Текст книги "Чарлз-стрит 44"

Автор книги: Даниэла Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава 8

Вечером, вернувшись домой из галереи, Франческа застала на кухне Йена: смирно сидя за кухонным столом, он ел суп, приготовленный Марией. Его отца поблизости не было, а Франческа вдруг поняла, что сегодня четверг, а Крис обычно встречается с сыном в другие дни. В доме на Чарлз-стрит мальчик появлялся только по выходным. Видимо, случилось и вправду нечто из ряда вон выходящее.

Франческа отложила сумку, села рядом с Йеном и улыбнулась ему. Что сказать, она не знала. Ей хотелось обнять малыша, но она боялась напугать его. Мария читала ему какую-то детскую книжку.

– Я рада тебя видеть, Йен, – тихонько сказала Франческа и осторожно пригладила волосы мальчика ладонью. Он поднял на нее печальные глаза. Его плечи поникли, словно от страшной тяжести. От недетского взгляда Йена у Франчески защемило сердце.

– Маме вчера вечером стало плохо, – заговорил он. – Она уснула и никак не просыпалась. Я будил ее, а она все спала. Было так много крови. Я думал, она умерла. И позвонил 911.

Франческа взяла себя в руки, чтобы не выдать ужаса, внимательно выслушала его и кивнула:

– Тебе, наверное, было очень страшно.

Мальчик кивнул, и Франческа не решилась спрашивать, жива его мать или умерла прошлой ночью. Многое объясняли потрясение и горе на детском личике. Йен выглядел так, словно вдруг осиротел, его хотелось обнять и утешить, но Франческа не осмелилась.

– Мама сейчас в больнице, но ей очень плохо. Я буду здесь, с папой.

– Вот и хорошо, что ты здесь.

– И я рада, – подала голос Мария. – Поможешь мне испечь побольше печенья. Возьмешь его с собой в школу.

Йен кивнул.

Вошел Крис, вид у которого был такой же убитый, как у сына. За ночь у него под глазами появились темные круги.

Крис сел за стол и улыбнулся Йену так, будто они вместе прошли войну. Похоже, так и было: Франческа до сих пор не могла осмыслить то, что услышала от Йена.

– Ну как ты?

– Ничего, – отозвался Йен, вяло черпая ложкой суп.

– Давай-ка сегодня оба ляжем пораньше и отоспимся. Согласен? – Сам Крис был до предела измучен.

– Ладно, – коротко ответил Йен. Он ничем не походил на жизнерадостного, деятельного ребенка, каким обычно был по выходным, и неудивительно: ведь он еще недавно видел свою мать умирающей в лужах крови.

Мария сочувственно похлопала его по руке, Крис подхватил сына и понес к себе. На пороге кухни он бросил благодарный взгляд на Марию, которая весь день провела с мальчиком. Франческа осталась в кухне с Марией. Никто из них так и не понял, что произошло, но судя по всему, случилось страшное – об этом говорил ужас на лице ребенка.

Франческа смотрела телевизор у себя в комнате, когда Крис зашел к ней, уложив Йена спать.

– Простите за все эти трагедии, – заговорил он с несчастным видом, дождавшись, когда Франческа предложит ему сесть. Оба были одеты по-домашнему, в джинсы и футболки с длинными рукавами. – Нам к этому не привыкать, но шок мы все равно испытываем. Мать Йена сидит на героине. Вчера вечером у нее была передозировка. Она уверяла, что вылечилась, но это была ложь. Не знаю, что случилось, но кажется, в последнее время она связалась с каким-то подонком. Она вколола себе дозу, порезала запястья и чуть не истекла кровью до смерти на глазах у Йена. Это он спас ей жизнь, позвонив 911. Он зажимал артерии пальцами, пока не подоспела помощь. Оба они перепачкались кровью, но она осталась жива. Теперь после больницы она снова попадет в клинику. Извините, Франческа, что приходится посвящать вас в эти подробности. Хуже всего то, что Йен вынужден видеть все это. Я-то уехал, а он остался с матерью – у нас с ней совместная опека над ребенком.

