355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Данил Корецкий » Допрос с пристрастием » Текст книги (страница 5)
Допрос с пристрастием
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 02:37

Текст книги "Допрос с пристрастием"


Автор книги: Данил Корецкий


Жанр:

   

Боевики


сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Где ты видела, Галя, чтобы начальники сами зонты носили? Мне до машины три шага…

Но и три шага могут оказаться непреодолимым расстоянием.

Во дворе элитного трехэтажного дома из радостного желтого кирпича было пустынно: холодный колючий дождь разогнал гуляющих с колясками молодых мам и дышащих воздухом старушек. «Соната» ждала на дороге, за клумбой, водитель сидел за рулем, не сводя взгляда с запертого на кодовый замок подъезда.

Ответив на приветствие консьержки, Степан Васильевич вышел из подъезда. В своем городе он был полновластным хозяином. Это чувствовалось по походке, облику, суровому начальственному взору, выискивавшему всевозможные нарушения и неправильности. На этот раз мусорные баки стояли так, как положено, к тому же были заново покрашены, неправильным, конечно, быт неуместный осенний дождик, но он не проходил по ведомству городской мэрии. А вот какой-то парень в мятых затертых джинсах и несвежей куртке, возящийся у мусорных баков, быт явной неправильностью, и Коломиец уже хотел властно его окрикнуть, но тот сам быстро пошел навстречу. И это тоже было неправильно: в Придонске все знали мэра в лицо и боялись его крутого нрава, поэтому бомжи и всякие сомнительные элементы старались не попадаться Степану Васильевичу на глаза. Да они обычно и вообще не заходили в его двор! А этот идет, как будто именно мэр ему и нужен… И что у него за пакет в руке? Точнее, рука в привязанном к ней пакете… Странно. Очень странно!

Коломийцу внезапно стало страшно и захотелось нырнуть обратно в подъезд, отгородившись от подозрительного незнакомца стальной дверью, но он устыдился этого порыва.

– Вы что здесь делаете, молодой человек? – сурово спросил властный грузный мужчина, делая первый шаг к своей машине.

– Вас жду, Степан Васильевич, – буднично ответил тот. Этот ответ должен был успокоить мэра: бывало, в самых неожиданных местах ему пытались всучить всевозможные ходатайства и петиции… Но не успокоил: человек с рукой в пакете не был похож на просителя с очередной жалобой. Скорей на…

Коломиец нахмурил брови. Парень поднял руку, раздался тихий хлопок, сильный удар в грудь развернул Коломийца и отбросил на газон. Парень наклонился. Раздался второй хлопок. Водитель застыл в своей «Сонате», как будто превратился в камень. Хотя оружия он так и не видел, но понял, что происходит нечто ужасное, во что невозможно поверить.

Парень внимательно посмотрел в сторону машины, поднял руку с пакетом. Лицо у него было невыразительным, а оттого еще более страшным. Водитель нырнул под «торпеду». Еще одного хлопка он не услышал, зато услышал, как звякнули стекла, и постарался забиться глубже под сиденье, чтобы его вообще не было видно… Парень, отвязывая пакет, скрылся за углом. Там его ждал старенький мопед, который, как ни странно, завелся с первого раза. Парень оседлал его и неторопливо уехал.

Во дворе по-прежнему лил дождь. В окнах за занавесками мелькали чьи-то силуэты. Стекла в «Сонате» запотели, «дворники» исправно сгоняли воду. Тело мэра Придонска в неестественной позе лежало на газоне, и одежда насквозь промокла. Но ему уже было все равно.

* * *

Катя уснула как всегда тихо и незаметно. А Лис поворочался, поворочался – и встал. Привычный к хроническому недосыпу и постоянным стрессам организм раньше двух ночи отключаться не желал. Лунные лучи освещали детский профиль Ребенка. Пухлые губы едва заметно улыбались. Небось заново переживает радость от сегодняшних покупок. Ведь она живет в совершенно ином мире, где «двойка» – повод для расстройства, а новое платье – праздник. Про расчлененные трупы, жестокие убийства и кровавые банды она ничего не знает. Лис провел ладонью по душистым шелковистым волосам, почти не касаясь, словно хотел уловить биотоки, проникнуть в ее мысли, увидеть ее сны… Но это не может сделать даже такой изощренный опер, как он. Стараясь не шуметь, он вышел из комнаты.

