Текст книги "Принц-Разбойник (СИ)"

Автор книги: Данила Галицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава 8

– Буря! – северянин сказал всего одно слово, что камнем упало на плечи всех вокруг, придавив вниз.

Вскинув левую руку вверх, Владыка перестал сдерживаться и призвал свои истинные силы. И мир содрогнулся.

Вокруг вспыхнувшей рассветной звездой ладони адепта закружилась снежная метель, немыслимая в летнем лесу, но она была. Спустя миг, сфера разрослась до величины телеги, а ещё через один удар сердца будто лопнула, как воздушный шарик. Во все стороны разлетелись бритвенно острые снежинки, до костей стёсывая с тел разбойников кожу вместе с мясом. Лес наполнился хором боли и страданий медленно убиваемых людей. Несколько стрел, выпущенных в северянина, бессильно упали рядом, не преодолев разыгравшуюся вокруг него метель.

Новая техника земли, выпущенная главарём в северянина, бессильно остановилась всего в паре метров от него. Промерзлая земля покрылась коркой льда, упорно не желая трескаться. Воздушные серпы и огненные всполохи бессильно вгрызались в его совершенную защиту, рассыпаясь облаком искр. Адепт даже не замечал укусов комаров, дерзнувших встать на его пути. Хлопнув в ладоши, Владыка создал сильную волну, разбросавшую храбрецов, пошедших в последнюю атаку на оказавшуюся чересчур зубастой для них добычу. Вырастив в руке огромную сосульку, северянин метнул её как копье, пригвоздив особо меткого лучника к дереву, за которым тот прятался. Казалось, весь мир вокруг подчинялся воле могущественного адепта.

Владыка перестал сдерживаться, и повсюду стали вырастать чудовищно острые сосульки, как шипы в адском саду, пронзая разбойников, где бы те не прятались. Топнув ногой, северянин создал пять своих ледяных копий, что бросились в бою, разрывая людей на части голыми руками.

Один безумец спрыгнул с дерева прямиком на Владыку, приземлившись всего в паре шагов. Северянин даже не стал шевелить пальцами, а только взглянул на тлю, посмевшую привлечь его внимание. Холодные озёра глаз потемнели от гнева, и из них словно выскочили прозрачные клинки, угодив точно в сердце вскрикнувшего человека. Не глядя больше на упавшего замертво врага, северянин направил палец на широкоплечего мужчину, укрывшегося за щитом от буйства природы. Возникшие вокруг него снежные щупальца обхватили могучую шею, заставив упасть на землю, силясь разжать мертвую хватку.

Выскочивший на помощь товарищу адепт рассёк глефой щупальца, освобождая человека. Нахмурившийся северянин щёлкнул пальцами, и двух людей пронзили выскочившие из земли ледяные иглы. Тела замерли, как бабочки, прибитые булавками к столу.

Теперь была ощутима та пропасть, пролегающая между адептами стадии Владыка, считающейся четвёртой по счёту, и третьей, стадии Души, на которой пребывали четверо его сильнейших сегодняшних противников. Адепт стадии Владыка Стихий может справиться с тремя десятками врагов на стадии Души, или стереть в ничто тысячное войско простых смертных. Такую силу могли остановить только адепты того же уровня, или маги. У разбойников изначально не было и тени шанса.

Северянин решил размяться со скуки, только и всего. Подобно жестокому ребёнку, отрывающему лапки паучку, он развлекался, заключая живых людей в глыбы льда, только для того лишь, чтобы вскоре разбить их на миллион красных осколков.

«Отребье» – беззвучно прошептали тонкие губы.

– Пощады, господин! Стойте, Владыка! Владыка! Пощады! – раздавались испуганные вопли утративших последнюю надежду людей.

Те что были в стороне от боя развернулись и побежали вон, да так, что только пятки сверкали. Судьба боевых товарищей их не заботила. Разбойничье “братство” во всей красе.

Как только разбойники поняли, кого действительно им не посчастливилось сегодня попытаться ограбить, они окончательно утратили любую волю на сопротивление. Многие валились на колени и молили о пощаде, протягивая к могучему адепту побелевшие от смертельного холода руки. Другие молились Семерым о благосклонности в посмертие. Некоторые просто плакали и звали матерей.