Пока она лечится, Йен будет со мной, но как только ей полегчает, скорее всего вернется к ней. Мне об этом даже думать не хочется, но так обстоит дело. Когда она в здравом уме, она может быть очень убедительной. А судьи неохотно отнимают детей у матерей, чаще дают им второй шанс. Каждую неделю мать Йена проходит тест на наркотики, потому ей и разрешили совместную опеку – по крайней мере пока она не сорвется. Йен очень привязан к ней. Она его мать, он ее любит. Каждый раз, когда случается что-нибудь подобное, он долго не может прийти в себя, и моя задача – помочь ему. Мне уже надоело желать бывшей жене смерти за то, что она так изводит ребенка. Я просто хочу помочь ему выкарабкаться с наименьшими потерями. Мать Йена умеет добиваться своего. Я хотел бы получить опеку над сыном, но когда она в здравом рассудке, в зале суда ее можно принять за мать Терезу. Судьи всякий раз клюют на этот крючок.

Франческа видела, как встревожен Крис тем, что происходит с его сыном, и могла лишь догадываться, какой была его супружеская жизнь. Ей и в голову не приходило, что жена Криса окажется наркоманкой. Он казался слишком здравомыслящим, чтобы выбрать себе такую пару. Но жена, очевидно, была его полной противоположностью. Франческу вдруг поразила мысль: почти невозможно угадать, что на самом деле творится в чужой семье. Жизнь Криса до развода явно была кошмаром, и если ему удалось вырваться, то Йен продолжал страдать. Объясняя Франческе, в чем дело, Крис еле удерживался от слез.

– Я пришел поговорить с вами потому, что понятия не имею, сколько Йен пробудет со мной. После больницы его мать отправят в клинику на реабилитацию – конечно, если она согласится. Сейчас-то она твердит, что согласна, но попав туда, может и передумать. Йен вернется к ней лишь после того, как она пройдет тест на наркотики, и докажет, что не употребляет их. Держать себя в руках ей удается месяц, два или три. А может случиться так, что она сразу сведет себя в могилу. Я обещал вам, что Йен будет проводить в доме всего два выходных дня в месяц, но теперь я не смогу сдержать это обещание, мало того, не знаю, сколько сын пробудет со мной. Вот я и решил спросить: хотите ли вы, чтобы я нашел другое жилье? Вы же не рассчитывали постоянно видеть в доме ребенка, поэтому, если вы против, я поищу другое жилье для нас с Йеном. Когда я сюда вселялся, я не думал, что мне понадобится отдельная квартира, но видимо, этого не избежать. Вам решать, Франческа, и если вы не захотите, чтобы мы жили здесь, я вас пойму. Просто скажите, как я должен поступить, и я постараюсь все уладить как можно быстрее. – Он говорил, что готов освободить комнаты, и выглядел при этом таким измученным, что у Франчески от ужаса сжалось сердце.

– Вы шутите? Думаете, я попрошу вас съехать после всего, что случилось с Йеном? Конечно, пусть остается здесь, и вы, разумеется, тоже. Мне и в голову не пришло бы просить вас съехать, этого я вовсе не хочу. Все мы любим Йена, мне тоже хочется помочь ему. Мальчику пришлось очень тяжело, как и вам. Жаль, что вам выпало столько бед. – Она и вправду сочувствовала обоим.

– Мне тоже, – согласился он, во всех подробностях вспоминая, как накануне вечером забирал из больницы перепачканного кровью сына. – Такой жизни никому не пожелаешь, тем более ребенку. Будь у матери Йена сердце или мозги, она отказалась бы от опеки, но она об этом и слышать не желает. Боится, что если об этом узнают ее родители, то перестанут выплачивать ей содержание, потому и не желает отпускать Йена. В остальном ей нет до него дела. Но хуже всего то, что никто и не станет уговаривать ее отказаться от опеки. Завтра я иду на слушание как раз по этому вопросу. Йена временно отдадут мне, но едва его мать оклемается настолько, что сможет разжалобить судью и доказать, что наркотики она больше не употребляет, придется вернуться к прежнему соглашению. Тошно даже думать о том, что придется снова отдать ей Йена. Она срывается уже третий раз, но едва отходит, как мальчика снова возвращают ей. Отец моей бывшей жены очень влиятельный человек. На судей это неизменно действует.

