Текст книги "Двигаться дальше (СИ)"

Автор книги: Данила Коншин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Ни за что не хочу попасть в них.

От остановки автобуса до дома Котоми идти недолго, минут семь. Но именно на этом пути передо мной встал человек в плаще и тёмных очках – тот самый, что когда-то хватал Котоми – и я приготовилась заорать.

– Не надо! – он сразу понял мои намерения. – Пожалуйста, позвольте объясниться, я вам не враг!

Я приостановилась и с подозрением взглянула на него, а мужчина, воспользовавшись паузой, начал объясняться.

Хм. Физик, близкий к родителям Котоми, хочет ей что-то передать, но не может, ибо она его шугается из-за прошлого. Пытался заговорить с Томоей, но тот его фактически послал – говорил в понедельник, так что неудивительно. Сообразил, что тут ничего не добиться, и решил подкатить ко мне.

– И что именно вы хотите передать Котоми? – спросила я.

– Простите… – он с какой-то боязнью посмотрел на меня. – Но это касается лишь меня и Ичиносэ-сан.

– Это ей повредит?

– Что? Ни в коем случае!

– Тогда расскажите.

– Я не могу…

Мужчина выглядел искренним, и если я могла доверять своему внутреннему чутью – говорил правду. Для вора он избрал слишком сложную тактику – понимает ведь, что теперь с Котоми ему дадут встретиться только вне её дома, в присутствии в том числе и взрослых.

– Я подумаю и побеседую с ней. – наконец ответила я; не могу тут задерживаться, надо Томою перехватывать. – Там если что, вам сообщу.

– Благодарю вас. – он раскланялся и поспешил уйти. Подозрительно, что на такой жаре плащ носит, ажно потеет весь.

И вообще подозрительно. Что за личное дело может у него быть к Котоми, что нам доверить нельзя? Попросить какие-то особо важные бумаги, что ли? Надо будет её поспрашивать, да и у Томои узнать, если этот мужчина действительно к нему подходил.

Поймала обоих уже на улице – двигались к школе как ни в чём ни бывало, хорошо хоть не касаясь друг друга – и сразу выпалила про этого мужчину.

– Ага, был такой. – ответил Томоя. – Нёс про то, как он хочет встретиться с Котоми, но не говорил, зачем, и я просто от него ушёл. Не в настроении был. – он и сейчас был невесел, но всё же получше вчерашнего.

– Котоми, он действительно друг твоих родителей? – спросила я молчавшую всё это время девушку.

– Да. – только и сказала она.

– А почему тогда плохой парень?

– Он сказал, что когда потушил огонь, то наорал на Котоми. – пояснил за неё Томоя.

– В самом деле?

– Не помню. – так же кратко ответила Котоми, и мы не стали далее её пытать. Если уж Котоми не помнит, то и не стоит это восстанавливать.

Однако если мужчина не врёт, то это его дело к Котоми может оказаться важным и действительно личным.

Похоже, придётся Кё и этим заняться.

Кто-нибудь, отправьте меня в отпуск.

Из школы мы выбрались поздно. Подготовка к фестивалю захватила классы, даже уроки немного сократили, чтобы мы успевали. Класс Рё и Томои работал вместе с нашим, подготавливая мэйд-кафе – мы об этом ещё на дне рождения Котоми договорились с Томоё. Сам Томоя при этом не работал, утянувшись в кружок Нагисы, а чуть позже туда отправилась и Рё. Когда я наконец освободилась, то там их и застала: Рё сидела с иголкой и ниткой над зелёный платьем и аккуратно расшивала его белый ворот, а Томоя над маленькой импровизированной сценой, которую они не знаю как умудрились изготовить, двигал прожектор, целясь точно в шагающую Нагису. Коумура-сенсей наблюдал за ними, Ёхей продолжал возиться со звуком, заполняя комнату какофонией, Юкинэ и Котоми сидели зрителями. Я тоже немного понаблюдала, благо вскоре они начали сворачиваться.

– Для любительской постановки выходит неплохо. – признал Коумура-сенсей. – Но Оказаки-сан, Сунохара-сан, вам надо потренировать тайминг, вы слишком поздно реагируете.

– На пару секунд. – проворчал Ёхей, но спорить не стал; Томоя же молча спустился по лестнице. Рё оставила платье на столе, аккуратно разложив, махнула нам и ушла, наверняка поспешив к Каппею. Томоя тоже быстро собрался, и я вместе с Котоми пошла его провожать.

