Текст книги "Драгоценности"

Автор книги: Даниэла Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Возможно, ты и прав. – Она взволнованно улыбнулась. – Может быть, там водятся привидения!

Тут он стал издавать звуки, словно привидение, делая вид, что прыгает на нее, когда они вернулись на дорогу и поднялись на холм к зданию, которое напоминало замок из волшебной сказки. Было видно, что оно не такое старое, как Вайтфилд или замок Белинды и Джорджа, где они встретились. Вильям определил, что оно было построено двести пятьдесят – триста лет назад. Когда они подошли поближе, то поняли, что перед ними творение прекрасного архитектора. Здесь, очевидно, были парк и сад и, возможно, даже лабиринт, но теперь почти все заросло, и они стояли перед входом в дом, который был поистине королевским. Вильям попытался открыть двери или окна, но они были заперты. Однако, заглянув внутрь сквозь прогнившие щели, можно было увидеть чудесные полы, изящно вырезанные карнизы и высокие потолки. Больше разглядеть им не удалось, но было ясно, что они попали в необыкновенное место. Они, словно сделав огромный скачок во времени, очутились в эпохе Людовика XIV, XV или XVI. Казалось, что сейчас вот-вот покажется экипаж с людьми в париках и в атласных бриджах и их спросят, что они здесь делают.

– Как ты думаешь, что здесь было? – спросила Сара, заинтригованная окружающим.

– Местные жители должны знать. Это не может быть большим секретом. Усадьба огромная.

– Ты думаешь, она до сих принадлежит кому-нибудь? Похоже, ее бросили много лет назад, но она должна принадлежать кому-то.

– Вероятно, принадлежит. Но не нужна хозяину, иначе он приложил бы какие-то усилия, чтобы сохранить ее.

Усадьба была в ужасном состоянии, даже мраморные ступени у парадного входа были совершенно разбиты. Было видно, что запустение царило здесь не одно десятилетие.

Глаза Сары загорелись, когда она огляделась.

– Тебе никогда не хотелось владеть такой усадьбой, разобрать все на части, а затем снова восстановить так, как было когда-то… знаешь, реставрировать все в том виде, в каком было прежде? – Ее глаза зажглись при одной мысли об этом, а он закатил глаза, изображая ужас и полное изнурение.

– Ты имеешь хоть какое-то представление о том, сколько здесь работы? Ты можешь хотя бы вообразить это… не говоря уже о затратах. Понадобится армия рабочих просто для того, чтобы привести это место в порядок, и весь Английский банк.

– Но подумай о том, как прекрасно здесь станет. Это стоило бы всех затрат.

– Кому? – Он засмеялся, с изумлением глядя на нее. Он никогда не видел ее настолько взволнованной, с тех пор как они встретились. – Как ты сможешь столько работать, чтобы придать усадьбе законченный вид? Это просто безумие. – Но на самом деле идея не оставила и его равнодушным, хотя огромная работа, которую нужно было проделать, пугала его. – Мы расспросим об этой усадьбе, когда снова вернемся на шоссе. Уверен, нам расскажут, что здесь были убиты десятки людей и что это ужасное место.

Он подшучивал над ней всю обратную дорогу, но она ничего не хотела слушать. Сара считала, что это самое прекрасное место из всех, какие она когда-либо видела, и если бы она могла, то тотчас же купила его. Она заявила об этом Вильяму, и он охотно поверил, что она так и поступила бы.

Они встретили старого фермера как раз радом с подъездной дорогой, и он охотно рассказал им о разрушенной усадьбе, которую они только что видели. Сара пыталась понять речь старика. А позже Вильям сообщил ей те детали, которые ускользнули от нее. Усадьба, которую они рассматривали, называлась Шато де ля Мёз, и она пустовала около восьмидесяти лет, с конца тысяча восемьсот пятидесятых годов. До этого в течение более двухсот лет там жила одна семья, и последний наследник умер, не оставив детей. После этого она принадлежала кузенам и каким-то дальним родственникам, и старик не был уверен в том, кому она теперь принадлежит. Он сказал, что в ней еще жили какие-то люди, когда он был мальчиком, старая женщина, которая не могла содержать усадьбу, графиня де ля Мёз, она была кузиной французского короля. Но она умерла, когда он был еще ребенком, и с тех пор усадьба была заколочена.

