Текст книги "За горизонт (СИ)"

Автор книги: Д Димитрюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц)

Осенние визиты
Провинциальный город на Северо–Западе Российской федерации.
Осень 1996 года.

Из больницы меня довольно банально выпихнули на следующий день. Сотрясение, пара треснувших рёбер, семь новых шрамов от трёх до шести стежков, ну и так, синяков и ссадин по мелочи. Нечего койку занимать, коек мало.

Родной милиции я оказался на удивление не интересен. С утречка, пока я валялся на больничной койке, в палату пришла пара то ли следователей, то ли дознавателей.

Меня недолго помучили вопросами. Кто? Как? Откуда? Куда ехал? Знаком ли с погибшими? И дальше в таком духе. Но все как–то для галочки, без огонька.

Понимают, что трогать меня сейчас, себе дороже. В принесённых в палату местных газетах все первые полосы исключительно о вчерашней аварии и моем нелёгком бремени. И я даже знаю, кто прессе проплатил за это.

Попал я крепко.

В джипе, помимо двух торпед, ехали правая рука местного авторитета – известный бизнесмен по части охранных агентств, и старший сын главы администрации, тоже известный и тоже бизнесмен по части недвижимости. Такой вот пасьянс лёг. Оба «бизнесмена» твари редкостные, так что проблемы у меня однозначно будут.

В том, что проблемы не заставят себя ждать, я не сомневался ни на йоту.

Из газет узнаю, что в джипе везли ба–а–а–альшой чемодан баксов. Но не довезли, а до выборов осталось меньше трёх месяцев.

Так что сейчас всей этой кодле не до меня – экстренно новый чемодан бабла собирают, и чемодан сильно больше прежнего.

Только это не поможет нынешнему главе, если я что–то в местной политической кухне понимаю, а я в ней понимаю.

Скандал в прессе разгорается нешуточный. Электорат в больничке только эту тему и обсуждает. Конкуренты нынешнего главы не дремлют, а тут такой подарок судьбы. От того и чемодан много толще нужен.

Ладно, будем посмотреть, что мне остаётся делать.

У органов ко мне особых вопросов нет. Я потерпевший и от меня лучше дистанцироваться до поры. Однако не забыли взять подписку о невыезде и напомнить, что язык нужно держать за зубами. Все в интересах следствия, естественно.

У выхода из больницы нарываюсь на кучку репортёров.

Слёзно плачусь на камеру о своей тяжкой доле. Увы, но детали происшествия раскрыть не могу, ибо интересы следствия превыше всего. Репортёры тут же отомстили мне, отказавшись подбросить до дома. Хотя это, скорее, хорошо. Кто его знает, как органы отреагируют на такую поездку.

Не удивлюсь, если завтра на первых полосах будет статья о том, как сатрапы режима беспределят в отношении вдовца. В принципе, это именно то, что нужно, чтобы меня оставили в покое.

Бомбила–таксист, скучающий на стоянке у больницы, сперва брать меня отказался. Даже предъявленные деньги не помогли. В целом я его понимаю, видок у меня еще тот.

Однако, узнав в какой аварии я обзавёлся таким милым личиком, таксист метнулся из машины, открыл мне пассажирскую дверь и всю дорогу до дома мучил расспросами. Даже денег взял по минимуму, такой вот бонус получился.

Дом, милый дом. Со стены улыбается супруга, молодая, красивая. Надо бы ленту чёрную купить.

Жену хоронить надо. И, по–человечески, похороны девушки из «Опеля» нужно на контроль взять. А из меня сейчас бегун по инстанциям и кабинетам совсем никакой. Если к этому добавить синяк на пол–лица и шрам через щеку (неглубокий надо заметить, обошлось без швов), да и состояние тотальной отбитости во всем теле, вообще печаль.

Но за меня это никто другой не сделает.

Тяжело плюхнувшись в кресло, придвигаю к себе телефон. Опухший палец скользит по телефонному диску, не попадая в маленькие для припухшего перста отверстия. Ну да ничего, зажатым в кулаке карандашом накручиваю диск телефона.

Повезло – шеф на месте, на ловлю щуки ещё не уехал. Сегодня воскресенье, а завтра праздник. В это время он на все выходные пропадает на рыбалке, осенний жор у щуки, а шеф прожженный рыбак.

