Текст книги "Молчаливый странник в Лондоне"
Автор книги: Цзян И
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
Мягко постукивали влажные капли по листьям. То были единственные еле слышные звуки. Кроме тумана, ничего не было видно. Американская леди была разочарована. Но китайские друзья настаивали: «Мы должны подняться еще выше, оттуда открывается изумительная панорама». Она последовала их совету и через некоторое время увидела вдали «уродливую», по ее словам, скалу, окутанную облаками, тот самый вид, который только что был назван «изумительной панорамой». «Что это?» – осведомилась леди. «Это опрокинутый лотос» – таков был ответ китайских друзей. Обиженная леди была уже готова начать спуск. Однако ее спутники заметили: «Но наверху вас ждет еще более прекрасное зрелище». Одежда леди уже совсем отсырела, но она отказалась от дальнейшей борьбы и обреченно продолжала восхождение. В конце концов компания достигла вершины. Их встретил густой туман да едва различимая цепь холмов на горизонте. «Но ведь здесь не на что смотреть», – запротестовала американка. «В этом весь смысл. Мы поднялись на вершину именно для того, чтобы ничего не увидеть», – ответили китайские друзья».
Возможно, это один из аспектов нашего менталитета, который очень трудно понять людям западной цивилизации. Неужели это действительно так? Смею предположить, что наши цели порой различны. Западные люди обычно больше стремятся узнать название места, его историю, какие-то важные даты, с тем, чтобы описать его, поговорить о нем с друзьями, а мы просто хотим насладиться этим местом, пейзажем, панорамой и редко обсуждаем с друзьями детали путешествия.
Я наслаждался лондонским туманом в разных ситуациях. Утренняя и вечерняя дымка весной и летом создавала покров, под которым деревья в парках и на просторах Хэмпстэд-хит смотрелись в каком-то особом зеленоватом колорите. Осенью дымка становилась желтоватой и красноватой, зимой снова меняла оттенки – являлась взору серой или черноватой. Эта бесконечная смена красок дарила мне неисчерпаемую возможность наблюдать природу в разных ипостасях, а моей кисти – неостановимую занятость. Говорят, Уильям Тернер, великий английский живописец и график, достиг исключительного мастерства в изображении различных феноменов облачного неба потому, что жил в условиях постоянно меняющейся туманной погоды в Лондоне. Картина «Старый мост Баттерси» американского живописца Джеймса Уистлера сразу выдает его с головой: он долгое время жил в Лондоне. Серый и черный колорит в его портрете матери и в других работах, конечно же, тоже результат влияния лондонской окружающей среды. А вот на английских художников это все-таки влияет редко. Хотя акварели англичан Гейнсборо, Котмана и Казенса демонстрируют многие эффекты тумана, я убежден, что кисть и краски француза Коро лучше других передают ощущение смутного лондонского пейзажа. Я тоже пытался писать некоторые лондонские сцены в тумане. Конечно, я могу делать это только акварелью, в одну краску. В то же время я осознал, что туман и дымка в Лондоне предлагают много новых путей для живописи и графики, над которыми мы, китайцы работаем на протяжении столетий. В китайской пейзажной живописи художник оставляет несколько мест на картине свободными, и они могут служить намеком на туман и дымку. Но я обнаружил, что наши великие мастера порой специально избегали изображать передний план картины, например какое-то здание на авансцене. После внимательного изучения лондонского тумана я решил попробовать этот метод. Картина «Трафальгарская площадь», которую я представил на моей третьей выставке в Лондоне в прошлом году, вызвала много споров. Кое-кто называл мою работу трюком, обманом, шуткой. Почему я так тускло изобразил колонну Нельсона и стаю голубей рядом с ней? Некоторые даже утверждали, что я слишком мало работал над картиной. Хотя, может быть, это и не оправдает меня в глазах критиков, но все-таки замечу, что пустоту я оставил как намек на лондонский туман. А зрителей мне хочется спросить, что они увидели: просто пустые места и только или, быть может, они почувствовали, что там не просто пустота? Конечно, гораздо привычнее смотреть на законченную картину, но мне хотелось бы знать, какую технику живописи надо использовать, чтобы написать сцену детально? Ведь если кто-то очень интересуется деталями какого-то места, не лучше ли просто посетить его? Есть много других «затуманенных» пейзажей в этой книге, интересно, как к ним отнесутся читатели?
