Текст книги "Повседневная жизнь женщины в Древнем Риме"

Автор книги: Даниэль Гуревич

Соавторы: Мари-Терез Рапсат-Шарлье
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Развлечения взрослого возраста

Небольшие приятные дарования женщине шли, но в меру: порядочной даме не подобало слишком хорошо танцевать, петь, играть на музыкальных инструментах. Если она занималась поэзией, то исключительно для приятного времяпровождения; Саллюстию [351]351
  Саллюстий. Заговор Катилины, 25, 2: elegantius quam necesse probae.


[Закрыть]не нравилось, когда одна дама «играла на кифаре и плясала изящнее, чем подобает приличной женщине», другие осуждали песенки, какие поют в Египте на берегах Нила (carmina nilotica), а Стаций одобрял свою падчерицу, которая плясала, играла на лире и пела – но только его стихи. Она не нашла себе мужа [352]352
  Стаций. Леса, III, 5, 60–64.


[Закрыть]; возможно, ей попадались только такие семьи, где все еще полагали, что подобные способности не следует поощрять: они ведут либо к профессионализму синего чулка, либо к половой распущенности: так можно спутать матрону, женщину легкого поведения, проститутку и профессиональную артистку.

Иконография женщин-музыкантш довольно богата, но недостаточно ясна. На саркофаге Луция Атилия Артемата и Клавдии Апфии женщина играет на тамбурине (tympanum) – ударном инструменте в виде деревянного или бронзового обруча, обтянутого кожей, – перед почти обнаженным мужчиной с погремушкой из змеиного хвоста. При этом на церемониях в честь Кибелы и Аттиса на тамбуринах играли в основном женщины – это был атрибут богини. Другой пример: на барельефе в нише надгробного павильона, хранящегося в музее Бардо в Тунисе, изображена стоящая женщина, а возле нее пандура – трехструнная лютня с овальным корпусом. На этом инструменте играли также почти исключительно женщины – сидя, поставив лютню вертикально на колени.

Вне дома

Если женщина выходит из дома: к подругам, в термы, в театр или за покупками, – хороший тон требует, чтобы с ней была служанка (pedisequa). Это не мешало флирту – например, в театре или амфитеатре под предлогом обмена программами или разговора о зрелище.

Дама могла ехать в портшезе (sella) или крытых носилках (lectica). Когда же она шла пешком, то без колебаний надевала обувь на очень высоких подошвах, если находила свой рост слишком маленьким: красавицы и поэты были согласны, что «заёмная красота» (cultu mercato) лучше никакой. Без головного убора не ходили – надевали, больше для красоты, чем по необходимости, платок или сетку для волос. Больше пользы было от салфетки (тарра), которой в Городе, чрезвычайно загрязненном (хотя понятия «загрязнение среды» тогда не было), вытирали пот и пыль. С помощью веера женщина спасалась от духоты, а главное – прогоняла мух и прочих насекомых. Постоянная служанка или ухажер несли над ней зонтик. Сенека Старший был убежден, что поведение на улице указывает на образ жизни вообще, но сколько он ни советовал матронам ходить с опущенными глазами, чтобы лучше показаться невежливой по отношению к тому, кто с ней поздоровается, чем бесстыдной [353]353
  Сенека Старший. Контроверсии, II, 7, 3.


[Закрыть], его мало кто слушал…

По дороге непременно останавливались ради какого-нибудь соблазна, а их было много: кому хотелось перекусить, та покупала жареную колбаску, порцию отварной или жареной чечевицы; любительница диковин во все глаза дивилась на заклинателя змей или чужеземных музыкантов; кроме того, на улицах встречалось множество танцоров, акробатов, глотателей ножей и прочих фокусников, лоточников и разносчиков, а также менял и разных нищих – настоящих и ловких симулянтов; все они, чтобы привлечь к себе внимание, громко кричали. Иные женщины позволяли зазвать себя в сомнительные лавчонки посмотреть какие-нибудь древности или редкости. Словом, время шло быстро.

