Текст книги "Там, где растут подсолнухи"

Автор книги: Дафна Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Глава седьмая

Поздно вечером Блайт пришла в старый дом Делани. Войдя в холл, Блайт немного заколебалась, стоя перед открытой дверью кабинета Джаса, потом все же окликнула его.

– Сейчас только приму душ и пойду готовить ужин, – пообещала она.

Когда они наконец поели, Блайт спросила:

– Может, кофе?

– Сейчас приготовлю.

Джас сделал движение, чтобы встать. Блайт с замиранием сердца следила за тем, как точны и элегантны его движения. Он вернулся, неся две дымящиеся чашки.

– Будем пить здесь или пройдем на веранду? Хотя там, по-моему, не на чем сидеть.

– Лучше на веранду.

– О'кей.

Вечер был теплым. В обрамлении холмов море казалось разлитым серебром, волны так лениво перекатывались по его поверхности, что невозможно было представить, что совсем недавно здесь бушевал шторм. Нежные, пастельные тона неба просвечивали через паутину древесных ветвей, а мягкая трава волновалась под ветром, и цветы склоняли друг к другу свои головки.

Джас передал Блайт ее чашку, они сели на ступеньки и прислонились к столбикам веранды.

– Сейчас на пляже полно водорослей, – заметил Джас.

– Надеюсь, что к тому моменту, как я освобожусь, их не все унесет обратно в море.

– Сейчас еще не слишком темно. Если у тебя есть силы, можем пойти на пляж прямо сейчас и пособирать немного. Или я сам пойду и соберу несколько мешков. Сегодня у меня было мало работы.

– Я очень тебе благодарна, но у меня еще остались запасы с того раза.

– Рад, что смог тогда тебе помочь.

Блайт усмехнулась:

– Эй! Это была моя реплика.

– Ладно, считай, что ты одолжила ее мне на время, – улыбнулся он в ответ.

Джас мог попросить у нее в долг что угодно, особенно когда он ей улыбался вот так. Даже ее сердце. Нет смысла отрицать очевидное. Она влюблена в этого человека. А он даже не желает об этом знать.

– В чем дело?

Она посмотрела на него, немного ошеломленная только что сделанным открытием.

– Последние два дня были довольно напряженными. Но я совсем не против пойти на пляж и пособирать водоросли.

Пока Джас собирал охапки засыпанных песком водорослей, Блайт держала мешок, а потом помогла ему запихивать их. В сгущающихся сумерках, перетащив мешки к ее дому, они пошли назад.

– Нам нужно было взять с собой фонарь, – заметил Джас.

– Я все пока вижу.

Но тут же Блайт зацепилась за невидимый в темноте камень и чуть не упала на Джаса. Его руки сомкнулись у нее на плечах, и она прижалась щекой к его широкой груди.

– И в самом деле… – пробормотал он.

– Извини.

Ее сердце непривычно быстро колотилось, дыхание перехватило. Она издала легкий, едва слышный смешок:

– У меня появилась странная привычка падать на тебя.

– Только на меня? – Его голос был глух.

– Что? – Блайт вскинула голову, чтобы посмотреть ему в лицо.

– Ничего, забудь, – быстро проговорил он, отпуская ее и поворачиваясь, чтобы идти. – В конце концов, это не мое дело.

– Джас! – крикнула она ему вслед и поспешила за ним.

Он остановился и обернулся, поджидая ее, но, как только она догнала его, пошел дальше.

– Прости, – сказал он.

– Если бы я знала, за что ты извиняешься!

Она опять забыла о том, что надо смотреть под ноги, и зацепилась за кочку.

– Черт!

Джас поймал ее руку своей теплой, крепкой ладонью.

«И еще раз "черт!"», – подумала она. По ее телу прошла дрожь удовольствия, все мысли смешались. И это от одного его прикосновения! Она поспешно привела мысли в порядок и спросила:

– По-твоему, я постоянно вешаюсь мужчинам на шею?

– Я не хотел так говорить.

– Тогда зачем же ты это сказал?

– Я уже извинился. Почему бы нам просто не забыть об этом?

– Нет, – заявила она, подумав несколько секунд, – я так не думаю. За такой фразой должна стоять конкретная причина.

– Думаю, ты сама догадываешься, что это за причина, – раздраженно проговорил Джас. – Ты же не столь наивна, чтобы не заметить обычной ревности.

