Текст книги "Пугалки для барышень. Не для хороших девочек"
Автор книги: Даниэлла Вуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
В тот год, когда я брала у него уроки анатомии волка, бывали мгновения, когда мне почти удавалось увидеть его сердце. Только на секунду – трепещущее красное сердце под темной, покрытой густой шерстью шкурой. Сегодня я с трудом припоминаю, как оно выглядело. Но я его точно видела. Я уверена в этом.
Долгосрочные обязательства
Мелководье супа
Сидя за столом друг против друга в десять минут девятого вечера, в день второй годовщины их знакомства, Паула и Уилл напоминали пару до предела надутых газом воздушных шаров. Обоим хотелось сказать друг другу что-то важное, слова уже вертелись у них на языке и нетерпеливо ожидали возможности вырваться наружу. Их буквально распирало от желания выговориться. Паула и Уилл так сосредоточились на растущем в душе волнении, что даже не заметили официантку. Бульон, казалось, сам по себе возник перед ними на столе в глубоких белых тарелках.
Может быть, именно поднимавшийся от бульона пар заблокировал ожидавшие команды «на старт, внимание, марш» слова том, что наступил момент истины. А может, это был запах горячих булочек с хрустящей корочкой на блюдцах? Во всяком случае, когда Паула и Уилл взялись за ложки, слова, застоявшиеся, кок скаковые лошади, уже готовы были стартовать с их языков в направлении губ. Стоило Уиллу и Пауле приоткрыть рты, чтобы вдохнуть немного воздуха, как томившиеся в неволе слова, воспользовавшись этой возможностью, галопом вырвались на свободу.
Конечно, самый важный вопрос в этой ситуации – чьи слова доберутся до финиша первыми? Но чтобы ответить на него, следует рассмотреть события, произошедшие в жизни Паулы и Уилла в течение недели перед обедом по случаю второй годовщины их знакомства, а также учесть некоторые элементарные законы физики.
Что делал Уилл
на неделе перед годовщиной
В среду он отпросился с работы пораньше и поехал через весь город, по промышленным окраинам с фабриками и складами, к дому отца Паулы, который уже давно не жил с ее матерью. Она с холодной головой и недрогнувшим сердцем неожиданно ушла от него через несколько дней после того, как их младшая дочь закончила школу. А как только развод был оформлен, вышла замуж за тихого, деликатного холостяка с удивительно короткими ногами. Уиллу даже пришло в голову, что та решила, что в ее возрасте удобнее держать таксу, чем немецкую овчарку.
Уилл вовсе не собирался бросаться отцу Паулы в объятия, но надеялся, что сегодняшний разговор удастся завершить теплым рукопожатием, возможно, даже сердечно потрясти его руку обеими руками. Конечно, если отец Паулы окажется дома. Уилл решил не звонить ему заранее, потому что отец Паулы спросил бы его, зачем он хочет его видеть, и это было бы неудобно. Такой разговор он не хотел начинать по телефону.
Дом был неказистый, кирпичный. Несколько облезлых, неухоженных розовых кустов росли в круглых дырах на цементном покрытии двора. Уилл не воспользовался звонком, а просто пошел на звук мотора, работающего вхолостую в гараже на заднем дворе. Отец Паулы был здесь, под поднятым небесно-голубым капотом «форда холден» 1955 года выпуска.
Шагая через двор, Уилл нащупал в кармане коробочку с кольцом, купленным у ювелира на заказ в понедельник. Отец Паулы был не из тех, кто способен оценить тонкость ювелирной работы, но ведь любому понятно, что бриллиант такого размера – штука недешевая. Уиллу даже не обязательно показывать кольцо, но оно все равно у него в кармане, как реквизит, на случай, если потребуется наглядная демонстрация серьезности его намерений.
Остановившись в нескольких метрах от отца Паулы, Уилл кашлянул, но недостаточно громко, чтобы перекрыть звук мотора. Он снова покашлял, на этот раз громче, но отец Паулы не спускал пристального взгляда с ревущего механизма «форда». Уилл на секунду прислушался к музыке мотора. Даже ему, хотя все его познания об автомобильных моторах можно было бы распечатать на почтовой марке, было понятно, что мотор фальшивит. Неровный рев возрастал крещендо. Раздался приглушенный взрыв, и воцарилась тишина.
– Ах ты гребаная сучья задница, – медленно произнес отец Паулы, наделяя каждое слово своей долей выразительности.
Уилл кашлянул. Теперь его было слышно, и тот, кого он собирался просить о звании зятя, обернулся и прожег насквозь яростным взглядом, впрочем, сменившимся выражением полного непонимания.