Северянин и бровью не повёл.

С его уст скороговоркой слетели слова заклинания, а руки вывели в воздухе замерцавшие от силы руны.

– Дикая Охота! – его хриплый голос звучал как приказ.

Топоры послушно вернулись в повелительно протянутые руки своего хозяина. Северянин скрестил перед собой оружие, что вспыхнуло на мгновение подобно солнцу, и прямо перед ним возникла стая ледяных волков, что достигали в холке двух метров. Их глаза, острые льдинки синего льда, зло сверкали. Свора белыми, не знающими пощады молниями метнулась вслед сбежавшим людям, настигая трусов, куда бы они не попрятались. Северянин не собирался оставлять свидетелей.

Вскоре всё было кончено. Перед адептом стадии Владыки Стихий остались лишь несколько разбойников, что выглядели более упитанными и крупными, чем остальные. Да и одеты были явно по богаче, с чужого плеча. Среди них затесался тот самый главарь, всё так же бессильно сжимающий свой молот, и адепт, подчиняющий ветер. Эти двое были из злополучной четвёрки адептов третьей стадии, ещё только утром державшие под началом почти две сотни головорезов.

– Давай уже, не тяни, – процедил сквозь зубы главарь теперь уже мёртвой банды. Позади него тряслись несколько бандитов, не понятно, от чего больше, не человеческого холода или выворачивающего душу страха. – Мы – люди Смальда Весёлого! Под его началом множество отъявленных головорезов стадии пробуждения Души, и сам он тоже Владыка, как и ты. За нас отомстят. Так что, заканчивай, мразь. Я тебя не боюсь!

– В самом деле? – задумчиво спросил северянин, разглядывая лезвие своего топора на предмет зазубрин. Не обнаружив ни одной, он довольно кивнул и, обтерев их о спину какого-то неудачника, вновь спрятал под плащом. Казалось, его действительно не пугала возможность остаться безоружным перед живыми крупными мужчинами, вооруженными до зубов. – Тогда ты умрёшь храбрее, чем остальные.

Но что значит оружие, когда под рукой у Владык всегда есть их сила, готовая в любой момент, как верный пёс, откликнуться на призыв?

Северянин щелкнул пальцами.

Главарь свалился на землю, раздирая ногтями собственное горло, силясь сделать хоть один вздох. Напрасно: его губы намертво примёрзли одна к другой, как и ноздри. Трясясь от удушья, бандит дрожащей рукой ухватился за собственный молот и бросился в отчаянную, бессмысленную атаку. Так загнанная в угол крыса может наброситься на кошку.

С ленивой грацией северянин сделал шаг на встречу, голой ладонью поймав оружие. Под изумлёнными взглядами разбойников он сжал пальцы в кулак, и на пожухлую траву осыпались покрытые инеем осколки железа. Артефактная сталь стадии Героя лопнула как стекло.

С красным от удушья лицом и безумными, навыкате, глазами, главарь повалился наземь, попытался отползти от северянина, что с безразличным лицом смотрел на него. Вздрогнув всем телом в последний раз, разбойник затих навсегда.

– Соврал, – заметил мужчина, повернувшись в сторону обделавшихся разбойников. – А говорил, что не боится. Вы тоже думаете, что не боитесь смерти?

– М-мы боимся, г-господин, – проблеял один из них.

– Тогда вы умнее вашего мёртвого главаря. Ответите на пару вопросов, и я уйду, оставив вас живыми. Даю слово адепта.

– С-согласны, В-владыка!

– Почему-то я не сомневался. А интересует меня вот что. Шесть лет назад тут проезжал один человек, вы могли его видеть…

Расспросив разбойников, адепт задумчиво вцепился тонкими пальцами в подбородок. То что он узнал давало смутные намёки о направление, в котором ему стоило искать свою цель, чтобы выполнить клятву. И если это правда… тогда многое становилось понятным.

Шевельнув указательным пальцем, Владыка сотворил в воздухе тонкие, как спицы, ледяные иглы, пронзившие стопы разбойников, от чего те с криками упали на землю.

Северянин развернулся в сторону поваленного дерева, преградившему ему путь, и одним мощным ударом кулака в возникшей на миг ледяной перчатке развалил его на щепки.

