Текст книги "Чжуанцзы (перевод Л.Д. Позднеевой)"

Автор книги: Цзы Чжуан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Услышав об этом, Конфуций сказал:

– [Вот] настоящий человек древности! Знающие не могут [с ним] спорить; красивые не могут [вовлечь его] в распутство; воры не могут обокрасть. Ни Готовящий Жертвенное Мясо, ни Желтый Предок не могли бы завязать [с ним] дружбу. [Если] из-за рождения и смерти, [событий] столь великих, [он] не изменяется, то тем менее [изменится] из-за ранга и жалованья. [Когда] такой человек восходит на высокие горы, дух его не знает препятствий; опускается в глубокий источник и не промокает; попадает в низкое, ничтожное состояние, но не [чувствует] стеснения. [Обладая] изобилием, [подобно] небу и земле [делится] с другими и, чем больше отдает, тем большим владеет.

Царь Чу уселся рядом с царем Фань и вскоре [кто-то] из приближенных чуского царя сказал:

– [Царство] Фань {10}  10. [Царство] Фань – одно из древнекитайских царств, находившееся на территории современной провинции Хэнань.


[Закрыть] трижды погибало.

– Гибели [царства] Фань, – ответил фаньский царь, – оказалось недостаточно, чтобы уничтожить мое существование. [Если же] гибели [царства] Фань оказалось недостаточно, чтобы уничтожить мое существование, то существования [царства] Чу оказалось недостаточно, чтобы сохранить [ваше] существование. Отсюда видно, что Фань еще не начало погибать, а Чу еще не начало существовать.

Глава 22
ЗНАНИЕ СТРАНСТВОВАЛО НА СЕВЕРЕ

Знание странствовало на Севере у истоков [реки] Темная вода, взошло на холм Незаметный и встретилось с Недеянием {1}  1. Недеяние – Увэй вэй; значение последнего вэй неясно. Недеяние – только Увэй, см. стр. 251. J. Legge (vol. XL, p. 57) переводит «Dumb Inaction» («Немое Недеяние»); R. Wilhelm («Dschuang Dsi», S. 161) – «schweigenden Nichstun», видимо решив, что под «не действовать» подразумевается и «не говорить». Но «немое» лишнее и по тексту, ибо Недеяние не отвечает не оттого, что немое, а оттого, что «не знает». По Чэн Сюаньину (вэй чжи Увэй) его можно понять, как «называемое Недеянием» (см. наш перевод в речи Предка). В именах героев и названиях местностей – Недеяние, Возвышающийся Безумец, Темная (Изначальная) Вода, Конец Сомнений – также олицетворяется процесс познания, как и в Знании и других героях (см. стр. 189). Характеристика Безумца, как и Подобного Небытию (т.е. самой материи), позволяет говорить о философском понимании безумия как мудрости, и воплощении ее в образе такого юродивого,, как чуский безумец Встречающий Колесницы.


[Закрыть].

– Мне хочется тебя спросить, – сказало Знание Недеянию, – как размышлять, как думать, чтобы познать путь? Где находиться, чему покориться, чтобы утвердиться в пути? За кем следовать, какой дорогой, чтобы обрести путь?

Ни на [один из] трех вопросов Недеяние не ответило. Не только не ответило, но и не знало, что ответить.

Ничего не добившись, Знание вернулось на южный [берег реки] Светлая вода, взошло на холм Конец Сомнений и, заметив Возвышающегося Безумца, задало ему те же вопросы.

– Ах! Я это знаю, сейчас тебе скажу, – ответил Возвышающийся Безумец, но тут же забыл, что хотел сказать.

Ничего не добившись, Знание вернулось во дворец предков, встретило Желтого Предка и задало [ему те же] вопросы.

– Не размышляй, не думай и начнешь познавать путь. Нигде не находись, ничему не покоряйся и начнешь утверждаться в пути. Ни за кем не следуй, ни по какой дороге [не ходи] и начнешь обретать путь, – ответил Желтый Предок.

– Мы с тобой это знаем, – сказало Знание. – [А] оба [встреченные мною прежде] не знали. Кто же из [них] прав?

– Один, по имени Недеяние, воистину прав; другой, Возвышающийся Безумец, ему подобен, – ответил Желтый Предок. – Ни я, ни ты к ним до конца не приблизимся, ибо «Знающий не говорит, говорящий не знает». Поэтому «мудрый и осуществляет учение безмолвно». Пути нельзя постичь <в словах>, свойств нельзя добиться <речами>. Милосердием можно действовать, справедливостью можно приносить ущерб, церемониями [можно] друг друга обманывать. Поэтому и говорится: «После утраты пути появляется добродетель, после утраты добродетели появляется милосердие, после утраты милосердия появляется справедливость, после утраты справедливости появляются церемонии. Церемонии – это украшение учения и начало смуты». Поэтому и говорится: «Тот, кто осуществляет путь, с каждым днем все больше утрачивает, утратив, снова утрачивает вплоть до того, когда достигает недеяния, недеянием же все совершает» {2}  2. См. «Дао дэ цзин», §2, 38, 48.