– Слушаю… – сказал он.
Уилл снова кашлянул, на этот раз просто чтобы прочистить горло.
– Я Уилл… Но если вы, э-э…
– Я могу чем-нибудь тебе помочь?
– Я, э-э-э… Вижу, у вас проблемы с машиной.
– Элементарно, Ватсон!
Отец Паулы тщательно вытер грязные руки еще более грязной тряпкой..
– Я хотел поговорить с вами насчет Паулы.
– Паулы? Ах да, – ответил он, и Уилл мог бы поклясться, что услышал тихий звон упавшего пенни.
Но как только эта единица валюты приземлилась, отец Паулы засунул тряпку в карман комбинезона и забрался в машину на водительское сиденье.
– Я хочу жениться на ней, – начал говорить Уилл, но вторая половина фразы утонула в бессильном скрежете стартера.
– Чего? – крикнул отец Паулы через открытую дверь, повернул ключ зажигания и снова нажал на педаль.
– Я хочу жениться на ней! – ответил Уилл, пытаясь перекричать рев мотора.
Автомобиль стих, и отец Паулы вылез из-за руля. Снова подойдя к открытому капоту, он оперся обеими руками о край и заглянул в двигатель.
– Я хочу жениться на ней, – повторил Уилл, подходя поближе к фаре с пассажирской стороны, в надежде встретиться со стариком взглядом.
– Чтоб тебя, – сказал отец Паулы, но Уилл был почти уверен, что проклятие было адресовано автомобилю, а не прозвучало в ответ на его просьбу.
– Так вы согласны? Чтобы я на ней женился?
– На ком, на Пауле?
– Да…
– Я-то тут при чем?
– Ну, вы знаете, по традиции… Понимаете, я подумал, что будет вежливее, потому что так принято, прийти и попросить…
– С тех пор как мои драгоценные дочки меня слушали, уже много лет прошло.
– Значит, вы согласны?
Отец Паулы поднял глаза от двигателя, и в первый раз после своего прихода Уилл почувствовал, что наконец-то полностью завладел его вниманием.
– Лучше спроси Паулу, парень. По-моему, это ей решать, женишься ты на ней или нет.
Что сделала Паула
на той же неделе
Она записалась на сеанс в четверг, в обеденный перерыв, хотя и понимала, что после этого ей придется до субботнего вечера запирать дверь, принимая душ, и не снимать трусиков при Уилле. Правда, последнее время они не занимались сексом каждую ночь, этот этап остался позади, поэтому она была уверена, что сюрприз удастся сохранить в секрете.
Кабинет находился в дневном косметологическом центре. В этом влажном подвальном помещении пахло хлоркой и английской солью. Хотя девушка-администратор пригласила Паулу сесть, она осталась стоять. Украдкой поглядывая в зеркальную стену, она попыталась объективно оценить свой внешний вид. Расправив плечи, слегка опустив подбородок и чуть изогнув спину, чтобы живот казался более плоским, она осталась довольна своей фигурой. Полновата в талии, но такое уж у нее телосложение, ничего с этим не поделаешь, кроме того что она занимается в спортзале два раза в неделю.
Одета она вполне элегантно: вещи подобраны по фигуре и по цвету. Конечно, она не так бросается в глаза, как другая ожидавшая в приемной посетительница салона, тощая девица, похожая в своих тяжелых красных ботинках на персонаж комикса. Паула понимала, конечно, что в выборе одежды ей не хватает воображения, но она смирилась с тем, что она просто не такая, как художники и дизайнеры в рекламном агентстве, где она работает. Они-то могут себе позволить ходить в драных джинсах, мятых рубашках и с синими волосами. Хорошая помощница руководителя должна выглядеть достойно и компетентно, и Паула знала, что это ей вполне удается.
Отметив этот мысленный перескок от тела и одежды к характеру и компетентности, она неодобрительно взглянула на свое отражение. Как же краток путь от хорошо сидящей юбки до успеха в карьере? «Тому, кто в университете проходил гендерную психологию, стыдно попадаться на эту удочку…» – выбранила она себя. Но все равно продолжила свой осмотр. «Полезно полностью осознавать все черты своего характера, как положительные, так и отрицательные…» – подумала она.
Ей было известно, что самые худшие из ее особенностей – раздражительность и подверженность ПМС. Но это не такие уж страшные недостатки. Не такие, от которых мужчина расхочет на тебе жениться, например. «Как правило, ей свойственны жизнерадостность, организованность, упорство и, о чем вовсе не скажешь по ее консервативному стилю одежды, – удовлетворенно подумала она, – горячий сексуальный темперамент и отсутствие комплексов». Именно эта черта личности и привела ее в салон.
