Текст книги "Замок Дор"

Автор книги: Дафна дю Морье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 9 Лантиэн

Отъехав на несколько ярдов от сторожки, доктор Карфэкс свернул с дороги на тропинку, которая, казалось бы, возвращала их назад: она была почти параллельна подъездной аллее, которую они только что покинули. Однако, обогнув насаждения у входа, тропинка отклонилась в сторону и пошла вниз, в долину, по опасному склону, изрезанному колеями. Хотя Кассандра шла уверенным шагом, она два-три раза поскользнулась при спуске, и при каждом толчке месье Ледрю вцеплялся в поручни двуколки. Но тем не менее он заметил, что по левую руку все выше и выше вздымается гора, а на самой ее вершине, словно корона, вырисовывается на фоне неба Замок Дор, поросший колючим кустарником. Внизу тропинку пересекал шумный ручей, берущий свое начало в рощице бузины и уходивший через папоротник направо. Через него был перекинут узенький мостик. Кассандра вошла в ручей и остановилась на середине, чтобы попить – это право предоставил ей доктор Карфэкс (судя по всему, он делал это всегда).

– Этот ручей, сэр, – заметил он, пока кобыла пила, – на картах не имеет названия, но местные старики зовут его озеро Дерейн. Он берет начало у подножия горы с Замком Дор и, проделав небольшой путь, направляется к бухте Вудгейт-Пилл, справа от нас, внизу, где и впадает в реку. Странное название – «озеро Дерейн», никто не знает его происхождения. Могу лишь сказать, что тот старик, который познакомил меня с этим ручьем, подтвердил, что когда-то, давным-давно, здесь действительно было озеро. Вон там, за рощицей бузины. Озеро с лебедями, и будто бы его создал король. Каково? Озеро Дерейн – lac de reine! [20]20
  Предположение основано на сходстве звучания названия Deraine Lake (англ.)и словосочетания lac de reine (франц.) – озеро королевы.


[Закрыть]Какой смысл гадать? Но тот же старик рассказал мне еще более любопытную вещь. Вперед, Кассандра! У тебя уже полное брюхо воды!

За ручьем опасная дорога шла в гору – теперь это была поросшая травой тропинка, следовавшая изгибам берега, который был скрыт лесом. Слева вдоль тропинки стояли ореховые деревья, ветви которых нависали над головой.

– Хороший год для орехов, – заметил доктор Карфэкс, указывая на деревья. – В этих краях есть поговорка: хороший год для орехов – хороший год для незаконнорожденных. Я ни разу не воспользовался возможностью проследить эту связь.

Доктор Карфэкс жестом предложил месье Ледрю выйти из двуколки и позволил Кассандре свободно пастись на травке, поступая с двуколкой как ей заблагорассудится. Он направился к калитке, за которой был круглый луг. И тут им открылся вид, от которого у месье Ледрю захватило дух.

Перед ними была безмятежная река, а за ней, отражаясь в воде, стояла серая церковь, среди вязов, возвышавшихся над крошечной пристанью. Лес наверху, слева и справа, тоже смотрелся в зеркало воды. В нем были видны даже цапли, укрывшиеся в листве: ранний прилив помешал им ловить рыбу на песчаных отмелях.

Да и луг, на котором месье Ледрю оказался вместе со своим проводником, ничуть не меньше тревожил воображение. Он представлял собой два круга с глубокой ложбиной между ними, на дне которой была рощица, откуда доносилось журчание родника.

– Что касается этого луга, – сказал доктор Карфэкс, взмахнув рукой, – то его называют – уж не знаю, по какой причине, – Парк Грома. Но тот же самый старик, что поведал мне об озере Дерейн, рассказал также, что в стародавние времена один король (он не мог сказать, был ли это тот же самый король) искусственно создал этот красивый луг, так, чтобы он походил на груди его невесты. Вот и все, что он мог мне сказать, и это все, что могу сказать я.

– У великих монархов бывали подобные фантазии, – пробормотал месье Ледрю. – Это не…

– Да, это цитирует Монтень. Я тоже знаю эту ссылку.

– Не понимаю, в чем дело, – признался нотариус, – но с того самого момента, как мы переправились через ручей, который вы называете озером Дерейн, на меня давит какая-то странная тяжесть.

