Текст книги "Фантастика и фэнтези польских авторов (ЛП)"

Автор книги: Даир Славкович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Но это, естественно, в теории.

Якуб сделал глубокий вздох и прицелился.

Выстрелили одновременно и так же одновременно бросились к двери. Удалось, через пару секунд были в коридоре. Вскочили в соседнее помещение и побежали к окнам. Когда выскакивали из дома, тот затрясся от серии взрывов. Сквозь разрывы и очереди они услышали вой двигателей Т-бота и все более быстрый грохот его шагов.

– Рассредоточиться! И пониже головы!

В тот же самый момент до них дошел отзвук залпа из гранатометов, приглушенные, отдельные выстрелы из противотанковых ружей. В бой вступили и другие группы.

И тут начался ад.

* * *

– Самое сложное для рыцарей – это сражение с драконами. Точно так же было и во времена нашего молодого короля и его вассала. Драконы – это могучие, бронированные, зияющие огнем чудища, и нужно много храбрых воинов, чтобы победить хотя бы одного из них.

Пыль после сотрясения неспешно опадала на пол подвала. Никто из детей не оторвал взгляда от лица пана Мариана. Могло показаться, что в полумраке их глаза светятся.

– И то один, то другой рыцарь пал героической смертью в бою с такой бестией. Вы точно хотите слушать дальше? Сейчас будет довольно страшно.

– Хотим, – в унисон шепнула ребятня.

* * *

До какого-то момента все шло как следовало. Оказалось, что результат их первого залпа превзошел самые смелые ожидания. Краска покрыла чуть ли не весь корпус машины, так что САМ утратила смысл существования. К тому же, ярко-желтый цвет прекрасно выделялся на окружающем фоне и облегчал прицеливание.

Следующий залп, сделанный группой Карчихо, смог отвлечь внимание робота от Якуба и людей Худого, снаряды из противотанковых ружей раз за разом попадали в броню. Вопросом времени было, чтобы какой-то из них сможет повредить тяжелый пулемет или, если повезет, вызовет взрыв ракеты.

В течение пары десятков секунд всем казалось, что шансы у них имеются.

Но потом заговорила размещенная под корпусом тридцатимиллиметровая пушка, и все были уже заняты поисками мышиной норы, в которую можно было бы спрятаться, но никак не нападением на машину. Бронебойные снаряды без проблемы пробивали кучи каменных обломков и стены толщиной в полметра, за которыми они пытались искать защиты. Осколочные снаряды разрывались у них над головами, рассекая все и вся вольфрамовой дробью.

Охотники превратились в преследуемую дичь.

На глазах Якуба снаряд пробил фрагмент стены, за которым присели ребята, и оторвал голову одному парню. Вот так, попросту. Взрыв, облако кирпичной пыли, и безголовое тело в судорогах падает на землю. Finito.

Он промчался рядом с убитым, на ходу подхватывая его рюкзак с боеприпасами. Для эмоций времени не было. Якуб хлопнул второго из пары «крыс» по плечу и указал на узкое ущелье, образованное двумя свалившимися домами.

– Туда! Попробуем зайти к нему с другой стороны.

На бегу он зарядил очередной снаряд в гранатомет. На то, чтобы выглянуть из щели и выстрелить, хватило половины секунды. Снаряд взорвался за несколько метров до цели. Якуб спрятался, но тут же опять выставил голову.

– Нет! – заорал он, хотя и знал, что это не поможет. – Кармен, нет! Забирай их оттуда!!!

Метрах в пятнадцати от робота, за наполовину обрушившейся стенкой притаились три сгорбившиеся силуэта, еще две ползли с тыла Т-бота, Якуб увидел их только лишь потому, что они как раз двигались. То ли автомат уже утратил задние датчики, то ли…

Ствол пушки развернулся на сто восемьдесят градусов. Два выстрела, и оба человека из штурмового отряда превратились в посеченные на кровавые лохмотья трупы. У них не было ни малейшего шанса.

Якуб мог только глядеть, как Кармен поднимает своих людей в бой. Сам он был слишком далеко, чтобы их удержать.

Пять «городских крыс» бросилось в атаку. Тройка, притаившаяся за стенкой, и пара, которую раньше не заметил. В сторону робота полетели бутылки с зажигательной смесью, взрывчатка. А вот Т-бот сделал нечто такое, чего раньше Якуб ни у одного боевого автомата раньше не видел. Робот увернулся!

