Текст книги "н2"

Автор книги: Даниил Сторчак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Мммм... – в обыденности это состояние я бы назвал "глаза на мокром месте", но сейчас там явно примешивалось не мало откровенной детской милости и непосредственности.

– Ну-ну, хватит, – тут же начала ее гладить по голове сестра. – Все хорошо, сейчас он извинится и пообещает тебя больше не обижать, правда Рюрик?

Я оказался пленником ситуации, созданной самим же собой. А эти две актрисы очень неплохо ею смогли воспользоваться.

– Да вы что! Да я никогда в жизни!..

– Так ладно, это я уже раз пять за последние две недели слышала, – подняла руку Мара.

– Нужно придумать что-нибудь посущественнее, – подтверждающее кивнула Кора, в мгновение ока ставшая серьезной.

– Ну актрисы бродячего театра, – только и оставалось произнести мне.

И все дружно рассмеялись. В таком роде прошла примерно половина ночи, вплоть до прихода сменщиков. Те нас отпустили с дежурства, и мы дружною кучкой спустили в телегу спать. Все-таки чем ближе к волчьему часу, тем сильнее слипаются глаза.

– И все-таки хорошо, что у нас появилась нормальная цель, – на ночь шепнула мне Кора.

Спустя еще четыре дня на меня напала чесотка. Чесалось все. Руки, ноги, шея. И даже голова под волосами. Нет, я не заболел. Абсолютно. Не было никакой ни сыпи, ни укусов комарья, последние от меня, аки от палача народа своего, отстали уже день как. Меня свербило. Какое-то глубокое и непонятное предчувствие чего-то надвигающегося. Плохое или хорошее, сказать было сложно, но зная, что предчувствие хорошего приносит обычно более приятые ощущения и эмоции, а плохого в этом мире все-таки больше, я начал опасаться худшего.

Об этом я решил поделиться с девушками и Мифалом. И, к моему удивлению, все это известие восприняли с очень серьезным видом. Мифал даже пытался расспрашивать, бывало ли такое прежде, но, увы, я лишь разводил руками – не знаю, не помню. Как выяснилось позже, серьезно это воспринял и Варривер, которому информацию слил наш главный бородач. Рассказав мне, что раньше их не редко спасали вот такие случайные предчувствия кого-либо из состава каравана, он приказал всем быть наготове. Мало ли что. Ну, как говорится, лучше "перебдеть", чем "недобдеть". Потому пару дней абсолютно все вглядывались в любой подозрительный куст на дороге, ожидая что из него вот-вот полезут разбойники. Это хорошо, что мы еще по лесу в эти дни не ехали, вот была бы паранойя. А так пара мелких участков не в счет. "Ружье со стенки" выстрелило на третий день прямо перед обедом.

Как обычно наш кашевар уже начала готовить какую-то похлебку, и потому над всем караваном стоял приятный запах еды. Как и всегда это происходило прямо на ходу, а потому мысли большинства охранников витали вокруг заветной телеги в середине состава. Лишь впередсмотрящие сопротивлялись сей напасти, проявляя невиданную силу воли. Хотя, быть может, виной тому был легкий ветерок, как и большую часть пути дующий колонне навстречу и отгонявший аромат прочь. И именно от них раздался громкий окрик, откладывавший трапезу на неопределенный срок.

– Торомози! Дорога перекрыта!– на две глотки заорали из первой телеги.

– Что такое? – проорал вперед из нашей вновь третьей в строю телеги Мифал.

– Бревно на дороге!

– Тваю на лево... – практически прошипел он, и затем на всю колонну заорал, – Всем внимание! Оружие к бою! Засада! – после чего буквально вкатился спиной вперед внутрь телеги, при этом еще и меня туда же мощным хлопком в грудь загнав. Там уже нас ждали две пары недоумевающих женских глаз.

Не успели слова отзвучать, как со всех сторон караван оказался окружен... крестьянами. Без доспехов с вилами и косами в руках, изредка виднелись самострелы и полностью на открытом месте. Все сразу и вперед. Мясо полей сражений, иначе не скажешь. Вопросов более не оставалось, охране предстояла работа.