Бани в Риме были местом всевозможных свиданий. В разных местах и в разное время они бывали общими для мужчин и женщин или раздельными, иногда для каждого пола устанавливались свои часы. В числе многих примеров известно стихотворение из Лиона, в котором муж, оплакивая восемнадцатилетнюю жену, советует читателям ходить в Аполлоновы бани, куда он сам ходил с покойной и хотел бы ходить еще [354]354
  CIL, XIII, 1983: quod ego cum coniuge feci, vellem si aduc possem.


[Закрыть]. Надпись, найденная в Транстевере, напоминает женщинам, что им запрещен вход в мужскую баню [355]355
  CIL, VI, 579.


[Закрыть].

Эти заведения для расслабления тела и души [356]356
  Corpus reparans mentesque relaxans, как сказано в стих. 1208 Палатинской антологии; loutron alexiponon («воды, отгоняющие скорбь» – греч.) – надпись в термах на форуме Остии ( Robert J. et L.Bulletin epigraphique, 1961, № 854).


[Закрыть]были также местом красоты и эротики. Их бичевали моралисты, и всякий должен был хоть немного остерегаться недоброй «зависти» (invidia) к чужому удовольствию. К примеру, в так называемых «термах завистников» в Остии гротескный карлик показывает inbidiosos (так!) неприличный жест. Термы в Байях считались в этом смысле самыми опасными, но и самыми прелестными, так что иногда все термы называли «байями» как именем нарицательным.

На зрелища женщины иногда ходили потому, что им действительно хотелось на них посмотреть, но чаще затем, чтобы ею самой полюбовались, а то, пожалуй, и «подцепили». Бывало, что туда влекла бурная страсть к какому-нибудь вознице, атлету или паяцу. Овидий, который больше любил возбуждение от любовного преследования, хорошо понимал, что движет женщиной: «других посмотреть и себя показать» [357]357
  Spectatum veniunt; veniunt spectentur ut ipsae (Овидий. Наука любви, 1, 99).


[Закрыть]. Он очень рекомендует волокитам театральные трибуны: там может приключиться минутное развлечение, мимолетная победа, а может родиться длительная связь. Цирк удобен тем, что там все сидят вперемежку, но он вульгарнее [358]358
  Там же, 1, 89 след. О том же: Ювенал, VI, 71–82, 379–397.


[Закрыть].

У некоторых женщин флирт с актерами и тому подобными людьми заходил очень далеко. У Домиции Лонгины, жены Домициана, был роман с мимом по имени Парис [359]359
  Светоний. Домициан, 3 (FOS, 327).


[Закрыть]. Это был очень распространенный сценический псевдоним, не позволяющий точно установить, о ком идет речь. Гален рассказывает, как он раскрыл секрет жены Юста, влюбившейся в танцовщика Пил ада так, что от пожиравшей ее страсти она казалась больной. Гален беззастенчиво расспрашивал ее, не обиделся, когда сперва она просто повернулась к нему спиной, затем, чтобы не разговаривать с врачом, закрывала лицо покрывалами, накрывалась с головой, как будто хочет спать. Но Гален день за днем приходил к ней, а когда догадался о правде, подстроил ей ловушку: попросил, чтобы при ней говорили о модных танцорах. Когда назвали Пилада, пульс бешено забился, когда прозвучало другое имя, реакции не было, при новом упоминании Пилада несчастная вновь выдала себя сильным сердцебиением. Гален был в восторге от своего успеха [360]360
  ³⁶⁰Предуведомление к Постуму, 6 (изд. Кюна – XVI, 631–634).


[Закрыть]. Только так безнадежно любить комедиантов могли дочки и внучки сенаторов, поскольку Августовы законы о браке запрещали подобные союзы. Доходило до крайностей: поклонницы гладиаторских игр и гладиаторов – те, кого Ювенал и Марциал называли «игруньями» (ludiae) [361]361
  Это слово встречается в известных памятниках латинской литературы (сатирической, что не случайно) только три раза, и один раз – в мужском роде с неопределенным значением того, кто так или иначе участвует в зрелищных представлениях.


[Закрыть], «фанатками» игр, и поныне с восторгом воспевающие с помпейских стен доблести фракийца Цел ада и ретиария Кресцента, – бывало, ранили сами себя.