– Как грустно. Удивительно, почему никто даже не попытался ее отремонтировать?

– Возможно, это требовало слишком много денег. Французы переживали трудные времена. И усадьбы, подобные этой, нелегко содержать после того, как они отреставрированы. – Он очень хорошо знал, как много внимания и денег требовалось, чтобы содержать Вайтфилд, а содержать эту усадьбу было бы намного дороже.

– Это просто стыдно. – У Сары был грустный вид, когда она думала о старом доме, представляя, каким бы он мог быть и каким он был когда-то. Она готова была засучить рукава и помогать Вильяму реставрировать его.

Они вернулись к автомобилю, и он взглянул на нее с любопытством:

– Ты серьезно, Сара? Тебе действительно нравится это место? И ты хочешь заняться чем-то подобным?

– Очень нравится. – Ее глаза загорелись.

– Придется чертовски много поработать. И настоящей работы не будет, пока ты не возьмешься за дело сама. Тебе придется взять молоток и делать другую тяжелую работу вместе с людьми, которые будут помогать тебе. Ты знаешь, я видел, как Белинда и Джордж реставрировали свою усадьбу, и ты не представляешь, какую работу им пришлось проделать.

Но он знал также, как усадьба была им дорога и стала дороже, пока ее реставрировали.

– Да, но эта усадьба намного интереснее и древнее, – объяснила Сара, которой хотелось взмахнуть волшебной палочкой и стать обладательницей Шато де ля Мёз.

– Будет нелегко, – мягко сказал Вильям. – Здесь абсолютно все нуждается в реставрации, даже дом управляющего, сараи и конюшни.

– Не важно, – сказала она упрямо. – Мне хотелось бы взяться за дело, – она подняла на него глаза, – если ты мне поможешь.

– Думаю, я не взвалил бы на себя такую ношу. Мне потребовалось пятнадцать лет, чтобы отреставрировать Вайтфидц, но я не знаю, как быть, ты так загорелась этой идеей. – Он улыбнулся ей, вновь ощущая себя самым счастливым человеком на свете.

– Она может стать такой чудесной. – Сара смотрела на него сияющими глазами, и Вильям улыбнулся. Он был подобен воску в ее руках и готов ради нее на все.

– Но во Франции? А как же Англия?

Сара старалась не обидеть его, но она просто влюбилась в эту усадьбу, однако ей не хотелось оказывать на него давление. Возможно, это было бы слишком дорого или, может быть, требовало больших усилий.

– Мне хотелось бы жить здесь. Но вероятно, мы могли бы найти что-нибудь подобное в Англии.

Но в этом, кажется, не было смысла. У Вильяма уже был Вайтфилд, и он его превосходно восстановил. Но здесь было бы совсем другое дело. Шато де ля Мёз стало бы их собственностью, они могли бы восстановить его своими руками, работая бок о бок. Сара никогда не испытывала такого волнения и понимала, что ее затея просто безумие. Им совершенно не был нужен разрушенный замок во Франции. И она постаралась забыть о нем, когда они тронулись в путь, однако, пока они путешествовали, Сара постоянно вспоминала заброшенный замок, который успела полюбить. Ей казалось, что у него была душа, он был словно потерянный ребенок или очень грустный старый человек. Но она знала, что он никогда не будет принадлежать ей, и больше ни разу не упомянула о нем до их возвращения в Париж. Ей не хотелось, чтобы Вильям почувствовал, что она давит на него, и понимала, что напрасно так очарована этим замком.