[Закрыть]. [Если] ныне, уже став вещью, [некто] захочет вернуться к своему корню, не будет ли [это ему] трудно? Это легко лишь великому человеку. [Ведь] жизнь следует за смертью, а смертью начинается жизнь. Разве кому-нибудь известен их порядок? Рождение человека – это скопление эфира. Соберется [эфир], образуется жизнь, рассеется – образуется смерть. Если смерть и жизнь следуют друг за другом, зачем же мне горевать? [Для всей] тьмы вещей это общее: и то, чем любуются, как божественным чудом, и то, что ненавидят как разложение. Разложившееся снова превращается в божественное чудо, а божественное чудо снова разлагается {3}  3. Атеистическая характеристика жизни и смерти, причем термин для последней «разложившееся» (чоуфу) употребляется тот же, что и у Ян Чжу (108).


[Закрыть]. Поэтому и говорится: «Единый эфир пронизывает [всю] вселенную», поэтому и мудрый ценит единое.

Знание сказало Желтому Предку:

– Я спросило у Недеяния, а Недеяние мне не ответило. [Это] не значило, что не ответило мне, – не знало, [что] мне ответить. Я спросило Возвышающегося Безумца, Возвышающийся Безумец хотел мне поведать, но не поведал. [Это] не значило, что не поведал мне, – хотел, но забыл, о чем собирался сказать. Ныне я спросило у тебя, и ты это знал. Почему же [мы к ним] не приблизимся?

– Один воистину прав благодаря своему незнанию, – сказал Желтый Предок, – другой ему подобен благодаря своей забывчивости. Ни я, ни ты к ним до конца не приблизимся из-за своего знания.

Услышал об этом Возвышающийся Безумец и решил, что слова Желтого Предка – это [и есть] знание.

Небо и земля обладают великой красотой, но молчат; четыре времени года обладают ясным порядком, но [его] не обсуждают; [вся] тьма вещей обладает совершенными [естественными] законами, но [о них] не говорят. Постигнув красоту неба и земли, мудрый постигает [естественные] законы тьмы вещей. Поэтому настоящий человек [предается] недеянию, великий мудрец ничего не создает, [лишь] наблюдает за небом и землей. Ныне они, [небо и земля], священные вплоть до мельчайшей сущности, вместе с другими [вещами] проходят сотни изменений. Вещи сами умирают и рождаются, [сами] квадратные и круглые, где их истоки – неведомо, и все же [вся] тьма вещей существует с далекой древности. Наибольшее – единство шести стран света – не выходит из их, [неба и земли], пределов; наименьшее – осенняя пушинка, [но и] от нее зависит образование тела. Все в Поднебесной то погружается, то всплывает, не остается одним и тем же на всю жизнь. Жара и холод, четыре времени года, сменяя друг друга, соблюдают свой порядок. Смутно, то ли существуя, то ли нет, скользят чудесные, не оформляясь. [Вся] тьма вещей выращивается, но [этого] не сознает. Это и называется корнем, началом, и по нему можно наблюдать за природой.

Беззубый спросил [Учителя] в Тростниковом Плаще, [что такое] путь? [Учитель] в Тростниковом Плаще сказал: «Если выпрямишь свое тело, [сосредоточишь] на одном свой взор, то [к тебе] придет согласие с природой. [Если] соберешь свои знания, [сосредоточишься] на одном мериле, то мудрость придет в [твое] жилище; свойства станут твоей красотой, и путь с тобою поселится. Ты будешь смотреть просто, словно новорожденный теленок, и не станешь искать всему этому причины».

Не успел [Учитель] договорить, как Беззубый заснул. В большой радости [Учитель] в Тростниковом Плаще пошел от него и запел:

 
«Телом подобен иссохшим ветвям,
Сердцем подобен угасшему пеплу,
Сущность познал до глубоких корней,
Бремя прошедшего сбросив навеки.
Темный, туманный, без чувств и без мыслей,
Не говори с ним
Ведь он – настоящий!»
 

Ограждающий спросил у [своих] помощников:

– Могу ли обрести путь и им владеть?

– Собственным телом не владеешь, как же можешь обрести; путь и им владеть? – ответили ему.

– Если я не владею собственным телом, [то] кто им владеет?

– Это скопление формы во вселенной. Жизнью [своей] ты не владеешь, ибо она – соединение [частей] неба и земли. Своими качествами и жизнью ты не владеешь, ибо это – случайное скопление во вселенной; своими сыновьями и внуками ты не владеешь, ибо они – скопление сброшенной, [как у змеи] кожи во вселенной. Поэтому [ты] идешь, не зная куда, стоишь, не зная на чем, ешь, не зная почему. Во вселенной сильнее всего воздух и [сила? тепла. Как же можешь [ты] обрести их и ими владеть?

