Текст книги "Охота на человека"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Сантьяго
28 ноября 1988 года

В эту старую церковь Марк Ленарт пришел задолго до условленного времени. Он с интересом рассматривал статуи святых и мучеников, в то же время внимательно оглядывая все здание – и снаружи, и внутри. И, только убедившись в безопасности, сев на скамью, принялся ждать гостя.

Ждать пришлось долго, посланец епископа Камуса явно опаздывал. Наконец, в одиннадцатом часу дня, у скамьи Ленарта появился высокий священник.

– Вы мистер Герберт Коди? – спросил священник.

– Да, – кивнул Ленарт.

– Идемте, – показал священник на небольшую боковую дверь слева от скамеек. Они прошли в маленькую комнату, где было несколько стульев и столик, стоявший впритык к самой стене. – Садитесь, – показал священник, – я вас слушаю. Его преосвященство епископ Камус говорил мне о вас.

– Да, святой отец, – наклонил голову Ленарт, – вы знаете, почему мы здесь. Нам нужно любым способом попасть в лагерь «Дигнидад». Это очень важно.

– Я понимаю. Но это нелегко, – словно раздумывая, сказал священник. – Этот лагерь – одно из тех испытаний, которое господь в благости своей посылает нам. Это самый настоящий содом. Там происходит что-то страшное. Мы боремся против них уже несколько лет и смогли вызволить восемь человек из этого лагеря. Но это очень мало. Основателя лагеря – Пауля Шэфера – поддерживает его близкий друг, командующий карабинерами Чили генерал Радольфо Станхе, и мы не всегда добиваемся успеха в нашей борьбе.

– Мы хотели бы попасть туда, – напомнил Ленарт.

– Я помню, помню. – Священник задумался. – Сколько вас человек?

– Трое или четверо. Но нам нужно попасть туда официально, чтобы Шэфер поверил нам.

– Хорошо. Вам нужно будет съездить в Тальку, чтобы взять рекомендации у местного коменданта. Его хорошо знает сам Шэфер и доверяет ему. А я попытаюсь через наши связи выйти на этого коменданта. Это полковник Астеньо. Он как раз неплохой человек, но большой любитель выпивки и женщин. Если вы дадите мне время, я попрошу через наших людей уговорить Астеньо дать вам рекомендации в лагерь «Дигнидад».

– Сколько времени вам нужно?

– Немного. Дней десять.

– Что вы, – ужаснулся Ленарт, – через десять дней вообще будет поздно. Речь идет о судьбах многих людей. День-два от силы.

– Вы ставите перед нами очень трудную задачу, и я боюсь, что мы не уложимся в срок.

– Я все понимаю, святой отец, но это очень важно. Исключительно, – подчеркнул Ленарт, – у нас просто нет другого выхода.

– Хорошо, – поднялся священник. – Я постараюсь сделать все, что от меня зависит. Позвоните мне завтра в полдень, может быть, мне удастся что-нибудь придумать.

Когда Ленарт вышел из церкви, был уже полдень, и он невольно зажмурился, заслоняясь от солнца. После темной кельи в церкви дневной свет больно бил прямо в глаза.

Ленарт подошел к телефону и, набрав номер апартаментов отеля, где остановился Гомикава, дождался трех звонков и дал отбой. Затем повторил это еще дважды. Сидевший в комнате и ждавший его звонка Гомикава понимающе улыбнулся. Встреча состоялась, понял он.

В этот день Моника и Ричард еще раз любовались Сантьяго. Если учесть, что каждый час приближал роковое число, настроение участников этой «туристической прогулки» было совсем нерадостным. Однако они добросовестно ходили по улицам, делали мелкие покупки в магазинах, посещали старые кварталы города. Следом за ними тенью двигался Ленарт. День прошел спокойно, но безрезультатно, и это более всего беспокоило Дронго.