Шеф уже в курсе моих проблем, земля быстро слухами полнится.

– Водить сможешь?

– Куда я денусь.

– Виталик тебе мой старый «Форд» пригонит и мобилку занесёт. Что ещё будет нужно, звони. Во вторник на работе появись хоть на час. Извиняй, но нельзя, чтоб твоя банда расслабились. Без атамана твои бандиты вмиг накосорезят, будем, как в прошлый раз, минимум две недели их косяки разгребать.

Шеф сама щедрость – мобилка это определенно круто. Много проблем снимет. А вот «зайди на работу» это откровенное свинство, но деваться некуда, капитализм на дворе.

Впрочем, в прошлый раз мой отдел накосячил строго для того, чтобы шеф проникся значимостью и незаменимостью моей скромной персоны.

По большому счёту другого от шефа я не ожидал, и по части машины, и по части зайти на работу. Мобильник идёт приятным бонусом.

Достаю бутылку «Столичной». Водку откровенно не люблю, но в данный момент водка, по сути, лекарство, а не выпивка.

– Хм, не все так просто, – нетронутая бутылка возвращается на место. – Дел у нас хватит.

О, а вот и Виталик с ключами от «Форда».

Молоденький дознаватель, бравший показания в больнице, без затей поделился информацией – спасенная мной девочка из «Опеля», теперь круглая сирота, круглее не бывает.

Девочка, значит. Я как–то не рассмотрел толком, когда вытаскивал. Из документов на неё только штамп в паспорте матери. А в паспорт я не успел заглянуть, но это поправимо.

Кто отец девочки, неизвестно. Мать работала юристом в коммерческом банке. Родственников никаких абсолютно. Девушка из числа русских, бегущих на историческую родину от благодарных народов Средней Азии.

Симпатичная мордашка на фото в паспорте. Умная, по всему, если без родни смогла выучиться на юриста и устроиться на работу в банк, но с тяжёлым характером. И впахивала так, что товарищу Стаханову впору уроки мастерства брать. Ввиду невозможности пообщаться со мной с утра, мне как раз швы накладывали, органы заехали на работу к девушке из «Опеля». Они ее по номеру машины мигом пробили. А про забранную байкером сумку из «Опеля» я скромно умолчал, даже не знаю зачем.

Милиция выездом к погибшей на съёмную квартиру не напрягалась. Не стал пока никто этим заморачиваться. Даже хозяйку квартиры не стали предупреждать, не до того, праздник завтра.

Не в том смысле, что бухать пора, хотя и это тоже. А в том, что все брошены на обеспечение правопорядка праздничных мероприятий. А тут ещё безвременная кончина «бизнесменов» из «Блейзера» все расклады смешала.

Быстро органы деградировали – что же дальше будет с этой страной?

Странно как–то все с этой аварией. Чутьём на странности я давно обзавёлся. Чутье в голос воет – подвох где–то.

Поскольку милиция на квартиру погибшей еще не ездила, мне самое время туда заглянуть. Ключи у меня есть, адрес дознаватель слил, а я опосля глянул прописку в паспорте – совпало.

Имеется у меня сильный интерес к такому визиту, и попасть мне туда нужно раньше остальных.

Сегодня воскресенье, конец осени, и смеркаться за окном начало рано. Это одни сплошные плюсы с моей бандитской мордой.

Панельная пятиэтажка в ряду дюжины подобных встречает дверью с кодовым замком.

Кончилась советская власть, однако. Мой дом – моя крепость.

Хотя какая это крепость, видимость одна. Замок – отпугивать исключительно честных людей.

Кнопки, которыми чаще всего пользовались немного светлее остальных, вдавливаю все три.

Щелчок, дверь открывает проход во чрево тускло освещённого подъезда.

Пришли, стало быть. Новенькая металлическая дверь без номера квартиры. От греха сверяюсь с номером соседних квартир и номерами на электрощите.

Нормально – мне точно сюда.

Поворачиваю ключ.

Хм, вторая дверь.

О, что это у нас? В проёме между дверьми на вбитом в дверной косяк внутренний двери крючке висят собачий поводок и ошейник. Серьёзный такой ошейник.

За дверью тишина, но это ни о чем не говорит. Потихоньку приоткрываю внутреннюю дверь, просовываю в щель носок кроссовка.

