Текст книги "Допрос с пристрастием"

Автор книги: Данил Корецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Оксанка, не ври! Он так и сказал?

Подполковник РУБОПа прислонился седеющим виском к прохладному косяку. Ему стало неприятно и немного стыдно. Он привык подглядывать, подслушивать, сдаивать из-под различных людей нужную информацию. Но подслушивать собственную жену в собственной квартире – это уже паранойя. Хотя эта Оксана – та еще б…! И кто этот «он»?

– А Вика тоже видела? – снова залилась Ребенок.

Лис хмыкнул и постучал себя по лбу костяшками пальцев. Потом быстро вернулся, демонстративно хлопнул дверью, щелкнул выключателем. Ребенок радостно пискнула:

– Все, пока, мой Фил пришел! Созвонимся!

От этих слов стальное сердце самого крутого мента Тиходонска размягчилось, как воск. И все неприятности вмиг оказались забыты. Лис бросился в комнату. Навстречу ему выбежала девчонка в коротком розовом халатике, прыгнула на шею, обхватила ногами, уткнулась лицом в шею. Так не притворяются! Хотя такие артисты бывают, какие постановки разыгрывают… Но не Ребенок!

– Что так поздно, Фил?

– Разве? По-моему, как всегда.

– Нет, уже почти десять… Случилось что-то?

От Катиной непосредственности, от теплого девичьего тела, а особенно от распахнутой промежности исходила искрящаяся чувственная энергия. Она проникла сквозь холодную броню служебной настороженности и цинизма и зажгла согревающий огонек в самой глубине заледенелой ментовской души. Напряжение нервозного дня стало отпускать, заботы отошли на второй план. Запахи чистоты, духов и домашнего уюта растворили панцирь вечного недоверия и обязательных подозрений.

– Да оно каждый день случается, Катюха! Только сейчас на меня такой накат пошел… Ладно, не бери в голову…

Лис посадил ее на край письменного стола, целеустремленно сдвинул в сторону бумаги.

– А что это ты собираешься делать?..

– Проверить, как продвигается работа над дипломом у будущего филолога…

– Ах, вот оно что! – Ребенок откинулась на спину, полы халатика распахнулись, открывая узенькие кружевные стринги. Лис закинул легкие ножки на плечи и, отодвинув тонкую перепонку, привычно попал в цель. Катя вскрикнула, и все проблемы сегодняшнего дня растворились в бесконечности бытия. Да пропадите вы все пропадом, козлы!

Потом она кормила его ужином. Готовить Ребенок не любила. В самом начале семейной жизни она разогревала в микроволновке пиццу, гамбургеры или шаурму но Лис объяснил, что много лет на бегу питается фастфудом: пиццой, гамбургерами или шаурмой, а теперь, приходя домой, хотел бы поесть по-человечески то, что приготовили ручки любимой жены. Катя учла критику. Частично. Сегодня на столе оказались курица-гриль из соседнего универсама, лаваш и овощной салат, который она действительно сготовила собственноручно.

Ну что ж, вполне приемлемо! Лис оживленно потер руки. В еде он был непривередлив, как и все оперативники, привыкшие к сухомятке. К тому же почти год пришлось жрать (именно жрать, ибо есть ее невозможно) тюремную баланду, которая не способствует формированию утонченных вкусов или воспитанию гурманов. Просто, заведя семью, он рассчитывал на хозяйственность молодой жены и не был настроен ошибаться в своих расчетах. То есть тут на первом месте стоял не вопрос еды, а вопрос принципа.

Он начал с самого вкусного, азартно обгладывая сочащиеся прозрачным жиром хрустящие крылышки. Ребенок подошла сзади, обняла за плечи, прижалась подбородком к макушке.

– Фил, давай куда-нибудь сходим – потанцуем или музыку послушаем. А то я почти не выхожу из дома…

– Кстати, я тебя сегодня искал. Домашний не отвечал, а мобильный был вне зоны досягаемости, – как можно безразличней произнес Филипп.