– Готовы к репетиции? – спросила их по пути.

– Да. – кивнула Котоми. – Я уже заучила весь текст, он лёгкий, но немного странный…

– Ага, читала. Томоя?

– Двигай вовремя прожектор, и всё, Нагиса и так большую часть стоит. – ответил он. Радостнее Томоя не стал, и мы обе с грустью посмотрели на него.

А на выходе из школы наткнулись на того самого рабочего, который Томою всё время забирал. Он стоял на этот раз в джинах и джинсовой же куртке с чёрной футболкой под ней, так что узнали мы его только когда заговорил:

– Оказаки, я это даже комментировать не хочу.

– Вы про что, Ёсино-сан? – удивился Томоя. Ёсино-сан посмотрел на меня, на Котоми и вздохнул.

– Ладно, речь не об этом. Оказаки, насколько ты можешь поднять свою правую руку?

– Я вообще не могу её поднять… – раздражённо начал Томоя, но мужчина перебил его.

– Ты её при мне нормально поднимал, чтобы помахать. Значит, определённый предел есть, так?

– Так. – нехотя признал Томоя. – Но я его не измерял.

– Тогда предлагаю измерить.

– Простите, что вмешиваюсь. – вклинилась я между ними. – Но вы что, предлагаете сейчас Томое поднимать руку, пока он не вырубится от боли, а потом ещё несколько раз, пока не установите точные границы? И зачем?

– Да, предлагаю. – кивнул мужчина. – Потому что мы подняли шум вокруг этой руки, не озаботившись проверить, насколько именно Оказаки не может её поднять. Возможно, достаточно высоко, чтобы не делать из этого проблемы.

И тогда Томоя не лишится работы. Я аккуратно повернулась к парню и только открыла рот, как он сказал:

– Сейчас меня не надо уговаривать, и так всё понял. Но тогда кто-нибудь поддерживайте сзади. То, что боль меня вырубает – совсем не шутка.

– Разумеется! – я тут же зашла ему за спину и притянула следом Котоми. Мы обе изготовились хватать его, и после этого Томоя под пристальным взглядом Ёсино-сана медленно начал поднимать руку.

Поднял он её высоко, на какое-то мгновение я даже подумала, не успел ли он незаметно для себя излечиться – и тут Томоя дико заорал, отшатнулся и упёрся в наши тут же выставленные руки.

– Это был минимум или ты какое-то время терпел, Оказаки? – спросил Ёсино-сан.

– Как будто это можно терпеть. – процедил Томоя сквозь зубы, пока я заботливо поглаживала его, а Котоми с перепугу тихо перечисляла снимающие боль мази, их состав и историю открытия.

– Просто если это минимум, то проблемы больше нет. – ответил Ёсино-сан. – А если ты показательно терпел, то вредишь сам себе, ибо на верхушке столба такое неминуемо приведёт к трагедии.

– Я не могу это показательно терпеть, Ёсино-сан. – Томоя всё ещё морщился. – Оно не нарастает постепенно, сразу стреляет и вырубает.

– Вот как? – Ёсино-сан крепко задумался. – Оказаки, попробуешь ещё пару раз?

– А я думал, что моя девушка садист. – Томоя всё же начал поднимать руку. И вновь он вскрикнул и опёрся об нас, начал поднимать во второй раз – и теперь уже молча рухнул, мы еле успели подхватить.

– Знаете, вам бы досталось, не будь у меня заняты руки. – прошипела я мужчине, хлопая Томою по щекам и приводя его в чувство; Котоми, вспомнив что-то своё, нажимала ему точки на руках.

– Прошу извинения, Фуджибаяши-сан, если я вас правильно запомнил. – поклонился он. – И передайте мои извинения Оказаки, как очнётся. Скажите ему, что, скорее всего, мы обернём ситуацию в свою пользу.

– Да уж постарайтесь. – Томоя начал шевелиться. К тому времени, как он очнулся, Ёсино-сан успел уйти, и мы повели его домой. Никаких знакомых по пути нам, к счастью, не встретилось, да и тащили мы его недалеко – со словами «у меня с рукой непорядок, а не с ногами» Томоя далее зашагал сам.