Ревности?

– Нет, я тебе не верю, – проговорила она.

Он смутился.

– Я тебе не верю, – повторила Блайт, чувствуя, что раскаляется добела от злости. – У тебя не было никакого повода ревновать.

– Ты хочешь сказать, что я не имею никакого права ревновать. Я и сам это прекрасно знаю.

Она совсем не против была дать ему такое право, если бы он сам захотел его получить.

– Ты думаешь, что был бы собакой на сене – ни себе, ни другим?

– Не говори глупостей. – Он еще раз усмехнулся.

Блайт немного подумала.

– Даже если бы ты имел право ревновать, я все еще не вижу причины, побудившей тебя утверждать, что я бросаюсь на мужчин, – заметила она.

Он повернулся, уже стоя на ступеньке. Луна осветила его лицо серебристым светом. Глаза Джаса казались неживыми, рот превратился в темную линию.

– Я никогда этого не утверждал.

Уже не в первый раз за время общения с ним Блайт почувствовала себя так, будто ее сбили с ног. Она посчитала до пяти, чтобы успокоиться, и продолжила спокойным, ровным тоном:

– Тогда что же ты утверждал?

Выдавливая слова по одному, он ответил:

– После… той вечеринки на пляже…

– Ну? – подстегнула она его.

– Один из твоих гостей остался на ночь.

Блайт от изумления даже приоткрыла рот.

– Твой американский… друг, – запинаясь, произнес Джас. – Я подумал, что…

Вдруг до нее дошел смысл недосказанного, ее обожгло как раскаленным железом.

– Ты подумал… ты предположил, что…

– Нет!

Каждый вздох отзывался болью в груди Блайт.

– Неужели математикам не требуется доказательств для их теорем? – с укором спросила она.

– Может, математикам и требуется, но я человек, я мужчина, а не машина! У меня есть чувства, как и у всех людей! – Джас почти кричал. Потом он взял себя в руки.

По тому, как напряглись его пальцы, стиснувшие ее руку, она почувствовала, как он борется с собой. Теряя терпение, она сказала:

– Если у тебя есть чувства, так почему, ради всего святого, ты их не показываешь?

– Так ты этого хочешь? – Он говорил сквозь стиснутые зубы, словно против воли.

Блайт поняла, что противоборство его упрямства и рвущихся наружу эмоций достигло точки кипения.

В ней поднялось странное чувство, какая-то смесь страха и восхищения, и это чувство было сродни тому, что она испытывала во время надвигающегося шторма. Она знала, что может легким толчком сместить это шаткое равновесие, но колебалась, опасаясь, что получит в ответ больше, чем сможет выдержать.

Блайт никогда не пасовала перед трудностями, которыми была полна ее жизнь.

– Да! – воскликнула она, глядя прямо ему в глаза. – Да!

Джас шумно выдохнул воздух. Его лицо изменилось, приобретая жестокие и властные черты. Он обнял ее и притянул к себе.

Его губы прижались к ее губам с уже не сдерживаемой страстью. Ее голова откинулась назад, а он все сильнее, даже агрессивнее сжимал ее в объятиях.

А она отвечала ему с таким же пылом. Не только он был зол и обижен. Вся их обида и ярость, скрывающие под собой тщательно подавляемое сексуальное влечение, нашли выход в этом поцелуе.

Его руки нежно ласкали ее спину, его тело было так близко. А сердце билось, словно испуганная птица. Он разжал объятия, и его руки легли на ее мягкую грудь. Блайт едва сдержала стон и вцепилась ему в плечо, чтобы сохранить равновесие. Колени подгибались, и она ощутила нарастающую слабость.

Джас, конечно, понял ее чувства, их невозможно было спрятать. Он прервал поцелуй, оставив ее истерзанные губы, но не убрал рук с груди, лаская ее так настойчиво и так возбуждающе.

– Ты должна дать мне пощечину, – произнес он, его голос звучал глухо и неуверенно.

– Должна, – согласилась она.

– И ты хочешь это сделать?

– Нет.

– Мне снова извиниться?

– Нет. – Для них обоих время извинений давно прошло.

– Хорошо.

Он наклонил голову и поцеловал ее снова, но теперь его поцелуй был совсем другим.