– А-а! – беспечно махнула рукой Катя. – Пошла в библиотеку, а там полуподвал, и нет связи. Так что, пойдем веселиться?

Лис вздохнул. Он не любил отказывать Ребенку. Но он устал, вымотался и совершенно не хотел выходить из дома.

– Не сегодня, ладно?

– Опять не сегодня. А когда оно будет, «сегодня»? Ну давай я сама с девчонками сбегаю поесть мороженое на часик…

Лис поморщился. Вернулось возникшее в темном коридоре саднящее чувство. Аппетит сразу пропал… Что ж тут странного – разница в возрасте сказывается. У нее свой круг общения, подруги шляются по ночным клубам, дискотекам, ходят на выступления современных микрозвездочек и надутых, как мыльные пузыри, сиюминутных кумиров. Несколько раз Лис проводил время в их тусовке. Там разговаривали на непонятном жаргоне и оперировали мутными понятиями, обсуждали неизвестные ему проблемы, смеялись над тем, что было совершенно не смешно. Когда в такую компанию попадает взрослый мужик, к тому же мент, на него смотрят, как на диковинное ископаемое. Вот и думай, что делать… С одной стороны, держать Ребенка взаперти нельзя, с другой – отстегни поводок, и дело кончится ясно чем. Отпусти хорошенькую домашнюю болоночку гулять без присмотра, и будут ее драть все окрестные кобели… Кто-кто, а Лис хорошо знал негативные стороны жизни. Она и так часто не отвечает на звонки…

– Так что, Фил? Можно, мы с девчонками сбегаем в кафешку?

– У девчонок нет мужей, вот пусть они и бегают по кафешкам!

Лис отодвинул тарелку. За спиной послышалось обиженное сопение. Он резко развернулся вместе со стулом, руки сомкнулись на тонкой талии. Ребенок дернулась, вроде бы собираясь высвободиться. Но Лис усадил ее на колени и шепнул в маленькое изящное ушко:

– Скоро мы пойдем на большой праздник. И ты будешь на нем королевой!

Катя перестала сопеть.

– Какой праздник?

Ее голос звучал недовольно.

– День милиции. Концерт, банкет, все как положено.

– Да, это офигенный праздник. Твои сослуживцы опять нажрутся в хлам…

– Люди по-своему снимают стресс, – пожал плечами Лис. – Зачем они тебе? Я не нажрусь. Будем веселиться и танцевать.

– Да уж. – Катя скривила гримаску. – Тогда купи мне платье. У королевы должно быть красивое новое платье!

– Не вопрос! Завтра и купим.

Настроение у Ребенка улучшилось.

– Вижу, ты исправляешься! – Она чмокнула его в щеку. Лис подвинул тарелку и с хрустом вгрызся в куриную ногу… У него опять появился аппетит.

* * *

– У нас был такой парень. Штаны закатывал до колен и шел по «зеленке» – медленно так, вроде крадется… Когда чувствовал кожей проводок или веревку – замирал. Чека вылезти не успевала, только выдвигалась на пару миллиметров. Тут, конечно, реакция офигенная должна быть… Хороший шашлык!

– Хороший. А водка, кажись, паленая. Если вместо кольца булавку английскую вставить, никакая реакция не спасет… Тонкая, скользкая, только дотронулся – она и выскочит. Я такие «растяжки» ставил. А у «чехов» не встречал…

– Нормальная водка. Давайте третий тост.

Четверо молодых мужчин в неброской одежде встали, отставив локти, подняли стаканы на уровень груди, помолчали.

– За Славу, Ромашку, Витюлю…

Не чокаясь, выпили, сели, закусили.

– Если бы не Валек, нас бы всех под Ножай-Юртом положили.

