Текст книги "Поцелуй"

Автор книги: Даниэла Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Он с нетерпением ждал поездки в Лондон. Встреча в посольстве займет всего несколько часов, а остальное время он постарается провести с ней. Билл заверил Изабель, что он тоже очень хочет посетить выставку, и она обрадовалась перспективе посмотреть ее вместе. В конце концов, говорила себе Изабель, это и есть главная цель ее поездки в Лондон, а встреча с Биллом – всего лишь приятный сюрприз. Они хорошие друзья, не больше, а что об их дружбе никто не знает – так проще для всех. Им нечего скрывать, уговаривала она себя. Когда-то она установила определенную границу, и Билл ее соблюдает. Он никогда не сделает ничего такого, что могло бы ее расстроить или отпугнуть. Он не станет подвергать опасности то, что стало ему необходимо.

Отойдя от окна спальни, Изабель со вздохом посмотрела на часы. Пора ехать, но до чего же не хочется оставлять Тедди! Сиделкам, которые будут за ним ухаживать, пока она находится в отъезде, она оставила тысячу разных инструкций. Они даже ночевать будут рядом с ним. Изабель на цыпочках подошла к двери комнаты Тедди, смежной с ее спальней, – она хотела последний раз взглянуть на сына. Они уже попрощались, но сердце никак не успокаивалось. На мгновение Изабель даже засомневалась, правильно ли она поступает, уезжая в Лондон, но, посмотрев на Тедди, убедилась, что он мирно спит. Улыбнувшись, сиделка шутливо махнула ей рукой – дескать, уходите, не мешайте. Эта сиделка – крупная веселая бретонка – всегда очень нравилась Изабель. Помахав ей в ответ, Изабель, пятясь, вышла и осторожно закрыла за собой дверь. Дома все дела теперь сделаны, можно отправляться в путь.

Взяв в руки черную сумочку и небольшой дорожный саквояж, Изабель оглядела свой однотонный черный костюм и снова взглянула на часы. Она знала, что Билл сейчас все еще находится на борту самолета, летящего из Нью-Йорка в Лондон. Последние несколько дней он провел именно в Нью-Йорке, хотя большую часть времени находился в Вашингтоне.

Поставив саквояж на заднее сиденье своей машины, Изабель положила рядом с собой сумочку, выехала на улицу Гренель и, включив радио, взяла курс на аэропорт имени Шарля де Голля. В это время Билл Робинсон, глядя в окно на Гольфстрим, с улыбкой думал об Изабель. Он подобрал рейс так, чтобы прибыть в Лондон одновременно с ней, и сейчас с волнением ждал встречи.

Глава 2

Билл Робинсон нетерпеливо поглядывал на таможенника – он спешил. Получив чемодан, на что потребовалось всего несколько минут, он направился к водителю из «Клэриджа», который скромно стоял в сторонке.

В этой гостинице Билл останавливался на протяжении тридцати лет – всякий раз, когда бывал в Лондоне, – и убедил Изабель тоже там поселиться. Отель славился своими традициями и считался лучшим в городе, возможно, Билла привлекало еще и то, что там его встречали как дорогого гостя.

Положив в багажник лимузина чемодан и кейс, водитель исподтишка окинул высокого, уверенного в себе американца оценивающим взглядом. Светящиеся добротой синие глаза, когда-то светло-песочные, а ныне седеющие волосы, мужественное лицо с квадратным подбородком. Одет хорошо, но без претензий – серые брюки, спортивная куртка, синяя рубашка и в тон – галстук от Гермеса, сверкающие черные туфли. А когда пассажир развернул газету, чтобы почитать в дороге, стали видны наручные часы «Патек Филипп» – давний подарок Синди. Женщина еще отметила бы, какие красивые у него руки. Вообще во всем облике Билла чувствовалась некая неброская элегантность, которая неизменно привлекала взгляд. Хотя Билл Робинсон предпочитал оставаться в тени и вовсе не стремился к известности, да и в интересах дела часто бывало необходимо остаться незамеченным.