Вечерняя трапеза

Завтрак в римской семье был кратким и скудным (вода, хлеб, маслины), а главной трапезой был обед (сепа) ранним вечером. В богатом доме обедали в специальной комнате: сравнительно скромной ценатии или в триклинии, называвшемся так по главному предмету обстановки – трем ложам вокруг стола, на которых возлежали все собравшиеся, кроме детей (они сидели на лавочках или стояли). Это были самые роскошные залы в доме; они, иногда приукрашенные воображением, вдохновляли писателей. Луций у Апулея поражен роскошью триклиния Биррены – лучшего дома в городе Гипате: «Пышные столы, лоснящиеся туей и слоновой костью, ложа, накрытые парчовыми покрывалами, огромные сосуды» из золота, серебра, стекла, хрусталя, янтаря, самоцветов [362]362
  Апулей. Метаморфозы, II, 19.


[Закрыть]. Эти трапезы далеко не всегда бывали раблезианскими: пир у Тримальхиона в романе Петрония потому и смешон, что воспроизводит реальные обычаи, но в преувеличенном и карикатурном виде. А вот довольно простой кулинарный рецепт, предложенный Апицием, жившим при Тиберии: «С шестью желтками крутых яиц и толчеными сосновыми семенами смешайте мелко резанный лук-порей, соус из сырых овощей и молотый перец. Набейте этим фаршем кишки. Жарьте в гаруме и вине» [363]363
  Апиций. О кулинарном искусстве, II, 60.


[Закрыть]. Или еще: козье мясо в кокотнице с толченым чесноком, кориандром, молотым перцем, любистоком, тмином, гарумом, маслом и вином [364]364
  Там же, VIII, 358.


[Закрыть]. И там и там, как видим, применяется знаменитый «гарум» – рыбный рассол, богатство некоторых прибрежных районов. Хорошо приготовленные блюда приносили, разрезали и подавали специально обученные рабы-мужчины, которым иногда помогали служанки (ministrae). Изысканные обеды сопровождались добрыми винами. От запрета женщинам пить вино вместе с мужчинами, имевшего религиозный и социальный смысл, на деле уже давно отказались. Говорят, что женщины, тайком попивавшие перед обедом, чтобы отбить запах, сосали пастилки или жевали лавровый лист.

Как правило, дамы присутствовали на таких обедах, занимая одно из трех мест на ложе, но если было заранее ясно, во что выльется пирушка, они не были званы, или не оставались до конца, или те, кого приглашали, не были «дамами» [365]365
  Так, Цицерон говорит об одной пирушке в обществе Лайды и Кифериды (Письма к близким, IX, 26).


[Закрыть]. Там разговаривали, блистали своими талантами, причем женские разговоры весьма ценились, особенно если дамы хорошего общества, по совету Овидия [366]366
  Овидий. Наука любви, III, 329–348.


[Закрыть], читали элегических поэтов – это была приятная тема для разговоров образованных людей. Смотрели и домашние спектакли, иногда в дурном вкусе [367]367
  Ср., например: Плиний Младший. Письма, IX, 17.


[Закрыть]. В час отхода ко сну хозяйка дома исполняет последние обязанности: проверяет, выметена ли столовая, убран ли домашний алтарь, куда завтра положат цветы, притушен ли огонь в очаге.

Ежегодные увеселения: день рождения и поездка в деревню

Помимо религиозных праздников, в течение года было два больших приватных увеселения: день рождения и переезд на виллу.

Дни рождения праздновали в семье, приглашая близких друзей, или любовники друг с другом. В этот день справлялся религиозный обряд, при котором женщиной «трижды приносится хлеб, чистое трижды вино» [368]368
  Тибулл, IV, 6, 14.


[Закрыть]ее личной богине-покровительнице – Юноне Родовспомогательнице. Некая Клавдия Севера последовала за мужем – командиром вспомогательной когорты – в Виндоланду на острове Британия, близ вала Адриана, ограждавшего предел Империи. Она пишет Сульпиции Лепидине, приглашая ее на день рождения: «От Клавдии Северы дорогой своей Лепидине привет. Всем сердцем прошу тебя, сестра [369]369
  Отнюдь не обязательно речь идет действительно о сестрах по крови.