На вешалке, в специальном прозрачном чехле, красовалось платье ценой в три месячные зарплаты подполковника милиции. Прямо под ним, без коробки стояли диковинные туфли – с молнией на заднике и на высоченной «шпильке». Еще две зарплаты. Ребенок прекрасно знала, где продаются такие вещи, и явно понимала в них толк. Лис почему-то вспомнил Натаху которая радовалась просто новым сапогам к зиме. Но это было давно, в другое время…

Лис прошел в гостиную, подошел к широченному четырехстворчатому окну, оперся на подоконник. Несмотря на полночь, Магистральный проспект был полон машинами, но двухкамерный стеклопакет гасил уличные шумы. В Покровском сквере отблескивал золотом купол недавно построенного храма. За ним возвышались темные громады недостроенных двадцатиэтажных высоток, в которых квадратный метр стоил пять тысяч евро за стройвариант – голые бетонные стены и пыльный бетонный пол. Отделка с мебелью – еще столько же. Неужели заокеанские миллионеры, мистеры Твистеры, переедут сюда жить? Нет, обычные скромные тиходонцы. Хер его знает, где они взяли такие бабки! Уж не заработали точно. И налоги с них не заплатили – сто пудов. Раньше таких называли крупными экономическими преступниками, хищниками. Но теперь с них никто не спрашивает. Закона такого нет, говорят… Поэтому они уважаемые люди, которые ни от кого не скрываются, а наоборот – бравируют своим богатством…

Да, многое изменилось в городе и во всей стране. Вся жизнь изменилась. И преступная тоже. В отличие от «белых воротничков», для ночных волков законы по-прежнему имеются: для разбойников, грабителей, насильников и прочей нечисти. Вот сейчас выходят из кинотеатра веселые довольные люди, будут продолжать вечер – кто пойдет кофе выпить, кто коктейлями побалуется, кто на ужин… А уже рыщет по ночному Тиходонску симпатичный мужчина лет тридцати пяти, ищет в злачных местах девушку для знакомства – дело обычное, наверняка найдет… Только потом скоропалительной подруге придется ой как плохо… Два мотоциклиста поджидают водителей дорогих машин возле ресторанов Левобережья… Пока отбирали только деньги, часы и ценности, но войдут во вкус – начнут забирать машины, бить, калечить… Ну и «таксист», возможно, выйдет на охоту со своей удавочкой…

Лис вздохнул. Смотреть в окно расхотелось. Он прошел на кухню, вскипятил чайник, но пить не стал. Открыт холодильник, потрогал рукой бутылку «Тиходонской особой» – холодная… Если одну рюмку для хорошего сна, то ничего страшного. Только одной рюмкой, как всегда, не обошлось…

* * *

Похороны Степана Васильевича Коломийца прошли торжественно, но нервозно. На улицах было много милиции, кладбище тщательно прочесал и оцепил прибывший из Тиходонска ОМОН. Полированный гроб тонул в море цветов. От венков на могиле было тесно. Провожали мэра в последний путь сотни полторы разнокалиберных придонских руководителей, родственники, товарищи и друзья. Ярко светило солнце. Прибывший из области вице-губернатор произнес прочувствованную речь, из которой следовало, что погибший был кристально честным человеком, прекрасным руководителем, несгибаемым борцом за процветание Придонска и счастье его жителей. Причину и обстоятельства «трагической гибели» мэра Пастряков обошел молчанием, хотя в конце туманно сказал, что виновные получат по заслугам, при этом почему-то огляделся по сторонам.

По правую руку от вице-губернатора стоял Николай Николаевич Спиридонов, он же вел траурную церемонию и вторым произнес прощальную речь. Опытные номенклатурщики тут же сделали далеко идущие выводы. И не ошиблись: только приехав, Пастряков отозвал заместителя мэра в сторону и объявил:

– В общем так, есть мнение тебя поставить. Потом поговорим подробно. Давай, руководи, исполняй обязанности.