Он был почти таким же страстным, но это было сладкое и нежное проникновение, вопрос и обещание. Она таяла в его объятиях, но чувствовала, что хочет большего. Гораздо большего.

Когда Джас на секунду остановился, она еще крепче обвила руками его шею. Его руки расстегнули на ней рубашку, одна теплая ладонь гладила спину, спускаясь все ниже, а другая провела по груди, скользнула в лифчик и дерзко прижалась к пылающей обнаженной коже. Блайт чувствовала нарастающую дрожь возбуждения, в которой растворялись ее последние сомнения и утонул тонкий голосок осторожности.

Он продвинул ладонь еще на дюйм и коснулся напряженного соска. Ее спина сама собой изогнулась, губы раскрылись, она застонала от удовольствия, чуть прикрыв веки.

– Ты роскошная женщина! Это чудесно. – Его голос звучал низко и хрипло. – Блайт, тебе хорошо со мной?

– Ты знаешь, что да! – Неужели ему нужны были еще подтверждения?

И снова их губы встретились, нежно, откровенно и чувственно.

Она приникла к нему и вся отдалась поцелую, честно и открыто, даря ему чистоту своих губ и жар своего тела, свое сердце.

Джас обнял ее, поднял на руки легко, как ребенка, и понес наверх по ступенькам, через темный холл. Его губы только на мгновение оставили ее, когда он пинком открыл дверь и внес ее в спальню.

Положив на постель, он снова поцеловал ее и начал раздевать, нежно прикасаясь к ней. Его руки и губы были горячими. Он покрывал поцелуями ее тело, слегка покусывая мягкие округлости ее рук, плеч и груди. Она была взволнованна, немного нервничала, в то же время возбуждаясь все больше и больше.

– Теперь ты, – прошептала она, стягивая с него одежду.

– Да. – Джас позволил ей снять с него рубашку, потом нетерпеливо стянул с себя джинсы и белье. Неожиданно ей стало холодно – он больше не касался ее, его теплое сильное тело не согревало ее. Снова вернулись сомнения. Она слышала, как Джас подошел к столу и открыл ящик. Она подбежала и прижалась к нему всем телом. Ее пальцы запутались в его волосах.

Он повернулся и приласкал ее.

– Блайт, моя девочка-подсолнух…

Она улыбнулась ему, обняла и поцеловала в плечо.

– Ты знал, что это с нами произойдет?

– Лишь мечтал об этом, но… если мои мечты станут реальностью… Я постоянно говорил себе, что глупо даже думать об этом… Возможно, я… Если я сплю, пожалуйста, не буди меня.

– Это не сон. – Она придвинулась, чтобы он еще крепче обнял ее, и тихонько выдохнула: – Пожалуйста, Джас…

– Ты готова быть со мной, солнечная девочка?

– О да, – простонала она, – да, сейчас, пожалуйста.

Когда он впервые вошел в нее, у нее перехватило дыхание, но Блайт медленно расслабилась. Ее тело приглашало его, растворяясь в нем. Он замер и прошептал:

– Все в порядке?

– Да, – прошептала она, – да, я хочу получить все. Я хочу тебя, Джас.

Он отдал ей себя так нежно и полно, что ей больше ничего не хотелось. Она блаженно вздохнула. Блайт чувствовала себя в полной безопасности в его объятиях. Как будто они не были больше двумя разными людьми, а стали единым целым. Его удовольствие было ее удовольствием, и наоборот. И никто из них не мог больше различить, где кончается один и начинается другой.

Это чувство было удивительным, восхитительным. Они растворялись друг в друге на краю сияющей бездны, в которую вместе падали. Потом они лежали обнявшись, утомленные любовью.

– Я не спала с Чарлзом, – проговорила она, медленно поворачивая голову и наслаждаясь прикосновением к его колючей щеке. – Я никогда не спала с ним. Он слишком много выпил, и мы уложили его отоспаться, прежде чем он поедет домой. Он просто друг моего брата.

Его пальцы легко пригладили ее волосы.

– Было глупо с моей стороны думать об этом. Я мучил себя все время с того момента, как он уехал, а ты улыбалась ему вслед.

– Ты мог бы просто спросить.

– Нет, не мог. Я не имел права лезть в твою жизнь.

Она поцеловала уголок его губ и почувствовала, как бьется жилка у него на шее.

