Текст книги "Повседневная жизнь женщины в Древнем Риме"

Автор книги: Даниэль Гуревич

Глава третья
СЕМЕЙСТВО

Словам «семья» или «семейство» соответствуют два римских термина: gens и familia. Gens – род или большая семья – объединял всех, носивших одно родовое имя (nomen), обозначавшее происхождение от одного мифического предка, даже если между его членами уже не было кровного родства, лишь бы цепь поколений граждан не прерывалась: Ацилии, Эмилии, Клавдии, Корнелии и т. д. Роды делились на ветви, объединявшиеся прозвищами (cognomen), отнюдь не личными, а передававшимися по наследству, например в роде Корнелиев – Сципионы и Лентулы, в роде Клавдиев – Друзы и Пульхры. «Фамилия» (семейство) представляла собой и более широкую, и более узкую единицу, чем род. Она в принципе или на деле находилась под властью «отца семейства» (pater familias) и включала рабов. Внутри нее могла выделяться собственно семья – супружеская чета с детьми и рабами.

Социология брака

Без брака нет семьи. Рассказав о юридических формах брачного союза, рассмотрим теперь его в социологическом аспекте. Римский брак был союзом семейств и в этом смысле политическим делом. Союз заключали не отдельные лица, а именно семейства со своим достоянием (или долгами), связями и детьми, которые, как предполагалось, в будущем заключат между собой браки. Поэтому же такой брак можно было расторгнуть, если этого требовала большая или малая политика.

Собственно, зачем в Риме женились? Само слово matrimonium (брак) включает в себя слово «мать» (mater), и официальный ответ на наш вопрос недвусмысленно гласит: «liberorum creandorum causa» – «чтобы производить на свет детей». Уже в 131 г. до н. э. цензор Квинт Цецилий Метелл Македонский в знаменитой речи, сохранившейся у Авла Геллия [134]134
  Аттические ночи, 1, 6 (с ошибочной датировкой речи).


[Закрыть], высказался о необходимости женитьбы со всем возможным презрением к женщине: «Если бы мы могли жить без жен, то с радостью обошлись бы без этой тяготы (еа molestia), но поскольку природа захотела, чтобы мы ни с ними спокойно, ни без них вовсе жить не могли, следует нам более заботиться о продолжении рода, нежели о недолгих радостях». Более того, когда император Август внес на голосование свои законы об увеличении деторождения, он для их обоснования прочел в сенате именно эту речь [135]135
  Светоний. Август, 89, 5. См. также: Тит Ливий. Эпитомы, 59; Валерий Максим, VII, 7, 4.


[Закрыть]. Юристы же прямо писали [136]136
  В частности, Ульпиан (Дигесты, XXI, 1, 14, 1).


[Закрыть], что важнейшая обязанность (munus – термин, применявшийся также для государственных должностей) женщины – принимать семя и оберегать плод зачатия. Такова же история развода Спурия Руги в III в. до н. э. по причине бесплодия жены: он «сильно любил жену, которую отослал, и <…> она была ему очень дорога своим нравом, но <…> выше своей привязанности и любви он поставил то, в чем был обязан клясться цензорам – взять жену, чтобы иметь детей» [137]137
  Авл Геллий, IV, 3, 2; XVII, 21, 44.


[Закрыть]. Впрочем, Валерий Максим утверждает [138]138
  Валерий Максим, II, 1, 4.


[Закрыть], что он не избежал порицания, «ибо думали, что даже желание иметь детей не должно было стать выше супружеских обетов». В эпоху гражданских войн произошло нечто подобное: когда знакомая нам безымянная матрона [139]139
  Надгробная речь…, II, 31–41.


[Закрыть]предложила супругу развестись, потому что у них не было потомства, он отказал ей: «Сомневаясь в своей плодовитости и огорчаясь, что у меня может не быть детей, чтобы я не потерял на это надежду, оставив тебя моей женой, и чтобы самой не быть из-за этого несчастной, ты пожелала оставить мой дом, чтобы поручить его плодовитости другой женщины. <…> Должен признаться, что я возмутился чуть не до потери рассудка: в такой ужас меня привел твой поступок, что я едва пришел в себя. <…> Могли я иметь такое желание или потребность завести детей, чтобы отказаться от супружеских обетов!»