Дома Котоми отправилась за мазью, смазывать больное место, а я начала стаскивать с Томои форму.

– Кё, Котоми ещё не принялась читать. Или ты не против, чтобы она посмотрела? – он уже и шутить начал.

– Дурак, тебе мазать что, через ткань будут? – я наконец стащила с него форму так, что обнажила правую руку с плечом, стараясь не смотреть на то, что обнажилось в процессе. Через три дня должна буду и не такое увидеть, знаю… но это через три дня.

– Томоя-кун, вот это лучше подойдёт… ох… – вернувшаяся Котоми тоже увидела слегка обнажившегося Томою, жутко покраснела, уставилась в пол и попробовала так к нему подойти. В итоге я остановила девушку прежде, чем она завернула в стену, забрала у неё мазь и сама всё помазала.

– Томоя, так и ходи. Котоми, найди ему майку какую, с открытыми плечами.

– Сейчас… – она побрела наверх, а я взглянула на веранду, нет ли там кого подтянувшегося копать и вместо этого нарвавшегося на бесплатный полустриптиз.

– Томоя. – никого, к счастью. – В субботу я всё-таки договорилась после репетиции переночевать у Котоми. С тобой.

– Хорошо, Кё. – ответил он. – На этот раз не заснёшь?

– Не засну.

– И… чего мне от тебя ждать?

Я хотела ответить, что не знаю. Или что ещё подумаю. Или что он сам захочет. Но вместо этого, посмотрев на его руку, ответила:

– Счастья.

Томоя удивлённо посмотрел на меня, а затем улыбнулся и кивнул. Котоми вернулась с майкой, и мы обе вышли из комнаты на время, пока он переодевался.

– Котоми, я в субботу приду к тебе с ночёвкой. – сразу же надо её подготовить.

– Хорошо, Кё-тян.

– И ночевать буду у Томои. В его комнате. В его постели. – я пытливо уставилась на неё, ожидая реакции. Котоми призадумалась, покраснела и выдала:

– Сколько вам купить презервативов?

Томоя влетел в коридор, на ходу натягивая майку, и обомлел, увидев, что это я так ржу, цепляясь за стену и чуть не падая. Котоми и вовсе глядела с ужасом, не понимая, что такое происходит.

– Нисколько. – наконец простонала я. – Извините… боже, Котоми, ты чудо… давайте позанимаемся уроками, что ли… а то скоро опять с этим садом придут…

Или присоединятся к учёбе. Фестиваль и помощь подруге хорошо, но экзамены не за горами.

========== Томоя Оказаки ==========

Всю эту неделю мы вкалывали на драмкружок и не только. Прожектор оказался не так прост, и мне пришлось учиться смотреть вниз, на Нагису, вовремя включать и передвигать вслед за нею. Коумура-сенсей прямо попросил её чуть больше двигаться на сцене, объяснив, что так люди не будут отвлекаться. Остальные тоже были заняты: Сунохара поэкспереминтировал с громкостью, чтобы речь Нагисы была слышна и во время музыки или звуков природы, Рё подшила ворот платья и в целом его подштопала, Юкинэ помогала Коумуре-сенсею с режиссурой, Котоми больше сидела и любовалась – услуги суфлёра Нагисе не требовалась, у той уже давно всё от языка отскакивало.

Кё заглядывала к нам редко, ненадолго и в основном для того, чтобы проводить меня и Котоми после занятий. Подготовка к фестивалю у неё проходила сразу на двух фронтах, и в качестве вице-президента, и в качестве старосты, так что в четверг она сумела прибежать только вечером, показаться в бело-синем костюме официантки – настолько аппетитном, что я велел ей подать мне ужин. Кё покачала тарелками с явным намёком на то, чтобы швырнуть их в меня, но просьбу выполнила.

С работой всё прошло как нельзя лучше – Юсуке уже в среду нашёл меня и сказал, что можно возвращаться. Точнее, сам отпуск продолжился – он тоже брал перерыв до фестиваля, а я воспользовался случаем продлить его на это же время – но место было оставлено за мной. В случаях, если работа требовала действительно серьёзных подъёмов рук, мне её обещали просто не выдавать.