– Блайт. – Он вздохнул. – Ты хоть понимаешь, что ты со мной делаешь?

Блайт обвила ногой его бедро и сказала:

– Думаю, да.

Он протянул руки и повернул ее к себе, сжимая милое лицо ладонями.

– По-моему, моя кровать недостаточно велика.

– Неправда, – возразила она, – если лечь как можно ближе друг к другу…

– Я совсем не против, – ответил он, – если ты тоже этого хочешь.

– Так достаточно близко? – Она нежно прильнула к нему.

– Нет. – Он склонил голову и снова поцеловал ее. – Совсем недостаточно близко, – сказал он, опускаясь ниже и лаская губами ее шею и плечи. – А как ты думаешь…

– Ты полностью прав, – согласилась Блайт. – Скажи, математик, каковы приблизительные шансы, что мы сможем повторить то, что делали десять минут назад?

– Равны бесконечности, – ответил он и начал доказывать эту гипотезу.

Блайт проснулась от звука проезжающей мимо дома машины. Ее ресницы затрепетали, она открыла глаза, глядя прямо в лицо спящему Джасу. Одной рукой он во сне обнимал ее, а другая рука покоилась у нее на бедре.

Девушка внимательно посмотрела на него. Утренний свет падал на его щеку, обычно твердый изгиб губ смягчился во сне. Он дышал тихо и ровно. Не в силах противиться своему желанию, она потянулась губами к его рту и нежно провела по нему языком.

С минуту он никак не реагировал, потом его руки крепко сжали ее, а его губы захватили в свой сладкий плен ее язык. Ладони Джаса нежно гладили ей спину, время от времени крепко прижимая ее тело к себе. Его глаза оставались закрытыми.

Она с сожалением на секунду отстранилась, чтобы спросить его:

– Ты хоть знаешь, кого целуешь?

– Подсолнух, – прошептал он и открыл глаза, – точно, я так и знал.

Блайт улыбнулась.

– Надо вставать, – вздохнула она. – Рабочие уже приехали.

Он несколько секунд удивленно смотрел на нее.

– Так, значит, это был не сон?

– Ты еще спрашиваешь?

Он погладил ее по щеке.

– Ты настоящая. И благоухаешь как цветок. И выглядишь как цветок. Ты просто чудо.

– И этому чуду пора вставать, – повторила она снова уже не так уверенно.

– Блайт, – он с подозрением поглядел на нее, – а ты занималась этим раньше?

Она постаралась, чтобы ее голос звучал беззаботно:

– А как ты сам думаешь?

Он всматривался в ее лицо, пока она не опустила глаза под его изучающим, внимательным взглядом.

– Мне кажется, нет, – тяжело произнес он.

Блайт не стала лгать Джасу.

– Я уже говорила тебе, что никогда не спала с Чарлзом. – Она подняла на него открытый взгляд. – Так вот, я вообще ни с кем никогда не спала.

Джас закрыл глаза.

– Твои родители мне доверяли.

– Они верили, что ты не станешь ко мне приставать. То, что произошло вчера, – это мой выбор. И мне не нужно для этого их разрешения.

Джас открыл глаза и приподнялся, опираясь на локоть. Он с нежностью смотрел на нее.

Откидывая волосы с ее лица, он пробормотал:

– Ты такая юная. Трудно поверить, что ты и вправду знаешь, что делаешь.

– Я знаю, что делаю, – твердо заверила его Блайт.

Но он все еще смотрел на нее с беспокойством.

– Ты слишком доверчива. Ты же почти ничего обо мне не знаешь.

– Так расскажи о себе, – попросила она.

Еще одна машина подъехала к дому. Джас поднял голову и прислушался. В отдалении снова заиграло радио, а потом раздался громкий стук.

– Дела спать не дадут. Ты права, нам пора вставать.

Глава восьмая

Блайт работала, а ее сердце радостно пело. Она гадала о том, что сейчас чувствует Джас, так же ли он взволнован, как она. Сегодня утром циклон и связанные с ним потери уже не казались трагедией, а лишь далеким и незначительным событием.

День выдался теплый, как будто только сейчас лето наконец добралось до их краев. Когда пришла пора завтракать, Блайт направилась к дому Джаса. Он уже ждал ее, поглядывая в окно и улыбаясь.