– Вы Паула? – Эфирное создание женского пола с прямыми волосами, окрашенными в несколько белесо-блондинистых оттенков, приближалось кней, шагая по выложенному плиткой полу-приемной ножками в крохотных белых шлепанцах. – Я Мэри-Джой. Сюда, пожалуйста, – сказала она, и Паула сразу отметила и акцент ее речи, и блеск серебряного крестика, подрагивающего на загорелой шее.
– Вы в первый раз, да? – спросила Мэри-Джой, бесшумно шагая впереди нее по ярко освещенному коридору.
– Угу, – подтвердила Паула.
– Значит, немного нервничаем, правда? – спросила она, и этого последнего слова Пауле хватило, чтобы опознать ее акцент как южноафриканский.
Мэри-Джой пригласила Паула в комнату, наполненную лавандовыми парами аромалампы, с накрытой полотенцем кушеткой посреди комнаты.
– Снимайте юбку и белье и ложитесь на кровать. Если хотите, накройтесь простыней. Я вернусь через минуту, и мы начнем.
Паула аккуратно поставила туфли в угол и положила на стул колготки, трусы и юбку. Перед уходом с работы она зашла в туалет и тщательно вытерлась влажной салфеткой для интимной гигиены, но это не уменьшило ее беспокойства на предмет выделений пота и запаха. Она взяла несколько салфеток из коробки на стеклянной полке и вытерлась еще раз, после чего засунула салфетки в туфлю. Затем легла на кушетку и накрылась до пояса тонкой простыней с рисунком в цветочек. Мзри-Джой вернулась с подогретым воском и набором лопаточек так вовремя, что Паула подумала, нет ли в стене смотрового отверстия.
– Будет очень больно? – спросила Паула. – Или просто больно?
– Ну, это не очень приятно, но в итоге оно того стоит, – успокоила ее Мэри-Джой, снимая простыню. – Теперь согните колени, пожалуйста. Вот так, и не могли бы вы прижать их к животу? Я постараюсь быть как можно осторожнее.
Слово Рози Литтл
Об интимной стрижке
Задумаемся на минуту о том, каким словарном запасом располагали Паула и Мэри-Джой к тому времени, когда Паула легла на кушетку в позе, которой не принимала с тех пор, как ей во младенчестве меняли памперсы. Процедура, которой готова была подвергнуть себя Паула, чаще всего называется бразильской стрижкой. Среди самых знаменитых мастеров этого вида искусства следует отметить сестер Джей из Бразилии (Джани, Джосли, Джонис, Джойс, Джудси, Джураси и Джуссара), которые сделали себе громкое имя, дочиста обирая с помощью воска жителей Нью-Йорка, посещающих их салон на 57-й Западной улице.
Зато во франкоговорящих странах вам пришлось бы потребовать полную эпиляцию. А в некоторых салонах такая интимная стрижка называется «Сфинкс» в честь лысых египетских кошек особой породы. Говорят также, что это две разные стрижки и принципиальное их различие состоит в том, что для бразильской оставляют полоску волос в качестве посадочной полосы, а «Сфинкс» уничтожает на своем пути все волосы.
На случай, если вам требуется доказательство того, что даже в самых укромно-интимных уголках данного рынка услуг клиента стараются развести на дополнительные дорогостоящие покупки и траты, могу сказать, что интимная стрижка в наши дни не заканчивается нанесением смягчающей мази на покрасневшую, раздраженную кожу. Вам предложат стрижку, завивку, укладку или окраску вашей посадочной полосы, а для гладкой кожи – специальные несмываемые стикеры с вдохновленными «Алисой в Стране чудес» надписями типа трахни меня.Хотя вменяемость партнеров, нуждающихся в такой посадочной полосе, да еще и с инструкцией в придачу, внушает сомнения.
Но не бразильская стрижка стала причиной того, что случилось во время праздничного ужина Паулы и Уилла, а прерываемая воплями беседа, которую Паула вела с Мэри-Джой, пока та ее делала.
– Подарочек мужу, да? – спросила Мэри-Джой, нанося лопаткой толстый слой горячего воска.
– Нет, я еще не замужем.
– А, значит, жениху?
– Ох, да! То есть нет, он просто бойфренд, вот и все.
– Ах вот как? И давно вы вместе?
– Два года. Ой, блин!
– Неужели? Это долгий срок.
– А вы замужем?