Восьмитонное чудище выполнило длинный шаг вперед, словно атакующий фехтовальщик, снизив корпус настолько, что тот пропахал землю. Большинство зарядов пролетело над автоматом, взрываясь по сторонам и не причиняя никакого вреда. Смертоносная пушка на мгновение замолчала, спрятавшись в углублении под тушей, но вот пулемет – нет. Пули калибра 12,7 мм окружили машину завесой огня. Один из парней Кармен не успел спрятаться, первая пуля вначале оторвала ему руку, которая полетела в воздух, рассеивая за собой живописную полосу карминовых капель, а следующая пуля ударила бойцу в грудь. Странно, но Якуб вылавливал из окружавшего его хаоса именно такие мелочи – летящая в воздухе рука, разрывы гранат, Кармен, дающая сигнал для последующей атаки.

Первая пара ее людей превратилась в куски летящего во все стороны мяса и костей. Арена. Т-бот для непосредственной своей защиты воспользовался системой Арена. Никогда ранее ни с чем подобным они не встречались. Для формируемых в результате взрыва вторичных снарядов их защитные жилеты были словно бумага.

К этому моменту от штурмового отряда в живых оставались только Кармен и Диджей. Девушка щучкой бросилась в направлении Т-бота, держа в обеих руках кумулятивную мину. Машина с воем перегружаемых механических мышц оторвалась от земли и обернулась, разыскивая цель для пушки. Кармен промахнулась, тело автомата неожиданно оказалось слишком высоко. Девушка перекатилась через плечо, покачиваясь, поднялась на ноги. И тут ее ударила могучая, трехметровая нога. Кармен пролетела метров с десять, свалилась на наваленные обломки и беспомощно скатилась в какую-то дыру. Автомат же повернулся к Диджею.

Для Якуба время замедлило бег. Ему казалось, что перемещение Т-бота длится целую вечность, что оно натренированно медленное, как будто автомат издевался над ними, проявляя презрение и пренебрежение. Как будто он игрался с ними.

Подохнем все здесь, промелькнула мысль, прибьет нас это канареечно-желтое чудище, которого никакое оружие не берет.

И в следующее же мгновение время вернулось к естественному темпу. Левый бок машины взорвался в нескольких местах, пулемет на спине Т-бота, ударенный выпущенным непонятно откуда снарядом, свернуло набок, ствол выгнуло под невозможным углом. Это из русского гранатомета девяностого калибра, появилась и тут же исчезла мысль. Времени на удивление не было, автомат проигнорировал Диджея, оборачиваясь в сторону новой угрозы. Пушка плюнула огнем, развалины дома, из которого явно кто-то стрелял, покрылись язвами от попаданий бронебойных снарядов. Якуб вновь зарядил свой гранатомет, прицелился и замер.

Диджей. Он все еще стоял в паре метрах за роботом, сжимая в руке связку гранат.

– Да шевелись же, курва!!! – пробился крик над грохотом выстрелов из пушки. – Мы же не можем стрелять!

Якуб распознал голос Горячки. А вот Диджей, явно, нет, потому что даже и не дрогнул. Вдруг на него налетела фигура в российском маскировочном мундире. Оба упали на землю и исчезли среди развалин.

Т-бота тут же окружили взрывы. Боевые группы стреляли из всего, что было у них под рукой, желая отомстить за смерть Кармен и ее людей. На несколько секунд машина исчезла за заслоной огня и дыма.

Из-за нее она появилась словно атакующий динозавр. Ракетные пусковые установки отрыгнули два снаряда, один из которых полностью обрушил стену ближайшего дома, второй попал в находящийся метрах в двухстах остов автобуса, из-за которого только что стреляли. Якуб воспользовался этим мгновением, чтобы перезарядить гранатомет.

– Это ничего не даст!

Михал вскочил в яму, чуть ли не на голову коменданту. Выставил ружье вверх и, пользуясь прицелом, смонтированным в забрале, сделал несколько выстрелов.

– В его системе Арена почти восемьдесят зарядов! У вас недостаточно гранат, чтобы заставить его растратить их все! – заорал он, перекрикивая канонаду.

– Знаю! Есть какая-нибудь идея, пока он нас здесь не перебьет?!

Они поднялись и тут же выстрелили, Якуб из бронебойного гранатомета, а Михал из своего, интегрированного с автоматом. Повернутый к ним тылом Т-бот как раз маршировал в сторону дома, из которого только что его обстреляли из противотанковых ружей. Более тяжелый снаряд, выпущенный Якубом, распался в воздухе на три части; граната русского попала в левую ногу робота на высоте сустава. Правда, не было похоже, чтобы автомат это почувствовал.

