Текст книги "Четыре партии в шатрандж (СИ)"

Автор книги: Дамина Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Часть 2. Главы V – VI

V

– Накликала, – мрачно сказала Мэриэн, стоя в повозке и глядя на вооружённых, ухмылявшихся бородатых людей. Ещё бы им не ухмыляться – две девочки, одна девушка, всего один мужчина с ножом… и быки, мирно жующие траву. Замечательная добыча!

– Накликала, – согласилась Тарджинья, пока Ирза, казалось, раздумывал, сможет ли он защитить свою «богиню» или лучше ему сбежать, да подальше. – Разбойники!

В такой мирный светлый день, когда солнце грело, а на небе висели только два идеально-белых облачка, Мэриэн совершенно не желала сражаться, но кто её спрашивал?

– Я… я попробую… – чуть слышно проговорила Эсфи, и, поняв, что она имела в виду, Мэриэн кивнула. Это предвещало поток вопросов Тарджиньи, но рассказывать о себе всё равно придётся.

– Где же твоя водичка? – вполголоса спросила Мэриэн у Тарджиньи. Та ответила неожиданно коротко:

– Будет. Скоро.

А тем временем вперёд вышел атаман разбойников – кто бы ещё так уверенно держался, словно под его началом не десяток мужланов, а целый отряд великих воинов!

– Девка, как я погляжу, не простая, – указал он на Мэриэн, и она медленно, но решительно высвободила меч из ножен. Девка, значит.

– Но мы с ребятами сегодня мирные. С вас быки и повозка… или поединок!

Мэриэн хотелось закатить глаза, но до того ли, когда надо следить за разбойниками. С «поединком» всё было и так понятно, но атаман соизволил пояснить:

– Ваши двое бойцов против моих.

Двое – она и Ирза, девочек атаман и всерьёз-то не рассматривал. Мэриэн не сдержала улыбки, подумав, что как раз Эсфи и Тарджинья могли стать куда опаснее, чем двое взрослых.

– И если мы победим, вы оставите нас в покое? – уточнила Мэриэн. Как будто она была так наивна, чтобы верить разбойнику! Но Эсфи требовалось время – и Тарджинье, скорее всего, тоже, хотя Мэриэн понятия не имела, как работает волшебный дар у джиннов.

– Если победите – мирно разойдёмся. Но вы не победите, – желтозубо ухмыльнулся атаман. – А мы с Гуко хотим размяться.

Ирза уже шёл к ним, приняв как можно более бесстрастный вид. Мэриэн вылезла из повозки, оглянулась на Эсфи и приметила знакомую плаксивую гримасу на её лице. «Не получается!» – так и говорила Эсфи всем своим видом. Зато Тарджинья лучилась невинным любопытством, словно ей предстояло увлекательное зрелище.

– Вот кого и вправду следовало бы отшлёпать, – проворчала Мэриэн и направилась к атаману. Его меч был длиннее и явно тяжелее, чем у неё, взгляд снисходительный – мол, сдалась бы ты лучше, девка!

Мэриэн покосилась в сторону Ирзы – они с Гуко, выставив ножи, ходили туда и сюда по кругу, выжидали. Атаман медлить не стал. Мэриэн пришлось отражать его удары, она позволяла себя теснить и даже изобразила страх. Атаман стал слишком уж самоуверенным… и пропустил ответное нападение.

Мэриэн полоснула его по руке, едва не отрубив её. Кровь так и брызнула, пальцы разбойника разжались, а меч… это только в спектаклях его лихо перебрасывали в другую руку и сражались дальше, а тут он звякнул об землю. Мэриэн готова была приставить лезвие своего меча к груди атамана, как раздалось сдавленное, страшное мычание. Ирза! И крик – Мэриэн не сразу поняла, кто это кричал, неужели Тарджинья? А затем… началось.

Столб воды возник прямо на пустом месте и свалил с ног Гуко, собиравшегося добить Ирзу. Мэриэн отбежала в сторону, чтобы не попасть под атаку, и повернулась к повозке. Тарджинья стояла красиво – подняв руки, с преобразившимся лицом, и ещё один крик сорвался с её губ.

Мощная волна, как в горной реке, понеслась на разбойников. Они побежали так быстро, как только могли, во главе со своим раненым атаманом, но волна их настигла. И смыла дальше в лес, словно это были не живые существа, а камни или мусор.