– Здрасти, – вас только нахватало на этом празднике жизни.

С минуту играем в гляделки с кавказкой овчаркой. Молодой пёс, не щенок уже, но до матерого пса пока не дотягивает. Навскидку собаке месяцев семь. Собака долго принюхивается, потом как–то жалобно поскуливая, просовывает нос в щель, но без ожидаемой от этой породы агрессии.

Без резких движений снимаю ошейник с крючка. Пёс начинает радостно подвывать.

Нарушаем, стало быть, устав караульной службы.

– Да понял, я понял, потерпи минуту, – отпускаю дверь и застегиваю на псинке ошейник. Цепляю к ошейнику поводок. Псина порывается проскочить мимо меня к лестнице.

– Пошли, лохматый, – сколько же собака терпела? Два дня, три?

На улице темно и пусто. Только где–то в соседнем дворе на повышенных тонах шумит компания подростков.

Да ты, оказывается, лохматая, а не лохматый.

– Давай, давай, не торопись, – псина излучает такое облегчение, хоть в рекламе памперсов снимай. – Готово? Пошли домой, – дел у нас теперь несколько больше, чем предполагалось.

Пропустив вперед дисциплинированно рванувшего домой пса, закрываюсь в квартире.

Первым делом налить воды в пустую чашку.

Собака бросается к чашке и начинает жадно лакать.

– Не лопни. Чем тебя хозяйка кормила? – инвентаризирую холодильник.

Молоко, сыр, яйца. Во, кусок варёной колбасы, сойдёт пока.

– Жуй, давай. А я пока, если ты не против, осмотрюсь тут, – жадно чавкающая псинка явно не против.

– Мдэ, – одна комната, две кровати, письменный стол, старый шкаф. Как он ещё не развалился бедный? Разрисованные фломастером обои. Ох, ругалась мамка наверно.

Скромно все очень.

Из заслуживающего внимания только новенький ноут и шкатулка с женскими побрякушками.

Хм, неужели нет запаса на чёрный день?

Что–то не верится, что юристы–стахановцы в банке за харчи работают. Не стыкуется что–то.

Запас нашёлся минут через десять, и серьёзный по местным меркам запас, почти три тысячи американских рублей. На квартиру копила, не иначе.

Засиделся я что–то тут, пора и честь знать.

На ход ноги выгребаю в пакет все продукты из холодильника. Чтоб не воняло. Часть выкину по дороге, часть скормлю псине. Вилку электропитания из розетки, нечего свет зря жечь.

Ноут, шкатулку, детские шмотки сгребаю в найденную под кроватью сумку «мечта оккупанта».

– Не рычи, не забуду, – складываю туда же собачьи миски, и подстилку её прихватить надо бы.

– Ко мне. Стоять. Спокойно, девочка, спокойно, – опять цепляю собаку на поводок. – Рядо–о–ом, – псина послушно прижимается к левому бедру.

Хм, да ты дрессированная, похоже.

Заперев двери в квартиру, спускаюсь к машине. Собака, как привязанная, семенит слева у ноги. Точно дрессированная.

Закидываю сумки на заднее сиденье. Собака уверенно заскакивает в открытую дверь и взгромождается на сиденье – автомобилистка значит.

Снимаю дорогие перчатки из очень тонкой кожи. Ага, я предусмотрительный. Заношенные до дыр кроссовки выкину по приезду. Собаку вот только не выкинешь, улика блин.

– Улика, какое у тебя погонялово по жизни?

Лохматая улика риторически молчит.

– Молчишь. Ну, раз молчишь, будем называть тебя – «Эйтыкактебятам».

– Хххрррр.., – не соглашается со мной псина.

– Не нравится? Предлагай варианты.

Вместо вариантов собака тыкается мордой в мою руку.

– Опять молчишь? – жаль, документов на тебя не нашёл никаких. Придётся и этот головняк разруливать со временем.

Хотя, зачем откладывать. Прямо сейчас и попробуем твое погонялово пробить. Слишком уж хорошо ты выдрессирована. Толковых кинологов у нас на деревне всего два. И один из них моя бывшая соседка.

На светофоре срисовываю из записной книжки Ленкин номер.

– Алло, – отвечает из трубки хриплый мужской голос.