Каппея готовили к операции. Рё всё-таки сумела договориться оплачивать в долг, в том числе, как я понял, засчёт её зарплаты медсестры в этой же больнице. Каппея этот факт сильно смущал, и когда я навестил его в пятницу, то парень грозился найти как можно более достойную работу и поддерживать свою девушку («Даже если мне придётся носить тяжести в костюме официантки!»). Пока это была чисто похвальба – сама операция состоится только недели через две, а потом ему придётся долго восстанавливаться. Котоми прочитала об этом целую лекцию, и если сократить – Каппею фактически придётся заново учиться ходить, а полное восстановление займёт лет пять, и лишь после этого срока можно будет с уверенностью сказать, что болезнь побеждена.

С садом вышел небольшой конфуз – когда я спустился к возящимся в нём девушкам и заявил, что всё-таки хочу поработать, мне хором сказали, что уже не нужно. Основная работа была сделана – сорняки вырваны (хотя Кё всё-таки натаскала Ботана выгрызать их, если появятся), семена посажены и уже начали пробиваться ростки. Сейчас надо было следить, поливать, обрезать – не знаю, что ещё, на этот раз лекцию мне читали всемя, и я решил, что задерживать такое в памяти не стоит.

В пятницу Кё на большой перемене поговорила со мной о том преследующем Котоми физике. Похоже, он действительно не врал, когда говорил, что у него важное дело. Кё сумела надавить на него, выяснить, что это за дело, и согласиться, что оно и впрямь важное – а после её рассказа согласился и я. В итоге мы договорились завтра после репетиции прийти как можно большим составом – Томоё, скорее всего, утянуть не получится, да и сама Кё не знала, успеет ли выбраться – и поддержать Котоми.

Уверен, что она по итогу расплачется, так что поддержка будет необходима.

Вот и наступила суббота, такой важный сразу по многим пунктам день. Утром я, только проснувшись, сразу же повторил себе их.

Пункт первый – репетиция пьесы в драмкружке.

Пункт второй – личное дело Котоми.

Пункт третий – ещё одна попытка провести ночь с Кё.

Ну и ещё уроки в начале дня. Сейчас я все дни провожу в учёбе, надоело до жути, но иначе меня с работы и без руки погонят. А завалю экзамены и вновь назначат летнюю школу – Кё меня в обещанном море утопит. Благо Котоми всегда можно воспользоваться как справочником, тем более что она более-менее работает над речью так, чтобы даже я понимал её лекции. Поэтому оставим беспокойство об учёбе и ещё раз сосредоточимся на трёх сегодняшних китах.

Пьеса. Котоми. Кё.

Для репетиции Коумура-сенсей выбил настоящую сцену, с занавесом и зрительским залом. Зрителей, к счастью, не завёз – Нагиса и так ходила с каменным лицом, постоянно шевеля губами.

– Не волнуйтесь вы так, Фурукава-сан. – заметил её нервозность учитель, когда мы всей компанией собрались на сцене. – Даже если сейчас запутаетесь, то целая неделя выправиться у вас будет. Но по мне так не запутаетесь, раз столько готовились. Или у вас боязнь сцены?

– Есть немного. – призналась Нагиса. – Мне страшно будет выступать перед множеством людей… я думаю представить, как они все сидят в нижнем белье, но это так постыдно…

– Кто вам сказал такую глупость? – удивился Коумура-сенсей, и я с невинным видом поспешно отвернулся. – Не надо никого ни в чём представлять, Фурукава-сан, просто сконцентрируйтесь на том, чтобы с выражением прочитать пьесу. Оказаки-сан, как насчёт того, чтобы немного усилить яркость и изменить угол падения? Если Фурукава-сан не будет нормально видеть зрителей, то ей легче будет сконцентрироваться.

– Но её саму должно быть видно… – призадумался я, уставившись на прожектор.

– Разумеется. Не бойтесь, у меня есть небольшой опыт подобного, так что объясню, куда и как. Сунохара-сан, вам лучше перетащить синтезатор на противоположную сторону, так акустика в этом зале будет лучше. Ичиносэ-сан, в суфлёрную будку вон туда. Миядзава-сан, Фуджибаяши-сан, проходите в зал и выбирайте любые места, я скоро к вам присоединюсь. Постарайтесь быть строгими в критике, если махнём рукой на ошибки, то зрители махнут рукой на нас. Всё, все тут, все готовы – приступаем.