Оценить плодовитость римских женщин и в особенности жен высокопоставленных лиц трудно. Уже Цицерон [140]140
  ¹⁴⁰В защиту Марцелла, 23.


[Закрыть]хвалил Цезаря за то, что он принял меры, поощряющие рост населения (propaganda suboles) после гражданской войны; законы Августа – о браках в разных сословиях 18 г. до н. э. (lex Iulia de ordinibus maritandis) и особенно закон Папия – Поппея 9 г. н. э. – старались подталкивать к многодетным бракам. Знаменитое «детское право» (ius liberorum) было немаловажной льготой, а целибат и вдовство облагались большими пенями, особенно для богатых. Август установил для льготы норму (три ребенка), которая отнюдь не давала преимуществ действительно многодетным семьям, – это, без сомнения, доказывает, что у высокородных римлянок детей обычно было или, по крайней мере, выживало меньше, а это не позволяло фамилиям не пресекаться. Вот одно из объяснений стремительного обновления римского сената. В некоторых источниках говорится об упорном нежелании иметь детей, для чего прибегали к абортам [141]141
  Ювенал. Сатиры, VI, 595–601; Тацит. Анналы, III, 25.


[Закрыть]; несомненно, здесь отразились вполне реальные проблемы. Но нельзя забывать и об очень высокой детской смертности (CIL, XIII, 2073): ведь известно, что у Фронтона (учителя Марка Аврелия) из пяти дочерей, рожденных Кратией, выжила только одна [142]142
  Фронтон. Письмо на смерть внука, 2, 1.


[Закрыть], а Коммод единственный из всех сыновей пережил своего отца, хотя у Фаустины было ни много ни мало двенадцать детей [143]143
  FOS, 63.


[Закрыть]. Так или иначе, действительно многочисленные семьи были приметны. В двенадцатое консульство Августа на Капитолий поднялся необычный кортеж: Гай Криспиний Гйлар с восемью детьми (из них две дочери), двадцатью семью внуками, восемнадцатью правнуками и восемью правнучками [144]144
  Плиний Старший. Естественная история, VII, 60.


[Закрыть].

Выбор супруга

До обручения нужно было выбрать будущего супруга с «достойным положением» (digna conditio). Применялись критерии разного рода: моральные, социальные, политические, стратегические, экономические. Не надо думать, будто все это имело значение только для высших слоев общества: купец или крестьянин тоже может строить планы приобретения имущества или расширения дела, богатый отпущенник мог подумывать о политической карьере для своих детей, всадник мечтал породниться с сенатором, а разорившийся сенатор – поправить свои дела. Таким образом, все перечисленные критерии могли сочетаться, пересекаться, а то и взаимоуничтожаться, причем мы совсем нечасто можем разглядеть, как это происходило. В мужчине, чтобы считать его идеальным мужем, обычно ценились следующие качества: хороший род, богатство, высокая нравственность, плодовитость: именно так Плиний Младший в знаменитом письме описывает жениха, которого он прочит Юнии, племяннице своего друга:

«Долго пришлось бы искать такого, если бы не было человека, словно предназначенного для этого жребия, а именно Миниция Ацилиана <…>. Родина его Бриксия, родина в той нашей Италии, которая до сих пор удерживает и сохраняет многое от порядочности (verecundia) и простоты деревенского старого уклада жизни. Отец его, Минуций Макрин, человек среди сословия всадников видный; подняться выше он не захотел <…>. Серрана Прокула из Патавия, его бабушка с материнской стороны <…>, образец строгой нравственности. Публий Ацилий доводится ему дядей по матери. Это человек почти единственный по своей основательности, благоразумию, честности. Коротко говоря, во всей семье не найдется ничего, что не пришлось бы тебе по душе в своей собственной. Сам Ацилиан очень энергичен и деятелен и в то же время чрезвычайно скромен (verecundiam habet). Он с честью прошел квестуру, трибунат и претуру; ты избавлен от необходимости хлопотать за него. У него благородное румяное лицо, и он часто краснеет; врожденная красота во всей фигуре и осанка сенатора (senatorius decor). По-моему, никак не следует считать это мелочью; это как бы награда девушкам за их целомудрие (castitas). Не знаю, добавлять ли, что отец его очень состоятельный. Когда я представляю семью, в которую собираюсь ввести зятя, то думаю, что о его средствах говорить не стоит; когда думаю о наших нравах и законах, считающих, что прежде всего надо учитывать состояние, то представляется мне, не следует обойти и этот пункт, тем более, что, думая о потомстве, и потомстве многочисленном, следует при выборе партии принимать и это в расчет» [145]145
  Плиний Младший. Письма, 1, 14.