Тем временем наступило Рождество, и Париж выглядел еще прекраснее. Один раз они обедали у Виндзоров на бульваре Саше. Остальное время проводили вдвоем, наслаждаясь их первым семейным Рождеством. Несколько раз Вильям звонил матери, но она постоянно бывала в гостях у соседей, обедала с родственниками, а сочельник провела в Сэндрингхэме с королевским семейством на традиционном рождественском обеде. Берти послал специально за ней автомобиль, двух лакеев и фрейлину.

Сара звонила своим родителям в Нью-Йорк в сочельник, когда – она знала – у них должны быть Питер и Джейн, и на мгновение почувствовала легкую тоску по дому. Но Вильям был к ней так добр, и она была с ним так счастлива. На Рождество он подарил ей великолепное кольцо от Ван Клифа с сапфиром в окружении бриллиантов и прелестный браслет от Картье с бриллиантами, изумрудами, сапфирами и рубинами в виде цветов. Похожий был на руке графини Виндзорской, и Сара восхитилась им, отметив необыкновенную работу ювелира. Когда Вильям преподнес ей такой же, она была вне себя от радости.

– Дорогой, как ты меня балуешь! – Он надарил ей груду подарков – это были сумки, шарфы и книги, которые – он знал – она любит, купленные у торговцев на набережных Сены, и маленькие безделушки, от которых она пришла в восторг. Он все предусмотрел и был так великодушен.

Сара подарила ему золотой портсигар работы Фаберже, покрытый голубой глазурью и украшенный бриллиантами, с дарственной надписью царицы Александры царю Николаю в 1916 году, и чудесную упряжь от Гермеса, которая восхитила его, и модные часы от Картье. На крышке часов она выгравировала «Первое Рождество, первая любовь, от всего сердца, Сара». Он был так растроган, когда прочитал надпись, что на его глаза навернулись слезы. Подхватив ее на руки, он отнес в спальню. Большую часть рождественского дня они провели в постели, радуясь, что не вернулись в Лондон к пышным церемониям и бесконечным традициям.

Проснувшись вечером, Вильям улыбнулся ей и поцеловал в шею и снова сказал, как сильно ее любит.

– У меня есть для тебя еще кое-что, – признался он. Но не был уверен, останется ли она довольна подарком. Это была самая безумная вещь, какую он когда-либо совершал, самый безумный миг в его жизни, и все же у него было предчувствие, что ей должно это понравиться. А значит, подарок стоил всех его хлопот. Он вынул из ящика маленькую коробочку. Она была завернута в золотую бумагу и перевязана узкой золотой лентой.

– Что это? – Она посмотрела на него с любопытством ребенка.

У Вильяма все похолодело внутри.

– Открой ее.

Она открыла, медленно, осторожно, ей было интересно, что это за редкая драгоценность. Коробочка была довольно маленькой. Но когда она развернула бумагу, внутри оказалась другая, еще меньше, а в ней крошечный деревянный домик, сделанный из спичечного коробка. Сара вопросительно посмотрела на Вильяма.

– Что это, любимый?

– Открой его, – сказал он, задыхаясь от волнения. Она открыла спичечный коробок, и внутри была узенькая полоска бумаги, на которой было написано: «Шато де ля Мёз. Рождество после свадьбы, 1938. От Вильяма со всей любовью».

Сара смотрела на него, пораженная. Прочитав эти слова, она вдруг поняла, что он сделал, и вскрикнула от изумления, не в состоянии поверить, что Вильям совершил нечто поистине безумное. Она никогда даже не хотела иметь так много.

– Ты купил усадьбу? – спросила она удивленно, обвив руками его шею, и, обнаженная, бросилась к нему на колени. – Ты это сделал?

– Она – твоя. Не уверен, сошел ли я с ума или на меня нашло озарение. Если тебе не нужна эта усадьба, мы можем просто продать землю, позволить ей разрушаться и забыть о ней.

Она обошлась ему недорого. С ней придется слишком много возиться, чтобы привести все в порядок. Сумма, которую он заплатил, была до смешного мала. Ему больше стоило перестроить свой охотничий домик в Англии, чем купить Шато де ля Мёз со всей землей и постройками.