А между тем мне всегда хотелось созерцать куранты башни Биг-Бен и здание Парламента, окутанные туманом. Обычно я перехожу через мост Парламент-бридж и разглядываю их, немного отойдя от реки. Биг-Бен впечатляет своей грандиозностью, да и здание парламента выглядит горделиво, наверное, еще и потому, что все другие здания вокруг теряются из вида. Лучше всего созерцать это знаменитое историческое здание в густом тумане или легкой дымке. Как-то мне пришло на ум: а что если снести все дома вокруг и превратить это пространство в площадку для прогулок парламентариев? Куда лучше, чем нудные узкие коридоры Парламента. Это место стало бы очень популярным у журналистов и карикатуристов. Мне почему-то показалось, что атмосферу парламентской сессии можно сравнить с традиционной лондонской погодой: сессии всегда проходят под покровом туманной пелены.
Отшельник в горах Куньлунь рождает туман
Наверное, вам интересно узнать, что мы, китайцы, вот уже несколько тысячелетий рождаемся с любовью к туману. Как-то я прочитал историческую книгу, в которой рассказывается о человеке по имени Чан Кай, жившем в годы поздней династии Хань (25-220). Он был весьма искусен в даосской магии и мог создавать туман, когда ему хотелось. Этот отшельник жил в горах Куньлунь. Его умение создавать туман сделало его знаменитым, и многие приезжали в эти края, пытаясь научиться магическому искусству. Так в некогда необитаемых горах вырос густонаселенный город. Он был всегда окутан дымкой и казался нереальным, словно придуманным, поскольку жители беспрерывно мастерили туман. И люди, жившие далеко от этих мест, нарекли его Туманным городом. Когда я пишу что-нибудь о Лондоне в китайские газеты или друзьям, то тоже всегда называю его Туманным городом.
Совсем непросто у видеть в Лондоне луну
В предыдущих главах я обмолвился о луне и о том, что значит она для нас, китайцев. После выхода моей книги об английском Озерном крае, в которой я признавался в великой любви к этому светилу, мои друзья стали спрашивать меня, удавалось ли мне когда-нибудь ночью увидеть луну в Лондоне. Должен сказать, что луна порой возникает на лондонском небе, но увидеть ее даже мельком совсем непросто, еще труднее ощутить радость созерцания, ведь небо зачастую здесь покрыто облаками, да и дождь не редкость, так что у луны мало шансов показать свой облик. Я огорчаюсь, что в последнее время вижу ее крайне редко, но, видимо, эти годы не исключение из правил, здесь так было всегда.
Но, честно говоря, я сомневаюсь, что лондонцы так уж обеспокоены подобной «застенчивостью» луны. Здесь слишком много спешки и суеты – и днем, и ночью. Когда бы я ни бродил по городу или просто в раздумье стоял на улице, я всегда ощущал вокруг себя суматошную атмосферу. Возможно, это главная причина того, что большинство людей, живущих в Лондоне, не останавливаются, чтобы насладиться спокойной умиротворенной красотой луны, когда она оказывается в поле зрения. А может быть, и сама луна предпочитает скрывать свое лицо в облаках или ограничивается тусклым светом, поскольку огромное количество фонарей делают улицы Лондона яркими, как днем. Существует довольно распространенное мнение: людей легче привлечь фальшивой, а не истинной красотой. Может быть, именно поэтому лондонцы игнорируют луну. В наши дни люди буквально помешаны на жизненных проблемах и мрачных мыслях о смерти, они ездят на машинах вместо того, чтобы ходить пешком, вешают жалюзи на окна, хотя куда интереснее было бы не прятаться от улицы, а прогуляться по ней ночью, но куда там – несостоявшиеся пешеходы боятся ночного ветра. Холодная прелесть луны не привлекает тех, кто вечно находится в состоянии нервного возбуждения.