– Всё! – Тарджинья опустила руки, спрыгнула с повозки и устремилась к Ирзе. Мыча от боли, он показал Тарджинье на свою ногу – выше колена широкие чёрные шаровары пропитались кровью. Наверное, Ирза полагал, что Тарджинья вылечит рану простым наложением рук, но такого, как видно, джинны не умели.

Мэриэн сунула меч в ножны и неохотно подошла. Вряд ли рана была опасной, но Тарджинья, конечно, успела вовремя.

– Ирза, ты ведь обычно побеждал! – Тарджинья засуетилась вокруг него. Стала отрывать относительно чистый лоскут от своего рукава, подняла руки, отчего на рану полилась вода, смывая кровь. Ирза вздрогнул – а потом терпеливо воздел очи к безмятежному летнему небу, пока Тарджинья неумело перевязывала его ногу.

– Лекаря бы сюда, – Мэриэн отвернулась и подошла к повозке, откуда, наконец, высунулась растрёпанная голова Эсфи. Лицо у неё было несчастным.

– Что случилось? – спросила Мэриэн, хотя и так догадывалась, в чём дело.

– Я… я больше не могу вызывать свой дар, – растерянно пролепетала Эсфи.

И Мэриэн нечем было её утешить.

– Проклятые быки! Могли бы ехать побыстрее! – Тарджинья хлестнула одного из них хворостиной. Бессильная злость сделала открытое и светлое лицо джиннии неузнаваемым.

– Успокойся, – резко сказала Мэриэн, и Тарджинья чуть было не напустилась на неё, но сдержала себя. Сзади доносились стоны.

Рана Ирзы воспалилась, и Мэриэн опасалась, как бы ему не стало совсем худо. Эсфи привычно забилась в угол и шмыгала носом, однако на неё никто не обращал внимания.

– Я могла вмешаться раньше! И тогда ничего бы не было! – кричала Тарджинья и погоняла быков. Сидевшая с ней рядом Мэриэн подумывала, не дать ли девчонке пощёчину, утихомирит это её или, наоборот, разъярит ещё больше. Но тут дорога повернула вправо, и вдалеке показались остроконечные шпили города. Вон башня, и воображение мигом нарисовало Мэриэн стоящего наверху часового с оружием. Ворота Фаарне, скорее всего, были закрыты – придётся ждать, пока их откроют, и успокаивать Тарджинью, которая будет подпрыгивать на месте от нетерпения.

Мэриэн прекрасно её понимала – Тарджинья промедлила с нападением и теперь терзалась, думая, что виновата в мучениях Ирзы. А если рана окажется совсем плоха, ему могут и ногу отнять. Мэриэн припомнила, как в Афирилэнд сначала били раненого деревянным молотком по голове, чтобы лишился сознания, а затем отрубали конечность топором и прижигали рану калёным железом. Едва ли в Гафарса дело обстояло намного лучше. Так что Мэриэн угрюмо помалкивала, когда Эсфи дрожащим голоском заверяла, что «вот увидишь, Тарджинья, всё будет хорошо».

Ох уж это амарелевское «хорошо», которое никак не наступало. Мэриэн закусила губу – ещё не хватало воспоминаний! Именно ей нужно будет говорить с городской стражей. Делать это сдавленным голосом и со слезами на глазах совершенно ни к чему!

…Едва повозка въехала в город, как Тарджинья спрыгнула на землю и побежала разыскивать лекаря, или волшебника, или кого угодно, кто поможет. Мэриэн повернулась – Ирза лежал без движения. Похоже, впал в забытье. Цвет лица у него был болезненно-серый, глаза закрыты. Эсфи уткнулась лицом в ладони – то ли плакала, то ли собиралась заплакать.

– Ну, мы приехали, – через силу произнесла Мэриэн. Она устала, в животе у неё неистово бурчало от голода, на душе было скверно. – Теперь бы волшебника найти. Глядишь, и дар твой опять пробудится.

Эсфи не ответила.

Мэриэн принялась рассматривать горожан, спешивших по своим делам. Вон какой-то крестьянин провёл мимо лошадь. Пробежал босой грязный мальчишка. Прошли две немолодые женщины, одетые в поношенные, но всё ещё приличные платья. Внешности они были самой обыкновенной, не красивы, но и не дурны собой. Светловолосых Мэриэн не увидела – зато у многих был такой же цвет волос, да и глаз, как у Тарджиньи.

А вот и Тарджинья – быстро управилась. Мэриэн не сумела сдержаться, когда та с разбегу запрыгнула в повозку:

– Может, ты всё-таки умеешь летать?