Ошеломляющая мощь. Когда люди говорят об адептах, многие не осознают, насколько далеко сильнейшие из них ушли от обычных смертных, какая пропасть лежит между ними. И хорошо, что не осознают, ведь стоит им наконец раскрыть зажмуренные в благоразумном страхе глаза, и они поседеют от ужаса, что живут рядом с этими монстрами в людском обличье и ходят с ними по одним улицам.

Раны разбойников на ногах не были опасными, но очень неприятными. Коварный удар рассёк сухожилия, и теперь те не могли сделать ни шагу.

– Т-ты дал слово! – возопил один из них, вращая глазами от боли.

– И я его сдержал. Ведь вы же ещё живы, разве нет? – губы мужчины слегка дрогнули, сложившись в краткую улыбку. – Правда, не думаю, что это надолго. Лес – место опасное. Кто знает, что за твари тут водятся?

Под аккомпанемент проклятий со стороны разбойников, северянин засунул два пальца в рот и залихватски свистнул, после чего, раздвигая листву, к нему подошла его лошадка, уткнувшись тёплым носов в плечо. Погладив спутавшуюся гриву, адепт запрыгну в седло и умчался вперёд, растворившись в темноте.

* * *

Луна скрывалась за тучами, и только алый свет Афира падал на землю. В его лучах всё приобретало зловещий оттенок, и в эту ночь на небосклоне не было Зирабэль, способной своим изумрудным светом смягчить горечь любимого. Старики бают, в такие ночи творится худшее зло, порядочному человеку следует оставаться дома, с семьей, наглухо закрыв ставни ворот.

Одрик, последний выживший из четверки адептов третьей стадии, упрямо полз в сторону леса, где лежала припрятанная котомка с походной аптечкой отряда. Уже мёртвого отряда. Остальные мужчины не долго прожили с серьёзными ранами ног, оставленными им северянином, и вскоре истекли кровью.

Умер бы и Одрик, но он, как адепт третьей, стадии был физически крепче, и умел правильно направлять внутренние силы на восстановление организма. Если бы только после сражения этих самых сил осталось немного больше! Увы, почти вся чакра ушла на его воздушные техники, оставшихся крох едва хватило на остановку кровотечения. В глазах адепта плясали чёрные мушки, жутко тянуло в сон. Он знал: стоит на минуту прикрыть глаза, и она станет последней в его нелепой жизни.

Ублюдочный Владыка побрезговал обирать лесных братьев, так у Одрика появился шанс. Именно лекарства, а также проклятое высокомерие адепта, решившего забавы ради оставить врагов мучительно умирать подольше, давало мужчине тень шанса. Он надеялся доползти до заветного запаса зельев и воспользоваться ими. Потом собрать золотишко товарищей, и – чем Трой не шутит? – рвануть куда-то в горы, отсидеться. Авось о нём не вспомнят?!

Подтягиваясь на своих сильных руках, мужчина упрямо полз вперёд. Все остатки жизненных сил были брошены на то, чтобы не потерять сознание от кровопотери. Раны грозились снова открыться в любой момент, и, адепт понимал: если это случится, ему конец.

Вскоре, Одрик понял, что звуки стали звучать для него приглушенно, как во сне. Сцепив зубы, мужчина стряхнул подло подкравшееся оцепенение, и с удвоенной жаждой жизни, на последнем дыхании, двинулся к цели, мысленно молясь Нэнне, чтобы лекарства оказались именно там.

Одрику было тяжело ползти: меч волочился по земле, изрядно мешая. Поколебавшись, он избавился от балласта, бросив тяжёлый меч за ненадобностью. Ему пришлось. Зачем ему сейчас этот меч? Его нести, только силы тратить. Сжав зубы, адепт, однажды подчинивший себе ветер, полз к своей цели.

Его пальцам было больно цепляться за промерзлую землю. Кожа потрескалась и кровоточила. Сердце билось в груди тяжело и надсадно. Мужчина чувствовал, как холодные лапы смерти медленно смыкаются на его горле. Он понимал, что скоро не сможет сопротивляться позывам плоти потерять сознание. И это станет для него концом.