[Закрыть], в третий день до сентябрьских ид приехать ко мне на праздник дня моего рождения, чтобы твое посещение сделало для меня этот день еще приятнее <…>. Мой Элий и мальчик-малыш приветствуют твоего Цериалия <…>. Буду ждать тебя, сестра. Будь здорова, сестра, душенька моя, и я надеюсь быть здорова. Привет. Сульпиции Лепидине, жене Цериалия, от Северы» [370]370
  ³⁷⁰ Bowman А. К.Life and Letters in the Roman Empire. London, 1994. P. 127. № 21. Фотокопия письма: Tabulae Vindolandiensi, II, 291 и табл. 2.


[Закрыть]. Последние слова на этой берестяной записке написаны другим почерком – возможно, рукой самой Клавдии. Ведь и у мужчин и у женщин было принято, чтобы основной текст послания писал писец, автор же приписывал пару слов и заключительный привет.

В порядочном обществе прекрасным подарком считались стихи. Так, Антония Младшая, дочь Октавии, получила стихотворение Кринагора Митиленского и зимние розы, Поппея – стихи Леонида и небесный глобус. Любовники были менее официальны. Проперций пишет, как любовно он праздновал день рождения своей подруги (puella) [371]371
  Проперций. Элегии, III, 10.


[Закрыть]. Проснувшись, поэт желает, чтобы в этот день была хорошая погода, чтобы никакое грустное зрелище их не огорчило. Пусть потом именинница помолится богам и украсит себя. Тогда влюбленные станут радоваться, шутить, пить и плясать до поздней ночи, а затем Венера вместе с ними справит в брачном покое сладостные таинства.

Что касается летних поездок за город, то вкусы мужчин здесь известны лучше женских. Главная идея этого переселения – приобщиться к свободному и естественному сельскому блаженству. Цицерон изображает себя типичным горожанином на лоне природы, рисует приукрашенный портрет нового в Риме человека (homo novus), алчущего вернуться к корням, обрести покой и здоровье; все это необходимо ему из-за напряженной работы и нездоровой атмосферы летом в Риме. На самом деле отъезд из Города вовсе не был возвратом к природе: в загородном доме тоже были все достижения цивилизации. Тем не менее на отдых в деревню и на море ехали в разном расположении духа.

Как дачные места особенно ценились прохладные и красивые урочища сабинской земли: Ариция, Пренеста, Тибур, дальше – Лукринское озеро, еще дальше – Апеннины и Венеция. У Цицерона было целое кольцо летних вилл: в Кумах, Путеолах, Астуре, Помпеях, – но особенно он любил свое тускуланское поместье, где бывал очень часто, «ведь только в этом месте я отдыхаю от всех трудов и тягот» [372]372
  Цицерон. Письма к Аттику, I, 5, 7.


[Закрыть]. Он много занимался его усовершенствованием: «В маленьком портике на моей вилле в Тускуле я устроил полукругом новые гостиные – там-то я и хочу повесить картины». В другом письме [373]373
  Там же, 1, 8, 2; I, 3, 2.


[Закрыть]говорится о мраморных и бронзовых статуях, которые искал для своего поместья Аттик: ведь виллы – отнюдь не только вилла императора Адриана в Тиволи – были местом собирательства и культурной жизни (там устраивали библиотеки и гимнасии) [374]374
  Там же, I, 7; I, 10; II, 1; II, 4 и др.


[Закрыть], ученых и дипломатических трудов, лечения, а также дружеских встреч: друзей принимали в комфортабельных домах. Цицерон пишет Теренции, чтобы она все приготовила в Тускуле для встречи гостей: «Пусть там всё приготовят. Со мной, возможно, будет несколько человек, и мы, полагаю, задержимся там на более долгий срок. Если в бане нет ванны, пусть устроят. Пусть приготовят и прочее, что необходимо для питания и здоровья» [375]375
  Цицерон. Письма к близким, XIV, 20.


[Закрыть]. Случалось ему оставлять свою виллу и на попечение Пилии – жены Аттика [376]376
  Цицерон. Письма к Аттику, XIV, 2.