Николай Николаевич испытывал двойственные чувства. С одной стороны, сбылась его давняя и затаенная мечта, а с другой – уж очень трагические обстоятельства этому способствовали. Ладно бы Коломийца отправили на пенсию, или он покинул бренную землю естественным путем. А так… Хотя никто ничего официально не сообщает, но каждому ясно – Степана Васильевича убили за отказ продать порт. И история эта не закончена! Недаром не приехал губернатор, недаром Пастряков распорядился принять невиданные меры безопасности, недаром он так напряжен и излучает волны страха… Да и голоса прибывших с ним чиновников заметно подрагивают, и уж конечно не от жалости к убитому мэру… Все боятся! А чего, спрашивается, им бояться? Это мэру Придонска надо бояться, это у него расстрельная должность!

На поминки Пастряков не остался. Расселся по машинам со своей свитой и укатил в Тиходонск. А и. о. мэра Спиридонов долго смотрел им вслед.

* * *

Самый удобный столик бара «Сапфир» был зарезервирован давно и навсегда. Табличку «Reserved» с него никогда не убирали. Садиться сюда запрещалось, даже если свободных мест в баре не было. Случалось, перепившие гости или заезжие отморозки пытались нарушить это правило, но осторожно подошедший официант, деликатно склонившись, шептал что-то им на ухо – и они беспрекословно освобождали места, ждущие строго определенных людей.

Эти люди появлялись, когда хотели: утром, днем, вечером или ночью, – их всегда здесь ждали. С девушкой или другом, с деловым партнером, с гостем или знакомым. Всем обеспечивались сверхтеплый прием, исключительное внимание персонала и эксклюзивный сервис: вместо обычного кофе и коктейлей прямо за особый стол приносили любые блюда из гостиничных ресторанов, при необходимости могли привезти шашлыки с Левбердона, специально сваренных на Нижне-Гниловской раков, домашние соленья с Центрального рынка, или даже спасающий от жесточайшего похмелья хаш из Чалтыря, который, как известно, надо кушать в пять-шесть утра, не позже.

Иногда, чтобы «перетереть» очередной вопрос, они собирались все вместе – шесть членов правления. АОЗТ «Аксинья». Их исключительные права не ограничивались столом в престижном баре. Они распространялись вверх – на все двенадцать этажей гостиницы, расположенной над баром. А также вширь – на пристроенный ресторан, вместительную автостоянку, летнее кафе и кондитерскую, изготавливающую любимые тиходонцами пирожные. Все это хозяйство объединялось под вывеской акционерного общества закрытого типа «Аксинья».

Но полномочия членов правления не ограничивались «Аксиньей». Им вполне официально и на законных основаниях принадлежали магазины, кафе и рестораны, ночные клубы и сауны, игорные заведения, акции ведущих предприятий региона и многое другое. Они были вхожи в районные и городские администрации, их хорошо знали в налоговых инспекциях, в модельном агентстве «Престиж» и постоянно действующей комиссии по проведению конкурсов красоты, которые они спонсировали. Самоокупаемые глянцевые журналы регулярно писали о них хвалебные статьи (от 30 тысяч рублей) с цветными фотографиями (от 50 тысяч), а иногда даже с портретом на обложке (от 100 тысяч).

Кроме того, неофициально и внезаконно каждый имел власть над определенным районом города, а все вместе они являлись теневыми хозяевами Тиходонска и признанными криминальными авторитетами. И хотя эта сторона их биографий хранилась в стальных сейфах РУБОПа, а следовательно, быта заключена в скобки, очень многие горожане знали как об одной, так и о другой ипостаси этих людей.

Антонов Сергей Иванович – Президент Фонда ветеранов спорта, общественный деятель, спонсор и меценат, неоднократно награждался грамотами и ценными подарками органов власти и управления. (Прозвище Антон, занимается льготной торговлей спиртным и контрабандой, координирует связи криминалитета с официальными структурами, имеет общероссийский авторитет, широкие межрегиональные и международные связи, не судим.)

