Текст книги "Допрос с пристрастием"

Автор книги: Данил Корецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 2
Убить можно любого

Человек может быть сказочно богат и могуществен, может владеть империями или править миром, но, если найдется парень, который осмелится выстрелить ему в голову, он умрет так же, как и любой простой смертный…

Дон Гамбит, глава семьи Коза Ностра

На экономической карте России провинциальный Придонск был отмечен крупным желтым кружком, как Питтсбург на карте промышленности США. Причиной такого признания являлись два металлургических комбината, судоремонтный завод, морской порт, песчаный карьер, автозавод и авиаполк с собственным аэродромом, который, впрочем, официально не входил в экономическую структуру города.

Однако, в реальности, Придонск не мог тягаться ни с Питтсбургом, ни с Детройтом, ни с Бирмингемом, да и ни с одним другим городом, имеющим развитую промышленность. В нем явно еще не наступило экономическое процветание. Сильно растянутый, он имел явно выраженный сельский облик, у неказистых домишек возились аборигены в майках и линялых трениках, даже куры кое-где лениво копошились в больших захолустных лужах, выплеснувшихся мутными волнами из-под широких колес двух джипов «BMW Х5». При этом сидящие в них сдержанные, молчаливые люди первый раз многозначительно переглянулись.

Вскоре блестящие черным лаком внедорожники с московскими номерами выкатились на центральную площадь, которая разительно отличалась от всего остального города. Здесь экономический расцвет уже наступил: огромный фонтан, английские газоны и ухоженные цветники, новый черный асфальт. А четырехэтажное здание посередине вполне могло конкурировать с мэрией Питтсбурга, причем дало бы ей сто очков форы. Когда джипы мягко затормозили у центрального входа, их пассажиры переглянулись второй раз – еще более многозначительно.

Бесшумно распахнулись дверцы. Из первой машины упруго выскочили на мозаичную плитку три молодых человека усредненной внешности высокооплачиваемых менеджеров крупных, процветающих фирм. Подтянутые фигуры, деловито-отрешенные лица, короткие стрижки, внимательные глаза, строгие темно-серые костюмы, обязательные белые сорочки и галстуки, блестящие, будто полированные, туфли из качественной кожи. Двое держали металлические чемоданчики, в которых голливудские гангстеры обычно носят деньги и наркотики. У третьего в руках был обычный кожаный кейс с шифрованным замочком.

Из второго джипа выпорхнула молодая красивая женщина. Черный жакет, прямая черная юбка до середины колена, белая блузка с черным бантом под горлом, черные дымчатые колготки, черные туфли на «шпильке», через плечо – плоский черный чехол с ноутбуком. Блестящие черные волосы строго заколоты на затылке.

Водители остались в машинах, остальные вошли в претенциозные дубовые двери с резьбой и блестящими медными прямоугольниками внизу. Придонцам и гостям города эти двери казались верхом респектабельности и престижности, но сейчас от них пахнуло смешным показушным шиком глубокой провинции.

– Здравствуйте! – напряженно приветствовал гостей дежурный сержант. Телосложение постового позволяло при необходимости спрятаться за малогабаритный автомат «АКС-74У», висящий у него на шее. И при виде столь внушительной делегации ему очень хотелось воспользоваться такой возможностью.

– Здравствуйте, товарищ сержант, – солидно ответил шедший впереди и, раскрыв бордовое кожаное удостоверение, поднес к лицу постового. – Мы к Степану Васильевичу, из Москвы. Вопрос согласован.

Взволнованный постовой прочел только несколько слов: «Фонд», «Совет Федерации» – и рассмотрел фамилию того, кто подписал документ. Этого оказалось вполне достаточно. Впрочем, и всего предыдущего было вполне достаточно. Милиционер отдал честь.

– Пожалуйста, товарищ Коломиец вас ждет, второй этаж, направо!

Когда приезжие свернули за поворот лестницы, он потной рукой схватил трубку внутреннего телефона.

Поэтому, когда москвичи зашли в приемную, их уже действительно ждали, даже представляться не пришлось.