– Что такое? – откуда-то сзади раздался окрик Варривера.

– Опять небось вылез на самое простреливаемое место, – проворчала Мара.

– Меньше разговоров, язык прикусишь, – застегивая наруч, шикнул на нее я.

– И без умных разберусь, – огрызнулась она в ответ, роняя какую-то часть брони. – Да чтоб тебя!

– Тише, тише, – только и успеваю утихомиривать ее я.

Тем временем разговор старшин продолжился.

– Кто вы такие! Разберите завал!

– Мы честный народ этих мест, – раздался новый голос, противный и полный наглости. – И мы хотим, чтобы вы отдали нам все что везете!

– С каких это пор честный народ стал промышлять на дорогах? – Варривер тянул время, давая нам дорогие минуты полностью подготовиться к бою. Избежать его с толпой крестьян вряд ли получится.

– С тех самых, когда наши поля стали топтать такие проходимцы как вы! – в этот раз кричала какая-то женщина. Неужели они тоже решили поучаствовать в нападении?

– Мы мирный караван, торгуем и ничего не топчем... – попробовал возразить Варривер, но был вновь прерван первым говорившим.

– Вы скупаете еду и оружие, и везете им, а они нас грабят! Так что вы ничем не лучше! – со всех сторон стали доноситься одобрительные крики и призывы брать нас на вилы.

– Странно, – тихо произнес Мифал, поглядывая сквозь небольшую щель приоткрытого тента входа. – Сколько раз ходили с отцом Варривера по этой дороге, никогда подобного не бывало. Впереди на двадцать верст две крупные деревни и еще через день пути небольшой город с крепостью. Откуда здесь взяться таким воинственным крестьянам? Три года назад все было в полном порядке!

– Видимо двух деревень больше нет, – пересчитывая стрелы, пожала плечами Кора.

– Да ну! А как же крепость? Там такой баронище в свое время сидел, что ни один разбойник шевельнуться не мог. А как он еретиков бил... Как же его звали-то?

– Если вас лишают еды, то чего же вы не обратитесь к барону Терруто? Он всегда был справедливым правителем этих земель, – будто уловив мысль своего главного помощника, прокричал Варривер.

– Да нету более ни барона, ни его справедливости, – новый голос раздался из толпы, мощный и басовитый.

– Зато мы есть, и нам нужны ваши припасы! – вновь заявила женщина.

– Иначе и нас более не будет, – нервно хохотнул кто-то из толпы.

– Если вы не освободите дорогу, то вас точно скоро не станет! – неожиданно рявкнул Варривер.

– На изготовку, – тихо произнес Мифал, отодвигая край тента сзади телеги и поднимая самострел. Мы с девушками повторили его действия, рассредоточившись по другим углам телеги. Стандартная и отработанная схема обороны каравана. Сейчас такое происходило во всех повозках.

– Да что вы можете! Нас здесь больше сотни, а вас всего человек двадцать! Сдавайтесь и мы вас отпустим с миром!

– Не с миром, а по миру. Огонь!

Два десятка болтов практически одновременно нашли свои цели, благо те и не думали прятаться, все вместе обступив караван. Сразу за этим, тенты распахнулись и на неудачливых разбойников хлынула пусть и небольшая, но слитная волна закованных в доспехи охранников каравана. И пускай наша броня на поле битвы была бы не ахти, но для крестьян, из железа разве что сковородки повесившие на грудь, она была на абсолютно ином уровне. Как и наше оружие и умение им владеть. Сколько человек среди крестьян погибло от первого залпа, было не понятно, но явно не так много, однако эффект, вкупе с броском в зону клинча, выдался поразительным. Все-таки крестьяне для боя не созданы совершенно. Нет моральной подготовки и настройки. Они хотят жить несмотря ни на что. Поэтому, порази нескольких, и сотни разбегутся, перефразируя известного полководца. Нет сплоченного строя.