Окрестности Сантьяго
28 ноября 1988 года

«Мерседес» свернул с трассы и, вырулив на стоянку для автомобилей, плавно остановился. Минут через десять послышался шум подъезжающей машины, и рядом резко затормозил широкий сине-голубой «Линкольн». Сидевший за рулем «Мерседеса» человек кивнул в знак приветствия, и из «Линкольна» вышли двое пожилых мужчин, пересаживаясь в «Мерседес».

– Зачем нужна была такая конспирация, Эрих? – спросил один из них, усаживаясь на заднее сиденье.

– Для осторожности, – мрачно заметил Вебер, – в Парагвае исчез полковник Торнер.

– Не может быть! – ахнул один из гостей. – Когда это случилось?

– Неделю назад. Боюсь, что он недооценил Дронго. В интересах нашей операции мы не сообщили об этом никому, но из Парагвая мне сообщили, что Торнер исчез после того, как выехал с неким мистером Хаксли на прогулку. По сообщению парагвайских официальных служб Хаксли вылетел в Бразилию.

– Он может появиться у Мануэля.

– Уже появился. В Рио-де-Жанейро арестован Альфред Шварцман. Я начинаю думать, что этот человек в одиночку истребит всю нашу организацию.

– Перестаньте шутить, Вебер, – вмешался в разговор второй из прибывших. – Скажите лучше, что нам делать?

– Убить Дронго. Найти и убить любым способом. До намеченной операции осталось десять дней. Мы не имеем права отпускать его живым.

– В Бразилии он встречался с Рабинадом?

– Мануэль убеждает меня, что нет. Впрочем, банкиру мало что известно. Он знает только день операции. Мы не посвящали его в подробности.

– Правильно делали, – одобрил второй. – Значит, Дронго сейчас в Бразилии?

– Не думаю. – Вебер достал сигарету, резко щелкая зажигалкой. – Он скорее всего здесь, в Чили.

– Почему вы так решили? – испуганно спросил первый.

– По совету Россетти Рабинад улетел в Европу. Дронго уже нечего делать в Бразилии.

– А если он успел поговорить с банкиром? – холодно спросил первый. – И в этом случае он должен появиться здесь, быть может, раньше, чем мы думаем.

– Нужно будет искать мистера Хаксли или мистера Саундерса? – спросил первый.

– Нужно будет искать Дронго, – неприятно улыбнулся Вебер. – Вы все-таки не понимаете: он же профессионал и может прилететь сюда под любым именем, с любым официальным документом.

– Понятно. Но у нас нет его фотографии.

– Грубер видел мистера Хаксли в Парагвае. Торнер взял тогда его, но позже отпустил, поверив, что это не Дронго. Какой идиот! – не выдержал Вебер. – Кстати, вот фотография этого Дронго. Но это ничего не значит. Он легко меняет внешность, все время переодевается, может иметь сразу несколько паспортов. Но зато свой рост он изменить не может. Дронго очень высокого роста, кроме того, у него своеобразная походка. Вот по этим данным мы должны искать этого человека. Думаю, что он уже здесь, в Сантьяго.

– Мы проверим все отели в городе. Из Чили он не уедет живым, – жестко сказал первый.

– Нет, – Вебер покачал головой, – мы и на этот раз его упустим. Но я знаю, куда он точно придет. Это лагерь «Дигнидад». Вот там я и буду его ждать. А уж от меня он не уйдет.

– Дронго не должен попасть в «Дигнидад». Его нужно брать здесь, в Сантьяго, – возразил второй.

– Попытайтесь, – пожал плечами Вебер, – если, конечно, сможете.

Он выбросил окурок сигареты в окно.

– Иногда я думаю, что все легенды, которые рассказывают об этом человеке, не так уж далеки от истины.

Сантьяго
29 ноября 1988 года

Ровно в полдень у четы Гоуэрс зазвонил телефон. Ричард, ждавший звонка, быстро снял трубку.

– Мистер Гоуэрс? – услышал он голос Гомикавы.

– Да, это я, – громко ответил Саундерс.

– Куда вы вечером пропали? Я искал вас повсюду. Вы не хотите сегодня прогуляться, здесь такая хорошая погода.