– Вы имеете в виду тяжесть на душе, упадок духа?

– Нет… – словно размышляя, ответил месье Ледрю. И вдруг, вздрогнув, повторил: – О, вовсе нет. Это скорее тяжесть в голове, она давит на мозг и мысли, а ноги у меня стали словно ватные. – Приподняв шляпу, он провел рукой по лбу. – Так бывает, когда не можешь вспомнить чье-либо имя и мучаешься, пока память его не подскажет.

– Давайте вернемся к Кассандре, – предложил доктор Карфэкс. – Теперь дорога пойдет под гору до самого Лантиэна.

Пока они беседовали, на тропинке показалась молодая женщина, она верхом направлялась в Трой. Всадница поравнялась с ними, когда они уже собирались сесть в двуколку. Солнечные блики, пробивавшиеся сквозь ветви деревьев, скользили по наезднице и ее гнедой лошади. На губах женщины играла счастливая улыбка, которую она пыталась сдержать.

– Доброе утро, миссис Льюворн! – Доктор Карфэкс, подобрав поводья, снял ногу со ступеньки двуколки и приподнял шляпу.

– Доброе утро, доктор. И еще раз доброе утро, сэр, – поприветствовала всадница месье Ледрю, который уже сидел в двуколке.

– Вы, конечно же, возвращаетесь от нашего больного? Ведь вы егопосетили?

– Посетила Лантиэн, чтобы справиться о нем, уточнила Линнет. – Я его не видела – то есть не беседовала с ним. Ночью он неважно себя чувствовал, но часам к двум забылся и все еще спит.

– Это хорошо.

– Миссис Бозанко ухаживает за ним как ангел. Я подумала, что нужно заехать туда пораньше.

– Правильно. Однако должен сказать, что вы проявили смелость, поехав верхом на Мерлине, после всего, что они натворили вчера. Да и вообще он не очень-то подходит для верховой езды.

– Да, это так. И по правде сказать, доктор, я с ним намучилась, пока сюда доехала. Но если лошадь один раз понесла, то чем скорее вы начнете отучать ее от этого, тем лучше. Я узнала это, когда была еще совсем юной.

– И как только муж вам разрешил?

– Мой муж даже не знает об этом! С какой стати ему знать?

Она рассмеялась и, подняв хлыст, поскакала дальше.

Ферма находилась в уединенном месте, у подножия поросших лесами холмов Лантиэна. Из боковых окон была видна недавно проведенная железнодорожная линия, по которой с грохотом проезжали поезда, ныряя в туннель.

Ферма, которая сама была почтенного возраста, стояла неподалеку от площадки старого маноpa и сохранившихся будок, в которых знать держала своих собак. А этот дом в поместье был построен на несколько веков позже давно исчезнувшего дворца, следы которого отправился разыскивать месье Ледрю.

– Но какова площадка, друг мой! – воскликнул он, когда двуколка, медленно покачиваясь, двинулась под гору. В некоторых местах умная лошадка Кассандра притормаживала. – Какова площадка для того времени! Дворец стоял где-то поблизости, в укромном месте. А на горе, где Замок Дор, был лагерь, чтобы наблюдать за морем и переправой через реку и вовремя докладывать о набеге. Здесь же, в укрытии, – королевское поместье!

Доктору Карфэксу было занятно представить своего друга хозяйке фермы, миссис Бозанко, которая ни в малейшей степени не походила на обычную жену фермера из Бретани, и наблюдать, как он изящно перестраивается. Миссис Бозанко была культурной женщиной и одной из тех редко встречающихся особ – правда, не столь редких в этом краю, – которые, выйдя замуж за сельского жителя, преданно перенимают традиции этой земли и, пустив в ней корни, все же привносят изысканность и утонченность. В ее саду цвели поздние осенние цветы, прекрасно ухоженные. Порог ее дома был безукоризненно чистым. Дальше – большой холл, старинный, с маленьким очагом, где пылал огонь, и вазой на столике, в которой красовались хризантемы из собственного сада. Слева от камина была лестница, устланная розовым ковром, она вела в гостиную.