Эта черта характера сближала его с Изабель. Когда на нее обращались взгляды присутствующих (что, кстати сказать, бывало нередко), она смущалась и чувствовала себя свободно только в приватной беседе, один на один, – как вот с ним, Биллом. Он высоко ценил ее откровенность. Она делилась с ним своими чувствами, эмоциями, мыслями, доверяла ему свои сокровенные тайны, которые, по словам Изабель, никогда бы не поведала мужу.

В вестибюле отеля Билла тепло приветствовал дежурный по имени Томас. Заместитель управляющего лично отвел его в номер, по дороге они мило поболтали о погоде и о местных выборах. Апартаменты располагались на третьем этаже – большие, светлые, с шелковистыми обоями на стенах. Как только сопровождающий вышел из комнаты, Билл сразу же схватился за телефонную трубку и улыбнулся, услышав знакомый голос.

– Как прошло путешествие?

– Прекрасно, – ответила Изабель, попавшая в гостиницу всего двадцать минут назад. – А как вы?

– Великолепно. – Она догадалась, что он улыбается, той мальчишеской улыбкой, которая всегда привлекала взгляды женщин. – Но мне казалось, что оно никогда не кончится, я не мог дождаться, когда окажусь здесь, – сказал он, и оба рассмеялись. В последний раз они виделись в Париже приблизительно полгода назад. Билл уже давно рвался приехать, но все время возникали какие-то непредвиденные обстоятельства, и встреча откладывалась. – Вы не устали? Может, хотите отдохнуть?

– После часовой-то поездки? – Она засмеялась. – Со мной-то все в порядке. А вот вы как себя чувствуете?

– Ужасно проголодался. Не хотите пойти куда-нибудь поесть? – Было три часа дня.

– С удовольствием. А потом можно немного погулять. – Ей не терпелось его увидеть, это чувствовалось по голосу. Когда они встречались, то часами разговаривали, как и по телефону, не испытывая никакой неловкости, независимо от того, сколько времени не виделись.

– Как перед вашим отъездом чувствовал себя Тедди? – В голосе Билла звучала озабоченность – он знал, насколько здоровье сына важно для Изабель.

– Спал. До этого он хорошо провел ночь. А вечером из Португалии звонила Софи – она там прекрасно проводит время. Как ваши девочки?

– Думаю, неплохо. Они, кажется, сейчас тоже в Европе вместе со своей матерью. Мне ведь никто ничего не сообщает – я узнаю, где они, только по банковским счетам. Синди привезла их на юг Франции, а потом они отправятся в Мэн, к ее родителям. – Он же собирался, как обычно, увидеться с ними в Хэмптоне в конце лета. До тех пор он хотел все лето проработать в Вашингтоне. Зная, что это бесполезно, Синди уже давно не предлагала к ним присоединиться и была бы весьма удивлена, если бы подобная мысль взбрела ему в голову. – В каком номере вы живете? – посмотрев на часы, осведомился Билл. Сейчас они успеют наскоро перекусить, а вечером он отведет ее на ужин в бар «У Гарри».

– В триста четырнадцатом.

– А, значит, мы на одном этаже, – отметил Билл. – У меня триста двадцать девятый. Я зайду за вами, скажем, через десять минут. Идет?

– Идет, – согласилась она и после паузы добавила: – Я буду рада вновь увидеть вас, Билл. – Он вдруг почувствовал себя молодым. Она много для него значила и являлась воплощением настоящей женщины – мягкая, любящая, терпеливая, понимающая, интересующаяся всеми его делами, веселая, добрая. Словом, как он часто повторял, настоящий подарок судьбы. Да и для нее Билл стал единственной опорой. Ей просто больше не на кого было положиться: Тедди она могла потерять в любой момент, а Гордон стал всего лишь соседом по дому, не играющим в ее жизни никакой особой роли. Что же касается Софи, то она, как и положено в ее возрасте, уже покинула родительский кров. В эти дни Изабель особенно остро чувствовала свое одиночество и забывала о нем, только когда разговаривала с Биллом. Он был ее опорой, ее радостью, ее утешением – ее лучшим другом.