Принявший командование Коумура-сенсей при всей внешней дружелюбности и улыбках не ведал жалости. С прожектором мы возились целый час, освещая Нагису так и сяк, пока наконец луч света не начал падать так, чтобы и девушка зала не видела, и по глазам ей не било. По пути учитель откопал где-то рупор и кричал в него то мне вовремя передвигать прожектор, то Нагисе не стоять столбом. Юкинэ подсела к нему, они быстро посовещались и Коумура-сенсей перешёл на сцену, что-то объясняя Нагисе – я сверху не слышал, что. После этого она прочитала монолог ещё раз, а я навострился вовремя сопровождать её светом прожектора. Коумура-сенсей ещё раз зашёл на сцену, теперь уже обратившись к Котоми. Нагиса вновь начала читать, на этот раз останавливаясь в случайных местах и позволяя Котоми подсказывать ей. Коумура-сенсей остался доволен, но ещё пару раз прогонял нас сделать одно и то же.

– Можно считать, что всё прошло успешно. – сказал он, когда мы вновь собрались на сцене. – Немного шероховатостей есть, я их сведу в одно и после выскажу, а сейчас можете расходиться, вам наверняка на подготовку классов надо. Оставьте сентизатор, Сунохара-сан, здесь его никто не потревожит.

Встретиться у Котоми мы договорились заранее, а та ещё вчера наготовила кучу горячих бутебродов и притащила газировку. Кё с Томоё, как я и предполагал, не появились даже на репетиции – чем ближе фестиваль, тем больше у них дел. Ребята вновь расселись за столом, который мы после прошлого раза не стали убирать, точно так же радостно общаясь, а я сразу вышел в сад, игнорируя недоумённые взгляды Котоми.

Кё не было, как и этого Ацухиро. Сказали же ему – понаблюдайте, как мы придём, и минут через пятнадцать подходите. Нет, где-то тормозит.

– Чего, сестру высматриваешь? – Рё тоже вышла наружу.

– Нет, она-то прибежит. – ответил я. – Тут один человек к Котоми должен прийти.

– А, понятно. – она не проявила особого интереса. – Томоя, пока мы тут одни – спасибо тебе за то, что порвал со мной и тем самым спас жизнь Каппею.

– Это очень странная формулировка.

– Какая есть. – Рё даже чуть улыбнулась. – Но серьёзно, я обдумала многое за последнее время и пришла к выводу, что такой вариант для нас лучший. Я тебя всё равно не прощаю – то, что ты сделал, непростительно, пусть даже и не было выхода – но претензий не имею и ругаться больше не желаю.

– Всё равно прости. – я тоже слегка улыбнулся. – И Рё, то, что мы расстались, не означает, что мы не можем общаться и быть друзьями.

– Я не против. – она пожала плечами. – Но Кё ревнива, так что объяснишься с ней ты.

– Знаю и объяснюсь.

– Угу. Кстати, ты в курсе, что она намерена тебя сегодня в постель затащить?

– Да, мы заранее договорились.

– Ишь как. Томоя, нам тут мама беседу обучающую провела на тему того, кто с кем и что может в постели делать, поэтому если захочешь минет – просто попроси её, не откажет.

– Рё, а не слишком ли ты мала для таких слов?

– Ну я же не мала для выбора работы, апатии, вкалывания на учёбе и долга перед больницей. – махнула она рукой. – Так что не придирайся, а пользуйся советом. Кё в тебя влюблена настолько, что многое может позволить, потому не стесняйся. Она со своим небольшим бзиком на наглости только рада будет.

– А вот и этот самый человек. – порадовался я возможности сменить тему. – Спасибо, Рё, подумаю. Можешь вернуться в дом? Котоми сейчас присутствие всех нас потребуется.

– Да пожалуйста. – она похлопала меня по плечу и ушла.

Ацухиро подошёл к калитке и вопросительно взглянул на меня. К счастью, он избавился от плаща и очков, которые надевал, чтобы не привлечь внимания Котоми (и привлечь внимание всех остальных), но всё равно остался в официальной белой рубашке и чёрных брюках.

– Ацухиро-сан, мы здесь не соблюдаем дресс-код, если что. – сказал я, открывая ему калитку.

– Простите, Оказаки-сан, но я не могу одеться иначе для встречи с Ичиносэ-сан, особенно такой важной. – ответил он. – Фуджибаяши-сан тут будет?

– Она придёт чуть попозже. Можете заходить, только после меня. – я быстро зашёл в дом и направился к Котоми. Та со странным интересом слушала Нагису, что-то рассказывающую про булочки.

