Текст книги "Белая ворона (СИ)"
Автор книги: Дана Арнаутова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Тут же переключился на номер технического отдела. Ответили там не сразу, потом в фониле раздался жизнерадостный голос Леннерта Симмонса:
– Ваша светлость, чем могу служить?
– Ленни, – негромко сказал Алекс, глядя на людей, которые его окружили, ловя каждое слово. – Вам недавно из экономического принесли вычислитель – что с ним?
– А, было! – так же жизнерадостно отозвался Леннерт. – Накопитель данных сгорел. Бракованный, похоже.
– Точно бракованный? – ровно уточнил Алекс. – Поломалось само?
– Именно так, ваша светлость. Если вы интересуетесь насчет тьены, которая им пользовалась, то она не виновата, такой чистый расплав снаружи ну никак не устроить. Кристалл битый, точно вам говорю.
Лица вокруг. Алекс смотрел на них спокойно, не разглядывая в упор, но подмечая жадное любопытство в глазах, растерянность, удивление… Вина? Страх? Кажется, нет, но что-то же здесь не так.
– Ленни, а можно извлечь из него данные?
– Ну… – техник заколебался. – Это будет долго. Да и то не гарантирую. Говорю же – сильный расплав. Безобразие, вообще-то, я как раз составляю реляцию производителю.
– Да Темный Ллир с ней, с реляцией, Ленни, попробуй все-таки вытащить, – попросил Алекс, нажимая кнопку прерывания и поднимаясь навстречу Фергалу Бреслину.
Маред так и сидела за его спиной, дыша тяжело, словно пробежала несколько миль. И корсет не расшнуровать – платье не снимешь, Ллир бы побрал дамские штучки и ложную стыдливость. Алекс снова обвел взглядом притихших служащих. Где баргестов доктор? Центр Лундена, сколько можно добираться?
Попросил мягко, пряча злость за маской привычного спокойствия:
– Коллеги, прошу вашего терпения и понимания. Происходящее крайне неприятно, однако мы все заинтересованы в выяснении обстоятельств. Тьен Бреслин?
Он бесстрастно излагал суть дела внимательному Фергалу, не позволяя даже лицу дрогнуть, хотя хотелось выругаться самыми черными матросскими словечками и пнуть хотя бы стул, чтоб отлетел подальше. Какая тварь?! Девчонка всю душу вложила в этот проект, сделала отличную работу, а для студентки-практикантки так и вовсе гениальную.
В дверях мелькнули бело-зеленые докторские балахоны, одетые в них двое мужчин и молодая женщина сразу оттеснили всех от пациентки. Алекс стоял рядом, изнывая от беспомощности. «Дигиталис» – отличная клиника, хоть и человеческая, там уж точно работают мастера. Не о чем беспокоиться, верно?
Первым делом врач потребовал распустить корсет, что и было ловко сделано его помощницей. Не нарушая приличий, та просунула в вырез платья длинные ножницы и попросту разрезала там что-то. Потом доктор принялся осматривать Маред, что-то негромко спрашивая. Девушка отвечала вяло, едва ворочая языком, пока ей измеряли пульс, долго вслушиваясь в его биение, светили в глаза маленьким фонариком, брали каплю крови, бережно помещенную в пробирку и рассмотренную на свет…
Фергал в это время тоже работал, аморфная толпа под его руководством мигом разделилась на тех, кому совершенно нечего было сказать, – их Бреслин отогнал к стенке, как опытная пастушья овчарка овец – и тех, кто хотя бы проходил мимо в последний час. А Алексу сейчас полагалось бы уйти к франкам, улыбаться и разговаривать с ними, щеголяя хорошо поставленным произношением, рассказывая о дальнейших перспективах, пока в зале все готовят для выступлений…
– Молодую даму мы забираем в клинику, – негромко сказал целитель, и Алекс вскинулся:
– Что с ней, господин доктор?
– Ничего страшного. Гипертонический криз на фоне общего нервного и физического истощения. Но необходимо сделать анализы и оказать всю требуемую помощь. Вы можете известить ее родных? Ей понадобится пробыть у нас несколько дней.
Алекс подтвердил, что да, конечно, позаботится обо всем.
За его спиной послышались хриплые каркающие звуки – Маред стошнило, хотя желудок был явно пуст. Обернувшись, Алекс подал ей платок, который девушка прижала к губам и умоляюще-испуганно взглянула на Алекса.