– Я тоже очень рад, – мягко сказал он. – Я зайду за вами через десять минут. Тогда и обговорим наши дальнейшие планы. – Изабель уже раньше сообщила ему, что на следующий день собирается в Тейт, кроме того, она хотела посетить еще несколько частных галерей. Билл планировал поужинать с ней и в первый вечер, и во второй. Он хотел бы также сводить ее в театр, зная, что Изабель это будет приятно, но не желал терять драгоценное время, которое можно было бы потратить на разговоры. Нынче вторник. Она сказала, что может задержаться до утра пятницы, но только в том случае, если Тедди не станет хуже. К выходным, считала Изабель, она обязательно должна оказаться дома. Все это сильно напоминало бег наперегонки со временем. Билл не строил никаких тайных планов, у него не было никаких скрытых намерений – он просто хотел пробыть с ней как можно дольше.

Умывшись, он наскоро побрился и через десять минут уже шел по коридору, выискивая нужный номер. Дважды завернув за угол и чуть не заблудившись, он, наконец, нашел то, что искал: Он постучал в дверь, и после ожидания, показавшегося ему бесконечным, на пороге появилась смущенно улыбающаяся Изабель.

– Как поживаете? – слегка покраснев, спросила она. – Вы прекрасно выглядите, – добавила Изабель, пропуская его в комнату. Билл, сделав шаг вперед, обнял ее и поцеловал – разумеется, только в щеку. Проведя у себя дома, в Гринвиче, последние выходные, он немного загорел, и этот загар резко контрастировал о белоснежной кожей Изабель, уже давно не загоравшей на юге Франции. Гордон периодически туда выезжал, с друзьями или с Софи, а Изабель оставалась дома, с сыном.

– И вы тоже! – с восхищением заметил Билл. Красота Изабель каждый раз его поражала. Иногда он забывал о ее внешности, захваченный ее словами и мыслями, а когда спохватывался, понимал, как она ослепительна. Она и двигалась грациозно, словно молодая девушка, а не почтенная матрона. Она взяла его под руку, и Билл сразу заметил и шикарный черный костюм, и сумочку от Гермеса, и элегантные туфли на высоких каблуках. Из украшений, кроме обручального кольца, на ней были только алмазные сережки. Удивительно, но, глядя на Изабель сейчас, невозможно было предположить, что ее могут одолевать какие-то серьезные заботы. Она лучезарно улыбалась, широко распахнутые глаза светились радостью. – Боже мой, Изабель, как вы прекрасно выглядите! – повторил Билл. За последние четыре года она нисколько не изменилась, разве что немного похудела, но это ей только шло. Рука об руку они спустились по лестнице, болтая о поездке, о галереях, которые хотели бы посетить, о выставке в Тейте, о его девочках… Билл снова чувствовал себя семнадцатилетним.

– Я очень боялся, что эта поездка сорвется, – признался он, когда они вышли на улицу. – Вдруг Тедди стало бы хуже, и тогда бы вы не приехали. – Он никогда не лукавил с ней, а ей это вообще было несвойственно. Да, состояние Тедди действительно могло им помешать. Или Гордон мог счесть, что ей незачем ехать в Лондон. Но муж, слава Богу, проявил свое обычное безразличие, а Тедди был за нее только рад. Он ничего не знал о Билле, но, видя, как мать мечтает о предстоящей поездке, не хотел ей мешать.

– Я тоже беспокоилась, – сказала она. – Но теперь ему гораздо лучше. – Пожалуй, за последние пять лет он еще ни разу не чувствовал себя так хорошо. Процесс роста протекал у Тедди трудно, сердце и легкие не поспевали за остальным организмом, и в последние годы его состояние ухудшилось. – Он действительно хотел, чтобы я поехала. – Биллу казалось, что он знает мальчика уже очень давно. Непонятно как это сделать, но надо будет обязательно познакомиться с ним лично.

