Текст книги "Город титанов (СИ)"

Автор книги: Данияр Сугралинов

Соавторы: Денис Ратманов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Глава 4
Ола!

По широкой улице, ведущей к порту, возвышаясь над зданиями, которые были в основном двух-трехэтажными, шагал исполинский гуманоид – метров двадцать с лишним ростом, покрытый костными наростами и шипами. Его правая рука заканчивалась не кистью, а массивной костяной булавой. Это был титан, но не тот, что охранял тоннель – другой, еще более грозный.

В него стреляли – пока еще не было видно кто. Противодействующую сторону скрывали дома. Если они движутся к титану, а не удирают от него, скоро я увижу их в провале разрушенного здания.

Один бронетранспортер, второй, третий…

– Я ж сказал, тут есть пиндосячья база! – воскликнул Сергеич и шумно задышал. – А это вот вояки, зуб даю!

Проехал джип с пулеметом, замелькали силуэты в камуфляже. По неслышимой нам команде залпами они поливали титана свинцом, но эффект был минимальным – пули отскакивали от костяной брони, оставляя лишь мелкие сколы.

– Вмажьте ему, братишки! Шарахните по нему! Ну?

Сергеич вел себя, как несдержанный болельщик на футбольном матче.

– Из танка е…ните!

Титан выбрался на пустырь, где здания были полностью разрушены, открывая нашему взору поле боя. Люди, прячась среди домов, чувствовали себя увереннее, потому не спешили высовываться. Так, ясно, это не они нападают, а он. Или нет?

Бах! И, похоже, из БТРа. Но титан лишь пошатнулся, и на костяной пластине его груди появилась вмятина.

Взревев, он поднял булаву-руку и обрушил ее на ведущий БТР, который начал пятиться. Машина со скрежетом сложилась пополам, взорвалась.

– Ну что ж вы… – разочарованно проговорил Сергеич.

Но военные не дрогнули – развернули пулемет и продолжили обстрел, целясь в суставы и щели в броне. Кто-то жахнул из гранатомета. На теле титана расцвели три огненных цветка, пламя объяло его тушу спереди, донесся дикий рев.

– Ну вот, другое дело! Валите монстра! – хлопнул в ладоши Сергеич.

Тетыща констатировал:

– Денис, твое предложение вернуться было правильным.

– Так давайте валить! – предложил Сергеич. – Ты гля, гля, что он творит! Да п…ц ваще!

Солнце было скрыто плотными тучами, а потому трассирующие пули прочерчивали в воздухе огненные линии, а взрывы озаряли темное небо всполохами оранжевого пламени. Титан двигался, даже не уклоняясь от ракет и сокрушая технику противника одним ударом костяной руки-булавы.

Один из БТРов попытался таранить титана в ногу, но гигант среагировал – подпрыгнул аж над домами и приземлился на крышу машины всей своей многотонной тушей. БТР сложился, как картонная коробка, дом разрушился, и мне показалось, что я ощутил подземный толчок.

Бой длился минут пятнадцать. Титан методично крушил военную технику, но и сам получал урон – его броня треснула в нескольких местах, из трещин сочилась бурая жидкость. Наконец, разгромив половину техники противника, он развернулся и неторопливо зашагал обратно к центру города.

– Зря они к нему сунулись, – понимающе кивнул Тетыща. – Похоже, у каждого титана своя территория, которую он защищает.

– А это точно вояки, – заметил Сергеич. – Потеряли половину техники, но отступили организованно.

Мы спустились с крыши. Сергеич спросил:

– Так че, мы назад валим, да? Че нам тут делать. Опасно, аптеки разграблены. Это ж не одна разграблена – все. Торчков тут до фига, они уже все растащили. И еще следит кто-то, вряд ли просто поздороваться хочет.

Все посмотрели на меня, ожидая окончательное решение.

– Отступаем, – распорядился я.

Мы двинулись назад, обходя место недавнего боя широкой дугой. Мы никого не видели и не слышали, но не оставляло ощущение чужого недоброго присутствия.

И тут, когда мы переходили небольшую площадку между разрушенными, втоптанными в землю зданиями, воздух вокруг нас вдруг загустел. Я попытался сделать шаг и понял, что не могу – ноги словно увязли в невидимой патоке.