Конфуций обратился к Лаоцзы:

– Ныне, на досуге, дозвольте задать вопрос: [в чем] истинный путь?

– Строго воздерживайся и освобождай свое сердце, очисти до [белизны] снега свой разум, разбей свое знание. Ведь путь глубок, [его] трудно [выразить] в словах. Поведаю тебе о его очертаниях, – ответил Лаоцзы. – Светлое-светлое рождается из темного-темного; обладающий порядком <естественным законом> рождается из бесформенного. Духовное – из пути, телесное – из мельчайшего семени, а [все] вещи друг друга порождают с помощью [телесной] формы. Поэтому обладающие девятью отверстиями рождаются из чрева, обладающие восемью отверстиями – из яйца {4}  4. Установление различий в развитии плода, как и в числе отверстий – девяти (глаза, уши, ноздри, рот, мочевой канал, анус) или восьми – говорит о начале биологической классификации у даосов <(см. также стр. 45, 46, 194)>.


[Закрыть]. Их появление не оставляет следов, их исчезновение не имеет границ: нет ни ворот, ни жилищ, [а лишь] открытое со [всех] четырех сторон величайшее [пространство]. У того, кто это постиг, руки и ноги становятся крепкими, ум – проницательным, слух – тонким, зрение – острым. [Он] мыслит без усилий, откликается [всем] вещам без ограничений. Небо не может не быть высоким, земля не может не быть широкой, солнце и луна не могут не двигаться, [вся] тьма вещей не может не расцветать – не таков ли [естественный] путь каждого? К тому же, мудрый определил, что многознающий вряд ли [обладает] знанием, а красноречивый вряд ли [обладает] прозорливостью {5}  5. Ср. «Дао дэ цзин», §81.


[Закрыть]. [Определение] мудрого сохранится: ведь прибавляй к нему – не прибавишь, убавляй от него – не убавишь. Глубочайший, он подобен океану, величайший, он кончится, возвратившись к началу. Держаться вне [всей] тьмы вещей, вмещая их неистощимую способность к движению, – таково учение благородного мужа. Вместе со [всей] тьмой вещей исчерпывать способности и не истощаться – таков этот путь. В Срединных царствах есть человек, который [не подвержен] ни [силе] жара, ни [силе] холода, обитает между небом и землей. Только временно [он] человек и скоро вернется к своему предку <первоначалу>. [Если] наблюдать за ним с самого начала, с рождения, [увидим] вещь студенистую, [обладающую] голосом. Есть ли какое-либо различие между тем, проживет ли долго, умрет ли преждевременно? Ведь речь [идет всего лишь] о мгновенье! Стоит ли рассуждать о том, [кто был] идеальным, а [кто] порочным {6}  6. Вывод Лаоцзы ср. с оценкой человека с точки зрения вечности у Ян Чжу <(стр. 115)>.


[Закрыть] – Высочайший или Разрывающий на Части?

У плодов и ягод есть [свои] законы. С ними связаны людские порядки, хотя [последние] и сложны. Мудрый, встречаясь с ними, [их] не нарушает; проходя мимо них, [их] не сохраняет; согласуясь с ними, [им] отвечает – [таково его] свойство. Случайно на них откликаться – [таков его] путь. Вот что возвышало предков, вот что выдвигало царей.

Жизнь человека между небом и землей [также] мимолетна, как белый жеребенок, промелькнувший мимо щели <скользнувший по щели солнечный луч> {7}  7. «Жизнь... так же мимолетна, как... белый жеребенок» этот двойной смысл объясняется тем, что бай цзюй в мифе означал коня (коней?) в колеснице солнца <(см. стр. 262, 297)>.


[Закрыть]. Каждый появляется внезапно, стремительно, а исчезает плавно, в одиночестве. Развившись рождается, снова развившись, умирает. Живые существа печалятся о смерти, род человеческий оплакивает умерших. Освобождаются [лишь] от своего природного чехла, сбрасывают с себя свой природный мешок [одни] суетясь, [другие] уклоняясь; душа разумная и душа телесная уходят {8}  8. Душа разумная (хунь), душа телесная (по) – первая, по даосской концепции, – от эфира неба, вторая – от эфира земли; после смерти первая, легкая,, рассеивается в небе, вторая, тяжелая, соединяется с землей <(см. стр. 46)>.


[Закрыть], за ними – и тело. Это и есть великое возвращение.

[Из] бесформенного рождается форма, форма рождает бесформенное – это известно каждому. [Этим] не интересуется [тот, кто] готов постичь [путь]. Это суждение, общее для многих. Тот, кто постиг, не обсуждает; [кто] обсуждает, – не постиг. [Даже обладающему] проницательным взором [путь] не встретится. Молчание выше красноречия. Путь нельзя услышать, и уши лучше заткнуть. Вот это и называется величайшим приобретением.