Доктор Карфэкс, улыбаясь про себя, оставил месье Ледрю разбираться в новых впечатлениях и поднялся по широкой отполированной лестнице в спальню к своему пациенту.

Амиот лежал в постели и дремал, как и сказала миссис Льюворн. Доктор осторожно разбудил его.

– Вам нужно совсем немножко подвигаться – я просто хочу убедиться, что мои повязки хорошо держатся, и забинтовать пару порезов. А, вот и вода – фу ты, черт, горячая! – и губка, и корпия. Должно быть, хозяйка услышала, как Кассандра ползет с горы.

Юноша что-то пробормотал по-бретонски.

– Ne m'éveillez donc pour l'amor de Dieu! – Речь его стала бессвязной. – Ah non, patron! Je viens de Paradis… [21]21
  Не будите меня, ради бога! Ах нет, господин! Я прихожу из рая… (франц.)


[Закрыть]

Он снова умолк, казалось, он спит.

– Интересно, – размышлял доктор вслух, накладывая корпию, – действительно ли эта молодая женщина удовольствовалась тем, что заглянула в дверь?

Внизу, в холле, он обнаружил миссис Бозанко, которая расстелила карту на столике перед месье Ледрю.

– Это досталось нам вместе со всей собственностью, – объясняла она, – которую купил мой муж. Сегодня его нет дома, он уехал на рынок, где продают скот. Он бы объяснил лучше, чем я, ведь он знает все эти поля с детства. Вы поизучаете эту карту, джентльмены, пока я накрою на стол? Потому что вы непременно должны доставить мне это удовольствие! И прошу вас, вы должны остаться, доктор, чтобы взглянуть на детей, когда они вернутся из школы.

Она не упомянула о чужом парне, к которому отнеслась с такой добротой. Еще будет достаточно времени поговорить о нем и его положении, пошептавшись с доктором в дверях. К тому же по выражению лица доктора она поняла, что нет оснований для тревоги.

Она уже направилась к двери, когда доктор Карфэкс, который, перегнувшись через плечо месье Ледрю, изучал карту, вдруг ткнул в нее указательным пальцем:

– Боже мой, взгляните на это!

– Что такое?

– Разве вы не видите? То самое место, где калитка перед полем, обозначено как «Ворота Марка» – Ворота Марка! Ворота короля Марка! О, да это решающий довод! А Вудгейт – другой подход к полю, с реки, через лес – каково? А взгляните сюда! – Доктор постучал большим пальцем по еще одному полю на карте. – «Дверь вора» – и, если мы правы, то это как раз там, где должна была находиться потайная калитка. Да, «Дверь вора», ведущая на угол «Луга священника»! О, это грандиозно!

– Вы говорите слишком быстро, друг мой, – запротестовал месье Ледрю, но его плечи затряслись. – А скажите, мадам, что тут такое – коричневое, продолговатое, отмеченное как раз на реке?

– Это означает что-то вроде острова, сэр. Я никогда не слышала, чтобы у него было название. Он находится вот здесь, недалеко от виадука…

– Нечто вроде речного островка, как мы это называем, – вставил доктор Карфэкс.

– Остров – речной островок! – Месье Ледрю вскочил со стула. Теперь в нем не осталось и следа от давившей на него тяжести. – Мы нашли это, доктор! – вскричал он и потащил Карфэкса к дверям. – Mon Dieu, [22]22
  Боже мой! (франц.)


[Закрыть]мы нашли! Ведите меня, покажите мне его!

– Но пироги в печи как раз покрылись корочкой, джентльмены, и дети вернутся домой через несколько минут, – возразила миссис Бозанко.

– Ах! Простите нас, мадам! Этот остров ждал на тысячу лет дольше, чем ваши превосходные пироги!

Доктор Карфэкс, смеясь, вывел своего спутника из дома, и они начали спускаться к виадуку.

Это действительно был остров, хотя и отделенный от берега всего лишь узкой протокой, через которую можно было перебросить камень; маленький, длинный, узкий остров длиной в четверть мили, а может, и того меньше. Из растительности здесь была лишь свалявшаяся соленая трава, посеревшая из-за того, что ее затопляли весенние приливы. Цапля, которой помешали охотиться за рыбой, с криком неуклюже взлетела и направилась к дальнему лесу.