Именно так все и произошло. В этот раз я шел с катаной и бил всех попавшихся обратной стороной меча, стремясь не убивать. Не тот противник, которого щадить не будешь. Слабый и бесчестный. Мясо в военной мясорубке. Но долго это не продолжилось. После второго человека, я обнаружил, что бить то больше некого. Толпа, давя сама себя, неслась сквозь овражек к лесу.

– И чего это было, – хмуро спросил Мифал, с опущенным деревянным цепом наблюдая картину бегства.

– Не знаю, но идти вперед я почему-то не хочу, – только и оставалось пожать мне плечами.

– Это уж точно, – вздохнув, подтвердил он. – Ладно, пошли искать Варривера, он небось так в своей телеге и сидит.

Главу каравана мы нашли там где и думали, в его повозке. Он сидел там в небольшой луже крови и тихо приходил в сознание. Вокруг него уже хлопотала непонятно откуда взявшаяся Мара, при этом то едко хихикая, то ворча, как Мифалу и не снилось, то шлкепая начальство по рукам, лезущим мешать перемотке, запутываясь в бинтах на голове.

– Эт ты как? – сделал круглый глаза бородач-старший.

– Как обычно, – с глубоким вдохом ответила за него Мара. – Неудачно приземлился. Прямо о свой драгоценный сундук головой.

– Мда, – только и оставалось почесать мне затылок. – Так неудачно приземлиться...

– Ну торопиласи я! – развел руками Варривер. – Вот под ногу и попалась эта рухлядь!

Я проследил взглядом в угол куда он махнул рукой и несколько оторопел.

– О! Вот он где родимый! А я-то его все утро искал... – под конец невольно сказанной фразы, Мифал осекся. Мы же втроем... хотя нет, вдвоем с Марой, попытались высверлить ему взглядами на лбу дырочку, чтоб совестно стало. Варривер попытался это сделать уже руками, но встать ему не дали тиски ответственного медика.

– Я забираю свои слова, ты еще удачно приземлился, – понимая всю бредовость ситуации, заключил я. – А вот кое-кому в следующий раз не следует забывать во время попойки свои боевые топоры. Это тебе они легкие пушинки, а мы о них ноги ломаем! Хорошо еще на лезвие не напоролся. Раз семь от тряски.

– Не, ну а че я-то?.. Вместе же пили, мог и напомнить...– жест ликодлани как выяснилось, известен был далеко не в одном мире. По крайней мере, два жителя этого мира его использовали очень к месту. – Нда. Ты это... Прости, что ли.

– А, ладно, – махнул рукой пострадавший. – Что там? – кивнул он на дверь и зашипел, потирая замотанную голову.

– Враг бежал, трофеев не оставил. Убитых нет, раненных трое – два в бою и один...

– В прыжке, – вновь хихикнула Мара, – профессионально.

– Ну хватит уже! Вон виновник, над ним издевайся! – не привык Варривер обащаться с девушками, особенно с такими, как мои ученицы. Не даром, что мои.

– Не-е, – протянула она в ответ. – Я с ним в одной телеге живу, не дай Бог обидится и станет и у нас повсюду разбрасывать свои железяки!

– От же ж заноза то! – восхищенно цокнул языком объект обсуждения.

– Эй! У нас тут пленник заговорил, слушать будете? – раздался голос Коры снаружи.

– Уже интереснее, пошли, – махнул рукой Варривер, ловко почуяв возможность смены обстановки, и первым выскакивая из обоза.

Мы вдвоем с Мифалом только и успели отшатнуться, чтоб не попадать с козел на землю от пролетевшего мимо снаряда имени главы каравана. И уже после, под глубокий вздох Мары о том, что нормально лечить этого мазохиста невозможно, направились следом.

К пленным нас провела Кора, специально для того ждавшая снаружи. Всех раненных и убитых крестьян отнесли в одну кучу, а рядом связали медленно приходящих в сознание "здоровых" разбойников. Лечить кого бы то ни было из них не возникало даже и мысли, потом свои вернутся, им и трудиться. Мы не миротворцы.