Они вышли на Брук-стрит, и Изабель, все еще держа под руку Билла, с удовольствием вдохнула свежий воздух. День стоял замечательный, не по сезону теплый.

– Куда бы вы желали пойти? – осведомился он, мысленно составляя список тех мест, куда бы сам хотел с ней отправиться. Обычно он не тратил время на прогулки. Вся его жизнь была занята работой, такого понятия, как свободное время, для него попросту не существовало – пока он не встречался с Изабель. Тогда время словно останавливалось, изменялись темп и содержание всей его жизни. Никто из близких, пожалуй, и не видел его таким: Билл, расслабившись, с улыбкой смотрел на стоявшую рядом с ним красивую женщину с длинными темными волосами. – Может, отведаем где-нибудь пиццу? – небрежно предложил он, и Изабель с готовностью кивнула, не вникая в смысл его слов, – так она была рада встрече.

– Чему вы улыбаетесь? – спросил он, когда они не спеша, без какой-либо определенной цели двинулись по улице.

– Я просто счастлива. Ничего подобного я давно не испытывала. Все мои заботы сейчас от меня далеко-далеко. – Тедди находился в надежных руках, и вообще мир был прекрасен.

– Этого я и добивался. Чтобы вы успокоились и обо всем забыли.

Через несколько минут они сели в такси и отправились в небольшое заведение, располагавшееся на Шеперд-маркет, неподалеку от посольства. Билл не раз забегал туда наскоро перекусить между деловыми встречами. Хозяин заведения был рад гостям. Усадив их за тихий столик в глубине сада, он вручил Биллу карту вин, подал обоим меню и тихо отошел.

– Здесь просто замечательно, – откинувшись на спинку кресла, произнесла Изабель. В последний раз они виделись с Биллом в Париже, перед самым Рождеством. Тогда он подарил ей красивый шарф от Гермеса и первое издание книги, о которой они прежде говорили. Страшно редкая, в кожаном переплете – этим томиком Изабель очень дорожила, как, впрочем, и всем, что он подарил ей за последние годы. – Вы меня балуете.

– Вот и хорошо, – кивнул Билл. Заказав пиццу и салаты, он попросил принести еще и бутылку «Кортон Шарлемань».

– Итак, вы собираетесь средь бела дня меня напоить, – шутливо констатировала Изабель. Билл знал, что она практически не пьет, но это вино она любила, да и урожай был очень удачного года.

– Не думаю, что вы чем-то рискуете, разве что за последние полгода вы резко изменились. Скорее я сам напьюсь, – признался Билл, хотя Изабель никогда не замечала за ним излишеств. У него вообще не было вредных привычек – разве что склонность слишком много работать. – Так что же мы сегодня будем делать?

– Что хотите. Мне и здесь хорошо. – Она чувствовала себя птичкой, упорхнувшей из золотой клетки, и когда он предложил ей побродить по галереям и антикварным магазинам, Изабель с радостью согласилась. За ленчем они много разговаривали, и, когда вышли из ресторана, было уже четыре тридцать. Билл снова остановил такси. В гостинице его ждал лимузин, но оба были рады возможности просто свободно побродить по Лондону. Посетив галереи и магазины, в начале седьмого они вернулись в гостиницу.

– Ну что, ужин в девять? – улыбнулся он. – Мы можем выпить здесь, а потом пойти в бар «У Гарри». – Она уже давно призналась ему, что это ее любимый ресторан. Заведение считалось вполне респектабельным, и можно было не опасаться за свою репутацию, если их кто-нибудь увидит. Собственно, им абсолютно нечего скрывать, и даже если до Гордона, в конце концов, дойдут слухи, она совершенно спокойно признается ему, что виделась с Биллом Робинсоном. Сама она не собиралась сообщать об этом мужу, но и виноватой себя не чувствовала. – Я зайду за вами в восемь. – Билл положил руку ей на плечо и повел к лифту. Увидев их сейчас, любой решил бы, что они женаты и, разумеется, живут в одном номере. Они так непринужденно вели себя друг с другом, что их можно было принять если не за супругов, то, по крайней мере, за любовников. Но подобные мысли не приходили в их головы. Им было некогда смотреть на себя со стороны.