[Закрыть]. Была у Цицерона еще и вилла в Формиях, где он предпочитал общаться с деревенскими жителями (rusticis), а не с высокомерными горожанами (perurbanis), но в годы гражданской войны ее разграбили, и в конце концов именно там оратор был убит солдатами Антония [377]377
  Плутарх. Цицерон, 47–48.


[Закрыть]. Наконец, существовали воды: известно, что римляне и римлянки любили лечиться на горячих источниках, и многие современные курорты использовались уже в античности, как показывают развалины в английском Бате (Aquae Sulis) или в Греу (Нарбоннская Галлия), где источник находился под покровительством нимф Гризелик; там жила двоюродная сестра Марка Аврелия Анния Фундания Фаустина [378]378
  CIL, XII, 361; FOS, 60.


[Закрыть].

У моря можно было отдыхать рядом с Римом, как Плиний в Лаврентине близ Остии: там он, пользуясь удобствами портового города, жил близ теплых пляжей, наслаждаясь полным одиночеством; вникая во все подробности жизни, он не забывает о своих овощах: укрывает их от морского ветра криптопортиком [379]379
  Плиний Младший. Письма, II, 17.


[Закрыть]. Он ничего не говорит, интересовалась ли этим его жена. Зато известно, что теща Плиния, Помпея Целерина, пеклась о многочисленных виллах в Этрурии и Умбрии, куда она и после смерти дочери и второго брака Плиния приглашала его и устраивала заботливый прием – например в Нарни [380]380
  ³⁸⁰Там же, 1, 4; FOS, 626.


[Закрыть].

Лучшим местом считалась Неаполитанская бухта, где благотворное действие вулканического пепла и минеральных вод для здоровья [381]381
  О полезности воздуха Стабий см.: Гален. О терапевтической методии, V, 12 (изд. Кюна – X, 364).


[Закрыть]сочеталось с прелестью моря, а пляжи и тропки в скалах, вид залива с толчеей всевозможных судов звали на прогулки, иногда интимные. Видно, что при Империи этим пользовалось все больше народа: теперь сюда на лето приезжали не только аристократы, и богачи жалели об утонченном светском прошлом этих мест, где прежде были только роскошные виллы, где Лукулл переделал по своему вкусу целый берег вместе со скалами. Наплыв отдыхающих потребовал переделать дорожную сеть, взять под контроль сдачу внаем комнат, работу постоялых дворов, все более множившихся лечебных и спортивных заведений, ставить препятствия недобросовестной рекламе. По имеющимся у нас сведениям, женщины были без ума от этих мест: им там было действительно весело, а ханжи и ревнивцы, которым удобно было бы надзирать за ними где-нибудь в глуши, говорили, что они там предавались разврату. Цинция, отдыхая в Байях, плавала, что было редкостью: большинство курортников просто грелись на солнце Кампании, катались на лодках, гуляли [382]382
  Проперций. Элегии, I, 11.


[Закрыть]. При этом ей, конечно, было нелегко сохранить розово-лилейный цвет лица. Может быть, ей были известны специальные притирания, вроде тех, которые врач Критон рекомендовал для уничтожения пятен на коже от солнца [383]383
  Гален. О составе лекарств в разных местностях (изд. Кюна – XII, 448), – где перечисляются названия глав II книги Критона.


[Закрыть]. Но лишь бы она в этих развратных местах не кокетничала: вот что терзает сердце, для которого эта женщина – все. Насколько лучше бы чувствовал себя Проперций, если бы она укрылась в глухой деревне, у подножия гор, среди скал! Там она жила бы сообразно сельским нравам, пела бы и плясала с крестьянками, и едва ли там нашелся бы для нее поклонник [384]384
  Проперций. Элегии, II, 19.


[Закрыть]…

На летний отдых ездили в повозке, изредка на лошади. В этом случае женщина ехала верхом в мужском седле, без стремян, что было очень утомительно. Впрочем, это были исключительные и не очень приличные случаи.

Глава шестая
ВОСПИТАНИЕ И КУЛЬТУРА

Первоначальное воспитание. Игрушки

Игра – занятие детское. «Пока жила, я играла» (dum vixi, lusi), – гласит надгробие пятилетней Геминии Агаты [385]385
  CIL, VI, 19007.