– А чего хочет сам Йен? – тихо спросила Франческа.

– Он боится, что мать умрет, если его не будет рядом. Он спас ее уже во второй раз. Но когда-нибудь просто не успеет, и она умрет у него на глазах, не успев выпустить из рук шприц… – По щекам Криса покатились слезы, Франческа вскочила и порывисто обняла его.

– Хотите, я схожу завтра с вами в суд? В одиночку выдержать такое нелегко…

Крис покачал головой:

– Мне не привыкать. Спасибо, но я не хочу взваливать на вас такую обузу. Это мои проблемы, а не ваши. И все-таки спасибо за предложение… и за дружбу. Хорошо еще, судья разрешил не приводить в суд Йена. Никаких осложнений не предвидится, только решится вопрос о временной опеке, пока мать Йена на реабилитации. Вряд ли ее адвокат найдет что сказать после вчерашнего… – Воспоминания об этом были мучительными не только для Йена, но и для Криса – Франческа видела это по его глазам. Теперь она понимала, почему Крис так ценит одиночество. Очевидно, он слишком серьезно травмирован жизнью с бывшей женой. Крис признался, что сейчас хочет лишь одного: жить тихо и мирно вместе с Йеном. Он уже прошел сквозь ад, и самое страшное, что тот же ад видел Йен. Но Крис понимал: если он попытается навсегда отнять мальчика у матери и добьется своего, Йен всю жизнь будет винить себя за то, что в решающий момент его не оказалось рядом с матерью. Эти воспоминания станут для него кошмаром. Йен с матерью поменялись ролями: опекал он, в роли ребенка выступала она.

Разговор продолжался еще несколько минут, Франческа заверила собеседника, что ему вовсе незачем съезжать отсюда. Не зная, как ее благодарить, Крис вернулся к себе. Прошлой ночью им с Йеном так и не удалось сомкнуть глаз, а сегодня мальчику снились страшные сны. Франческа слышала, как он вскрикивает и успокаивается под низкий рокот отцовского голоса. Франческу не покидала жалость к ним обоим.

Рано утром Крис собрался в суд, на заседание по вопросу временной опеки, а Мария вызвалась побыть с Йеном. Крис надел темный костюм с галстуком, таким серьезным Франческа еще никогда его не видела. Мысленно желая ему удачи, она смотрела, как Крис садится в такси, торопясь на встречу со своим адвокатом. Такие появления в суде стали для него привычным делом. Йен тоже хорошо знал, что предстоит его отцу: так он и объяснил Марии и Франческе, которые пытались отвлечь мальчика разговором в кухне. Йен объяснил, что, пока мама не выйдет из больницы, он поживет с отцом, а потом обязательно вернется присматривать за ней, иначе она может умереть. Таких недетски печальных глаз, как у Йена в эту минуту, Франческа никогда не видела. Накануне вечером она узнала от Криса, что Йен дважды в неделю ходит к психоаналитику, чтобы хоть немного смягчить травму повседневной жизни. Франческа считала, что так мучить ребенка, а тем более шантажировать им отца – преступление.

Тем утром Йен, получив разрешение отца, поговорил с матерью по телефону. Оба знали, что из реабилитационного центра мать не сможет звонить ему до тех пор, пока не вылечится и ее не выпишут. Возможно, пройдут месяцы, прежде чем они снова сумеют поговорить, – от этой мысли ему каждый раз делалось тоскливо. Грустный и подавленный, он согласился посидеть на коленях у Марии, а потом пристроился под боком у Франчески и уснул. Когда в одиннадцать домой вернулся Крис, мальчик еще дремал. Как и ожидалось, судья отдал Йена под временную опеку отцу. Шепотом поблагодарив Франческу и Марию, Крис подхватил сына на руки и понес в комнату, надеясь, что сон поможет восстановить душевное равновесие им обоим. Все еще потрясенная случившимся Франческа ушла в галерею, но целый день думала только об отце и сыне. Ей хотелось хоть чем-нибудь помочь им, но чем? Разве что побыть рядом. Все живущие в доме на удивление быстро сдружились. Сдавая комнаты, на такую удачу Франческа не рассчитывала. Казалось, все обитатели дома номер 44 по Чарлз-стрит стали одной семьей.