«Ленарт позвонил», – понял Саундерс.

– С удовольствием, – ответил он, – встретимся внизу через полчаса.

Положив трубку, он кивнул Монике.

Еще через час они шли по улице втроем, и Гомикава негромко рассказывал:

– У Марка все в порядке. Священник обещал достать два пропуска в лагерь, якобы для английских журналистов из миссии Красного Креста, прибывших из Европы. Но нужно будет ехать в Тальку, к полковнику Астеньо.

– Ехать надо сегодня же, – решительно сказал Ричард.

– Это очень опасно, – вмешалась Моника, оглядываясь по сторонам, – они наверняка знают об исчезновении Торнера. Нас может ждать там ловушка.

– Может, – согласился Ричард, – но другого выхода у нас нет. Сегодня вечером едем в Тальку. Сэй, нужно будет взять билеты.

– Ясно, – кивнул Гомикава, – кто поедет в лагерь?

– Я и Ленарт, – твердо сказал Ричард.

Мимо прошла большая группа студентов, что-то громко обсуждающих. Среди них было много девушек.

– Лучше, если поедут Моника и Марк, – очень тихо возразил Гомикава, провожая их взглядом. – Вам нельзя там появляться.

– Свою работу я должен делать сам, – сказал Ричард.

– Но это безумие. Вы не уйдете оттуда живым. У них наверняка есть ваши фотографии, – возразила миссис Вигман.

– Мы придумаем что-нибудь, – успокоил их Ричард, – чтобы меня не узнали. Но поеду туда только я сам, лично. Я как-то не привык перекладывать свою работу на других.

В отель они вернулись в третьем часу дня, пообедав в небольшом ресторанчике с претенциозно громким названием «Эспаньола». Гомикава поехал на вокзал брать билеты до Тальки, а Саундерс сел перед зеркалом, обдумывая свое положение: он понимал, что его появление в лагере не может остаться незамеченным и «легионеры» могут опознать его. Необходимо было придумать нечто такое, что сразу сняло бы с него всякие подозрения.

Вечером того же дня в поезде, отправлявшемся в Тальку, в купе первого класса сидели двое журналистов. Один – молодой парень лет двадцати пяти с радостной улыбкой на лице. Другой – полный пожилой мужчина лет пятидесяти, инвалид, потерявший руку во время вьетнамской войны, где он был корреспондентом английского телевидения. Этим человеком был Ричард Саундерс. Искусно наложенный грим состарил его лет на пятнадцать-двадцать, а надетая сверху широкая куртка и неподвижная левая рука в черной перчатке неузнаваемо изменили его внешность.

В отеле, в их апартаментах, Моника заказывала теперь обеды в номер для «заболевшего мужа». Для горничных и официантов эту роль играл Сэй Гомикава, лежавший в постели под одеялом.

Ричард Саундерс и Марк Ленарт не знали, что в столице уже разыскивают Дронго. На вокзалах Мапочо и Аламеда и в аэропортах Санта-Эррасурие, Лос-Серрильос, Ла-Кастрима и Эль-Боске стояли представители «легионеров», внимательно всматривающиеся во всех проходивших мимо пассажиров. По всем отелям города искали высокого молодого мужчину. Фотография Саундерса была размножена огромным тиражом. К вечеру того же дня, когда поезд с «журналистами» еще не отошел в Тальку, в поиски включилась чилийская полиция. Ей было сообщено, что в столицу нелегально прибыл представитель коммунистической партии для проведения подрывной работы. Кольцо вокруг Дронго сжималось. Развязку оттягивало лишь то обстоятельство, что фешенебельный отель в центре города, в котором остановились Саундерс и Моника Вигман, проверялся не особенно тщательно, а смена, оформлявшая семью Гоуэрс в их апартаменты, дежурила через каждые два дня. Остальные просто не видели Саундерса, так как из предосторожности ключи всегда сдавала Моника.