[Закрыть].

Рассмотрим изложенные резоны. Прежде всего, Миниций Ацилиан – италиец, что для италийцев хороший знак, особенно с точки зрения строгости нравов. Чувствуется затаенное предубеждение против провинциалов. Далее, отец молодого человека – один из виднейших в сословии всадников: отказавшись по моральным причинам принять сенаторский ранг, предоставленный ему Веспасианом, он если не юридически, то социально преодолел границу между всадническим сословием и сенаторским классом, и сын его был принят в сенат, поскольку уже прошел несколько ступеней cursus honorum. В самом деле, Миниций Ацилиан уже достиг преторского ранга, что избавляет Юния Маврика от обязанности хлопотать за него при поступлении на низшие должности.

Здесь время вспомнить, о чем, по словам Тацита, думал его тесть Агрикола, когда решил жениться на Домиции Децидиане [146]146
  FOS, 322.


[Закрыть], говорит Тацит. Сын нового человека (homo novus), Агрикола приехал в Рим, желая начать сенаторскую карьеру, и взял жену из знатной семьи, чтобы – как прямо говорит нам Тацит, – этот брак принес ему «как почет, так и поддержку влиятельных лиц» [147]147
  Тацит. Жизнеописание Юлия Агриколы, 6, 1.


[Закрыть]. Миниций Ацилиан – тоже homo novus: отец-всадник был не в состоянии помочь сыну сделать сенаторскую карьеру. Поэтому кандидатуру молодого человека должен был продвигать отец невесты – вернее, в данном случае дядя, поскольку ее отца казнил по политическим причинам Домициан. О возрасте Миниция ничего не сказано, но он был явно гораздо старше предполагаемой невесты: преторами становились в возрасте не менее двадцати девяти лет. Наконец, жених достаточно состоятелен. Ювенал тоже особо указывал, что женихи обычно имели (и должны были иметь, чтобы не допускать мезальянса) состояние, сравнимое с невестами: «Разве здесь нравится зять, если он победнее невесты, с меньшим приданым?» [148]148
  Ювенал. Сатиры, III, 160–161.


[Закрыть]Большее же богатство может быть лишним козырем: Цезарь был помолвлен с Коссуцией – девицей «из всаднического, но очень богатого семейства» [149]149
  Светоний. Цезарь, 1, 1.


[Закрыть]. Многие неравные в сословном отношении браки, несомненно, объясняются таким же образом, но источники редко говорят нам об этом.

Итак, все сходилось: Миниций Ацилиан был блестящей партией [150]150
  ¹⁵⁰Плиний хвалил также Гнея Педания Фуска Салинатора (впоследствии консула 118 г.), обрученного с Юнией Паулиной: «Знатная семья; почтеннейший отец; мать, о которой скажешь то же; сам Фуск, преданный занятиям, образованный, даже красноречивый, мальчик по сердечной простоте, юноша по воспитанности, старик по серьезности» (Плиний Младший. Письма, VI, 26, 1).


[Закрыть]. Конечно, здесь перед нами сенаторская, особенно эндогамная среда. Mutatis mutandis, и в других социальных слоях, очевидно, применялись критерии того же типа, но не столь строгие. Вспомним, что закон никогда не запрещал браков между свободными людьми: только сенаторскому сословию возбранялись союзы с вольноотпущенниками, актерами и проститутками. Этот запрет соблюдался, что можно вывести из просопографических исследований, на основании эпиграфичеких данных, позволяющих реконструировать послужные списки или жизнь представителей тех или иных семейств. Оно и неудивительно: женятся только на тех, с кем встречаются, а сановный человек в частной жизни не встречал вольноотпущенников [151]151
  Гораций. Сатиры, 1, 6.