[Закрыть]. Девочке, как и мальчику, уже во младенчестве давали шумные игрушки (чаще металлические, иногда глиняные): трещотки (sistrum) и погремушки (crepitaculum). Обычно это были фигурки с шариками внутри; иногда ими не столько играли, сколько швырялись. Например, свинка с инкрустацией из синего стекла, положенная на гроб маленького мальчика в Сеттекамини на Тибуртинской дороге, сильно повреждена: ясно, что это была его любимая игрушка, которая ему много служила. Другая подобная игрушка найдена на могиле девочки с Номентанской дороги: полый глиняный бюстик женщины с изящной прической, напоминающей императрицу Криспину, на удобной ручке длиной 12 сантиметров.

Братья с сестрами и товарищами играли в шарики, в орехи, в бабки [386]386
  Очаровательная монохромная картинка на мраморе греческого происхождения, обнаруженная в Геркулануме (I в. н. э.; Археологический музей в Неаполе), изображает дочерей Левкиппа: две фигуры наклонившихся девочек, играющих в бабки. Одна выбросила две кости и еще не закончила движение, другая внимательно смотрит за ее игрой.


[Закрыть], разные игры с шашками, большим и малым мячом. Для подростков и даже для взрослых эти игры превращались в нетрудный спорт, позволявший беречь здоровье, не особенно напрягаясь. У мячей было много названий, иногда не вполне ясных для нас: trigon – мяч для игры втроем; pila – мяч для игры руками; paganica – «деревенский мяч»; follis или folliculum – большой мяч, надутый воздухом или набитый легкими перьями (от него происходит французское слово fol, означающее «шут»). Мячом очень любили также жонглировать: на барельефе с надгробного обелиска Септимии Сикки из Эсте покойница ловит мяч поднятой левой рукой, в опущенной правой держит другой мяч, а еще три изображены у нее над головой. Вероятно, это профессиональная жонглерка [387]387
  Мантуя, Герцогский дворец. Копия в Музее римской цивилизации.


[Закрыть].

Главная игрушка девочки – конечно же кукла. Изредка встречаются глиняные и тряпичные (а значит, дешевые) куколки-младенцы; чаще куклы изображали маленьких женщин. Лучшая из игрушек этого типа – кукла Крепереи Цэифены из слоновой кости, по прическе датируемая 50-ми годами II в. н. э. У нее подвижные конечности, изящное туловище с анатомическими особенностями взрослой женщины. Ее можно было одевать; кроме того, на ней надето два золотых кольца и, судя по дырочкам в ушах, надевались сережки; к ней прилагалась шкатулка с гребешками и зеркальцами. Мы знаем также, что молодая весталка из Тибура Коссиния, принявшая это звание при Септимии Севере и Юлии Домне, захватила с собой чудесную куколку со всеми необходимыми украшениями [388]388
  Национальный музей (Рим).


[Закрыть], вместе с которой ее и нашли в могиле близ Тиволи. Играя с куклой, большая девочка готовилась не столько к материнству, сколько к жизни в обществе. Обычно перед замужеством игрушки приносили в жертву домашним богам.

Некая Клавдия Виктория, умершая от роду десяти лет, в душе была, несомненно, мальчиком: в вечность ее провожал солдатик из слоновой кости с руками на шарнирах. Но больше всего любили живые игрушки: собачек, кроликов, ласочек, птичек, реже кошек. Иногда их заменяли игрушечные изображения из глины, а чаще фаянса, более приятного на ощупь. Часто встречаются прелестные надгробные стелы, на которых покойный ребенок играет со своим любимцем.

Учеба

В семьях традиционного уклада первоначальное образование детей – и мальчиков, и девочек, – проходило под опекой матери, а если ее не было – одной из родственниц почтенного возраста и поведения. Иногда это была старая дева, которых, впрочем, как и вдов, называли vidua – лишенная (мужа), в других случаях – «дражайшая бабушка, нежнейшая воспитательница» (avia carissima educatrix dulcissima) [389]389
  CIL, VI, 1478.


[Закрыть], как называл внук Осцию Модесту Корнелию Патруину Публиану, светлейшую даму из рода Сципионов (III в. н. э.) [390]390
  ³⁹⁰Доклад Франсуа Шоссона в Обществе французских антиквариев (24 мая 2000 г.). См. о ней также: FOS, 587.