«Франки, – бессильно вспомнил он. – Тендер, которого контора добивалась два месяца. Нельзя бросить все и уехать с девчонкой в клинику – никто просто не поймет. Или, что еще хуже, поймут так, что пожалеешь потом. Для всех ты ее начальник, не больше. Темный Ллир и все его приспешники…»
– Да скажите же вы, наконец, Тилли!
На звонкий голос обернулся даже доктор. Тихоня Жаклин Форс, вечный третий человек в отделе, возмущенно смотрела на секретаршу… Тилли, кажется? Точно, Матильда, но имя свое не любит…
– Тилли, скажите! – упорствовала Жаклин.
Секретарша сделала шаг назад, темные глаза, умело подведенные косметикой, стремительно наливались слезами. Обведя взглядом дюжину человек, столпившихся рядом, она всхлипнула и прошептала некрасиво искривившимися губами:
– Я не знала… Я хотела поймать вора… Я даже не знаю, что там за снимки получились…
– Какие снимки? Где? – резко спросил Бреслин и тут же смягчил тон: – Ну же, милая тье, успокойтесь. Какого вора вы хотели поймать?
– Который таскал мое печенье… – разрыдалась девчонка, сквозь всхлипы что-то бессвязно скуля про печенье, конфеты, медведя, камеру…
– Какого медведя? – Фергал Бреслин, почуявший след, был преисполнен цепкого терпения.
– Игрушечного!
– Тьеда Тилли принесла камеру, и мы спрятали ее в медведя, – негромко сказала Жаклин, снова переводя внимание на себя. – Понимаете, у нее таскали всякие лакомства. Долго, недели три. Вот мы и решили найти вора. У тье Тилли брат работает в Паучьей службе ее величества, он дал нам специальную камеру, она маленькая и работает сама по себе.
Толстобрюхий лупоглазый медведь, сшитый из ворсистой коричневой ткани, действительно восседал на полке шкафа над головой Тилли, держа в руках корзинку, посередине которой была аккуратно прорезана дыра. Ну, девицы! Авантюристки…
Маред, уложенную на носилки, подняли еще один молчаливый помощник доктора и сам доктор. Алекс шагнул к носилкам, поймал измученный взгляд девчонки, сказал тихо:
– Все будет хорошо, тьена. Лечитесь, ни о чем не беспокойтесь. Расходы контора берет на себя, и все необходимое вам привезут. Фониль у вас с собой?
И ничего другого нельзя было сказать при двух десятках человек, но Маред – умная девочка – все поняла, улыбнувшись беспомощно и испуганно, прошептала:
– С собой… Простите… за тендер.
– Ни о чем не беспокойтесь, – бесстрастно повторил Алекс, чувствуя, как изнутри поднимается горькая горячая волна. – Я позвоню…
Проводив носилки взглядом, он повернулся к столу, где Фергал уже снял мохнатого свидетеля и возился с миниатюрной камерой. Брат в Паучьей службе, значит? Тогда неудивительно, что смог одолжить сестричке такую редкую и дорогостоящую игрушку.
– Я… я… – всхипывала непонятно почему Тилли, хотя ее никто ни в чем не винил.
– Тилли, ты с ума сошла! – вспылил Леонард Бигль, которому сейчас полагалось бы готовиться к выступлению. – Ну я таскал твои сладости! Я! Надеюсь, ты довольна?
– Ты? – ахнула секретарша, распахивая огромные глаза в непритворном изумлении и от неожиданности с головой выдавая себя поддержанием столь фамильярного тона. – Зачем? Ты же не любишь сладкое!
– Да затем, что устал от твоих жалоб на фигуру. Ты так из-за нее переживаешь, но берешь конфеты и печенье корзинами! А потом у каждого зеркала или витрины смотришь на себя и снова переживаешь! Вот я и хотел собрать все твои лакомства за месяц и показать тебе! Прости…
– А… шоколад? Зачем ты покупал мне шоколад?!
– Ты же от него становилась такая милая… – жалобно проговорил Леон, которому Алекс на мгновение даже посочувствовал. – Прости, Тилли. Верну я все твои конфеты. Или такие же куплю.
– Тьен Леон, вы дурак! – взвизгнула Тилли, окинув взглядом едва удерживающихся от улыбок коллег. – Вы… вы меня скомпрометировали! Я вас ненавижу! И ваш шоколад тоже!
Залившись краской, она выскочила в коридор, Леон дернулся было следом, но, понурившись, остался на месте.
– Какой потрясающий мотив преступления! – с искренним восхищением выдохнул Макмиллан. – Я бы ни за что не догадался…
– Молодость, молодость, – усмехнулся Бреслин. – Дайте вашей пассии успокоиться, юноша. Или вас, или шоколад она еще могла бы бросить, но если объедините силы с коробкой хороших конфет – не устоит. А у нас тут… Вот он, ключик! Ах, как любопытно. Ваша светлость?
– Есть снимки? – быстро спросил Алекс, обшаривая взглядом затаивших дыхание людей вокруг.
И раньше, чем глянул на экран камеры, куда Бреслин вывел снимки из кристалла-накопителя, уже знал, страдальчески морщился от понимания, внезапного, острого и болезненного, слишком уж тот, кто ему был нужен, побледнел и выпрямился под взглядом Алекса.
Снова хмыкнул рядом Фергал Бреслин, заглядывая через плечо, а вокруг ждали служащие Алекса, его контора. И солгать было нельзя, как ни неприятно оказалось знать правду, потому что доверял ведь, не ожидал такого. Да, Кон Аннуин предупреждал, и на его ключ-камне были сведения, но ведь казалось, что все в пределах допустимого…
Алекс поднял взгляд от маленького, в пол-ладони экранчика, на котором безупречно узнаваемый человек, оглянувшись на дверь, подходил к вычислителю Маред и выливал кофе из чашки, а потом ставил ее в шкаф к другим грязным – для уборщицы. Да, Алекс смотрел на ожидающих его слов людей и понимал – гниль надо резать по-живому, чтобы не пошла дальше. Он глубоко вздохнул и заговорил:
– Леонард, я понимаю, что у вас личная драма, но проект следует сдавать. Выступите первым, согласны? Тьен Лоустиц, вы последний. Тье Форс, вы ведь хорошо знаете вашу совместную с Даффи работу?
– Да, – отозвалась молодая женщина, снова пугаясь внимания. – А что?
– Пойдете выступать второй после Леонарда. Ничего, надо когда-то начинать. Вы изумительная умница и отлично все расскажете – я уверен.
– А… тьен Даффи? – захлопала длинными ресницами над трогательно-ланьими глазами Жаклин. – Ведь готовился он.
– А тьен Даффи у нас больше не служит, – буднично сообщил Алекс, нарочно не глядя в сторону замершего Кормака. – Он сегодня сдает дела тье Эстер и с понедельника может быть свободен от любых обязательств передо мной и конторой. За расчетом – к главному бухгалтеру, на отработке условленного при увольнении срока отнюдь не настаиваю.
– Ваша светлость, – чужим, каким-то деревянным голосом сказал Кормак, – милэрд, я объясню…
– Обязательно, – кивнул Алекс, чувствуя, как губы немеют от ярости. – Интересно будет послушать, чем можно объяснить такое. Но это позже. Тье Эстер, дорогая, вы ведь не занимаетесь тендером? Будьте любезны принять у тьена Даффи ключи от сейфа и служебные документы по описи. Тьен Бреслин вам поможет. И кстати, советую всем пересчитать наличные деньги и чайные ложки – вдруг тьен Даффи и этим не погнушался.
– Ваша светлость!
Пожав плечами, Алекс вышел, не оглянувшись на отчаянный вскрик за спиной. Да, можно было иначе. Но не нужно. Это необходимо тем, кто остался. Людей надо учить, а подлецов – пороть публично. Леонард – балбес, похититель сладостей, а этот… ублюдок. Маред Уинни истратила все силы до предела, до обморока и больницы, а холеный сукин сын, получающий в месяц больше, чем девчонка тратит на жизнь за год, украл у нее даже не победу, а шанс на нее. Шанс! У девочки-студентки!
Идя по коридору, Алекс изнывал от бессильной ненависти, вспоминая потерянный взгляд Маред. Ллирова тварь! Ведь с самого начала решил не пропустить ее проект, еще когда сказал девчонке, что такую работу нельзя показывать хозяину конторы. Ах, как хочется не просто выгнать, но еще и физиономию разбить в кровь, до хруста. Но сейчас – франки. И Маред… Пришла ли она в себя?
Лестница, коридор, тишина в фониле. И еще лестница, и снова молчание в трубке. Маред не отвечала. Выключила фониль? Кристалл разрядился? Алекс перезвонил Бреслину:
– Фергал, ты еще в отделе? Закончишь с передачей документов, скажи Леннерту, пусть сменит коды везде, где у Даффи был какой-то доступ. Да… Нет, Фергал, я не передумаю. Мне крысы не нужны.
Настроение, и без того с утра не лучезарное, испортилось хуже некуда. Но войдя в зал для показа, где пташкой щебетала Кэролайн и вторил ей басовитый говорок Стивена, Алекс уверенно просиял улыбкой. С порога заговорил по-франкски в знак уважения к гостям, приветствуя многоуважаемых почтенных партнеров и виду не подавая, что выступление задержалось. Поймал взгляд Хендерсона, кивнул успокоительно, и все пошло, как и было задумано: выступления, сдержанное одобрение франков, потом небольшой аперитив…
Кормак ждал его у кабинета. Встрепенувшись, кинулся к Алексу, проскользнул в кабинет следом за ним. Кэролайн после аперитива и отъезда гостей отпросилась, и Алекс сильно подозревал, что уедет она со Стивеном. Надо же, как у них расцвели отношения.
Пройдя к себе, Алекс опустился в кресло, поставил локти на стол и оперся подбородком на сплетенные пальцы. Кормак выпрямился у стены, даже не пытаясь сесть напротив. Выглядел он препаршиво: растрепанный, какой-то потускневший, с унизительным подобострастием во взгляде. И говорить начал сразу, не выдержав паузу:
– Ваша светлость, милэрд, простите, я виноват. Лугом клянусь, сам не знаю, что на меня нашло. Помутнение какое-то… Простите, умоляю!
– Кормак, – тихо уронил Алекс, и начальник отдела – теперь уже бывший – мгновенно замолчал, преданно глядя в глаза. – Вам не кажется, что в первую очередь просить прощения следовало бы не у меня?
– Разумеется! – яростно заверил Кормак, у него даже губы запрыгали от внезапной надежды. – Конечно, я принесу тьене Уинни извинения. Оплачу ей новый вычислитель…
– Утраченную веру в людей вы ей тоже купите новую? – ровно поинтересовался Алекс, откинувшись в кресле и разглядывая человека, которого, оказывается, очень плохо знал. – Вы мерзавец, Кормак. Притом дешевый мерзавец. Решили, что победа на двоих не делится? Это вы правильно решили. А вот выводы сделали гнусные, не говоря уж о действиях. Получайте расчет и убирайтесь из «Корсара», пока вас не выкинули.
– Ваша светлость, – сорвался Кормак на хриплый шепот. – Я дурак, знаю. И мерзавец, вы правы. Простите! Я же хорошо работал. Я из шкуры выворачивался ради общего дела…
– Из шкуры вы ради себя выворачивались, Кормак, – мягко сказал Алекс. – Ради блестящей карьеры и отличного жалованья. И то вам не хватило. Вы ведь не по внезапной глупости это устроили, вам изначально проект Уинни спокойно спать не давал. Что, почуяли конкурента? В девчонке с четвертого курса? Я-то думал, вы не разглядели ее работу, пренебрегли. А вы как раз очень хорошо увидели, какой там потенциал, и сначала попробовали просто не пустить на конкурс. Потом оставили одну мучиться с таким объемом, хотя как начальник отдела должны были и помочь, и проконтролировать. Думали, девчонка не выдержит, бросит? А она взяла и сделала отличную работу, не хуже вашей.
– Нет! – выкрикнул Кормак. – Ваша светлость, я же не знал заранее! Откуда мне было знать, что вычислитель сломается?
– Неоткуда, – согласился Алекс. – Просто повезло. Наш вычислитель сломался, а единственная копия – вот она. Подарок судьбы! Остался бы кто-то в комнате, и ничего бы не вышло, но вам ведь привычно рисковать. Сколько вы за вечер оставляете в игорном доме, Кормак?
Вот на этой фразе, расчетливо и мягко брошенной Алексом, Кормака Даффи проняло всерьез. Алекс смотрел, как белеют и начинают трястись его губы, как дергается – еле заметно – щека, а взгляд наполняется беспомощным страхом. Вот только теперь Даффи поверил, что его действительно уволят. И был прав. Для серьезного бизнеса игрок не годится так же безусловно, как наркоман или алкоголик.
– Ваша светлость, – прошептал он, глядя на Алекса загнанным взглядом. – Я брошу, клянусь. Ни ногой больше в игорный дом. У меня семья, кредит в банке…
– Даже два кредита, – подхватил и продолжил Алекс, вспомнив сведения от Сида Данше. – И когда вы за вечер оставляете на зеленом столе столько, сколько получаете за неделю, то думаете о семье? Премию за проект собирались потратить на уплату процентов по кредиту? Не считайте меня идиотом.
– Я отработаю… Ваша светлость, я же с вами столько лет. А она не клиентка и не наша служащая. Понизьте в должности, в жалованье…
Голос у него срывался, но Алекс почувствовал не жалость, а холодную ясную брезгливость. Игроки не бросают, как и любители дурмана. Да, бывают исключения, но Кормак не из таких. Не бросают люди, готовые ради своих слабостей ломать чужие судьбы. И даже физиономию бить уже неохота – только пачкаться.
Кормак глядел на него, все понимая, читая во взгляде Алекса и невысказанное презрение, и отказ. Понимал, но, кажется, еще надеялся:
– Нет, Кормак. Сегодня вы растоптали надежды тье Уинни, а завтра продадите меня за кучу жетонов. Мы оба это знаем. Вы уйдете, Кормак. И советую не просить рекомендации – я не собираюсь врать вашему будущему начальнику.
– Меня же без них никуда не возьмут!
Кормак отлепился от стены, на которую опирался, и шагнул к столу.
– Почему же? Возьмут. Не на такое место и не с таким жалованьем. Но работник вы хороший, и кредиты постепенно вернете. Если играть бросите. Все, Кормак, не отнимайте мое время.
– Вы… вы пожалеете, ваша светлость. Обещаю. Темным Ллиром клянусь – пожалеете.
Губы у него подрагивали, но Кормак пытался держаться – Алекс не мог не отдать ему должное. И последняя фраза прозвучала не так жалко, как можно было предположить.
– Я уже жалею, – вздохнул Алекс. – Неприятно разочаровываться в людях. Уйдете сами или вызвать охрану? Не позорьтесь, тьен Даффи.
Вот это холодно-отстраненное, как к чужому, обращение все и закончило. Круто развернувшись, Кормак вылетел из кабинета, от души хлопнув дверью. Алекс еще посидел в кресле, потом встал, подошел к окну. Рассеянно погладил толстые зеленые листья, между которых все ярче набухали алые почки. А как же Маред Уинни? Ее ты простил. Жестоко наказал, но скажи кто-то, что Маред украла или сделала подлость… При всем твоем опыте копания в навозе, которым переполнены людские души, не поверишь. Да, Маред пришла за даблионом от отчаяния, но рисковала только собой. Кормак – другое дело. И кстати, не пора ли позвонить ей?
Он достал фониль, но, подумав, не стал набирать номер «Дигиталиса». Возможно, девушка отдыхает после процедур. Лучше он сам заедет туда попозже и поговорит с врачом. А сейчас неплохо бы вернуться к делам. И выпить, что ли, чашку чая с бренди, смыть гадкий привкус во рту? Впрочем, бренди от такого не поможет, грязи Алекс сегодня нахлебался нематериальной.
За окном солнце, пробиваясь сквозь тучи, грело стоянку мобилеров и кроны старых лип, что ее окружали. До вечера еще далеко. Да уж, вечер он собирался провести совсем иначе. Вместо номера клиники Алекс снова вызвал Бреслина.
– Фергал? Зайди ко мне. Нет, ничего срочного. Я готовлю документы по делу метрдотеля из «Бархата», нужно посоветоваться.
Глава 7. О знакомствах старых и новых
Как и следовало ожидать, Алекс освободился только к вечеру. Разумеется, он понимал, сколько сложностей связано с увольнением Кормака, но на деле их оказалось даже больше. Необходимо было срочно решить, кого теперь назначить начальником отдела. Тье Эстер, бессменный заместитель еще предшественника Даффи, решительно отказалась от подобной чести. Да, она будет рада оказать любую помощь следующему начальнику, но помилуйте, милэрд, на себя такую ношу не взвалит. Как ни грустно это сознавать, но возраст… И здоровье оставляет желать лучшего. А такая должность – это постоянные задержки на работе, переживания, огромная ответственность. Нет, нет и нет! Впрочем, несколько дней исполнять обязанности начальника почтенная тье Эстер милостиво согласилась, и Алекс был рад уже такой отсрочке.
Франки уехали, забрав документы по трем представленным проектам, и Алекс до последнего мига надеялся, что Ленни найдет способ извлечь работу Маред хотя бы с одного вычислителя. Увы. Сгоревший накопитель конторского устройства восстановлению не подлежал, а с тем, что принадлежал Маред, бился технический отдел, но Леннерт откровенно сказал, что здесь нужен не техник, а опытный некромант, если таковые умеют воскрешать вычислители. И лично он советует использовать данный раритет как пресс-папье – больше тот ни на что не годится.
Про себя Алекс посочувствовал Маред Уинни: неизвестно, что там у нее еще пропало, кроме проекта. Разве что тье Уинни с ее педантичностью хранила архивы где-то еще. Что ж, следует хотя бы купить ей новый вычислитель. И не от себя лично, а в порядке компенсации от конторы, чтобы девчонка не отказалась. Но это подождет, главное – что там у нее со здоровьем.
Секретарь «Дигиталиса» по фонилю подтвердил, что тьена Уинни находится на обследовании, но состояние ее здоровья не внушает опасений. Наблюдающий ее врач делает благоприятные прогнозы. Его светлость может не сомневаться, в клинике «Дигиталис» к сотрудникам лэрда Монтроза всегда относятся с высочайшим вниманием.
Фразы звучали сухо и обтекаемо, и хоть было ясно, что медики честно отрабатывают страховой контракт с «Корсаром», Алекс укрепился в намерении сегодня же съездить в клинику. Но стоило ему собраться, в кабинет вошел Фергал Бреслин. Подтянул от стены стул, присел к столу. Посмотрел на папку с документами Даффи, лежащую поверх других бумаг, и спросил:
– Уверен, что стоило его выгонять?
– Уверен, – сказал Алекс, садясь обратно. – А ты думаешь иначе?
– Не время, – лаконично ответил Бреслин, откидываясь на спинку стула. – Мерзавец, но полезный. И много знает. Хотя…
– Вот именно, – кивнул Алекс. – Слишком много. Фергал, а ты знал, что он играет и по уши в долгах?
Фергал поднял взгляд на Алекса, поиграл желваками на скулах и нехотя отозвался:
– Знал. Но по уши – это преувеличение. Даффи вполне держался на плаву. Пока держался…
– Все равно, сам понимаешь, это был вопрос времени. Хорошо, что он сорвался на тендере, а не продал нас Корригану.
– Мое упущение, – сумрачно отозвался Бреслин. – Полагаешь, теперь не продаст?
– Что-то, может быть, и продаст, – вздохнул Алекс. – Но теперь, без допуска к работе, ему продавать почти нечего. Что мы можем сделать, чтобы прикрыть себя?
– Симмонс сменил коды, – хмуро начал перечислять Бреслин. – Вычислитель Даффи опечатан, документы он сдал. Тье ван дер Пол их проверила и утверждает, что все на месте. В отделе, разумеется, шум. Не то чтобы Даффи любили, но его считали своим, а тье Уинни – птичка залетная, на пару месяцев.
– Может быть и не на пару, – уронил Алекс. – Я подумываю предложить ей постоянный контракт.
– Ах, вот как, – совершенно без выражения сказал Фергал. – Тогда, конечно…
– Что «конечно»? – мягко поинтересовался Алекс. – Девушка чрезвычайно способная и в высшей степени трудолюбивая. Или ты полагаешь, сделай она плохую работу, Кормак стал бы рисковать?
– Не стал бы, – все так же скучно согласился Фергал, сплетая пальцы на колене. – И я никоим образом не считаю возможным влиять на ваш выбор служащих, милэрд. Мое дело – проверять и присматривать.
– Так… – вздохнул Алекс. – Давай уж, договаривай. Фергал, я тебя не первый год знаю, как и ты меня. Почтительный подчиненный из тебя тот еще, не стоит и пытаться.
– Вот потому, что мы друг друга давно знаем, – сухо сказал Бреслин, – я вообще что-то говорю. Служебные обязанности и способности тьены Уинни – это ваше с ней дело. Но если катаешь ее по городу в собственном мобилере, учитывай последствия.
– Вот оно что, – тихо отозвался Алекс. – Понимаю… Ну так вот, Фергал, мои отношения с Маред Уинни касаются исключительно нас, ты прав. Но чтобы избежать неясностей… Красивых вдовушек в Лундене гораздо больше, чем свободных мест в моей конторе. Уинни отлично работает. Раз уж зашла речь, этот проект она делала у меня на глазах. И делала – заметь – полностью сама, я туда ни одной буквы не добавил. Мне, знаешь ли, самому было любопытно увидеть результат. И шанс на победу у нее был, поверь, не зря Кормак испугался. Кстати, откуда ты узнал? Нас видели в городе?
– Нет, на стоянке мобилеров. Я приплачиваю сторожу, чтобы смотрел, кто с кем приезжает и уезжает. Иногда это очень полезно.
– Понятно, – усмехнулся Алекс. – Фергал, постарайся, чтобы дальше тебя это никуда не уплыло. Я-то просто развлекаюсь, а вот репутацию тье Уинни погубить не хотелось бы. Никому ведь не докажешь потом, что жалованье в «Корсаре» она отрабатывает тем, что в голове, а не под юбкой.
Бреслин молча кивнул, но пальцы расплел и вообще слегка расслабился. Оперся локтем на стол и поинтересовался:
– Так о чем ты хотел поговорить? Что там с «Бархатом»?
Алекс вытащил из ящика стола пару листов с тщательно вычерченным планом клуба.
– Вот, смотри, здесь нашли официанта Роллинса. Это помещение для прислуги, посетители в нем не бывают.
Он поставил карандашом крестик и продолжил:
– Здесь кладовка, которую взорвали. В нее тоже ходят только служащие. Получается, оба случая – дело рук кого-то в самом клубе? Или нас пытаются в этом убедить?
– Алекс, а ты уверен, что оба случая связаны? – помолчав, спросил Бреслин.
Прежде чем ответить, Алекс потянул еще один лист, выгадывая несколько мгновений подумать. Объяснять Фергалу, что клуб принадлежит ему самому, не хотелось. Не то чтобы он не доверял Бреслину, однако… Сейчас – прав Сид Данше – он никому не доверял по-настоящему. Но и совсем ничего не сказать, оставив Фергала выяснять уже известные обстоятельства, нельзя.
Он развернул к Бреслину лист со списком клиентов, бывших в клубе в оба вечера. Подчеркнул имя Венсана арМоаля.
– Вот этот франк предлагал владелице клуба продать «Бархат» ему. Очень настойчиво предлагал и до сих пор не взял свое предложение обратно.
– Ах, во-о-от как, – протянул Бреслин, вглядываясь в листок. – Погоди, так он и во второй вечер там был!
– Был, – подтвердил Алекс. – Только в коридорах все время полно посетителей и прислуги, незамеченным в кладовку ему было не пройти.
– Может быть, не пройти, – задумчиво проговорил Бреслин, все так же внимательно разглядывая план, – а может быть… Неужели он за эти два вечера в уборную ни разу не вышел?
– Туалетные комнаты для гостей в другой стороне. А эти помещения почти рядом. Но прислугу полиция проверила, они никого и ничего подозрительного не помнят.
– А зачем вообще устраивать взрыв? Кстати, владелица продавать «Бархат» отказалась? Это ведь та самая знаменитая танцовщица Ресколь? Полусирена?
– Она самая. Да, тье Ресколь отказалась. И я тоже не понимаю, зачем взрывать? Убийство, взрыв… Что-то здесь одно с другим не вяжется. Метрдотель, разумеется, вовсе ни при чем.
– А если все-таки одно действительно не связано с другим? – прищурился Фергал, отрывая взгляд от бумаги и в упор глядя на Алекса. – Если убийство само по себе, взрыв – случайность, а франк вообще обычный клиент? Я не слишком верю в совпадения, но нельзя сбрасывать их со счетов.
– Нельзя, – вздохнул Алекс. – Итак, что у нас есть? Венсан арМоаль, эльф-квартерон, признанный своим Домом, кстати. В Лунден приехал недавно, в Лютеции у него небольшой собственный клуб. Зачем ему еще один в Лундене – решительно непонятно. Хотя если найти хорошего управляющего для одного клуба, а вторым управлять самому… Но почему именно «Бархат»?
– Репутация? Это ведь довольно известное заведение? И с этакой… славой…
– Репутация у «Бархата» особая, – согласился Алекс. – И если он действительно хочет заведение с уже сложившейся клиентурой и традициями, то «Бархат» – неплохой выбор. Но зачем кого-то убивать, чтобы уговорить владельцев на продажу? Да еще и действовать самому?
– Может, он сумасшедший? – совершенно серьезно предположил Бреслин. – Алекс, а ведь ты все равно прячешь в темноте какого-то гремлина.
Упрек был справедлив. Не стоило ожидать, что опытный и неглупый бывший полицейский не увидит пробелов в показанной ему картине. Алекс пожал плечами, откидываясь в кресле.
– Фергал, пойми и ты меня. Допустим, я признаюсь, что Анриетта Ресколь – моя давняя любовница. Это сильно что-то изменит? Все, что я знаю про арМоаля, я тебе рассказал. И не могу объяснить, почему связываю его с этим делом. Просто чутье так и кричит. Общих деловых партнеров ни у меня, ни у Анриетты с ним нет. Друзей – тоже, только светские знакомые. Мы вообще впервые встретились месяц назад на вечеринке. Он известный в богемных кругах камерограф, снимает обнаженную натуру. Говорят, очень хорошо снимает. Имеет репутацию порядочного человека, насколько ее можно иметь при таких увлечениях. Вот и все. Возможно, ему действительно просто приглянулся «Бархат» как возможное удачное вложение средств в Лундене. И официанта убил кто-то другой. А нагреватель в кладовой взорвался сам. Все это вполне может быть, но поодиночке. А вот вместе получается…
– Вместе получается целый мешок гремлинов в темноте, – согласился Фергал, устало потирая виски. – Хорошо, я попробую расспросить старых знакомых в полицейском управлении… На сегодня все?
– Все, – подтвердил Алекс, вставая. – И если будет что-то непонятно в традициях «Бархата», спрашивай. Я понимаю, неподготовленному человеку трудно понять, как думают и поступают его завсегдатаи.
– Да легче разобраться в жизни приюта для умалишенных, – буркнул Фергал, тоже поднимаясь. – Не сомневайся, еще как спрошу…
После ухода Бреслина Алекс невольно поморщился – разговор оставил неприятный осадок. Как объяснить окружающим, что мораль, основанная на взаимных договоренностях взрослых разумных людей, может быть такой странной, но вполне действенной? В «Бархате» никто никого не принуждает, устав клуба строго запрещает встречи со слишком юными или не способными управлять своими желаниями особами. Запрещены дурманные снадобья, не поощряется злоупотребление алкоголем… И самое главное – для многих людей посещение «Бархата» – единственная и бесценная возможность проявить укротить внутренних демонов.
Садясь в мобилер, он вспомнил Шэннон ап Дилвери, которую порядочные люди назвали бы извращенной развратницей. Только вот хватило бы у них самих порядочности изо всех сил спасать смертельно больную девушку, у которой, кроме Шэннон, никого нет? И в чем тогда истинная порядочность?
«Дигиталис» встретил его восторженным возгласом главного целителя, как раз пробегающего куда-то по просторному холлу:
– Алекс, милый мой мальчик! Вы ли это? Только не говорите, что решили позаботиться о своем здоровье и по этому поводу не выпьете рюмочку со старым Соломоном!
– Почтенный Соломон, как я могу отказаться? Но только рюмочку! Я не пью, когда вожу мобилер.
– Но вы-таки всегда водите мобилер, – всплеснул руками Соломон Цойреф, брат Эбенезера Цойрефа и давний знакомый Алекса, тот самый, что когда-то раз и навсегда отучил его от курения. – Вот и Эбенезер говорит, что вы всегда и весь в делах, так что ему просто стыдно работать меньше собственного начальника. А я говорю, что дела делами, но их все не переделать, а надо ведь и отдыхать. И это я как доктор говорю, прошу заметить, а братец отвечает, что мои медицинские советы ему не по карману, наглец мелкий. Идемте, Алекс, идемте, я вам решительно назначаю рюмку бренди – и не спорьте.