– Я прекрасно провела время, – сказала Изабель, когда они подошли к двери ее номера, и привстала на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку. – Вы очень добры ко мне, мистер Робинсон. Спасибо, Билл, – серьезно добавила она.

– Удивляюсь, почему это я проявляю к вам такую доброту! Вы ведь весьма неприятная особа, к тому же с вами очень скучно. Впрочем, время от времени приходится заниматься благотворительностью. Сами понимаете – жены политиков, хромые, убогие… вот теперь с вами вожусь. Надо же как-то набирать очки! – Она засмеялась, и Билл нежно коснулся ее руки. – Идите немного отдохните, Изабель. Вам это не помешает. – Он знал, какая напряженная у нее жизнь, знал, что о ней никто толком не заботится, и хотел хотя бы на несколько дней взять эту заботу на себя. Пообещав, что постарается немного поспать, она действительно прилегла, но сон не приходил, и Изабель принялась размышлять о Билле и о том, как ей повезло, что они по чистой случайности познакомились.

Она не понимала, почему он не расстанется с женой, – ведь совершенно ясно, что их уже ничто не связывает. Билл не любил говорить об этом, но Изабель подозревала, что он сохраняет привычный порядок вещей только потому, что не желает привлекать к себе внимание. Отчасти его сила заключается именно в том, что он остается в тени, а вот развод, особенно скандальный, неизбежно вызовет шум. А что будет скандал, сомневаться не приходилось. Синди не уступит ни пяди своей «земли», она ценит те преимущества, которые полагаются миссис Уильям Робинсон, особенно в Вашингтоне. Несмотря на все свои заверения в том, что она ненавидит политику, иметь мужа, обладающего значительным влиянием на президента, – это, с ее точки зрения, должно быть не так уж и плохо. Изабель жалела Билла – он заслуживал гораздо лучшего. Впрочем, то же самое он говорит и о ней самой. Нынешняя жизнь с Гордоном совсем не походила на то, о чем она мечтала двадцать лет назад, но, тем не менее, она с ней смирилась. Сейчас, предвкушая вечер, который она проведет с Биллом, Изабель вовсе не думала о своем замужестве, а Гордон, казалось, существовал в каком-то ином измерении. В обществе Билла она всегда чувствовала себя спокойно, а уж оказаться вместе с ним в Лондоне было пределом ее мечтаний.

Она все же немного подремала, а в семь часов встала и приняла ванну. На вечер она выбрала черное кружевное платье для коктейлей и шелковую шаль, черные атласные туфли на высоких каблуках, жемчужное ожерелье и серьги с жемчугами и алмазами, доставшиеся ей от матери. Платье выглядело вполне респектабельно, но в то же время очень женственно и, с точки зрения Изабель, даже слишком сексуально. Заколов волосы в пучок и тщательно наложив косметику, она посмотрела на себя в зеркало и не обнаружила там ничего примечательного. Позвонив домой и поговорив с сиделкой, Изабель с облегчением вздохнула – дома все в порядке. Гордон куда-то уехал, Тедди уже крепко спал, поэтому с ним нельзя было поговорить, но Изабель успокоило то, что он хорошо провел день. Так что, возможно, сегодня вечером угрызения совести не потревожат ее.

Реакция Билла оказалась для нее совершенно неожиданной.

– Ого! – воскликнул он, отступив на шаг назад. Шелковая шаль была небрежно наброшена на плечи, а кружевное платье изящно облегало фигуру. Изабель выглядела элегантно и в то же время очень соблазнительно. И то, что она не сознавала собственной красоты, только добавляло ей очарования. – Вы выглядите просто великолепно! Кто сшил это платье? – с видом знатока осведомился Билл, и Изабель засмеялась, подозревая, что он блефует.

– Сен-Лоран. Но с каких это пор вас интересует мода? – Раньше они никогда не касались этой темы, но сейчас, видно, все изменилось. У них была впереди уйма времени – целых два дня.