Учитель из Восточного Предместья спросил Чжуанцзы:

– Где находится так называемый путь?

– Повсюду, – ответил Чжуанцзы.

– Приведите пример, тогда лишь сумею [понять].

– В муравье.

– А еще ниже?

– В куколе.

– А еще ниже?

– В черепице.

– А самое низкое?

– В моче и кале.

Учитель из Восточного Предместья промолчал.

– [Ваши] вопросы, учитель, конечно, не были достойны сущности, – сказал Чжуанцзы. – [Чтобы] постичь путь, [Вы] спрашиваете, [словно] у надзирателя на рынке, как пинают свинью <узнавая, насколько жирна>: чем ниже, тем яснее. Только Вам не; обязательно приводить [пример] – нет вещи, которая бы [пути] избежала. Таков истинный путь, таковы же и слова о великом. [Есть] три слова: чжоу, бянь, сянь. Звучат [они] различно, а сущность одна, они обозначают одно «повсюду». Попытаемся вместе странствовать по дворцу Нигде, и суждениям о единстве общего не будет конца и предела. Попытаемся вместе с Недеянием [стать] простыми и спокойными, бесстрастными и чистыми, гармоничными и праздными! Отвлеклась бы от всего моя мысль {9}  9. Здесь ляо (по комментарию сюйцзи) представляет собой, видимо, попытку создания термина для отвлеченного мышления, абстракции.


[Закрыть], куда бы ни направилась, не знала бы предела, уходила бы, возвращалась и не знала бы, где остановиться. И я бы уходил и возвращался, не ведая, где она закончится, бродил бы по необъятным пространствам, вступил бы в [область] великого познания и не ведал бы, [как] его исчерпать. Вещество в вещах не отграничено от вещей, но вещи обладают пределом, так называемой границей вещи. Предел же беспредельного – это бесконечность конечного. [Мы] говорим о наполненном и пустом, об увядании и смерти. Для пути же наполненное не наполнено, пустое не пусто. Начало и конец для него не начало и конец; скопление и распад для него не скопление и не распад.

Нерешительный [по прозванию] Сладость Лотоса и Священный Земледелец вместе учились у Старого Дракона Счастливого. [Как-то] днем Священный Земледелец затворил двери и, опершись о столик, задремал. А в полдень, распахнув двери, [к нему] вошел Нерешительный и сказал:

– Старый Дракон скончался!

Священный Земледелец со сна схватился за посох и вскочил, но вдруг отпустил посох и, улыбнувшись, сказал:

– [О] Небо! [Он] знал, как я невежествен, груб и распущен, поэтому бросил меня и умер. Увы! Учитель умер, не открыв мне [своих] безумных слов {10}  10. По комментарию синоним «слов истины».


[Закрыть].

Его речь услышал Закрывающий Курган {11}  11. Закрывающий Курган (Янь Ган) – как и другие герои фрагмента – Нерешительный – Сладость Лотоса (Э Хэгань) и Старый Дракон Счастливый (Лао Лун Цзи), судя по прозваниям, – даосы.


[Закрыть], который высказал свое соболезнование и заметил:

– К воплотившему путь прибегают со всей Поднебесной благородные мужи. Ныне и тот, кто обрел лишь волосок осенней паутины, меньше чем одну из десяти тысяч долей [пути], понял, что умерший унес с собой свои безумные речи, а тем более [понимают это] те, что воплотили путь. Смотрят на него – бесформенный; слушают его – беззвучный. Люди, о нем рассуждающие, называют его – темный-темный. Но так судить о пути – значит отрицать путь.

Великая Чистота {12}  12. Великая Чистота (Тайцин), Бесконечность (Уцюн), Недеяние (Увэй), Безначальный (Уши), как и герои следующего фрагмента, – Свет (Гуанъяо), Небытие (Ую), – представляют собой олицетворение категорий даосской космогонии.


[Закрыть] спросила у Бесконечности:

– Знаешь ли ты, [что такое] путь?

– Я не знаю, – ответила Бесконечность. [Великая Чистота] спросила о том же у Недеяния:

– Я знаю, – ответило Недеяние.

– [Если] ты знаешь путь, [то скажи] владеет ли [он] судьбами?

– Владеет.

– Какие же у него судьбы?

– Из тех, что я знаю, могут быть благородные, могут быть презренные, могут быть соединенные, могут быть разделенные. Вот судьбы пути, которые мне известны.

Об этих словах Великая Чистота спросила у Безначального:

– Кто же из них прав, а кто неправ? Бесконечность ли со своим незнанием, или Недеяние со своим знанием?

– Незнание глубже, а знание мельче, – ответило Безначальное. – Незнание внутреннее, а знание – внешнее.