Один из крестьян под пристальным присмотром Корала, парой мечей охранников, весьма показательно связанными руками и ногами и на очень примечательном пне, напоминавшем хорошую дыбу, поведал нам интересное известие. Он нам его поведал дважды, не успели мы подойти к нему вплотную. Потом еще раз и долго и вдумчиво, чуть ли не рассказывая подробности своей семейной жизни, но при этом бледность его так и не прошла. Секира нашего боевого гнома себя старательно реабилитировала, даже у меня вызывая вкупе с пнем ассоциации орудия палача.

Убирая лишнее, история оказывалась стара как мир и проста, как коровье молоко. Барон впал в немилость, связавшись с каким-то то ли подпольем, то ли заговором против короля. Король же о сим неведомым образом прознал и не задумываясь долго послал одного из своих приближенных военачальников разбираться. Тот барона из замка выкурил и убил, но осада говорят, была тяжелая. Также поговаривают, будто барон втайне еще и каких-то еретиков поддерживал, и за ним сюда прибыли войны святого престола. Правда не очень много, и пока их никто не видел. Зато абсолютно все видели, наемников, щедро спонсировавшихся обеими сторонами во время битвы, и скупо посланные вдаль, стоило ей закончиться. А наемники – люди инертные, пока не пнешь, не полетят, а чтобы пнуть, нужны либо армия, либо другие наемники, либо другая платная битва. Ни первого, ни второго, ни третьего в достаточном количестве и в нужном качестве под рукой не было, зато относительно полные едой, женщинами и припасами деревни и город вокруг, под рукой. Хотя город, это скорее всего не по зубам – там сидит тот самый военачальник-победитель со своим крупным отрядом и единственными порядочными наемниками. Порядочными, потому что оплаченными. Ведь логика наемников не далека от разбойничьей. Никаких мудрых кодексов, общин, орденов и тому подобного. Платят – бей. Не платят, сам забирай, если сможешь. А у крестьян забрать – милое дело. В общем, последствия такой же истории, как и в момент моего попадания в этот мир. Царек "А" победил царька "Б", разбив его войско. То, не будь дураками, разбежалось и теперь грабит все, что под руку попадется. Молодцы.

– Разворачиваемся! – дослушав историю до конца решил Варривер. – Здесь прохода нет. Пойдем через Юстань.

– Но там же... – несколько обеспокоенно попробовал возразить Мифал.

– Ничего, прорвемся, – уверенно перебил его глава. Чересчур уверенно.

Глава 12. Скверный город.

Разворачивались и отправлялись в обратный путь мы весьма поспешно. Раненных, включая неугомонного главу, быстро упаковали в телегу с лекарем, попутно закинув туда суровую кухарку Агнатью, за свои размеры и сноровку признанную лучшим медбратом, виданным за мою беспокойную жизнь (такую силушку милым медсестричкам в чепчиках, из глубоких приятных воспоминаний о моем мире, я приписывать не хотел). Место его заняли Мифал и Тарон, его правая рука в вопросах денег и хозяйства. Мифал, собственно был его другой правой рукой, если уместно такое название, но уже в вопросах военной, дорожной и кадровой политики каравана. В итоге, боевой гном засел в бывшей последней, а ныне первой, телеге, напрямую руководя движением колонны, а средних лет и среднего роста Тарон, отличавшийся чисто выбритым подбородком, ухоженной прической и аристократическими нарядами (если бы не шрам через всю правую щеку, при любом дворе сошел бы за мелкого дворянина), занял место главы. Не знаю, что он делал там, не высовывая носа до вечера, но готов поспорить, что не «косыночку» раскладывал, слишком растрепанный вид у него был за ужином. Словно у старшекурсника после долго решения научного вопроса его диплома. Причем явно увлеченного каким-то не решаемым косяком в нем.