– Да греб крокодил вашу за ногу… – начал материться Сергеич и вдруг замолчал, поняв, что тоже не может пошевелиться.

Тетыща застыл в позе застрявшего в жидком азоте прототипа, Тори перестала корчиться на носилках. Нас всех парализовала какая-то неведомая сила.

– Ола! – донеслось на испанском откуда-то сверху. И на английском: – Кто вы, чужаки?

Я попытался поднять голову, но смог лишь скосить глаза. На крыше ближайшего дома на корточках сидел силуэт в темном. Потом еще один появился слева, третий – справа. Нас окружили.

– Кто вы такие и зачем пришли на нашу землю? – спросил тот, что на крыше.

Голос звучал молодо, но с нотками нескрываемой угрозы. Я попытался ответить и обнаружил, что могу говорить, а двигаться – по-прежнему нет.

– Туристы, – осторожно ответил я. – Ищем лекарства для больной.

– Лжец, – фыркнули справа. – Сканер показывает, что среди них есть чистильщик. Это не туристы – это разведчики «Ковчега».

– Или наемники, – добавил третий. – Кто вас послал? «Железные псы»? «Ковчег»?

Тетыща попытался что-то сказать, дернул кадыком, приноравливаясь к новому состоянию, и прохрипел:

– Мы не местные.

– С острова Боракай? – переспросил главный. – Там нет живых, мы проверяли.

– Мы с той части острова, что за хребтом, – покачал головой Бергман. – Там, где курортные отели… были.

Повисла тишина. Потом главный спрыгнул с крыши – легко, словно кот, хотя высота была метров шесть. Подошел ближе, и я разглядел его – парень лет двадцати пяти в потрепанном военном камуфляже, с автоматом за спиной и какой-то хитрой штуковиной на поясе.

Карлос Рамос, претендент 26-го уровня

– С той части острова, значит, – протянул он, обходя нас по кругу, хохотнул: – Неужели весь ром там выпили? Чего сюда поперлись? Как вас зовут?

– Константин, – коротко ответил Тетыща.

– Денис.

– Михаил Сергеевич Горбачев.

– Виктория, – прошептала Тори.

Военный остановился передо мной, уставился в глаза.

– Ну и кто из вас чистильщик?

Я встретился с ним взглядом.

– Угадай.

– Нет смысла дерзить и таиться, Денис, – сказал он. – Среди нас есть чистильщики, они увидят, кто вы есть. Но если скажете сразу, это позволит передать информацию наверх и ускорит решение, что с вами делать.

– Мы с ним оба чистильщики, – сказал Бергман.

– Двое чистильщиков в одной маленькой группе? – удивился парень. – Любопытно. Обычно такие не уживаются вместе. – Он повернулся к своим товарищам на крышах. – Сержант Моралес, доложите обстановку.

– Периметр чист, лейтенант Рамос, – ответил голос сверху. – Костегрыз ушел в свой сектор, больше угроз не наблюдается. Похоже, его попытку расширить свою зону обитания мы успешно отбили.

– Хорошо. – Рамос снова посмотрел на нас. – Вас подобрала разведгруппа «Щита». Я лейтенант Карлос Рамос, командир третьего отделения. Вы, чужаки, нарушили границы нашей территории и могли привлечь титанов. Это серьезное нарушение.

– Мы не знали о границах, – попробовал оправдаться я.

– Незнание не освобождает от ответственности, – отрезал лейтенант. – Но поскольку вы не агрессивны и у вас есть больной, мы доставим вас на базу для допроса. Командование решит, что с вами делать. А теперь – руки за голову, оружие – на землю.

Ну вот. Очень не хотелось этого делать, но я знал, что такое снайперская пуля. Тут у меня все шансы отправиться на тот свет даже с учетом того, что первые выстрелы поглотят броня и силовой щит.

Паралич вдруг спал, и я почувствовал, как в ноги возвращается сила, положил «Нагибатор», мысленно обливаясь слезами. Его точно отберут. Остальные тоже зашевелились, сделали, как велел военный.

– Можете двигаться, но без резких движений, – предупредил Рамос. – Мои снайперы держат вас на мушке. Одно неверное движение – и станете решетом.