Когда состав наконец тронулся, Марк, заперев купе, облегченно вздохнул. Саундерс, сидя у окна, задумчиво смотрел на мелькавшие за окном пригороды Сантьяго. Он понимал, что самое главное для них попасть в «Дигнидад». До условного «дня Х» оставалось десять дней.

Талька. 30 ноября 1988 года

Основанная в конце ХVII века (в 1692 году) Талька более двух веков была заурядным провинциальным городком, пока наконец в стране не началось бурное развитие железнодорожного транспорта. Прошедшая через город стальная магистраль, тянущаяся на юг, преобразила город. Талька стала крупным железнодорожным центром страны, в ней началось бурное развитие промышленности, было построено несколько заводов, дававших продукцию для всей страны. К началу восьмидесятых годов Талька насчитывала уже более ста тысяч жителей.

Поезд, в котором ехали Саундерс и Ленарт, прибыл в город ранним утром, и почти не спавшие «английские журналисты» вышли на перрон.

Было еще очень рано, и они решили для начала позавтракать в кафе вокзала, благо оно было уже открыто. Выпив по чашке кофе с булочкой, они еще около получаса сидели за столиками, намечая план предстоящих действий. Затем, повесив свои сумки на плечо, они отправились в город. Ричард, дав официанту полторы тысячи песет, не взял сдачу, оставив ему на чай более ста песет. В восемь часов утра они уже шли по направлению к военной комендатуре для получения пропусков в лагерь «Дигнидад».

Ждать пришлось долго, почти два часа. Только в одиннадцатом часу на работе появился полковник Астеньо. Он был плохо выбрит и одет в мятый, старый мундир. В последние дни многие военные, сознающие, что их власти приходит конец, старались утопить свой страх в выпивке, словно заглушая этим предчувствие краха.

Астеньо, поддержавший Пиночета еще в 1973 году, был тогда молодым лейтенантом. Он был одним из тех, кто арестовывал студентов и рабочих, социалистов и коммунистов, демократов и либералов. Тогда все были «красные», лишь с некоторыми оттенками. И вот теперь эти самые «либералы» и «социалисты» снова рвались к власти, и выживший из ума, как считал Астеньо, генерал Пиночет собирался отдать им власть в стране.

Увидев английских журналистов, сидевших в его приемной, полковник разозлился. Опять эти демократы лезут не в свои дела.

– Что вам нужно? – грубо спросил он, позволив им войти в свой кабинет, но не приглашая сесть.

– Мы хотели бы попасть в лагерь «Дигнидад», – очень вежливо сказал Саундерс, – мы представители английских газет и действуем по поручению Красного Креста.

– Это закрытая частная территория, – довольно неучтиво перебил его Астеньо, – и наш генерал Станхе не любит, когда карабинеры лезут не в свои дела.

– Согласен, – весело ответил Саундерс, – но мы, наоборот, хотим рассказать о полезном опыте этой христианской общины.

Астеньо в упор посмотрел на него, пытаясь определить, не издеваются ли над ним эти двое.

– Я не могу выдать вам разрешение. Езжайте в Линарес, – недовольно сказал он, – там вам помогут.

– Но в Сантьяго нам сказали...

– Много чего вам сказали в Сантьяго, – взорвался Астеньо, – там в столице вообще в последнее время потеряли голову. Говорю вам – езжайте в Линарес.

– Может быть, мы все-таки договоримся? – Дронго положил на стол небольшой сверток.

– Что это? – угрюмо спросил Астеньо, не глядя на сверток.

– Это вам просили передать ваши друзья в столице, – проникновенно сказал Ричард, глядя прямо в глаза полковнику. – Кроме того, у нас есть необходимое разрешение вашего руководства.

Астеньо быстро развернул пакет.

– Сколько здесь?

– Пятьдесят тысяч песо.

– Ха... На эти деньги можно один раз пообедать, – соврал полковник, убирая сверток в стол. Его мутные глаза оживились. – Я так и думал, что вы меня обманываете. Небось снова собираетесь разоблачать Пауля? – Он подмигнул Саундерсу. Тот сдержанно улыбнулся.