– Котоми. – я положил руки ей на плечи, и девушка вздрогнула. – Здесь человек хочет с тобой пообщаться.

– Хорошо, Томоя-кун… – она встала, повернулась к вошедшему Ацухиро, застыла на середине поклона – и вновь развернулась ко мне.

– Томоя-кун, но это же… плохой человек… – в её глазах заблестели слёзы, и стол притих, вслушиваясь.

– Котоми. – я продолжал держать её за плечи. – Ещё одно правило общения: иногда придётся говорить с людьми, которые тебе не нравятся или грубо себя ведут. Не все люди такие, как собравшиеся здесь мы, очень многие злые, жестокие и неприятные как минимум по отношению к тебе. Но ты должна уметь общаться и с такими, говорить, чего хочешь ты, и выслушивать, чего хотят они. Это может оказаться важно для тебя или для других людей, гораздо важнее, чем не говорить с ними и чувствовать себя прекрасно. Кроме того, неприязнь к человеку не означает, что он плохой и так между вами будет всегда. Ты знаешь, что год назад я и Кё люто враждовали, и ни одна наша беседа не обходилась без оскорблений?

А ещё мы уже тогда были влюблены друг в друга. Но уточнять это я не собираюсь. Котоми удивлённо распахнула глаза, а затем без проблем позволила себя развернуть и подтолкнуть к безмолвно ждущему мужчине.

– У него к тебе дело, Котоми. Очень важное дело, так что, пожалуйста, поговори с ним и узнай, чего он хочет.

Котоми оглянулась на меня, а затем решительно кивнула, повернулась к мужчине и всё же дрожащим голосом сказала:

– Здравствуйте… Ацухиро-сан. Какое дело вас ко мне привело?

– Здравствуйте, Ичиносэ-сан. – мужчина поклонился, и Котоми быстро поклонилась в ответ. – Для начала простите, что тогда на вас накричал. Я не должен был ни пугать вас, ни произносить таких слов, но увы, думал только о себе и о бумагах ваших родителей, совсем не понимая, каково пришлось вам, маленькой девочке, после такого известия. Это было крайне непростительно с моей стороны. – и он вновь поклонился. Котоми некоторое время помолчала, вновь оглянулась на меня, получила одобрительный кивок – и ответила:

– Простите и вы, Ацухиро-сан. Я сожгла бумаги, потому что, как вы и сказали, была маленькой девочкой, и надеялась, что после этого бог сжалится и вернёт моих родителей. Я… была совершенно не в себе и только позже поняла, что натворила. Простите. – они вновь раскланялись, а затем Ацухиро протянул Котоми металлический кейс с пятнами ржавчины по всему корпусу.

– Это вам, Ичиносэ-сан. Видите ли, очень долгое время считалось, что обломки самолёта унесло течением, тел, как вы знаете, так и не обнаружили… однако выяснилось, что супруги Ичиносэ перед падением успели оставить вам это… послание.

Котоми резко выхватила кейс из рук Ацухиро, открыла его – и застыла. Все осторожно встали и вытянули голову, пытаясь рассмотреть, что внутри, но девушка развернулась и положила его на стол, продемонстрировав содержимое.

Там был плюшевый мишка – поблеклый, потрёпанный, но всё ещё сохранивший бурую расцветку плюшевый мишка. Он гордо возлежал на стопке бумаг, уложенных в пластиковую папку. Котоми взяла его, посмотрела на бумаги, на мишку – и повернулась ко мне.

– Томоя-кун… – прошептала она. – Когда мама и папа… выбирали подарок… я попросила их этого медведя… и… они… не успели… – она стала проглатывать слова, захлёбываясь рыданиями, и я, мысленно попросив прощения у Кё, притянул девушку к себе. Она уткнулась прямо в грудь и рыдала, громко и протяжно, вновь обращаясь к родителям, которых уже никогда не увидит. Нагиса и Юкинэ подошли её утешать, но только и могли что гладить по волосам.

– Это именно те бумаги, копию которых сожгла Котоми? – проверил я свою догадку.

– Да. – кивнул Ацухиро. – И мы решили, что они должны принадлежать Ичиносэ-сан, а я обязан был передать их лично ей в руки, но увы…

Увы, вместо этого Котоми шарахалась от человека, который обругал её в самый худший момент жизни, а сам человек не нашёл ничего лучше, чем в подозрительном облике заговаривать с ней.