Сара была вне себя от волнения, а Вильям сиял, счастливый, что угодил ей подарком. Купить усадьбу оказалось сложнее, чем он предполагал. Она принадлежала четырем наследникам, двое из которых жили во Франции, один – в Нью-Йорке, а еще один в английском захолустье. Но его стряпчим удалось уладить сделку. А отец Сары связался через банк с женщиной, которая жила в Нью-Йорке. Наследники были дальними родственниками графини, которая умерла восемьдесят лет назад, как и сказал им крестьянин. Люди, у которых он купил замок, отстояли на несколько поколений от графини, и никто из них не знал, что делать с доставшейся им собственностью и как ее разделить, так что все было предоставлено воле судьбы, пока Сара не нашла эту усадьбу и не была очарована ею. И тут она с тревогой посмотрела на Вильяма.

– Ты, наверное, отдал за нее целое состояние?

Ее не покидало бы чувство вины, если бы это оказалось так, хотя в глубине души Сара считала, что усадьба того стоила. Но на самом деле он получил ее почти задаром. Все четверо наследников испытали большое облегчение, когда узнали, что могут освободиться от нее, и никто из них не оказался слишком алчным.

– Целое состояние придется потратить, когда мы будем ее восстанавливать.

– Обещаю, что буду делать все сама… все! Когда мы можем вернуться и начать? – Она как ребенок подпрыгнула у него на коленях, и он застонал от восторга.

– Сначала мы должны вернуться в Англию, и мне надо уладить там кое-какие дела. Я не знаю… возможно, в феврале… или в марте?

– Мы не можем поехать скорее? – У нее был вид, как у счастливой маленькой девочки в рождественское утро, и он улыбнулся.

– Мы постараемся… – Вильям был очень доволен, что ей понравился его подарок. Теперь его тоже взволновала перспектива возрождения усадьбы, так хорошо будет приняться вместе с ней за работу, если только эта работа не убьет их обоих. – Я счастлив. Раз или два я испытал неприятные чувства, когда мне казалось, что ты уже забыла об этом имении и что на самом деле оно тебе не нужно. Должен признаться, твой отец счел меня просто сумасшедшим. Как-нибудь я покажу тебе несколько телеграмм. Он полагает, что это не намного лучше, чем твоя попытка купить ферму в Лонг-Айленде, и теперь ему совершенно очевидно, что мы оба сумасшедшие и прекрасно подходим друг другу.

Сара весело рассмеялась, снова подумав о доме, а потом озорно взглянула на Вильяма, и он сразу заметил этот взгляд.

– У меня тоже есть для тебя кое-что… Я думаю… Я не хотела говорить тебе до тех пор, пока мы не вернемся в Англию, и я уверена… я думаю, что. возможно… у нас будет ребенок…

Она выглядела смущенной и в то же время довольной. Вильям ошеломленно посмотрел на нее.

– Так скоро? Сара, ты серьезно? – Он не мог этому поверить.

– Думаю, что да. Должно быть, это произошло в нашу свадебную ночь. Через несколько недель я буду знать наверняка. – Но она уже заметила первые признаки. На этот раз она поняла это сама.

– Сара, моя дорогая, ты просто изумительна! – В одну ночь у них появилась семья и замок во Франции, если не считать, что у Сары еще не было полной уверенности, а замок стоял совершенно разрушенный. Тем не менее оба были счастливы.

Они остались в Париже, гуляли по набережным Сены и любили друг друга, обедали в маленьких бистро, а потом возвратились в Лондон, чтобы быть герцогом и герцогиней Вайтфидд.

Глава 11

По возвращении в Лондон Вильям настоял, чтобы Сара посетила его доктора на Харли-стрит, который подтвердил ее предположение. К этому времени она была уже на пятой неделе беременности, и доктор сообщил ей, что ребенок родится в конце августа или в начале сентября. Он рекомендовал ей первые несколько месяцев проявлять осторожность, так как у нее уже был выкидыш. Но он считал Сару абсолютно здоровой и поздравил Вильяма с будущим наследником. Вильям не скрывал радости. Они сообщили свою новость его матери, когда поехали на уик-энд в Вайтфилд.