[Закрыть]. Что касается «стратегических» фамильных союзов, мы говорили о них в связи с социальной мобильностью.

Идеальная невеста и образцовая супруга

Что же ценилось в невесте? В письме Плиния она видна лишь в отраженном свете: у нее те же достоинства – высокое положение и богатство; разумеется, не идет речь о карьере и должности, зато говорится о castitas (целомудрие, скромность) и pudicitia (стыдливость) – достоинствах идеальной римской матроны в литературе и эпиграфике, в том числе и публичной [152]152
  Например, жители Атины официально (publice) почтили Юлию Гратиллу статуей ob puducitiam.


[Закрыть]. Эти термины означают далеко не только сдержанность и достоинство: они служат определением женщины, сохранившей физическую чистоту, девичью скромность и супружескую верность.

Что касается более приятных качеств, обратимся к поэту Стацию [153]153
  Стаций. Леса, II, 7, 81–88.


[Закрыть]:

 
Дам супругу ученую (docta) в свете факелов брачных,
Нравом тебе под стать (тебе бы послали такую
Сами Юнона с любезной Венерой), под стать и красою,
И богатством, и вежеством, и обаяньем, и родом.
 

Это не конкретный случай, а идеальный образец, но в нем с ценными практическими и политическими качествами сведены воедино и абстрактные. Отметим первое из перечисленных, ибо оно весьма любопытно: docta. Оно упоминается не часто, но здесь перед нами мир литераторов: ведь Стаций обращается к Лукану.

Может быть, лучше всего об идеале невесты нам расскажет описание образцовой супруги? Вспомним еще раз надгробную похвалу той неизвестной матроне, которая спасла своего мужа [154]154
  Надгробная речь., I, 30–34.


[Закрыть]: «Твои достоинства хозяйки, твоя целомудренная добродетель (pudicitia), твоя покладистость, твоя любезность, твой добрый нрав твое усердие в пряденье и ткачестве (lanificium) [155]155
  Из всего, что составляло жизнь замужней женщины, всегда особенно восхвалялось усердное lanificium. Между тем занятия прядением и ткачеством всегда имели сексуальный метафорический смысл. Такая коннотация прекрасно видна в бытовых предметах, открытых в Галлии: футлярах для веретен с надписями (иногда именными) примерно такого содержания: «засунь и ворочай» (impie me sic versa me). Здесь оба значения – техническое и эротическое – очевидны.


[Закрыть], твое лишенное суеверия благочестие, скромность твоего убора, простота твоих платьев – к чему о них напоминать? К чему говорить о твоей ласке к домашним, о твоей привязанности к семейству <…>, когда на деле ты имела и все прочие неисчислимые добродетели, которые есть у всякой матроны, пекущейся о доброй славе?» В Майнце воин Квиеций Секунд на памятнике в честь своей супруги Секундинии Паулы [156]156
  CIL, XIII, 7004. Еще раньше они имели горе потерять двенадцатилетнюю дочку Паулину (CIL, XIII, 7003).


[Закрыть]называет ее несравненной и весьма благочестивой супругой; она, говорится далее, была во всем послушной мужу (marito obsequentissima).

Еще один вопрос, которого мы уже касались в связи с юридической стороной дела, – вопрос о возрасте, особенно девицы. В низших слоях общества, случалось, выдавали замуж и неполовозрелых девочек, но, как показывают новейшие исследования, средний возраст приходился на отрезок от тринадцати до шестнадцати лет, а иногда в девичестве доживали до двадцати. Среди аристократов чаще всего соблюдался порог двенадцати лет. Юлия, дочь Агриколы, вышла замуж за Тацита вскоре после двенадцатилетия, как видно из хронологии, реконструируемой по биографии ее отца. Октавия, дочь императора Клавдия, родилась, вероятно, в 39 г., и в 53-м, когда она вышла за Нерона, ей было двенадцать [157]157
  Так в тексте. – Прим. пер.