– А что это было? – спросил я, разминая затекшие мышцы. – Паралич?

– Полевой ингибитор, – пояснил лейтенант. – Крафтят наши умельцы. Блокирует нервные импульсы в радиусе двадцати метров.

Сергеич присвистнул:

– Не слабо. А продаете?

Рамос усмехнулся:

– Это зависит от того, сколько вы готовы заплатить. И кем окажетесь после проверки.

Н-да, как далеко зашел прогресс! Может, мой «Нагибатор» для них – фигня бесполезная, как водяной пистолетик, и его не отнимут?

Тот, что с нами разговаривал, осмотрел его, удовлетворенно кивнул и больше не выпустил из рук, оценив:

– Хорошее изделие!

– С ним можно проститься? – поинтересовался я.

– Ну что мы, звери, что ли? Мы же не «Железные псы».

Два солдата спустились с крыш и встали по бокам от нашей группы. Мы подняли носилки с Тори и двинулись вглубь города под конвоем.

Путь лежал через жилые кварталы, где когда-то кипела жизнь. Теперь здесь царила гнетущая тишина, нарушаемая только нашими шагами да стонами Вики. Кое-где на балконах висело выстиранное белье – знак того, что жизнь здесь еще теплилась.

– Сколько у вас народу? – поинтересовался я у лейтенанта.

– Много, – уклонился тот от ответа. – Плюс гражданские. Мы контролируем деловой центр и часть порта Мабанлока.

– А другие группировки? Сколько их всего?

Рамос на мгновение задумался, словно решая, стоит ли отвечать.

– «Железные псы» – бандиты и всякие отморозки, – наконец ответил он. – Сотни головорезов под началом четырех главарей, под ними много гражданских, кто в рабстве, кто служит добровольно. «Ковчег» – иностранцы, их меньше, в основном туристы, врачи, учителя, но есть среди них и военные, и моряки. Есть еще мелкие банды, но они непостоянны. Сегодня есть, завтра нет. К нам они не лезут.

– А титаны?

– Четверо. Самый сильный, Разрушитель, засел в центре города – тот, что все эти кратеры наделал. Костегрыз, которого вы видели, обитает в административном квартале. Его потеснил Разрушитель, и теперь он стремится расширить свою территорию. Глубинник обитает в портовых доках. Есть еще Тоннельщик, но он не совсем титан. Сидит в канализации, может появиться где угодно. Был и пятый, Голиаф, но его побил Разрушитель, а потом и Костегрыз чуть не добил. Где он сейчас, неизвестно.

Информация вписывалась в общую картину. Город превратился в поле битвы между людскими группировками и титанами. Территории четко поделены, и каждая сторона знает свое место. А Голиаф сейчас, похоже, в нашей части острова – ищет, чем поживиться. Лучше б Костегрыз его добил.

– Лейтенант, – подал голос один из солдат. – Приближаемся к блокпосту.

Впереди действительно появились бетонные заграждения, колючая проволока и солдаты с автоматами. Над блокпостом развевался флаг Филиппин.

– Документы будут проверять? – иронично спросил Сергеич.

– Паспорта в новом мире не нужны, – ответил лейтенант. – Но биосканер покажет, кто вы такие и откуда пришли, что при себе имеете и чем можете поделиться. Кредиты от него не спрячешь. Надеюсь, вы не шпионы и не диверсанты, но остаться не надейтесь. Откупитесь, чем сможете, и вас отпустят. Может даже помогут исцелить подругу. – Он кивнул на Тори. – Держим ходячих на убой для таких случаев.

Блокпост встретил нас лаем команд и щелканьем затворов. Солдаты взяли нас в кольцо, пока дежурный офицер что-то записывал в планшет.

– Группа задержанных нарушителей, – доложил Рамос. – Двое чистильщиков, двое претендентов. Утверждают, что с той части острова. Туристы.

– Туристы? – переспросил офицер, поднимая брови, потом кивнул охране. – Доставить на базу. Пусть командование разбирается.

«Поделитесь, чем сможете» – что это значит? Сердце заколотилось часто-пречасто. А что, если у них есть инопланетная приблуда, которая может «раздевать» чистильщиков, лишая их талантов? Я огляделся. Народу вокруг до фига, все вооружены до зубов. Один я, конечно, мог бы попытаться смыться, но далеко не ушел бы.