На следующий ужин таких голов оказалось уже три, одна из которых была перевязана, а другая являлась обладательницей огромной бороды. А к третьему ужину, мы добрались до поворота и свернули на запад. Еще четыре дня длился наш поход по бесконечным полям и лугам центрального Тюдора. Правда в отличие от спокойной недели до того, он был полон опаски и положительной паранойи. Причиной тому являлось огромное пепелище найденное в десятке километров от поворота. К моменту, когда мы его нашли, оно уже было полностью остывшим, но пара новичков, бывших охотников, в два голоса утверждали, что здесь стоял крупный хутор с небольшим трактиром и четырьмя десятками постоянных жителей. Проверять, напали ли на них разбойники или сами пожгли себя по неосторожности не стали. Пару трупов издали рассмотрели, а значит, ничего хорошего там все одно не будет. Погори они сами, кто-нибудь бы да спасся и после вернулся позаботиться об умерших, все-таки крестьяне – люди верующие. А раз никто мертвых не закапывал, то скорее и делать это было некому. А значит, включили паранойю и вперед по маршруту. Суровые будни одинокого каравана в недружелюбном мире продолжались.

На девятый день из-за холма выглянула широкая лента реки и город, буквально разросшийся во все стороны от громоздкого моста. Формой напоминая песочные часы, он разрастался в основном вширь, не пытаясь брать непокорные высоты редкими и низкими башнями. С высоты холма можно было увидеть два кольца крепостных стен с каждой стороны реки, окружавших богатые и бедные части города. Никаких замков за ними не было, но с каждой из сторон моста-перемычки высилось по две не высокие, но весьма массивные башни, слитые воедино стеной. Охраняли, видимо, мост.

– Юстань, – печально произнес Мифал. – Пристанище лгунов и вымогателей.

– Что так? – удивившись спросила Кора, но вояка лишь махнул рукой и, спрыгнув с телеги, поспешил к Варриверу.

Наверное, именно эта фраза потянула за собой не длинную, но при этом крайне неприятную цепь событий, перекрывшая на долгие годы каравану Варривера ход через этот город, а нам выдавшая билет в ряды возможного будущего. Правда караван особенно с этого не пострадал, ибо, как и раньше, отец Варривера с местными был в очень натянутых отношениях и здесь не ходил. Ну а мы прорывались, как и обычно.

Началось все с ворот, очередь на въезд в которые раскинулась аж на пару сотен метров. Не так много, если судить в пропорциях каравана, в дороге растягивающегося под полсотни метров, но для стоящих на воротах стражников, это целая гурьба жаждущих оплатить въезд и подать отдельную копеечку строго взирающим за порядком воинам. Все это еще поместить в очень большие кавычки. Попросту говоря бой шел за каждую телегу, въезжающую в город. Стража пристально досматривала, стараясь вытянуть лишнюю деньгу за что угодно, начиная от рыбы начавшей пахнуть и вплоть до запрещенного на ввоз Старого Карлеанского, чем-то не пришедшегося на вкус местным главам. Тем, кто пытался въехать, приходилось с большим почтением к страже доказывать, что это рыба не пахнет, а благоухает, обмазанная специями, а "Карлеанское такое вкусное, что его просто нельзя запретить! Вот возьмите пару бутылочек на пробу! Лучшее в партии! Нет, не смейте отказывать! Это же де-ху-ста-ция, а никак не взятка!". И в таком роде продолжалось на протяжении нескольких часов, пока очередь не дошла до нашей процессии. Не единожды за это время мне вспоминались проклятые пробки в Столице моего мира. Двигались мы со схожей скоростью. А когда охранники, практически потирая ручки, начали осматривать наш десяток массивных и на вид, и размерами телег, движение застопорилось полностью. Товара у Варривера было много. Ровно чуть больше, чем надо, чтобы удовлетворить самых разнообразных покупателей. В одной телеге были товары далекого севера – шкуры, меха, разносолы и деликатесы. В другой металлы из западных герцогств и графств, в третьей соль и пряности, в четвертой оружие горцев и так далее. Сборная солянка всего и по многу для местных масштабов. И ничего больше, чем на пол телеги объемом. Самое то для любого базара любого города. Это было правило каравана, которое нарушалось лишь в редких случаях, когда приходилось заниматься крупными договорными поставками, как, например, во время недавней поездки в горы.