– Ну-ну, Котоми, всё в порядке. – я аккуратно похлопал по спине едва не икающую девушку. – Посмотри эти бумаги, всё ли так и на месте.

– Хорошо, Томоя-кун. – как по приказу она потянулась к кейсу – и вновь застыла, уставившись в одну точку.

– Они успели написать только это. – Ацухиро рискнул подойти поближе так, чтобы видеть содержимое кейса. – Записку с просьбой передать находку их дочери, Котоми Ичиносэ. По счастью, выловившие кейс рыбаки знали английский, но не знали, куда именно отправить её. Нам сказали, что он путешествовал по всей Азии и даже побывал в России, прежде чем добрался сюда.

Котоми молча продолжила осматривать кейс, затем аккуратно закрыла его. Медвежонка она так и не выпускала, прижав к груди как своего ребёнка.

– Ацухиро-сан, я… рассмотрю это позже, хорошо? – она устало зажмурилась.

– Разумеется, они теперь ваши. – вежливо ответил мужчина. – А теперь, если извините, я пойду. Буду всегда рад вас видеть, Ичиносэ-сан. – он поклонился и вышел столь поспешно, что нагнал его уже у калитки.

– Ацухиро-сан, можно вопрос?

– Да, конечно, Оказаки-сан. – остановился он.

– Вы знаете кого-нибудь, кто может провести операцию по удалению остеосаркомы на поздней стадии с сохранением ног посредством жидкого азота?

– Как ни странно для такого специфического запроса, но да. – удивлённо ответил он.

– Моего друга как раз готовят к этой операции, и мне бы хотелось, чтобы её провели умеющие врачи, если такое возможно. – я продиктовал ему адрес больницы и те данные Каппея, о которых знал.

– Хорошо, я попрошу. – кивнул он. – И спасибо вам, Оказаки-сан, за то, что помогаете Ичиносэ-сан. Вы для неё такой важный человек, хороший друг… может, и не только друг?

– Увы, но у меня есть девушка.

– Понятно. Всё равно спасибо, Оказаки-сан.

Я лишь кивнул ему и отправился назад в дом, где все суетились вокруг сидящей с медвежонком и погружённой в своей мысли Котоми.

Кё вскоре всё-таки заявилась, оценила ситуацию и унесла Котоми в комнату. Там она поговорила с ней наедине, вышла к остальным, извинилась и сказала, что в понедельник всё будет в порядке, а также поблагодарила за помощь и поддержку. Все поняли намёк и начали собираться; Кё со всеми раскланялась, а когда мы остались вдвоём, то потребовала рассказать, как именно всё прошло.

– Ну да, как и думала. – сказала она, когда я закончил. – Я, правда, надеялась, что Котоми это легче воспримет, а она в прострацию впала, лишь сейчас мне сказала, что хочет поспать. Уже второго человека переоцениваю, надо с этим что-то делать…

– Котоми справится. – просто ответил я.

– Да конечно справится, мы завтра с ней весь день пробудем и растормошим. О, кстати, куда её можно вытащить? Если потребуется, то осилим даже другой город, там парк аттракционов, хотя до него и добираться тот ещё аттракцион…

– Завтра и посмотрим. – надо будет подумать… если получится, потому что сейчас мысль перескакивала исключительно на мою красивую девушку, сидящую напротив, когда на улице темнеет и в доме мы одни.

– Ага. Так… я первой в ванную. – Кё улыбнулась мне и сразу потопала в названную сторону. Я же пока сбегал до своей спальни, проверил, всё ли в порядке, и выключил свет, оставив гореть лишь прикроватную лампу. Далее прошёлся уже по всему дому, проверяя, всё ли заперто, закрыто и поставлено на сигнализацию. Даже в сад вышел проверить калитку и посмотреть на набухающие ростки – где до меня и донёсся крик Кё, что ванна свободна. К тому времени, как вернулся, девушка успела уйти.

Теперь уже мылся быстрее, а то опять заснёт и это будет даже не смешно. Шёл тоже торопливо, но у самой двери остановился и закрыл глаза.