– Здравствуйте, господа, с приездом! – ослепительно улыбаясь, блондинка а-ля Мэрилин Монро поднялась навстречу из-за полированного стола.

Секретарь-референт мэра Анна Сергеевна считалась одной из экстравагантнейших красавиц Придонска. Ее макияж был похож на боевую раскраску индейца племени апачей, вышедшего на тропу войны. Напоминающий купальник красный сарафан больше открывал, чем скрывал и туго облегал сдобное тело, подчеркивая развитые формы. Красные босоножки открывали красный педикюр – точно такого тона, как маникюр. Анна Сергеевна ревниво оглядела даму с ноутбуком, в которой явно заподозрила коллегу. И поняла, что не она сегодня будет Снегурочкой на елке. Костюм и манеры незнакомки, а особенно колготки в такую жару показали, что та выигрывает по очкам, причем с явным перевесом.

– Прошу, мэр вас ожидает, – Анна Сергеевна распахнула полированную дверь. Улыбка не поблекла: в конце концов, эта краля, как приехала, так и уедет, а она останется.

В огромном кабинете было прохладно – сплиты работали на полную мощность. Пятидесятилетний Степан Васильевич Коломиец сидел за своим столом – высокий, дородный, с загнутыми кверху казачьими усами. Он действительно был казаком с Верхнего Дона и когда-то давно умел скакать на коне, крутить и перебрасывать из руки в руку острую шашку. Сейчас эти навыки за ненадобностью были утрачены, кроме одного – умения выпить стопку прямо с клинка. Такую процедуру приходилось повторять частенько, подавая пример гостям, которых принимали в казаки. Вот и сегодня он приготовил для москвичей баньку в заповедном месте, донскую уху, шашлыки, раков и рыбцов, подарочные шашки и грамоты о присвоении казачьего звания. Все как положено для донского гостеприимства.

– Здравствуйте, Степан Васильевич! – Вошедший первым уверенно протянул руку. – Меня зовут Максим Викторович, фамилия Кашин, это Денис, это наш юрист Владимир, а это Галина…

Максим Викторович улыбался, но фальшиво – только губами: остальные мимические мышцы, а главное, глаза в улыбке не участвовали. И губы тоже складывались как-то странно.

– Мы представляем московскую компанию «Консорциум». Возможно, вы о ней не слышали, но это очень серьезная фирма, с большими возможностями.

Коломиец кивнул и, отвечая настоящей, искренней улыбкой, вышел из-за стола и поручкался с гостями.

– Слышал, слышал, как же, действительно серьезная!

Тут он не лукавил и не пытался из вежливости подыгрывать гостям. О предстоящем визите ему напряженным голосом сообщил вице-губернатор, по поручению губернатора, а тому позвонили из Правительства. К тому же, когда навели справки, то оказалось, что несколько лет назад в Тиходонске с «Консорциумом» была связана темная история, в которой стреляли, взрывали и травили ядами. Поэтому на сердце у мэра было неспокойно.

Он усадил москвичей за большой стол для совещаний. Юрист сразу разложил листки схваченных скрепками документов, секретарша раскрыта свой ноутбук, тонкие, с неброским маникюром пальцы повисли над клавиатурой.

«Хорошая штучка, умная, – одобрительно подумал Степан Васильевич. Он сам так и не освоил компьютер, поэтому большой дисплей на столе всегда светился видом рабочего стола. – Интересно, кто ее дерет? Наверное, старший, этот Максим… А может, начальник повыше…» Мэр хорошо знал существо подобных вопросов.

Но вдруг Галина бросила на него острый взгляд, и K°-ломиец увидел себя со стороны ее глазами: реликт советского управления в мятом старомодном костюме, пережиток ушедшей эпохи… Кулик провинциального болота. Излишне большой кабинет с ламинатными панелями под карельскую березу, вульгарно накрашенная секретарша, корейская машина местной сборки…

«Ладно, – подбодрил он сам себя. – Какое ни есть болото, а я в нем хозяин! И мы тоже не пальцем деланные. Вон, в бухте, сколько яхт стоит, а коттеджный поселок на горе вашу Рублевку заткнет за пояс, так еще море из окна видно! И дома у меня два новых костюма имеется, не хуже, чем у этих, а Анька завтра же умоется да перекрасится…»

– Чай, кофе? – по-хозяйски спросил Степан Васильевич.