– Точно. Он этому гребаному генералу в глаза сказал: «Без артподготовки я людей в атаку не поведу!» Тот орал, слюной брызгал, грозил трибуналом, а Валек набычился, ноги расставил, рука на «стечкине», и свое повторяет: «Артподготовка. Или пускайте вперед три танка. Или пусть „вертушки" по окраине отработают. А в чистом поле на пулеметы я не пойду!»

Осенним днем в кафе «Волна» на Левом берегу Дона не много посетителей. Да и вечером тоже. Слишком большая конкуренция: здесь в ряд выстроились сотни кафе, закусочных, ресторанов, шашлычных. Да и не сезон. Сейчас кроме офицеров Тиходонского СОБРа в небольшом, отделанном деревянными панно зале обедали супружеская пара средних лет, да двое студентов угощали девушек кофе и мороженым. А в закутке «для своих» за зеленой занавеской четыре черноволосых молодых человека играли в нарды, вели неспешный улыбчивый разговор и пили янтарный чай из грушевидных «армуд».[5]5
  Стаканчики для чая.


[Закрыть] За окнами, по стылой серой воде, плыли трудолюбивые баржи.

– Да, все от командира зависит, – сказал Витя Акимов. – Литвинов не побоялся с генералом спорить, а войсковой подполкан бросил в мясорубку взвод срочников – их там десятка полтора полегло… А задачу не выполнили! И что? Подполкана под трибунал отдали? Разжаловали? Уволили? Нет, очередную звездочку получил! А Валентина сколько раз представляли – бесполезняк!

– Жалко, его нет, – сказал круглоголовый капитан Муромцев. – Сейчас нам «Утесы»[6]6
  «Утес» – тяжелый пулемет.


[Закрыть] отбирает, «Взломщиков»,[7]7
  «Взломщик» – крупнокалиберная дальнобойная винтовка, для контрснайперской борьбы.


[Закрыть] «Гюрзу»,[8]8
  «Гюрза» – новый пистолет повышенной мощности.


[Закрыть] гранаты эти новые… Вернется, мы повторим!

– А правда, что «Взломщик» на два километра лупит? – спросил Костя Сойкин, разливая водку.

– Правда, – кивнул Акимов. – Только ствол у него без особо точной обработки. И патроны целевые под калибр 12,7 не выпускаются. Вот и получается, что на двух километрах у него радиус рассеивания три метра. Даже в слона попасть трудно, не говоря о снайпере. Нет, я лучше со своей СВД…

– Ну что, обмоем? – спросил лейтенант Суровцев. За исключительную самоуверенность и незаурядную физическую силу его прозвали Танком.

– Пора! – кивнул Муромец.

Кавалеры ордена Мужества достали коробочки с наградами. Снайпер Акимов опустил в стакан крест с выбитым посередине двуглавым орлом. Водка булькнула, плеснулась через край, орден лег на дно, на белой скатерти расплылось темное пятно. Похожие пятна появились на камуфляжках шести «чехов», которые обошли группу спецназа с тыла, но не успели атаковать, потому что их заметил Витя Акимов. Только, в отличие от водочных, те пятна не высыхают…

Второй крест опустился в стакан сапера Сойкина. Почти месяц он вел поединок с чеченским взрывником, который буквально терроризировал федеральные силы. Они ставили друг на друга хитрые мины – замаскированные, двойные, неизвлекаемые, с подстраховкой, но в конце концов Сойкин переиграл «чеха» – его заряд разорвал противника напополам.

Третий и четвертый ордена оказались в стаканах Муромца и Танка. Они с двумя солдатиками доставляли в отряд пулеметы ПК и попали в засаду. «Чехов» было около полусотни, но три пулеметных ствола сократили это число вдвое. Когда подоспели свои, склон горы вокруг был покрыт трупами врагов.