Сильнее чем даже раны и холод, Одрика ранили тела друзей и приятелей, ковром устилавшие лесную поляну, ставшую для них местом побоища и братской могилой. Стараясь не смотреть на тела людей, которых он знал уже давно, и которые буквально ещё полчаса назад были живы и веселы, адепт упрямо полз к своей цели. Он выглядел раненым зверем, и, в сущности, сейчас им являлся.

Наконец, он сам не смог бы даже под пыткой сказать, сколько он полз, адепт добрался до места, где разбойники хранили лекарства.

Вот она, заветная полянка! Тонкая, молодая берёзка, он никак не мог её спутать. Ошибки быть не может, это то самое место!

“Но… почему тут ничего нет?”

Взвыв от отчаянья, прокусив губу до крови и даже не заметив этого, адепт принялся в ярости молотить кулаком по земле.

Всё зря! Неужели он действительно так глупо и бесславно погибнет здесь, сегодня?! И все те испытания, весь пройденный путь – всё это зря?

Замыленный взгляд Одрика зацепился за чей-то силуэт. Голову пронзила молний, он узнал тело человека! Это был Вашик, отрядный лекарь. Он схватил котомку с зельями, видимо желая сам их выпить, да только не успел. Открытый флакон валялся совсем рядом с головой человека с развороченной спиной, чьи глаза застыли навсегда.

Совершив последний рывок на пути к жизни, оказавшийся самым трудным, мужчина добрался до заветных зелий. Дрожащими пальцами он вцепился в склянки. Сразу же опрокинув одну на искалеченные ноги, Одрис залпом осушил вторую. Лекарство скользнуло вниз по пищеводу, а смоченные в специальном снадобье обрезки ткани остановили кровотечение из шеи, не прекращающееся несмотря на все старания адепта. Уж больно ловко северянин вогнал туда узкую, как спица, сосульку. Впервые за последние часы мужчина ощутил, как тонкая нить, на которой висела его жизнь, перестала раскачиваться, грозясь оборваться в любой миг.

Перед мысленным взором Одрика возникло лицо северянина. Теперь мужчина понял, что у него появилась Цель. Он землю жрать будет, но сам станет Владыкой, и тогда ублюдок ответит ему за всё! Губы Одрика впервые за ночь затронула робкая улыбка.

Ушедший в мечты адепт не сразу придал значение тихому скрипу веточек, раздавшемся из-за спины. А когда обернулся, обомлел.

Прямиком из чащи на него смотрела стая волков. Глаза хищником алчно блестели. Звери, выгнанные на ночную охоту голодом, в тишине наблюдали за истекающим кровью человеком. Запах манил их.

Одрик похолодел. Звери были лишь стадии Пробуждения Силы, почти ничем не отличаясь от обыкновенных волков. Раньше он бы легко уничтожил всю стаю, для адепта его уровня они не были угрозой. Но не сейчас, когда он изранен и без меча. Даже сейчас, он мог попробовать убить нескольких мечом, и тогда, возможно, стая бы отступилась.

Адепт в бессильной злобе сжал кулаки. До хруста, до боли. Он сам выбросил меч, мешавший ему ползти. Тогда это казалось единственным выходом. Что ж, он ошибся. А цена ошибки в мире адептов никогда не менялась.

Звери осторожно подступали, нутром ощущая опасность, исходящую от человека. Даже раненный, он их пугал.

Первого прыгнувшего зверя мужчина отбросил в сторону сорвавшимся с руки воздушным лезвием, распоров брюхо, но на это ушли все его оставшиеся силы. Он тяжело дышал, угрожающе смотря на замешкавшихся зверей, в обречённой ярости скаля зубы.

Волки боялись странного человека, убившего их собрата. Ужас перед неизведанным терзал их, у зверей поджимались хвосты и вставала дыбом шерсть. Но голод сильнее любого страха. Они несколько часов кружили вокруг адепта, раздираю ночную тишину своим воем, набираясь смелости. И потом, голод победил.

Вначале один, потом второй, и вот уже вся стая склонилась над адептом. Когда они приступили к еде, Одрик был ещё жив.