А вот ты, урод, мне совсем не нужен, нелюбим мы друг друга еще со школы.

– Ленку позови, у меня вопрос срочный по собакам.

– Дэн, привет. Ты как? Соболезную, держись давай. Помочь чем?

– Ага, помочь. Лен, у тебя кавказы были последние два–три месяца? – вгоняю Ленку в ступор.

– Нее…. Только Муха, но её не было последние два занятия, – вот и пойми женщин.

– Так нее…? Или только Муха. Что за Муха? – псинка напрягается, вот значит, какой у тебя оперативный псевдоним.

– Мухтарка, очень умная и спокойная девочка. Хозяйка у неё с сильным прибабахом правда, – осекается на полуслове Ленка. – Про собаку не было ничего в новостях, как она? – кто про что, а Ленка про собак.

– Муха, голос!

В замкнутом пространстве машины собачий рык давит на уши не хуже выстрела. Мощный голосище, однако.

– Лен, не говори никому о моем звонке. Я сам заеду, как все устаканится, – сбрасываю вызов.

В день «Великой Октябрьской Социалистической Революции», ой прошу пардону, день «Согласия и Примирения», у нас в стране не работает ни одно учреждение. Даже дежурного врача в детской больнице не обнаружилось. То есть он где–то есть, но где конкретно, дежурная медсестра не знает.

– Ушёл на обход, будет через час, – не молодая уже медсестра честно смотрит мне в глаза.

Делаю вид, что поверил.

– Завтра приходите.

Ага, счаз. Есть у меня на вас метод. Бабло неизбежно побеждает зло, вот и тут победило. Пусть и не сразу.

– Что, халат и бахилы накинуть? Не вопрос, – мне не до мелочей сейчас. – Марлевую повязку надеть? О? кей, – вполне разумно с моим–то личиком. Ни к чему малолетних пациентов пугать.

По длинным мрачноватым коридорам медсестра проводит меня почти в самый конец отделения. Маленькая палата с парой металлических кроватей, капельница, окрашенные масляной краской стены, подобие штор на окнах – больничка во всей красе. Хотя о чем я, по местным меркам это почти VIP уровень.

Кроватей в палате две, взрослая и детская. Сына спит на взрослой кровати. Девчонка из «Опеля» посапывает на детской. Руки девочки на одеяле, правая в гипсе, в левую поставлена капельница. Мордочки обоих детей вполне достойны кисти Манэ всосавшего литруху абсента.

– Как они? – интересуюсь у медсестры.

– По руке у каждого сломано. Сотрясения и синяки, – медсестра поправляет одеяло. – Закрытые переломы, недельки на три–четыре в гипсе, – поясняет сестра.

Мне это ни о чем не говорит. Меня били, резали, мелкой дробью прилетало разок, но вот переломов не было.

– Им снотворное дали. В их состоянии нужно больше спать и меньше двигаться. Так что продукты Вы зря принесли, нельзя им пока.

– Себе оставьте к празднику, – протягиваю медсестре сетку.

– Нет, ну что Вы. Не положено, – ломается ещё коза.

– Берите, берите, я такое не ем.

– Ну, если так, – медсестра забирает пакет. У тебя тоже есть дети, порадуй их. С вашей зарплатой не разгуляешься особо, да и платят зарплату в наше непростое время далеко не сразу.

Может, по доброте душевной лишний раз заглянешь к моим.

Выходим в коридор.

– А разве мальчиков и девочек можно в одну палату класть?

– Нет вообще–то, но тут главврач распорядилась. Как раз платная палата освободилась.

Какой поворот, ещё за палату хотят денег снять. Хотя о чем это я, что отдельная палата оказалась свободна – это из разряда чудес.

Многовато что–то чудес.

– Их же с милицией привезли, поэтому видимо. Если новых распоряжений не будет, после праздников переведем в общую палату.

– А забрать их когда можно? – о том, что девочка не мой ребёнок вопрос даже не поднимается, странно все это.

– Послезавтра у зав. отделением узнаете. Если все нормально, то быстро выпишут. С местами в больнице плохо, а после праздников даже в коридорах мест не останется. И с лекарствами плохо. И вообще.

Медицина, похоже, деградирует стремительнее органов.