[Закрыть], а не десять лет, как неправильно утверждает тот же Тацит [158]158
  Тацит. Анналы, XIV, 64, 1 – ср. XII, 8. См. также Светоний. Клавдий, 27, 2, Дион Кассий, LX, 5, 7. С другой стороны, можно усомниться, что помолвка Октавии с юным Силаном, состоявшаяся между 41 и 48 гг., имела «реальный», а не чисто политический характер.


[Закрыть]. Наконец, маленькая Луция Педуцея Юлиана умерла тринадцати лет через пять месяцев после замужества [159]159
  CIL, XI, 832.


[Закрыть]. Мы знаем и о Миниции Марцелле, которая скончалась невестой за несколько дней до свадьбы: ей было как раз двенадцать лет, одиннадцать месяцев и семь дней [160]160
  ¹⁶⁰CIL, VI, 16631.


[Закрыть]. Плиний Младший – мы часто его вспоминаем, потому что это один из немногих источников, хоть что-то говорящих нам о частной жизни, – описывает нам ее и скорбь ее отца Миниция Фундана, впоследствии консула 107 г. н. э.: «Ей не исполнилось еще и 14 лет [161]161
  Так в латинском тексте. – Прим. ред.


[Закрыть], но в ней были благоразумие старухи, серьезность матроны и в то же время прелесть девочки вместе с девической скромностью (verecundia) <…>. Как она любила своих нянек, педагогов, учителей – каждого за ее службу ей! Как усердно занималась чтением, как понимала прочитанное! Как скромно и осмотрительно шутила! Как спокойно, терпеливо, даже стойко переносила она последнюю болезнь! <…> Она уже была просватана за редкого юношу, уже был назначен день свадьбы, мы были приглашены <…>. Не могу выразить словами, какую рану нанесло душе моей известие, что сам Фундан распорядился истратить на ладан, мази и благовония все деньги, которые назначил выдать на одежды, жемчуга и драгоценности <…>. Он потерял дочь, которая походила на него и нравом, и лицом, и выражением, была прямо его копией» [162]162
  Плиний Младший. Письма, V, 16, 2–9.


[Закрыть]. Созданный мужчинами образец идеальной женщины выведен и в других местах, в связи с другими лицами, например, Агриппиной Старшей, Марцией, Мезией [163]163
  См, например: Сенека. Диалоги, VI, 1, 1.


[Закрыть], но здесь еще подчеркнут интерес к учению. Просвещенная женщина (matrona docta) была идеалом не только в поэтическом кругу: о ней свидетельствует одна надпись из Пюи [164]164
  CIL, XIII, 1583.


[Закрыть], где восхваляется некая «мудрейшая женщина», femina sapientissima.

Когда становилось ясно, между кем именно будет заключен брак, справлялась помолвка (sponsalia) [165]165
  Сервий в комментарии к «Энеиде» (X, 722) подробно перечисляет фазы переговоров и соглашений между сторонами: hic ordo est, conciliata primo, dein conventa, dein pacta, dein sponsa («порядок таков: сперва сватовство, затем согласие, затем обещание, затем помолвка»).


[Закрыть], становившаяся действительной только по согласию сторон (и, в случае необходимости, отца семейства). Это событие отмечалось пиром, который обычно устраивал отец невесты [166]166
  Цицерон. Письма к брату Квинту, II, 6 [5], 2.


[Закрыть], и вручением железного [167]167
  Плиний Старший. Естественная история, XXXIII, 12.


[Закрыть]или золотого [168]168
  Тертуллиан. Апология, 6, 4.


[Закрыть]кольца – anulus pronubus – в обещание верности, скреплявшегося поцелуем. Невеста носила это кольцо на безымянном пальце левой руки по мнимо-научной причине: «Только из этого пальца исходит очень тонкий нерв, идущий к сердцу» [169]169
  Авл Геллий, Х, 10.


[Закрыть]. Перед помолвкой или сразу после нее обсуждались и заключались соглашения между семействами о приданом и виде заключаемого брака.

Приготовления к брачной церемонии

Свадьбу надо назначить на подходящий день. Запрещены или нежелательны, конечно, так называемые «освященные» дни, то есть праздники, в которые Ничего нельзя делать [170]170
  ¹⁷⁰Фест, с. 348L; Авл Геллий, IV, 9, 5.