– С тех пор, как вы это носите. Сегодняшний костюм был от Шанель, не так ли? – заявил он, явно гордясь собой, и Изабель снова рассмеялась.

– Да, теперь мне придется тщательно за собой следить, чтобы соответствовать вашим стандартам.

– Вряд ли вам следует об этом беспокоиться, Изабель, – ласково заверил он. Направляясь к лифту, они вполголоса продолжали беседу. Изабель рассказала о том, что говорила с сиделкой, Тедди чувствует себя хорошо. Когда она сообщала об этом, у нее был счастливый вид. Что ж, до сих пор судьба им благоприятствовала. Билл стремился максимально насытить эти два дня впечатлениями. Он хотел, чтобы поездка в Лондон запомнилась им на всю жизнь – ведь кто знает, когда их пути снова пересекутся. Он боялся даже думать о том, что подобная возможность может им больше не представиться.

Билл пропустил Изабель вперед, и они вошли в гостиничный бар. Взгляды всех присутствующих тотчас обратились на них – уж очень хорошо они смотрелись вместе. Усевшись за угловой столик, Билл заказал себе виски с содовой и бокал белого вина для Изабель. Как обычно, они едва пригубливали свои напитки, оживленно беседуя об искусстве, политике, театре, о его летнем доме в Вермонте и о тех местах, где оба в детстве любили бывать. Она рассказала, как навещала своих дедушку с бабушкой в Хэмпшире и о тех редких, но запомнившихся на всю жизнь случаях, когда она встречалась с королевой. Они слушали друг друга с жадным интересом. И, как обычно, снова обнаружили поразительное сходство в оценках – в том, что касалось людей, мест, важности семейных уз. Потом, когда они ехали в лимузине на ужин, именно Изабель обратила внимание на странную закономерность. Для них обоих семья значила чрезвычайно много. Отчего же и он, и она избрали своими спутниками столь бесчувственных людей?

– Когда мы учились в колледже, Синди была гораздо отзывчивее, но потом стала довольно циничной. Не знаю, может, в этом есть и моя вина, – задумчиво заметил Билл. – Наверное, мы с ней все-таки очень разные, и, по-видимому, я много лет не давал ей чего-то для нее необходимого. Вот она и разозлилась на меня за это или, по крайней мере, во мне разочаровалась. Она хотела, чтобы я вместе с ней по уши погрузился в светские игры и в Коннектикуте, и в Нью-Йорке. Ее и раньше не особенно интересовала политика, а теперь она, вероятно, сыта ею по горло. Так мы и разошлись в разные стороны. – Но Изабель полагала, что дело не только в этом. Он ведь уже упоминал, что жена ему изменяет, и даже признался в собственной измене. Изабель была уверена, что Синтии действительно недостает тепла, и она ищет его на стороне. И оправдывает себя тем, что таким образом наказывает Билла за его, по ее мнению, недостатки. Были ли они когда-либо близки, и оказывала ли жена Биллу какую-нибудь эмоциональную поддержку? По-видимому, ему просто больно признать, что жена больше его не любит. По правде говоря, Изабель сомневалась и в том, что Синтия вообще когда-либо его любила. Не желая бередить рану, Изабель не стала больше ни о чем его расспрашивать.

– По-моему, Гордон по натуре гораздо холоднее Синтии, – подвел итог Билл, и Изабель не могла с ним не согласиться, хотя по-прежнему во многом винила себя.

– Мне кажется, я сильно его разочаровала, – тихо сказала она. – Он, видно, ожидал, что я окажусь гораздо более светской. Я честно старалась играть свою роль, но я не очень свободно себя чувствую в обществе. В первые дни замужества я ощущала себя марионеткой, а Гордон вовсю дергал за веревочки. Он диктовал мне, что говорить, как себя вести, как думать. А когда Тедди заболел, у меня не стало времени и терпения, чтобы играть в эту игру. Да и раньше маленькая Софи интересовала меня гораздо больше, чем вся эта глупая компания, которую он заставлял меня очаровывать. Мне хватало семьи. Наверное, в этом смысле я его действительно подвела, ведь у Гордона совсем иные запросы.