Он почувствовал себя увереннее и даже ощутил некоторое превосходство. Приезжие годились ему в сыновья. Он старше, опытней, да и физически, наверное, посильнее… Во всяком случае, поджарые спортивные фигуры гостей казались мелковатыми на фоне его массивного начальственного тела. Детишки! Усыновить их, что ли? Научить уму-разуму… Да нет, зачем ему такие сыновья. А вот Галку вполне можно бы удочерить… И уже через неделю она бы смотрела на него совсем по-другому!

Степан Васильевич улыбнулся.

– Может, коньяк? У меня французский найдется!

– Давайте сразу перейдем к делу, – предложил Максим Викторович. Когда он перестал улыбаться, бросилась в глаза особенность лица: правый угол рта поднят вверх, зато левый опущен вниз, в результате рот остается прямым, но перекошенным.

– Мы представляем отдел инвестиций и развития «Консорциума». И хотим купить ваш порт.

Судя по всему, он привык брать быка за рога.

– Что?! – У Коломийца отвисла челюсть.

– Придонский порт. Купить. Будем очень благодарны за содействие.

Кашин положил перед Коломийцем блестящий чемоданчик. Рядом Денис положил такой же. Они синхронно щелкнули замками и подняли крышки. Так в новомодных дорогих ресторанах одновременно снимают с тарелок зеркально блестящие колпаки, открывая сочные стейки, политое малиновым сиропом жирно лоснящееся фуа-гра, румяные креветки и прочие деликатесы. Степана Васильевича однажды водили в Москве в такой ресторан, ему понравилось, хотя чувствовал он себя там не очень уютно, потому что не знал, как правильно есть омара. Сейчас он испытал еще большее напряжение: оба чемодана были набиты стодолларовыми пачками.

– Что это?!

– Это наша благодарность вам лично, – доброжелательно пояснил Максим Викторович. Сейчас он улыбался вполне искренне. На правой щеке проявился тонкий белый шрам, изогнувшийся хищной змейкой от скулы к уху.

Коломиец никогда не видел таких денег. На фоне набитых стодолларовыми пачками чемоданов провинциальный апломб мэра приобрел ощутимый привкус дешевых понтов. Когда на кону такая сумма, то жизнь одного, двух, трех, даже десяти человек ничего не значит. Даже если они мэры придонсков, подонсков и задонсков.

Он посмотрел на сопляков, уверенно расположившихся в его кабинете. Чувство превосходство растворилось в исходящих от них волнах могущества и силы. Взрослый опытный мужик, руководитель, хозяин всего города, ощутил неприятный холодок страха. Да что там холодок – душа ушла в пятки! Как у карася в тихом пруду при появлении наглой зубастой щуки… Больше всего ему хотелось, чтобы незваные гости исчезли вместе со своими деньгами!

Казалось бы – чего проще? Грохнуть кулаком по столу и гаркнуть со всей казачьей удалью. Чтобы вся кодла вылетела к чертовой матери из его кабинета, из его города, из его жизни!

Если бы на столе лежали сто тысяч, или даже миллион рублей, он бы так и сделал. Но на столе лежали другие деньги. Владельцев таких денег не выгоняют взашей. Это они выгоняют кого угодно и откуда угодно…

– За-а-чем вам порт? – хрипло спросил Коломиец, хотя это его совершенно не интересовало. У него внезапно разболелась голова.

– Геополитическая и экономическая роль Южного округа повышается, – тоном опытного лектора пояснил Максим. – Черноморские порты перегружены – что Туапсе, что Новороссийск. Суда по десять дней ждут разгрузки. Потом грузы надо вывезти, а железная дорога тоже перегружена. Горный рельеф затрудняет расширение путей. Проблема давно назрела. А придонский порт позволяет ее решить. Потенциально, грузооборот в нем даст оборот порядка двух миллиардов долларов в год…

– Два и семь десятых миллиарда, – заглянув в бумаги, уточнил Денис.