– Настоящий остров! – медленно повторил месье Ледрю, понизив голос, – в груди у него все пело. Затем добавил: – Давайте воссоздадим всё! Эти старые авторы романов по привычке преувеличивали, но они опирались на факты.

Все утро он играл вторую скрипку при докторе Карфэксе. Но сейчас голос его уже не дрожал, старческий дискант сменился сильным баритоном, и, казалось, он стал даже выше ростом.

– Смотрите! – приказал он. – Вы знаете эту историю: как Морхольт прибыл ко двору короля Марка, сюда, чтобы собрать дань для короля Ирландии; и как, пока Марк колебался, молодой Тристан встал и вызвал ирландского посланника на поединок, чтобы решить этот вопрос; как вызов был принят и как выбрали остров для поединка; и как два рыцаря прибыли туда, каждый на своей лодке. Марк и его двор собрались на берегу в качестве зрителей. Где – если допустить, что его дворец стоял вон там, в высоких лесах, – где, я вас спрашиваю, можно найти место, более точно совпадающее с этой историей, нежели этот остров, на который открывается вид вон с того склона?

– Ваши слова звучат убедительно, – ответил доктор, – но мне кажется, что этот остров был, скорее, одной из песчаных отмелей, которые обнажаются с окончанием прилива, – они находятся вон там, на главной реке. Впрочем, неважно. Беруль, если вы помните, никогда не упоминает поединок, но Готфрид Страсбургский, переделывая поэму Томаса, детально описывает этот эпизод. О да, поединок мог иметь место и на песчаной отмели между Сент-Сэмпсоном и противоположным берегом, и на банке возле Сент-Винноу, и на этом вот островке, если вы предпочитаете его. Пойдемте, у вас было более чем достаточно волнений для одного утра. Давайте вернемся на ферму и посмотрим, что приготовила для нас добрая миссис Бозанко. Помнится, она говорила о пирогах.

Месье Ледрю укоризненно взглянул на доктора.

– Мы с вами сделали открытие исторического значения, – торжественно произнес он, – а вы поглощены насущными заботами.

– Если это и так, – ответил доктор Карфэкс, – то вы должны винить мой профессиональный глаз. Вы дважды споткнулись, когда мы спускались с холма к виадуку, и я подозреваю, что, подобно всем французам, вы позавтракали одним лишь кофе.

Он решительно повернулся к острову спиной, и нотариус неохотно последовал за ним. На обратном пути в Лантиэн нотариус попытался воссоздать картину, которая открывалась здесь взору несколько столетий назад, когда речушка перед ними была полноводной рекой, притоком большой реки, и несла свои воды прямо под окнами королевы, перед древним дворцом Лансьен, располагавшимся недалеко от нынешнего фермерского дома, у кромки воды, – это описано даже у Беруля. Именно здесь, у подножия холма, поросшего лесом, где сегодня большой железнодорожный виадук, при лунном свете томилась в ожидании королева Изольда, и тень ее возлюбленного Тристана, с пальцем, прижатым к губам, предостерегала ее, чтобы она молчала, ибо король, ее муж, прятался совсем рядом.

– Они назначили свидание во фруктовом саду, – шептал месье Ледрю, – и – о чудо! – вот он, сад, он есть и сегодня, но нет оливы, под которой лежали, спрятавшись, карлик Мелот и король… Да, оливы нет.

Его взгляд задержался на одичавших яблонях, искривленных временем, древних, с ветвями, покрытыми лишайником. Его спутник, от зоркого глаза которого не укрылся этот монолог sotto voce, [23]23
  Вполголоса ( итал.).


[Закрыть]проследил за его взглядом и улыбнулся.