Сейчас было не время для шуток, но Тарджинья не взорвалась от гнева. Только отмахнулась и заговорила быстро, чуть ли не глотая слова:

– Нашла, очень хорошего лекаря нашла, он, скорее всего, и колдует, но на мой вопрос не ответил, поехали скорее, ты правь повозкой, а то я из этих бедных быков дух вышибу, уж больно медленно они тащатся!

– Куда едем? В какую сторону? – оборвала её Мэриэн.

– Налево. А там дальше ряд убогих покосившихся домишек, и как они закончатся – направо! И до самого конца улицы, и надо ещё постараться, чтобы на нас из окон не выплеснули помои…

Мэриэн погнала послушных быков вперёд. Она не сомневалась, что после такого путешествия животные протянут ноги, так что лучше будет дёшево продать их фаарнийским мясникам.

– Камаа, камаа! – донеслось до ушей Мэриэн – это оказалась девица с подведёнными углём большими глазами. Она сидела на крыльце одного из «убогих домишек» и оделась так, что все её прелести были выставлены напоказ.

– Камаа, – повторила девица, указывая на улицу, и хотя Мэриэн не знала гафарсийского, но сразу поняла, в чём дело: колёса повозки увязнут в жидкой грязи. И даже если Тарджинья будет махать хворостиной, не останавливаясь, это не поможет.

Мэриэн бросила вожжи и от души выругалась. Как тогда, у каменного обвала, который устроила Эсфи.

– Мы попробуем потащить его, – с мрачной решимостью сказала Мэриэн Тарджинье. – Повозка, не ровен час, застрянет!

Тарджинья кивнула и выбралась, как ни странно, без лишних разговоров. Эсфи спустилась с помощью Мэриэн, брезгливо ступила в грязь – и хотела, наверное, захныкать, но вместо этого плотно сжала губы.

Мэриэн и Тарджинья вдвоём потащили Ирзу, Эсфи плелась за ними, а девица с крыльца провожала их любопытным взглядом под жалобное мычание быков. От Тарджиньи было не так много проку – в основном, тащила Ирзу Мэриэн, скрипя зубами и высматривая под ногами коровьи лепёшки или что похуже. Как бы и вправду из окна не облили помоями – словно оставляя завершающий штрих на картине всех бедствий.

Но, к счастью, обошлось.

VI

Верёвки так сильно натёрли запястья Амареля, что повредили кожу, и кровь сочилась тоненькими струйками вниз. Амарель мог бы за пару мгновений избавиться от пут, но человек с топором пристально следил за ним. Конечно, мысль о сокровищах могла вскружить ярлинцу голову, да так, чтобы он позабыл об осторожности. Но увы, пока ничего подобного не происходило… Амарелю оставалось уповать на то, что живой и почти здоровый елмауз напугает всех четверых ярлинцев, и они побегут, забыв о золоте.

Струйка крови опять потекла по руке Амареля, и он вспомнил такой же ясный солнечный день много лет тому назад.

…Мальчишек было около десятка. Они бросили свои игры и столпились вокруг Амареля – удивлённые, с поднятыми или нахмуренными бровями, засунув пальцы за пояса заплатанных штанов.

Семилетний Амарель выдавил из себя жалкую улыбку. Он ведь сам пришёл – невзирая на то, что Фаресар запрещал, и не побоявшись наказания. Потому что захотел быть как все, а не просто учеником и затворником в храме Кальфандры. Значит, нужно было показать своё дружелюбие.

– Я… к вам, – Амарелю не понравилось, каким слабым стал его голос, и он выпрямился и заложил руки за спину. Словно богатый господин, который заходил в храм как-то раз, и тогда Амарелю не понравился голос учителя – он был… заискивающим. Да, верно – это книжное слово подходило лучше всего.

– К нам? Чтоб проклясть, да? – тем временем, спросил кто-то из мальчишек. Раздались смешки, появились ухмылки, и Амарель решил, что всё хорошо. Раз они шутят…

– Нет! Я… играть, – вырвалось у него. – А проклинать я не умею и…

Он собирался сказать, что учитель тоже никого не проклинает, только благословляет и учит, но тут его дёрнули сзади за косичку. Младшим ученикам полагалось заплетать коротенькую. Если вдруг умрут в ученичестве и нечаянно попадут в Лабиринт Ужаса, то Кальфандра спасёт их, вытянув за косичку.