– Мои дорогие дети, это чудесно! – воскликнула герцогиня с таким восторгом, словно то, что сделали они, не удавалось еще никому со времен Марии и Иисуса. – Хочу тебе напомнить, что вам удалось за тридцать дней сделать то, на что нам с отцом потребовалось тридцать лет. Поздравляю вас с этой удачей. До чего же вы умные дети! – хвалила она их, а они смеялись. Герцогиня была невероятно довольна ими и сказала Саре, что рождение Вильяма стало самым счастливым моментом в ее жизни. Но, как и доктор, она посоветовала ей быть осмотрительнее и не переутомляться чтобы не повредить себе или ребенку.

– Я чувствую себя прекрасно. – Сара в самом деле чувствовала себя удивительно хорошо, и доктор сказал, что они могут любить друг друга, только осторожно. Он посоветовал им не обрывать люстру и не пытаться побить олимпийский рекорд, что Сара и передала Вильяму. Но Вильям отчаянно боялся, что любая близость между ними может принести вред ей или ребенку.

– Поверь мне, это не причинит никакого вреда. Так сказал доктор.

– Откуда он знает?

– Он доктор, – убеждала его Сара.

– Может быть, он плохой доктор. Может быть, нам следует показаться кому-нибудь еще.

– Вильям, он был доктором твоей матери, когда ты должен был родиться.

– Вот именно. Он очень стар. Нам следует найти кого-нибудь помоложе.

И он действительно нашел для нее специалиста. И только для того чтобы поднять Вильяму настроение, Сара пошла к нему на прием, и доктор сказал ей абсолютно то же самое, что и старый добрый лорд Олторп, который нравился ей гораздо больше. Она была уже на втором месяце беременности, и у нее не возникало никаких осложнений.

– Мне хотелось бы знать, когда мы поедем обратно во Францию, – спросила она Вильяма спустя месяц. Ей не терпелось заняться своим новым домом.

– Ты серьезно? – ужаснулся Вильям. – Ты хочешь сейчас поехать туда? Ты не хочешь подождать, пока родится ребенок?

– Конечно, нет. Зачем выжидать все эти месяцы, если мы можем уже сейчас приняться за работу? Я, слава Богу, не больна, дорогой. Я беременна.

– Я знаю, но что, если что-нибудь случится? – Он выглядел огорченным, и ему хотелось, чтобы Сара не была столь решительна. Но даже старый лорд Олторп согласился, что у нее нет причин оставаться дома, и считал, что поездка во Францию пойдет ей на пользу, если она не будет переутомляться и поднимать тяжести.

– Будет очень хорошо, если она займется чем-нибудь, – заверил он их, но предложил только подождать до марта, чтобы у нее было три полных месяца беременности, прежде чем они уедут. Сара согласилась отложить поездку во Францию до марта, но ни на мгновение дольше. Ей не терпелось приняться за работу в замке.

Вильям старался продлить пребывание в Вайтфидде, и его мать настаивала, чтобы он уговорил Сару не спешить.

– Мама, я стараюсь, но она не слушает меня, – наконец признался он в отчаянии.

– Она сама еще ребенок и не понимает, что следует вести себя осторожнее. Она не хочет потерять ребенка. – Но Сара уже получила такой урок и была более осторожна, чем считал Вильям. Она ложилась вздремнуть или просто отдыхала, если уставала. Она всем сердцем мечтала сохранить ребенка. Но Сара не собиралась сидеть сложа руки. И не давала ему покоя, пока наконец Вильям не согласился отправиться во Францию, не в состоянии удерживать ее дольше. Была уже середина марта, и Сара грозилась уехать без него.

Они отправились в Париж на королевской яхте, когда лорд Монтбаттен собрался навестить герцога Виндзорского и согласился оказать любезность молодой паре, взяв их с собой. Дики, как Вильям и его сверстники называли его, был очень красивый мужчина, и Сара развлекала его во время всего плавания, рассказывая ему о замке и о той работе, которую им предстоит проделать там.