Глава 9

Как только Йен начал проводить в доме на Чарлз-стрит все время, атмосфера в нем изменилась – точно так же, как менялась с появлением очередного жильца. Теперь это был настоящий дом и семья, центром которой стал ребенок. Мария готовила еду и присматривала за Йеном, когда Крис был слишком занят, чтобы побыть с сыном после школы. Франческа брала мальчика с собой в галерею, а по выходным водила куда-нибудь. Йену нравилось бродить по галерее, знакомиться с постоянно заглядывающими туда художниками и рассматривать картины. А Эйлин продемонстрировала талант педагога, затевала с Йеном удивительные игры и учила его делать птичек-оригами. Под руководством Эйлин все обитатели дома однажды в выходной день смастерили кукол из папье-маше, перевернув вверх дном всю кухню. Но куклы получились замечательными, Йен пришел в восторг. Как оказалось, Эйлин наделена даром ладить с детьми, Йен ходил за ней хвостиком, словно за гаммельнским крысоловом. Эйлин уводила его к себе наверх и часами читала ему любимые книжки, за что Крис был безмерно благодарен девушке. Йен слушал ее, затаив дыхание.

Вместе с мальчиком все обитатели дома красили пасхальные яйца и укладывали в корзиночки вместе с яркой целлофановой «соломкой». Всеми принадлежностями их обеспечила Эйлин. У Йена вдруг появилась бабушка и две тети. На пасхальный ужин пришли гости – отец Франчески и Эйвери. Мария блеснула своим мастерством, выставив на стол великолепный окорок в окружении расписных яиц, одно из которых, гигантское шоколадное, предназначалось на десерт Йену. Несколько раз мальчик навещал бабушку с материнской стороны, Крис и не думал препятствовать этому, но лишь в доме на Чарлз-стрит Йен чувствовал себя по-настоящему любимым, именно здесь он вновь начал улыбаться. Женщины дома окружили его заботой каждая на свой лад, и мальчик привязался к ним.

Крис сиял, наблюдая, как оттаивает душой сын, до тех пор, пока не пришел май и его не вызвали в суд, куда явилась и мать Йена, уже покинувшая реабилитационный центр. Она желала видеть сына у себя дома. Из здания суда Крис вышел с совершенно серым, осунувшимся лицом, а когда вернулся домой, на него было страшно смотреть. Его бывшая жена снова обратилась за помощью к своему могущественному отцу и убедила судью. Криса обязали на следующий день отвезти Йена к ней и снова перейти к режиму встреч, которого они придерживались, пока мать Йена не попала в больницу. Худший кошмар Криса повторился. Его бывшая жена в суде имела ангельский вид и старательно изображала раскаяние.

Прощаясь с обитателями дома на Чарлз-стрит, Йен был подавлен.

– Ты же опять придешь к нам в следующие выходные, – напомнила ему Мария. – И мы испечем миндальное печенье. До встречи, Йен! – Она поцеловала мальчика на прощание, Франческа обняла его, чувствуя, как в горле застрял комок величиной с кулак. Эйлин подарила маленькому подопечному своего плюшевого медвежонка. Крис посадил сына в такси и увез, а три женщины, возвращаясь в дом, плакали не стесняясь. У вернувшегося Криса вид был опустошенный. Франческа заподозрила, что он едва держится на ногах, и оказалась права: поднявшись к себе, Крис сразу лег и был вынужден провести в постели два дня. Мария пыталась утешить его, нося наверх подносы с едой, но у Криса кусок не шел в горло. Он впал в тяжелую депрессию, от тревоги его подташнивало. А если с Йеном что-то случилось? Вдруг мать случайно или намеренно подвергла его риску? Только на следующей неделе в выходные, когда пришла очередь Криса проводить их с сыном, он немного ожил. Все скучали по Йену, в доме воцарились тишина и уныние.