– Вы очень проницательны, господин полковник. Когда мы вернемся оттуда, я думаю, у меня будет еще одно подобное поручение от ваших друзей.

– Где вы потеряли руку? – спросил полковник у Саундерса.

– Во Вьетнаме. Я был там корреспондентом английского телевидения.

– Ну и черт с ними, – сказал вдруг, неизвестно кого имея в виду, полковник. То ли Шэфера, то ли свое начальство, то ли вьетнамцев, то ли англичан. – Я дам вам машину и сопровождающего. Только смотрите, – неизвестно почему добавил он, – будьте осторожны. Пауль Шэфер не очень любит, когда въезжают в его лагерь. Эй, Жозеф, – закричал он, – позови сержанта Фрагу!

Через минуту в комнату вошел коренастый, широкоплечий, с грубоватыми крестьянскими чертами лица сержант Фрага. Военная форма удивительно ладно сидела на нем, выдавая старого вояку. Сержант имел рыжие усы, почти выцветшие брови, широкий, чуть приплюснутый нос, полные губы и немного выпученные глаза. Остается добавить, что он служил с Астеньо вот уже десять лет, выделяясь своим усердием и выучкой.

– Хуан, – обратился к нему полковник, – поедешь с этими людьми в «Дигнидад». Скажешь Шэферу, что я разрешил. Пусть все посмотрят, запишут, если надо. Снимать там запрещается, – строго сказал он, обращаясь к «журналистам», – поэтому свои фотоаппараты и камеры можете оставить здесь, у меня в кабинете.

– Мы оставим их в машине, – благоразумно отклонил это требование Ричард.

– Как угодно. Только не особенно там расспрашивайте, эта публика не любит много вопросов. Все, – решительно сказал он, поднимаясь, – можете ехать. Завтра я жду вас у себя. – Он кивнул на прощание, так и не протянув им руки. Выходящему последним Фраге он весело подмигнул, снова усаживаясь в кресло. Настроение у него было превосходное.

Сантьяго
30 ноября 1988 года

Заказав утром завтрак для «заболевшего внезапно мужа», Моника Вигман включила в номере телевизор. После того как принесли заказ, Гомикава, выполнявший роль мистера Гоуэрса, вышел из номера, отправляясь к себе вниз. Его собственный номер был расположен на этаж ниже, и Гомикаве приходилось выполнять сразу две роли– за себя и за Ричарда Саундерса.

От нечего делать Моника Вигман подошла к окну. Стояла обычная для этих мест ноябрьская жара, внизу слышались крики детей, игравших у фонтана. Миссис Вигман, открыв окно, долго смотрела вниз, любуясь расшумевшимися не в меру ребятишками.

А в это время внизу представители чилийской полиции во второй раз показывали фотографии Дронго швейцарам и портье, дежурившим в день приезда Саундерса. По счастливой случайности, горничная, убиравшая в номере и видевшая Ричарда в лицо, была на верхних этажах и не могла опознать своего клиента.

Полицейские не проявляли должного усердия. Им давно надоела борьба с коммунистическими шпионами, так как в страну почти легально, не таясь, вот уже два года приезжали многие деятели оппозиции из-за рубежа, среди которых были и коммунисты, и социалисты. Режим Пиночета вынужден был считаться с мнением людей и уже не мог себе позволить арестовывать каждого, кто пересекал границу. Вот почему представители официальных властей не проявляли особого рвения, отыскивая неизвестного мистера Хаксли. Старший из них лениво опрашивал портье.

– Кто-нибудь останавливался в вашей гостинице за последние три-четыре дня?

– Конечно, господин, – улыбнулся портье, – более ста человек.

– Среди них не было вот этого? – Чиновник достал фотографию. Портье долго всматривался в лицо незнакомого человека. У Гомикавы, следившего за их разговором в холле, перехватило дыхание, пока длилась эта немая сцена, но уже через мгновение портье, чуть поколебавшись, отдал карточку назад.

– Нет, такого господина у нас не было.