– Вильям, старина, похоже за тебя все решили. – Но он тоже думал, что для них будет полезно заняться этим. Было видно, что они влюблены друг в друга и очень увлечены своим проектом.

Швейцар в «Ритце» нанял для Вильяма автомобиль, и им удалось найти маленький отель в двух с половиной часах езды от Парижа, недалеко от замка. Они сняли верхний этаж отеля и собирались жить там, пока замок не станет пригодным для жилья, а это будет совсем не скоро.

– Возможно, понадобятся годы, ты сама видишь, – пожаловался Вильям, когда они снова стояли перед замком. Следующие две недели он потратил, подыскивая рабочих. Вильям нанял довольно большую бригаду, которая начала отдирать доски и ставни, чтобы посмотреть, что находится внутри. Сюрпризы ждали их везде, некоторые из них оказались счастливыми, другие приносили разочарование. Главная гостиная была великолепна, а со временем они обнаружили три салона с чудесными деревянными панелями, с кое-где облупившейся позолотой, там были мраморные камины и прекрасные полы, но местами дерево покрывала плесень и оно сгнило от многолетней сырости.

В доме была большая красивая столовая и несколько салонов, расположенных на том же этаже, обшитая деревянными панелями библиотека и роскошный зал для торжеств, обязательный в каждом английском замке, кухня, такая старомодная, что напомнила Саре те, которые она видела с родителями в музеях год назад. Здесь были предметы утвари, которые, очевидно, не использовались в течение двухсот лет, и она бережно собрала все, чтобы сохранить. Так же бережно они отнеслись к двум коляскам, найденным в сарае.

Вильям осторожно взобрался вверх по лестнице, после того как обследовали пол в главной гостиной. Но он категорически отказался взять с собой Сару, боясь, что полы могут провалиться. Но они оказались на удивление прочными, и в конце концов он позволил Саре подняться наверх посмотреть, что он обнаружил. Там оказалась по меньшей мере дюжина больших солнечных комнат, как и внизу, с прелестными деревянными панелями и окнами красивой формы, красивая гостиная с мраморным камином, окна которой выходили на парадный вход, и оттуда были видны парк и сад вокруг замка. Но вдруг, переходя из комнаты в комнату, Сара поняла, что здесь не было ванных. Конечно, засмеялась она над собой, их и не могло быть. Они мылись в лоханях в туалетных комнатах, а вместо туалетов у них были ночные горшки.

Многое предстояло сделать, но было ясно, что усилия принесут свои плоды. И даже Вильям теперь казался взволнованным. Он сделал чертежи, составил график работ и весь день с рассвета до сумерек проводил с рабочими, в то время как Сара трудилась рядом с ним, полируя старое дерево, очищая полы и панели, восстанавливая позолоту и начищая медь и бронзу, пока она не начинала блестеть, но большую часть дня она проводила, занимаясь покраской. Пока они вели работы в главном доме, Вильям выписал бригаду молодых парней, которые должны были отремонтировать дом управляющего, чтобы наконец они смогли переехать сюда из отеля.

Дом управляющего был небольшим, с крошечной гостиной, рядом с ней находились спальня, которая была еще меньше, и большая уютная кухня, а наверху располагались две спальни, довольно просторные. Планировка была вполне удобна, и, если Саре потребуется, можно будет нанять служанку. В одной спальне разместятся они сами, а другая будет ждать рождения ребенка. Сара уже чувствовала, как ребенок шевелится в ней, и каждый раз, когда это происходило, она улыбалась, уверенная, что это будет мальчик, очень похожий на Вильяма. Она время от времени говорила ему об этом, но он уверял ее, что ему все равно и он ничего не имеет против, если родится девочка, которую они хотели не меньше. «А если это будет не девочка, у нас родится новый наследник трона», – дразнил он ее, но был еще его титул и наследование Вайтфилда и всех его земель.