Он встретил ее в дверях.

– Я не хотела тебя беспокоить.

– Мне все равно надо было немного передохнуть. – Джас стоял, глядя на нее, но боясь прикоснуться, как будто не верил до конца, что она рядом с ним. Его губы и глаза улыбались ей.

– Тогда позавтракай со мной.

Они отнесли сандвичи и кофе на веранду и сели друг против друга.

– Я думал, что ты и сегодня опять будешь завтракать со своими друзьями-строителями.

– Я не могу долго быть без тебя. – Она улыбнулась ему и принялась за еду.

Он улыбнулся в ответ.

– И я тоже, – его голос был мягок. – Чем ты сегодня занималась?

– Переработкой водорослей и тех растений, которые побило штормом. А ты?

– Проделал кучу вычислений.

– А разве нельзя было посчитать на компьютере?

Он усмехнулся.

– Ни в коем случае. Новые теории требуют проверки старомодными методами.

Немного подумав, Блайт решила сменить тактику.

– А какое конкретное применение у всех этих математических систем? – с серьезным видом задала она провокационный вопрос.

– Ты все время ими пользуешься.

– Правда?

– Ты слышала когда-нибудь о Карле Фридрихе Гауссе?

– Нет, а кто он? – Блайт покачала головой.

– То есть кто он был? – Джас отпил кофе. – Возможно, величайший математик из всех, когда-либо живших. Гаусс как-то сказал, что важны не обозначения, а готовые композиции. – Джас ухмыльнулся.

– Но это, конечно, не те композиции, которые я составляю, – сказала Блайт с подозрением.

– Тут нет большой разницы. Когда ты составляешь свои букеты, ты не просто берешь пучок цветов и связываешь их вместе, так?

– Ну конечно, нет. Я подбираю их очень тщательно.

– Вот видишь! Ты перебираешь их до тех пор, пока букет не будет в точности таким, как тебе хочется. Ты решаешь заранее, как будет выглядеть букет?

– Иногда, но замысел может меняться по ходу действия.

– Так, значит, ты экспериментируешь?

– В общем, да. – Она склонила голову набок, заинтересованная тем, к чему же он клонит.

– Ты ведь редко используешь два или четыре цветка одной окраски. Чаще три или пять.

«Он и это заметил, – подумала она, улыбаясь про себя. – Как всегда, все посчитал».

– Нечетные числа дают лучшие сочетания цвета.

– Ты срезаешь цветы разной высоты, да?

– Они должны быть в пропорции…

Джас улыбнулся.

– Когда цветы не подходят под общий стиль композиции, ты выбрасываешь их и пробуешь другие. Именно это я делаю с числами, проверяя мою гипотезу.

Блайт широко раскрыла глаза от удивления.

– Так математические теории похожи на аранжировку букетов? – изумленно спросила она.

– Да, ведь аранжировка букетов имеет дело с математическими понятиями – числа, пропорции, образцы.

– Святые небеса!

Он снова улыбнулся, но тут же отвел взгляд.

– Не стоит заводить со мной разговор на эту тему.

– Я уже говорила, что люблю слушать тебя.

Просто математика была единственным предметом, о котором он мог говорить без устали.

Чайки расселись на заборе, наблюдая за людьми. Джас набрал в ладонь крошек и высыпал на траву. Чайки слетелись и, шумно ссорясь, стали их склевывать.

– Женщины обычно находят математику скучнейшей темой на свете.

– А разве не бывает женщин-математиков? – Блайт почувствовала потребность защитить честь своего пола.

– Были, и очень талантливые, – признал Джас. – София Герман, жившая в восемнадцатом веке, известна своими теориями в области акустики и электричества. Без нее и других математиков радио, телевидение и твой сотовый телефон никогда не были бы изобретены.

Джас подвинул к ней тарелку, на которой лежал один сандвич.

– Я больше не хочу.

– Точно? – Он поколебался, но все же взял его.

– Ну что ж, твои математические композиции проживут намного дольше, чем мои, цветочные, – заметила она, положив подбородок на руки и повернувшись к нему. – Если тебе удастся раскусить свою теорему, ты станешь знаменитостью?

Джас грустно усмехнулся.