И тут Великая Чистота со вздохом сказала:

– Тогда незнание-это знание? А знание – незнание? Но кто, же познает знание незнания?

– Путь неслышим, – ответило Безначальное, – [если] слышим, [значит], не [путь]. Путь невидим: [если] видим, [значит], не [путь]. Путь не выразить в словах; [если] выражен, [значит], не [путь]. [Кто] познал формирующее формы бесформенное, ([понимает, что] путь нельзя назвать.

– Те, кто спрашивают о пути, и отвечают о нем, не знают пути, – продолжило Безначальное. – Пусть даже спрашивающий о пути еще не слышал о нем. О пути нельзя спрашивать, на вопросы [о нем] нет ответа. Спрашивающий о том, о чем нельзя спросить, заходит в тупик. Отвечающий на то, на что нельзя ответить, не обладает внутренним [знанием]. Тот, кто, не обладая внутренним [знанием], ожидает вопросов, заводящих в тупик, во внешнем не наблюдает вселенную {13}  13. Вселенная обозначается здесь сочетанием слов юй – «пространство», и чжоу – «время» <(см. также стр. 258)>.


[Закрыть], во внутреннем не знает первоначала. Вот почему таким не взойти на [гору] Союз Старших Братьев, не странствовать в великой пустоте.

Свет спросил у Небытия:

– [Вы], учитель, существуете или не существуете? – Но не получил ответа. Вгляделся пристально в его облик: темное, пустое. Целый день смотри на него – не увидишь, слушай его – не услышишь, трогай его – не дотронешься.

– Совершенство! – воскликнул Свет. – Кто мог бы [еще] достичь такого совершенства! Я способен быть [или] не быть, но не способен абсолютно не быть. А Небытие, как [оно] этого достигло?

Кующему крюки для поясов {14}  14. Один из характерных для даосов героев – народных умельцев.


[Закрыть] [на службе] у старшего военачальника было лет восемьдесят, а [мастерства он] ни на волос не утратил.

– Как ты искусен! Обладаешь ли учением? – спросил старший военачальник.

– [Я, Ваш] слуга], [им] обладаю и [его] храню, – ответил Кующий крюки. – [Мне, Вашему] слуге, было лет двадцать, [когда мне] понравилось ковать. Ни на что другое не смотрел, ничего, кроме крюков, не изучал. Поэтому, занимаюсь [своим делом] – будто ничем не занимаюсь и за долгий [срок] им овладел. Насколько же [сильнее] тот, кто ничем не занимается! Кто только из него не черпает!

Жань Цю {15}  15. Жань Цю (Жань Ю) – ученик Конфуция, см. «Изречения» гл. 3, I, 46.


[Закрыть] спросил Конфуция:

– Можно ли узнать, что было прежде неба и земли?

– Можно, – ответил Конфуций. – В древности [было] то же, что и ныне.

Потеряв [нить] разговора, Жань Цю ушел.

На другой день снова явился [к учителю] и сказал:

– Вчера я спросил: «Можно ли узнать, что было прежде неба и земли?» Учитель ответил: «Можно. В древности [было] то же, что и ныне». Осмелюсь ли задать вопрос, почему вчера мне [это] было ясно, а сегодня – нет?

– Вчера было ясно, – ответил Конфуций, – [ибо ты] духовна заранее [подготовился] к восприятию [ответа]. Сегодня неясно, [ибо ты] ищешь [ответа] не для духовного. Нет ни древности, ни современности, нет ни начала, ни конца. А могли быть сыновья и внуки до того, как появились сыновья и внуки?

Жань Цю не [успел] ответить, как Конфуций продолжил:

– Постой! Не отвечай! Умирают не оттого, что рождаются живые; живут не оттого, что умирают мертвые. И смерть и жизнь от [чего-то] зависят; у них обеих есть единое общее. Разве было вещью то, что родилось прежде неба и земли? Вещество в вещах, это не вещь. Вещи не могли появиться прежде вещей. Совершенно так же были вещи, совершенно так же появлялись вещи – без конца. Подражая этому, и мудрец также всегда бесконечен в любви к людям.

Янь Юань спросил Конфуция:

– Дозвольте задать вопрос, почему учитель прежде говорил: «никого не провожать, никого не встречать»?

– Люди в древности, – ответил Конфуций, – изменялись внешне, но не изменялись внутренне. Ныне люди изменяются внутренне, но не изменяются внешне. Тот, кто один не изменяется, развивается вместе со [всеми] вещами. Спокойно [переносит] изменения, спокойно [переносит] и отсутствие изменений, спокойно [переносит] и согласованные взаимно [изменения] вместе с другими. Конечно, тех, кто вместе с ним, немного. [Так было] в парке рода Кабаньей Шкуры, на стрельбище у Желтого Предка, во дворце рода Владеющих Тигром, в домах Испытующего и Воинственного. Благородные мужи, подобные учителям конфуцианцев и моистов, разбивали друг друга [в опорах] об истинном и ложном. Тем более [это свойственно] нынешним людям. Мудрый, находясь среди вещей, вещам не вредит. Тому, кто не приносит вреда другим, также не могут повредить. Только тот, кому ничто не вредит, может провожать и встречать других, и его могут провожать и встречать.