Все это осталось в прошлом – выстрелы, взрывы, мины, пулеметы, засады, бои, убитые и раненые… Но сожженные нервы, риск, кровь, победы – все это материализовалось в тускло-серебристых крестах орденов…

Четыре собровца снова встали. Снова отставленные локти, снова стаканы на уровне груди, снова минута сосредоточенной тишины. Свет преломлялся в водке, увеличивая кресты, мокрые колодки вытарчивали наружу. Казалось, поднятые стаканы полностью заполнены орденами.

Если бы эту сцену увидели американские «зеленые береты», немецкие рейнджеры или английские спецназовцы – они бы ничего не поняли. Только русские герои так обмывают боевые награды. Если, конечно, остались в живых. Немногочисленные посетители кафе с доброжелательным интересом повернули головы к героям необъявленной войны. Зеленая занавеска приоткрылась, и четыре пары черных глаз принялись наблюдать за происходящим. Но дружескими эти взгляды не были. Напротив, молодые люди нахмурились, они неодобрительно переговаривались, двое извлекли телефонные трубки и начали нажимать клавиши.

– Ну что, товарищи офицеры, – сказал Муромец. – Есть две причины выпить. Первая – что наградили. Вторая – что не посмертно. Вперед! Вверх и на себя!

Они выпили, аккуратно вытащили мокрые ордена, разложили на салфетках.

В этот момент входная дверь резко распахнулась. В зал уверенной походкой вошел огромный, вальяжный кавказец в длинном кожаном плаще, по-хозяйски осмотрелся. Тяжелый властный взгляд просканировал зал, вязко прилипая к лицам посетителей. На лицах офицеров взгляд сфокусировался, мазнул по орденам, густые брови поползли вверх, а уголки губ – наоборот, вниз. Он подошел, навис над столиком.

– Я хозяин. Собирайтесь и уходите, веселье кончилось!

Звучный голос с гортанным акцентом звучал резко и зло. Зеленая занавеска открылась полностью.

– А что случилось? – спокойно спросил Акимов. Профессия снайпера способствует собранности, терпению и холодному расчету.

– Да то, что вы эти железки за кровь наших братьев получили! И сидите тут, пьете, гуляете, радуетесь!

– Железки?! – Танк встал. – Ты что, совсем оборзел?! Но Акимов сделал успокаивающий жест.

– А ты – «чех», что ли? – вроде удивился снайпер. – Какие такие братья? Мы же тебе деньги платим!

Но вопреки библейским истинам и прекраснодушным представлениям очкастых «ботаников», миролюбие не приносило сколь-либо заметного результата.

– Вера у нас одна, потому и братья! А деньги твои мне не нужны! У меня, знаешь, сколько денег! Я вас всех могу купить! Пошли отсюда!

Лейтенант Суровцев – лучший рукопашник Северного Кавказа, был слаб в словесных баталиях. И прозвище Танк получил вовсе не за победы в философских дискуссиях. Он резко перегнулся через стол, железный кулак с костяным треском врезался в мощную челюсть, поросшую жесткой щетиной – то ли изысканный шведский шик, то ли обычная кавказская небрежность. Снося столы и стулья, огромное тело отлетело в сторону и с грохотом обрушилось на пол.

И тут же из-за зеленой занавески с гортанными криками выскочили четверо черноволосых молодых людей. Несколько человек со скалками выбежали из кухни, двое в рабочей одежде, размахивая лопатами, появились со двора. С разных сторон они набросились на четырех офицеров, обрушив на них град ударов. Кафе наполнилось криками, женским визгом, ревом, звуками ударов, звоном стекла и треском ломающейся мебели. Семейная пара и студенты с девушками испуганно вскочили и вдоль стенки метнулись к служебному выходу.

Вопреки киношным вымыслам, даже очень хорошо подготовленные люди не могут легко разделаться голыми руками с вооруженной толпой. Собровцы встали в круг, отбиваясь стульями и бутылками. Но с улицы вбежали еще два кавказца, да и пришедший в себя хозяин озверело ринулся в бой. Офицеров почти смяли. При соотношении сил «один к трем» результат схватки практически предрешен, особенно если нет оружия и амуниции.