Глава 9

– И-и-и раз, – пыхтел Люсьен. – И-и-и сто два, и-и-и сто три…

Возле речки, прямо на камнях берега, отжимался огненно-рыжий мальчик. Его руки дрожали, грудь вздымалась с видимым трудом, со лба ручьем тек пот, стекая по лицу и срываясь каплями с подбородка прямо вниз. Несмотря на замершее в зените солнце, возле берега по обыкновению стояла легкая прохлада, и потому от тела Берсара шел легкий пар.

Люсьену было очень тяжело, но он не сдавался. Вот уже который месяц он ни на день не бросал свои тренировки, что бы не произошло. Не собирался бросать и сейчас, пока не завершит их до конца. И потому он рычал, ругался сквозь сцепленные до хруста зубы, иногда даже слегка поскуливал от жжения в мышцах, но не сдавался. И наконец, завершив свою тренировку, был награждён долгожданным сообщением от Системы.

«Ваша сила повысилась на единицу(1)!»

Радостно рассмеявшись, Люсьен начал отплясывать безумные коленца, кружась и крича во все горло, будто и не корчился минуту назад от жуткой усталости. Пробегая рядом с берегом в очередной раз, он поскользнулся на влажном от брызг камне и с воплем свалился в ледяную воду. Вскрикнув как раненый вепрь, он задёргался, но спустя пару секунд расслабился и позволил прохладным водам реки Цинтры омыть своё тело, унося усталость и волнения.

Мысленной командой вызвав перед собой табличку характеристик, Люсьен с довольным видом принялся разглядывать результаты своих трудов.

Имя: Люсьен-Ларс Берсар

Уровень развития: Одарённый

Сила: 12

Ловкость: 19

Телосложение: 13

Очки маны: 22

Ему было всего шесть лет, но характеристики его скорее подошли бы детям в возрасте лет тринадцати, не меньше. И всё это результат года самозабвенных тренировок. Люсьен и не думал на этом останавливаться. Его сила росла со скрипом, каждую единицу приходилось буквально выгрызать в самоотверженных тренировках, будто тело мальчика не было предназначено природой под путь воина. Телосложение, она же выносливость, так же подкачала, а вот ловкость росла как грибы в лесу после сезона дождей. Люсьен уже сейчас был вертким, быстрым и ловким как не каждый юноша или же мужчина. Будто красная змея, он гибкими, плавными движениями кружился вокруг кидающих в него камни детей из деревни, с показной легкостью уворачиваясь от всех жалящих «гостинцев». Сколько же шишек он заработал в первые месяцы, едва не отказавшись от такой экстремальной методики тренировок! И был прав, продолжив себя мучать. Только так приобретается истинная сила, через пот и кровь. Таков его путь.

У Люсьена был неоспоримый козырь перед остальными жителями Амора: он назубок знал базовую биология и химию человеческого тела, а так же неплохо разбирался в фитнесе. В первом ему банально повезло, ведь его классный руководитель был по совместительству преподавателем этих двух важнейших, как он считал, дисциплин, и строгий учитель старой закалки упорно вбивал в своих учеников знания по этим предметам.

Фитнесом же парень заинтересовался сам, на волне всеобщей популяризации спорта. Он не строил лишних иллюзий, и отлично понимал, что не является профессиональным спортсменом, однако даже его знаний с лихвой хватало для эффективных тренировок. Быть может, в боевых школах Амора и слышали что-то о пользе прогревающей зарядки перед тренировками, или распределении нагрузок на группы мышц по дням, но уж точно об этих знаниях не кричали на каждом углу, поэтому большинство людей банально не представляло, как правильно тренировать тело. Эх, если бы Люсьен ещё знал, как подступиться к владению оружием… тут он был круглый ноль. А ведь это было самым важным!

Стараясь ни в коем случае не перетрудить растущий организм, Люсьен осторожно подходил к черте, за которой его упражнения могли навредить в будущем. И у него закралось подозрение, для ребёнка шести лет его тело было слишком здоровым. Возможно, дело было в хорошей экологии. Или генетика так повлияла? Винить в его повышенных, как для обычного ребёнка, возможностях своё магическое начало Люсьен поостерегался.