Но в эти дни их мысли занимал не Вайтфилд и даже не работы в замке. В марте Гитлер поднял свою безобразную голову и «проглотил» Чехословакию, заявив, что сделал это, потому что она уже не существовала как самостоятельное государство. Таким образом, он проглотил десять миллионов человек, которые не были немцами. И, не успев заглотнуть их, он обратил свой взор на Польшу и начал угрожать захватом земель, которые были предметом спора.

Через неделю после этих событий закончилась гражданская война в Испании, унеся с собой миллионы жизней, а благополучная Испания лежала в руинах.

Но апрель оказался еще хуже. Подражая своему немецкому другу, Муссолини захватил Албанию, и британское и французское правительства начали ворчать и предложили свою помощь Греции и Румынии, если те в ней нуждаются. То же самое они предлагали несколько недель назад Польше, обещая встать на ее защиту, если Гитлер подойдет ближе.

К маю Муссолини и Гитлер объединились, обещая поддержку друг другу в случае войны, а подобные переговоры между Францией, Англией и Россией начинались и прекращались и ни к чему не приводили. Это была гнетущая весна для мировой политики, и Вайтфилды с тревогой следили за событиями в Европе. Однако огромная работа в Шато де ля Мёз продвигалась вперед. Сара была полностью поглощена мыслями о предстоящих родах, она была уже на восьмом месяце беременности. И хотя Вильям не говорил ей этого, чтобы не огорчать, ему казалось, что она сильно поправилась. Но они оба были высокие, и вполне вероятно, что ребенок родится крупным. По ночам, когда они лежали в постели, он чувствовал, как малыш шевелится у нее в животе. Однажды, подвинувшись к ней поближе, он почувствовал, как ребенок толкнул его.

– Это не больно? – Вильяма завораживала жизнь, которую он ощущал внутри ее, он удивлялся тому, как она поправилась и что скоро из их любви друг к другу родится ребенок. Это чудо все еще ошеломляло его. Время от времени они любили друг друга, но он все больше и больше опасался повредить ей, а ее, кажется, теперь это интересовало меньше. Ей трудно было работать, и к тому времени когда они ложились в постель, оба были измучены, а утром в шесть часов приходили рабочие и начинали стучать молотками и грохотать.

В конце июня они смогли переехать в дом управляющего и отказаться от комнат, которые снимали в отеле, чем оба были довольны. Теперь они жили на своей земле, и сад начал приобретать ухоженный вид. Он привез из Парижа садовников, которые вырубали, подрезали, сажали и снова превратили джунгли в сад. Парк потребовал больше времени, но к августу появилась надежда, что он тоже будет приведен в порядок, и было просто поразительно, насколько продвинулись работы в доме. Потребуются годы, чтобы доделать все детали, но основной объем работ был выполнен в необыкновенно короткий срок.

В самом деле, Джордж и Белинда приезжали в июле, и на них произвело большое впечатление то, как много Сара и Вильям успели сделать к этому времени. Джейн и Питер тоже приезжали навестить их, это была совсем короткая встреча. Джейн была без ума от Вильяма и очень волновалась за Сару и ребенка. И она обещала приехать еще раз, когда родится малыш, чтобы посмотреть на него, хотя сама опять ждала ребенка и снова приехать в Европу смогла бы только через некоторое время. Родители Сары тоже хотели приехать, но ее отец не совсем хорошо себя чувствовал, хотя Джейн уверяла Сару, что это несерьезно. И кроме того, они были ужасно заняты, перестраивая Саутгемптон. Но ее мать собиралась непременно приехать осенью, когда у Сары родится ребенок.

После отъезда Питера и Джейн Сара несколько дней чувствовала себя одинокой и старалась все время проводить за домашними делами, чтобы поднять настроение. Она трудилась не покладая рук, чтобы закончить свою комнату и особенно прелестную комнату рядом, в которой она предполагала разместить ребенка.

– Как идут дела? – окликнул ее Вильям как-то днем, когда принес ей булочку, сыр и дымящуюся чашку кофе. Он был так добр к ее семье, к ней и ко всем остальным, и Сара полюбила его еще больше.