Без Йена дом постепенно возвращался к прежнему, «взрослому» режиму. Мария снова уехала в Вермонт, проверить, как там ее дом. Эйлин начала каждый вечер бегать на свидания и возвращалась лишь поздно ночью. Правда, теперь она действовала осмотрительнее. Пока Йен жил с отцом, Эйлин проводила дома больше времени, чем обычно, и с удовольствием играла с мальчиком. За последние несколько месяцев она сменила нескольких парней, в июне у нее появился очередной. Франческа уже не раз задумывалась, не начать ли и ей с кем-нибудь встречаться. С появлением в доме Йена личная жизнь его взрослых соседей словно остановилась, а теперь, без него, все как будто вспомнили, что они взрослые одинокие люди и что им пора заняться собой. Но по выходным, когда мальчик приходил в гости к отцу, жизнь дома вновь начинала вращаться вокруг него. Крис был благодарен и растроган. В доме на Чарлз-стрит он сам и его сын обрели новую семью. И вдобавок у Криса появилось три добрых друга, готовых поддержать его в трудную минуту. К счастью, его бывшая жена еще помнила пережитое, воздерживалась от наркотиков и заботилась об Йене. Но по прошлому опыту Крис знал: это ненадолго.

Июнь выдался насыщенным для всех. Мария с головой ушла в работу над новой книгой и каждый вечер удивляла соседей новыми блюдами. Крис добродушно подшучивал над ней. Время шло, он постепенно успокаивался и уже не так переживал за Йена, хотя по-прежнему не верил в то, что его бывшая жена решила раз и навсегда покончить с наркотиками.

– Я так пристрастился к изысканной кухне, что теперь без нее чувствую себя обделенным судьбой. С тех пор как я здесь поселился, я прибавил фунтов десять, – посмеиваясь, жаловался он Марии.

– Тебе не повредит, – улыбалась ему Мария. В выходные, которые Йен проводил с отцом, она учила мальчика готовить. До сих пор мать Йена вела себя пристойно, но Крис знал: рано или поздно она все равно сорвется. Они прожили вместе десять лет. О пристрастии жены к наркотикам Крис узнал еще до зачатия Йена и уговорил жену пройти два курса лечения в реабилитационной клинике, а уж потом планировать беременность. От наркотиков она воздерживалась лишь в те месяцы, пока ждала сына, но уже через три месяца после рождения Йена вернулась к давней привычке. Крис уже не верил, что она способна продержаться без наркотиков хоть сколько-нибудь длительное время. По его мнению, поддаться искушению она могла в любой день. Крис надеялся только, что самого страшного его сын не увидит. Ожидание неприятностей стало для него привычным делом, как и сознание, что они неизбежны. Оставался открытым лишь вопрос, когда именно они произойдут.

Эйлин привела домой очередного парня, и Франческа пала духом, увидев, что и этот щеголяет пирсингом и татуировками. Похоже, Эйлин бросало из крайности в крайность: она выбирала то здравомыслящих молодых мужчин, работавших в рекламных агентствах, банках, школах или на другой традиционной работе, то бездельников, богему и маргиналов. На этот раз она двинулась по проторенному пути: ее новый избранник был механиком и чинил мотоциклы. Франческа сразу ощутила острую неприязнь к нему и решила, что таких грубиянов еще не видывала. Правда, механик был хорош собой и сексуален, Франческа понимала, чем он привлек Эйлин, но в отношениях этих двоих ощущались такие подводные течения, что всем вокруг становилось неловко, вдобавок механик стремился контролировать каждый шаг подружки. Услышав об этом от Эйлин, Франческа рассвирепела. А девушке, похоже, льстило это подобие заботы, которое она принимала за любовь. С точки зрения Франчески, это уже попахивало жестоким обращением. Механик с удовольствием высмеивал и унижал Эйлин в присутствии посторонних. Один такой случай произошел за завтраком, который Мария приготовила для всех: Брэд, новый парень Эйлин, отпустил по ее адресу гнусное замечание. Франческа сразу ощетинилась, но промолчала. Оскорбление повторилось. На этот раз Франческа одернула Брэда, отчего Эйлин сжалась и уставилась в свою тарелку. Идти наперекор этому парню она явно не стремилась.