Леса на горах, равнины, покрытые травой, приносят нам радость и наслаждение. [Но] не исчезнет наслаждение, как придет печаль. Приходу наслаждения и печали мы не способны помешать, их ухода [нам] не остановить. Увы! Ведь человек в мире – лишь постоялый двор для вещей. [Он] знает те [вещи], что встретил, не знает тех, что не встречал. Знает, что может то, на что способен, и не может того, на что не способен. Поэтому человеку не избежать незнания и неспособности. Разве не горько человеку стремиться отвратить неотвратимое! Истинные слова – без слов. Истинное деяние – недеяние. Сколь ничтожно познание общеизвестного!

Глава 23
ГЭНСАН ЧУ

Среди учеников Лаоцзы был Гэнсан Чу {1}  1. Гэнсан Чу – см. «Лецзы», гл. 4, прим. 4.


[Закрыть]. Овладев во многом учением Лаоцзы, [он] поселился на Севере на горе Опасное Нагромождение. Прогнал тех рабов, которые блистали знаниями, отослал тех наложниц, которые кичились милосердием; остался с грубыми и некрасивыми, опирался лишь на старательных, хлопотливых. Прожил три года, и на горе Опасное Нагромождение собрали богатый урожай.

[Тут] жители горы стали друг другу говорить:

– Когда учитель Гэнсан только появился, мы испугались и его сторонились. Ныне у нас [запасов] – нечего и говорить – хватит на день, хватит и на год с избытком. Возможно, он мудрец? Почему бы нам не молиться ему, как Покойнику? [Не воздвигнуть] ему алтарь Земли и Проса?

Услышав об этом, Гэнсан Чу обернулся лицом к югу и [долго] не мог успокоиться. Ученики удивились, а Гэнсан Чу сказал:

– Почему [вы], ученики, удивляетесь? Ведь [когда] начинает действовать весенний эфир, растут [все] травы; установится осень, созревает [вся] тьма плодов. Разве весна и осень не должны быть такими? [Это] проявление естественного пути. Я слышал, что настоящий человек живет [подобно] Покойнику за круглой стеной, а народ безумствует, не зная, как к нему обратиться. Ныне малый люд на горе Опасное Нагромождение упрямствует, желая приносить мне жертвы среди [других] достойных. Разве я [способен] стать для них образцом? Я [помню] слова Лаоцзы и не [могу успокоиться.

– Нет! – сказали ученики. – В обычной канаве не повернуться, огромной рыбе, не то что пескарю. За холмом [вышиной] в несколько шагов не спрятаться крупному зверю, он пригоден лишь для лисицы, оборотня. Ведь почитаемые и достойные поручали [дела] способным, а добрых заранее награждали. [Если] так [поступали] с древних времен Высочайший и Ограждающий, то тем более [так поступает] народ [на горе] Опасное Нагромождение. Послушайтесь его, учитель! – Подойдите, дети! – сказал Гзнсан Чу. – Ведь зверь, величиной с повозку, в одиночку покинув гору, не избежит сетей и ловушек. Рыбу, глотающую суда, останься она после разлива: на мели, замучают даже муравьи. Поэтому птицы и звери неустанно [ищут] большую высоту; рыбы, черепахи неустанно [ищут большую] глубину. И человек, чтобы сохранить свою [телесную] форму и жизнь, скрывается и неустанно [ищет большее] уединение. Разве Высочайший и Ограждающий заслуживают восхваления? Это от, них [пошли] различия, [чтобы люди] стали опрометчиво ломать стены и сеять бурьян; причесываться, перебирая по волоску; варить рис, пересчитывая зернышки. По моему ничтожному мнению, этого недостаточно, чтобы помочь миру! [Начали] выдвигать добродетельных, и люди стали друг друга притеснять; возвысили знающих, и люди стали друг друга грабить. Тот, кто пересчитывает вещи, недостоин благодетельствовать народу. Народ стал жаждать выгоды, сыновья – поднимать руку на отцов, слуги – убивать своих хозяев, начали грабить среди бела дня, делать подкопы в полдень. Я говорю вам: корень великой смуты был взращен при Высочайшем и Ограждающем, ее вершина просуществует тысячу поколений и через тысячу поколений люди будут пожирать людей {2}  2. Прием инвективы, здесь – против конфуцианских героев (см. также стр. 267, <Предисловие, стр. 24, прим. 92>).


[Закрыть].