– Ты попал!

– Знаю, но это двадцатимиллиметровая граната, система распознавания Т-бота их игнорирует, потому что броню они никак пробить не могут. Опять же, у меня их осталось только две.

Т-бот остановился перед домом и начал прощупывать стену короткими очередями.

– Они в средине, – Михал указал на дом. – Не успели отступить.

В тот же самый момент автомат выпустил очередную ракету. Снаряд влетел в средину через дверное отверстие и взорвался. Все окна первого этажа отрыгнули огнем.

Якуб на мгновение закрыл глаза. Курва. Сначала Кармен, теперь другие. Нет, попросту нет. Он зарядил очередную гранату.

– Прикрывай меня, – прошипел он, поднимаясь на ноги.

– Дурак, это же ничего не даст, – Михал схватил Якуба за плечо и стянул на место. – Пойду я. В конце концов, он же пришел за мной.

Перед тем, как выскочить, он еще бросил:

– Арена не обращает внимание на снаряды, которые не попадают в робота. Я же попробую свалить на него стену.

И он побежал, низко склонившись, инстинктивно пересекая местность зигзагами. Когда он был уже метрах в ста от автомата, привстал на колено, и прицелился, словно был на учениях. После чего начал пулять в робота очередь за очередью. Но не вслепую, Якуб видел, как разорвалась головка оптического датчика, размещенная за поврежденным пулеметом, после нее к черту пошел один из угловатых элементов системы Арена. Михал отлично выбрал позицию, между ним и пушкой автомата находилась одна из могучих ног. Робот должен был тронуться с места, если не желал утратить большую часть оборудования.

Не отрывая взгляда от поединка между Давидом и Голиафом, Куба перезарядил гранатомет.

– Худой!

– Я тут! И что этот придурок вытворяет?!

– Пытается спасти наши задницы! Заряжайте фугасными. Когда Т-бот будет проходить рядом с какой-нибудь стеной, стреляйте в нее. Может все и удастся!

– Он пошел!!!

Т-бот явно оценил, что солдат представляет для него большую опасность, чем прячущиеся в доме стрелки. Он завыл двигателем и начал оборачиваться. Михал упал и дважды выпалил из гранатомета. Первый снаряд попал в шишкообразную наросль в передней части туловища, где размещалась большая часть датчиков машины. Второй полетел низко и ударил в место, откуда выходила бронированная лента, подающая боеприпасы пушке. Какое-то мгновение ничего не происходило, после чего могучий взрыв подорвал переднюю часть робота вверх. Какое-то время тот балансировал на одной ноге, но затем тяжело свалился на брюхо.

– Получил! Курва, получил!!! Теперь ты наш!!!

Якуб не узнал, кто это так разорался, только это не имело ни малейшего значения, поскольку радость была явно преждевременной. Т-бот поднялся и, воя всеми своими моторами, помчался к тому месту, где все еще лежал Михал. Казалось, что с каждым шагом он ускоряется. Солдат перекатился в сторону и сжался в какой-то ямке. Напрасно. Машина обошла его и, не притормаживая, помчалась по разрушенной улице.

– Уматывает! К своим бежит! Остановите его!!!

Легче сказать, чем сделать. Теперь автомат был разоружен, но ни броня, ни ноги особо не пострадали. Еще несколько секунд, и Т-бот мог исчезнуть среди руин.

Якуб высунулся из своего укрытия и прицелился. Т-бот выбрал трассу бегства между двумя совершенно выжженными домами. Собственно говоря, от них остались только фронтальные стены и ничего более.

– Ладно, – бурнкнул комендант. – Поглядим, прав ли был ты, русский сукин кот.

Он выпалил снаряд за несколько секунд перед тем, как автомат очутился между стенами. Граната пролетела мимо Т-бота на расстоянии метров в пять и ударила в стену у самой земли. Через мгновение в тоже самое место ударили две последующие.

Стенка затряслась, задрожала и неспешно, словно при замедленной съемке, рухнула на улицу. Прямиком на боевую машину. Облако пыли полностью закрыло вид.

Тишина. А потом механический хрип – куча развалин зашевелилась.

– К нему! – Михал уже бежал в сторону Т-бота. – Давайте сюда кумулятивные мины!