Эй, титанушка, вернись! Тут много вкусного!

Но Костегрыз меня не слышал ни так, ни когда я активировал «Сокрытие души» и позвал его. Мы с Тетыщей переглянулись и, будто прочтя мои мысли, он покачал головой – мол, не вздумай!

Может, и нет у них такой приблуды, и делиться придется оружием, хотя куда им больше-то?

И тут, когда мы уже расслабились, думая, что опасность миновала, воздух вокруг нас загустел. Я попытался сделать шаг и понял, что не могу – ноги словно увязли в невидимой патоке.

Сергеич тоже застыл на месте, пытаясь понять, что происходит.

– Шо, опять? – возмутился он. – Да вы зае…ли!

Тетыща замер с автоматом наперевес, Тори перестала корчиться на носилках. Даже военные остолбенели, парализованные.

– Что за чертовщина? – прохрипел лейтенант Рамос, борясь с невидимыми путами.

Я просто с любопытством наблюдал за происходящим, без страха или радости, скорее со злорадством – вот вам за «Нагибатор».

В воздухе замерцала рябь, и рядом с нами материализовались четыре фигуры. Худощавые филиппинцы в рваной одежде, лица изуродованы шрамами и татуировками. В руках – самодельные устройства, похожие на тазеры, соединенные проводами с рюкзаками.

– Бьенвенидос а Мабанлок! – раздался насмешливый голос. – Добро пожаловать в наш город!

Говоривший – коренастый мужчина с выбитыми передними зубами и татуировкой черепа на лбу – выглядел, как босс мафии из дешевого боевика. Подошел к одному из военных и ткнул его тазером с явным удовольствием. Солдат дернулся, закатил глаза, и на его запястьях материализовались металлические кандалы с мигающими красными огоньками.

– Кто вы такие? – с трудом выговорил лейтенант.

– Перрос де Иерро, – усмехнулся татуированный. – «Железные псы». А вы – наши гости.

Вот теперь я занервничал.

Остальные трое быстро заковали нас. Кандалы оказались не просто ограничителями движения – они блокировали доступ к системе жнецов!

– Эспосас де подер, – пояснил главный, собирая оружие и обыскивая нас, смешивая испанский с ломаным английским. У него была манера говорить на испанском и тут же дублировать на английском. – Силовые наручники. Блокируют ваши… как это… таланты.

– Что вам нужно? – процедил Тетыща.

– Абляр. Поговорить. – Татуированный повернулся к своим: – Льеварлос а ла присьон. В тюрьму их.

– Мать моя женщина, – пробормотал Сергеич. – Кто эти ребята?

– Бандидос, – прохрипел парализованный лейтенант. – Железные псы – самые опасные в городе.

Один из захватчиков поднял Тори на руки, словно она ничего не весила. Девушка металась в ломке, но кандалы каким-то образом успокаивали ее – стоны стали тише.

– Наручники блокируют боль, – пояснил главный бандит. – Хороший побочный эффект, да?

Нас повели не к казармам военных, а в противоположную сторону – к промышленному району, где среди заводских труб и складов возвышалось мрачное здание с решетками на окнах. Старая тюрьма.

– Бьенвенидос а каса, – усмехнулся наш захватчик, указывая на тюремные ворота. – Добро пожаловать домой.

Глава 5
Четыре голова

Всю дорогу я тщетно пытался воспользоваться хоть каким-то талантом, не веря, что существует что-то, что может блокировать интерфейс жнецов, но в итоге пришлось смириться и ждать. Думаю, если бы с нами был Эдрик, мы услышали бы его «Пилят», которое нас поначалу так веселило. Сейчас было не до смеха.

– Посмотрели одним глазком, – ворчал Сергеич, вертя головой по сторонам. – Гребаный цирк с конями и балалайкой! Это какой-то гребаный п…ц!

Тетыща шагал молча, изучая окрестности, а тут было на что посмотреть. Если бы я был диссидентом и писал страшные вещи про ГУЛАГ, то за основу взял бы это место – тут и приукрашивать ничего не надо. Облезлые серые здания в два этажа с зарешеченными окнами – не из бамбука и ДСП – добротные, каменные, как на родине, блин. Здесь давно не жили, и некоторые стекла выпали – там чернели зарешеченные пустые глазницы.