– Продвигаются, – с гордостью ответила она. В это время она аккуратно покрывала позолотой одну из панелей, которая выглядела не хуже тех, которые она видела в Версале.

– Прекрасно, – восхитился он ее работой, нежно улыбаясь. – Я нанял бы тебя, – сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее. – Ты хорошо себя чувствуешь?

– Превосходно. – Ее спина мучительно ныла, но она не призналась бы ему в этом ни за что на свете. Ей нравилось делать то, чем она занималась каждый день, и ей уже не так долго оставалось до родов. Всего три или четыре недели. Они нашли маленькую, опрятную больницу в Шамонте, где она собиралась рожать. Там был неплохой доктор, которого она регулярно посещала. Он считал, что все идет хорошо, хотя предупредил ее, что, вероятно, ребенок будет очень крупный.

– Что это значит? – поинтересовалась она, стараясь, чтобы вопрос прозвучал небрежно. Последнее время она немного нервничала в связи с предстоящими родами, но не хотела пугать Вильяма своими тревогами, они казались ей глупыми.

– Это может означать кесарево сечение, – признался ей доктор. – Это неприятно, но иногда для матери и ребенка этот способ безопаснее, если ребенок слишком большой, а ваш может быть крупный.

– А я смогу иметь еще детей, если мне сделают кесарево сечение?

Он поколебался, но затем покачал головой, чувствуя, что должен сказать правду.

– Нет, не сможете.

– В таком случае я не хочу делать кесарево сечение.

– Тогда больше гуляйте, двигайтесь, делайте упражнения, плавайте, если рядом с вашим домом есть река. Это поможет вам при родах, герцогиня.

Сара ничего не сказала Вильяму о том, что ребенок будет крупным и о возможности кесарева сечения при родах. Она была уверена в одном – ей хотелось иметь много детей, и собиралась сделать все, чтобы не рисковать ими.

До рождения ребенка оставалась неделя или две, когда Германия и Россия подписали пакт о ненападении, оставив Францию и Британию потенциальными союзниками, поскольку Гитлер уже подписал пакт с Муссолини, а Испания была фактически разрушена и никому не могла помочь.

– Ситуация обостряется, не так ли? – тихо спросила Сара однажды вечером. Они как раз переехали в свою комнату в замке, хотя оставались еще мелкие недоделки. Саре казалось, что она никогда не видела ничего более прекрасного, те же чувства охватили и Вильяма, когда он посмотрел на нее.

– Ничего хорошего. Возможно, в какой-то момент мне придется вернуться в Англию, просто посмотреть, что они думают на Даунинг, 10. – Но он не хотел огорчать ее этим. – Может быть, мы вдвоем съездим туда после рождения ребенка. – Они хотели показать новорожденного матери Вильяма, так что Сара не возражала против поездки.

– Трудно поверить, что мы вступим в войну, я имею в виду Англию. – Она уже считала себя англичанкой, хотя сохранила американское гражданство, выйдя замуж за Вильяма, и он не видел особых причин для того, чтобы она меняла его. Ей хотелось, чтобы был мир, чтобы она могла родить своего первенца. Ей не хотелось думать о войне, когда они вместе с Вильямом создавали надежный дом для будущего ребенка. – Ты не уедешь, если что-нибудь случится, Вильям, ты не уедешь? – Внезапно она в панике взглянула на него, перебирая в уме, что могло бы произойти.

– Я не уеду, пока не родится ребенок. Обещаю тебе.

– А потом? – Ее глаза расширились от ужаса.

– Только в том случае, если начнется война. А теперь прекрати об этом беспокоиться. Сейчас это вредно для твоего здоровья. Я никуда не собираюсь, только в больницу вместе с тобой, не глупи.

Она чувствовала слабую боль, когда они легли этой ночью в своей комнате, но утром боль прошла, и ей стало лучше. Сара сказала себе, когда поднялась с постели, что глупо волноваться сейчас о войне, ее больше должны заботить предстоящие роды.