– Нет, ваши глаза вас не обманули, – сказал доктор, – там есть яблоки, но нам до них не дотянуться, да они еще и недостаточно спелые, чтобы их рвать. Я как-то раз попробовал их. Кассандре они нравятся, а я нахожу их кислыми. Бозанко, у которого чудесный сад рядом с фермой и который знает о яблоках больше, чем кто бы то ни было, не может определить, что это за сорт. Он считает, что это гибрид. Да, я знаю, о чем вы думаете. Этим деревьям может быть восемьдесят лет, но уж никак не тысяча. Однако люди в этом краю консервативны. Мы склонны возделывать землю и сажать растения там, где до нас это делали наши предки. – Перегнувшись через узкий ручей, он отломил с дерева веточку и бросил ее в воду. Веточка медленно завертелась и, подхваченная течением, поплыла и скрылась из глаз.

– Вот так ветка проплывала мимо женских покоев дворца, – прокомментировал доктор, – и на ней были вырезаны инициалы «Т» и «И». А королева Изольда и ее служанка Бранжьена таким образом узнавали, что на берегу нет посторонних.

– Бранжьена, ее верная служанка и наперсница, – вставил нотариус, – из-за небрежности которой любовное зелье, изначально предназначавшееся для короля Марка и его невесты, было выпито невестой и Тристаном.

Доктор хмыкнул.

– Если бы я так же путал рецепты, – он промокнул влажную туфлю тонким батистовым платком, – то число пациентов у меня в приемной возросло бы вдвое. А может быть, и нет, – добавил он задумчиво. – Может быть, стоит попробовать. Доза лекарства от колик для младенцев могла бы пойти на пользу Тиму Уди – как знать? А в бутылочку для младенца можно налить эль Тима – но смотрите, сюда идут юные Бозанко, чтобы нас поприветствовать. У них очень хорошие манеры. Девочка еще мала, чтобы осознать, какая она хорошенькая, а мальчик все еще верит в фей и любит леденцы от кашля.

Он помахал рукой двум детям, спешившим к ним с горы, и его спутник вздохнул. Придется отложить воссоздание древнего дворца Лантиэн ради детского лепета.

Если бы только нотариус знал, что это был за лепет!

– Интересно, кто он.

– Кто?

– Ну этот старикан, с доктором.

– А мне интересно, где только ты набираешься этих вульгарных слов. «Старикан» – ну и ну! Я бы попросила тебя вести себя прилично. Особенно сейчас, когда никто не знает, что в этот момент происходит с тем молодым человеком, в спальне для гостей. Мама мне сказала, что это молодой человек, и у меня есть идея.

– Расскажи мне.

– Если ты спрашиваешь меня, – сказала Мэри, – то я думаю, что папа с мамой что-то скрывают, а этот молодой человек умрет. Если ты спросишь меня,то этот старый джентльмен пришел вместе с доктором для консилиума.

– Думаешь, будут похороны? – размышлял Джонни. – Надеюсь, не в субботу – тогда это займет все выходные.

– Не волнуйся. Сегодня четверг, и мама этого не допустит, потому что мне нечего надеть. Кроме того, сначала должна быть операция.

– Точно?

– Обычно так бывает. А потом пациент начинает поправляться, но дальше – рецидив. Так что самое раннее – следующий четверг.

– Вот что я тебе скажу, – загорелся Джонни, – мы можем сегодня попрактиковаться на Араминте, с моим новым ножом.

– Попрактиковаться в чем?

– Сделать операцию. Она старая, и, когда ее берешь в руки, сыплются опилки. Мы можем сделать вид, будто оперируем ее из-за этого. А из-за твоих поцелуев с нее облезла вся краска, так что она будет выглядеть настоящим пациентом.

– Мне совсем не нравится эта идея.

– А потом мы могли бы устроить похороны, – продолжал искуситель.

– Вообще-то, я уже слишком большая, чтобы играть в куклы, – сказала Мэри, но глаза ее заблестели. – Я об этом подумаю. Чего не понять ни одному мальчику, так это того, что существует такая вещь, как чувства.

И дети понеслись с горы.

В тот вечер месье Ледрю отправился спать вскоре после обеда. За окном его комнаты еще медленно угасал дневной свет, но на ночном столике уже горела свеча. Полулежа на подушках, старый нотариус, не прибегая к помощи очков, изучал карту. Свет от свечи мерцал на столбиках кровати, оставляя в полутьме дальний угол комнаты и слабо освещая резной орнамент из гранатов и балки у него над головой.