– Ага! – мальчишка, который дёрнул, оскалил неровные передние зубы и ждал, что сделает Амарель. А он не понимал, в чём дело. Может, это тоже шутка такая?

– А давайте мы его… в жертву? – выкрикнул другой мальчишка, и теперь все захохотали. Кроме Амареля. Он сердито сжал кулаки:

– Я ученик! Меня в жертву нельзя!

– А мы принесём, – мальчишки стали сжимать круг, у кого-то в руках мелькнул ножик с треснувшей деревянной рукояткой. Амарель что есть силы толкнул двоих, которые были перед ним, и попытался вырваться из круга. Не тут-то было…

Потом Фаресар нашёл ученика глотающим слёзы в переулке. Косичку Амарелю отрезали, и в храм Фаресар повёл его за ухо. По дороге учитель объяснял злым голосом, почему Амарель обязательно попадёт в Лабиринт Ужаса, а вытаскивать его будет не за что, и пусть он там останется навеки, раз посмел ослушаться своего наставника! Амарель давился слезами и плёлся в пыли, а с ладоней его текли струйки крови. Пока он отбивался от мальчишек, упал на землю и, как помнил, ободрал себе руки. Фаресар нарвал свежих листьев исцеляй-травы, наложил на кровоточащие ладони Амареля и замотал тряпицей. И всё говорил и говорил. Книжными словами, скучными и длинными, но глаза учителя горели самым настоящим гневом, и Амарель пообещал себе – больше не ослушается.

С тех пор он боялся не только рассердить учителя, но и пораниться. А вдруг кровь не остановится? Так и будет сочиться, пока её вовсе не останется, и Амарель умрёт, а поскольку он грешник – то очутится в Лабиринте Ужаса. Не всегда ведь под рукой есть исцеляй-трава. И пораниться можно так, что от неё толку не будет…

– Стоять! – Человек с топором резко ткнул Амареля кулаком в спину, и тот чуть не упал.

Они стояли перед пещерой – трое поодаль, Амарель и его спутник почти у входа, – и медлили. Ветер зашумел листвой деревьев, росших у самой пещеры, солнце зашло за облака – и в этом потускневшем дне охотники за сокровищами оробели.

Амарель вспомнил, как они уверяли его, что и приблизиться к пещере боятся. Видать, жадность всё пересилит, даже страх. Убогие людишки.

– Пойдёмте, пойдёмте, – как ни в чём не бывало, протянул Амарель. – Золото… Оно, знаете, как на солнце блестит, а в городе на это золото можно купить всё, что захочешь, богатым господином стать… Целый сундук золота, волшебством запечатанный, но я его быстро открою. Сам забрать хотел, да поделим уж...

Как складно ему удалось всё это сказать на бей-ялинском языке! Обрёл внезапное красноречие, что называется. Впрочем, человек с топором не дал Амарелю закончить свою речь:

– Ты уверял, что всё нам отдашь.

– А… верно, – «спохватился» Амарель. Он прекрасно помнил, что говорил раньше, но вдруг ярлинцы колебались, заподозрив, что никакого золота нет? А он якобы попытался перехитрить их, сказав: «Поделим» – как если бы речь шла о реально существующих сокровищах.

– Раз верно, то пошли, – буркнул человек с топором, но первым зашёл не он, а те трое, что всё это время держались вместе. Амарель оглянулся на человека с топором:

– Ну, что же ты? Бояться нечего!

Тот шагнул к пещере, и Амарель уже готовился поджечь верёвки, но ярлинец вдруг повернулся к нему, взвесил топор в руке и нехорошо улыбнулся.

– Елмауз, ты сказал, усмирён. Значит, и без тебя справимся. И с сундуком как-нибудь… без тебя…

А затем – взмах топора. Амарель рванулся в сторону и побежал со всех ног, забыв о волшебстве, но тут же споткнулся о камень и упал. Сзади послышался шелест травы и звук шагов, и Амарель ясно представил, как топор опускается на его многострадальную голову. Тут уж исцеляй-трава и вправду не поможет. Он дёрнул руками, наплевав на боль, с отчаянием и злостью пытаясь вызвать своё волшебство, мысленно видя горящего, как сухое полено, врага…

Время, кажется, остановилось. А из пещеры раздался вопль, за ним второй и третий. Явственно потянуло запахом горелой плоти.