Степан Васильевич помассировал виски. Он никогда не оперировал такими цифрами.

– Ничего себе… При таких доходах кто разрешит его продать?

– Вы и разрешите, – спокойно сказал Максим. – А насчет доходов… Ведь их еще нет. И чтобы они появились, вначале надо понести расходы. Углубление акватории, строительство новых терминалов, комплекса наземной инфраструктуры, реконструкция транспортных коммуникаций. Инвест-проект обойдется примерно в полтора миллиарда долларов, это по самым скромным подсчетам. Ни город, ни область подобными средствами, естественно, не располагают. Финансирование из Центра не предвидится: Придонск не включен в планы перспективного развития…

– Но это федеральная собственность… Я не могу ею распоряжаться…

– Не беспокойтесь, Степан Васильевич, – вмешался Володя. – На первом этапе мы оформим акционирование и долгосрочную аренду. За семьдесят миллионов долларов. Это входит в компетенцию муниципальных властей, но требуется согласие Правительства. Предварительно вопрос согласован, вот, посмотрите…

Юрист положил перед мэром серьезного вида документ, потом второй, третий…

– Когда наступит второй этап – приватизация, вам это не доставит беспокойства: мы все оформим сами. А бюджет пополнится еще на тридцать миллионов!

Коломиец молчал. От этих миллионов и миллиардов у него закружилась голова. Такие суммы не укладывались в сознании. В крутом боевике героический супермен завладел бы этими чемоданами, рванул куда-нибудь на Карибы и жил долго и счастливо… Но это хорошо только в кино. Где они, эти Карибы? Как туда рвать? Как вывозить такие бабки, как их сохранить и не потерять голову? Да и что делать на тех Карибах? Кем руководить? Кому подчиняться? К тому же вся родня, друзья, знакомые и любовницы находились здесь, в Придонске…

– Итак, Степан Васильевич? – спросил Максим, и в голосе его прозвучали требовательные нотки.

Мэр вздохнул и отодвинул чемоданы.

– Я сам не могу решить этот вопрос. Его надо согласовать с руководством.

– Пожалуйста, согласовывайте, – согласился Максим. – Думаю, недели вам хватит?

Коломиец не очень уверенно кивнул.

– Хватит…

– Вот и прекрасно. В следующий понедельник, в двенадцать, мы вам позвоним.

– А сейчас я предлагаю выехать на природу, – без особого воодушевления предложил Степан Васильевич. – Отдохнем, в казаки вас примем. Банька, шашлычок, пиво, раки…

– Раки? Какая прелесть! – восхитился Максим. – Но сейчас не получится. В следующий раз, когда будем обмывать сделку.

Визитеры синхронно встали, быстро собрали документы, ноутбук и чемоданы, без особой теплоты попрощались и направились к выходу. Секретарша шла последней. Приглушенно процокали каблучки. У нее были стройные ноги и круглая, даже на вид упругая попка, видимо, накачанная в дорогом столичном фитнес-центре. А черные колготки в жару выглядели очень сексуально… Многозначительно хлопнула дверь.

Милиционер в вестибюле принял строевую стойку и отдал честь.

– Ну, как, Галина Васильевна? – спросил Максим, когда они оказались на улице. – Правда, очаровательный идиот?

Строгая дама в черном без улыбки кивнула и сухо сказала:

– Не знаю. Но это типичный «красный директор». А они самостоятельных решений не принимают. И риска на себя не берут.

Мэр Придонска из-за портьеры наблюдал, как москвичи рассаживались в дорогие джипы. Секретарша почему-то ехала отдельно. Два внедорожника обогнули клумбу. Солнце отражалось в черных блестящих крышах. Объехав площадь, они свернули в сторону Тиходонского шоссе и скрылись из глаз.

– Ну и ладно, – возвращаясь за свой стол, сказал Коломиец. – Не пропадать же ракам. С Анькой и Николаем поедем!

Бесшумно приоткрылась огромная полированная дверь, и в кабинет осторожно проскользнул только что помянутый Николай Спиридонов – невысокий, невзрачный человечек с простецким лицом, выдававшим его деревенское происхождение.