Якуб рванул за ним. Из развалин выскочило еще несколько человек. Они вскарабкались на завалившуюся стену, припали к машине и обсели хребет чудовища словно крысы, добравшиеся наконец до ловчего кота. Автомат захрипел мотором и уже, уже начал выбираться из-под обломков. Михал отдавал приказы.

– Вот тут, за пулеметом! И с переди! Отлично. Это что акое?

– Це-шестнадцать, – Худой подал ему тяжелый рюкзак.

– Шикарно, – рюкзак упал в углублении за «головой» робота. – Внимание! Запалы!

Они сорвали предохранители, до взрыва зарядов оставалось секунд десять. Все рванули прочь. В самый последний момент. Машина завыла двигателем и выбралась из-под кучи обломков. После чего двинулась вперед.

Автомат успел сделать еще шагов пять, когда заряды, закрепленные на его спине, взорвались. Т-бот застонал, зашатался, из-под деформированных броневых плит появились языки огня и полосы дыма. Робот остановился. Где-то секунду он балансировал на полусогнутых ногах, а потом грохнул на бок. Нога спазматично задрожала. Якуб не мог оторвать взгляда от поваленного великана, его агония была настолько животной, настолько органичной… Ему казалось, что чудовище вот-вот подымет «голову» и издаст прощальное рычание. Но над побоищем воцарилась лишь тишина.

– Ну, – Михал выглянул из-за ближайшей стенки. – Теперь уже не встанет.

Они медленно собирались вокруг машины, Михал, Худой, Карчихо и полтора десятка остальных.

– Где Марчин? – Якуб толкнул ближе всего стоявшую девушку, зная, что та была из его группы.

– Он был в автобусе, – указала она на догорающий остов, на ее лице не было никакого выражения. – Вытолкал меня из окна, а сам не успел.

– Горячка?

– Я тут, – парень как раз приближался к группе, опираясь на плечо одного из своих людей. – Я неудачно стал… только что… ну вот только что… курва…

Горячка повернулся к Михалу.

– Ты вернулся. Я не знаю тебя, мужик, но ты вернулся… курва… я… Спасибо, иначе бы он нас прикончил.

Казалось, что солдат покраснел. Он открыл рот.

Якуб кашлянул.

– Потом будешь ломаться. Кармен?

Вот это был глупый вопрос.

– Сейчас, Куба, пойдем за ней, – Карчихо произнесла это тихо, как-то очень мягко. – И за остальными тоже. А теперь… мне… мне хотелось бы…

Худой только махнул рукой.

– Валяй, малая.

Девушка сняла шлем, перекрестилась.

– Дай им, Господи, вечный покой…

* * *

Тишина заполнила подвал.

– Ну что, хватит на сегодня, – пан Мариан прислушался, тепло улыбнулся и поднялся с пола. – Вижу, слишком близко вы берете все к сердцу.

– Неееет. Пан Мариан….

– Хватит уже, малыши, – погрозил он им пальцем. – У всех нас имеются свои обязанности, ну а атака как раз закончилась.

Четыре пары глаз наполнились изумлением.

– Атака? Какая еще атака, пан Мариан?

* * *

Михал сидел точно на том же месте, что и раньше. Якуб, не спрашивая, присел рядом. Пару минут они молчали.

– Все так же наслаждаешься видами?

– Да. Это… успокаивает.

– Знаю. Меня тоже. – Якуб подтянул колени под подбородок, охватил их руками. – Сегодня я потерял десять человек. Больше, чем за последние четыре месяца. Некоторых знал еще с детства, вместе росли в приюте… Сегодня ночью будем бухать, колоться, петь и танцевать. Может, разожжем костры. Это уже наши варварские обычаи, племенные поминки, прощание с павшими героями. Ты тоже приглашен.

– Несмотря на то, что это именно я привел сюда этого Т-бота?

– Я разговаривал с парой парней. Они не думают, будто бы он шел за тобой, я тоже так не считаю. Слишком уж быстро он здесь появился, и за тобой тоже не пошел. Быть может, русаки решили наконец-то покончить с «городскими крысами», или же они планируют какую-то операцию покрупнее. Не знаю. Мне известно лишь то, что если бы ты не вернулся, было бы намного хуже. Могло статься, что пришили бы нас всех. Большинство желает, чтобы ты остался.

Солдат покачал головой.