– Боюсь, я буду знаменит только среди моих коллег, настоящих и будущих. Но это ведь не главное. Твоя работа тоже важна для тебя не поэтому. Ни один математик не нашел способа измерить удовольствие, которое получают люди от творчества.

– И другие эмоции тоже не поддаются измерению?

Он, улыбаясь, протянул руку, чтобы заправить за ухо выбившуюся прядку ее волос, и его пальцы нежно пробежали по ее шелковистой коже.

– Правильно.

Блайт склонила голову, касаясь щекой его теплой ладони, и положила свою ладонь поверх его.

– Надеюсь, прошлой ночью тебе в голову не лезли всякие математические вычисления?

Джас со смехом покачал головой.

– А ты, случайно, не обдумывала составление букетов?

Он нагнулся и поцеловал ее.

Это был легкий поцелуй, но полный ожидания. Когда он отстранился, Блайт почувствовала, как ее переполняет тепло и нега. Она догадывалась, что все это отразилось в ее глазах.

– Думаю, мне пора идти, – с сожалением сказала она. – На сегодня я запланировала массу дел.

– Тебе помочь?

Ее родители не приехали сегодня. Блайт сказала им, что вполне справится и одна.

Искушение согласиться на предложение Джаса было очень велико. Просто чтобы он был рядом. Он, похоже, и сам надеялся, что она скажет «да». Но она тут же подумала, что не имеет права отрывать его от важной работы.

– Нет, я сама обо всем позабочусь, а ты иди и решай свои вселенские головоломки! – Девушка потянулась, поцеловала его в колючую щеку и принялась собирать чашки и тарелки.

– Не надо, я уберу, – возразил он.

– Что приготовить на ужин?

– Что бы ты ни приготовила, это будет просто замечательно.

– Тебе легко угодить.

– Легко, когда это делаешь ты. – Его взгляд нескромно скользнул по ее телу, и она почувствовала, что краснеет. Блайт засмеялась и выбежала из дома по своим делам.

Вечером, прежде чем вернуться к Джасу, Блайт направилась на пляж собирать траву. Едва она отошла от дома, пара мотоциклов с шумом пронеслась мимо нее.

На мотоциклистах были черные шлемы и кожаные куртки, а один из них вез с собой пассажира. Блайт как ни в чем не бывало продолжила путь, небрежно махнув им рукой, когда мотоциклы подъехали ближе.

Неожиданно они съехали с дороги и окружили девушку. Блайт остановилась как вкопанная, в горле застрял крик. Один из мотоциклов застыл прямо перед ней, другой – позади, отрезая путь к бегству. Двигатели смолкли.

– Привет, Блайт.

Она резко повернулась и увидела, что мотоциклист снял шлем.

– Шон! Ты и твои парни перепугали меня!

Он довольно ухмыльнулся. Его друг, опустив подножку, поставил мотоцикл и тоже стянул шлем. Молодой человек оказался на пару лет старше Шона, заметно шире его в плечах и сильнее. Блайт вспыхнула под его похотливым взглядом. Инстинктивно она оглянулась на другого водителя, стоящего у своего мотоцикла. Несмотря на то что его лицо все еще скрывал шлем, девушка почувствовала, что тот откровенно разглядывает ее.

Она вскинула голову.

– Представь меня своим друзьям, Шон, – предложила она.

Шон, немного смутившись, пробормотал:

– Винс, а это – Брайзер.

«Вот как, Брайзер. Замечательно», – подумала Блайт.

Винс положил шлем на сиденье.

– Шон сказал, что ты живешь тут недалеко. – Он показал головой в сторону ее дома. – Совсем одна.

У нее похолодело сердце. Но она все же произнесла:

– Сейчас уже нет. Мой дом пострадал во время шторма.

– Шон сказал, что ты – его девушка.

– Шон, что это значит?! – Она уставилась на мальчика.

Шон умоляюще взглянул на нее, виновато улыбаясь.

О Господи, только этого не хватало! Как же теперь избавиться от этих нахальных парней?

Судорожно вздохнув, она недовольным тоном ответила:

– Ну, это уж наше дело. Боюсь, что сегодня вечером у меня полно работы. Увидимся позже, Шон, – добавила она, давая ему понять, что объяснения с ним не закончены.

Она направилась было дальше, но Брайзер преградил ей дорогу.

Блайт замерла, не желая показывать, что испугалась. Тогда к Брайзеру присоединился его друг.