Местная ребятня, с которой я не хотел бы встретиться в темном переулке, изрисовала стены граффити. Некоторые рисунки потускнели. Если бы я разбирался в этом, наверное, мог бы проследить, как культурный… точнее некультурный слой одного поколения сменяет другой.

Бетонная стена в четыре метра, тоже исписанная. Дозорные вышки с автоматчиками. Ворота такие, что из танка не прошибешь. А титан, наверное, сможет их пробить.

В голове нарисовался план спасения: у меня уников до фига. Да, система может взбрыкнуть и после покупки уровня не выдать очередной до обновления ассортимента, но жнецы уже доказали, что внимательно следят за ситуацией и могут подыграть. Или, наоборот. Короче, не попробую – не узнаю, но, если получится, нужно на все купить уровни и подняться до максимума. Тут уже не до стратегий прокачки, выжить бы.

Тогда титан, наверное, мне подчинится, и я создам орду уже другого уровня. Эта орда пройдет по локации разрушительным смерчем и раскидает бандосов. Размечтавшись, я совсем забыл о блокирующих наручниках и сунулся в магазин чистильщика… точнее попытался, но наручники блокировали доступ. Я даже уровни противников не мог посмотреть… Твою мать, как же я быстро привык к костылям системы! Костыли – ха! Это самый настоящий фантастический экзоскелет! И каким же беспомощным я себя чувствовал!

На дозорных вышках нас увидели, донесся жуткий, искаженный громкоговорителем голос, и створка ворот со скрежетом начала открываться.

Бандидос… Что дальше? Наверняка у бандитов на нас свои планы, иначе, допросив, – просто пристрелили на месте бы. Какие планы? Попытаются нас с Тетыщей прикончить и передать кому-то уровень? Так зачем? Чистильщики – конкуренты, нет смысла их плодить. А что чистильщики у них есть – это сто процентов, иначе откуда взяться наручникам?

А вот контролера, по всей вероятности, нет. Или есть?

Из-за ворот высунулась протокольная рожа с обычным дробовиком. Если бы на филиппинцах росли волосы, как на европейцах, рожу покрывала бы густая поросль, а так была лишь треугольная бороденка и жидкие вислые усята, как у подростка.

Бандиты перекинулись парой фраз на местном диалекте, и главный, который привел нас, похвастался на английском, видимо, чтобы мы поняли:

– Привел свежее мясо, вот.

Привратник оскалился, ответил по-филиппински. Из всех слов я узнал только «о-о-о, Родриго», из чего сделал вывод, что наш соглядатай – человек уважаемый в бандитских кругах. Хотя… Если судить по старым законам, все мы бандиты, даже бедолага Макс – вор и убийца. Так что бандитами я их называл только, чтобы отличать от других местных – вояк.

Тычком в спину я получил ускорение и прошел в ворота, за мной последовали остальные. Бандит, который нес Тори, похвастался добычей, и тройка, что дежурила у ворот, оживилась, зацокала языками. Что дальше будет с девушкой, понятно. Я скосил глаза на Тетыщу – того, казалось, не волновала ее судьба, он изучал тюремный двор.

Тут было два здания – четырехэтажное вытянутое, видимо, основной корпус, и двухэтажное квадратное – скорее всего, производственный корпус, должны же зэки приносить пользу! Здания стояли напротив друг друга.

Шевельнулась надежда, что нас просто запишут в рабы и заставят работать, но она была слишком сладкой. Слишком много неприятно-фантастических сюрпризов таит в себе система жнецов.

Но, с другой стороны, если бы хотели забрать статус чистильщика, то уже сделали бы это. Или для нас приготовили нечто более ужасное? Скоро узнаем. В любом случае, надеяться надо только на себя и ждать момент – ведь наручники не могут быть вечными.

Нас повели дальше, я вертел головой и пытался узнать хоть что-то. Сергеич продолжал возмущаться и материться, пока его не ударили, обматерив по-филиппински.

– Все-таки поход в город – плохая идея, – сделал вывод Тетыща. – Денис, ты был прав.