– Может быть, у вас останавливался мистер Саундерс или мистер Хаксли? – спросил молодой, более настырный, чем его старший товарищ.

– Нет, – решительно сказал портье, – под такой фамилией у нас никого нет. Впрочем, – он широко улыбнулся, – вы же знаете, у нас можно зарегистрироваться под любой фамилией. Мы не требуем документов.

– Значит, этого человека не было в вашей гостинице?

– Нет, но... – портье снова заколебался. – Он похож на одного из наших постояльцев...

У Гомикавы напряглись все нервы.

– ...но тот приехал с женой и сейчас лежит наверху, плохо себя чувствует.

– Нет, это не он, – покачал головой старший полицейский чиновник, – тот должен быть один.

– Может, поднимемся, посмотрим? – предложил второй. Гомикава вскочил, подходя к лифту, чтобы успеть раньше них.

– Не стоит, – махнул рукой старший, – это наверняка не он. Наше руководство уже просто потеряло голову. В таком отеле социалисты не останавливаются. Он слишком дорогой для них.

– Вот именно, – захохотал довольный его шуткой портье.

Гомикава перевел дыхание. Перекинувшись еще несколькими словами, полицейские вышли на улицу. Сэй проводил их долгим тревожным взглядом. Он не заметил, что к этой беседе прислушивался еще один человек, сидевший в кресле с газетой в руках.

Когда Гомикава вошел в лифт, сидевший в кресле отложил газету. Это был Миура.

Талька. 30 ноября 1988 года

Они выехали из города во втором часу дня после плотного обеда в небольшом местном ресторанчике, куда благоразумный Дронго пригласил и сержанта. За обедом сержант почти не пил, сосредоточенно жевал еду, двигая всеми мышцами лица.

Армейский джип довольно старого образца, который им предоставил «любезный» полковник, был тем не менее на отличном ходу, и Фрага уверенно вел его в горы, пытаясь немного сократить путь.

Дронго, сидевший рядом, несколько раз пытался заговорить с сержантом, но тот отличался особой немногословностью, которая обычно присуща старым воякам и одиноким холостякам. Поняв, что эти попытки бесполезны, Саундерс оставил его в покое.

Несколько раз их обгоняли армейские колонны, возвращавшиеся, очевидно, с каких-то маневров. Солдаты весело кричали им вслед, смеялись, шутили. Сержант каждый раз беззлобно ругался и прибавлял скорость, не отвечая на эти возгласы.

Часа через два после того, как они выехали из Тальки, сержант остановил машину у небольшой фермы, стоявшей метрах в десяти от дороги, и отправился попросить воды. Ленарт увязался за ним.

Хозяин, пожилой чилиец лет шестидесяти, радушно предложил гостям холодного пива. Он с удовольствием отвечал на вопросы Ленарта, но только до тех пор, пока не узнал, куда они направляются.

Хозяин фермы сразу изменился в лице, став замкнутым и неразговорчивым. Удивленный такой переменой, Марк прекратил расспрашивать. Когда они выходили из дома, хозяин тихо шепнул:

– Это очень грязное место, мистер. Очень... – выразительно посмотрев, добавил он и перекрестился.

Ехать пришлось еще довольно долго, около часа, пока наконец вдалеке не показалась высокая ограда, окруженная колючей проволокой. Автомобиль въезжал в лагерь «Дигнидад».

Сидя в машине, Саундерс обратил внимание на двойную ограду, окружавшую лагерь. Всюду виднелись различные строения, разбросанные на большой территории «Дигнидада».

Ричард знал, что более десяти лет назад эту колонию посетил сам диктатор Пиночет, оставшийся чрезвычайно довольным от посещения подобной колонии в своей стране. Приезжали в «Дигнидад» и представители официальных властей, причем не только чилийских. Из ФРГ частыми гостями были представители ХСС, которых всегда радушно принимали в лагере.

После того как документы были внимательно проверены при въезде, их наконец впустили. Саундерс обратил внимание, что Фрагу здесь хорошо знали, охранники здоровались с ним, не проверяя его документов. Автомобиль въехал на территорию лагеря и резко затормозил у одного из зданий.