– Чего они хотели, шеф?

– Порт покупали, – буркнул Коломиец. Он не любил своего заместителя, не без основания полагая, что тот метит на его место. Даже называл за глаза кацапом. Но Спиридонов всячески демонстрировал максимальное почтение и преданность, старался быть полезным, и это у него получалось. Поэтому неприязнь мэра быта завернута в видимость дружбы.

– По-о-о-рт?! А за сколько? Степан Васильевич поморщился.

– Николай, ну что ты глупые вопросы задаешь? Ну, положим, семьдесят миллионов – дальше что? Или сто.

Какая разница! Это не наша с тобой компетенция. Завтра поеду к Пастрякову доложу, пусть они там решают…

– А чего в чемоданах было? – не унимался Спиридонов.

Коломиец поморщился еще сильнее.

– Что я, смотрел? Давай, собирайся, там уже Арсен шашлыки жарит!

Два черных «BMW Х5» с московскими номерами неслись в Тиходонск. Двойное превышение скорости их не волновало.

* * *

– Привет, Ребенок! Чем занимаешься? – Когда Лис говорил с женой, его каменное лицо разглаживалось, носогубные морщины утрачивали обычную резкость, и голос смягчался.

– Да вот, с Оксанкой журналы смотрим. Слышишь? – На другом конце эфира зашелестела толстая бумага.

– Слышу. Заехать за тобой?

– Зачем? Мы еще поболтаем, Ирка должна подойти, чаю попьем…

– Ну ладно. Ты меня хорошо слышишь?

– Да, отлично.

– Тогда развлекайся дальше. Пока.

– Пока.

Лис спрятал телефон. Он находился в читальном зале университетской библиотеки. Цокольный этаж, толстые, отделанные мрамором стены, но связь почти везде была нормальной. Только в дальнем углу уровень сигнала падал до нуля, да здесь, под лестницей – тоже. Ладно.

Он подошел к стойке выдачи литературы, показал удостоверение. Худощавая женщина в круглых очках перестала перебирать потертые карточки в допотопных деревянных ящиках.

– Что-нибудь случилось?

– Не у вас. Мне надо проверить формуляры выдачи книг.

– Пожалуйста. Назовите фамилию, я посмотрю.

– Я сам точно не знаю. Только приблизительно. Мне нужны буквы от «К» до «М».

– Ну, пожалуйста, пройдите сюда, посмотрите…

Он принялся быстро перебирать затертые карточки из тонкого картона. Неровные записи, многочисленные карандашные пометки, потертости и исправления. Все, как было в его школьной библиотеке тридцать лет назад. Карточку Ребенка он нашел быстро. Мостовая Екатерина. Почему она не изменила здесь фамилию? По всем документам уже давно Коренева. Впрочем, это ерунда. Когда она здесь была? Вчера? Но в формуляре имелись отметки только недельной давности.

– А без записи вы выдаете книги? Библиотекарь пожала плечами.

– Вообще-то не положено, но если мы знаем студентов – активистов, отличников, то выдаем под залог студенческого билета. Но только на несколько часов, без выноса из зала.

– Спасибо, – сказал Лис и вышел.

Сегодня начальник оперативного отдела Тиходонского РУБОПа получил информацию о серьезном конфликте между Питоном и Валетом, организовал задержание Крученого – быка из группировки Карпета, написал объяснение в УСБ о вторжении в «Общество защиты малого и среднего бизнеса»… И узнал о порядке регистрации книг в студенческой библиотеке. Причем последняя информация оказалась для него самой важной. Но неопределенной. Может, Ребенок была здесь вчера, а может, и нет. Может, телефон не принимал сигналов, а может – и принимал.

Подполковник Коренев терпеть не мог такой неопределенной информации. И горе оперу, который осмеливался ее докладывать. «То ли дождик, то ли снег, то ли будет, то ли нет!» – кричал начальник отдела и был прав. А сегодня он принес двойственную информацию сам себе! На кого орать? Конечно, можно было прямо спросить: «А Катя Мостовая быта здесь вчера? Вы выдавали ей книги без регистрации?» Студентка Мостовая-Коренева как раз активистка и почти отличница, ее наверняка помнят библиотекари… Но не хватало привлекать к Ребенку негативное внимание: «А чего это ею милиция интересуется?» А если еще дознаются, что это старый муж, используя служебное положение, контролирует молодую жену, вообще позор! Маразм какой-то!