Два простых гроба скользнули во чрево земли. Мокнувшая под холодным осенним дождем маленькая группка людей окружила пару свежих могил.

– Земля пухом, – три горсти земли сверху, треть пластикового стаканчика водки обжигает пищевод.

– Пей, пей, молодой, не пьянства ради. Тут случай особый, – бригадир похоронной команды муниципальной похоронной конторы, не морщась, проглатывает содержимое стаканчика. – Я вообще–то на похоронах не пью никогда. Даже по грамульке ни–ни, – очень похоже на правду, редкое сочетание для такого места. – Предлагают за упокой постоянно, а если хоть по глотку соглашаться, сопьёшься в миг, – пожилой, крепкий мужик с мозолистыми руками тяжело вздыхает. – Но тут случай особый, сколько лет работаю, а на похоронах «не забранных из морга» впервой наливают. – Пошли, молодой. Нам еще четыре неопознанных хоронить сегодня.

Девушка из «Опеля», несмотря на наличие документов, по части похорон проходила вместе с неопознанными телами, бомжами в основном. Судмедэксперты заключение выдали оперативно. Но вот хоронить очередную партию не забранных из морга тел, должны были только через несколько дней. Что меня решительным образом не устраивало.

С мужиками из похоронной команды удалось договориться быстро, хотя и недёшево. Подкинул им денег на нормальный гроб и венок, и за работу, само собой. А вот сдвинуть похороны на нужную мне дату их начальство отказалось наотрез. Ни деньги, ни уговоры не помогли. Угрожать бесполезно, кладбище это такая синекура, в которой все прихвачено мертвой хваткой. Серьёзный бизнес даже во времена Союза был. Только заикнись на повышенных тонах, к тебе вмиг и братва прикатит, и милиция, да ещё неизвестно, кто быстрее.

Шеф, я думаю, мог бы разрулить эти непонятки, но ему в последнюю очередь нужно, чтобы его подчинённые занимались благотворительностью, вместо того чтобы работу работать. Шефу звонить чревато.

В последний момент начальник похоронного МУПа внезапно согласились пойти мне навстречу, причём за недорого.

Стойкое ощущение странного, не покидает меня уже третьи сутки.

Я выжат насухо, но основная битва ещё впереди. Нужно забирать детей из больницы. С сыном проблем не будет, а вот с дочкой ожидается много трудностей.

Да, именно с дочкой, тут без вариантов. Был бы у неё на этом счёте хоть кто–то, дед, бабка или хоть дядя какой, возможно, я бы сомневался. Не вытащи я её из «Опеля» до приезда скорой, тоже сомневался, но судьба решила за меня.

Поводов для сомнений нет, оставить её совсем одну – перестать уважать себя до конца жизни. А это не наш это метод, решительно не наш. Связала нас авария в один тугой узел.

Через день самым странным образом решилась и эта проблема.

В больничке никто особо не упирался. Я подписал подсунутые врачом бумаги и закрыл вопрос, забрав детей домой.

На этом история заканчивается и начинается совсем другая история.

Начало истории положил поджарый, очень резкий в движениях, скуластый незнакомец. Через день после похорон сидевший на лестничной ступеньке возле дверей моей квартиры.

– Добрый день. Есть минутка? – незнакомец легко поднимается со ступеньки и разглядывает мой фейс. Понимаю его, мое личико все ещё живописно как полотна Манэ, в палитре вот только стало меньше синего и больше жёлтого. Геометрия головы тоже понемногу приходит в норму.

– Кому добрый? – я не в духе.

– Вы не в настроении, понимаю. Но нам НЕОБХОДИМО поговорить. В первую очередь это НЕОБХОДИМО вам.

Классный кожаный плащ у мужика, просто квинтэссенция мечты чекиста–комиссара. Хочу такой же. Похоже, проблемы нарисовались.

– Документы ваши можно взглянуть?

– Я не из органов.

– О как! И что же МНЕ нужно от ВАС? – скептически разглядываю мужика.

– Может, лучше об этом не на лестнице разговаривать?

Открываю дверь, пропускаю незнакомца в квартиру.

– Муха, – незнакомец треплет пса по ушам. Муха не зло, для порядка не более, скалится в ответ.

То, что незнакомец знает кличку псины, заводит меня в лёгкий ступор. Причём рабочую кличку, которая псине привычна. Вот сейчас и проясним, что, да как с этим мутным вопросом.