[Закрыть]: дни «торжественные» – великие праздники, своего рода собственность богов на земле (по крайней мере для первого брака) [171]171
  Макробий. Сатурналии, 1, 15, 21.


[Закрыть], – и особые дни месяца (календы, ноны, иды и следующие за ними): для женщин они отмечались религиозными запретами, как, например, день салиев 1 марта. Овидий писал:

 
Девушка, свадьбу отсрочь, хоть вы и торопитесь оба:
В малой отсрочке теперь радость большую найдешь.
К битвам оружье ведет, а битвы противны супругам:
Спрячут оружье – для вас будет примета к добру [172]172
  Овидий. Фасты, III, 393–396.


[Закрыть].
 

Далее, это дни, посвященные покойным родителям (dies parentales) в феврале; дни, когда открыта преисподняя (mundus patet) – 25 августа, 5 октября, 8 ноября. Некоторые периоды в году считаются неблагоприятными: месяц май (с праздником смерти – Лемуриями) и первая половина июня, когда открыт храм Весты [173]173
  Там же, V, 487–490; VI, 219–234; Плутарх. Римские вопросы, 86.


[Закрыть]; конечно, не случайно именно в это время жрицам (весталкам и фламиникам) требуется исполнять особые обязанности или особым образом себя вести. Вторые две недели июня, напротив, благоприятны (utili) для свершения брака

 
Как для невест молодых, так и для их женихов [174]174
  Овидий. Фасты, VI, 224.


[Закрыть].
 

В городе запреты были вызваны религиозными причинами, в деревне же это время напряженных сельскохозяйственных работ, так что свадьбы, видимо, предпочитали справлять зимой.

Накануне свадьбы [175]175
  Обряды инициации римских девушек нам почти неизвестны: из кое-каких намеков вроде упоминания про «счастливою девичьею кровью Анны рощицу щедрую Перенны» (Марциал. Эпиграммы, IV, 64, 16–17; см. также Овидий. Фасты. III, 524–696) не удается составить ничего связного.


[Закрыть]девушка приносит свое платье в жертву Фортуне Девичьей, а дома – свои игрушки семейным богам. В тот же день женщины, живущие в доме, готовят ее к церемонии. Волосы причесывают особым образом на манер весталок: делят на шесть прядей загнутым наконечником копья, а затем собирают на макушке в виде конуса, перевязанного шерстяной лентой. Голова покрыта фатой цвета пламени (flammeum), не закрывающей лица, и увенчана цветами [176]176
  Катулл, 61.


[Закрыть]. Невеста надевает tunica recta – платье, сотканное по древнему способу, подпоясанное шерстяным поясом со сложным узлом – так называемым узлом Геркулеса, который муж должен развязать, своеобразным магическим оберегом. На ногах у нее туфли шафранового цвета (lutei socci). Часто подготовка к свадьбе была моментом нежного расставания невесты с женщинами своей фамилии: тут и советы, и ласки, и добрые пожелания.

Свадьба

Свадебная церемония начиналась в доме невесты [177]177
  Свадьба по обряду конфарреации справлялась гораздо торжественнее и сложнее, в присутствии великого понтифика, фламина Юпитера и десяти свидетелей, причем исполнялись специальные обряды, произносились особые слова (cum certis et solemnibus verbis), приносились многочисленные жертвы, в том числе полбяный хлеб, давший название этому виду брака (Гай. Институции, 1, 112).


[Закрыть], где собирались гости. Друзья и клиенты от приглашения отказаться не могли, оно налагало на них обязательство (officium). На рассвете приступали к гаданиям, чтобы увериться в одобрении богов. Возможно, новобрачные обменивались какими-то символическими словами. Затем «пронуба» – подружка невесты, женщина, бывшая замужем лишь один раз и не вдовая, – соединяла руки (dextrarum iunctio) в знак обоюдного доверия. После этого супруги приносили брачную жертву. Каких именно богов ублажали, точно неизвестно – скорее всего, Юнону, Теллура и Цереру. Далее следовало подписание договоров о приданом, которые свидетели заверяли своими печатями. Наступал момент поздравлений и подарков от семейства, друзей и рабов; первая часть празднества завершалась большим пиром.