– Понимаешь, в чем дело… – начал я размышлять. – Думаю, задумка жнецов в том, чтобы мы не отсиживались. Мы должны не просто «чистить» земли от бездушных, но и завоевывать территорию у других. «Остаться должен один» – не кажется ли тебе, что смысл именно в этом?

– Нет, – отрезал Тетыща. – Мне кажется…

– Шат ап! – рявкнул наш пленитель.

– … смысла вообще нет. Нам его не узнать…

– Шат ап!

Тетыща получил такой мощный тычок в спину, что пробежал по инерции – предсказуемая реакция, его ведь предупреждали. Но, видимо, он привык доводить дела – и слова – до конца…

Мысли оборвал голодный рев, донесшийся из производственного корпуса, который мы проходили. У меня волосы по всему телу встали дыбом. Сергеич остолбенел и уставился на здание круглыми глазами, полными ужаса.

Родриго рассмеялся, похлопал его по спине.

– Интересно, да? Скоро, скоро вы все узнаете! Вам понравится.

Он повторил то же для сопровождающих, они загоготали. Тот, что нес Тори, прижал ее к себе.

Рев повторился. Что это может быть? Они пожалели зверушек и перевезли сюда львов из зоопарка? Вот уж вряд ли.

– Что это за хрень? – воскликнул Сергеич, выходя из оцепенения, но в ответ снова получил тычок в спину.

Лейтенант, который шел с нами, пробормотал по-английски:

– Если верить тому, что рассказывают, лучше бы нас пристрелили на месте! – и в голосе, и в глазах лейтенанта плескалось отчаяние.

От его интонаций внутренности скрутило в узел. Вот теперь я пожалел, что мы не добрались до лагеря вояк, и хрен с ним, с «Нагибатором», который они отжали! Сделаю еще один при нужде, благо «Изобретательность» почти откатилась.

Массивная бронированная дверь основного корпуса распахнулась перед нами – словно гигантский монстр разинул пасть, желая нас проглотить.

Мне в спину уперся ствол тазера или что у них там такое.

– Добро пожаловать! Чувствуйте себя, как дома! – радостно проговорил Родриго и залился смехом.

Потом он что-то сказал двум надсмотрщикам, которые к нам присоединились только сейчас, и повторил для Тори, погладив ее по голове:

– Потерпи, девочка. Скоро ты получишь то, что тебе нужно.

Когда он прикрикнул на подчиненных по-филиппински, с Тори начали снимать смирительную рубашку. Я думал, что она предстанет перед похотливыми взглядами голая, но нет – брат успел переодеть ее в футболку и шорты.

– Спасибо, – уронила она, покачнулась на подкосившихся ногах и бросила Бергману с ненавистью: – Вот настоящие люди! Не то что ты, сухарь, тьфу!

Они посмотрели друг на друга, Тетыща едва заметно кивнул.

– Понял меня, да? – Она повисла на Родриго и поцеловала его прямо в беззубый рот.

– Тьфу, наркоманка конченая! – Сергеич сплюнул под ноги.

Мне же показалось, что это игра. Тори же – цивилизованный человек, и не может предпочесть это животное. Или наркоман – не вполне человек?

Родриго облапил ее, ответил на поцелуй и шлепнул Тори по заднице.

– Вот, девочка все понимает!

Сперва Тетыща, потом Сергеич и я переступили порог, за нами проследовали три лейтенанта, после чего нас разделили и развели по одиночным камерам.

Пока меня вели по коридору, я успел отметить, что в камерах, которые раньше предназначались для заключенных, живут! Вышла женщина с тазиком, вынесла нестираное белье, посмотрела на меня ничего не выражающим взглядом.

– Идеальное убежище, – объяснил Родриго, пританцовывая на месте – то ли от предвкушения, то ли он был вмазанным. – Особенно поначалу!

Моя камера находилась в конце коридора. Толчок в спину, и я внутри, в абсолютной темноте одиночной камеры. Включить ночное зрение, побочный эффект «Проницательности», не получилось, как и не получилось заглянуть в профиль. Я длинно и многоэтажно выругался, ударил стену. Надежда шепнула, что вдруг им просто требуются рабы, но я понимал, что все даже хуже, чем я могу себе представить. Заходил по камере вперед-назад… Ну как заходил – три шага вперед, три назад.