– Вы знакомы, – киваю на псину.

– Нет, – незнакомец заканчивает с собакой и проходит вглубь квартиры.

Все интересней и интересней.

– Вы не нашли, – гость передаёт мне ветеринарный паспорт на Муху. Машинально отмечаю, что все положенные прививки сделаны.

Меня пасли, а я–то, «007» долбанный, перчатки разрезал, кроссовки выкидывал и Муху оставил.

На фестивале самых идиотских фильмов о шпионах мне не то, что в главной роли сниматься – в жюри сидеть можно.

– Вот ещё, этого вы не могли найти, – мужик протягивает прозрачный пакетик.

Вытряхиваю на ладонь золотой кулон, пару серёжек в виде дракончиков и колечко тоже в виде дракончика. На мой скромный взгляд серьги и гайка очень дорогая и качественная штучная работа.

Но главное не это. Главное, что серьги и кольцо я на трупе видел.

– С Кирпичём банчок метнули? – кто же ты, мил человек? Если смог ЭТО из милиции забрать.

Если мужик смог забрать цацки из милиции, то и другие странности почти наверняка не без его участия.

– Там ещё цепочка порванная была. Но ничего особо дорогого и необычного, так что я не стал с ней заморачиваться. Это её матери. Отдашь девочке, когда подрастёт.

Вот уж не знаю, надел бы я такое? Пожалуй, надел.

– Давайте я вкратце обрисую суть вашей проблемы, – незнакомец без спроса присел в кресло.

– Попробуйте, – сажусь напротив.

– Если кратко, то джип, в ДТП с которым Вы попали, загорелся не сам по себе. В салоне обнаружены следы керосина и жидкого парафина, – холодный взгляд незнакомца смотрит мне в глаза.

– И почему тогда я все ещё жив?

– Есть ресурсы.

– Ресурсы круче ресурсов Феди Круглого и Михаил Петровича?

– Круче. В разы круче, – какой интересный разговор получается.

– И что за интерес у ТАКИХ ресурсов к моей скромной персоне?

– Вот об этом и поговорим, – незваный гость обустраивается в кресле поудобнее. – У вас есть трое суток, потом это перестанет быть тайной.

– И что я должен сделать за эти трое суток? Ведь должен же? – играем в гляделки с незнакомцем. – Вас как зовут, кстати?

– Это неважно, – небрежно отмахивается гость. – Это наша первая и последняя встреча. Вне зависимости от того, достигнем мы соглашения или нет.

Не то, чтобы я испугался. За последние дни я вымотался настолько, что напугать меня очень непросто. Не потому, что я такой смелый, а строго от заторможенности нервной системы на почве последних событий.

– Веришь в иные миры? – выдержав паузу, продолжает незнакомец.

Я что, похож на идиота?

– Нет, не верю.

– А придётся поверить.

– Хм, продолжайте, я весь внимание.

– Иван Петрович, полтора года назад, когда сманивал тебя к себе с текущей работы, предлагал тебе штуку двести зелёных в месяц на тарелочке под хохлому расписанной.

– И при чём тут иные миры? – Иван Петрович именно так и предлагал. Причём в очень приватной обстановке. С глазу на глаз, так сказать.

– При том, что вскорости после вашего разговора, он сам отбыл Туда. Там острый дефицит кадров. А ты, по Их мнению, ценный кадр, – незнакомец протянул мне пару листов бумаги. – Читай, там детали вашего разговора, известные только вам двоим.

– И, где связь? – детали действительно известны только нам двоим.

– Люди Оттуда шлют запросы на тех, кого они хотели бы ТАМ видеть. И подкрепляют это такими вот интимными моментами. В этом мире такие как я отслеживают случаи, подобные твоему и реагируют. Хотят–то многих, но случаи, подобные твоему относительно редки.

– Короче. Что конкретно вы предлагаете?

Суть предложения свелась к следующему. Я бросаю все дела, в течение двух суток пакую манатки и отбываю в сторону северной столицы. Там по указанному в инструкции адресу мне обеспечивают переход в новый мир.

Вот такая загогулина.

– Выбора у тебя нет, – констатирует очевидное незнакомец. – Хорошего выбора.

