Текст книги "Молчаливый странник в Лондоне"

Автор книги: Цзян И

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Кроме того, я интересовался композицией в западных картинах и внимательно изучал живописную манеру разных художников. Мне рекомендовали начать с работ английского живописца и рисовальщика Берн-Джонса, и какое-то время они мне нравились, но в конце концов я от них устал. Монументальная цельность композиции в его картинах впечатляет, но вот живописная манера Берн-Джонса меня не вдохновила. Техника американского художника Джона Сарджента очень искусна, но есть ощущение, что его мазок несколько вялый, словно не «приклеивается» к холсту. Его живописная манера радует глаз, так же как композиции Берн-Джонса, но долго на них смотреть тоже не хочется. А вот портрет Гольбейна «Кристина Датская» в маленьком зале и, конечно, работы голландцев Рембрандта и Хальса запомнятся навсегда. «Девушка с креветками» англичанина Хоггарта, «Донна Изабель Ковос де Порсель» Гойи и «Агония в саду» Эль Греко ошеломляли меня каждый раз, когда я бывал в Национальной галерее. Как я уже заметил в главе «Статуи и голуби», если настоящее произведение искусства не доставляет вам истинного наслаждения, оно оскорбляет ваше зрение. Я думаю, это мое убеждение особенно подтверждают работы Эль Греко.

Мы, китайцы, не устаем удивляться: почему западные художники так любят писать обнаженную натуру, особенно женщин. Доктор Линь Юйтан однажды заметил, что когда житель Запада думает о таких сюжетах, как «Победа», «Свобода», «Мир», «Справедливость», он инстинктивно воображает обнаженное женское тело. «Почему обязательно так?» – удивляется доктор Линь. История появления в Китае жанра ню – изображения нагого женского тела как символа земного чувственного бытия – довольно любопытна. По возвращении из-за границы, где они рисовали этюды с обнаженной натуры, китайские студенты – будущие художники – организовали в Шанхае выставку. И разразилась буря. Газеты негодовали: это развращение духа всей нации! Многие из тех пожилых людей, кто воспитывался в условиях строгой конфуцианской этики, требовали, чтобы правительство закрыло выставку как аморальную. Профессора Лю Хайсу, первого китайского художника, который рискнул пригласить в свою студию натурщицу, пригрозили упрятать в тюрьму на несколько лет. Долгие годы продолжался конфликт. Опытные мастера утверждали, что обнаженное женское тело возбуждает молодежь и провоцирует ее на аморальные поступки, молодые художники парировали: красота линий женского тела – одно из главных направлений искусства. В наши дни полемика немного поутихла. Кстати, даже на Западе отношение к ню противоречивое. Мне рассказывали, что когда картина Веласкеса «Венера и Купидон» демонстрировалась в Национальной галерее, английская леди повредила ее ножом в нескольких местах, и царапины видны до сих пор.

Я хочу коснуться темы портретной живописи. Это главный жанр для многих западных художников. Мне кажется, процентов семьдесят картин в лондонских галереях – портреты. Но в Китае этот вид искусства не столь престижен. Нам кажется, что художник неминуемо приспосабливает свой талант к настроению того, кто ему позирует. Мой отец считал себя портретистом, хотя предпочитал писать цветы и птиц. Эту живопись он любил больше всего на свете. Но признавался мне, что вряд ли отказался бы написать портрет, потому что был известен в этой сфере, и делал это с большой неохотой. Для него написать портрет по заказу означало потерять на некоторое время свободу.

Может быть, вам интересно узнать, что китайцы не пишут портреты после нескольких сеансов. Художник некоторое время живет в доме своей модели, чтобы почувствовать личность, увидеть ее в разных проявлениях. Мы никогда не полагаемся на свет и тень. Главную роль в портрете играют точные значимые линии. Мне рассказали забавную историю про одного императора нашей последней маньчжурской династии. Он отказался принять свой портрет, написанный западным художником, потому что тот половину лица окрасил в черный цвет и под носом поместил пятно. Поступок художника император назвал «омерзительным».

Лоуренс Биньен, знаток китайского искусства

Ближе всего мне английские акварели, в которых я нахожу так много общего с картинами наших художников. Черно-белые рисунки тушью Котмана, Казенса, Констебля, на мой взгляд, свидетельствуют о том, что нет границы между английским и китайским искусством. Однажды известный английский философ господин Оппе любезно пригласил меня на обед и показал его любимую коллекцию рисунков – Котмана и Казенса. Среди них был тигр в исполнении Казенса. Господин Оппе рассказал мне, что художник нанес несколько пятен акварели на лист бумаги и неожиданно увидел, как перед его взором обретает очертания не кто иной, как тигр! Но ведь это и есть китайский стиль живописи. За пять лет моей лондонской жизни у меня появилось много друзей, с которыми меня объединил интерес к китайскому искусству, и я очень надеюсь, что в ближайшем будущем мы сможем создать условия для тех, кто хочет учиться этому искусству. И люди наконец поймут, что у искусства нет национальных и расовых границ.

Что общего между русским балетом и китайской каллиграфией?

Хотя я и не отношу себя к завсегдатаям театра, мне в высшей степени приятен необозримый вид толпы, которая образует очередь в лондонские театральные кассы. Это типичная картина, которую вы не увидите в Китае, – толпа веселая, оживленная, необычайно терпеливая и с невероятно сильными ногами. Одна моя американская знакомая сказала, что в ее стране очередей не бывает, разве что иногда в оперу. Очень хорошо понимаю ее, так как сомневаюсь, чтобы сверхделовой американец позволил себе несколько часов простоять в очереди.

А вот один мой бедолага-соотечественник даже культивирует привычку стояния в очереди. У него настоящая страсть к театру. Но будучи человеком бережливым, он предпочитает простоять два часа в очереди, чтобы купить дешевый билет: откидные места его вполне устраивают. Человек изобретательный, он приходит со своим стулом и с книгой, сидит себе в очереди и исправно читает, словно в Британском музее. Какой счастливый человек! Но я все-таки не понимаю, почему театральные менеджеры предпочитают, чтобы потенциальные зрители стояли в утомительной очереди вместо того, чтобы благородно дать им возможность занять более дорогие места, снизив цену. Все равно же эти места часто пустуют. А стоящие в очередях меня восхищают. Они никогда не ворчат, живут надеждой, что им достанется заветное место. Мой театральный дебют в Лондоне состоялся в театре «Зимний сад». Давали «На мели» Бернарда Шоу. Зал не был полон, хотя пьеса шла всего неделю. А мне казалось, все, что написал такой знаменитый драматург, должно было привлечь толпы зрителей. Может быть, пьеса недостаточно развлекательна для рядовой публики? Но ведь все, о чем пишет Шоу, возвращает нас к раздумью о том, что такое человек, что составляет его жизненную силу. В журнале «Панч» мне встретился эскиз статуи «Другой драматург Джона Булля» с двумя фигурами. Одна огромная – Джордж Бернард Шоу, другая маленькая – Шекспир. Оба указывают на вывеску, на которой написано: «Человек и Сверхчеловек». После того как я прочитал «Приключения Черной Девочки в ее поисках Бога» [25]  [25] Это произведение написано Джорджем Бернардом Шоу в Южной Африке в 1932 году, когда его жена Шарлотта, к счастью, поправилась после автомобильной аварии, случившейся во время путешествия. Здесь выражены его мысли об отношениях между Богом, Человеком и Вселенной, которые он назвал «Евангелие от Шоу». На его взгляд, Женщина – Мать всех нас, и вообще Бог – женского рода. Кстати в пьесе «Человек и Сверхчеловек» он трансформирует тему Дон Жуана; героя преследует женщина, в образе которой воплощена жизненная сила. На эту тему было создано множество пародий, литературных и изобразительных. Вот одна из них: «этот парадоксальный ирландец очень любил копаться в философском саду, но на публике любил стоять на голове». Цзян И тоже решил внести лепту в это «собрание сочинений».


[Закрыть], в моем воображении родилась карикатура, на которой я изобразил Джорджа Бернарда Шоу (ДБШ), которого наконец настигла Черная Девочка: «Я нашла своего БОГа». А Шоу ей ответил: «Нет, моя дорогая, ты ошибаешься, я не БОГ, а ДБШ».

Я никогда не встречал Шоу, но его весело поблескивающие, глубоко посаженные глаза всегда привлекали меня, когда я видел его на экране. Мне кажется, он не очень любил солнце! Шоу провел некоторое время в Китае, и как знать, может быть, у него остались воспоминания о молодых китайских драматургах и девушках, которые чествовали его в Шанхае. Но в его пьесе «На мели» он лишь обронил фразу: «Китайцы называют нас розовыми» [26]  [26] Цитата взята из политической комедии Джорджа Бернарда Шоу «На мели», в которой один из персонажей, сэр Артур, отвечая на реплику коллеги: «В конце концов, мы же белые люди», разразился тирадой: «Позвольте мне вас уверить, что вы отнюдь не белый. Вы цвета грецкого ореха, вот только на носу оттенок темно-красного. А цвет кожи Гленморисона напоминает его доморощенную овсянку. Ничего белого в нем нет и в помине. Ближе всех к образцу герцог. Он вообще желтый, как малайский охотник за головами. Китайцы называют нас розовыми. Они нам льстят».


[Закрыть]. Хорошее наблюдение.

Позже я посмотрел поставленную замечательным актером и режиссером Джоном Гилгудом «Школу злословия» Шеридана. Мне понравилась эта классическая пьеса куда больше, чем многие современные постановки. Культуролог М. Тяо размышляет: «Если в китайском театре для европейца слишком много выдумки, то западный театр для китайца чрезмерно реалистичен. В конце концов, мы идем в театр совсем не для того, чтобы наблюдать реальную жизнь, в ней и так слишком много страданий и драмы. Нам достаточно символического намека на жизнь».

Хлопоты Бернарда Шоу

Вероятно, на этот счет могут быть разные точки зрения, но должен признаться, что мне не доставляет удовольствия видеть на сцене сегодняшнюю жизнь, которую я и так хорошо знаю. Другое дело – реалистическое изображение жизни во времена Шекспира или в иные былые годы.

Мне нравятся художественное оформление, декорации, костюмы в этих пьесах. Они блестяще воссоздают ту глубокую старину. И часто отличаются подлинной художественной ценностью. Думаю, мы должны заимствовать это для нашего театра.

Но я не уверен, что специальные декорации и костюмы так уж необходимы пьесам о современной жизни. Я посмотрел пьесу «Антонио и Анна», которая успешно шла уже два года. Мой друг поинтересовался моим впечатлением от этой постановки, и я, наверное, его разочаровал. Мне показалось, что актеры пришли на сцену прямо с расположенных неподалеку Оксфорд-стрит или Бонд-стрит, где ходили по магазинам. Другая пьеса – «Любовь незнакомца» также меня разочаровала. Прежде всего, не верилось, что такая очаровательная молодая леди влюбилась в незнакомца после первого же разговора с ним. А тот на протяжении всей пьесы даже ни разу не улыбнулся. На сцене разыгрывалась напряженная драма, но облик главного героя не убеждал меня в том, что он мог завоевать сердце молодой леди.

Время от времени я посещал музыкальный театр «Палладиум». Самое большое впечатление на меня произвела Грэси Филдс, исполнявшая песни графства Ланкашир. Хотя я и не понимал этого диалекта, голос и жестикуляция певицы доставили мне огромное удовольствие. В Китае нам тоже нравятся народные песни в исполнении колоритных мастеров, мы любим их своеобразную манеру пения, неповторимые жесты и телодвижения. Мне кажется, что радость, которую мы испытываем в таких случаях, невозможно логически выразить словами, что-то невыразимое происходит в нашей душе.

Наверное, настала пора рассказать немного о китайском театре и кино. Но я не уверен, что должен пускаться в пространные объяснения после постановки «Хозяйки драгоценного ручья» [27]  [27] Эта пьеса, поставленная на лондонской сцене в стиле традиционного китайского театра, долгие годы пользовалась огромным успехом у публики. Вот ее сюжет. У премьер-министра и его супруги было три дочери: Золотой ручей, Серебряный ручей и Драгоценный ручей. Первые две были вполне послушными и вышли замуж по велению родителей. Золотой ручей стала женой генерала, который не отличался интеллектом и знал об этом. Дочь по имени Серебряный ручей выдали замуж за генерала, который также не отличался высокими умственными способностями, но он не догадывался об этом. Третья дочь – Драгоценный ручей была другая. Она восстала против традиционного брака (по договоренности между родителями) и вышла замуж по любви. Ее избранником был достойный человек – ученый и садовник. Но сразу после блаженного медового месяца супруг отправился на войну. 18 лет он храбро сражался и наконец вернулся домой к верной супруге на вершине славы.


[Закрыть] господином С.-И. Сюном. Я думаю, любой, кто посмотрел этот шедевр, неизбежно сравнивал его со злополучным «Чу Чин Чоу». Но я хочу рассказать о тех трудностях, которые должен был преодолеть господин Сюн, прежде чем эту пьесу увидели зрители. Его решимость и терпение были безграничны. Целый год он пытался найти менеджера, который бы увлекся этой пьесой. Получил одиннадцать отказов! Среди тех, кто не пошел на риск, были основатель и руководитель Бирмингемского театра сэр Барри Джэксон и известный актер господин Леон М. Лион. Любопытно, что после того, как «Хозяйка драгоценного ручья» завоевала любовь зрителей, господин Лион некоторое время играл в ней роль премьер-министра, а Барри Джэксон повез ее на знаменитый Малвернский фестиваль.

А вот господам Риу и Уайт из компании «Метьюн» надо воздать хвалу за их проницательность. Ведь еще до постановки пьесы они опубликовали ее в журнале, и после того, как она получила несколько благоприятных отзывов, мисс Нэнси Прайс согласилась заняться ею. Но на этом волнения не улеглись. Предстояло найти костюмы разных эпох, отстоящих друг от друга во времени на многие сотни лет. В конце концов господин Сюн получил возможность присутствовать на репетициях. Он делал это исправно в течение четырех недель, каждый день с утра до вечера. Это не входит в обязанности драматурга. Но то была пьеса, написанная в традиции незнакомой и порой непонятной актерам, и драматург не мог поступить иначе [28]  [28] Традиция лицедейства в Китае уходит в глубь тысячелетий. Здесь множество разновидностей традиционного народного театра (З60 (!), из них около пятидесяти пользуются особой популярностью). Из слияния разных потоков местных театральных жанров родился в середине XIX века «цзинцзюй» – пекинская музыкальная драма, которую называют также пекинской оперой (знатоки, кстати, говорят, что идут слушать «цзинцзюй»). Это синтетический театр. Исполнитель должен быть одновременно певцом, чтецом, жонглером, танцором, мимом, акробатом. Здесь все символично: движения, костюм, декорации. Актер играет на сцене с воображаемым предметом, жестом зажигает и гасит несуществующую свечу, жестом объясняет зрителю, что поднимается в гору или плывет на лодке. Поднятый мизинец символизирует презрение. В каждой краске, завитушке – свой смысл. Черное лицо – неподкупный, честный человек, белое – хитрый, коварный. Костюм китайского актера пленяет изяществом, красотой и невероятной роскошью. Стиль, цвет, форма костюма указывают на роль и характер действующих лиц. Конного генерала можно узнать по флагам за плечами, пешего – по восьмиугольной шапке и поясу, спадающему вниз. Такое искусство требует культуры и фантазии зрителя. И знания о нем передавались из поколения в поколение как семейная реликвия. Символика и условность не были для просвещенного зрителя искажением жизни, а лишь способом ее интеллектуального осмысления. Но современный зритель (и в Китае) эту азбуку жестов не понимает, и часто пышному зрелищу, где герои фальцетом декламируют монологи из классических пьес, предпочитают сладкое пение поп-звезд.


[Закрыть]. Представьте себе актрису, которая хочет надеть вышитый мужской халат, а актер, напротив, настаивает на женской юбке. Принцессе показалось слишком трудно ездить верхом и цепко сидеть в седле в нашей манере, она предпочитала скакать галопом, используя кнут как лассо. А премьер-министр хотел время от времени освобождаться от бороды, потому что, как он утверждал, она, натирала его верхнюю губу. И самое главное, никто не относился к происходящему серьезно. Предстояло привыкнуть к условностям китайского театра. Актеры часто шутили между собой: «Мы действительно собираемся появиться на сцене в этих одеждах?» Но в таких случаях нашего драматурга никогда не покидало чувство юмора, и актеры обожали его за это. Успех пьесы был выстраданным, и поэтому он заслуженный.

«Нефритовый браслет» был поставлен в Вестминстерском театре, однако из-за трудностей с постановкой продержался на сцене недолго. Но эта пьеса, блестяще описывающая времена золотого века китайской истории, заслуживает того, чтобы снова появиться на театральных подмостках. Она дает широкой публике ясное представление о нашей истории и традиционном китайском театре.

А вот русский балет лондонцы знают, пожалуй, лучше, чем эпизодически возникающие китайские пьесы. Сезоны русского балета в знаменитом Ковент-гарден пользуются особым успехом. Мне очень понравился классический балет «Жар-птица», хотя в области западной музыки и театра я считаю себя профаном. Затем настала очередь современного танца. У танцора были три пучка длинных бакенбардов, которые окаймляли рот и подбородок. Он был одет в костюм, напоминавший то ли японский, то ли китайский, в руках – маленький расписной зонтик, который, скорее всего, носят японки. Во время танца он неимоверно кривлялся, зонтик вибрировал, а три пучка бакенбардов дрожали мелкой дрожью, разлетаясь в разные стороны. Я не мог сдержать смеха. Пригласивший меня знакомый склонился ко мне и шепнул: «Вот как выглядят китайцы в глазах многих европейцев». Мысленно я поблагодарил его за то, что, говоря о китайцах, он не использовал пренебрежительный термин «Chinaman» – «китаеза». Я кивнул головой и продолжил разговор: «Никогда не видел ничего подобного. Поверьте, если бы мы действительно так одевались, у меня не было бы повода посмеяться над актером». К счастью, я взял себя в руки и не залился краской от смущения, когда в антракте в мою сторону были обращены десятки пытливых глаз. В своей предыдущей книге «Китайская каллиграфия» я писал: «За три года, прожитых в Англии, мне пришлось много услышать о русском балете, да и сам я посмотрел несколько постановок. Тот трепет, который я испытал от прикосновения к этому искусству, очень напомнил то глубокое эстетическое волнение, которое рождает во мне каллиграфия. Когда у вас появится некоторый опыт в каллиграфии, вы начнете чувствовать, как ваша кисть вызывает спонтанное движение в руке. Ощущение это действительно сродни тому, что вызывает в вас балерина, исполняющая танец на пуантах. Она вращается, переходя из одного состояния в другое, порхает, парит, но должна сохранять контроль над своими движениями, демонстрируя поразительную гибкость. Движения танцора подчиняются ритму музыки, движения каллиграфа зависят от длины и очертаний мазка кисти, что, в свою очередь, зависит от стиля, в котором он работает. И все это подчинено музыке, рождающейся в вашей душе».

Хозяйка драгоценного ручья

Вот почему я так люблю русский балет. Я видел и другой балет – индийский – в исполнении труппы «Удай Шанкар». Атмосфера и некоторая пикантность этих танцев отличаются от русского балета, но природа той эстетической радости, которую я испытывал, была та же. Я был буквально околдован движениями рук и пальцев танцоров.

За эти пять лет я посмотрел много кинофильмов, но ограничусь лишь впечатлением от картины «Земля». Он поставлен по роману который завоевал симпатии читателей. Крестьянская жизнь в Северном Китае описана в нем с такой потрясающей силой, что фильм был обречен на успех. Я смотрел его три раза, и хотя, на мой взгляд, характеры двух главных героев несколько шаблонны и недостаточно пластичны, фильм, несомненно, поможет англичанам понять китайцев и, может быть, почувствовать симпатию к ним. Моя знакомая подарила мне замечательную ремарку, нечаянно услышанную, когда она выходила из кинотеатра. Две фабричные девушки оживленно обсуждали только что увиденный фильм, и одна из них воскликнула с изумлением: «А ведь они не настоящие китайцы – они такие же люди!» Благодарю Небо и миссис Перл Бак [29]  [29] Перл Бак (1892-1973) – американская писательница, которая прославилась своими романами, рассказами и статьями о Китае. В 1938 году за роман «Земля», в котором на высоком художественном уровне изображена трудная жизнь крестьянской семьи в Китае (по этому произведению и поставлен фильм), и биографические романы о ее родителях – пресвитерианских миссионерах – она получила Нобелевскую премию. Родилась в американском штате Виргиния. В юном возрасте родители-миссионеры увезли ее с собой в Китай, где она провела большую часть первых сорока лет жизни. Получила образование в Шанхае, преподавала в университетах Нанкина. Затем вернулась в США. Ее интерес к отношениям между Востоком и Западом кроме литературы распространялся и на другие сферы. Создала гуманитарный фонд по усыновлению и удочерению детей, появившихся от связи между западными военнослужащими и азиатскими женщинами во время и после войны на Тихом океане. У нее самой кроме родной дочери было девять приемных детей.


[Закрыть] за то, что она превратила нас в людей.

Время вечернего чая

Если б я не побывал в Лондоне, то никогда бы не узнал, что, оказывается, для чаепития существует специальное время. Оно стало естественным дополнением к встрече друзей, частью отдыха, освежающим напитком – словом, привычкой, данной свыше, без которой немыслима английская нация. Я слышал много анекдотов о чаепитии, которые были в ходу даже во время первой мировой войны. Вот один из них. Дивизия королевских вооруженных сил получила приказ в 17 часов начать штурм города, который находился в руках врага. Но приказ не был выполнен. То было священное время, и солдаты не тронулись с места, пока не закончили чаепития. Доктор Т.-С. Тяо считает: «Француз легко возбуждается из-за пристрастия к кофе или абсенту, немец склонен к монотонности и медлительности из-за своего пива, а вот англичанин сдержан. В этом заслуга его традиционной чашки чая, которая бодрит, но не опьяняет. Поэтому англичанин серьезен, почти аскетичен, в то время как француз или немец легкомыслен и беззаботен».

В моей душе пока еще не запечатлен портрет француза или немца, но что касается англичан, я, конечно согласен, что они действительно люди серьезные.

Но аскетичны ли? Думаю, с этой оценкой можно поспорить. Однажды я присутствовал на званом чае. Церемония была для меня весьма необычной. Приглашенные (нас было человек двадцать) сидели за длинным столом. Меня посадили между двумя дамами преклонного возраста. Мы передавали чайник друг другу, и я желая быть вежливым, попросил разрешения налить чашку чая даме, сидевшей справа. И, естественно, поинтересовался: «С молоком и сахаром?» Услышав в ответ: «Да», я сначала налил молоко, а потом чай. Леди, заметив мои движения, поспешила поднять вверх палец, словно предупреждая об опасности: «Сначала чай!» Затем настояла на том, чтобы я заменил чашку. Я очень удивился и про себя подумал: почему она столь привередлива. Но, естественно, выполнил ее приказ! Позднее молодая китаянка сказала мне: «Какое счастье, что я не хозяйка английского дома, в противном случае я обязана была бы помнить, сколько кусочков сахара следует положить в чашку супруга и сколько кусочков предпочитает каждый из его друзей». А если б ей пришлось наливать чай или кофе незнакомым людям, она должна была бы поинтересоваться, какой напиток они предпочитают: «слабый или крепкий», «белый или черный». Моя китайская знакомая никак не могла понять, зачем все эти докучливые хлопоты, но с удивлением узнала, что большинство английских девушек с удовольствием участвуют в таких церемониях, а умение найти выход из запутанной ситуации дает им возможность ощутить себя истинной хозяйкой, дирижирующей представлением.

Английское слово «tea» – «чай», как считают специалисты, происходит от слова «ta» (именно так на фуцзяньском диалекте китайского языка произносится слово чай). 31 января 1606 года в газете «Уикли ньюс» была помещена реклама «отличного, одобренного всеми врачами напитка Китая, который сами китайцы зовут «ча», а другие нации «тэй» или «ти», и продается он в кофейне «Голова султанши» на улице Свитин-грентс неподалеку от здания Биржи в лондонском Сити. Известно также, что впервые чай был предложен Европе в конце XVI века голландцами. Мне кажется, что в большинстве стран Европы начали пить чай именно в это время, но почему только в Англии он стал частью образа жизни? Произошло ли это из-за английской погоды или здесь сказался национальный характер? И что было ежедневным напитком англичан в четыре-пять часов пополудни до конца XVI века? В Китае чай стал национальным напитком лишь в эпоху Тан (618-907). Я не нашел никаких письменных свидетельств того, что пили китайцы до этого. Но после того, как мы пристрастились к этому напитку, многие наши предки стали великими почитателями чая, было опубликовано множество книг, в которых обсуждалось все, что связано с этой культурой. Уход за чайными плантациями, сорта чая, места, где его выращивают, искусство производства и умение наслаждаться этим напитком. Боюсь, у меня нет места подробно говорить об этом, но хочу рассказать об одном факте. Давным-давно, в пору императорских династий, правительство осознало, что чай – хороший способ зарабатывания денег, ведь для каждого в империи он стал привычкой. И власти установили большую пошлину и предложили целую серию правил, запрещающих контрабанду чая. В начале XI века (это была эпоха династии Сун) пошлина стала еще более обременительной. По всей стране гуляла такая фраза, полная сарказма: «Чай – это тигр!» Осмелюсь указать на то, что министр финансов Великобритании увеличивает пошлину на чай перед тем, как он представляет бюджет парламенту. Это происходило каждый год за те пять лет, что я живу здесь. Надеюсь, что меня не посадят в тюрьму за то, что написал эти строки!

Но несмотря на то, что чай лежит тяжелым бременем на налогоплательщиках, мы по-прежнему любим этот напиток. У китайцев нет определенного времени для чаепития. Мы пьем чай когда хочется и не только, чтобы освежиться, восстановить силы. Чай сближает, когда встречаются друзья. Это форма общения. Для ценителей чая приготовление его и сама процедура чаепития – искусство. Случается, что знаток чая приглашает другого поклонника этого напитка разделить с ним особое наслаждение от редкого сорта чая. Мы каждый раз встречаем гостей чашкой чая, приходят ли они по формальному поводу или просто так, без предупреждения. Я думаю, что это очень разумно, ведь как приятно выпить чашку чая после дальней дороги, а если гость пришел в холодную, мокрую пору, то ему, конечно, хочется согреться.

Есть у чая и другая функция. Иногда хозяин вынужден принять визитера, которого едва знает. Как обычно, подается чай. Но у нас не принято вкушать его незамедлительно. Пришедший поначалу начинает медленно объяснять цель своего визита. Если хозяин почувствовал заинтересованность в неожиданном собеседнике, разговор продолжается и оба маленькими глотками потягивают чай. Если хозяину пришелец неинтересен, он как бы вскользь говорит: «Ну что ж, выпьем чая!» Согласно ритуалу, это означает намек: визитеру лучше уйти. Поскольку мы не может быть настолько невежливыми, чтобы выгнать человека без обиняков, такой ритуал удобен обеим сторонам, он позволяет «сохранить лицо». Такую норму поведения соблюдают незнакомые люди или те, кто только что познакомился. К сожалению, некоторые игнорируют это правило и продолжают разговор, даже если хозяин ясно дал понять, что визит закончен. Так ведут себя, например, те, кто непременно хочет устроиться на работу.

Роса, собранная на листьях лотоса, придает чаю пикантный вкус

Так или иначе, чаепитие в компании неплохой обычай, ведь дружба частенько начинается с чашки чая. Как только мы стали близкими друзьями, все эти «хитрости с отверженными гостями» уходят и мы, как правило, предлагаем друзьям чай высокого качества. У китайцев много сортов чая, и некоторые из нас могут узнать марку с первого глотка. Мы предпочитаем пить чай очень свежим, поэтому наливаем кипящую воду в чашку, предварительно положив туда чайные листья. Порою мы с удовольствием взираем на листья и не выбрасываем их, даже если пришла пора другой чашки чая. Есть и другой способ заваривания чая – в хорошем чайнике. Но мы редко беспрерывно пьем чай – чашка за чашкой, не поглощаем его жадно, большими глотками. Самый лучший чай – прозрачный, бледно-золотого оттенка. Он весьма отличается от того, что подают в лондонских кафе и ресторанах, и, конечно же, непохож на цейлонский чай. И естественно, нам не нужны ни молоко, ни сахар, которые лишь придают чаю другой вкус. Естественный вкус, как и запах чайных листьев, настолько тонок и деликатен в своей изначальной чистоте, что мы высоко ценим это, видим в чаепитии эстетический смысл, потому и пьем не чашка за чашкой, а медленно, словно дегустируем – глоток, пауза, еще глоток… Об этом я писал в своей книге «Китайский взгляд».

В Лондоне, когда я приходил в гости к английским друзьям, мне никогда не предлагали чашку чая, если это не был час традиционного чаепития. И как правило, я никогда не наносил визиты без предварительной договоренности. Кстати, чаще всего встреча происходила именно во время чаепития. Я понимаю, что это очень удобно – планировать заранее свою жизнь, но я испытываю какую-то внутреннюю неприязнь к этой формальности. Я предпочитаю естественный ход событий. Если это, конечно, не связано с деловыми вопросами, люди должны общаться друг с другом свободно, когда им удобно. Не знаю, может быть, англичане между собой ведут себя именно так. Но мне, иностранцу, было неловко попросить кого-то о встрече, предупредив буквально накануне, даже если я был с ним близко знаком и был уверен, что ему будет интересно побеседовать со мной. Случалось, у меня была жгучая потребность поговорить с кем-то, обсудить важную тему, но я не осмеливался попросить знакомого встретиться тотчас же и назначал свидание через несколько дней. А когда мы встречались, то былое настроение уже улетучивалось и свидание превращалось в пустую формальность. О, как усложняем мы ныне нашу жизнь! Я сознаю, что некоторые читатели не согласятся со мной, когда я размышляю на тему о всякого рода предварительных договоренностях перед встречей с друзьями. Но должен вам сказать, что всегда пытаюсь поставить себя на место другого. Например, я знаю людей, которые вечно заняты, к ним, кстати, отношу и себя. И все-таки я мечтаю о том, чтобы мы жили более естественно, как звери и птицы. У меня есть друг – китаец, который живет в Англии более двадцати лет. Поскольку он гораздо старше меня, я отношусь к нему с большим почтением и всегда прислушиваюсь к его советам. Однажды я пригласил его к себе на обед, и мы приятно провели время. Перед уходом он решил обучить меня хорошим манерами и настоятельно советовал впредь заранее договариваться о свидании, явно намекая на то, что письменное приглашение, присланное ему всего за два дня до назначенного мной срока, не отвечает ритуалу. Он сказал, что будь он англичанином, то не принял бы столь молниеносное приглашение. Наверное, он прав, и я с благодарностью прислушался к его совету. В другой раз один английский приятель фактически подтвердил логику моего китайского старшего друга. Вот что он мне сказал: если англичанина известят за день-два до встречи, он будет чувствовать себя нежеланным гостем и вряд ли примет приглашение. Что еще можно сказать об этом? Разве только то, что я предпочитаю одиночество! Правда, в Лондоне мне иногда это удается с трудом, но не потому, что мне неуютно быть одному, а как раз наоборот, из-за того, что люди не хотят позволить мне пребывать в этом состоянии. Боюсь, я потерял нескольких друзей в Англии из-за того, что неохотно участвовал в разного рода публичных сборищах и не всегда принимал бесчисленные приглашения на званый чай.

У нас, китайцев, есть другие способы обрести друзей помимо участия во всякого рода приемах и вечеринках. Всех, кто приезжал в Лондон, старожилы в первые несколько месяцев активно приглашали на всякие чаепития. Поначалу нам был интересен этот обычай, но со временем мы стали тяготиться этими обязательствами. Думается, я могу рискнуть написать короткий памфлет, состоящий из двадцати самых популярных английских фраз, которые можно услышать на чаепитии. Те из нас, кто совсем не знает английского вполне могут чувствовать себя свободно, выучив наизусть лишь эти фразы. Думаю, так многие и поступают.

Во время чаепития хозяин или хозяйка все время заняты. Наливают чай, заботятся о том, достаточно ли молока, интересуются, сколько кусочков сахара положить гостю. Затем они пускают по кругу кексы и снова наливают чай – вторую, третью чашку… Затем наступает время прощания. Порою во время званого чая у меня было странное чувство, что я не успел сказать и двух фраз. А может быть, чаепитие – это всего лишь особая форма короткой деловой встречи. Хозяин и хозяйка играют роль менеджеров, которые проводят некое мероприятие со своими клиентами. Как только они выпьют чашечку-другую чая, мероприятие можно считать законченным.

«Обычно английский чай после полудня в высшей степени приятная церемония, – говорит доктор Тяо, – но временами вы чувствуете себя не в своей тарелке, я имею в виду участие в послеполуденном званом чае, который называется «домашним». Церемония имеет место в гостиной, где каждый должен продемонстрировать умение образцово вести себя в обществе, а дамы стараются поразить воображение окружающих потрясающими шляпками и платьями. У вас нет стола, на который можно поставить чашку и блюдце, и все ваше имущество должно уютно расположиться у вас на коленях. И если вас никто не беспокоит, вы будете чувствовать себя вполне комфортно. Вы удерживаете чашку с блюдцем в одной руке и используете другую как связующую нить между лакомствами на тарелке, которая покоится у вас на коленях, и чашкой чая. Ощущения свободы и непринужденности нет и в помине».

Когда я впервые прочитал это описание чаепития, то ничего не понял. Но после обретения некоторого опыта появилось желание стать покрупнее в размерах и, главное, иметь более широкие колени, чтобы удобнее расположить все атрибуты чаепития. Но это всегда будет нелегко, потому что стоит вам приспособиться к ситуации, вы уже должны вставать со стула, чтобы приветствовать очередного гостя, вошедшего в гостиную. Если это леди, то вы обязаны уступить ей свое место. Правда, иногда никаких мест нет вообще и все гости стоят плечом к плечу. Кстати, я всегда ломаю голову над тем, не обойтись ли мне вообще без чая ради собственного спокойствия? Впрочем, часто это случается независимо от моей воли, потому что просто физически невозможно пробраться к столу. А кроме того, не такто просто заполучить еще одну порцию кекса, поэтому я стараюсь оставить кусочек на тарелке, чтобы показать, что я еще не справился с лакомством.

Еще одно неудобство. Некоторые хозяйки внимательно наблюдают за гостями: у всех ли есть собеседники? Порой они могут бесцеремонно утащить вас от гостя, с которым вы только что познакомились, и представить другому участнику действа. Однажды я попал в очень неловкое положение. После того как меня оторвали от очень интересного разговора, который я только что начал с первым знакомым, меня представили молодой леди, стоявшей у камина в нарядном легком платье. Она лишь кивнула головой и сказала: «Как поживаете?» И больше не проронила ни слова. Так и стояла, облокотившись о каминную доску. Я не знал, как себя вести. Через некоторое время она взяла сигарету из коробки, лежавшей рядом с ней, и вопросительно взглянула на меня. Я не курю, спичек у меня не было, поэтому я не знал, как себя вести. Она пришла мне на помощь, жестом указав на спичечную коробку, лежавшую на столе. Но не успел я сделать движение, появился некий джентльмен и предложил свою зажигалку. Они начали весело болтать. А я, поблагодарив судьбу за освобождение от неловкой ситуации, хранил молчание до конца мероприятия. Как знать, может быть, такого рода эпизоды и оттолкнули меня от публичных чаепитий.