С магией вообще было всё куда как не просто. Понять, что она у тебя вообще есть было ничего себе задачей, не то что управлять. Так что о том чтобы швырнуть в дерево огненный шар, призвать молнию или типо того, пришлось отказаться. Люсьен не мог сказать, что его магическая часть никак себя не проявляла, потому как стал смотреть на мир иначе. Всё ощущалась будто слегка под другим углом. Несколько острее, чем раньше.

Берсар не знал правильных способов для тренировки магических сил, да и времени у него не было. Он решил посвятить всего себя без остатка пути культивации жизненной силы, а потому отвлекаться не мог. Да и захоти, где ему было раздобыть эти самые техники развития? Старая Тиша могла чем-то поделиться, но она сама была лишь Одарённой, зажёгшей одну свечу. Даже в Люсьена Святой Яэт вложил больше таланта. И крайне сомнительно, что у неё отыщется действительно хорошая тайная техника.

Как мальчик успел выяснить, волшебники и адепты в своём развитие были вынуждены прибегать к помощи специальных техник развития. Одни техники можно было свободно приобрести в крупных городах на прилавке магазина, пусть цены на такие услуги кусались, но это, по правде, был ширпотреб. Настоящие, дающие подспорье в борьбе за жизнь и укладывающие прочный фундамент для будущего могущества волшебника или идущего путём Ци, можно получить лишь в школах или военной службе. Ещё можно родиться в “правильной” семье или Клане, тогда тебя всему научат по совести.

Люсьен грустно вздохнул, зная, это не его случай. Если он твёрдо решил стать сильным воином, стоит отправиться в столицу, попытать счастья попасть в лучшие школы адептов. Попробовать он обязан! А там, на всё милость Арцея.

Год назад, после ритуала Десяти Свечей, у Люсьена был резерв всего в двадцать единиц. По неясным причинам за год он вырос на две единицы. Мальчик понятия не имел, быстрый это прогресс, или же нет. Нутро подсказывало, что сомнительный. Хотя, ведь знахарка говорила, что у магов нет резерва в привычном смысле, скорее, это можно сравнить с проводимостью. Шириной «трубы», что качает силу из внешнего мира. Идущие путём Искусства взращивают свои собственные силы. Люсьен пока не мог определить, сколько у него уже есть этой самой Ци. Он её даже не чувствовал, как бы не пытался.

Вдоволь поплавав в Цинтре, один раз едва не получив хвостом по лицу от одной наглой рыбины, мальчик наконец выбрался на берег. Выплюнув всю лишнюю воду изо рта, по звериному отряхнувшись, он подхватил узелок с едой, что был повешен на ветку дерева, подальше от вездесущих насекомых. Люсьен мелких тварей на дух не переносил. И даже – только никому! – побаивался. Что может быть хуже, чем пауки? Только орава мерзких пауков, конечно же.

Засунув в рот краюху чёрного хлеба, обсасывая жестковатую корку, Люсьен полной грудью вдыхал запах леса. У него был необычайно острый нюх, любой охотничий пёс обзавидуется.

Сбоку, там где жужжат пчёлы, притаился улик с медком. От дурманящего голову запаха потекли слюнки, удержаться вышло с трудом. Быть снова покусанным, как тот медведь из сказки, Люсьен не желал. В другой стороне пахло отнюдь не розочками. Один лось оставил свои желуди, да поскакал себе дальше. Мальчик представил, как охотится на такую махину, и перед глазами сразу замелькали образы. Учиться стрельбе из лука Люсьен пока не начинал, хотя возможность была, в Гаркене умели обращаться с этим инструментом. Но парню не нравился лук, и всё тут. Слишком долго учиться, и применить не так-то просто в быстротечном бою.

Возможно, в будущем он найдёт время овладеть этой наукой. В жизни всякое случается, он может и поменять свое мнение, мальчик такое допускал, но сейчас не видел в стрельбе из лука что-то привлекательное. А вот кидать ножички бы поучился с удовольствием, да не у кого.

Разгрызая наконец-то упрямую краюху хлеба, Берсар принялся жевать кисловатый, но такой сытный сыр, что аж с пары ломтиков наестся можно на весь день вперёд. Простая, деревенская еда. Она нравилась Люсьену.

“Вот бы ещё сравнить с изысканной стряпней в столичных ресторациях, для общей эрудиции так сказать” – пронеслась мысль.

