. А потом стал собираться в школу. Я думал, думал и вот что придумал: если я пойду в школу, мама вернется. А потом, когда я пошел в школу, я до нее не дошел. Потому что мне стало страшно. Мне стало страшно туда идти. Я подумал: вот я приду в школу, и меня будут ругать и спрашивать, почему я не был в школе.

И вот что я сделал. Я не стал делать вообще ничего. Просто сидел в большой комнате, в кресле, и нюхал запах от мусора, который вонючий. Смотрел кассету, которая в видео, которую смотрят на видаке. Это фильм только для взрослых. Про осликов, которые бегают наперегонки, и прогуливают лошадку, и соревнуются, кто быстрей прогуляет лошадку.

Вот все, что я делал за утро, за день и за вечер. Ждал, что вернется мой дядя Мусорщик, что дяденька-полицейский и тетенька-полицейская отпустят его из тюрьмы, куда его арестовали. Я и сейчас тоже жду. Жду дядю Мусорщика и смотрю в окно. Дядя Мусорщик не возвращается, он все еще в тюрьме, под арестом. Его еще не отпустили.