Со всех сторон уже бежали люди, приветствуя Фрагу. Многие, однако, настороженно смотрели на прибывших с ним гостей.

Из дома вышел невысокий, лысоватый господин. У него было широкое лицо баварского бюргера, большой лоб. Саундерс сразу узнал его по фотографиям, хранившимся в досье Интерпола. Это был сам основатель колонии Пауль Шэфер.

– Здравствуйте, господа, – вежливо сказал он, протягивая руку. – День добрый, Хуан, – кивнул он сержанту. – Что привело вас сюда, в христианскую общину?

– Мы английские журналисты, – сказал Ричард на ломаном испанском, – и хотели бы рассказать о вашей колонии нашим читателям. О ней ходит много интересных слухов, но наши подписчики хотят знать правду.

– Увы, эти слухи не всегда правдивы, – вздохнул Шэфер. – Прошу вас, господа, в нашу скромную обитель.

Дронго, кивнув Марку, взял сумку правой рукой. Он принуждал себя постоянно помнить о «несуществующей» левой руке. В его документах он был английским журналистом, потерявшим руку, и никак не мог появиться в колонии, имея две здоровые руки.

От Саундерса не укрылось и то обстоятельство, что сам Шэфер не смотрел их документы. «Очевидно, дежурные охранники у ворот лагеря уже предупредили главу „Дигнидада“ о нашем появлении», – понял Дронго.

Сержант, чувствовавший себя здесь особенно непринужденно, сразу отправился с двумя местными колонистами поужинать и отдохнуть. Саундерс и Ленарт были вынуждены принять приглашение Шэфера на ужин после осмотра лагеря.

Им отвели небольшую комнату в том же доме, около которого остановилась их машина. Забросив свои сумки и достав блокноты, они вышли наружу, готовые следовать за Шэфером.

– Фотоаппараты нужно оставить, – слегка недовольно сказал Ленарту Шэфер, – у нас здесь не принято фотографировать, а вот записывать можете все, что угодно.

– Хорошо, – кивнул Марк, снимая фотоаппарат и оставляя его в автомобиле.

– Вам покажет весь лагерь наш Генрих, – показал Шэфер на бледного светловолосого юношу лет двадцати пяти, – он вам все и расскажет. А потом прошу ко мне на ужин, – сделал он широкий приглашающий жест рукой и уверенной, почти армейской походкой зашагал к другим строениям.

Генрих оказался неплохим экскурсоводом. Он добросовестно рассказывал об истории лагеря, показывая, как живут здесь местные колонисты, их столовые, клуб, спальни для мужчин и женщин. Растерявшимся «английским журналистам» Генрих охотно объяснил, что мужья и жены живут отдельно, а на совместную ночь получают разрешение только у самого Шэфера. Парень не видел в том ничего дурного. Если учесть, что лагерь был основан двадцать шесть лет назад, а парню было никак не больше двадцати пяти, то в этом не было ничего удивительного, понял Ричард. Бедный Генрих и не видел другой жизни, кроме этой.

Обходя лагерь, Саундерс обратил внимание на небольшое строение, стоявшее несколько в стороне от других. Около него постоянно крутились двое-трое молодых мужчин, явно солдатской выправки. Саундерса несколько смутила их нарочитая выправка, сильно бросающаяся в глаза, и слишком явное желание Генриха обойти это строение стороной. «Если там готовят „легионеров“, почему они так демаскируются?» – не понял Саундерс. По глазам Марка он понял, что тот также думает об этом. «Они словно специально подчеркивают, что там есть что-то очень важное, – подумал Дронго. – Здесь что-то не так».

Но ни он, ни Марк Ленарт и не подозревали, что во время их прогулки по лагерю за ними внимательно следили несколько пар глаз. Среди наблюдателей был и Вольфганг Грубер.

– Это он? – спросил у него Вебер.

– Кажется, да, но он загримировался.

– Это мы легко проверим, – жестко произнес Вебер, – и очень быстро.