Акимова скалкой ударили по голове, он «поплыл» и стал легкой добычей, но Муромец вовремя пришел на помощь, скалка пролетела через зал и разнесла настенный светильник, а ее владелец бездыханным скрючился на полу.

Садовые рабочие в черных комбинезонах напоминали морских пехотинцев. Возможно, потому, что у них имелось эффективное оружие. Лопаты позволяли «трамбовать» собровцев на расстоянии. Сойкин получил удар плашмя по плечу, Танку рассекли щеку. Озверев, он вырвал лопату и черенком сшиб двух нападающих – одного за другим. Второй «садовник» ударил Муромца острием в основание шеи, но тот подставил руку, и стальная кромка с хрустом разрубила локоть. Рука повисла. Муромец вскрикнул, побледнел и зажал рану. Рабочий занес лопату еще раз, но Танк ткнул его черенком в лицо, и тот, залившись кровью, опрокинулся навзничь.

Сойкин завалил стол, отгораживаясь от натиска слева. Подхватив упавший стул, наотмашь приложил вертлявого парня, размахивающего разделочной доской. Потом достал хозяина, но без особого результата: тот вцепился в стул, и теперь они вырывали его друг у друга, будто соревновались в перетягивание каната.

Николай Муромцев, придерживая раненую руку и чувствуя, как набухает горячим рукав свитера, мощными ударами ног проложил себе выход из кольца, прорвался к окну, спиной вперед выбросился наружу, выбив стекла вместе с рамой. Он упал на осыпавшуюся осеннюю клумбу, сел, облокотившись на каменную стену, не обращая внимания на впивающиеся осколки, выхватил мобильник. Палец нажал клавишу с цифрой «1» – на нее был забит быстрый набор дежурной части СОБРа. Из-за угла, шатаясь, вышел кавказец с разбитым лицом. Он тоже взволнованно кричал что-то в трубку. Подмогу зовет, сука!

– Дежурная часть! – раздался в телефоне четкий голос дежурного.

– Это Муромцев. Левбердон, кафе «Волна». Нас тут «чехи» убивают. Я ранен, ребята еле держатся. Нужна помощь! Быстро!..

Он поднялся и, пошатываясь, направился к избитому кавказцу. Тот бросился бежать. Засунув кисть раненой руки в карман, чтоб не болталась, капитан через служебный вход вернулся в зал. На полу валялись несколько бесчувственных тел. Все собровцы держались на ногах, хотя вид имели плачевный: окровавленные, в синяках, ссадинах, разорванной одежде… Сохранявшие численное преимущество брюнеты лезли на них, как японские смертники на амбразуру. Муромец с устрашающим криком ударил им в тыл. Шутки кончились. Страшным ударом левой он вырубил душившего Сойкина хозяина, ногой поразил в пах нападающего с каминной кочергой.

– Я нашим позвонил! – тяжело дыша, сообщил Муромец. – И те подмогу вызвали…

– Становись за мной, – сказал Танк, сплевывая красную слюну. – И отмахивайся левой, если сможешь…

Драка продолжалась. Но силы уходили, поэтому счет шел на минуты.

* * *

Сидящий за пультом связи капитан Разуваев колебался всего несколько секунд. Решение о применении СОБРа принимает старший оперативный начальник. По инструкции следовало сообщить командиру или его заместителю, потом, по его команде – оперативному дежурному ГУВД, тот по инстанциям доложит генералу Крамскому, а генерал скажет то, что и так каждому известно: спецподразделение предназначено для борьбы с оргпреступностью, бандитизмом и терроризмом, а не для пресечения хулиганских драк. Это дело территориальных органов, пусть Нахичеванский РОВД выезжает! А если позвонить нахичеванцам, начнутся расспросы: а что там делали собровцы? А что за драка? Сколько человек участвует? Оружие есть? А может, лучше задействовать ОМОН, если там такая крутая заварушка?..