– Зачем вы говорите о ней такое? – нахмурившись, спросила Брэда Франческа. Она видела его всего несколько раз, но уже успела невзлюбить.

– А вам-то что? – Он метнул во Франческу через стол неприязненный взгляд, уверенный, что заставит ее замолчать. Но это ему не удалось: Франческа лишь разозлилась.

– Это некрасиво. Эйлин замечательная, она очень внимательна к вам. А мы – ее друзья. Почему вы считаете, что вправе оскорблять ее?

Брэд несколько раз назвал Эйлин дурой, а если она и глупела, то лишь в его присутствии. К тому же эта «дура» вовсе не походила на ласковую «дурочку».

Через несколько минут Франческа и Брэд буквально столкнулись у кофейника, и Брэд выхватил его из-под носа Франчески, на которую по-прежнему злился. Ее замечание показалось ему унизительным. От резкого движения горячий кофе выплеснулся на руку Франчески, на что и рассчитывал Брэд. Она вскрикнула и отдернула руку.

– Никак обожглись? – с саркастической ухмылкой осведомился Брэд. – Жалость-то какая! – Он преспокойно наполнил свою чашку, обернулся, чтобы отойти к столу, и очутился лицом к лицу с Крисом, глаза которого метали молнии.

– Чтоб больше так не делал, ясно? Даже не вздумай! – отчетливо выговорил Крис. – Мы здесь как одна семья. Мы друг за друга в ответе, а тебе просто повезло оказаться в этом доме. Так что веди себя пристойно, пока ты здесь, и не смей хамить Эйлин, понял?

Франческа онемела, увидев, какими взглядами обмениваются мужчины. Криса трясло от ярости, Брэд молча выслушал его, отшвырнул свою салфетку и вылетел из кухни. Эйлин задержалась только затем, чтобы извиниться перед всеми, а потом бросилась за ним. Вскоре все услышали, как Брэд орет на нее, выбегая за дверь, а через минуту его мотоцикл взревел и умчался.

– Не нравится мне этот тип, – процедил сквозь зубы Крис. – Он опасен. Не знаю, что она в нем нашла.

Этого не понимал никто – впрочем, Брэд был сексуален и молод, как и сама Эйлин. Возможно, ее просто тянуло к «плохим парням». Или же никого более достойного не подвернулось, и Эйлин решила, что справится и с таким. Франческа снова задумалась, не попросить ли девушку больше никого не водить домой, но опомнилась: ведь и Эйлин у себя дома. Может, Крис все-таки заставит Брэда образумиться, или он так оскорбился, что больше здесь не появится. Слова Криса тронули Франческу, она и вправду чувствовала, что связана со своими соседями такими же прочными узами, как родственные.

В том месяце и Франческа наконец начала ходить на свидания. Правда, это случилось всего три раза, но человек, с которым она встречалась, ей нравился – и только. Франческе было просто приятно бывать где-нибудь с ним вдвоем.

Он был художником, но в ее галерее не выставлялся. Франческе нравилось встречаться с ним, однако серьезных планов она не строила. Он придерживался крайне левых взглядов и считал, что ее отец поступился принципами ради успеха и высоких гонораров. По мнению нового знакомого Франчески, художники должны работать для народа, а на ее взгляд, это было чересчур. Только его ум, чувство юмора и бесшабашность искупали все. Отчасти новый знакомый напоминал Франческе ее отца: видимо, и ему в молодости было свойственно подобное обаяние и путаность взглядов. Так или иначе, в этом молодом художнике чувствовалось что-то очень знакомое. Этот типаж был знаком Франческе, но терпением Эйвери, необходимым для общения с такими людьми, она не обладала. И не имела ни малейшего желания кого-то перевоспитывать. Ей хватало и совместных ужинов. Большего от него не требовалось. Художник стал первым, с кем она начала встречаться после расставания с Тоддом. Франческа уверяла себя, что практика ей не помешает, но всерьез принимать эти отношения не стоит. Художник умел смешить ее, рядом с ним ей нравилось снова чувствовать себя женщиной – и то, и другое радовало. Увы, к этому человеку Франческу вовсе не тянуло: во многом наивный, отнюдь не реалист, он порой казался ей ребенком. Если уж встречаться, то не с мальчишкой, а с мужчиной. Таких людей она хорошо знала и помнила, что им свойственно вести себя по-детски. А брать на себя роль мамочки Франческа не собиралась.