К счастью, пытка неведением и темнотой длилась недолго. Сперва открылось раздаточное окошко внизу, оттуда донесся голос:

– Без глупость! Сопротивлений ноу!

Открылась дверь, запахло дерьмом, и в проеме двери обозначился силуэт… «Пифагоровы штаны во все стороны равны» – подумал я, глядя на него. Ну и еще «квадратиш практиш гуд».

– К стенка, мясо! – рявкнул надзиратель, дерьмом запахло сильнее. – Колени! Флектор к тебе!

Я сделал, как он сказал. Вонища стала невыносимой. Скосив глаза, я рассмотрел этого Флектора. Сперва показалось, что передо мной Фредди Крюгер с лицом, изуродованным ожогами, но вскоре стало видно, что этот человек гниет заживо. Или это не человек, а подчиненный бездушный? Иначе он выздоровел бы, когда поднял уровень.

– С тобой говорить четыре голова! – торжественно объявил он и закашлялся.

Бредит, что ли? Мозги прогнили? Говорить этого я не стал, по команде поднялся и последовал за ним, думая о том, что я прокачал силу до капа – осталось ли это? Вдруг у меня получится запинать его ногами?

Пробовать не стал. По обшарпанной лестнице, проходя через участки, отсеченные один от другого зарешеченными дверьми, мы поднялись на второй этаж, где находилось просторное помещение столовой. К запаху дерьма, исходившему от моего провожатого, примешался аромат похлебки.

Помещение состояло из двух ярусов: собственно столовая – прямоугольное помещение, где были расставлены столы, и галереи на втором этаже, предназначенные для вертухаев.

Тюрьма была огромной. Такое часто практиковалось, когда отбросы со всей страны свозили на захудалый остров, откуда некуда бежать. Потом острову нашли лучшее применение, и тюрьму закрыли, но в упадок она не пришла. Судя по тому, что здания за забором сохранили первозданный вид и не подверглись атаке подростков с баллончиками, помещения использовались для чего-то другого.

В зале за одним столиком сидело четыре человека: уже знакомый мне Родриго, здоровенная татуированная бабища – скорее испанка, чем филиппинка. Взгляд невольно прилип к ней. Татуировки покрывали жирно-мускулистые руки, выглядывающее из-под топа брюхо, а по шее, закручиваясь вокруг лба, тянулся скорпионий хвост, роняющий каплю яда возле правого глаза.

– Здравствуй, чистильщик Денис, – вкрадчивым голосом проговорил мужичок с цыплячьим телосложением, но взглядом удава.

– Спасибо, Флектор! – выдохнул здоровенный филиппинец, весь в золотых цепях и кольцах.

Такое впечатление, что до Жатвы он очень нуждался и, воспользовавшись возможностью, обчистил все ювелирки.

– О-о, Мигель! – вонючка склонился в поклоне.

– Пошел вон, вонючка! – пробасила баба, махая перед носом.

Флектор попятился и оставил нас.

Я распрямил спину, хоть поджилки и тряслись, потому что «четыре голова» – это четверка, что передо мной. Верхушка преступной группировки. Такие люди презирают тех, кто заискивает перед ними. Прищурив маслины глаз, баба пристально меня изучала. Я ощутил себя червяком, которого зажали между пальцами и прикидывают, как лучше нанизать на крючок.

– Он человек? – попытался разрядить обстановку я.

Запрокинув голову, баба рассмеялась. Мигель тоже затрясся от смеха, звеня цепями. Живи он в России, наверняка золотые зубы вставил бы. Поняв, что Флектор – что-то вроде местного шута, пинать его можно и нужно, продолжил:

– На Родине, в России, говорят, что, если вступил в дерьмо, это к деньгам. Он приносит вам деньги?

Теперь роготали все, кроме «цыпленка».

– Этот парень мне нравится! – бабища указала на меня жирным пальцем.

«Цыпленок» что-то прошелестел по-филиппински, и шутки кончились. Потом он обратился ко мне:

– Заткнись и отвечай на вопросы. Флектор – наш боевой товарищ, которому не повезло. Дерьмо – это ты. Если я разрешу, завтра он заберет твой статус чистильщика и не просто выздоровеет, понимаешь? Он насрет на твой труп! И кто тогда будет вонять?