Битва словами шла долго, глава у нас оказался не лыком шитый и весьма продуктивно отстаивал свои интересы, даже не влезая во взяточничество. Правда, сам потом признался, что так получилось из нежелания отдавать что либо свое этим прохиндеям, но кому какая в принципе разница? Большинство вопросов возникло вокруг горского оружия и... моих сестренок. С первым было все просто – ввоз оружия на территорию города был запрещен. Но разве в средневековье возможно обойтись без оного? Потому его привязывали к ножнам, вешали специальный деревянный ярлык и снимали непомерные налоги – монету серебром за меч, две за большой или топор. При учете, что за эту же монету можно было в деревне купить хлеба и сыра на день, получалось не мало. А если не хочешь, сдавай его в подсобку к страже, где оно тебя честно подождет денек другой даже нетронутым. Торговать оружием в городе само собой было разрешено лишь исключительным людям. Кто их так исключил, пояснять не надо, родственники или деньги. Остальным – ни-ни. Вот глава и выкручивался. Сошлись в итоге на запечатывании фургона, письменном поручительстве "о невыставлении оружия на торги", и небольшом пени "бравым бойцам".

А с сестрами произошла совершенно иная история. Всю дорогу до города моста, вполне разумно опасаясь разбойников, мы шли в полной боевой готовности. Наемники без работы очень любят проходящие караваны, и сравнивать их с крестьянами бессмысленно. В очереди у ворот паранойя слегка схлынула, и основной массив амуниции был сложен обратно в телеги. Однако ж не весь, на случай любой непредвиденности поддоспешники были на себе. А в виду лета были они далеко не ватнико-подобными. Простые льняные и ситцевые рубахи с кожаными жилетами на самых стойких. И девушки были не исключением, не переодеваясь в свои легкие платьица. Скорее исключением из местных правил стала та эффектность, с коей они выглядели. И вот на нее то стража и купилась, непонятно что начав по этому поводу предъявлять и требовать. "Женщинам нельзя быть при оружии!", "Женщины должны быть с покрытой головой!", "Это насмешка над верой!" и все такое прочее. От заиканий на тему оставления девушек страже, "дабы они их проводили к церковникам!", наши хмурые взгляды, аккуратно выдвинутое на свет божий оружие и, вроде как извиняющееся за все это, позвякивание монет в кошельке главы отговорили быстро. Стража дураками не была, хоть за ними и целый город, но здесь и сейчас три десятка вооруженных охранников явно были серьезнее, чем позже подоспеющая подмога. Если честно, то мужиков можно было понять. Невзрачные на вид, они за свою жизнь привыкли видеть прекрасный пол либо дома, в роле тучных "ежегодно приносящих по дитятку" бабенок, весьма скверного характера в общей статистике, либо запакованных в кучи хламидистых одежд молодых девушек, либо девиц известного вида деятельности, единственных среди всех хоть немного радующих глаз. А тут прямо перед ними оказались две молодые фигуристые и подтянутые красавицы, одетые в весьма подробно повторяющие формы тела одежды (а сверху еще и благодаря свободным рубахам, очень выгодно эти формы подчеркнувшие) и совершенно нестандартной деятельностью занятых. Разрыв шаблона с пробуждением извечных мужских инстинктов были на лицо. И пусть все хоть обкричатся, что в средние века людям нравились пышные целлюлитные барыни, возможно среди дворянства они и были бы правы, но вот в простонародье популярностью пользовались совершенно иные женщины. И как результат еще десяток монет, едва не дошедшая до крови словесная перепалка и полчаса времени. Но этим все не ограничилось. Маятник шатнулся.