[Тут] Карлик Прославленный на Юге {3}  3. Карлик Прославленный на Юге (Наньюн Чу) – персонаж, по-видимому, аллегорический, выведен как ученик Гэнсан Чу.


[Закрыть] выпрямился и взволнованно спросил:

– Какое же учение [Вы] вручите вместе с этими словами такому старому, как [я], Карлик?

– Сохраняй в целости свою [телесную] форму, заботься о своей жизни, не допускай суеты в мыслях и думах и через три года сумеешь постичь эти слова, – ответил Гэнсан Чу.

– Глаза подобны по форме, – сказал Карлик, – я не понимаю, в чем между ними различие, а слепой себя не видит. Уши подобны по форме – я не понимаю, в чем между ними различие, а глухой себя не слышит. Сердца подобны по форме – я не понимаю, в чем между ними различие, а безумный себя не обретает. Тело телу также уподобляется, но их, возможно, разделяют вещи. Стремлюсь найти подобие, но не способен [его] обрести. Ныне [вы] сказали [мне], Карлику: «Сохраняй в целости свою [телесную] форму, заботься о своей жизни, не допускай суеты в мыслях и думах». [Я], Карлик, внимал учению напрягаясь, но [оно] достигло [лишь] ушей.

– Слова [мои] иссякли, – сказал Гэнсан Чу. – [Ведь] говорят, что шмелю не изменить куколки, юэской курице не высидеть гусиного яйца – это по силам лишь наседке из Лу {4}  4. В Юэ куры были мелкие, в Лу – крупные.


[Закрыть]. Курица подобна курице, свойства их во всем одинаковые. [Если] одна способна, а другая не способна, это, конечно, [означает], что способности бывают большие и малые. Ныне [оказалось], что мои способности малы – недостаточны, чтобы тебя развить. Почему бы тебе не отправиться на юг, повидаться с Лаоцзы?

Карлик взвалил на спину побольше провизии и за семь дней и семь ночей дошел до жилища Лаоцзы.

– Не от Чу ли ты пришел? – обратился [к нему] Лаоцзы.

– Да, – ответил Карлик.

– Почему ты привел с собой стольких людей? – спросил Лаоцзы.

Карлик в испуге оглянулся.

– Ты не понял, о чем я спросил? – задал вопрос Лаоцзы.

Карлик потупился от стыда, [затем] поднял голову и вздохнул:

– Сейчас я забыл, что мне ответить, а поэтому забыл и свой вопрос.

– О чем [ты хотел] говорить? – спросил Лаоцзы.

– [Если у меня] не будет знаний, люди обзовут меня Карликом Простаком; [если] будут знания, [они] принесут беду мне самому. [Буду] милосердным, навлеку беду на себя, а немилосердным, напротив, принесу вред другим; буду справедливым, навлеку беду на себя; а несправедливым, напротив, погублю других. [По совету Гэнсан] Чу хотел бы [у Вас] спросить, как мне избежать этих трех бед?

– Сначала я понял твой взгляд, теперь и твои слова это подтвердили. Соблюдая правила приличия, точно сирота без отца и матери, ты берешься за шест, а измерить стремишься морские [глубины]. Как жалок ты, заблудший, в неведении. Стремясь вернуться к своей природе, [не знаешь], откуда начать.

Карлик попросил разрешения остаться в доме, призывал то, что [по учению] любил, отказывался от того, что [по учению] ненавидел, десять дней предавался скорби, а затем снова встретился с Лаоцзы. Лаоцзы сказал:

– Ты омылся, пар [идет, как] от вареного! Однако в тебе еще много ненависти. Ведь когда узы столь многочисленные, что [с ними] не справиться, идут извне, [следует для них] воздвигнуть преграду изнутри. Когда узы столь запутанные, что [с ними] не справиться, идут изнутри, [следует для них] воздвигнуть преграду вовне. Внешних и внутренних уз не выдержать [даже тому, кто владеет] природными свойствами, а тем более [тому, кто лишь] подражает пути.

Карлик сказал:

– [Когда] один человек в селении заболел, земляк спросил его, [что болит], и больной сумел рассказать о своей болезни. Такая болезнь еще не опасна. [Я же], Карлик, выслушал [Ваши слова] о великом пути, будто принял снадобье, чтобы болезнь усилилась. [Мне], Карлику, хочется послушать хотя бы о главном для сохранения жизни.

– О главном для сохранения жизни? – повторил Лаоцзы. – Способен ли [ты] сохранять единое, [его] не теряя? Способен ли узнавать, [что впереди] – счастье или беда, не гадая ни на [панцире] черепахи, ни на стебле [пупавки]? Способен ли остановиться? Способен ли [со всем] покончить? Способен ли оставить всех людей и искать только самого себя? Способен ли парить? Способен ли стать безыскусственным? Способен ли стать младенцем? [Ведь] младенец {5}  5. Ср. характеристики младенца здесь и в «Дао дэ цзине», §55.