– Ну, не знаю…

– Подрихтуешь язык, избавишься от акцента, устроим тебе левые документы. Через пару месяцев сможешь идти к американцам – как наш, а не как русский дезертир. Твоя девчонка тоже останется. Мы о ней позаботимся.

– Это очень щедрое предложение, комендант.

Якуб покраснел.

– Тут дело не в том, чтобы иметь в отряде еще одного хорошего бойца. Видишь ли, Михал, когда Т-бот нас атаковал… я… мне казалось… будто бы это твои делишки, что ты пришел сюда шпионить, а потом каким-то макаром дал знать своим. Я, холера, мне как-то стыдно… Ну… и спасибо, что вернулся, пан Сенкевич.

Михал пожал плечами.

– Одна из девушек хотела, чтобы я дал ей номер своего телефона. А я забыл во всем том балагане, так что решил вернуться.

– Это какая же?

– Высокая такая чернушка, подстриженная под ежик.

– Мыша. Ага. Правда, уже полгода она ходит с Баськой, но в последнее время за что-то поссорились. Ну а ты со своей бабской красотой… так что она могла начать клеиться и к тебе…

Улыбка Михала была широкой и сердечной.

– У меня вопрос.

– Валяй.

– Откуда у вас весь тот бункер? Мониторы, камеры, оборудование? От американцев?

Якуб презрительно фыркнул.

– С самого начала войны я видел всего нескольких, хотя они остановились всего в паре километрах отсюда. Их позиции, это, прежде всего, автоматизированные боевые посты и окопавшиеся роботы. Не рассчитывай на героических янки, которые станут штурмовать русские позиции. В первую очередь пойдут наши, та, так называемая, Первая Польская Армия. Вот потому вся эта «странная война» и продолжается, американцы хотят вначале натренировать достаточное количество пушечного мяса. Думаю, до весны будущего года они с места не стронутся, разве что договорятся с русскими за нашими спинами. Не первый раз.

– Ага. А мой вопрос?

– Сами сделали, это не проблема. Мы применили сотни небольших камер и старую интернет-сеть. Часть световодов подтянули сами. Теперь мы можем взглянуть на все, что происходит в городе в радиусе трех-четырех километров. Потому-то мы так быстро тебя и нацелили.

– Здорово. Можно спросить еще?

– Хочешь знать все, прежде чем завербоваться? – Якуб криво усмехнулся. – Мы не платим жалования, разве что самогонкой. Но если бухаешь сильно, идешь на лечение или вылетаешь. Можешь потянуть травки, но кроме того, никакой амфы, «голубой дамы» или другого дерьма. Оружие и подобные мозгоёбы в паре не идут. Каждый обязан работать, делать что-нибудь полезное, разве что ты болен или ранен. Девчонки сами выбирают, с кем хотят быть; если тебе решение какй-то из них не понравится, стискиваешь зубы и ведешь себя вежливо. Во время боя слушаешься командира своей группы или главнокомандующего. Если сбежишь, струсишь, изменишь – лучше не возвращайся. В любой момент можешь уйти к американцам. Что-то еще?

– В общем-то, все. Но я не понимаю одной шутки, если только это шутка. Почему, когда одна из девчонок сказала сегодня, что у нее от страха поджилки трясутся, так вторая стукнула ее по голове, а все смеялись? Когда же еще одна сказала, что у страха глаза велики, так тоже ржали? Это ведь не смешно.

– Прикалываешься?

– Нет. Я на самом деле не знаю.

Якуб подозрительно поглядел на русского. Сплошная откровенность, псякрев.

Он протянул руку.

– Это я еще как следует не представлялся. Моя фамилия – Страх. Якуб Страх.

Несколько воробьев всполошенно взлетело с ближайшего куста от громкого хохота.

* * *

Разбудило его легкое прикосновение. Он тут же открыл глаза, полностью настороженный и готовый к действию.

– Пан Мариан… – шепот в темноте всегда кажется более тихим, чем в действительности. В особенности, детский шепот.

– Марек? – он поискал лампу, зажег. – Ага, и остальные мушкетеры. Вы почему не спите? Майя? Майка, что случилось? Ты почему плачешь?

– Это из-за Кармен, Асии… Они…

– Знаю, дети, знаю. Иногда рыцари проигрывают драконам, – он осторожно обнял девочку и прижал к себе. – Сегодня вас положили спать пораньше?

– Ага. Сказали, что мы должны отдохнуть.

– И они были правы. Сон – это лучшее лекарство.

– Расскажите нам, что было дальше.