Всё хорошо, Томоя. Миллиарды людей через это прошли и пройдут. Тысячи, если не миллионы, занимаются этим сейчас. То, что ты впервые увидишь обнажённую живую девушку, причём свою любимую девушку – абсолютно нормальный шаг во взрослую жизнь.

И насколько я знаю Кё – она боится ничуть не меньше, но будет храбриться и нагличать. Значит, надо так же.

И я решительно толкнул дверь.

Кё сидела на моей кровати, во всём том же багровом халате, и зачем-то расчёсывалась. На скрип двери она сразу повернулась – и улыбнулась.

– Давай, Томоя, садись рядом. – похлопала она по кровати, и я поспешил сесть. Кё тут же придвинулась, и наши плечи, разделенные лишь тканью халатов, соприкоснулись.

С минуту мы просто сидели, пока я рожал хоть какую-то осмысленную фразу и наконец не выдавил:

– Ты в курсе, что Рё знает?

– Ага, и Котоми знает.

– Не слишком ли много?

– Только они двое, и обе будут молчать. А и расскажут – ты что, стесняешься, Томоя?

– Я нет, а вот ты можешь и застесняться.

– Хе. – Кё положила голову мне на плечо. – Минутка откровенности, Томоя?

– Я рассчитывал минимум на часик.

– Это уже от тебя зависит. Вдруг через минутку раз – и всё?

– Ага, а тебя придётся полчаса греть, прежде чем хоть чего-то добиться?

– Я тебе дам полчаса! – Кё ткнула меня в бок, но я схватил её за руку, мы в борьбе рухнули на кровать и застыли, смотря друг на друга. Кё лежала на спине, синева её глаз одурманивала, и в моей памяти вновь вспыл тот момент, когда Кё подходила ко мне в полутьме склада.

Тогда я отказался от неё. Но сейчас этого не произойдёт.

– Так что за минутка откровенности, Кё? – я встал на четвереньки так, чтобы заключить её в своеобразную клетку из моих рук и ног.

– Видишь ли, Томоя, если ты вдруг мечтаешь о стеснительной девушке, которую даже в постели надо уговаривать, то это не мой случай. – прошептала Кё. – Я уже один раз скрывала свои желания рядом с тобой, притворяясь и обманывая себя. Больше не хочу. Развратницу тоже не жди, для меня это первый опыт и какое-то стеснение всё же есть, но скромничать не собираюсь.

– То есть минет у тебя просить можно? – улыбнулся я. Кё подняла руку и сделала из пальцев «козу».

– Сам додумался или Рё? – промурлыкала она.

– Рё. – сразу же ответил я.

– Как я и думала, мне она то же самое сказала. – Кё опустила руку. – Ну… если как следует попросишь, то почему и нет? – она улыбнулась, как мне показалось, слегка нервно, и я потянулся погладить её по голове.

Может, попрошу. Может, не попрошу. Это даже не так важно.

Важно то, что эта ночь принадлежит лишь нам двоим.

========== Кё Фуджибаяши ==========

Не имею ни малейшего права жаловаться на работу по подготовке фестиваля. Сама подписалась, сама согласилась, а Томоё делает раза в три больше работы и не ноет, фига с два ей уступлю.

Но до чего же хочется выть от усталости.

Хорошо хоть от сада Котоми меня окончательно отстранили – поливом и обрезанием занимается либо сама хозяйка, либо бегающая туда как к себе домой Нагиса. Рё от работы постепенно отпала, а Юкинэ в последнее время что-то совсем не видно. Томоя вновь включился в работу, прочистив и запустив фонтанчик, так что сад с каждым днём приобретает всё более уютный вид.

Рё с работы выпала обратно к Каппею. Как оказалось, Томоя додумался попросить помощи у того Ацухиро, тот нашёл человека, работающего с такой болезнью, а тому случай Каппея показался в хорошем смысле слова интересным – что-то там со сроками давности. Парня теперь готовили к операции, Рё переживала, однажды ночью мне даже пришлось вставать, идти на подозрительные звуки и оттаскивать сестру от холодильника. Благо хоть бегать со мной всё-таки начала, да и вообще заниматься стала, гантели купила, оценки с помощью меня и неотказной Котоми более-менее подтянула, даже с поста старосты не вылетела. И улыбаться стала чуть почаще, хотя с приближением дня операции, которая должна была пройти уже после фестиваля, улыбка становилась всё более нервной и мне приходилось её веселить, успокаивать и тормошить.