Михаил Петрович Квасков – замдиректора и член правления Тиходонского речного порта (Валет, руководитель Речпортовской ОПГ, «держит» порт и прилегающую территорию, негласный хозяин трех сухогрузов типа «река-море» и двух нефтеналивных барж, дважды судим, судимости погашены).

Рубен Гаригинович Карапетян – инвалид второй группы (Карпет – руководитель Нахичеванской ОПГ, фактический хозяин Нахичеванского района, судим, судимость погашена).

Константин Ким – генеральный директор оптово-розничного овощного рынка (Кореец, курирует всю овощную торговлю в Тиходонске, руководитель самой крупной силовой «бригады», численность которой точно не известна, но ориентировочно составляет около 300 человек, не судим).

Георгий Иванович Краско – генеральный директор ликеро-водочного завода (Гоша Тиходонец, руководит нелегальным производством спиртных напитков и их реализацией на Северном Кавказе, дважды судим, недавно освободился из мест лишения свободы).

Гуссейн Ильяс Гуссейнов – председатель общества русско-азербайджанской дружбы (Гуссейн, руководит азербайджанской диаспорой, «крышует» земляков, торгующих на тиходонскихрынках и занимающихся другим бизнесом. Имеет межрегиональные связи, не судим).

Сегодня за именным столом собрались все члены правления. «Авторитетные бизнесмены», если прибегать к толерантным эвфемизмам последнего времени, любили производить впечатление, выражаясь их собственным языком – «колотить понты», хотя по их же понятиям это было «западло». Сейчас они с интересом рассматривали прекрасно оформленные городские журналы «Элита Тиходонска», «Честный бизнес» и «Я потребляю», ревниво определяя, кому из них уделено больше внимания.

– Валет у нас на каждой странице, как кинозвезда, – скрывая завистливые нотки, проговорил Карпет. – Не жалко столько денег тратить?

Квасков снисходительно улыбнулся.

– Ты побрейся, Рубик, и тебя фотографировать станут. Да рубашку черную сними, хочешь, я тебе красивую подарю, красную, как у цыгана?

Члены правления засмеялись, с уважением глядя на Кваскова. Валет перенес тяжелейший инфаркт, и врачи отмерили ему год жизни. А он полетел в Америку, и там за пятьсот тысяч долларов ему вшили искусственное сердце. «Атомное, – пояснял Миша. – Триста лет будет работать…» Это считалось очень круто: выкупить собственную жизнь! Причем не где-нибудь, а в самой Америке, где и по русски-то никто не базарит!

– Ничего, в следующем месяце я во всех журналах буду, – похвастался Георгий Иванович. – Причем бесплатно! Еще мне гонорар заплатят. Такой тачки ни у кого нет!

Авторитеты не стали развивать эту тему. Каждый старался выпендриться новой машиной пошикарнее, поэтому их автопарк постоянно обновлялся. Сегодня под окнами «Сапфира» выстроились в ряд «Ренж Ровер», «Хаммер», «Мазератти», «Бентли», «Роллс-Ройс»… Но Гоша Тиходонец испортил всем настроение: он приехал на чудовищном монстре-траке с широченными, метрового диаметра колесами, возвышавшемся над землей на добрых три метра.

– Хотите, выстройте в ряд ваши тачки, а я по ним проедусь, – довольно хохотал Гоша. Он имел колоритный вид – огромный, с бритой головой и окладистой бородой. В своем восьмисотсильном «монстре хаоса» Гоша смотрелся весьма живописно. Но главное – второго такого авто действительно не было ни в Тиходонске, ни на всем Юге, ни в самой Москве. И можно было не сомневаться, что он заполонит все следующие номера элитных журналов.

– Слушай, дарагой, хватит бить хвостом, – недовольно сказал Гуссейн, совсем недавно «запаливший» двести тысяч евро на «Роллс-Ройс». – Это ты в кино видел. И мы тоже видели…

И, не выдержав, тут же с детской непосредственностью спросил:

– Где взял, а? Сколько отдал?

Остальные сидели с отстраненно-кислыми физиономиями и делали вид, что ничего заслуживающего внимания не произошло. Это был верный признак черной зависти. Только Антон, пожалуй, был искренен в своем безразличии – он ездил на обычном «ровере», зато увлекался яхтами, к которым сотоварищи были равнодушны.