Через день после конфликта Криса и нового парня Эйлин Мария что-то готовила на всех по новому рецепту. Все в доме пообещали вернуться к ужину и гадали, какое пиршество ждет их на этот раз. Но не успели они сесть за стол, как Эйлин позвонила Франческе на мобильник, извинилась и объяснила, что у нее сильная простуда с жаром. В тот день она вообще не выходила из своей комнаты, и Мария встревожилась.

– Бедняжка! Надо бы отнести ей супу, – решила Мария. Она собрала для больной соседки красивый поднос, и Франческа понесла его наверх. Постучавшись, она с удивлением обнаружила, что дверь заперта. Эйлин не собиралась впускать ее.

– Мария послала тебе ужин, – объяснила Франческа из-за двери и услышала в ответ, что Эйлин тошнит, поэтому аппетит у нее пропал начисто. – И что же мне теперь, нести еду обратно? Мария обидится, – предупредила Франческа, стоя перед запертой дверью.

– Просто оставь за дверью, – откликнулась из комнаты Эйлин. – Не хватало еще, чтобы ты заболела из-за меня.

– Не заболею. Я здорова, как лошадь. – Но Эйлин по-прежнему не открывала.

– Послушай… у тебя все в порядке? – насторожилась Франческа. – Я за тебя переживаю. Впусти меня. Кстати, я принесла тайленол, чтобы сбить температуру.

– Оставь на подносе за дверью. Я сейчас выйду за ним…

Франческа вдруг услышала из-за двери всхлипы и заволновалась.

– Пожалуйста, впусти меня, – потребовала она, чувствуя себя назойливой гостьей, но в то же время понимая, что у Эйлин случилось что-то посерьезнее простуды. Вдобавок и голос у нее был обычным, не хриплым и не гнусавым.

Последовала долгая пауза, за дверью никто не двигался, Франческа и не думала уходить. Наконец ключ щелкнул в замке, но дверь не открылась, и Франческе самой пришлось, поставив поднос на пол, повернуть ручку. По другую сторону двери безмолвно плакала Эйлин в одной ночной рубашке, с лицом, сплошь покрытым самыми жуткими синяками и ссадинами, какие доводилось видеть Франческе. В синяках были и шея, и руки, и грудь. Кто-то жестоко избил девушку, и Франческа даже догадывалась кто.

– Это Брэд так тебя отделал?

Эйлин не ответила, потом кивнула и начала всхлипывать.

– Только никому не говори… пообещай, что не скажешь… он сказал, что я его унизила перед вами… а я даже защититься не смогла.

– Ты должна позвонить в полицию, – заявила Франческа, с ужасом глядя на девушку. При виде синяков Эйлин на глаза Франчески наворачивались слезы. Она обняла девушку и прижимала ее к себе, пока всхлипы не утихли.

– Он сказал, что убьет меня, если я сдам его копам. Убить он и правда может, я знаю. Франческа, пообещай никому об этом не рассказывать. Больше я не стану с ним встречаться, клянусь тебе.

«Я не желаю больше видеть его в этом доме». Эти слова Франческа произнесла мысленно, но решила, что если Эйлин еще раз приведет сюда этого бандита, она потребует, чтобы он ушел. Брэд опасен для всех обитателей дома, не только для Эйлин. Он нарочно облил горячим кофе руку Франчески, и неизвестно еще, как он может навредить Крису, если подвернется случай. Франческе очень хотелось сразу же позвонить в полицию, но она боялась подвергать риску Эйлин.

– Хочешь, я отвезу тебя в больницу?

– Нет, – убитым голосом откликнулась девушка. – Они могут сообщить в полицию. Ничего со мной не будет, мне не привыкать. Отец часто колотил меня, а уж мать – та вообще чуть ли не каждый день, когда я была еще девчонкой. Отец пил, потому я и уехала из дома.