– Что? А… историю. Сейчас? Посреди ночи?

– Да, – глаза Марека, точно так же, как и у остальных детей, блестели в темноте. – Мы и так сегодня быстро не заснем.

– Ладно уже, но немного, потому что история начинает делаться паршивой…

* * *

Тризна. Варварская тризна в честь павших. Не Дзяды[19]19
  Дзяды – (вост. – слав.) – духи предков. Обряд почитания дзядов совершался на седьмой день после Пасхи (семуха, весенняя радуница или пасха усопших) или осенью (большие осенины, дедова неделя). В эти дни в жертву покойникам приносили пищу. Жертвенную пищу относили на кладбище или приглашали Д. на угощение в дом и посвящали им первую ложку или первый стакан, выливая их под стол или ставя за окно.
  В 1820 году Адам Мицкевич написал поэму «Дзяды». В ее второй части, в основном, описывается празднество в честь покойников в местности, которая сейчас является Белорусью, по обычаям, разработанным и популярным среди русинов и литвинов (не жемайтов! – коренных обитателей севера нынешней Литвы) во времена Речи Посполитой Польши и Литвы – Википедия и прим. перевод.


[Закрыть], никто не плачет и не рвет волосы на голове – но танцы, песни, выпивка, обжорство, секс. Словно оставшиеся желали пережить наилучшие моменты – за тех, что ушли. И предложить им такие на добрый путь. Воспоминание о приятных вещах и забавных моментах.

– А помните, как Паук поссорился м Малым?

– Ну да. Под конец заорал: «иди ком не на хуй»!

– После чего целый день мочил яйца в холодной воде…

Смех, от всего сердца, радостный.

Михал прохаживался между кострами. Чувствовал он себя прекрасно. Намного лучше, чем когда-либо за последние годы. Почти как дома.

– Выпей! – стукнул его кто-то по плечу и сунул в руки бутылку. – Выпей с нами, ты, русский сукин сын!

В голосе не было и намека на оскорбление, наоборот, нечто вроде уважения. Михал принял фугас, чокнулся стеклом о стекло, сделал глоток. Крепкая. Хорошо. В самый раз для тризны.

Он отправился дальше, обходя кружки людей у костров. Пока что ему не хотелось присесть к какому-либо из них, просто хотелось пройтись, порадоваться моменту.

Она столкнулась с ним совершенно случайно. Вроде бы. Они столкнулись, и он уже глядел ей прямо в глаза. Огромные, карие, глубокие.

– Спасибо, что вернулся, Михал, – шепнула она. – Если бы Куба погиб, я… даже и не знаю, что бы сделала. Все бы тут пошло к чертовой матери.

Парень почувствовал, что краснеет.

– Да не за что.

– Есть за что. И ничего не говори. Добро пожаловать домой.

Дом. Три буквы – и столько значений.

– Я… – неуверенно начал он.

А ее уже и не было. Убежала, исчезла в темноте. Тут же он увидел, как она подходит к ближайшему костру и садится рядом с Якубом. Они обнялись, поцеловались. Черт!

* * *

– Да, дорогие мои. Королева глянула на первого вассала, он взглянул на нее, и неожиданно весь мир затаил дыхание, утих ветер, умолкли ручьи, реки и моря, насекомые и звери. Весь мир застыл на мгновение, когда же его вновь наполнили звуки, ничто уже не было таким, как раньше. Потому что случилась измена.

– Измена? Так ведь они только поглядели друг на друга.

– Видишь ли, Майя, измена – это не обязательно, когда кто-то кого-то обманывает, мошенничает или… ну, для этого вы еще слишком маленькие. Самая страшная такая измена, которую совершаешь в мыслях, – он поглядел куда-то в темный угол. – В любви самое позорное – это неискренность.

* * *

Она пришла к нему уже далеко за полночь. Костры уже почти догорели, едва смягчая мрак багровым заревом. Большая часть принимавших участие в пиршестве перебралось в жилища в доме или рядом с ним. Наиболее укушавшиеся дрыхли прямо на земле. Где-то в темноте какая-то парочка хрипло дышала в ритме своего частного забытья.

Он был сам. Сидел у погасшего костра, опьяненный самогоном и найденным через столько лет чувством принадлежности. Детский дом в Белоруссии он пережил с этикеткой «проклятого полячка», презираемого как воспитателем, так и воспитанниками. За четыре года шесть раз ему ломали ребра, семь раз – пальцы, он потерял пять зубов, у него имелась трещина в нижней челюсти и черепе. Синяков и ожогов от сигарет он и не считал. Всякий раз в больнице он говорил, что упал с лестницы. Если бы сказал что-нибудь другое, после возвращения в приют не пережил бы и дня.