Амарель рывком перевернулся на спину – ярлинец замер с занесённым топором. И смотрел туда, откуда раздались тяжёлые шаги, а затем – скрип чешуи. Амарель и сам не мог глаз оторвать от пещерной темноты, из которой медленно проступало что-то большое, тёмно-зелёное… с горящими глазами.

– А-а-а! – человек с топором едва не оглушил Амареля своим воплем. Пока он поднимался на ноги, ярлинец бросил свой топор и скрылся в лесу, не переставая орать. Амарель с удовольствием заткнул бы ему гнусную пасть огненным шаром, но увы – не успел.

Только он вздохнул с облегчением, как холодок пробежал по спине. Елмауз. Он вылез из пещеры и смотрел на Амареля, и что означал этот взгляд – непонятно. Возможно, елмауз собирался откусить Амарелю голову. Тем временем, ему наконец-то удалось поджечь верёвки.

– Я… это я. Ты меня не узнаёшь? – Амарель поймал себя на том, что заговорил на родном языке, но какая разница – елмауз всё равно не понимал по-человечьи.

Он расправил огромные крылья, не сводя глаз с Амареля. Дескать, кто это – ты?

– Я тебя… травой лечил, – Амарель сбросил с рук остатки горящей верёвки и потёр окровавленные запястья, кривясь от боли. Елмауз вдруг развернулся и исчез в пещере.

– И правильно, – пробормотал Амарель вслух. – Чего бы ему… запоминать всяких.

Но он ошибся. Елмауз вылез обратно, и в лапе у него был зажат последний пучок исцеляй-травы, которую он и протянул Амарелю.

Обугленные кости – вот и всё, что осталось от охотников за сокровищами. И мощный же столб огня, должно быть, вырвался из пасти елмауза! С этой мыслью Амарель покинул пещеру, чтобы больше туда не возвращаться. Ему вдруг пришло на ум, что он тоже повинен в гибели тех троих. Он сам привёл их в логово чудовища. Но ведь и они, здраво напомнил себе Амарель, наверняка хотели прикончить его, верно? Отпустить на волю колдуна, у которого ты отобрал золото – на такую несусветную глупость не способен никто! А уж если золота не оказалось, и колдун – обманщик, тем более!

Елмауз всё порывался взлететь. В третий раз ему это удалось, и он описал победный круг над верхушками деревьев. Амарель, задрав голову, улыбался и щурил глаза – солнце снова вышло из-за облаков. Правда, улыбка начала исчезать с лица Амареля, когда он увидел, как елмауз медленно улетает прочь. На время он зелёной тучей загородил солнце.

– Эй! Вернись! – завопил Амарель, от досады чуть не подпрыгивая на месте и потрясая кулаками. – Ты не можешь бросить меня! Я же тебе помог! Куда ты?!

Бесполезно. Сквернословя и поминая двурогих духов – врагов Несравненной, Амарель опустился на землю. Схватил сорванные листья исцеляй-травы и приложил к голове, к руке. Обвязал запястья стеблями, удерживая на месте листья, размятые так, чтобы выделилось как можно больше сока.

Опять его бросили. Амарелю было не так плохо, как там, у каменного обвала, но у него появилось знакомое желание отыграться хоть на ком-то, и оно буквально распирало изнутри. Амарель встал и двинулся по лесной тропинке – найти бы того жадного труса, который бросил топор и сбежал, ища спасения в своей деревушке, за спинами сородичей. От злости у Амареля стучало в ушах, кончики пальцев то и дело теплели – на них вспыхивали огоньки.

На человека-без-топора Амарель, естественно, не наткнулся. Зато вдалеке стояла толпа людей во главе с заимом, все они кричали и размахивали руками. А затем кто-то увидел Амареля, указал на него пальцем, после чего остальные ярлинцы обернулись и замолчали.

– Идите все сюда, – с ненавистью выдохнул Амарель. Он поднял руки, над которыми задорно плясало пламя, и пошёл прямо на толпу.

– Воды! – закричал заим, с перепугу отбегая назад.

– Воды! Облейте колдуна!

– Как бы не так! – Амарель метнул волну пламени, как змею, и поджёг заиму полу одежды. Тот упал на землю и принялся кататься по ней, остальные пустились в бегство. Амарель забавлялся тем, что пускал им вдогонку огненные шарики, и если кого-то обожгло – то поделом!

Солнце опять спряталось, но на сей раз Амарель не обратил на это внимания. Напрасно – елмауз спускался с неба, и от взмахов его крыльев поднялся ветер, а перепуганные жители Ярлы спрятались в своих домах. Где-то тонким голоском заплакала девочка, и Амарель словно очнулся. Он бросился к елмаузу, гася огоньки:

– Ты… ты за мной?