– Куда это ты торопишься? Почему бы тебе не пойти с нами? – с насмешливой вежливостью пригласил Винс.

– Нет, спасибо.

– Да ладно тебе ломаться! – Покрытая татуировкой рука Винса похлопала ее по щеке. – Ты же хочешь с нами поразвлечься?

Она заставила себя сохранять видимость спокойствия.

– Нет.

– Эй, ребята… – неуверенно пробормотал Шон.

Винс глянул на него через плечо Блайт.

– Шон, мы твои друзья.

– Да, но…

– Друзья всем должны между собой делиться, – шутливо произнес Винс.

Блайт прошиб холодный пот. Она слышала, как Шон что-то сказал, а потом почувствовала его руку у себя на плече. Он обнял ее. Она почувствовала, как Шон дрожит.

– Нет, – сказал он, и его голос сорвался, – нет, вы не можете…

– Какие-то проблемы? – ворвался в ее сознание глубокий, спокойный голос Джаса. – Блайт?

Винс и его приятель живо обернулись. Шон на шаг отступил, уводя с собой Блайт.

– А тебе какое дело? – процедил Винс.

– Мне есть дело. – Джас стоял в нескольких шагах, держа руки в карманах куртки. Он выглядел даже выше, чем обычно, а его плечи казались шире. – Блайт?

Его глаза звали ее, и она освободилась от объятий Шона и бросилась к нему.

Винс дернулся, и Джас вынул руки из карманов. Он хмуро смерил Винса взглядом. Джас смотрел на него, пока молодой человек не отвел глаза и не отступил, давая Блайт пройти между ним и его другом.

Она подошла к Джасу, и он слегка сжал ее руку. Сердце ее бешено колотилось.

– Шон, – позвала она мальчика, вовсе не желая оставлять его здесь в обществе этих типов.

Он поколебался, распрямил плечи и прошел мимо своих приятелей, не отвечая на презрительную усмешку Винса.

– Не лучше ли вам убраться отсюда и продолжить свой путь? – с холодным спокойствием осведомился Джас. – Ведь вам здесь больше нечего делать, так?

Он подождал, пока эти двое не оседлают свои мотоциклы и не умчатся. Потом обнял Блайт и, окликнув Шона, повел их к дому.

Блайт так никогда и не узнала, что сказал Джас Шону за закрытой дверью кабинета, пока она звонила отцу мальчика. Когда Toy приехал, чтобы забрать сына домой, тот извинился перед Блайт.

– Я не знал, что эти парни такие.

– Он глупо поступил, но вообще-то Шон – хороший парень, – сказал ей Джас позже, все еще немного взволнованный.

– Думаю, он поступил храбро. Я так ему и сказала. Как тебе удалось так легко справиться с этими двумя? – спросила Блайт.

Джас, казалось, удивился, что она об этом спрашивает.

– Мне рано пришлось освоить искусство выживания, – грустно произнес он. – К тому же они моложе большинства моих студентов. Мне много приходилось иметь дело с самоуверенными подростками.

Когда дом Блайт был отремонтирован, она попросила Джаса прийти к ней на ужин. И ее первая ночь дома закончилась в постели вместе с ним. Утром, выйдя из ванной, он сказал, что хочет сходить на пляж искупаться.

– Можно мне с тобой? – спросила его Блайт.

– Конечно, если хочешь.

Они бежали, взявшись за руки, по долине, а потом по сухому песку пляжа. Утренний воздух был свеж и прозрачен, но поднимающееся солнце обещало жаркий день.

У крутого склона высокой скалы, омываемой океаном, Блайт остановилась передохнуть и прислонилась спиной к гладкой, стесанной волнами поверхности, часто дыша.

– Я не привыкла столько бегать.

– Тебе это и не нужно, в отличие от меня. – Он уперся руками в стену по обе стороны от нее, глядя на нее сверху вниз и улыбаясь. – Твоя работа и так дает достаточную нагрузку на мышцы.

– Ты бегал по утрам и в Веллингтоне?

– Да, когда была такая возможность. Сейчас уже точно доказано, что, поддерживая тело в хорошей форме, ты также заставляешь колесики в голове быстрее крутиться. Так что я стараюсь.

– Ты занимаешься каким-нибудь спортом?