Здесь было иначе. Этой ночью много раз он с кем-то выпивал, много раз его хлопали по плечу, шутливо подталкивали, его обцеловывали девушки, а один раз – какой-то сильно выпивший парень, который, сориентировавшись в ошибке, сбежал в темноту. Никто и не пытался наплевать на него, сбить на землю, пинать ногами. Три девушки сделали ему весьма конкретные предложения. Он отговорился раной на бедре, и все выглядели разочарованными. Зато все они сообщили ему, где будут спать. Вспоминая об этом, он улыбался.

Он услышал шелест, и кто-то присел рядом.

– Устал?

Это была она, девушка Якуба.

– Немного, – хорошо еще, что ночь давала повод для шепота, в противном случае, голос бы задрожал.

– Я тоже. Долгий был день; за сегодня произошло больше, чем за последние три месяца…

– А мне казалось, что у вас так чуть ли не каждый день…

– Каждый день деремся с Т-ботами и теряем друзей?

Михал поблагодарил судьбу, что она не увидит, как он краснеет.

– Прости, – шепнула она и коснулась его руки. – Иногда случается, что болтаю языком как сорока, особенно, когда устану. Я плохая девчонка из колонии, и по-другому не могу.

Он почти не слышал, что она сказала, ее прикосновение было словно удар током.

– Я и не… не сержусь. Я и сам иногда не думаю, что говорю.

– Я рада, что ты вернулся… тогда… Я же все видела в бункере, – вздохнула девушка. – Лукаш уже готовил в бой очередные группы, а я знала, что все это ничего не даст. Что пока все будут готовы, робот всех прибьет. А ты их спас.

– Да не преувеличивай ты с этим спасением. Они прекрасно справлялись и сами. Я серьезно, даже профи не провели бы лучше.

– Скромный ты наш.

Их ладони все так же касались одна другой. Михал чувствовал нарастающий шум крови в висках.

– Вернулся и все, – буркнул он и отодвинулся. – И не о чем говорить.

– Есть о чем, – девушка присела поближе. – Холодно?

Собственно говоря, только сейчас он почувствовал, что и вправду холодно. Очень холодно.

– Немного.

Девушка прижалась и набросила на них обоих одеяло.

– Почему, как я сюда пришла, ты ни разу на меня не поглядел?

– Боюсь.

– Боишься? Ты?

– Не издевайся, – исходящее от нее тепло было словно пламя, словно жар. – Боюсь, что гляну раз и уже не смогу перестать глядеть. Боюсь, что я пьян, и стану пытаться тебя обнять и поцеловать, нет… что буду пытаться тебя обнять и поцеловать, оправдываясь тем, что пьян. А вот теперь боюсь, что ты встанешь и уйдешь, а я останусь здесь сам, и буду исходить слюной. Боюсь, что завтра не смогу глянуть в глаза тебе… вам, тебе и Якубу. Потому что ведь ты…

– Его? – тихо спросила она. – Как же часто мужики путают пребывание вместе с правом собственности. Я не принадлежу ему, а он – мне. Мы вместе, а это нечто иное. И… я тоже боюсь… Точно того же, что и ты, Михал.

– Ох…

Прежде, чем он успел сказать чего-нибудь разумного, она забрала одеяло и исчезла в темноте.

* * *

– И все же, упадок короля и уничтожение его страны не были вызваны изменой королевы.

– А чем же?

– Жадностью, стремлением ко власти и правлению. Желание овладеть могущественным магическим предметом, обладающим властью над жизнью и смертью. Да, ребятишки. В те времена много еще было подобных артефактов… магических предметов, то есть, мечей, щитов, копий, доспехов и многих других.

– А тот предмет? Как он выглядел? Как меч?

– Нет, как котелок. Словно обычный, железный котел. Рыцари короля разыскивали его уже много лет, желая использовать силу этого предмета, чтобы творить добро. Но когда нашли, оказалось, что сила его пробуждает в людских сердцах самые черные чувства.

Он прервал рассказ, поочередно поглядел на каждого из детей. Глаза их вновь горели темным, внутренним светом.

– На сегодня хватит, малыши. Вижу, что заснете прямо вот так, на ходу. Закончим наш рассказ завтра.