Будем справедливы: луна и сама не хочет, чтобы люди все время видели ее. Хочу поведать вам китайскую легенду. На Луне жили две сестры, а их брат обитал на Солнце. Сестры были смущены тем, что люди слишком пристально разглядывали их, и предложили брату поменяться местами обитания. Он рассмеялся и сказал им, что в дневное время на дворе куда больше людей, чем ночью. Но сестры были неумолимы. Они объяснили брату, что знают, как заставить людей перестать смотреть на них. Брат уступил и переехал на Луну, а сестры стали жить на Солнце. Теперь никто не глазел на них, потому что стоило людям посмотреть на солнце, как они немедленно прокалывали им глаза семьюдесятью двумя иглами для вышивания, которые становились солнечными лучами.
Если верить легенде, красивые китайские девушки не хотят, чтобы их бесцеремонно разглядывали. Странно, не правда ли? Тем более что наши люди, особенно поэты и художники, неустанно созерцают луну, чувствуя ее красоту. Об этом я размышлял в моей первой книге «Китайский взгляд». Есть множество примеров того, что в своем творчестве наши поэты и художники буквально поглощены луной. В повседневной жизни они также обожают луну: часто тихой ночью с кувшином вина и лютней сидят они в одиночестве под сосной и наслаждаются луной… В ночном небе она прекрасна и по форме и по духу. Мы любим рисовать ее в пейзажах, она становится подругой наших поэтов. Кто не знает знаменитые строки великого поэта Ли Бо, жившего в пору династии Тан (618-907), о себе, своей тени и луне. В счастливом настроении он воскликнул:
Другой поэт, Су Дунпо, рассказывает об иной компании, которая помогла ему преодолеть одиночество: «Яркая луна, свежий ветер и моя тень». В тот момент поэт, видимо, не искал очарования в чаше вина.
Я мог бы составить объемистую антологию китайских стихов и рассказов о луне, но ограничусь лишь короткими заметками. Должен сказать, что не все в Китае так страстно любят луну, хотя, к счастью, на родине мы можем наблюдать ее по крайней мере пятнадцать ночей в месяц. Наверное, это вас удивит, но некоторые из нас в дни тревожные и горестные бродят под луной, часто пытаются поговорить с ней и даже плачут перед лицом ее умиротворяющей красоты. Мне кажется, есть некая тайна у каждого сердца, которую невозможно понять другому. Почему бы в таком случае не посоветоваться с луной? В Англии мне часто приходилось встречать такие строки: «Смотрю на звезды перед сном». Так выражает свои чувства мать, когда думает о ребенке, или женщина, вспоминающая своего возлюбленного. Правда, в собеседники они выбирают не луну, а звезды. Но звезды тоже редко появляются на лондонском небе. Недаром лорд Байрон заметил: «Взошла луна, но ночь не наступила. И солнце не спешит пожертвовать днем». Когда бы я ни наблюдал в Лондоне восход луны до наступления темноты, я всегда ощущал дисгармонию. И вскоре понял причину моего состояния – я нахожусь совсем в ином климате, так непохожем на тот, что на моей далекой родине.
Чаще всего мои попытки увидеть луну в английском Озерном крае оканчивались неудачей, а вот в Лондоне я все-таки время от времени встречался с ней. Один случай не забуду никогда. Было это около двух лет назад. Поздней ночью я увидел как раз над моим окном новую луну. Мы называем ее «подобием шелковичного червя». В это время я лежал на кровати, только что закончив долгое чтение китайской поэзии. Я никогда не закрываю штору на ночь, поэтому видел луну отчетливо. И она была совсем рядом. Каштан за окном играл своими листьями, и после того как я выключил свет, на оконном стекле стали возникать замысловатые картины. В этот момент я пытался вспомнить какие-нибудь стихи о новолунии, но тщетно – весь я был поглощен созерцанием этого фантастического видения.
В Лондоне я получал удовольствие от созерцания луны только поздней ночью. Чаще всего после часа ночи, в сентябре – октябре. Англичане называют сентябрьскую луну урожайной, а октябрьскую – охотничьей. К сожалению, поздно ночью я не могу уходить слишком далеко от моего лондонского жилья, потому что в это время суток нет ни автобусов, ни метро. Однажды моя американская знакомая поведала мне, что ее соотечественник написал ей: «Только богатые люди могут позволить себе жить в Лондоне, потому что могут ездить поздно ночью на своих автомобилях». Верное наблюдение. Я не прочь быть бедным и не иметь машины, но мне будет неприятно, если полицейский нарушит мою мирную ночную прогулку. Однажды меня пригласили на обед в Челси. Было это довольно далеко от моего дома, и по окончании трапезы мой друг любезно предложил отвезти меня в своей машине. Была тихая, светлая лунная ночь, и в этот поздний час улицы были пусты. Как только мы доехали до района Кэмден-Таун, я поблагодарил приятеля и попросил высадить меня, не доезжая до дома. Мне просто захотелось пройтись пешком при свете луны. Об этой незабываемой прогулке я рассказал в одном из своих стихотворений: «Яркая луна провожала меня до самого дома». По обеим сторонам улицы было очень тихо, вокруг ни души. Не могу объяснить, почему у меня возникло ощущение, что свет уличных фонарей выглядел таким чужим и незначительным на фоне этого лунного великолепия. Пару раз в эту лунную ночь мне приходила в голову мысль: а вдруг я встречу полицейского? Мне говорили, что он может подойти и поинтересоваться, почему я иду пешком так поздно, а то и отвести в полицейский участок. Впрочем, ведь я мог и заблудиться, и в таком случае участок был бы благом для меня, по крайней мере временным убежищем. Вдруг я увидел тень, которая падала в отдалении от угла улицы. Поначалу решил, что она двигается навстречу мне, но тень исчезла так же неожиданно, как и возникла. Так я подошел к станции метро «Чак Фарм» и продолжил свой путь вверх по Хаверсток-хилл-роуд. Луна светила все ярче, иногда казалось, что с каждым шагом я приближаюсь к ней.
В другой раз я наслаждался луной в парке Хэмпстэд-хит. То были первые дни марта. Днем была безоблачная погода, и я решил: ночью обязательно увижу луну. После ужина я отправился в парк Луна действительно была «на дежурстве» – приветствовала меня улыбкой. Правда, ее сияние уступало в яркости свету уличных фонарей. Но мне удалось уйти от этого навязчивого электрического света. Я отыскал мостик, перекинутый через пруд, откуда я мог наблюдать луну в разных ипостасях: иногда она отражалась в воде, а порой светила сквозь голые ветви деревьев. Время от времени раздавались утиные крики и казалось, что маленькие утята во сне хотят сказать что-то сокровенное. Были слышны голоса птиц, сидевших на деревьях. Но это пение не было похоже на привычный утренний многоголосый хор. То не были ни высокие пронзительные, ни низкие приглушенные звуки. Звучала таинственная мелодия, временами прерывавшаяся и возникавшая снова. Может быть, это была колыбельная, которую пела мама, убаюкивавшая птенцов. Но не слишком ли запоздала она в этот ночной час? Мне казалось тогда, что тайну этих звуков знает только луна. Место, откуда я созерцал ее, было неподалеку от Уиллоу-роуд, по которой мчались машины; вспышки фар и шелест шин, к несчастью, нарушали тишину и покой этой ночи. Я решил спрятаться от этого вибрирующего дискомфорта и поднялся на холм за прудом. Магистраль осталась позади, и я уже не ощущал раздражающее движение машин. Захотелось отдохнуть под раскидистым деревом, но там уже сидел джентльмен, куривший трубку. Я решил не беспокоить его и нашел другое дерево, приютившее меня. И все-таки мне было приятно, что рядом кто-то разделяет со мной ночную тишину и этот холодный блеск луны. Было прохладно, но я испытывал истинное наслаждение от этого спокойствия. Ни одна ветка не шелохнулась. Эти строки родились как воспоминание о той ночи:
Птицы созерцают луну
За морями, за долами нелегко узреть луну.
Повезет, и этот миг покажется драгоценнее нефрита.
В компании с луной милее знакомые напевы.
Ее чистый свет успокаивает сердце.
А вот какие строки навеяла летняя ночь, которую я провел на берегу пруда Серпентайн в Гайд-парке:
Что это? Аромат цветов или благоухание женских шелков?
Свеж и прохладен ветерок, который источают водяные лилии.
Лунные тени дробятся на поверхности озера.
Приплыли тридцать шесть уток.
В Китае число тридцать шесть, как правило, ассоциируется с группой [16] [16]В Китае число тридцать шесть, как правило, ассоциируется с группой – у китайцев отношения с цифрами весьма многогранны. Обожают они, например, цифру 9. По-китайски она звучит так же, как слово «вечный». И императоры настаивали, чтобы массивные ворота их дворцов украшали два ряда медных ручек: девять по вертикали, девять по горизонтали. Одно из любимых чисел – сто. Сто фамилий – простой народ; человек, превосходно разбирающийся в ста делах, – всезнайка, ходячая энциклопедия. Но китайскую нумерологию на бытовом уровне нельзя понимать буквально. Это некий числовой порядок и даже музыкальный ряд. О человеке, который так себе, ни то ни се (у нас бы сказали: «Ни Богу свечка, ни черту кочерга»), в Китае говорят: «Ни три, ни четыре».
[Закрыть], а утки символизируют влюбленных. В Гайд-парке я, конечно, не нашел такой тишины, какую ощутил тогда в Хэмпстэд-хит, но и этот парк связан теперь у меня с луной.
В сентябре прошлого года, примерно в то время, когда в Китае отмечается Праздник середины осени, я получил письмо от юной китаянки, с которой познакомился лет десять назад. Она прислала мне стихотворение Су Дунпо, которое я цитировал в главе об осени. А в конце добавила несколько своих строк: «Если предназначение луны – прибывать, почему же она порой на ущербе?» Эти строки бесконечно взволновали меня, и я помчался в парк Хэмпстэд-хит, чтобы увидеть луну. Но она не появилась.
Собаки лают на снег
Название этой главы может обмануть ожидания, ведь за пять лет я ни разу не видел Лондон, покрытый снегом. Когда я прочитал «Рождественскую песнь в прозе» Чарльза Диккенса и увидел иллюстрации к ней, то стал мечтать о Лондоне в его великой холодной белизне, какую описал поэт и ученый конца XIX – начала XX века Роберт Бриджес в стихотворении «Лондонский снег».
Вот некоторые строки:
Когда усталый люд в подушечку посапывал,
Весь в белом, с чернотой еще не согрешив,
Снег на ночлег укладывался тихой сапою,
В сонливом городе глуша шуршанье шин.
Запеленав ограды, мостовые, крыши,
Он обезличил все четыре стороны:
Как в хоре голос непохожестей не слышен,
Под монотонною вуалью все – равны.
Он молча заползал в укромные расщелины
И слоем – дюймов семь – на лавки в парке влез,
И скромно возлежал, как ему было велено,
Под студеным дыханьем облачных небес.
А спозаранку встав, подсветкой неземною,
Мерцанием нездешним ошеломлены,
Мы были пленены слепящей белизною
И млели от благоговейной тишины.
Притушенные звуки расходились странно,
Лишь школьникам немое утро не указ:
Сгребли в пригоршни кристаллическую манну,
А кто-то и на «черный день» в карман припас,
Слепили вмиг снежки, гонялись друг за дружкой,
Рассыпчатый комок кусая на бегу…
«Глядите, чудо! Ветки – с меховой опушкой!» -
Пищала малышня, барахтаясь в снегу [17] [17] Перевод Владимира Михеева.
[Закрыть].
Когда я впервые познакомился с этими стихами, то стал перечитывать их снова и снова, а мысли мои улетали далеко-далеко, к моему дому в Китае, потому что мне казалось, что английский поэт изобразил не Лондон, а город моего детства. Лондон не открылся мне с этой стороны, и я сомневаюсь, что сегодняшние мальчики и девочки знают, что такое «сгрести в пригоршни кристаллическую манну» и гоняться «друг за дружкой, рассыпчатый комок кусая на ходу».
Как знать, может быть, эти стихи непостижимы для лондонских детей наших дней? Мне кажется, что погода в Лондоне в последние годы изменилась. Да и неостановимый поток машин днем и ночью не способствует «благоговейной тишине».
Лондонцы, в нагоняющих дремоту глазах которых читается постоянная забота о хлебе насущном, вряд ли найдут свободную минуту, чтобы восхититься ослепительной белизной, хотя ее еще можно увидеть на лондонских улицах. К тому же дома есть радио, слышны неповторимые звуки пламени в камине, разговоры, смех. Кто будет думать о снеге, который «на ночлег укладывается тихой сапою». Я склоняюсь к тому, что сегодняшняя погода сохранится в ближайшие сто лет и понадобятся профессора, которые объясняли бы стихотворение Роберта Бриджеса в университетах. Повезло профессорам и ученым, всегда они будут востребованы!
В книге «Китайский взгляд» я рассказал несколько историй о снеге и заметил, в частности, что «наши люди обожают снег, у художников много снежных пейзажей, а у поэтов немало трепетных строк о нем. Первые два лондонских года снег редко радовал глаз, но из газет и фильмов я узнал, что западные люди тоже испытывают к нему дружеские чувства, вот только демонстрируют их иначе, чем китайцы. Они, например, большими компаниями катаются на лыжах, дети играют в снежки, смеются, кричат от восторга. Во всем этом существует некий спортивный оттенок. А вот вам история о китайском поэте Мэн Хаожане, который отправился на ослике по снежной равнине в поисках цветущей зимней сливы. Совсем другой сюжет, не правда ли? А что скажете о знаменитой фразе: «Медленно скитаться по снежной целине в поисках поэтического вдохновения»? Мне думается, китайцам понятны снежные чувства Бриджеса. Прошло три года с той поры, как я написал книгу «Китайский взгляд», но все еще не могу сказать, что видел много снега. Обычно он выпадает один-два раза в году, чаще всего в конце февраля. Но вот беда, его трудно увидеть даже в эти редкие мгновения. Хлопья такие маленькие, что их не отличишь от дождевых капель, падают они редко и никогда не лежат долго на дорогах. Короткого снегопада бывает достаточно, чтобы покрыть тонким слоем тротуар или крышу дома но снег быстро тает. Перед Рождеством большинство витрин в магазинах украшают снежными пейзажами и рисунками Санта-Клауса в огромной шапке и ярко-красном одеянии с большим мешком подарков. Помню, как девочка лет четырех-пяти спрашивала маму: «Будет ли у нас на Рождество такой же снег, как на картинке? Почему его нет до сих пор, мама?» Мне было интересно услышать ответ матери, и я остановился, но, к сожалению, они быстро прошли мимо. Думаю, в таком неловком положении оказывались многие матери Лондона. Им трудно было найти ответ на этот непростой вопрос.
Собаки лают на снег
Однажды в конце февраля позапрошлого года китайская супружеская пара пригласила соотечественников на празднование китайского Нового года. Среди четырнадцати приглашенных был и ваш покорный слуга. Мы болтали и смеялись, и вдруг во время разговора с приятелем я увидел в окно настоящий ливень снежных хлопьев, которому не было конца. Хлопья были куда больше обычного, и временами под яростными порывами ветра меняли темп падения. То было удивительное зрелище. Словно бесчисленные толстые белые струны создавали завораживающий ритм, напоминавший движение нитей в ткацком станке. Но по воле ветра менялось направление падения и конфигурация снежной стихии. Некоторые хлопья не подчинялись капризу ветра, и я зачарованно смотрел на какие-то странные фигуры, которые создавались в результате этой конфронтации. Когда ветер вдруг истощался или в очередной раз менял направление, отдельные хлопья отрывались от общей массы и грациозно парили, а затем становились снежной пылью…
Я был настолько захвачен зрелищем снегопада за окном, что забыл про моего приятеля, который с энтузиазмом продолжал развивать какую-то умную идею. Все это снежное буйство он просто не заметил по причине своей близорукости. В эту комическую ситуацию решительно вмешалась его жена. Она стала распекать его за то, что он говорит с человеком, который его не слушает. Я стал неловко извиняться за свое ужасное поведение, которому нет оправдания. Впрочем, никто из участников вечеринки не оценил по достоинству восхитившую меня снежную фантазию. А я, сообразив, что есть еще время до ужина, извинился перед хозяевами, быстро оделся и отправился на прогулку. На дороге то тут, то там еще лежал снег. Но люди и трамваи вели себя как обычно, словно и не было снегопада. Я стремился быстрее попасть на просторы Хэмпстэд-хит увидеть последствия снежного буйства, но буря уже утихла, а выпавший снег растаял. Я вернулся к моим друзьям на вечеринку. И был встречен такой тирадой: «Какие же нервы надо иметь чтобы вести себя столь безрассудно?» Моя реплика: «К сожалению, снега в моем любимом Хэмпстед-хит я не обнаружил» – была встречена взрывом хохота: «Пытаться увидеть снег в Лондоне? Какая глупость!» Они-то отлично знали, что Лондон не подарит мне достойный снежный сюжет. Единственное, что мне оставалось, присоединиться к всеобщему хохоту
И все-таки однажды я увидел снежную сцену в Хэмпстэд-хит. Это случилось ранним утром в марте прошлого года. Малоприятные новости из моей страны и родного дома делали тоску по родине все более болезненной и безнадежной. Я уже не мог сидеть в своей квартире день за днем наедине со своей печалью и попробовал вернуться к ритму привычной жизни. Ночью, написав несколько страниц, я почувствовал усталость, поднялся, чтобы подбросить немного угля в камин, и вдруг увидел за окном какой-то странный свет. Подойдя ближе, понял: снег идет. Если б у меня не было на уме черных мыслей, я бы наверное закричал от восторга. Но даже в эти горестные минуты снег все-таки так взволновал меня, что я вышел на улицу. Была глубокая, онемевшая ночь, ни одно окошко не светилось, кроме моего. А снег все падал, падал… Снежные хлопья усеяли мою шляпу и пальто, правда, они быстро таяли. Лицо ощущало колкую бодрость, и я с удовольствием глотал снежинки, которые касались моих губ. Пройдя приличное расстояние, я вернулся домой, добавил угля в камин и уже мечтал о завтрашнем утреннем снеге в парке Хэмпстэд-хит. Правда, я уже договорился с друзьями отправиться рано утром в район Уэйбридж. Я вглядывался в небо: продолжается ли снегопад? И подумывал, не лучше ли пожертвовать сном, чтобы пораньше оказаться в Хэмпстэд-хит, но в конце концов все-таки уснул на диване. Мне снилось, что кто-то зовет меня: «Вставай, не прозевай снегопад!» Было страшно, что снег исчезнет, не оставив и следа. В пять утра я проснулся и помчался в парк. Увидел пустынные улицы и был счастлив оказаться первопроходцем, тем единственным существом, которому удалось побродить по свежему неутоптанному снегу. Холм действительно был покрыт чистейшим снежным покрывалом, достаточно плотным, чтобы полностью закрыть поверхность. На ветках деревьев лежала тонкая белизна, образуя разные трепетные формы, и серая пелена тумана на заднем плане лишь оттеняла эту сказочную чистоту. Все это напоминало мне снежные пейзажи великих китайских мастеров.
Гуляя вдоль пруда, я обнаружил отпечатки лап голубей. Эти метки, которые оставили на снегу птицы, бросили меня в жар. Я почувствовал невероятную ревность: оказывается, не я первым коснулся этого снежного волшебства. Не мог я смириться с тем, что голуби меня опередили, и бросил им вызов в стихах:
Я не спал, чтобы не прозевать снег,
Думал ли, что вы придете раньше.
На этот раз вы победили,
Но подождем до будущего года.
Не уверен, что в будущем году я все еще буду в Лондоне, но пока все мои мысли – о реванше. Кстати, я стал более внимательно изучать отпечатки голубиных следов и обнаружил, что голубь двигается, опираясь на две лапы, а ставит их в одну линию, отпечатков из двух линий я не встретил. Изучение множества других следов дало тот же результат. Затем я набросал несколько этюдов этой снежной сцены, в том числе и следов голубей. В связи с этим вспомнил стихотворение китайского поэта Су Дунпо о следах, оставленных на снегу лебедями:
Вспоминая эти стихи, мы думаем о случайностях в человеческой жизни. Может быть, и эту мою маленькую книгу можно рассматривать как след, нечаянно оставленный на талом лондонском снегу? Я убежден, многие в Лондоне видели картину «Рыбалка в снежный день» одного из наших великих художников на выставке китайского искусства. Думаю, для многих зрителей эта типично китайская снежная картина была открытием. Не думаю, что кто-то из лондонцев испытал нечто подобное. Мы в Китае любим кипятить снег для приготовления чая. Наши знатоки считают, что это помогает подчеркнуть более внятно истинный аромат этого напитка. А поэты кипятят снег ради обретения вдохновения. С другой стороны, на юге Китая, ближе к тропикам, люди никогда не видели снега, если им не приходилось бывать в северных краях. Вот история, рассказанная Лю Цзунъюанем, философом, жившим в эпоху династии Тан:
«Я слышал, что в южных областях провинций Хубэй и Сычуань все время идет дождь и очень мало солнечных дней. Когда на небе появляется солнце, собаки начинают лаять на него. Я думал, что это преувеличение. Но лет шесть-семь назад я отправился на юг и прожил там некоторое время. На второй год зимой неожиданно выпал снег, покрывший ковром многие районы Южного Китая. И все собаки в тех районах остервенело лаяли на него до тех пор, пока он не растаял. И тогда я поверил в то, что мне рассказывали раньше о собаках и солнце».
Очень интересно наблюдать, как редко встречающиеся вещи становятся совершенно чужими для людей, непривычных к ним. И как оказалось, не только для людей, но и для собак. Тем не менее, хотя в Лондоне очень много собак, я никогда не видел, чтобы они лаяли на солнце, а ведь оно здесь редкий гость. Кстати, лондонцы с большим энтузиазмом встречают солнце. Снегопад тоже нечасто случается в Лондоне, однако лондонцев это не заботит. Как странно! Впрочем, собаки здесь не лают и на снег…