– Хватит толочь воду в ступе, – нарушил он недоброжелательное молчание. – Чего хотят москали-то?

– Сейчас узнаем, – Карпет повел небритым подбородком в сторону входа.

По свободному от посетителей залу, мимо развалившихся в креслах нагломордых, жующих жвачку телохранителей, похожих на бандитов, а скорей бандитов, изображающих телохранителей, шел директор «Аксиньи» Скворцов в сопровождении двух интеллигентного вида парней, в костюмах и галстуках. Навскидку они были похожи на лохов, но лица, а особенно холодные, чуть прищуренные глаза не подтверждали первого впечатления. Да и не полезли бы лохи в самое волчье логово, откуда можно уехать на Левбердон в багажнике, в сопровождении угрюмых ребят без галстуков, но с бейсбольными битами и лопатами.

– Это наши акционеры, члены правления, – искусственно-бодро объявил Скворцов, обводя рукой сидящих за столом людей. – А это наши московские гости. Вот Максим, вот Владимир…

Не смущаясь специфического вида акционеров и их колючих испытующих взглядов, москвичи спокойно подсели к столу, ничуть не озаботившись тем, что директору места не досталось, и он остался стоять.

– Здравствуйте, господа! – уверенным тоном начал парень с перекошенным ртом. – Мы представляем «Консорциум». Думаю, вы о нем слышали.

Гуссейн Гуссейнов, Валет и Карпет обменялись многозначительными взглядами.

– Хотим купить вашу гостиницу, – продолжил Максим, внимательно осматривая собравшихся.

– А кто ее продает?! – наклонившись вперед, спросил Тиходонец. У него было такое лицо, что казалось, сейчас из-под оскаленной верхней губы выглянут клыки. – И кто вас сюда звал?!

Гуссейн под столом пнул его ногой, а Валет сделал предостерегающий жест.

Тиходонец замолчал и нехотя откинулся на спинку дивана.

– Мы планируем реконструировать весь квартал, – не обратив внимания на недружественный выпад, продолжил Максим. – Это потребует серьезных вложений. Мы предлагаем вам…

Названная цифра превышала истинную стоимость «Аксиньи» на добрый миллион долларов. Акционеры переглянулись. Столичные гости были «в теме» и не держались за карман. Но одной солидности мало, чтобы произвести благоприятное впечатление на хозяев Тиходонска. Впрочем, гости и не пытались это делать.

– Подумайте, посоветуйтесь, обсудите, – сказал Максим и встал.

За ним поднялся Владимир.

– О результате позвоните, – на стол легла золотистая визитка. – Думаю, недели вам хватит. До свиданья.

Гости ушли. Директор остался стоять, как соляной столп.

– Что за бакланов ты нам привел?! – тут же наехал на него Тиходонец.

Скворцов пожал плечами.

– Они пришли ко мне, я сказал, что не решаю. Они сказали: сведи с теми, кто решает. Я и свел.

– Помните «Консорциум»? – возбужденно спросил Гуссейнов. – Это они Тахира завалили. И Кондрата. И других ребят…

– Да, тогда немерено братвы положили, – кивнул Валет.

– И банкиров, – добавил Гуссейн. – Все руководство «Тихдонпромбанка»…

– Об чем базар? – раздраженно спросил Тиходонец. – Когда я бабло вкладывал, этих хмырей здесь не было. И о продаже базара не шло!

Компаньоны молчали.

– Что метлы привязали? – ярился Гоша. – Одному мне впрягаться?!

– Слушай, друг, я тебе говорю: за ними серьезная контора, сильная! – размахивая руками, обратился к нему Гуссейн. – И другие тебе говорят! Почему не понимаешь? Почему слушать не хочешь?

– Короче, я этих ваших раскладов не знаю! Меня здесь тогда не было, я девять лет на лесной зоне в Коми отмотал! Только скажу так: под Москву нам ложиться западло! Пусть они у себя банкуют! А здесь мы сами будем бабло делать! Теперь давайте, слово за вами!