– Да, конечно, – ответила Мэри-Джой, и Паула представила ее себе маленькой изящной невестой, которую легко спутать с фигуркой на свадебном пироге.
– Но когда мы поженились, мы знали друг друга всего несколько месяцев, – добавила она.
– А-а-а-а!
– Ведь если двое предназначены друг для друга, это сразу понятно, правильно? Настоящую любовь сразу замечаешь. А теперь поднимите ноги чуть повыше и постарайтесь расслабить ягодицы. Вот так.
– И вы даже не пожили сначала вместе?
– О нет. Знаете, что сказал отец, когда я мечтала о машине? Он вполне мог купить ее мне, но сказал, что, если я получу то, что хочу, бесплатно, я не буду это ценить. А теперь это местечко рядом с анусом – может быть больно. Раз, два…
– О господи!
Последовала пауза. Снова блеснул запомнившийся Пауле серебряный крестик.
Некоторые факты
элементарной физики
По закону идеального газа (pV = nkT) давление, под которым находится газ, прямо пропорционально количеству молекул в нем, если температура и объем остаются постоянными. Поэтому, так как мы можем с уверенностью утверждать, что рты Паулы и Уилла практически одного размера и примерно одинаковой температуры, нам надо только подсчитать, сколько насыщенных словами молекул кислорода трепыхалось в каждом из ртов, чтобы выяснить, какой набор слов находился под большим давлением и поэтому должен был быстрее вырваться наружу.
При быстром подсчете выяснилось бы, что количество слов, которое потребовалось бы Пауле, во всяком случае для начала, чтобы сказать Уиллу, что настало время подумать об их общем будущем и взять на себя серьезные обязательства, составляло сто шестьдесят три. В то время как Уиллу понадобилось бы всего пять слов (Паула, выходи за меня замуж), чтобы сделать предложение и таким образом взять на себя серьезные обязательства. Это означает, что слова во рту у Паулы находились под давлением в тридцать два и шесть десятых более сильным, чем во рту Уилла, так что догадаться, кто нарушил молчание первым, – дело нехитрое.
Голос Паулы зазвучал высоко и натянуто:
– Я тут подумала, и… Ты, разумеется, знаешь… Мы знакомы уже два года, это долго, этого на самом деле достаточно, чтобы выяснить, что мы друг другу подходим. То есть у нас было полно времени, чтобы познакомиться, мы прожили вместе год, с совместимостью у нас, по-моему, все в порядке. Знаешь, может быть, это я виновата. Может, мне не надо было переселяться к тебе или надо было сначала установить четкие границы. Но я предоставила всему идти своим чередом. Я думала, все просто произойдет само собой. Но нет, не произошло. И может быть, это моя вина, мне надо было яснее говорить о своих потребностях. Поэтому сегодня я выражусь как можно яснее. Я просто скажу. Я хочу знать, насколько серьезны наши отношения, потому что, если у них нет будущего, лучше нам порвать прямо сейчас, чтобы я не тратила зря время своей жизни.
Пока Уилл слушал эту речь, его шар эмоций сдулся на четыре пятых объема.
– Паула. – Его хватило только на это одно-единственное слово, а без этого слова внутри у него стало пусто, а в горле пересохло.
«Твою ж мать!» – подумал он.
Ведь все уже готово, все спланировано, ему так хотелось сделать предложение по всем правилам. Чтобы было красиво. И вдруг этот ультиматум! Оно ему надо?
– Радость моя, – сказал Уилл, стараясь, чтобы его голос звучал тепло и оптимистично. – Может, поговорим о чем-нибудь другом? Ведь сегодня особый день, мы пришли в хороший ресторан. Давай просто наслаждаться жизнью, а?
– Нет, Уилл. Я хочу обозначить границы. Четко изложить свои требования. Я тебе объясняю, чего я хочу, а ты должен мне дать ответ. Возможны только два ответа, так что решить несложно.
– У тебя суп остынет. М-м-м. Очень вкусный, кстати.
– Я хочу иметь детей. Прости, но это факт. Тебе повезло. У тебя нет биологических часов, а мои уже тикают. И если я опоздаю на этот поезд, другой уже не приедет. Так что, Уилл, выбирай: либо сделай дело сам, либо уступи место другому.
– Дорогая, мы не можем поговорить о чём-нибудь еще?
Паула отказывалась верить своим ушам.
– Нет! Я хочу знать. Сейчас же! Как ты думаешь, у наших отношений есть будущее? Или нет? Я назначила последний срок. Вот он и пришел. Мы к нему пришли.