[Закрыть] целыми днями кричит и не хрипнет – это высшая гармония; целыми днями сжимает кулачки, но ничего не хватает – это общее в его свойствах; целыми днями смотрит, но не мигает – ни к чему внешнему не склоняется. Ходить, не ведая куда; останавливаться, не ведая зачем; сжиматься и разжиматься вместе со [всеми] вещами, [плыть с ними] на одной волне, – таково главное для сохранения жизни.

– Все это и есть свойства настоящего человека? – спросил Карлик.

– Нет, – ответил Лаоцзы. – Это лишь способности к тому, что называется «растопить снег и лед». Настоящий же человек кормится совместно [с другими] от земли, наслаждается природой. [Он] не станет суетиться вместе с другими из-за прибыли или убытка, [которые приносят] люди и вещи; не станет удивляться вместе с другими; не станет вместе с другими замышлять планы; не станет вместе с другими заниматься делами. Уходит, [словцо] парит, возвращается безыскусственный. Вот это и есть главное для сохранения жизни.

– Так это и есть высшее?

– Еще нет. Я тебе, конечно, поведаю. [Я спросил], способен ли [ты] стать младенцем? [Ибо] младенец движется, не зная зачем; идет, не зная куда; телом подобен засохшей ветке, сердцем подобен угасшему пеплу. Вот к такому не придет несчастье, не явится и счастье. Что людские беды тому, для кого не существует ни горя, ни счастья!

Тот, чьи свойства в покое, испускает естественный свет. В том, от кого исходит естественный свет, люди видят его человеческое [начало]. Тот, кто совершенствовался, ныне обрел постоянство. К тому, кто обрел постоянство, стекаются люди, ему помогает природа. Того, к кому стекаются люди, называют человеком природы; того, кому помогает природа, называют сыном природы {6}  6. «Сын природы» (тянь цзы) противопоставляется Сыну Неба как государю. Здесь проявляется различие в понимании слова тянь: в даосской школе оно в основном означало «природу», в идеалистической же, конфуцианской, – «Небо» как верховное божество.


[Закрыть].

Ученик учит [то, что] неспособен выучить. Деятель выполняет [то, что] неспособен выполнить. Оратор ораторствует [о том, о чем] неспособен ораторствовать. [Тот, кто] в знании отступает там, где не способен [познать], [обладает] истинным знанием. Того, кто к этому не приближается, разбивает естественное равновесие.

Вещи запасает, чтобы уберечь тело; прячется от непредвиденного, чтобы [сохранить] живым сердце; осторожен во внутреннем, чтобы постичь другие [вещи]. Если такого и настигнет тьма бед, то все они от природы, а не от человека: недостойны смутить установившегося, не могут [проникнуть] внутрь башни разума. В башне разума [кое-что] сохраняется, но сохраняется без знания, [сознательно] не может сохраняться. Если проявит [это] тот, кто не увидит искренности [проявляемого], то каждый раз проявит то, что не следует. Дело, входя [в сердце], [его] не оставляет и каждый раз приносит [ему новые] утраты.

Того, кто сотворил недоброе явно, удается покарать людям; того, кто сотворил недоброе тайно, удается покарать душам предков. Лишь тот, кто понимает людей, кто понимает души предков, способен действовать в одиночестве.

Тот, кто заключает договор внутренний, остается безымянным. Тот, кто заключает договор внешний, стремится к приобретению. От того, кто действует без имени, даже в обычном исходит свет. Тот, кто стремится к приобретению, лишь торгаш. Глядя, как он вытягивается на цыпочках, люди принимают его [за человека] выдающегося.

Вещи вторгаются к тому, кто вместе с вещами исчерпывается. Как же снизойдет до людей тот, кто к вещам безразличен, не способен до них снизойти? Тот, кто не снисходит до людей, не имеет близких. Тому, у кого нет близких, все чужие. Нет оружия более сильного, чем воля, даже [меч] Мосе уступает ей. Нет разбойников более [опасных], чем [силы] жара и холода {7}  7. Сравнение сил природы с разбойниками см. также «Инь Фу цзин» (в собрании «Хань Вэй цуншу», т. 13).


[Закрыть], от них не скрыться во всей вселенной. [Если] не ограбят [силы] жара и холода, это сделает [собственное] сердце.

Путь пронизывает [все] свои части при образовании и разрушении. От [этих] частей отвращает то, что, будучи частями, [они] стремятся стать целыми. От целого отвращает то, что стремятся к [еще большему] целому. Поэтому в ушедшем безвозвратно видят душу предка. [О тех, кто] ушел и обрел [прежнюю] сущность, говорят – обрел смерть. [Кто] погиб, оставив [телесную] сущность, того и принимают за одну из душ предков. [Это] определяется тем, что бесформенное уподобляют обладающему [телесной] формой.