Это правильные действия и обоснованные вопросы, только они не спасут бьющихся на Левбердоне ребят… А положение у них действительно аховое, если сам Муромцев звонил и таким голосом, со стонами…

Разуваев щелкнул тумблером, соединяясь с командиром «тревожной» группы старлеем Прошкиным.

– Звонил Муромцев. Он ранен. На них напали в «Волне», на Левбердоне. Просит срочной помощи. Твое решение?

– Какое решение? Выезжаем! – без колебаний воскликнул Прошкин.

Десять бойцов в полном боевом: автоматы, каски, бронежилеты – за полторы минуты погрузились в микроавтобус, закамуфлированный под маршрутное такси. Машина вылетела за железные ворота и, сотрясая окрестности отчаянным ревом форсированного движка, помчалась к Южному мосту, потом, прыгая по вздувшемуся волнами асфальту, перескочила на левый берег Дона и понеслась к «Волне».

* * *

Их зажали в угол. Муромцев потерял сознание. Акимов отмахивался на автопилоте, и его удары уже не имели обычной силы. Сойкин орудовал размочаленным в щепки стулом, как викинг боевым топором. Он утробно хэкал, отбивая удары бутылок и палок, делал выпад вперед, иногда попадая в цель, а иногда промахиваясь, но все равно заставляя врагов отскочить. Слева от Сойкина отбивался Танк. Несмотря на все навыки мастера-рукопашника, ему пришлось несладко. Из рассеченной щеки стекала кровь, разодранный на боку джемпер открывал рубленую рану на ребрах. В руках он держал уже третий стул, да и то от него осталась лишь спинка. Зато если он попадал, то валил надежно. Но и у боевой машины силы стремительно таяли. Предательски дрожали ноги. Свои кровь и пот перемешивались с чужими.

«Маршрутное такси» подъехало к «Волне» одновременно с тремя легковушками. Оттуда выскочили десять здоровенных кавказцев с бейсбольными битами и арматурными прутьями в руках. Но когда из желтой «маршрутки» посыпались черные угловатые монстры, похожие на инопланетных воинов из «Звездных войн», пыл у «бейсболистов» мгновенно угас, они загрузились обратно в свои «тачки» и скрылись с поля боя. А собровцы накрыли «Волну», как волна цунами накрыла Мальдивские пляжи. Все закончилось за три минуты. Те, кто нападал на офицеров, были мгновенно опрокинуты, вбиты в стены или кафельный пол, упакованы в наручники и готовы к погрузке.

– Как вы, парни? – спросил Прошкин у коллег.

– Лучше не бывает. – Танк устало опустился на пол, не выпуская из окостеневших рук отломанную спинку стула. – Веришь, нет?

– Да мы-то ничего, – подтвердил Сойкин. – Вот как ребята…

Он кивнул в угол, где боец-фельдшер делал перевязку пришедшему в себя Муромцу. Акимов, закрыв глаза, сидел рядом. Ему сделали какой-то укол.

– А что случилось-то? – поинтересовался Прошкин.

– Да, хозяину шалмана, азерботу не понравилось, что мы ордена обмываем. Пошли на хер, говорит, кровь моих братьев здесь не празднуйте…

– Да ну?.. – изумился Прошкин. – Так и сказал? Несколько бойцов за его спиной внимательно слушали.

– Так и сказал.

– Совсем обнаглели! Чья это земля? Наша или ихняя?

– Давай разберемся, – предложил кто-то из бойцов. Но в это время с улицы послышался вой сирены, и в кафе зашли три милиционера в форме. Подоспели нахичеванцы.

– Что тут происходит? – спросил майор с невыразительным лицом и носом-картофелиной.

– Нападение на офицеров СОБРа, – пояснил Прошкин.