– Сочувствую… – Франческе нестерпимо хотелось немедленно упрятать Брэда за решетку, где ему самое место. – Эйлин, встречаться с такими парнями нельзя. Неизвестно, кто попадется тебе в следующий раз, – ты же ничего о них не знаешь. Понимаю, общаться с ними в Сети интересно и весело, но среди них попадаются опасные люди. Так что больше никого не приводи сюда.

– Не буду. Обещаю! – Она всхлипнула и прильнула к Франческе. – Пожалуйста, не выгоняй меня отсюда. Мне здесь так нравится. Такого дома у меня еще никогда не было.

От этих слов сердце Франчески облилось кровью.

– Тогда постарайся впредь быть осторожнее.

– Обязательно… честное слово. – Девушка отстранилась и виновато взглянула на Франческу. – Он отобрал у меня ключ. Я не давала, но он догнал меня, отнял и снова начал бить. Сказал, что еще вернется, и если я посмею кому-нибудь проболтаться, опять меня побьет.

– Я сменю замки, – мрачно отозвалась Франческа. Она легонько поцеловала Эйлин в лоб, пообещала зайти еще раз после ужина и сбежала в кухню. Поход наверх затянулся на полчаса.

– Что так долго? – спросил Крис. Он уже доедал главное блюдо – Мария боялась, как бы оно не остыло. – Видно, Эйлин здорово простыла.

– Еле на ногах стоит, – подтвердила Франческа, не желая тревожить остальных и не зная, что сказать. За ужином она почти все время молчала, и Крис понял, что она встревожена. Все жители дома быстро учились понимать друг друга без слов. Пока Мария доставала из духовки шоколадное суфле и делала к нему крем шантильи с английским соусом для десерта под стать остальному пиршеству, Крис вполголоса обратился к Франческе:

– Что стряслось?

Поколебавшись мгновение, Франческа решила все ему рассказать. Ей требовался совет.

– Брэд избил ее. Сильно. У нее все лицо и тело в синяках, глаз совсем заплыл.

– Господи… – Крис вскипел. – В полицию она звонила?

Франческа покачала головой.

– Говорит, он пригрозил убить ее, если она кому-нибудь проболтается. Ей теперь даже на работу не выйти. На нее страшно смотреть.

– Ты считаешь, что она должна отсюда съехать? – деловито спросил Крис, пока Мария взбивала крем и от шума миксера не слышала, о чем идет речь за столом.

– Она умоляла не выгонять ее. А я запретила приводить Брэда сюда. Он забрал у нее ключ. Завтра же надо поменять замки, а сегодня на ночь накинуть цепочку.

Крис вздохнул и откинулся на спинку стула.

– Надеюсь, у нее еще нет зависимости от этого парня или от побоев. Физическое насилие вызывает самую стойкую зависимость, избавиться от которой труднее всего…

Но насколько оба знали, прежде ничего подобного не случалось. Франческа приободрилась.

– Думаю, он просто случайный и неудачный знакомый из Интернета. Скорее бы ей надоели такие знакомства. Ведь она добрая и милая, она еще совсем ребенок, а подвергает риску не только себя, но и нас заодно.

Крис кивнул, к столу подошла Мария с десертом. Франческа только попробовала его, большая часть досталась Крису. Ужин был изумителен, рецепты Марии безупречны, но сегодня ценителей ее искусства тревожило то, что происходило в комнатах наверху. Они скрыли от Марии случившееся, решив, что незачем лишний раз волновать ее.

Франческа помогла Марии убрать в кухне и сходила проведать Эйлин. Смотреть на покрытое синяками лицо девушки было невозможно без слез, но Франческа порадовалась уже тому, что Эйлин съела присланный Марией ужин и слегка оживилась. Эйлин клятвенно заверила хозяйку дома, что впредь будет осторожна. После визита к ней Франческа заглянула к Крису. Обоих тревожил Брэд, и они надеялись только, что теперь он оставит Эйлин в покое. К тому же девушка поклялась Франческе, что больше ни за что не станет с ним встречаться.