– «Консорциум» – сильная контора, – медленно произнес Антон. – Но почему они на меня не вышли? Я Москву знаю, и Москва меня знает…

Он выглядел очень задумчивым, если не сказать – озадаченным.

– Да с какого перепуга мы должны что-то продавать залетным бакланам?! – заорал Тиходонец. – Хоть бы они и через тебя просили! Ты что, главней меня?

Антон смотрел на него молча, не меняя выражения лица. Он явно быт умнее. И никогда не использовал бандитских замашек. Трезвым. Пьяный – это быт другой человек.

– И какое нам дело, кто за ними стоит? – процедил Ким. – Это наш город!

Он знал, что говорит.

– Правильно, пусть у себя в Москве банкуют! – присоединился к ним Карпет. – Неделю нам дают, суки! Вконец обнаглели!

Гуссейн Гуссейнов улыбнулся вкрадчивой восточной улыбкой:

– Только на рожон лезть не надо, кричать не надо, спешить не надо… Чем дольше мясо тушится, тем оно вкуснее…

– Я больше шашлык люблю! – скривил губы Валет. – Чего кота за хвост тянуть!

– Значит, посылаем их на хер? – подвел итог Тиходонец.

– Посылаем, – согласился Ким.

– Только ты, Гоша, им сам объяви, – доверительно посоветовал Гуссейн. – Ты пацан авторитетный, и вид у тебя крутой, солидный…

– Да нет проблем! – Гигант встал. И спросил у Скворцова: – Они здесь живут?

Тот кивнул.

– Этот, главный, в двадцатом люксе на последнем этаже. У него охрана. Серьезная.

Тиходонец только скривился и направился к лифтам.

Внушительных габаритов бритоголовый бородатый мужчина в элегантном бежевом костюме поднялся на двенадцатый этаж и направился в конец длинного коридора, в торце которого находилась двустворчатая полированная дверь с цифрой двадцать. Ковровая дорожка гасила тяжелые шаги, но неожиданных посетителей здесь ждали – внезапно из холла вышли и преградили дорогу два похожих, как близнецы, молодых человека. Невысокие, не больше метра семидесяти, коротко стриженные, крепко сбитые, они напоминали пистолетные патроны.

– К кому? – негромко спросил один, очевидно, старший.

Он не смотрел визитеру в лицо, уставившись в выемку на горле между ключицами. Второй внимательно контролировал руки. Интуиция травленого волка подсказала Тиходонцу что перед ним те, кто специально натаскан травить таких, как он. Какой-нибудь спецназ: СОБР, ОМОН или другие костоломы. Вон, как щурятся, будто целятся. Да, это боевые псы… Видно, обкатались на кавказской войне!

Гоша даже не стал выступать, тем более что зрителей, способных оценить такое геройство, здесь не было. А риск получить пару переломов – быт.

– Зови хозяина! – процедил он, что было верхом вежливости и обходительности.

– Хозяева у собак, – тем же тоном ответил крепыш. – К кому?

Это был предельно наглый ответ. Но Гоша сдержался. Достал золотистую визитку, показал.

– К этому.

– К Максиму Викторовичу? А он вас вызывал? Терпение Гоши Тиходонца лопнуло.

– Слышь, ты, муфлон, ты базар-то фильтруй! Это тебя хозяин вызывает! Беги и скажи: Тиходонец пришел!

Но грозный тон не произвел впечатления на охранника. А грубости он просто пропустил мимо ушей.

– Если не вызывал, то может и не принять. Но я доложу. Старший достал телефон, неторопливо набрал номер.

Его напарник чуть заметно улыбался. Было видно, что он не воспринимает Тиходонца всерьез и, если понадобится, легко выбьет ему зубы.

– К вам посетитель, Максим Викторович. Назвался Тиходонцем.

Москвич вышел почти сразу. Он был в белом гостиничном халате, а в руке держал надкусанное яблоко. Перекошенные губы неестественно шевелились. Неожиданный визит его не удивил.

– Хотите что-то уточнить? – спокойно спросил он.

– Чего тут уточнять, и так все ясно, – прогудел Гоша. – Короче. Мы с пацанами перетерли, как и что. «Аксинью» никто продавать не будет.