– Беспредел, товарищ начальник, – подал голос с пола хозяин. – Окна выбили, мебель поломали, нас избили. Ни за что ни про что. Просто замечание сделал…

– Вагиф Алиевич?! – ужаснулся майор и повернулся к Прошкину. – Вы старший? Почему известный бизнесмен, спонсор, культурный человек лежит в наручниках? Почему на нем одежда порвана? Это ведь наша территория!

– Вон, посмотрите, что ваш культурный спонсор сотворил. – Сойкин показал в сторону раненых. – Неизвестно, как у них все обойдется…

– Это недоразумение… Вагиф Алиевич не мог этого сделать…

– А как вы здесь оказались, товарищ майор? – спросил с пола Танк.

– Как, как… Граждане позвонили, сообщили про драку… Нет, побоище! Я должен написать рапорт!

– Пишите, товарищ майор, пишите, – сказал Прошкин и жестом дал команду сниматься. – Лучше ваш рапорт, чем четыре трупа наших товарищей. А если бы мы опоздали – так бы и было!

«Скорая помощь» забрала Муромцева и Акимова. «Маршрутное такси» увезло остальных собровцев. С задержанных сняли наручники, и они разошлись по домам. А Вагиф Алиевич с майором сели пить чай из грушевидных армуд, которые, благодаря форме, прекрасно сохраняют тепло и аромат напитка.

* * *

Отдел внутренних дел Центрального района занимал небольшое четырехэтажное здание дореволюционной постройки, которое вполне можно было признать памятником архитектуры. Лепнина на карнизах, белые пилястры по бокам парадного подъезда, даже атланты, поддерживающие мускулистыми руками обветшавшие балконы. Когда-то этот особняк принадлежал известному купцу Атарову. Недавно фасад покрасили, и теперь он выглядел точно так, как на дореволюционных открытках. Только вместо карет и пролеток на мостовой выстроились в ряд кургузые милицейские «бобики». От этого впечатление несколько смазывалось. Но не для всех.

Подполковник Коренев припарковался на противоположной стороне Южного проспекта и, грубо нарушая правила дорожного движения, пересек проезжую часть. Он шагал неторопливо, словно турист, изучающий исторические достопримечательности Тиходонска. На самом деле, архитектурные красоты его не интересовали, больше того – он их просто не замечал. В этом здании он проработал почти десять лет, прошел путь от рядового опера до начальника УР, заслужил уважение в криминальном мире и из обычного мента, каких много, превратился в грозного Лиса – единственного в этом городе.

Дверь в кабинет начальника уголовного розыска была открыта. Увидев гостя, Рожков обрадовался:

– О! Какие люди! Милости просим!

Майор выбрался из-за стола, протягивая руку. По сравнению с изящным, хорошо одетым Лисом, он казался неуклюжим деревенским увальнем. Розовая физиономия, свойская улыбка, от которой появлялись ямочки на пухлых щеках, суточная щетина, неухоженные пшеничные усы – вылитый добродушный селянин, удачно распродавший на рынке отменное домашнее сало.

Но внешность обманчива. Начальник УР был человеком жестким, хватким и конкретным. Порядок в районе он поддерживал железной рукой, с преступниками не церемонился, с бандитами был совершенно безжалостным. Шпана боялась его больше, чем всех судей и прокуроров вместе взятых.

Лис пожал крепкую, с набитыми костяшками, руку.

– Как жизнь?

– Как обычно. Нас е…т, а мы крепчаем!

– Значит, ничего не меняется. – Лис обошел кабинет, выглянул в окно. Внизу курили несколько милиционеров. Из подкатившего «УАЗа» выгружали пьяного. Он орал, матерился и плевался, пока не схлопотал дубинкой по спине. Вышедший из подъезда сержант заорал в подворотню:

– Онищенко! К командиру!

Пейзаж был привычен до одури. Лис зевнул, прикрывшись ладонью.

– Спишь на ходу, Михалыч? – спросил Рожков, продолжая прятать в усах усмешку. – С молодой женой разве выспишься?