«Дело не только в этом, – подумал Билл. – Холодность мужа – скорее всего, просто демонстрация, заставляющая Изабель думать, что отчуждение возникло между ними именно по ее вине». Билл подозревал, что на самом деле оно не имело никакого отношения ни к ней, ни к Тедди, а возникло по каким-то совсем иным причинам. Но Биллу не хотелось огорчать ее подобными предположениями, и Изабель с готовностью брала вину на себя. Несмотря на всю недоброжелательность Гордона, она всегда находила оправдания его словам и поступкам. Насколько понял Билл, такая душевная щедрость, в случае с Гордоном совершенно незаслуженная, была вообще для нее характерна.

– Не представляю, как вы можете кого-то разочаровать. Я еще не видел столь самоотверженных людей, как вы, и уверен, что и для мужа вы сделали все возможное. А то, что Тедди болен с рождения, отнюдь не ваша вина.

– Гордон считает, что во время беременности я спровоцировала преждевременные роды. Врач утверждал, что они все равно бы произошли, но Гордона это не убедило. – Ее слова лишь подтвердили ту гипотезу, которая родилась у Билла.

После университета он встречался с Гордоном дважды, и банкир произвел на него неприятное впечатление. Билл находил его чересчур напыщенным и высокомерным, а тот саркастический тон, который он позволял себе с Изабель, не мог его не возмутить. Он обращался с ней как с ребенком, публично делал резкие замечания. Зато Робинсону он изо всех сил старался понравиться. Когда хотел, Гордон мог быть очаровательным – с теми людьми, которых считал для себя полезными. А вот порядочность, искренность, доброта Изабель вызывали у него, казалось, только отвращение. Билл подозревал, что в глубине души Гордона смущало происхождение Изабель, в особенности ее родственные связи с королевской семьей. По-видимому, он мстил ей таким образом за то, что знатностью она его превосходила.

Тем не менее, ради Изабель Билл старался проявлять к Гордону терпимость. В конце концов, он оставался ее мужем. Она больше не делала вид, будто счастлива с Гордоном, но вместе с тем и не жаловалась, считая, что такая уж ей выпала судьба.

Этим вечером у Гарри собралось так много народу, что они с трудом протиснулись в дверь. У бара толпились женщины в модных вечерних платьях и мужчины в темных костюмах и белых рубашках с темными галстуками, на фоне которых черное кружевное платье Изабель выглядело вполне достойно, как и синий двубортный костюм, купленный Биллом перед самой поездкой.

Столик – в углу, как любил Билл, – был уже заказан, старший официант немедленно направился к ним и приветствовал Изабель радушной улыбкой. Рядом с ними сидели довольно известные люди. Здесь были несколько театральных актрис, знаменитая кинозвезда, две саудовские принцессы, один столик занимали бизнесмены из Бахрейна, другой – американцы, один из которых сделал состояние на нефти. Некоторые из знаменитостей подходили, чтобы поздороваться с Биллом. Изабель он представлял просто как миссис Форрестье, не объясняя, кто она такая. Во время ужина она заметила одного известного французского банкира, с которым была знакома, но он не обратил на нее никакого внимания.

– Интересно, что о нас думают, – с любопытством, но без всякой тревоги сказала Изабель. При всей необычности ситуации совесть ее была чиста.

– Наверное, считают вас французской кинозвездой, которая подцепила какого-то невежественного американца, то есть меня! – засмеялся Билл. Еда была вкуснейшей, вино – великолепным, но оба оставались совершенно трезвыми и чувствовали лишь приятную сытость и раскованность.

– Это вряд ли! – развеселилась от такого предположения Изабель. – На самом деле все тут знают, кто вы, Билл, но никто не имеет представления о том, кто я.

– Если хотите, могу сделать объявление. Или же можно пройтись от столика к столику, и я буду вас всем представлять и сообщать, что вы моя лучшая подруга. – Пока же публика видела перед собой весьма привлекательную пару, явно наслаждающуюся обществом друг друга. Глядя на Изабель с Биллом, люди улыбались.