– Так быстро? – Максим Викторович с хрустом откусил яблоко. Брызнул сок. – Ну ладно.

Он повернулся и скрылся в номере.

«Наверное, у него там телка», – подумал Тиходонец. Безразличие москвича его задело. Но, в конце концов, он сказал, что хотел.

Вернувшись в бар, Гоша, значительно приукрасив события, рассказал компаньонам, как поставил на место наглого москвича.

– У него аж челюсть отвалилась! Думали – нашли лохов! – под громкий смех завершил он свое повествование.

– Молоток, пацан! – больше всех веселился Карпет. – Опустил козлов по полной!

– Выпей, Гоша, я угощаю, – широким жестом Гуссейн Гуссейнов подозвал испуганного официанта – худенького молодого человека в униформе. – Чего хочешь?

Гоша загоготал.

– Там у тебя коньяк есть за тридцать тысяч… Неси бутылку!

– Пей брат, на здоровье, пей, хоть за сто тысяч! – кивал Гуссейн, но улыбка его утратила естественность.

– Тогда неси за сто тысяч! – распорядился Тиходонец.

Официант зажмурился и виновато замотал головой.

– Извините, такого нет. За тридцать тысяч самый дорогой…

Гуссейн перевел дух. Все громко рассмеялись. У компаньонов было хорошее настроение. Они пили и смеялись весь вечер. Напоследок все повеселились: когда стали разъезжаться, изрядно набравшийся Гоша никак не мог забраться в свой «монстр хаоса» по длинной железной лестнице. Это действительно было смешно – животики надорвешь!

Потом он все же вскарабкался в кабину и, разворачиваясь, раздавил багажник «Мазератти» Карпета. Веселый вечер, за малым, не кончился перестрелкой. Но все обошлось.

* * *

Супруги Тучковы были работягами, в хорошем смысле этого слова. Они могли трудиться по двенадцать часов в день, имели по несколько специальностей и не ленились получать новые. У них были умелые руки, к тому же и головы работали неплохо, они постоянно учились, неудивительно, что их портреты висели на Доске почета родного стекольного завода. Владислав из рядового стеклодува дорос до замдиректора, а Лариса из браковщицы стала главным бухгалтером. Если бы не грянула перестройка, приватизация и всеобщий грабеж, они так бы и оставались наемными работниками до гробовой доски. Но неразбериха первоначального накопления капитала вынесла их на другой уровень.

Заводик быт планово-убыточным, типичный «красный директор» Матвей Фомич возможностей акционирования не понимал и, когда убытки перестали считать нормальным явлением, а главное, перестали списывать, мирно ушел на пенсию. Зарождавшиеся акулы нового времени откусывали от тела государства жирные куски и вмиг становились миллионерами. А Тучковы, проделав обычные нехитрые манипуляции, превратились в хозяев не приносящего дохода предприятия, не привлекающего ничьего внимания.

Производство агонизировало, оборудование было вконец изношено, толстое волнистое стекло и тяжелый мутный «хрусталь» никаким спросом не пользовались. Нужны были новые подходы и современная стратегия. Тут в полной мере и проявились коммерческие способности и художественные таланты супругов. Взяли кредиты, закупили новую печь и линию по производству цветного стекла, нашли молодых художников и принялись выпускать яркие, современные цветные панно и художественные витражи. Как раз начался строительный бум – нажравшиеся акулы стали строить коттеджи и обустраивать огромные квартиры, а проснувшаяся тяга к прекрасному требовала художественных ценностей. Новая продукция пользовалась колоссальным спросом и разлеталась, как горячие пирожки в голодный год.

Дела пошли в гору, и через несколько лет Тучковы украсили своими панно уже собственный двухэтажный дом, устроили детей-погодков, мальчика и девочку, в престижный институт, стали выезжать за границу, словом, вкушать ранее недоступные радости жизни. Теперь можно было нанять директора, управляющего и переложить на них всю работу, но, к удивлению многих, они этого не сделали и продолжали «вкалывать» лично.