– Мне не нравятся такие шутки! – отрезал Лис таким тоном, что майор поднял руки.

– Не стреляй! Это не наезд, а по неопытности.

– Ладно, – улыбнулся Лис. – Давай к делу. У тебя на территории живет Вагиф Насыров, он держит «Волну» на Левбердоне.

– Живет. Дай Бог, чтоб мы так жили, – протянул Рожков. – Скупил два участка возле ипподрома, снес там трущобы, да выстроил дворец с бассейном, оранжереями, ну всеми делами…

– Не завидуй, не во дворце счастье. А почему он такой наглый?

Рожков пожал плечами.

– От природы. От денег. От безнаказанности.

– Но не до такой же степени! Он совсем страх потерял!

– Имеешь в виду собровцев?

– Конечно! – скрипнул зубами Лис.

– Это что… Он самого Гуссейнова на хер послал!

– Вообще-то, СОБР – это одно, а Гуссейнов – совсем другое.

– Это точно. Какой годовой бюджет СОБРа? Миллионов сорок-пятьдесят? А Гуссейн только налог платит со ста «лимонов»! Это легальный личный доход. А черный – раз в десять больше. Так кто сильней?

Лис недобро усмехнулся.

– Чего ты этот бред повторяешь? Разве только в деньгах сила?

Майор развел руками.

– Сейчас да. Ты не заметил, Филипп, времена изменились…

– Для меня нет!

– Напрасно. Значит, разобьешь лоб о стену.

– Не каркай. Что еще расскажешь про этого хрена?

– Познакомился с начальниками, прикормил нахичеванцев, теперь хочет развернуться на полную катушку. Недавно к нему гости приехали – шестеро земляков. Думаю, вызвал место ему расчищать. Я специально поехал, на них посмотрел – зверье, типичные отморозки. Они полгорода вырежут.

– А ты – профилактируй, – предложил Лис.

– Да… – Рожков махнул рукой. – На меня уже три дела возбуждали. Хватит. Сейчас все на демократии и законности помешались, вот пусть и жрут эту законность. Что, мне больше всех надо, свою жопу подставлять?

– Конечно, лучше мою подставить, – с тем же выражением усмехнулся Лис.

– Да пойми, Филипп, они мне не по зубам! – с надрывом сказал Рожков. – У тебя и уровень выше, и возможностей больше. И вообще, это твоя линия! Пусти за ними «наружку», поставь «прослушку», глядишь – и возьмешь «на горячем». Они же убивать приехали, сто процентов!

Лис достал блокнот.

– Убедил. Займусь я этими гостями. Адресок этого Насырова черкни.

– Вот спасибо, Михалыч! С меня – неполный стакан красного.

Из вежливости Лис улыбнулся старой шутке. И тут же насторожился. Что-то пискнуло, тренькнуло, задребезжало. Непонятные звуки исходили из ящика стола.

– У тебя там что, бомба?

– Почти. Раньше кошельки бомбили, а теперь вот что статистику раздувает!

Рожков выдвинул ящик. Внутри оказались дешевые мобильные телефоны, штук десять, разных цветов, конструкций и моделей, поцарапанные и новехонькие, с антеннами и без…

– Однозначно, их у детей и старушек отобрали. Стоят копейки, заяв нет, приходится жуликов отпускать. А если бы операторы отключали украденные трубки, то их бы и бомбить перестали! Только им невыгодно: пусть хоть воры, хоть убийцы – но за связь платят!

– Чему ты удивляешься? – пожал плечами Лис. – Как маленький… Они задокументированы?

И Рожков пожал плечами.

– Ты тоже как маленький…

– Я возьму себе пару штук?

– Да хоть все забирай!

Коренев перебрал аппараты, отобрал «Нокию» с исцарапанным дисплеем и два «Сименса».

– Давай, дружище! Если что – звони!

– Аналогично.

Бывший начальник Центрального УР пожал руку действующему.