Заждавшийся туннель крепостных стен на несколько мгновений окутал нас прохладой и сточными запахами. Решетка, как и массивные, окованные металлом дубовые створки врат, осталась со стороны продолжившей вытягивать деньги из въезжающих стражи. А впереди нас ждал свободный путь в очередном грязном и залитом зловонием городе. По крайней мере, на этом настаивала логика. Однако поросшие плесенью и грязью камни внутренней кладки стены вместе с подпиравшими их хитроглазыми нищими, наводили на мысли, что логика ошибается. Свободным сей путь не будет совершенно.

Пройти сразу на ту сторону нам не позволили. Чиновник, к которому Варривера послал стражник за разрешением, потребовал от нас хотя бы один день поучаствовать в торговле на верхнем рынке города. По-простому говоря, местной знати что-то из товаров каравана могло приглянуться. Хорошо, что сошлись на одном дне, не придется торчать дольше. Место под стоянку нам выделили на небольшом пустыре, у самых стен недалеко от реки, специально для таких случаев не отдаваемого под застройку. После чего оставили обустраиваться, с наказом носа далеко от каравана не казать. Все-таки хоть место и считалось приличным, но было слишком близко к бедной части города, как обычно расположившейся у самых ворот. Ну да дураков у нас не было, они долго не выживают в этом мире. Самим все было прекрасно понятно. Посему, быстро сформировав стандартное кольцо, половина охрана была отпущена в ближайший кабак, четверть расселась в дозоре, а еще четверть была насильно отправлена спать. Они были сменой дозора, вместе с которым пойдут развлекаться на следующий день.

Мы с сестренками оказались в числе отдыхающих в этот вечер, потому, недолго думая, направились с остальными пропустить кружечку-другую. Кабак, располагавшийся в квартале от стоянки, особой радости не вызывал. Как и сам квартал, если можно было так назвать с пол десятка разного размера домов, хаотично раскинувшихся до первой более ли менее крупной улочки параллельной стенам, кабак был из давно почерневшего бревна, с каменным фундаментом или его облицовкой, в темноте разобрать было сложно, и грязно-рыжей черепицею на крыше. О цвете последней красноречиво говорили битые фрагменты под стенами, выхватываемые колеблющимся светом масляной лампы, что висела на гвозде у дверей сего питейного заведения. Ровно над резной вывеской в форме двух кружек.

Внутри кабак, с незатейливым, как и вывеска, названием "Две пузатые кружки" был интереснее. Не широкий, на четыре длинных стола, первый этаж дополнялся любимым многими трактирщиками питейным уголком на втором, прямо перед проходом к комнатам. Там, подобно своеобразной вип-ложе, располагались еще два стола покороче, разделенные парой массивных колон. Попасть на него придя с улицы, было возможно только за хорошую звонкую монету, сняв на ночь одну из комнат. Иначе владелец кабака бы просто попросил спуститься. Сейчас, кстати, он тоже не пустовал. Как и остальной зал в сгущающихся вокруг сумерках. В набитой к вечеру питейной найти свободное местечко удалось не сразу, но все ж таки, не зря говорится "в тесноте всегда можно подвинуться еще немного". А когда места ищут две прекрасные девушки, и плевать на следующих за ними еще трех не особенно крупных мужчин, то подвинуться хотели многие. Но чуть-чуть. Чтобы не сильно, и прелести тесноты ощущать не только с такими же сдвинувшимися соседями, но и с девами, коим было освобождено место. Впрочем, этого удовольствия они были лишены мною и Коралом, довольно нагло обступившими девчонок. Третьим участником нашего полузакрытого коллектива был молчун Ботлби.

Не прошло и минуты, как сквозь толпу посетителей к нам пробилась девушка разносчица. А еще спустя минут десять мы впятером, попивая местного эля, набивали изголодавшиеся животы различной вкусной снедью. Эль оказался весьма недурен, хотя и чувствовалось, что разбавлен немного. Но с этой проблемой местного мира я уже начал мириться. В любом случае он не стоил того чтобы из-за него портить спокойный вечер.