Лис вышел на улицу, сел в машину, включил двигатель, задумался. У него огромные оперативные возможности: можно пустить за ней «хвоста», можно подвести агента, можно поставить телефон на прослушку, можно включить систему мобильного позиционирования, наконец! Вот только стоит ли? Это и есть основной вопрос…

Он включил передачу и мягко тронулся с места.

Ложь не так сложно выявить. Гораздо труднее ее покарать. Как на службе, так и в семейной жизни. Сейчас время пофигизма и полного всепрощенчества. Начнешь рубить мечом направо и налево – останешься без друзей, подчиненных, близких людей и приобретешь репутацию полного мудака. И потом, так ли уж хороша правда? Если знать все, как есть, то можно с ума сойти. И опять-таки потерять друзей, сослуживцев, родственников, жену…

Нет, полная правда никому не нужна. Намного проще «не заметить» какой-то мелкий обман или простить его. Когда дело касалось работы, Лис делал это редко. И очень неохотно. Если подчиненный врал, даже в малом, он переставал для него существовать, а вскоре и переставал быть подчиненным. Конечно, оперативная работа строится на лжи и обмане, но это совсем другое дело. Ради результата можно пойти на компромисс. Как в шахматах допустимо жертвовать фигуру ради выигрыша качества. Но когда ложь пыталась пролезть в его личную жизнь, он не знал – как себя вести.

Нет, знал! Если ложь втиснется между ним и Ребенком, они начнут отдаляться друг от друга – вначале на миллиметр, потом на два, натри… Щель будет только разрастаться, до тех пор, пока они не станут чужими людьми!

«БМВ» остановился у дома Оксаны. Лис набрал номер Ребенка.

– Привет, малыш! Ты где? – Сердце отчаянно колотилось, будто он готовился выбить дверь, за которой стоял отмороженный вооруженный бандит.

– Ты что, Фил? – удивилась Катя. – Мы же недавно разговаривали! Я у Оксанки, вот Ира пришла, чай пьем.

– А я подъехал тебя забрать. – Голос был нервным и напряженным. – Поедем покупать тебе платье. И туфли. Нравится программа?

Вот и наступил момент истины. Если Ребенок действительно у подруги, то она с радостью выскочит к машине. Если нет – придумает какую-нибудь отговорку. Но она не поможет, потому что он поднимется и проверит!

– Конечно, нравится, Фил! – взвизгнула Катя. – Хочешь, зайди, мы тебя вначале чаем напоим!

– Спасибо, малыш, я уже пил чай. – Теперь у Лиса был совершенно обычный голос. – Давай быстрей, я соскучился!

Она выскочила через полторы минуты.

* * *

– И какого размера те чемоданы?

Под пристальным оценивающим взглядом белесых глаз Пастрякова Коломиец чувствовал себя неуютно.

– Вот такого, – показал Коломиец. – И такой толщины.

Пастряков поднялся и задумчиво прошелся по кабинету. Коломиец тоже встал. Это в Придонске он был самым умным, значительным и важным, даже иностранные языки знал лучше всех. А здесь стоял дурак дураком и ждал, пока ему откроют глаза. И ощущал себя маленьким, жалким и никчемным, совершенно неподходящим для того ответственного поста, который занимал и без которого не мыслил жизни. Как подсолнух следит за солнцем, так и Степан Васильевич, сопровождая движения вице-губернатора, поворачивал голову вправо-влево, вправо-влево.

Кабинет был огромным. Модный стиль безликого «хай-тека» вице-губернатор не уважал. Он предпочитал классическую солидность. Тяжелые стулья с резными спинками, массивный письменный стол, ковер на полу, многорожковая хрустальная люстра. В таком антураже не хотелось суетиться и мельчить… А небольшие датчики акустической защиты на окнах показывали, что здесь велись очень важные разговоры.