В глубине души Люсьена пряталась страсть к красивой жизни, хотя и без неё он мог вполне быть доволен собой и окружением. Задорно бутсая камешек по дороге, он добрался до дома.

Сегодня была его очередь помогать деду в кузнице, и это было не только интересным делом, но и зело сложным. Что ж, ему не привыкать.

Из кузницы, что стояла на некотором отдалении от дома, валом шёл густой белый дым, и даже с улицы был слышен звон. Аккуратно, на цыпочках, пробравшись внутрь, мальчик принялся наблюдать.

Кузнец работал над металлом ножен, проковывая каждый миллиметр железа с поразительной размеренностью, не свойственной живому человеку. Так действуют бездушные механизмы, роботы, но не люди. Гарсен трудился как каторжник, при этом действуя со всей возможной аккуратностью и даже какой-то нежностью. Одет он был в большой, по фигуре, кожаный фартук. Жар стоял неимоверный, сразу засвербило в горле и потрескались губы. И всё же было странно весело. Вытерев выступивший на лице пот, Люсьен старался на издать громкого звука, дабы не отвлечь мастера от работы и не получить нагоняй. Сам заметит, когда потребуется помощь.

Завершив этап работы, дед обернулся и морщины на его лбу слегка разгладились.

– А, это ты, – буркнул он, отложив раскаленный до белизны металл в сторону на камни, что предварительно омыл водой из ведра, остывать.

Пожалуй, больше всего в кузне Люсьену нравилось две вещи: проводить время с дедом и наблюдать за тем как беснуется укрощенный человеком огонь.

– Ага, – улыбнулся Люсьен. – Чего делать-то?

– Натаскай воды да перебери кучу хлама. Выбери железо годное на перековку.

– Уже бегу!

Подхватив вёдра, он выскользнул из кузни, с удовольствием вдохнув свежий воздух. Прежде чем набрать воду из колодца, он тщательно умыл лицо и напился, и даже полил немного на свою голову, освежаясь. Дальше он споро справился с ведрами, и принялся перебирать гвозди, старые подковы и прочий мусор. Иногда ему казалось, что этот конкретный кусок железа ещё может на что-то сгодиться, его он откладывал в одну кучу. Во вторую складывал всё, где не мог определиться наверняка, она была больше остальных. В третью бросал откровенный хлам.

– А что, клинок уже готов? – спросил мальчик, продолжая сортировать хлам, от старания высунув кончик языка.

– Уже неделю как. Тебе бы меньше своими глупостями маяться, да чаще дома бывать, тогда бы и знал. Ну погляди у меня, уже через пару лет будешь пригодным для начала обучения в кузнецы, тогда забудешь о своих глупостях.

– Ага, – легкомысленно согласился Люсьен, знавший, что деда переспорить не мог никто. Пожалуй, кроме его мамы. Или него самого. – Заточка быстро завершилась.

– Верно. Клинок ведь небольшой, одноручный. Да к тому же, не широкий. Адепт заказавший его явно полагается на скорость и особые техники. Иначе, зачем ему он такой нужен, да ещё и без пары? Два таких меча я бы ещё понял, но один… ладно, не моего ума дело. Надо, значит сделаем!

– Хм, деда, – обратился мальчик, почесывая за ухом. – А может он это?

– Что? – не понял Гарсен, расслабленно развалившись у стены.

– Ну, это, – Люсьен выразительно чиркнул себя большим пальцем по горлу и скорчил рожу.

– Да ты что! – возмутился кузнец. – Хотя… возможно. Конечно, для таких дел нож сподручнее чем меч, пусть узкий и одноручный. И всё же, быть может что угодно, поди этих адептов знай! Прости Арцей грехи наши тяжкие. Заказ хороший, заготовка под будущий артефакт. Мне семью кормить надо, а выдумывать невесть что не буду. Святые эту жизнь такой сложной придумали, Люсьен, и нам жить завещали.

Некоторое время они сидели молча, лишь звук откидываемого мальчиком железа эхом отзывался по кузне.

– Малыш, – вдруг обратился к нему с не свойственной для старика нежностью дед. – Хочешь увидеть меч?

– Шутишь!! – задохнулся от восторга мальчик, вскочив на ноги. – Конечно хочу!

– Тогда, смотри…