Легкий стук в дверь прервал его размышления. Через некоторое время стук повторился, на этот раз громче.

– Entrez! [24]24
  Войдите! (франц.)


[Закрыть]

Дверная ручка повернулась, и в комнату проскользнула служанка Дебора, держа в руках маленький поднос. Она поставила его на столик у изножья кровати.

– Хозяйка шлет вам поклон, сэр. Она заметила, что у вас был усталый вид, когда вы вернулись сегодня днем, и просит принять этот укрепляющий напиток.

– Она подала мне восхитительное вино за обедом, – ответил месье Ледрю. – Но я ведь иностранец, и если таков обычай в вашей стране…

– Вы не должны недооценивать это и считать чем-то обычным, сэр. В нашем доме, как я слышала, есть хорошие вина и очень старые крепкие напитки. Но этот напиток – особенный, его секрет хранится в семье хозяйки. Я никогда не видела рецепта, поскольку она заперла его в своей шкатулке с драгоценностями. И я никогда не пробовала ни глоточка этого укрепляющего средства. И ни одна девушка не должна его пить – только в свою брачную ночь, – добавила Дебора. – Можно мне одолжить у вас свечу, сэр? Потому что это нужно пить с горячей водой – как можно горячее, насколько вы можете вытерпеть. У меня здесь маленькая кастрюлька, спиртовка и спички. Но мне нужно больше света, не то я перелью через край.

Считая разрешение само собой разумеющимся, она взяла свечу с ночного столика месье Ледрю и перенесла ее на другой, стоявший у изножья кровати. Она ступала совсем неслышно, словно на ней были тряпичные комнатные туфли. Месье Ледрю, приподнявшись на локте, наблюдал за служанкой. Когда она зажгла спиртовку и держала кастрюльку над синеватым пламенем, вид у нее был жутковатый: бледное лицо с темными бровями приняло синеватый оттенок. Ее платье было невозможно разглядеть – настолько темно было в этом углу.

– Это не займет много времени, – заверила она его, не отрывая взгляда от пламени спиртовки. – Кастрюлька из серебра, она быстро нагреется. Это тоже входит в рецепт напитка – во всяком случае, так говорит хозяйка.

– Как ее девичья фамилия?

– Она была Константайн. Говорят, что Константайны родом с Востока и когда-то они были королями.

– Константайн?

– Да. Бояться не нужно: напиток в основном состоит из неразбавленного бренди, как она говорит. Я видела, как в первую брачную ночь она предложила бокал этого напитка мистеру Льюворну, но он не захотел его выпить, сказал, что уже выпил достаточно шампанского. Ну вот, сэр… И поверьте мне, хозяйка таким образом старается выказать вам свое уважение.

Она бесшумно вернулась к ночному столику со свечой в одной руке и бокалом на высокой ножке, от которого шел пар, – в другой.

– Благодарю вас, мадемуазель – а-ах! – произнес месье Ледрю, отхлебнув и вспомнив пунш доктора Карфэкса. – Однако в этом краю готовят самые восхитительные напитки. Смочите в нем хотя бы губы, моя дорогая.

– Это запрещено, – ответила Дебора, наблюдая, как он пьет.

– Но это же просто чудо! – воскликнул он, возвращая ей пустой бокал. – Это действительно eau-de-vie. [25]25
  Живительный напиток (франц.).


[Закрыть]А я был очень усталым, признаюсь вам. Как ваше имя, дочь моя?

– Дебора, сэр.

Позвякивая посудой, она собирала на поднос все, что только что принесла.

– А ваша фамилия?

– Бранжьен.

– Повторите.

– Бранжьен – о, да вы уже почти спите. Произнести по буквам? Б-р-а-н-жь-е-н.

Она удалилась так же тихо, как вошла. Месье Ледрю, откинувшись на подушку, какое-то время сосредоточенно созерцал дубовую балку. Напиток несомненно был очень крепким. Он был снова молод, и старая резная балка была молода, на ней появились бутоны, усики и зеленые побеги. У него еще хватило сил задуть свечу, перед тем как погрузиться в сон, в котором портьеры на окне, которые шевелил слабый ночной ветерок, таинственно что-то шептали и превращались в ветви непроходимой лесной чащи.