В конце рабочего дня супруги любили сидеть в новом кабинете Владислава и смотреть с крутого берега на серую ленту Дона, по которой время от времени разноцветными щепками проплывали баржи, сухогрузы, речные танкеры и пассажирские теплоходы.

– Территория большая, можно еще пару цехов построить, – сказала как-то Лариса.

Прозвучал гудок, извещающий об окончании работы. Остановилась конвейерная линия, погасли форсунки печи. Завод засыпал. Через проходную вереницей потянулся рабочий люд.

– Почему именно цехов? – Супруг затянулся сигарой. Горький дым ему не нравился, но привычку к сигарному табаку он вырабатывал для солидности. – Лучше поставить внизу гостиницу или дом отдыха – как раз на берегу. Или яхт-клуб устроить. Или…

Телефонный звонок прервал его размышления.

– Владислав Николаевич? Здравствуйте, – раздался в трубке голос уверенного делового человека. – Меня зовут Максим Викторович, я с коллегами приехал из Москвы. Можно зайти к вам на десять минут? Есть интересное предложение.

– Да, конечно, – немного удивленно ответил Владислав. – Можно завтра, прямо с утра…

– А если прямо сейчас? Мы уже подъезжаем.

– Ну… пожалуйста…

Он положил трубку и ответил на вопросительный взгляд жены:

– Какие-то люди из Москвы. Наверное, хотят сделать заказ!

Лариса покачала головой.

– Вряд ли. Неужели из Москвы надо ехать за тысячу километров, чтобы заказать панно? Тут что-то другое… Ой, Владик, а вдруг это рейдеры?

– Сейчас узнаем, – сказал Владислав. – Но для рейдеров мы слишком мелкая добыча. У нас не те обороты.

Через несколько минут в дверь постучали. В кабинет вошли четверо. Трое мужчин и одна женщина. Несмотря на вечернее время, вид у гостей был свежий, бодрый и энергичный. Мужчины в деловых, идеально сидящих костюмах и галстуках выглядели крайне представительно. Так же, как и женщина. В черном костюме, черных колготках, черных туфлях, неброский макияж, подчеркивающий правильность черт, – настоящая бизнес-леди.

– Максим Викторович, – представился один из мужчин, с тонкой полоской старого шрама на правой щеке и перекошенным ртом. – Московская инвестиционная компания «Консорциум». Это мои коллеги.

Его спутники синхронно кивнули. Владислав Николаевич радушно показал на кресла, расставленные у стены кабинета.

– Здравствуйте, присаживайтесь. Чем обязаны?

Вошедшие присели, развернули папки с бумагами. Дама раскрыта и включила ноутбук. Оказывается, это обыкновенная секретарша!

– Вы, наверное, по поводу заказов? – спросил Тучков.

– Нет, – внушительно произнес Максим Викторович. – Мы хотим купить ваш завод. Дело в том…

Недослушав, Владислав Николаевич поднял руку:

– Тут какое-то недоразумение. Мы не собираемся ничего продавать.

– Дело в том, – невозмутимо продолжил Максим Викторович, – что дела у вас идут далеко не блестяще. Нужны радикальные меры. Но с вашими инвестиционными возможностями существенная перестройка производства затруднительна.

– Если не сказать – невозможна, – добавил его спутник.

– Позвольте, откуда вы все это взяли? – агрессивно спросила Лариса. – Дела у нас идут очень хорошо!

Секретарша извлекла из папки несколько скрепленных вместе листков и передала Максиму.

– Конечно, явных признаков неблагополучия пока нет, но темпы продаж во втором квартале снизились на шесть процентов по сравнению с прошлым годом. А в третьем – еще на восемь процентов, – сказал тот и передал бумаги Тучкову. – Вот, ознакомьтесь.

Владислав просмотрел таблицы цифр и растерянно передал листок супруге.

Лариса тоже выглядела обескураженно.

– Год на год не приходится, – пожала плечами она. Но прозвучало это не очень убедительно. – И зачем вам убыточный завод?

Перекошенный рот скривился в неестественной улыбке.

– Инвестиции всегда основаны на нестандартных решениях. Спрос на хрусталь упал, а на броню – возрос, и в Гусь-Хрустальном теперь делают бронированные стекла…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю