Текст книги "Белая ворона (СИ)"
Автор книги: Дана Арнаутова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Глава 8. Подарки по поводу и без
Как и предупреждал, его светлость Монтроз в клинике больше не появлялся. Правда, исправно звонил утром и вечером, но говорил мало и сдержанно, только спрашивал, не нужно ли Маред чего-нибудь. Тогда, в понедельник, он, оказывается, привез фрукты, а в среду в палате Маред снова появилась корзинка, на этот раз с роскошной коробкой трюфелей. К конфетам прилагалась карточка «Отдыхайте и выздоравливайте. А. М.», и несколько светских журналов для легкого чтения. Маред пролистала их с отвращением и отдала миленькой горничной, убиравшей ее палату.
Пилюли, микстуры, инъекции… Маред покорно подставляла сгиб локтя под блестящие тонкие иглы, принимала ванны, пила лекарства и ложилась под бесстрастно умелые руки массажистки, чувствуя себя, как на самой утомительной и скучной работе. В перерывах ковыряла обильную и вкусную, но не вызывающую никакого аппетита еду и спала. После утренних процедур – до обеда, потом до вечерних процедур, а после них укладывалась на ночь и снова засыпала почти мгновенно.
В сонном забытьи потерялись вторник и среда, а в четверг она проснулась с совершенно ясной головой, но расслабленная, с тяжелым и непослушным телом, мягким, как у наполненной ватой куклы. Встала к завтраку, чувствуя, как лень даже шевелиться, подышала чем-то горьким, прижав к лицу пропитанную лекарством марлевую маску, выпила микстуру. И, лежа в ванне, думала, думала, думала…
Казалось, что провал с конкурсом был не неделю назад, а давным-давно и вообще не с ней. Словно это стало некой границей: Маред – до, и Маред – после. Теперь она хорошо видела всю наивность своих надежд и глупость непременного предвкушения успеха. Бедные трудолюбивые сиротки получают награду за упорную работу только в сказках да поучительных историях для детей, а в жизни… В жизни все достается таким, как Даффи. Правда, Монтроз его уволил, но это скорее исключение, чем правило. Просто лэрд не прощает предательства – и ей стоит хорошо это помнить.
В комнату, отделенную от ванны ширмой, чтобы пациентка могла принимать ванну, не смущаясь сидящего рядом доктора, кто-то заглянул, и женский голос произнес:
– Доктор Мелвилл, к тьене Уинни пришли с визитом.
– Да-да, Кэти, – отозвался Мелвилл, – пусть немного подождут. Минут десять.
Посетитель? Маред напряглась, пытаясь угадать, кто мог бы ее навестить? Лэрд приезжать не собирался, он звонил после завтрака и ничего об этом не говорил? Решил сделать сюрприз? Или кто-то из отдела заглянул? Ох, лишь бы не Даффи!
– Можете выходить из воды, тьена, – сообщил Мелвилл, скрипя ручкой по бумаге. – Платье пока не надевайте, я еще раз послушаю ваши легкие.
Маред выбралась из ванны, вытерлась приготовленным полотенцем и накинула длинную хлопковую рубашку, закрывающую ее от шеи до пят, но тонкую – специально для осмотров.
– Еще чуть-чуть, – попросил Мелвилл, прижимая стетоскоп к ее спине. – Вдохните поглубже и задержите дыхание. Да, вот так… хорошо… Прекрасно! Вызвать вам горничную?
Маред покачала головой. Темно-синее платье, в котором ее привезли из «Корсара», вполне можно было надеть и самой, если без корсета, а его-то у Маред как раз отняли.
– Что ж, послезавтра, полагаю, вы нас покинете, – бодро сообщил доктор, деликатно отвернувшись к окну. – Процесс выздоровления идет замечательно, организм у вас прелестно крепкий. Будете только ездить к нам два раза в неделю, пока окончательно не окрепнете.
Маред вздохнула, застегивая последнюю пуговку, вспомнив, что ездить придется прямо из конторы, а значит, в эти дни она будет пропускать занятия в школе вождения. Как жаль… У нее ведь уже так хорошо получается! Мобилер слушался ее идеально, и наставник, помнится, обещал, что со следующей недели они будут ездить по городу. Но вот не вышло…
Она вышла из ванной комнаты в коридор, потом на крыльцо небольшого двухэтажного здания – и сразу наткнулась взглядом на знакомое лицо, которое совершенно не ожидала увидеть!
– Коллега Уинни!
Сидящий на скамье перед цветочной клумбой Оуэн Макмиллан встал и поклонился.
– Ваша светлость… – от растерянности пролепетала Маред. – Вы?
– Только не титулом, умоляю, – серьезно попросил Макмиллан, окинув ее с ног до головы быстрым взглядом. – Если, конечно, вы на меня за что-то не обиделись. Нет? Прекрасно. Позволите пригласить вас на чашку чаю? Здесь совсем рядом, за углом, недурная кофейня.
– А почему чаю? – не сумела спросить ничего умнее Маред, чувствуя, как губы сами собой расплываются в глупой счастливой улыбке.
– А вам можно кофе? Обычно, стоит попасть в лапы служителей медицины, они первым делом его запрещают.
– Мне можно все, – уверила его Маред. – Но мой вид…
Она с растерянностью вспомнила, что утром причесалась не как обычно, а гораздо небрежнее, рассчитывая уложить волосы после ванны. И туфли не на каблуке, а больничные, мягкие и на низкой подошве. И корсета нет!
– Замечателен, – твердо сообщил Оуэн. – То есть несколько непривычно видеть вас без темных кругов под глазами, но я свидетель, что эта перемена только к лучшему. В остальном вы выглядите прекрасно. И вообще, считайте, что я вас похищаю. Жертва похищения имеет право на некоторые нарушения этикета, не так ли?
Переложив под мышку небольшой сверток, который держал, он протянул ей руку, и Маред приняла ее, чувствуя, как теплеет на сердце. Оуэн вспомнил о ней! И даже не просто позвонил, а приехал! Бригитта милосердная, как же приятно! И особенно хорошо, что он держится так свободно, с обычной легкой насмешливостью, лишенной тени пошлости или навязчивости. Как друг!
Кофейня и вправду оказалась совсем рядом. Едва войдя, Маред вдохнула ароматы, пропитавшие воздух, и едва не застонала от наслаждения.
– Кофе! – выдохнула она счастливо. – Кофе…
– Коллега Уинни, – усмехнулся Макмиллан, – вы выглядите точь-в-точь, как кошка моей матушки, добравшаяся до клетки с канарейками. У вас горят глаза, а усы не топорщатся только потому, что их нет. Неужели вам совсем не давали кофе? Всю неделю? Какие негодяи!
Маред молча кивнула, действительно осознав, что не пила кофе с утра прошлой пятницы, а сегодня – четверг. Значит, прошла неделя. Что ж, попереживала – и хватит.
Первую чашку они выпили в полном молчании. Оуэн – вольно облокотившись на подоконник, возле которого сидел, Маред – напротив него, смакуя каждый глоток и млея от удовольствия, чуточку непристойного и от этого более острого. Она покинула клинику, чтобы посидеть в кофейне! Мало того – не одна, а с молодым человеком. Не причесанная, не одетая, как полагается, в туфлях без чулок! И он смотрит на нее не с осуждением, а совсем иначе! Как именно смотрит на нее Оуэн Макмиллан – Маред побоялась даже обдумывать. Наверняка у лэрда всегда такие эксцентричные манеры – он ведь аристократ… И в этом приглашении нет ничего особенного… Наверное…
– Сварите еще две порции, – окликнул Оуэн официанта. – Коллега Уинни, что вам угодно из здешнего меню? Кажется, они подают не только обычные пирожные, но и мороженое.
– Кофе, – твердо сказала Маред. – Только кофе. Я совершенно не голодна!
– Как скажете. Кстати, это вам.
Он положил на стол сверток, упакованный в оберточную бумагу и по форме напоминающий коробку. Маред напряглась.
– Я… право…
– Не отказывайтесь, пока не развернули, – хмыкнул Оуэн. – Вам даже не любопытно?
Что ж, она ведь не может быть настолько невежливой, правда? Маред потянула за кончик ленты, распустила обвязку и развернула бумагу. Не коробка – книга! Бригитта и Луг…
– «Лэрд Гилмур и тайна принцессы Холмов», – прочла она неверяще. – Это… новый роман?! Но он ведь должен был выйти только в следующем месяце! Его ждут уже год!
– Открою вам секрет, – безмятежно сообщил Оуэн, едва заметно улыбаясь, – в типографии из первой партии сразу откладывают примерно дюжину книг задолго до поступления в магазины. Для ее величества – она поклонница творчества тьена Артемиуса, для премьер-министра и для главы Паучьей службы. А еще для Князя вампиров Лундена и двух-трех глав эльфийских домов. Ну и для меня в частности. Потом их доставляют тьену Артемиусу, и он подписывает экземпляры перед отправкой адресатам. Вышеупомянутые лица собирают коллекцию, насколько мне известно. Думаю, мне придется послать тьену на подпись другой экземпляр, потому что этот – ваш.
– Мой… – завороженно отозвалась Маред, погладив переплет кончиками пальцев и осторожно открыв его.
На белом форзаце книги черными чернилами красовалась надпись: «Драгоценной тьене Маред Уинни от автора с наилучшими пожеланиями».
– Вы… попросили его подписать книгу! – ахнула Маред, поднимая глаза на довольно щурящегося Макмиллана. – Для меня! Самого Артемиуса!
Лэрд являл собой иллюстрацию к собственному примеру про кота и канареек, только теперь кот удовлетворенно озирал уже пустую клетку.
Одна из дюжины книг, отложенных для самых влиятельных людей и нелюдей Великобриттии! Задолго до официальных продаж! С автографом!
Маред чуть не задохнулась от переполнявших ее чувств, безмолвно глядя на Оуэна почти с испугом. Конечно, она и раньше понимала, что лэрд Макмиллан из очень влиятельной семьи, но как-то не осознавала – насколько.
– Ну, я подумал, что лежать в клинике – ужасно противное занятие, – пожал плечами Макмиллан, принимаясь за вторую чашку как раз принесенного кофе. – А это вам точно должно скрасить скуку. Правда, я не удержался и прочитал ее вчера вечером. Надеюсь, вы не в претензии.
– Ох, благодарю, – только и смогла пролепетать Маред, вцепившись в драгоценный томик и прижав его к груди. – А вам точно подпишут еще одну? Я читала, что тьен Артемиус крайне нелюдим. Он никогда не показывается на публике и никого не принимает в своем поместье.
– Не беспокойтесь, – махнул рукой Оуэн. – Мне – подпишут. Я знаком с настоящим тьеном Артемиусом.
– Как – настоящим?
Маред вспомнила портреты в журналах. Немолодой осанистый мужчина с темной бородкой и неизменной трубкой – ни разу тьен не был изображен без нее. Он разве не настоящий?!
– Обещаете, что никому не скажете? – улыбнулся Макмиллан.
Маред завороженно кивнула и выдавила:
– Бригиттой клянусь.
– На самом деле никакого тьена Артемиуса не существует, – понизив голос, сказал Макмиллан, слегка наклоняясь к ней. – Не знаю, кто там на портретах, но подозреваю, что какой-нибудь садовник. С Ви вполне станется.
– Ви?
– Истинный автор. Ви – дочь старых знакомых нашей семьи. Она немного старше меня и очень милая.
– Но… зачем? – прошептала Маред. – Зачем ей скрываться?
– А вы как думаете? – сожалеюще вздохнул Макмиллан. – Пока все считают, что романы про лэрда Гилмура пишет пожилой бородач Артемиус, образованный, знающий жизнь и людей мужчина, все восхищаются логикой и изобретательностью автора. Но если станет известно, что автор – прелестная молодая блондинка… Романы Ви тут же обзовут женским чтивом. Так что молчите тоже, прошу вас. Уж вы-то должны понимать…
– Конечно, – растерянно сказала Маред. – Я никому и ни за что. Но… никогда бы не подумала… что женщина может – так!
– Многие не подумали бы, – хмыкнул Оуэн. – Вообще-то, стряпчий – тоже не женская профессия, никогда не слышали подобное мнение? Тьен Даффи очень своеобразно вступил с ним в полемику. И кстати, когда вы возвращаетесь на работу?
Маред не сразу сообразила, что вопрос адресован ей.
– Полагаю, в понедельник. Скажите, – набрав воздуха, она быстро продолжила, стараясь говорить как можно небрежнее. – А тьена Даффи действительно уволили?
– О да, – отозвался Макмиллан, задумчиво изучая меню. – В тот же день. Лэрд Монтроз был очень зол.
– А… конкурс? Кто его выиграл?
Голос все-таки предательски дрогнул, но Оуэн даже взгляда не поднял от перечня блюд, будто это было невесть какое интересное чтение, и Маред мысленно поблагодарила его за деликатность.
– Работа Даффи и Форс. Конечно, представляла ее сама тье Жаклин, Даффи и близко туда не подпустили. Но у остальных тоже было неплохо. Франки были впечатлены.
Комок, сегодня то и дело застревающий в горле, на этот раз обосновался там так плотно, что даже дышать стало трудно. Маред глотнула кофе, почти не чувствуя вкуса, обожгла язык. А Макмиллан продолжил так же ровно:
– Разумеется, тьена Форс в одиночку ни за что не справится с таким колоссальным заказом. Так что лэрд Монтроз сказал, что работать будут все, кто изначально участвовал в конкурсе. Все шесть человек.
– Шесть? – Маред быстро вспомнила имена. – Но если тьен Даффи ушел… Осталось пять!
– Почему пять? Жаклин Форс, Леон Бигль со своей Тилли, тьена Дорриш, тьен Лоустиц и вы. Кстати! Представляете, это Леон таскал у Тилли печенье!
– Как Леон? Зачем? О, погодите… И я?
– Коллега Уинни, это вы кокетничаете или в самом деле не понимаете? – иронично поднял бровь Макмиллан, отрываясь от меню и поднимая взгляд на Маред. – Ваш проект видел тьен Даффи, так? И оценил его настолько высоко, что загубил, в итоге поплатившись службой и карьерой. Что это говорит о проекте? Или вы думаете, что лэрд Монтроз не способен сложить два и два?
– Я не думаю, – тихо сказала Маред. – То есть не думала…
– Вам вредно подолгу не пить кофе, – серьезно сказал Оуэн, только в глазах его плясали веселые и совсем не обидные искорки. – Список уже утвержден, потому я и спрашивал, когда вы выйдете на работу.
Маред в замешательстве отпила еще кофе. Обожженный язык побаливал, но не настолько, чтобы мешать смаковать восхитительную горечь, наполняющую рот.
– Да, кстати, – небрежно сообщил Макмиллан, – можете меня поздравить. Мы с лэрдом Монтрозом пришли к согласию, что в отделе судебного представительства я принесу меньше вреда его конторе и собственному душевному равновесию.
– Как жаль! – вырвалось у Маред. – То есть я хотела сказать…
Она замялась, чувствуя себя невежливой глупышкой и испугавшись, что Макмиллан, того и гляди, поймет ее неправильно, однако Оуэн кивнул:
– Ну, каждому свое. Вы в финансовых делах как рыба в воде, а меня они раздражают.
Третью чашку они пили тоже молча. Маред боялась нарушить хрупкое равновесие, установившееся между ней и ее странным знакомым. Оуэн Макмиллан поменяет отдел – и все? С одной стороны, будет намного проще: никаких неудобных вопросов и слишком острых взглядов, никаких проницательных догадок и сования носа в дела Маред. С другой стороны – как-то тоскливо…
Оуэн был особенным, совсем иным, чем большинство мужчин вокруг Маред. Умный, ироничный, резковатый, но искренний. Это Оуэн щедро поделился с ней шансами на выигрыш в конкурсе. А потом приехал к ней в клинику, да еще привез такой роскошный подарок! Роскошный не стоимостью, а вниманием. И ведь понятно, что Маред не привлекает его как женщина, во взглядах и интонациях лэрда Макмиллана нет ни капли мужского азарта и желания очаровать. Но тогда – почему?
И конечно, Оуэн имеет полное право заниматься тем, что ему интересно. Они ведь не дети, чтобы непременно играть в одной песочнице. А кофе горчит, потому что уже третья чашка. Хватит, пожалуй, а то Маред действительно покажет себя совершенно неучтивой особой.
– Что ж, коллега Уинни, – мягко сказал предмет ее раздумий, поднимаясь. – Не смею и дальше откладывать ваше долгожданное свидание с лэрдом Гилмуром. Но если в понедельник вы пожелаете скрасить обеденный перерыв обсуждением его нового расследования, то позвольте напомнить – за вами чашка кофе.
Маред подняла взгляд. Макмиллан смотрел… выжидающе? В углах его узких, резко очерченных губ пряталась усмешка, делающая некрасивое лицо лэрда еще более неправильным, но неожиданно очень обаятельным.
– О да! – радостно выдохнула Маред. – И благодарю вас! За книгу… и остальное…
– Пустяки, право.
Очередной взмах рукой, быстрая улыбка, поклон. Маред вышла из кофейни вслед за расплатившимся лэрдом и покачала головой на предложение проводить ее обратно в клинику. Нет-нет, она с удовольствием прогуляется сама. Настаивать Макмиллан не стал.
Маред проводила его взглядом, подняла голову, ловя раскрасневшимся лицом приятный ветерок. Сдула принесенную им и прилипшую к губам пушинку и залюбовалась на редкость ясным для Лундена небом. В вышине, словно нарисованные легкой кистью художника, плыли перья облаков, придавая пространству перспективу и глубину. На лицо упала еще одна пушинка, словно кусочек облака оторвался и опустился вниз. Маред сама улыбнулась этому детскому сравнению, но впервые за долгое-предолгое время ей стало легко и свободно. Все беды и сложности, навалившиеся в последнее время, если не исчезли, то будто отодвинулись, давая передохнуть. «Прав Макмиллан, нужно чаще пить кофе», – усмехнулась она про себя, прекрасно понимая, что кофе ни при чем. Просто… – Ах, да лети оно все по ветру, как тополиный пух!»
Она неторопливо дошла до клиники, дыша горячим и влажным летним воздухом с особенным удовольствием. Смущенно извинилась перед несколько обеспокоенным доктором Мелвиллом. Впрочем, почтенный медик сразу признал, что прогулка определенно пошла его пациентке на пользу, и порекомендовал гулять чаще.
А когда Маред вернулась к себе и присела на постель, впервые не чувствуя себя в уютной палате, как птица в клетке, на столе зазвонил фониль. Она глянула на экранчик с высветившимся именем, досадливо поморщилась, но аппарат все-таки взяла.
– Маред, ну куда же ты пропала? – раздался в трубке чистый звонкий голос Изабель Кармайкл. – Я звонила тебе пару дней назад… Хотела пригласить на мороженое в новой кофейне. И ты обещала приехать ко мне в гости!
– Изабель, прости… я не могу, – вздохнула Маред и подумала, что лучше не врать: – Я в клинике.
– Ой… – послышалось после паузы. – Ты заболела? Надеюсь, ничего серьезного?
– Нет-нет, – заверила Маред. – Пустяки.
– В самом деле? Но… погоди, ты ведь наверняка в муниципальной больнице?
А потом Изабель, помолчав, решительно высказала совсем не то, чего от нее ожидала бы Маред:
– Муниципальные больницы – это ужас что такое! Там совсем не умеют лечить! Скажи, где ты? Мы с матушкой приедем и заберем тебя к нам домой. У нас отличный семейный врач, а если понадобится, устроим тебя в приличную клинику!
– Да нет же! – запротестовала изумленная Маред. – Не стоит беспокойства! Я как раз в клинике и очень хорошей!
– В самом деле? Ну ладно, тогда я просто привезу тебе что-нибудь. Маред, мне правда не сложно! Болеть – это так мерзко и противно… Тебе можно сладкое?
– Не надо, Изабель. Я… меня выписывают уже послезавтра.
– Ах, значит, и правда ничего опасного? Я рада! Маред, милочка, не подумай, что я навязываюсь… Мне, право, до сих пор неловко, что я подвела тебя тогда с оплатой. Ты ведь не обижаешься? Хочешь, мы приедем тебя забрать? Ты могла бы погостить у нас несколько дней. И если что-нибудь нужно… Лекарства, например… Ты ведь совсем одна в Лундене, я даже представить не могу, каково это. Только не вздумай стесняться, ради Керидвен!
– Да я… Изабель, я тебе очень благодарна… Очень-очень…
Маред перевела дух, снова глубоко вдохнула, растерянно и растроганно подумав, что от кого-кого, а от легкомысленной красотки Изабель она участия точно не ждала.
– Не беспокойся, – продолжила она как можно убедительнее. – Меня навещают, а потом я поеду к… родственникам. Они дальние, но все равно… И я пока поживу у них за городом.
– Ах, как чудесно! Ты будешь жить в поместье?
– Не совсем. У них коттедж в Мэйд Вэл.
Маред сама не знала, почему выпалила настоящее название пригорода, где жил Монтроз, но потом поняла: ей так хотелось хоть раз в жизни если не встать вровень с Изабель, то хотя бы почувствовать себя не хуже. Могут ведь у нее быть родственники? Пусть дальние, но заботливые и славные. И почему бы им не жить в респектабельном районе, который не стыдно назвать в любом обществе? Устраивать пикники, кататься на лодках и снисходительно, но тепло относиться к одинокой бедной родственнице из провинции?
Маред почти поверила на мгновение, что они есть. В конце концов, как сказал лэрд, если родственников нет, очень трудно доказать их отсутствие. Тогда, улыбнувшись шутке, она и не поняла, насколько грустно это звучит. Неужели лэрд тоже одинок? Не может быть, у него ведь есть фаворитка, друзья и знакомые…
Успокоившись и рассыпавшись в пожеланиях выздоровления, Изабель отключила фониль. А Маред, укладываясь в постель, открыла вожделенный томик Артемиуса, предвкушая чудесный вечер. Но как же странно… Она удивлялась визиту Оуэна, но тем более не подумала бы, что Изабель Кармайкл так великодушно предложит помощь. Они ведь никогда не были подругами. Пару раз Маред отдавала ей ненужные контрольные работы просто так, без оплаты, но это ведь пустяки. Прав лэрд Монтроз: Маред нужно работать исключительно с бумагами, в людях она ничего не понимает.
* * *
К пятнице Алекс окончательно понял, что возглавить контрактно-корпоративный отдел сможет только Жаклин Форс. Да, тье Форс молода, но Даффи – Алекс глянул в документы – был даже на год моложе. А Жаклин в свои двадцать восемь лет просто выглядит совсем юной: хрупкая, светловолосая, большеглазая… Зато проект франкам она представила отлично, а выйдя из тени Даффи и вовсе быстро приобретет уверенность в себе.
– Что ж, Алекс, – вздохнул Стивен Хендерсон, собирая документы тьеды Форс. – Стряпчий она, конечно, отличный, но уж слишком привыкла играть вторую скрипку при Даффи. Но попробуем?
– Попробуем, – кивнул Алекс. – И вот еще, Стивен, что между вами с Кэролайн?
Хендерсон прищурился, опускаясь обратно в кресло, из которого, было привстал.
– Ничего. А что такое?
Алекс слегка поморщился, понимая, что лезет не в свое дело, но промолчать тоже не получалось:
– Стив, не крути. Ты ловелас еще тот, но зачем тебе Кэрри? Юная, наивная… Неужели не найдешь другую для интрижки?
– Вот как раз для интрижки кого-то найти – дело нехитрое, – буркнул Хендерсон, отводя взгляд, но тут же снова поднимая его на Алекса. – А может, ты сам на нее имеешь виды?
– Не имею, – спокойно ответил Алекс. – И никогда не имел. Но и обидеть не разрешу даже тебе.
Хендерсон потер поврежденное много лет назад колено, как всегда, когда нервничал.
– Без твоего заступничества обойдемся. Думаешь, если ловелас, так на всю жизнь? Набегался я, Алекс. Хочу семью. Ты-то сам не думаешь остепениться?
– Не обо мне речь. И если все серьезно, я первый пойду в храм Керидвен за вас помолиться.
– В храм, говоришь? – опять потер Стивен колено, морщась. – Да ты сам посуди, Алекс: ей двадцать, а мне сорок шесть. Ну, еще лет десять-пятнадцать побегаю жеребчиком, а потом? Она расцветет, а мне вставную челюсть примерять? Если бы не это – завтра же предложение сделал бы!
– Понимаю, – согласился Алекс. – А что сама Кэролайн думает?
Хендерсон махнул рукой.
– Да что она! Ведь сущее дитя, хоть и давно на выданье. Алекс, она на меня смотрит, как на подарок к Йолю – аж глаза сияют! Вот веришь – на меня никто так никогда не смотрел. Я скорее удавлюсь, чем ее обижу! Но жениться… Она ведь согласится, понимаешь? И получится, что я ее лучшие женские годы потрачу на себя, старика…
Он вздохнул. У Алекса потянуло внутри от сочувствия и, почему-то, тоскливой зависти.
– Сам думай, Стивен, – сказал он вслух. – В таком деле тебе никто не посоветует. Но если вы друг друга любите и расстанетесь только потому, что ты старше, – уверен, что кто-то другой сделает ее счастливее?
– Не знаю, – глухо ответил Стивен. – Ошибиться страшно… Мы с Кэролайн решили отпуск попросить. Она с детства мечтает побывать в Лютеции – вот я ей мечту и подарю. Тетка ее отпустит, Кэролайн ей сказала, что с подругой поедет. А сама она… Она мне верит, понимаешь? Даже не думает, что я могу ею просто воспользоваться. Разве можно ее обмануть! Отпустишь нас на недельку, Алекс? Как раз после свадьбы Эйнджел? Кэрри у нее подружкой невесты, сам понимаешь, девушке такое пропустить нельзя.
– Да ради Керидвен, – кивнул Алекс. – Ты, конечно, незаменим, но уж постараюсь пережить ваше отсутствие.
– Ваша светлость, – очаровательный белокурый предмет разговора заглянул в дверь, посмотрел вначале на Стивена, потом, торопливо отведя от Хендерсона взгляд, на Алекса. – К вам тьен Бреслин.
– Без вызова? Кэролайн, у меня что-нибудь назначено на ближайший час?
– Ничего, милэрд. В три пополудни у вас совещание, до этого времени все свободно.
– Тогда проси его.
Хендерсон встал, прошел к двери, и Алекс увидел, как Кэролайн невольно тянется к нему взглядом, но тут же, спохватившись, опускает глаза. Да, действительно…
По случаю июльской жары Бреслин только сменил обычный черный костюм на серый, хотя, сними он сюртук, Алексу в голову не пришло бы его за это укорить. Лунден вторую неделю задыхался от влажной горячей духоты. Опустившись в кресло, начальник службы безопасности раскинул на столе перед Алексом веер камерографий и будто нехотя разжал плотно сомкнутые губы:
– Кого-нибудь узнаешь?
Алекс пригляделся. Камерографии были сняты неумело, но лица… лица различить можно. Рассмотрев их, он нахмурился и ткнул карандашом в снимок, запечатлевший веселую вечеринку. Несколько молодых людей, нарядные девицы, у всех в руках бокалы…
– Вот. Это Виктор Корриган, сын Мэтью.
– Я сомневался, – бесстрастно сказал Фергал Бреслин. – Корригана-младшего я видел вживую всего пару раз, да и то мельком. А кого-нибудь еще можешь назвать?
Алекс вгляделся снова.
– Вот этот, с длинными волосами, музыкант-гитарист. Виктор играл вместе с ним. И этого, – карандаш указал на невысокого блондина в голубой рубашке, – я тоже как-то видел с Виктором.
– А этого? – указал Бреслин неприметного юношу на кушетке в углу.
– Нет, не знаю, – покачал головой Алекс.
– Это Джейми Роллинс, убитый в «Бархате» официант.
– Ах, вот оно что.
Алекс пролистал остальные камерографии.
Концерт в каком-то музыкальном салоне: Виктор и его квартет. В первом ряду сидит Роллинс. А вот фешенебельная ресторация. И снова Роллинс рядом с Виктором и его друзьями. Явно в компании он свой, потому что фамильярно обнимает за плечи жеманно улыбающуюся девицу.
На других камерографиях Алекс никого не узнал, только однажды мелькнул все тот же музыкант.
– И как это понимать? – спросил он, отодвигая камерографии.
– Это ты мне изволь сказать. Что общего могло быть у наследника Мэтью Корригана и какого-то официанта?
– Что угодно, – хмуро отозвался Алекс. – Виктор был очень неразборчив в знакомствах. Думаешь, это не совпадение?
– Возможно, и совпадение, – согласился Бреслин, снова раскладывая камерографии. – Только вот этот юноша, – указал он на гитариста, – Дэниел Харрис, за особую нравственность прозванный Дэнни Бордель, три дня назад найден убитым в собственной квартире. Разве что ему не горло перерезали, как Роллинсу, а свернули шею, будто цыпленку.
– Так, – слегка растерянно сказал Алекс. – Уже двое? И оба были связаны с Корриганом? Это уже не похоже на совпадение. Но тогда, получается, «Бархат» вовсе ни при чем?
– Это ты мне изволь сказать, – повторил Бреслин. – Корриган-младший при жизни там бывал?
– Да, случалось. Но быстро перестал.
– Почему? И в качестве кого он там появлялся?
– Да никого. Потому и бывать перестал. Обычных любопытствующих в подобных местах не любят. Кстати, если бы он там задержался, я бы сам позаботился о его удалении.
– Почему? Из-за Корригана-старшего? – бесстрастно поинтересовался Бреслин.
– Не только. О мертвых плохо не говорят, но Виктор был редкостный мерзавец. Я еще удивлялся, как из милого мальчика, сына порядочных родителей, выросло такое… В последние годы он опустился на самое дно, а Мэтью ничего не хотел слышать. Стоило сказать про Виктора правду – он словно с цепи срывался. Мы с ним пару раз крупно поссорились – и я замолчал. А ведь Корриган не слепой, должен был видеть, куда катится его наследник.
– Понятно… То есть в клубе у него никаких связей не осталось?
– Их и не было. Возле Виктора всегда крутились продажные девки, и менял он их чаще, чем галстуки. Но постоянную фаворитку так и не завел. Впрочем… оставь мне эти камерографии. Я расспрошу, и если в «Бархате» кто-то помнит Корригана и его компанию, мне о них расскажут.
– Тогда тебе и карты в руки, – кивнул Бреслин. – Кстати…
Дослушать Алекс не успел – фониль залился трелью, высветив на экране «Даффи».
– Подожди, – сказал Алекс поднявшемуся, было, Бреслину, и нажал кнопку ответа.
– Ваша светлость? – раздалось в трубке. – Надеюсь, не помешал?
Кормак Даффи говорил быстро, скрывая нервность за поддельной уверенностью, и Алекс насторожился.
– Предлагаю встретиться и поговорить.
– Признаться, не вижу смысла, – прохладно ответил Алекс, откидываясь на спинку кресла и вертя в пальцах карандаш. – Все вопросы мы обсудили при вашем увольнении.
Бреслин, поднявшись, отошел к окну, его обтянутая серым спина была неподвижна – и Алекс мог бы поклясться, что Фергал прислушивается чутко, как кот у мышиной норы.
– Ошибаетесь, – с тем же лихорадочным придыханием сказал Кормак. – У меня завалялась одна прелюбопытная вещица. Не знаю только, ваша или тье Уинни? Забавно: на одном ключ-камне и проект договора с франками и совсем иной… договор.
– Вы ничего не путаете? – спросил Алекс нарочито скучающим тоном.
– Контракт между первой стороной, именуемой в дальнейшем сторона М, и второй, именуемой сторона У, подразумевает, что У признает себя собственностью М, с которой М вправе обращаться по своему усмотрению на протяжении всего срока действия настоящего Контракта, исключая оговоренные ограничения. Дальше продолжать, ваша светлость?
– Не нужно, – разрешил Алекс. – И какое отношение этот документ имеет ко мне? Особенно с учетом способа, которым вы его заполучили.
Карандаш, который он терзал, треснул, и Алекс бросил обломки на стол. Если бы он раньше знал, что копия работы Маред осталась на ключ-камне! Да еще на том самом, что он отдал Маред с собственными документами. А девчонка составила по ним контракт, тоже попавший, получается, к Даффи.
– О, самое прямое, полагаю. Конечно же, М – это не вы, милэрд. И личность У вам также решительно незнакома? Интересно, кто из них составлял контракт, М или У? Но это неважно. Главное, что есть некоторые обстоятельства, которые я бы хотел обсудить при личной встрече. Если вам любопытно, разумеется.
– Пожалуй, любопытно, – согласился Алекс. – Можем встретиться послезавтра в восемь вечера.
– Лучше бы сегодня, ваша светлость.
– Лучше для кого? У меня для вас есть время послезавтра и именно в восемь вечера, а там уж вам решать.
– Хорошо, – согласился после небольшой паузы Кормак. – Ресторация «Альбион» вас устроит?
– Вполне, – безразлично подтвердил Алекс. – До встречи.
Отключив фониль, он задумчиво посмотрел на обломки карандаша на столе.
– У нас неприятности? – поинтересовался от окна Бреслин, не поворачиваясь.
– Нет, пока просто хлопоты, – сообщил Алекс, откидываясь на спинку кресла. – Тьен Даффи изволит чудить. Что ж, почудим и мы в ответ. У тебя только что изрядно добавилось работы, Фергал.