Амарель гладил елмауза по гребню и удивлялся, почему тот не рычит и – о чудо! – подставляет спину. Забираясь на неё, Амарель постарался не задеть едва зажившую рану на боку елмауза. И обнял его за шею, чтобы не упасть.

– Камни! – надрывался кто-то из деревенских мужчин. – Тащите камни – бросать в чудовище!

– Нет! Вы его только разозлите! – отвечали другие.

Взлетая, елмауз поджёг своим дыханием несколько соломенных крыш, а Амарель держался на его спине что есть сил и хохотал.

Часть 2. Главы VII – VIII

VII

– Вы его вылечите?

Лекарь что-то ответил, и Тарджинья «перевела» его слова для Мэриэн и Эсфи:

– Я сделаю всё, что в моих силах.

Кажется, где-то Эсфи уже слышала такое. Верно – от лекаря при афирском дворе, вот только спасти королеву Агрей не удалось. Эсфи украдкой вытерла слёзы и продолжала прислушиваться.

– Возьмите, – и следом раздался звон монет.

Эсфи знала, что это те деньги, которые Мэриэн собиралась отдать за поездку и вручила Тарджинье, едва они переступили порог жилища лекаря. Тарджинья не стала упрекать Мэриэн за обман насчёт мнимой родни Эсфи в Фаарне. Не до того было.

– Вы не стойте. Посидите, будьте гостями, – донеслось до Эсфи – Тарджинья снова передавала слова лекаря. Эсфи представляла его седым, с морщинистым лицом, бородой и мудрыми глазами. А так это или нет, можно потом спросить у подруг.

Раздался едва различимый шёпот Тарджиньи и усталый голос Мэриэн:

– Благодарю.

– Она благодарит, – живо пояснила Тарджинья.

Эсфи повозила по столу пальцами – гладкая древесина, без сучков. Вместо скамей здесь были стулья, сделанные из того же дерева – может быть, сосны. Тем временем Мэриэн и Тарджинья подошли, сели. Эсфи повернула голову – судя по белому пятну платья, рядом с ней оказалась Тарджинья, и, найдя её руку, Эсфи заговорила:

– Мне тоже было вот так плохо. Из-за меня… пострадал мой друг.

Мэриэн молчала, не мешая Эсфи рассказывать, и у неё словно отпустило что-то внутри. Ничего же не случится, если она поделится с Тарджиньей своей бедой, а может, и её утешит.

– Как это было? – тихо спросила Тарджинья.

– Я… у меня дар. Он сейчас не работает… но раньше я им пользовалась, – попыталась объяснить Эсфи. Ладонь джиннии была очень тёплой, почти горячей – удивительно, что она не огонь выпускала из рук, а воду.

– Дар? – переспросила Тарджинья ещё тише, словно опасалась, что их кто-то подслушивал. Эсфи подумала и тоже понизила голос:

– Я могу, то есть могла камни поднимать… швырять… и деревья вырывать с корнями… что угодно с земли поднимала.

Тарджинья охнула и восторженно прошептала:

– Так это то, что у нас, джиннов, зовётся Даром Земли!

– У вас такое бывает? – Эсфи подалась вперёд и хотела взять Тарджинью за другую руку, но промахнулась и толкнула её в бок.

– Спокойно, – захихикала Тарджинья и сама схватила её за руку. – Да! У меня – Дар Воды. А ты с рождения такая волшебная?

Эсфи как могла коротко рассказала про дэйя. И засомневалась, стоит ли дальше говорить про Амареля, раз уж настроение у Тарджиньи поднялось, но та напомнила:

– Твой друг – что с ним случилось?

– Он был со мной и Мэриэн, а за нами гнались… эмегены. Такие страшные дикари с дубинами. И я хотела устроить обвал в горах… чтобы эмегены не смогли пройти. Но я плохо владела своим даром… и камни посыпались, когда мой… наш друг отошёл от нас, – Эсфи замолчала, ей стало горько и хотелось заплакать.

– Можешь не говорить, – Тарджинья сочувственно сжала её руки. – Ваш друг остался позади и… наверное… погиб. Его, случаем, не Амарелем звали?

Эсфи сумела только кивнуть, не спрашивая, откуда Тарджинья слышала это имя. Наверное, вырвалось как-то у Мэриэн. Или у самой Эсфи, а она не помнила.