Понимая, что все равно подохну, я не собирался заискивать перед ними, выпрашивать благосклонность. Охваченный злым азартом, выпалил:

– Так к чему тянуть? Давайте начнем.

– Заткнуться! – прошипел «цыпленок».

Остальные смотрели на меня, как мне показалось, с интересом и одобрением, но почему? Я продолжил распаляться, холодным разумом фиксируя их реакцию.

– А то что? – оскалился я. – Вы меня изобьете? Пристрелите? Так вперед! Что касается статуса… Чистильщик чистильщику не брат и товарищ, а волк!

Похоже, по-английски хорошо понимала только бабища, она перевела меня дословно и спросила:

– Что это значит?

– Не в ваших интересах, чтобы чистильщиков было много. Остаться должен кто-то один. Только не говорите, что вы этого не знали.

Может, поверят, тогда забирать у нас с Тетыщей статусы будет незачем.

– А ты откуда знаешь?

– Ворона на хвосте принесла, – ответил я, не зная, как по-английски «сорока».

Теперь они запереглядывались активнее.

– Твой талант – брать под контроль птиц? – спросил «цыплёнок». – Или всех животных? Или только ворон?

Я ухмыльнулся:

– Снимите кандалы, покажу.

Бабища подошла ко мне – огромная, но не бесформенная туша, а будто ожившая статуя языческой Мадонны. Такая одной сиськой пришибить может. Думал, она будет со мной разговаривать, но бабища резко дернула рукой, и тело пронзила боль от электрического разряда. Шокер она не убирала, наблюдала, как я корчусь, с материнской нежностью.

– Исабелла, хватит! – рявкнул Родриго. – Он нужен живым.

Бабища с неким разочарованием отступила, и я вытянулся на полу.

– Отвечай на вопросы. Не дерзи, – нежно проговорила она.

– Понял.

– Хорошо. А теперь познакомишься с местным населением.

Мы спускались по лестнице, когда из производственного корпуса снова донесся тот жуткий рев. Исабелла усмехнулась:

– Наши питомцы требуют ужина. Не волнуйся, скоро и ты их покормишь.

– Что там?

– Увидишь. Все увидишь.

На первом этаже она привела меня к массивной решетчатой двери и громко стукнула по металлу кулаком.

– Эй, сосунки! Свежее мясо привела!

Изнутри донеслись голоса, шарканье ног. Исабелла открыла дверь ключом, толкнула меня внутрь.

– Знакомьтесь, развлекайтесь. Только не убейте – этот нужен живым.

Дверь за мной захлопнулась.

Я оказался в большой камере, где, помимо трехъярусных нар, стояли самодельные столы и табуретки. На нарах и за столами сидели люди – человек пятнадцать, не больше. Все грязные, оборванные, с потухшими глазами.

– Новенький, – проговорил кто-то в углу. – Давно тут не было новеньких.

Из тени вышел мужик лет сорока пяти, худой, как скелет, но в глазах еще теплилась жизнь. На лице – шрамы, на руках – следы от наручников.

– Меня зовут Вечный, – представился он по-английски и протянул руку. – Бывший старший лейтенант полиции. А ты кто?

– Денис. Я из России.

– Ого! – Вечный присвистнул. – Русский! Откуда ты? «Ковчег»?

– Нет, мы с моими людьми с другой части острова.

– Понятно, зачем ты здесь… – хмыкнул он. – А я тут за то, что гонял Исабелу. Гордый был, как и ты сейчас.

Я оглядел остальных заключенных – большинство не обращали на нас внимания, занимались своими делами.

– Что здесь происходит?

– Длинная история, – Вечный сел на нижнюю нару, похлопал рядом. – Садись, расскажу. У нас тут времени – вагон.

Я сел рядом с ним.

– Когда все началось, Денис, эта банда захватила тюрьму еще в первые дни. Умные оказались – поняли, что тут можно отсидеться, переждать первую панику и ужас. Потом, когда зомби стали сильнее и умнее, сообразили, что это место – крепость, и защитит даже от титанов. А качаются знаешь как? У них тут целая система – в производственном корпусе держат бездушных, скармливают им бедолаг вроде нас, а потом убивают и прокачиваются, когда бездушный достаточно развился.