Вечером новобрачную отводили в дом к супругу (женитьба так и называлась: «привести жену» – ducere uxorem). Именно это шествие – deductio in dome mariti – при свете факелов, пении озорных песенок и довольно загадочных заклинаний «Hymen Hymenae» и «Talasio», под градом бросаемых орехов и составляло важнейшую часть бракосочетания [178]178
  Дигесты, XXIII, 2, 5; Овидий. Героиды, 14, 10.


[Закрыть], ибо гласно свидетельствовало о начале совместной жизни. Новобрачная шла в сопровождении нескольких человек, в том числе трех детей, оба родителя которых были живы. Один из них нес зажженный факел из особой породы дерева – белого терновника (spina alba)), двое других держали невесту за руки. Сама невеста или домашний эконом несли прялку и веретено – символы идеальных, почти священных домашних обязанностей, которые супруга будет выполнять или которыми будет руководить в новом доме [179]179
  Плутарх. Римские вопросы, 31.


[Закрыть].

Когда новобрачная подходила к дому супруга, она по обряду поливала дверные косяки и украшала их шерстью. Затем, если брак совершался «через покупку» (coemptio), она произносила ритуальную формулу: «Ubi tu Gaius, ego Gaia» – «Где ты, Гай, там и я, Гайя» (женская форма от Гай) [180]180
  ¹⁸⁰Иными словами: «Где ты будешь господином и хозяином, там я буду госпожой и хозяйкой», что любопытным образом уравнивает супругов. Ср.: Плутарх. Римские вопросы, 30.


[Закрыть]. В тот же самый момент, перед входом в дом, новобрачная давала три асса: один мужу, другой клали на очаг дома, испрашивая милость живших там «домашних Лар», третий кидали на алтарь ближайшего перекрестка [181]181
  Ноний, с. 852L.


[Закрыть]. Это был знак вхождения в чету, в дом и в соседство.

Затем невесту переносили через порог и там, in limine («в ограде») – очевидно, в атрии – супруг принимал супругу, передавая ей огонь и воду [182]182
  Варрон. О латинском языке, 5, 61; Плутарх. Римские вопросы, 1.


[Закрыть]. Этот важнейший ритуал делал невесту супругой – his nova fit coniunx, по выражению Овидия [183]183
  Овидий. Фасты, IV, 787–792.


[Закрыть], который указывает, что огонь и вода – «причина жизни» (vitae causa), а их утрата – характерная черта изгнания. И действительно, в античности огонь и вода необходимы для жизни не только в бытовом плане (само собой!), но и в культовом, поскольку на их разделе основан общий домашний культ: Пенатов, домашних Лар и Гения [184]184
  Впрочем, общность семейного культа (культа предков) существует только во «врученном» браке.


[Закрыть]. После этого, как считается, новобрачная может узнать слова, которым учатся в браке (nupta verba) – названия мужского (mentula) и женского (cunnus) членов. Пора нам прочесть стихи Катулла:

 
Ручку тонкую девушки
Бросьте, мальчики-спутники!
К ложу мужнину пусть идет!
Вы же, добрые женщины,
Старикам своим верные,
Уложите вы девушку!
Время! Можешь идти, супруг!
В спальню мужа взошла жена!
 
 
…
 
 
…Но уходит день…
Так не медли же боле!
 
 
…
 
 
Дверь закройте, о девушки!
Будет праздновать. Добрая,
Ты счастливой живи, чета,
Приноси постоянные
Жертвы юности бодрой!
 
 
Будьте счастливы – юную силу
Занимайте даром, многим данным [185]185
  Катулл, 61, 181–235.


[Закрыть].
 

На другой день супруга приносит первые жертвы богам своего нового дома, а вечером происходит repotio – ужин и пирушка в доме новобрачных, где опять пьют за их здоровье, причем жена должна выйти уже в одежде матроны [186]186
  Варрон. О латинском языке, VI, 84; Гораций. Сатиры, II, 2, 60; Авл Геллий, II, 24, 14; Макробий. Сатурналии, 1, 15, 22.


[Закрыть].

Эта церемония касается только законного брака, то есть брака между свободными, обладающими ius conubii. Значительная же часть брачных союзов – между рабами, многие браки вольноотпущенников, сожительство солдат – были конкубинатом (contubernium).