– Обещаете?

– Обещаю.

* * *

– Куба! Куба, ты не поверишь, что мы нашли в останках Т-бота.

Якуб раскрыл глаза.

– Твоя рожа, Лукаш, не самый лучший вид для начала дня, – прохрипел он. – Тем более, с такой похмелюги.

– Гляди!

Лукаш положил на столе нечто, похожее на перевернутый вверх дном вокмен. Штука обладала серой поверхностью и несколькими светодиодами с нижнего края. Якуб встал с кровати, натянул одеяло на лежащую Каську. Вело девчонке, она могла дрыхнуть даже во время артиллерийского обстрела.

– Подобные я уже видел. Стандартный бронированный колпак центрального блока. А ты чего ожидал? Капустного кочана? И вообще, откуда это у тебя?

– Это наш вчерашний Т-бот. Ночью не мог заснуть, так что взял трех ребят, и мы пошли его выпотрошить, пока кто-нибудь не свистнул у нас части из-под носа. Сняли плиты кожуха, а центральная часть вскрыта словно консервная банка – и в средине вот это. Гляди.

Рядом с колпаком Лукаш поставил ноут, соединил оба устройства кабелем. На экране пробежали ряды схем, затем появилась надпись: READY[20]20
  Готов (к работе) (англ.)


[Закрыть].

Оба всматривались в экран, словно загипнотизированные.

– Ты чего, тюльку гонишь, правда? – Якуб, сам того не желая, заговорил шепотом. – Посмеяться решил.

– Нет. Холера, нет. Я и сам не мог поверить и потому пришел к тебе, чтобы убедиться в том, что это правда.

– На другом оборудовании проверил?

– Три раза. Он живой. Долбаный проц к Т-боту живой!

Они глядели один на другого и скалились словно придурки.

Процессор к российскому Т-боту был наиболее разыскиваемым и желанным оборудованием. Американцам не удавалось расколоть принципа действия центра управления этих двуногих боевых роботов, а всякий раз, когда удавалось уничтожить или повредить какой-нибудь Т-бот, система автоматического уничтожения превращала содержимое бронеколпака в горелый сплав. Наиболее фантастические слухи говорили о сети людских нейронов, умножаемых в пространственной, наноалмазной сетке. Якобы, благодаря этому, Т-боты и были такими грозными, к тому же они обладали способностью обучения новой тактике в ходе боя, по месту, словно живой, разумный организм. После вчерашнего столкновения Якуб уже не мог сказать, что это байда. За этот ценный процессор американцы дали бы все, что угодно.

– И сколько может он стоить?

Куба пожал плечами.

– А сколько ты хочешь запросить? Заплатят любые бабки. Пять лимонов, десять, пятьдесят. Заберут тебя на частном реактивном самолете в Штаты, посадят, где тебе только захочется, и дадут полный чемодан бабла. Или счет в крупнейшем банке.

– Это ключи к раю.

– Ну да. Ключи к раю.

* * *

– А вы что же? Вот так, без завтрака. Сразу за работу?

Четверо детей глядели на него молча, с серьезностью, не типичной для своего возраста. Он погасил улыбку.

– Что-то случилось?

– Мы хотим знать, чем закончилась история, пан Мариан.

Он подошел к верстаку, на котором лежал разобранный калашников. Вытер руки тряпкой.

– А сами вы как думаете? Как должна она закончиться? Самому мне кажется, точно так же, как всегда, не так?

Марек слегка кивнул.

– Это как?

– Вы помните, чем закончился рассказ? Ну конечно же, помните. Так вот, королевские рыцари нашли волшебный котел, способный дать им счастье и радость, а королева и первый вассал влюбились один в другого. Вот же что получилось, правда? Только влюбленные скрыли ту любовь глубоко в своих сердцах, ведь оба любили и уважали юного короля. Только не могли они навсегда скрыть свои чувства от окружающего мира. Присядьте-ка вон там, на ящиках с патронами. И я тоже присяду, потому что старенький я уже. При дворе был принц, племянник короля, амбициозный и гордый молодой человек. До момента появления первого вассала он был самым главным в замке, он был официальным наследником повелителя. Но вместе с появлением чужака, позиция принца сделалась слабее. К тому же, сердце его точило желание обладать волшебным котлом. Ревнуя к конкуренту и желая обладать властью над магическим предметом, он только и ждал случая, чтобы добыть котел и королеву, а так же избавиться от первого вассала…