–... а затем этот кабан вылез из кустов и ка-а-ак припустил на нас! – Один из крестьян или подмастерьев по соседству надул щеки и выпячил глаза, в такт рассказу, чем добился заливистого смеха сестренок и продолжил. – Ну а мы с криками "да какая же это лисица!" понеслись все кто куда. Кабан, явно поняв, кто среди нас самый главный и сильный, погнался за мной. Он хотел сперва меня сбить, а после и остальными заняться...

– Да он просто самого объемного увидал, понял что наестся! – расхохотались кто-то из слушателей.

– Или самого страшного! – поддержал кто-то еще. – Кабаны человечиной то брезгуют, зато рожи терпеть не могут!

– Да типун на тебя! Все они жрут! Да еще как!

– Да где ж то все?..

– А ну тихо! – гаркнул рассказчик, и вновь дополняя речь активной жестикуляцией, продолжил. – Жрут – не жрут! Какая разница если на клыки насадить успеют? Вот то-то же! Но, слава Свету, ноги мои быстры были. Успел я добежать до какого-то дерева и заскочить на самую низкую ветку. И, значится, только ноги подтянул, как слышу "Бабах!" и дерево крениться начинает! Смотрю под ноги, а там этот кабанище по уши дерево пробил и застрял, выбраться не может! Дерево видать уже помирало, али еще чего, но бивни его в нем хорошо увязли. И смотрю я, четыре ноги землю елозят да глухой визг откуда-то из-за него слышится, а эту клыкастую бестию из себя дерево не пускает. Так что вот!

– И чего? – спросил кто-то из слушателей.

– А ничего, – усмехнулся в ответ рассказчик, довольно откидываясь. – Я себя знаком Птицы Света осенил, благодарность небу вознес да и прибил его, чтоб не мучился. Мясо его было, ммм... – он с наслаждением прикрыл глаза.

– Да брешишь ты все! – хмыкнул кто-то с другой стороны стола. – Это чтоб ты при таких телесах на ветку запрыгнул, так там все дерево бы моментально осело!

– Да я тогда был строен и могуч! В юности ж моей происходило неуч!

– Да ты кого неучем назвал! Да чтоб ты знал я вон пару лет назад...

Байки рассказывали все, кто мог. Много, повторяясь, но с задором и кучей эмоций. Это было местным телевизором, интернетом и футболом одновременно. Если бы не это, то кроме как пить совсем ничего бы и не осталось. Мы, как люди приезжие, тоже были вовлечены в это буйство историй, и тоже немного рассказали о своем путешествии с караваном. О бешеных горцах севера, о снегах и тишине в горах зимой, о ярмарках в прошлых городах, о нападении крестьян. Последнее особенно зацепило местных, учитывая, что дело происходило всего в неделе пути от сюда. Нет, чувства солидарности местных к "тем несчастным крестьянам, что были вынуждены на нас напасть", ни у кого не возникло. Вышли на дорогу с топорами – сами себе подписали повинную. Городские крестьяне были в этом далеки от селян, слишком многое для них зависело от различных торговцев и приезжих из окрестностей селян, чтобы одобрять хоть какой бы то ни было разбой на дорогах. Печально, но плохо!

К середине вечера что я, что девушки, наговорившись с местными мужиками, были в небольшом шоке. Обычные крестьяне, не злые, не добрые. Самые, что ни на есть обычные, простого городские. Городу же кто-то пропитание тоже должен добывать? На одних грядках, коих здесь внутри стен не много, с десяток другой тысяч местных целый год не прокормить. Другое дело, обрабатывая поля вокруг внешних стен, в центральной части Тюдора войны то не было уже весьма давно – растет, только и собирай. Но вот почему Мифал так сурово высказался, что здесь сплошные лжецы и воры, оставалось не понятно.

– А ты сам как думаешь? – хмыкнул Корал, когда я его "на ушко" спросил об этом. – Посмотри вокруг. Похож этот трактир на примерную городскую клоаку, обычно творящуюся у самых стен?