А то я не понимаю, что нет. Тут, что совой об пень, что пнем по сове, сова в терпилах при любом раскладе. Без детей я бы сорвался в бега – в Белоруссию, на Украину или в Прибалтику. Но если бы у бабушки рос… (борода, конечно же, а не то, что вы подумали), она была бы дедушкой.

– В качестве ещё одного аргумента, что предпочтёшь золото или баксы? – с легкой небрежностью незнакомец выложил на стол толстую пачку зелени и ленту запаянных в полиэтилен золотых монет.

– Это за квартиру, – и упреждая мой вопрос продолжил, – Нет подписывать ничего не надо. Просто оставь себе. Здесь примерно две трети стоимости твоей каморки, – шутник блин. – Насколько мне известно, наследников у тебя нет, – мой наследник едет со мной, так что тут он прав почти.

– У жены есть родственники в Орле.

– Им ничего не светит. Официальный брак вы оформили после покупки тобой квартиры. Так что, тут особых проблем не будет. Продать квартиру за два дня у тебя не получится. Попытка будет стоить времени. А в твоем случае, время дороже зелёной бумаги или презренного металла, – и не поспоришь время явно дороже, а квартиру спихнуть не быстрое занятие. – А мне приятный бонус будет через годик, когда все устаканится, – стало быть, его интерес именно во мне, а не в хате. Навар с хаты более чем на бонус (пусть и хороший) не тянет.

В том, что иных вариантов у меня нет, незнакомец не сомневается ни на йоту. Вариантов у меня действительно не богато.

– Вот тебе инструкция. Через пять дней она саморазложится, так что бежать с ней в инстанции смысла нет, – незнакомец протягивает ещё один лист бумаги.

– Конспирация? – киваю на лист.

– Не особо, так, для порядка. Чтобы не мусорить лишний раз, а то «Гринпис» ругается. Ты умный парень и должен понимать, что без ведома государства такое происходить не может.

Хм, как интересно.

– Государствам обозначили рамки, а государства обозначили свои интересы. И все довольны, – даже не представляю, какими возможностями нужно обладать, чтобы обозначать рамки государствам. – Боевиков с Кавказа тоже куда–то утилизировать надо время от времени. Как и русских, оставшихся за пределами России при развале Союза. Сербы, опять же. Турки–месхетинцы, чтоб их, – незнакомец морщится, как от лимона. – Много народу лишнего по миру.

– В веселое место вы мне перебраться предлагаете.

– Ну, не так все плохо. Даже хорошо я бы сказал.

Ну да, какой купец плохо скажет о своем товаре.

– Так баксы или золото? От себя могу посоветовать, если имеются средства собраться в дорогу, взять золото. Если средств нет, то баксы помогут приобрести все необходимое. Рубли не предлагаю, их у тебя хватает.

Прощай квартирка – сгребаю к себе золото. Баксов и рублей у меня самого с избытком, хватит на сборы.

– Если вы не против, – выщипываю сотенную купюру из середины пачки.

– Вот ещё, для чистоты эксперимента, – незнакомец выдёргивает из пачки и кладёт на стол ещё пару сотенных купюр. – Детей завтра же забирай из больницы. Там не будут упираться, – незнакомец перемалывает последнее зерно моих сомнений.

Этот аргумент покруче стопки рыжья будет. Мой гость до последнего держал на руках козырного туза – мастер.

– Я с твоего позволения откланиваюсь. Через 72 часа вас ждут. Успеешь?

Киваю.

– Инструкция это ещё и пропуск, так что не потеряй. Без него тоже можно, но лучше с ним.

– Секунду, – незнакомец замирает у дверей. – Что посоветуете в дорогу брать? Пулемёта жаль вот нет.

– Пулемёт ТАМ не проблема, – очень весёлое, похоже, место. – Бери то, что может пригодиться при обустройстве на новом месте. Кой–какая цивилизация там есть уже, не на пустое место едешь, но дефицит всего, кроме продовольствия, тотальный, особенно энергии. Заначки у тебя есть, я полагаю, – правильно полагает. – Но, не увлекайся, у тебя два дня на сборы. Ах да, тёплую одежду по минимуму, только на дорогу – ТАМ тепло, даже жарковато местами. А вот нижнего белья и летней одежды бери с запасом и на вырост. Пулевых патронов 12 калибра прихвати, лучше «Магнум», – умеет оптимизма добавить мужик. – Природа ТАМ дикая в основном, так что патроны точно пригодятся. Если любишь чай, бери по максимуму. ТАМ он не растёт почему–то. Перед переходом тебя проинструктируют и подкинут кой–чего для начала. Подкинут не бесплатно, естественно.