[Закрыть]. Нравственное влияние матери или той, кто ее заменяла, часто сохранялось на всю жизнь.

Но не все воспитание, даже маленьких детей, проходило в узком семейном кругу. Оно включало также участие в главных событиях гражданской и религиозной жизни города. «Уму подобает возвышаться благодаря этому зрелищу, а главное – общему переживанию его религиозного значения», – писал Цицерон в 45 г. [391]391
  Цицерон. Письма к Аттику, XIII, 44.


[Закрыть], когда Аттик повел маленькую дочку посмотреть на важное событие – первые игры в честь Цезаря (ludi Victoriae Caesaris), на которых жреческие процессии десять дней перемежались с театральными и цирковыми представлениями. Возможно, это был не совсем обычный поступок. Но Цицерон, так или иначе, одобряет решение своего друга понемногу приобщать девочку, которой только что исполнилось шесть лет, к совершению обрядов, хотя в данном случае они служили личному тщеславию диктатора.

Принято было, чтобы в семилетнем возрасте мальчик начинал сопровождать отца при исполнении гражданских обязанностей. Дочь больше сидела дома, учась работе по хозяйству. Даже при Империи она училась прясть шерсть [392]392
  См. вклейку, где на одной из иллюстраций женщина по имени Спес изображена с корзинкой для шерсти.


[Закрыть]– это была символическая должность замужней женщины; сам Август наставлял в этом своих дочерей. Нет сомнения, что он сильно виноват в бурных любовных похождениях своей Юлии – хорошенькой, любезной, веселой, живой, образованной, подчас слишком прямодушной и насмешливой, разрывавшейся между двумя образами жизни. Суждения древних о ней противоречивы: Тацит полон сострадания, Сенека не находит достаточно суровых слов. Он приписывает ей вседозволенность (licentia), бесстыдство (impuducitia); любовники вокруг нее ходили табунами (gregatim); она не просто совершала прелюбодеяния (adulterus, adulterium, stuprum), но стала поистине продажной (quaestuaria), ходила в город на ночные оргии (comissatio), была бичом (flagitium) императорской семьи [393]393
  Сенека. О благодеяниях, 6, 32.


[Закрыть]– словом, Мессалина до Мессалины!

Завоевание Греции внесло большие перемены в привычки и воспитание образованных людей: появились публичные библиотеки, а также образовательные учреждения. Начиная с конца Республики, родители самого разного социального положения охотно посылали детей в школы – иногда смешанные, но девочки проходили только первые ступени. В начальной школе (ludus litterarius) до одиннадцати-двенадцати лет они учились разбирать буквы по наборным азбукам из дерева, а иногда (лучше) из слоновой кости или даже из печенья, чтобы с аппетитом грызть не только гранит науки. Бывало, что девочки доходили и до грамматической школы (schola), но риторическая школа им была совершенно не нужна. Нам известна семилетняя Юлия Фелициссима [394]394
  CIL, XII, 1918.


[Закрыть], scholastica из Вьенны в Нарбонской Галлии. В школу их водила специальная рабыня – paedagoga [395]395
  Свидетельств о них очень мало (например, CIL, VI, 9758).


[Закрыть], – или, как и мальчиков, раб – paedagogus. Бывали даже женщины-учительницы, как Волузия Тертуллина – грамматистка из Шершеля [396]396
  АЕ, 1994, 1903.


[Закрыть], Гермиона из Фаюма (Египет), скончавшаяся двадцати-двадцати одного года от роду [397]397
  Портрет на фаюмской мумии времен Тиберия, найденный в Арсиное и хранящийся в Джиртонском колледже в Кембридже (раскопки Петрии, 1911). Сканирование мумии позволило воссоздать черты этой женщины (см.: Berg В. Mumienporträts. Chronologie und kultureller Kontext. Mainz, 1996. S. 159; Filer J. Revealing Hermione's Secrets // Egyptian Archeology. 11.1997. Р. 32–34).


[Закрыть]или, наконец, Евфросина – молодая «любомудрствующая» римлянка [398]398
  CIL, VI, 3398: Pia, docta novem musis, philosopha, v a XXI («Благочестивая, обученная новым музам, любомудрствующая, жития ее был 21 год»).