– Так что тебе ещё повезло, – пробормотала она, когда смогла говорить. – Ирза останется в живых! У него просто лихорадка…

– У него не просто лихорадка, – и голос Тарджиньи прервался. Мэриэн угрюмо закончила вместо неё:

– Лекарь сказал, что Ирза, скорее всего, лишится ноги.

Эсфи со скрипом придвинула стул ближе к Тарджинье и молча обняла её.

– Гане кии саарра, – сквозь вязкую полудрёму услышала Эсфи. Глаза открывать не хотелось, но прежде, чем сон мог снова наплыть на неё, прошелестел еле слышный голос Тарджиньи:

– Кто-то… должен… помочь.

Эсфи мигом встрепенулась и огляделась. Лекарь снова заговорил, делая какие-то движения, которые казались Эсфи смазанными, потому что она плохо видела.

Всё тело, казалось, затекло, а левая щека горела. Эсфи вспомнила, что заснула за столом, положив голову на руки.

– Я помогу, – Тарджинья мелькнула мимо и скрылась вслед за лекарем в той комнате, откуда доносились стоны Ирзы.

Эсфи вздохнула и почувствовала слабость. Заснуть бы снова, а лучше всего – принять ванну ароматной воды, как во дворце, а потом лечь в чистую кровать с шёлковым покрывалом. Как подобает принцессе, а не нищей путешественнице…

– Эсферета!

Это была Мэриэн – и она сунула в ладони Эсфи что-то мягкое и приятно пахнущее.

– Хлеб, – судя по голосу, Мэриэн усмехалась. – Пришлось стащить у лекаря с кухни. Ты небось голодная, а?

Эсфи жадно глотала, не жуя, не слушая, что там говорила Мэриэн, и только когда в ладонях остались одни крошки, Эсфи спохватилась:

– Ты ведь тоже не ела!

– Потерплю, – сдержанно ответила Мэриэн. Это было так похоже на неё, и Эсфи мысленно возблагодарила небеса за то, что Мэриэн здесь, жива, здорова и всё так же заботлива.

– Стащи у него ещё хлеба, – вполголоса предложила Эсфи, ободрившись. – Что он такой… негостеприимный?

– Ему не до нас. А служанки у него нет, как видишь.

Эсфи подумала, что лекарь мог бы и завести служанку, вряд ли он беден. У бедняка денег на хорошие стол и стулья не хватило бы, да и хлеб был не чёрный.

– А как Тарджинья ему поможет?

– У лекаря есть разные склянки, – отозвалась Мэриэн. – И там жидкость мерцает искрами. Надо будет – Тарджинья подаст ему одну из склянок.

– Думаешь, не просто лекарства, а волшебные зелья?

– Уверена, что зелья, – Мэриэн села на ближайший стул и притянула к себе Эсфи. – И это хорошо. Ирзе будет легче…

И тут из соседней комнаты донёсся страшный звук. Словно человек хотел завопить во всю мощь своих лёгких, но захлебнулся этим воплем. Мурашки поползли у Эсфи по спине.

– Я боюсь, – пролепетала она, прижавшись к Мэриэн.

Эсфи напряжённо слушала, не раздадутся ли громкие голоса лекаря и Тарджиньи. Но было похоже на то, что лекарь заранее раздал Тарджинье все указания, и сейчас им было не до болтовни. Наверное, они суетились вокруг Ирзы, останавливая кровь и перевязывая обрубок его ноги смоченной в волшебном зелье повязкой.

Ещё немного, и всё было закончено.

– Вы же не против, господин Миэрко, если мы переночуем у вас? – Следом за этими словами, произнесёнными милым голоском Тарджиньи, послышался звон монет и смущённое бормотанье лекаря.

– Тут уж не беспокойтесь, – весело ответила ему Тарджинья, – мы сами за собой ухаживать будем! Не знатные же дамы!

Эсфи, которая за столом пила из кружки травяной чай, не удержалась и фыркнула. Тарджинья ведь до сих пор не знала, что находится среди дам не то что знатных, а королевских кровей. Покойная мать Мэриэн, герцогиня Гранмайская, приходилась дальней родственницей покойному отцу Эсфи. Так что при дворе Мэриэн, разумеется, была «светлая леди Мэриэн» и никак иначе! Пожалуй, хотелось рассказать об этом Тарджинье и посмотреть – вызовет ли такой же восторг, как история о дэйя?