– Я понимаю и уважаю это. Правда. Но можем мы не говорить об этом сегодня? Мы можем не говорить об этом прямо сейчас? Давай отложим это на день, хотя бы на час, и просто хорошо проведем время?
– Значит, это все, чего ты от меня хочешь, да? – проговорила она, кладя ногу на ногу и серьезно сомневаясь, а не была ли бразильская стрижка пустой тратой времени, денег и вообще напрасной пыткой. – Ты не хочешь брать на себя долгосрочные обязательства, то есть жениться на мне. И не думай, что мне так уж просто сказать это вслух. Какой девушке приятно, когда ее вынуждают самой об этом спрашивать?
– Попробуй суп. Он довольно пикантный. Тебе понравится.
– Я не хочу разговаривать про суп, Уилл. Я хочу поговорить о нас. И я хочу знать, что с нами будет дальше. Ты хочешь быть со мной постоянно или нет? Это все, что я хочу знать.
– Не сейчас. Пожалуйста.
– Нет. Сейчас. Я решила.
– А я не решил. Я тебя прошу. Давай оставим эту тему, а?
– Нет. Я хочу знать. Мы действительно будем вместе? Или все? Конец?
– Просто доверяй мне. Пожалуйста! И поговорим о другом?
– Дело не в доверии. Дело в обязательствах.
– Знаешь, ты иногда как терьер. Стоит ему заметить курицу или крысу, и он не успокоится, пока не схватит ее в зубы.
– Так значит, это конец, я правильно понимаю?
– Нет, нет, вовсе нет. Вовсе нет. Я этого не говорил.
– Значит, ты хочешь на мне жениться?
– Не могла бы ты прекратить этот допрос?
– О господи, неужели так трудно ответить? Да, ты хочешь на мне жениться. Или нет, не хочешь.
– Как насчет девяти часов? А до этого просто отдохнем и повеселимся.
– Что тебе дадут эти сорок пять минут? Если ты сейчас не знаешь, чего хочешь, неужели тебя за эти оставшиеся сорок пять минут может вдруг осенить?
– Пожалуйста, перестань.
– Почему это мужчины так напрягаются, когда женщина, причем женщина, которая с ними живет, готовит им ужин, гладит рубашки и отмывает за ними грязный унитаз, спрашивает, есть ли у отношений будущее?
– Я сказал, прекрати.
– Не говори со мной таким тоном. Я тебе не рабыня, чтобы ты мне указывал. Я в своей жизни хочу кое-что успеть и не желаю тратить больше ни минуты на наши отношения, если они несерьезные. По-моему, это совершенно справедливо. Абсолютно разумно.
– Хватит, Паула, заткнись.
– Что ты сказал?
– Пожалуйста, заткнись. Заткнись, дорогая. Заткнись, любимая. Верь мне, тебе не надо об этом сейчас говорить.
– Я просто не понимаю, почему я все еще здесь сижу, почему бьюсь головой об стену, когда ясно, что ты просто не знаешь, как это сказать. Если ты не хочешь жениться на мне, так какого черта мы тут сидим при полном параде и делаем вид, что нам есть что праздновать, когда…
– А вот какого! – заорал Уилл, вскакивая с места. – Вот, смотри. Видишь? Тут кольцо в знак помолвки. Довольна? Теперь довольна? Ты хотела, чтобы тебе вот так предложение сделали?
От их столика по всему ресторану покатилась волна напряженной тишины. Посетители замолкли с вилками у открытых ртов. Они удивленно таращились на растерянное лицо внезапно умолкшей Паулы и разъяренного Уилла, взмахнувшего рукой с зажатым в ней черным бархатным кубиком. Они увидели, как кубик летит, кувыркаясь в воздухе, и плюхается прямо в тарелку Паулы.
– Да! – крикнула она вслед Уиллу, когда тот бросился к выходу, лавируя между столами и стульями. – Уилл! Я согласна!
Но он уже выбежал из стеклянных дверей ресторана в одной белой рубашке, сразу же прилипшей на ветру к лопаткам. Когда двери за ним закрылись, волна тишины покатилась по залу в обратном направлении и остановилась прямо у ног Паулы. Сразу стало слышно, как от стола к столу распространяется с трудом сдерживаемый, тихий хохот. Ошеломленная Паула уставилась на скатерть пустым взглядом: яркие брызги говяжьего консоме на белом фоне с железной неотвратимостью доказывали, что она испортила свое обручение окончательно и бесповоротно, а бархатная коробочка с кольцом торчала на мелководье супа, словно разграбленный ларец с драгоценностями.