– Последний вопрос. Местные неприятности могут туда за мной дотянуться?

– Чисто теоретически – да, – незнакомец улыбнулся первый раз за разговор. – Так ведь и ты, судя по тому, что я видел, та ещё неприятность. Чем джип поджег, если не секрет?

Коротко пересказываю, как все было.

– Опасный ты человек, – от такого и слышу. – Честь имею, – подвел черту незнакомец.

– И вам не хворать.

Прижавшись спиной, оползаю по закрытой за гостем двери. Надо бы стопоря накатить, а то так и свихнуться недолго.

– Ну что, Муха, попали мы в оборот. Без пол–литра не разберёшься, – всегда считал, что Мухтар только кобелей звать могут. Хотя ты же Мухтарка, не Мухтар.

Бутылка опять возвращается на место непочатой. Двое суток это чертовски мало. С учётом того, что мне еще предстоит забрать детей из больнички, критически мало. Похоже незнакомец сильно упростит мне процедуру забора детей, но исходить следует из худших раскладов. Так что ноги в руки и за работу.

Первым делом проверим рыжье и баксы.

Через полчаса не остаётся сомнений, что все по–взрослому. Выдернутые из пачки баксы вполне себе подлинные.

С золотишком придётся потерпеть до утра. Но я отчего–то не сомневаюсь, что советские золотые червонцы с надписью «1976» подлинные.

По дороге домой заскакиваю к Никите – закадычному товарищу по охоте. Нужно мне от него ни много, ни мало: чтобы он по максимуму затарил 12–го калибра и отдал мне «дутый» курковый «Зауэр» 16–го калибра. Из «Зауера» обрез делать будем, пригодится.

Никитос – человек с пониманием, лишних вопросов не задаёт. К обеду обещает подвезти патронов и обрез «Зауэра». Под конец, однако, предупреждает, что внезапно уезжает в отпуск. Два плюс два – я не хуже него складываю. Что же, можно понять человека, это определённо не его война.

Дома монотонно обзваниваю знакомых поставщиков – надо снять с них хоть какие–то откаты напоследок. Те, что успею за два дня.

Закончив со звонками, под пристальным взглядом Мухи пакую шмотки к переезду в иные миры.

Откручиваю от стены оружейный ящик. В ящике «ИЖ-27» двенадцатого естественно калибра и сотня всяких патронов.

Бестолковый кизлярский «Орлан», и толковая самоделка от местных умельцев. Хотя, если подумать, мне не шкуру снимать, а в брюхо пырнуть «Орлан» самое то, что надо будет. Не хотелось бы доводить до этого самого – пырнуть, но тут выбор по большей части будет не за мной.

Армейский бинокль «Б7х35» 1983 года призыва. Сугубо военное изделие тяжеловатое для ходовой охоты, но дарёному коню в зубы не смотрят. Даже если у коня пара крохотных сколов на краю левой линзы. Обзору этот дефект практически не мешает.

Армейский алюминиевый котелок с флягой в брезентовом чехле.

О! Где–то каска была?

«СТ-58» хоть узнаю, как называется, а то, как подарили на четвертной, так и пылится у сына в игрушках.

Надеваю стальную сферу на голову, беру в руки ружье и смотрюсь в зеркало.

Н–да, чего–то не хватает? А чего?

Смирительной рубашки не хватает.

Фонари, капканы, патронташ, дробь, две банки «Сунара», коробочка капсулей «жевело», набор для чистки ружья, масло и прочие охотничьи мелочи. Пулелейки жаль нет, пригодилась бы, я полагаю.

Потом пакую кучу инструмента: перфоратор, шуруповерт, лобзик, малая болгарка. Все в старых потрёпанных корпусах, но с нулевой начинкой. Ремонтом всякого–разного инструмента тоже моя служба занималась. Под это дело я договорился, чтобы в старые корпуса вставили нулевые потроха. После чего списал инструмент, как не подлежащий ремонту.