Хлопнула дверь – это как раз вернулась Мэриэн.

– Быков наших, вместе с повозкой, кто-то украл, – сказала она так спокойно, что Эсфи поперхнулась своим чаем. Быков украли, которых можно было продать, выручить ещё денег и знать, что на пути к волшебнику не придётся голодать и попрошайничать!

– А демоны с ними! – отмахнулась Тарджинья вместо того, чтобы рассердиться и затопать ногами, что непременно сделала бы Эсфи на её месте. – Главное, что Ирза жив.

Эсфи нахмурилась и провела пальцем по кружке, гадая, из коры какого дерева та сделана. Лишь бы не рассердиться вместо Тарджиньи – а с другой стороны, они все забыли о быках, думали только об Ирзе!

В книгах кружки попадались из берёзовой коры. Наверное, здесь так же, решила Эсфи.

– Я помогу вам с Ирзой, господин Миэрко, – тем временем сказала Тарджинья лекарю, и по его голосу Эсфи поняла, что он остался доволен. Если бы не происшествие с быками, Эсфи тоже была бы довольна – хоть поесть и переночевать можно в доме, а не в повозке. Когда лекарь ушёл посмотреть, спит ли Ирза, как полагалось после операции, Мэриэн коснулась руки Эсфи:

– Нам ещё нужно будет помыться. Тарджинья, спросишь, есть ли у лекаря корыто.

– Спрошу, спрошу, – отозвалась Тарджинья.

Корыто нашлось, и когда его наполнили чистой, подогретой в котле водой, Эсфи нашла, что это не хуже ванны в королевском дворце. Ей пришлось потерпеть, пока Мэриэн сняла с неё лохмотья и затем вынула кусок жёлтого мыла, взятый из запасов лекаря. В Афирилэнд таким мылом пользовались только богатые и знатные люди, и привозили его издалека. А лекарю, наверное, подарил какой-нибудь граф в награду за исцеление от страшной болезни.

– А что я надену потом? – осторожно спросила Эсфи, не желая снова прикасаться к тем лохмотьям.

– Лекарь сказал, неподалёку есть лавка старьёвщика, – Мэриэн поддержала Эсфи, намыливая ей спину. Эсфи поёжилась – ей стало щекотно.

– Старьёвщика? Значит… эти платья уже кто-то носил? – Эсфи скривилась, едва подумав об этом.

– Ничего не попишешь, – Мэриэн намылила ей спину и перешла к плечам и рукам. – Выбора у нас нет, светлая принцесса.

Эсфи была вынуждена с этим согласиться.

– Какая-какая принцесса? – охнул кто-то сзади, позабавив Эсфи, но и смутив тоже – она ведь всё-таки голая! Без одежды её видели только мама, Мэриэн и служанки.

– Присядь, Тарджинья, – Эсфи поборола смущение, но не оглядывалась. – Это долгая история.

VIII

Поход в лавку старьёвщика не обошёлся без Тарджиньи, зато по дороге обошлось без приключений. Мэриэн вернулась в жилище лекаря с обновками – если их можно было назвать таковыми. Она постаралась выбрать, что лучше, но подозревала, что Эсферете не угодит.

Конечно, платье ей не понравилось. Оно было простым, без единого украшения, как и два её предыдущих платья, и на ощупь казалось сшитым из мешковины. И новые башмачки тоже не пришлись Эсфи по вкусу. Грубые, на деревянной подошве («Их наверняка носила дочка этого старьёвщика!»). Пожалуй, Эсфи оставалось утешиться тем, что она теперь чистая, и причесать гребнем волосы, от мытья ставшие пушистыми и непослушными. Как она ни старалась, но сама не смогла заплести себе косу, и этим занялась Мэриэн. Под конец она достала припасённую ленту, такую же голубую, как и платье, и завязала её на волосах Эсфи.

– Вот теперь хорошо, – негромко сказала Мэриэн, и довольная Эсфи потрогала свою косу.

У самой Мэриэн волосы значительно отросли, и пришлось подровнять их ножницами лекаря. Она помылась в корыте, как и Эсфи, и переоделась в новую рубаху и штаны, по гафарсийскому обычаю доходившие до щиколоток, а не до колен. Только кожаная безрукавка осталась прежней, но её пришлось почистить. Потом Мэриэн обмотала ноги кусками мягкой ткани, чтобы их не натирала обувь, и надела сапоги. Словом, они с Эсфи были готовы встретиться с неведомым волшебником!