– Иногда играю в теннис или сквош.

– Разумеется, не в паре? – невольно спросила она.

– Да, моя прелестная колдунья. – Он посмотрел на нее.

Блайт довольно улыбнулась. Как это на него похоже! Он любит соревнование, но не играет в команде.

– На стоянке рядом с магазином есть теннисный корт. Можно пойти и часок поиграть.

Джас склонил голову.

– Хочешь поиграть? У меня сейчас нет с собой ракетки, но можно купить.

– У меня дома есть несколько штук.

После смерти бабушки Блайт с матерью оставили почти все вещи нетронутыми. В подвале лежали теннисные ракетки, бейсбольные биты, настольные игры, колоды карт и всевозможные головоломки – наследие множества семейных каникул, переданное в надежные руки нового поколения.

– Иногда мы ходили пешком вдоль берега в Опиату, когда позволял прилив.

– А потом, поиграв в теннис, возвращались назад?

– Если только папа не приезжал за нами, чтобы подвезти домой, – подтвердила она. – Счастливые были времена.

– Тебе повезло. – Он посмотрел на нее с нескрываемой завистью.

Блайт подняла руку и коснулась его щеки.

– Что с тобой случилось?

Он отвел взгляд.

– Джас? Ты сам сказал, что я ничего о тебе не знаю… Как я могу узнать тебя, если ты ничего о себе не рассказываешь?

Он вздохнул и встретился с ней глазами. Блайт показалось, что он едва заметно кивнул.

– Мать во второй раз вышла замуж, потому что была мною беременна. И горько об этом пожалела. Ее первый брак не был удачным, и второй оказался ничем не лучше. Я был нежеланным и ненужным ребенком.

И в самом деле, ситуация не казалась счастливой.

– Но мать любила тебя?..

Джас издал приглушенный сухой смешок.

– Ты не можешь себе представить мать, которая не любит свое дитя, да? – с грустью произнес он. – Даже если она и любила, то очень тщательно это скрывала. Ей хотелось девочку, и когда она узнала, что будет сын, то захотела избавиться от меня.

– Она говорила это тебе?! – ужаснулась Блайт.

– Да, и не раз. Тогда аборты были нелегальные, но вполне можно было найти выход. Врачи делали аборты подпольно. Так по крайней мере объяснила мне мать.

Ошеломленная, Блайт все же попыталась как-то оправдать женщину, не в силах поверить, что такое отношение к родному сыну возможно.

– Когда люди раздражены, то могут произнести слова, которые на самом деле не хотели бы говорить. Она наверняка так не думала.

Джас покачал головой.

– Когда мать бывала зла, у нее было что сказать и похуже этого. Или сделать.

Блайт на мгновение задохнулась, у нее от волнения задрожали руки.

– Она… била тебя?

– Я научился уворачиваться, так что не получал сильных ударов.

Блайт застыла, не в силах поверить в то, что услышала.

– Должно быть, она была не в себе.

– Потому что ненавидела меня? – Он печально улыбнулся. – Когда муж бросил ее, беременную, она оказалась запертой, как в клетке, в браке с мужчиной, которого не любила. Который заставил ее растить и своих двух детей. Моя мать стала злой, и все свое раздражение и неудовлетворенность вымещала на мне.

– Ох, Джас. – Блайт обняла его за талию. Он обнял ее в ответ, склонив голову к ее волосам.

– Как видишь, я выжил, – сказал он. – Я всегда справлялся.

Он поцеловал ее.

– Ну что, пойдем поплаваем?

Они сбросили верхнюю одежду и наперегонки побежали к океану, в обжигающе холодную воду. Вскоре стало теплее. Блайт дразнила Джаса и брызгала водой, пока он не погнался за ней.

Они играли и резвились в воде смеясь, а потом вышли, держась за руки.

Джас остановился, чтобы подобрать разбросанную на песке одежду. Блайт откинула назад, мокрые волосы.

– Давай, кто первый добежит до холма!

Она первой бросилась бежать, взяв нечестный старт, но он тут же догнал ее и без усилий выиграл гонку.

Это было по-детски, но ведь у Джаса никогда не было нормального детства. Хватая ртом воздух, Блайт финишировала и схватила Джаса. Она чувствовала, как поднимается и опадает его грудь, слышала стук его сердца.