[Закрыть]. До подросткового возраста – возраста пробуждения половой стыдливости [399]399
  Орибаз. Медицинские сочинения. Приписываемые книги, 29, Ю.


[Закрыть]– никаких, даже медицинских причин отделять мальчиков от девочек никто не видел. Но печальным отличием от братьев у девочек было то, что у них не было настоящего отрочества: они рано выходили замуж.

В знатных семьях учителей приглашали и на дом; благодаря этому в высшем обществе среди как мужчин, так и женщин вскоре распространился греческий язык. Как правило, частных учителей нанимала мать; между тем в Риме хватало не только чопорных синих чулков, высмеянных сатириками, но и действительно образованных женщин. У Корнелии – знаменитой матери Гракхов – был литературный салон. Изысканность разговора Лелии, ее дочерей Муций и внучек Лициний увековечена Цицероном, который, разумеется, желал таким образом польстить их отцам: Гаю Лелию, Квинту Муцию Сцеволе и Луцию Лицинию Крассу, также славившимся красноречием [400]400
  ⁴⁰⁰Цицерон. Брут, 211; Об ораторе, III, 45. В гл. 9, посвященной политике, мы встречаем имена нескольких образованных женщин, которые могли бы говорить публичные речи.


[Закрыть]. Когда Помпей в 61 г. до н. э. вернулся с Востока, его дочь Помпея вслух прочла отрывок из Гомера, предвещавший некое бедствие – выбор очень неудачный, если он принадлежал девочке, и очень дерзкий, если учителю [401]401
  ⁴⁰¹«Передают, когда Помпей Великий вернулся из трудного похода, учитель его дочери, желая показать ему успехи девочки, предложил ей прочитать отрывок из «Илиады», начинающийся таким стихом:
  С битвы пришел ты? О, лучше б, несчастный, навеки погибнул!»
  (Плутарх. Застольные беседы, IX, 1, 3, 737b. Пер. Я. М. Боровского). – Прим. ред.


[Закрыть]. Мы не знаем цифр, на основании которых могли бы вычислить долю таких или почти таких образованных девиц. Девочки более скромного происхождения, умевшие читать и писать, могли иметь настоящее ремесло: быть секретаршами [402]402
  ⁴⁰²CIL, VI, 9301 посвящена секретарше (libraria), скончавшейся восемнадцати лет. Эту должность можно было занимать и при мужчине, и при женщине.


[Закрыть], счетоводами, повитухами, врачами и т. д.

В высшем среднем классе родители гордились успехами как сыновей, так и дочерей. Об Авите мы знаем из ее надгробной надписи: она умерла в возрасте десяти лет и десяти месяцев. Имя ее латинское, но написано по-гречески; она изображена сидящей на скамеечке перед пюпитром, со свитком; на коленях у нее таблички для письма; за ней стоит любимый пес и смотрит на нее, задрав морду [403]403
  ⁴⁰³Лондон. Британский музей, Sc. 649.


[Закрыть]. Другая маленькая девочка была «красивой и ученой не по годам» [404]404
  ⁴⁰⁴CIL, VI, 21846: super annos docta et formosa. См. также CIL, VI, 20674, где покойная названа erudita omnibus artibus (сведущей во всех искусствах).


[Закрыть]. Вообще говоря, считалось, что лучше всего, когда дети похожи на взрослых. Что же до будущих мужей, то они, если верить Марциалу, уповали найти жену образованную, но в меру: синие чулки многих пугали.

И вообще, образование девочек из хороших семей было во многом не обязательным, потому что не завершалось занятиями каким-либо ремеслом, в то время как их братьям непременно надо было научиться говорить на публике. Таким образом, уровень женского образования зависел от традиций семьи (насколько она отдавала предпочтение нравственному воспитанию девочки и ее подготовке к роли матери семейства), от желания семьи приобрести таким образом престиж в обществе, а может быть, даже и ввести свою дочь в мир политики. Те, кто держался древних обычаев (mos maiorum), были в этом смысле очень осторожны, чтобы образованная дочь как-нибудь не встала на ноги самостоятельно.