– Посмотрим. А как вы думаете, Синтия расстроилась бы, если бы узнала, что вы ужинаете с другой женщиной?

– Честно? – спросил он. С ней он всегда был честным. Уже давно Билл обещал себе, что не станет скрывать от нее правды, какой бы неприятной та ни была. Насколько он знал, она вела себя с ним точно так же, ценя искренность их отношений. – По правде говоря, Изабель, думаю, что ей все равно. Пока моя личная жизнь не станет достоянием сплетников, она, вероятно, будет считать, что это ее не касается. Иначе я был бы вправе порасспросить Синтию о ее собственном времяпрепровождении. А ей есть что скрывать. – Слухи о жене доходили до него уже давно. Сначала он устраивал ей допросы, а потом решил, что не желает ничего знать.

– Что ж, это печально, – вздохнула Изабель. – По-моему, семья такой быть не должна.

– Да, не должна. Но увы, действительность не всегда соответствует эталону. Моя и ваша семейная жизнь – это вовсе не то, о чем мы мечтали. И все же с таким положением многие – по разным причинам – в конце концов смиряются.

– Наверное, вы правы, – задумчиво произнесла она. – И вас такой вариант тоже устраивает? – Выпитое вино придавало ей смелости.

– У меня нет выбора, иначе мне останется только уйти. По разного рода причинам никто из нас этого не хочет. Синтии в этом случае не удастся сохранить привычный образ жизни. А мне не нужна шумиха, которая неизбежно сопутствует разводу. Так оно и получается. Да к тому же девочки расстроятся. Я не вижу выхода, хотя ничего другого так сильно не желаю. – Но Изабель не понимала, почему он смирился с ситуацией. В свои пятьдесят два года он был еще достаточно молод для того, чтобы начать новую жизнь. «Он заслужил счастье, – думала она, – больше многих других. Он отдавал так много, а взамен получил так мало». Впрочем, и Билл был о ней такого же мнения.

– Пока вы связаны с ней, вы не сможете найти себе другую женщину, – отпив крошечный глоток «Шато Дикан», заметила Изабель.

– Вы предлагаете мне развестись? – удивился Билл. До сих пор она никогда прямо об этом не говорила, так отчего же сказала об этом сейчас?

– Не знаю. Просто иногда мне приходит в голову, что мы портим себе жизнь. У меня нет выбора из-за Тедди, к тому же в нашей семье никто никогда не разводился. Ну и, наконец, в моем возрасте уже поздно начинать все сначала. Но у мужчин дело обстоит иначе. – Ее слова изумили Билла, он не предполагал, что она когда-либо задумывалась об уходе от Гордона.

– Для мужчины дело обстоит точно так же, – тихо сказал он, – к тому же я на одиннадцать лет старше вас. Если кому-то и думать о новой жизни, то это вам, Изабель. Вы с Гордоном уже много лет, по существу, не женаты. Я считаю, что вы заслужили лучшую участь. – Он впервые был с ней столь откровенен, но она сама предоставила ему такую возможность.

– Я не могу так поступить, и вы это знаете, – покачала головой она. – Все наши родственники и знакомые придут в ужас, да и здоровьем Тедди я рисковать не стану. Он слишком слаб, чтобы пережить столь серьезную перемену. Кроме того, Гордон этого не потерпит. Он убьет меня, но не даст уйти. – Развод для нее не выход. Изабель выглядела спокойной, хотя сегодня вечером она впервые почувствовала себя узником, ненадолго отпущенным на свободу. Она никогда не позволяла себе думать о том, какая угнетающая атмосфера царит у нее в доме, как ограничена ее жизнь, но сейчас, сидя с Биллом в баре «У Гарри», она ощутила весь ужас своего положения. Но даже сейчас она пыталась уверить себя, что причиной этому лишь больной ребенок. Даже сейчас Изабель была не в силах признать, что муж давно оставил ее одну сражаться с судьбой.