– Знаю я такие чемоданы, – наконец задумчиво проговорил Пастряков. Он был похож на огромного номенклатурного медведя с растрепанной седой шевелюрой, чем-то очень озабоченного. – В каждый входит три миллиона. Может, три с половиной, если новыми купюрами…

«Откуда вы…» – чуть не спросил мэр, но вовремя поймал себя за глупый язык.

– Ладно, сиди здесь, – подвел итог размышлениям вице-губернатор и, пригладив волосы, вышел.

Вернулся он почти через час, в довольно раздраженном настроении.

– Ты хоть понимаешь, что значит продать порт?! – с порога обрушился он на Коломийца. – Это все равно что продать весь город! Чем ты тогда управлять будешь?!

– Так я и не собирался… Я же к вам пришел… Доложил все как есть, ничего не скрыт…

– А чего ты вообще приходишь с такими глупостями? И меня перед губернатором дураком выставил! Ты что, не мог сам этих варягов на хер послать? Или тебе их чемоданы мозги совсем замутили?

От несправедливости обвинений Коломиец побагровел. Сердце колотилось, как отбойный молоток, на глазах выступили слезы. Он шагнул вперед, прижимая руку к груди. Голос его дрожал.

– Да как же так, Сергей Петрович… Вы же мне позвонили, велели их принять… Я принял и вам докладаю… В чем же я виноват?

Вице-губернатор сбавил тон, но ненадолго.

– Что я тебе велел? Порт продавать? Шефу кто-то из аппарата Правительства позвонил: мол, у солидной фирмы есть вопросы по Придонску. Тебе и сказали: прими, разберись! Ты же мэр? Вот и принимай решение! А ты норовишь на других переложить!

– Да я и не думал перекладывать… Я же советуюсь… Раз так, я их пошлю к чертовой матери!

Пастряков смягчился.

– Ладно, Степан, не обижайся. Это рабочие моменты. Шеф на меня накричал, я – на тебя. Просто на своем месте надо быть хозяином. Деньги у этих залетных, понятное дело, большие. Только не все они решают, не все. Ты у себя в городе власть, сам и разбирайся в своих вопросах. А мы тебя поддержим.

На душе Коломийца полегчало.

– Да я… Да мы… Да их на пушечный выстрел… Ишь чего захотели!

– Вот и молодец! – улыбнулся вице-губернатор. – А порт мы и сами в порядок приведем. Дойдут и до него руки. Обойдемся без чужих как-нибудь.

– Конечно! Правильно! Сами справимся! – истово кивал приободрившийся Коломиец, упираясь подбородком в выпуклую грудь.

Он был словно загипнотизирован и искренне верил, что даже своими силами выведет порт на оборот два миллиарда долларов в год. Пусть и без семисот миллионов. В номенклатурных кругах способность впадать в транс от речей вышестоящего начальника называется «зрелостью» и является показателем готовности занимать руководящие должности.

Пастряков проводил Степана Васильевича до приемной и даже обнял напоследок. Коломиец как на крыльях вылетел к своей машине. Когда «Соната» выехала на трассу, он выпил коньяку из плоской бутылочки и окончательно успокоился. Номенклатурное благополучие мэра, которое определяло и все его будущее, зависело от областных властей, олицетворяемых Сергеем Петровичем Пастряковым. А он хоть и поругал вначале, но всерьез не рассердился, а в конце и вовсе приголубил, значит, все в порядке. А москвичи пусть провалятся в тартарары вместе со своими деньгами!

Когда проехали сорок километров – половину расстояния до Придонска, Коломиец стал наливаться прежней номенклатурной значимостью и авторитетом, к тому же стремительно умнеть. В здание родной мэрии он вошел самым умным человеком города. И через десять минут рассказывал открывшему рот заместителю:

– Я им так и рубанул напрямую: порт продать, это все равно что весь Придонск отдать! Надо самим изыскать резервы и реконструировать наши морские ворота! И они со мной полностью согласились! «Молодец, Степан, сказали (мы-то наедине давно на „ты"), ты в Придонске хозяин, а мы тебя завсегда поддержим!» Потом выпили на дорожку – губернатор, Пастряков и я! Вот, чуешь?

Коломиец дыхнул, и Николай Николаевич ощутил густой коньячный дух. Это был не очень убедительный аргумент, но Спиридонов сделал вид, что поверил и всему остальному. Ему тоже надо было постоянно демонстрировать и подтверждать свою «зрелость».

* * *

Совещание о подготовке Придонска к зимнему сезону проводил лично мэр. Докладчики выступали вяло и неубедительно, поэтому в конце получили хороший нагоняй.

– Какие, к черту, трубы?! – гремел Степан Васильевич, стуча кулаком по столу. – Вы каждый год трубы меняете, уже можно было десять раз тепло из Тиходонска провести! И со снегоуборочными машинами та же картина: мы уже столько средств выделили – весь парк должен быть обновлен!

Понурив головы, коммунальщики черкали что-то в своих блокнотах, терпеливо дожидаясь, пока пройдет очередная служебная гроза, в которой раскаты грома почти никогда не сопровождались грозными молниями оргвыводов.

– А дороги? Делаете ямочный ремонт, а расходы – как на замену полотна! Куда это годится?!

В батарее разноцветных телефонных аппаратов зазвонил белый кнопочник прямой городской связи.

– Да! – грозно сказал в трубку Коломиец.

– Здравствуйте, Степан Васильевич, это Максим Викторович.

Незнакомый голос звучал очень спокойно, почти равнодушно.

– Какой Максим Викторович?

– Мы у вас были неделю назад. Насчет порта.

– А-а-а. – Мэр снизил тон и взглянул на часы. Ровно полдень. Пунктуальный, соплячок…

– Слушай, Максим, порт не продается. Мы решили развивать его само…

– Ясно, извините за беспокойство, – это быт бесстрастный голос автомата.

– Но приглашение на раки и пиво остается в силе.

В механической тональности появилась человеческая нотка. Нотка удивления.

– Спасибо… Пискнул сигнал отбоя.

Коломиец обвел присутствующих взглядом победителя. Только Спиридонов понял смысл разговора, поэтому мэр пояснил остальным:

– Приехали крутые из Москвы, деньги в чемоданах носят, стали порт торговать за сто миллионов долларов… Заманчиво? Конечно! Городу деньги нужны. Только надо по-хозяйски подходить. Порт – это наше все! Без порта нет Придонска! Ну, вот я им и дал от ворот поворот – сами слышали! Он даже попрощаться забыт!

Мэр лукаво усмехнулся и подкрутил усы.

– Только чую я, они еще приедут на раки и пиво, еще уговаривать будут да цену поднимать. Ну, пусть пробуют!

Эта история быстро облетела городок, как водится обрастая подробностями. Но основной смысл сохранялся: Коломиец – герой и патриот, подлинный заступник народа. Если бы не его железная воля, бескорыстие и принципиальность – попасть бы Придонску в кабалу к жадным чужакам. Придонцы верили и восхищались. Если бы сейчас было время выборов, за него без всяких подтасовок проголосовало бы абсолютное большинство. Так продолжалось ровно три дня.

В четверг с утра мэр с журналистами посетил порт. Зрелище было незавидным: ржавые баржи и сухогрузы, нефтяные пятна на воде, краны времен строительства египетских пирамид, обветшалые железнодорожные пути… Но на этом ни телевизионщики, ни фотографы акцентов не делали: только выгодные ракурсы и рассказы хозяина города о скором преображении морских ворот Придонска. Потом Коломиец совершил объезд города, ознакомился с перекладкой труб теплоцентрали, дал очередной разгон коммунальщикам и заехал домой пообедать перед совещанием о состоянии правопорядка.

Он любил домашнюю кухню, и недаром: супруга подала великолепный украинский борщ и нежные котлеты – все с пылу-жару даже в закрытой столовой мэрии не умели так готовить.

Погода насупилась, пошел холодный дождь.

– Возьми зонтик, Степа! – обеспокоилась Галина Ивановна, но он только усмехнулся.