Текст книги "Подари мне радугу"

Автор книги: Черил Ривз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

И он показал ей еще несколько незаконченных работ. Кусок витража из небольшой церкви поблизости от Уилмингтона. Матовые панели для дверей ресторана, открывавшегося на днях в старой части города.

– Вам надо поговорить с управляющим на Хлопковом рынке, – посоветовала Кэтрин. – У них давно разбиты несколько стеклянных панелей в дверях на нижней галерее. – Она подняла глаза, ощутив на себе его пристальный взор. – Что-то не так?

– Я… я хотел сказать, что говорил с тем доктором, которого вы мне назвали.

– И?..

Джо снова заворожил невозмутимый, спокойный взгляд. Он покосился на лестницу – вдруг Фриц явится за своей подругой и невольно подслушает их разговор?

– Мне стало легче. Она посоветовала выбрать время и как можно ласковее вызвать Фриц на разговор. Я так и сделаю – вот только немного разгружусь с работой. Мне не хочется начинать такое серьезное дело, не имея времени в запасе. Нужно еще подгадать так, чтобы под ногами не болтались ни Делла, ни Чарли.

– Джо! – послышался от двери голос Фриц. – Ну где ты пропал! Чарли сейчас все съест один!

– А ведь с него станется! – заметил Джо. – Прошу!

Он на мгновение прикоснулся к спине Кэтрин, приглашая ее наверх. И с наслаждением вдохнул чуть ощутимый аромат теплого женского тела, проникавший сквозь шелковую блузку. До этой минуты он и сам не отдавал себе отчета, как его тянет прикоснуться к Кэтрин и как взбудоражит его то, что она не попыталась отодвинуться.

Глава 7

– Джо, что случилось?

Джозеф сердито посмотрел на Майкла. Он и не заметил, как тот вошел в комнату.

– Ничего.

– И потому ты сидишь один в потемках?

– Что, все ушли? – буркнул Джо, пропуская мимо ушей вопрос брата.

Майкл щелкнул выключателем люминесцентной лампы над кухонной раковиной, отчего оба подслеповато заморгали.

– Да, все. Миссис Уэббер сказала, чтобы ты заглянул к ней в лавку на будущей неделе. Дети отправились прогуляться по парку вместе с Маргарет. Послушай, Джои, ты не изменил сегодня Лизе…

Джо с раздражением вздохнул. Майкл отлично знал, что ему неприятны эти задушевные беседы про Лизу, – и все-таки не отставал.

– Нет, Джо, ты послушай! Она умерла уже пять лет назад, а Кэтрин неплохая женщина.

– Майкл, это не твое дело! Я не хочу обсуждать с тобой Лизу. И Кэтрин Холбен тоже, – веско добавил Джо.

– Вот в том-то и проблема, верно? Кэтрин – она… непростая. Это тебе не Бренда из нашей конторы. Нужно искать к ней подход. Она не охотится за женихами и не клюнет на твои обычные штучки Придется поработать над собой, понимаешь?

– Майкл, о чем ты толкуешь? Я же едва с ней знаком!

– Ну да, но ты уже хочешь ее. Это же видно невооруженным глазом – тем более твоему старшему брату, который знает тебя с пеленок. Так почему бы и нет?

– Что – почему бы и нет?

– Да познакомься ты с ней поближе, тупой осел! Вот и все дела!

– Это ничего не даст, Майкл!

– Ну откуда ты знаешь? Откуда ты знаешь, если даже не пробовал?

– Майкл, оставь меня в покое, ладно? Я в состоянии найти себе бабу, если захочу!

– Вот именно – бабу! Какую-нибудь крошку, которая не прочь позабавиться с таким красавцем, как ты. А тебе нужна нормальная женщина, способная поддержать мужчину, едва сводящего концы с концами и обремененного тремя детьми. Мужчину, не пожелавшего или не сумевшего оправиться после гибели своей жены!

Джо вскочил.

– Я же сказал, что не желаю об этом говорить!

– И с каких пор этого стало достаточно, чтобы заткнуть мне рот? Я говорю ради твоей же пользы! Тебе давно пора заняться собственной жизнью! Твоей жизнью, Джои, твоей! Ведь я хочу, чтобы ты был счастлив не меньше меня!

– Прекрасно! Ты выложил все, что хотел, а я тебя выслушал. И хватит об этом, ладно?

В ответ Майкл прижал брата к груди и снисходительно потрепал по щеке, не заботясь о том, нравится Джо такое проявление любви или нет.

– Майкл, ради Бога! – взмолился Джо, но был награжден еще одним объятием.

– До понедельника, пацан!

– Да-да…

– И не забудь подумать над тем, что я сказал.

– Спокойной ночи, Майкл!

Джо выключил свет и снова уселся за стол. В доме воцарилась тишина. Ни одной живой души, кроме его самого, его воспоминаний о Лизе и дум о Кэтрин Холбен.

Все дело в том, что он позволил себе расслабиться. Он провел полдня в обществе женщины, которой нет до него никакого дела, – и все равно радовался! Это понравилось ему настолько, что он не повез ее сразу домой. Нет, он повез их с Фриц на дальний пляж, потому что хотел подольше побыть с Кэтрин и показать ей дом, который сейчас строит. Это был новый престижный район с видом на просторы Атлантики. Он привел ее на пустынный пляж и показывал, где скоро поднимутся воображаемые стены и пролягут новые дороги. А потом Кэтрин и Фриц бродили по краю прибоя в поисках красивых камней. Джо смотрел, как они убегают от легких пенистых волн, весело хохочут и хвастаются друг перед другом своими находками, – и чуть не плакал от сладкой боли, теснившей грудь. Он ужасно тосковал в эти минуты по Лизе и своей утраченной любви и в то же время мечтал о Кэтрин Холбен и связанном с ней обещанием счастья. Эта странная смесь вины перед погибшей женой и ожиданием чего-то нового вымотала Джо до предела. И сейчас он только и мог, что тупо сидеть на кухне и таращиться в темноту. “Я хочу, чтобы ты был счастлив не меньше меня! ” Бедняга Майкл… Разве он имеет представление о том, кто такая его Маргарет?

Джо спрятал лицо в ладонях. Он так устал… Для Майкла никогда не существовало сложностей. Если тебе чего-то захотелось, не трать времени даром – ступай и попробуй. И плевать на всякие там сложности. Вот и сам он наплевал на сложности, когда женился на такой алчной бабе, как Маргарет. Но Джо не собирался усложнять себе жизнь. Он и так не знал, за что хвататься. К тому же Делла всякий раз вставала на дыбы, стоило ей заподозрить кого-то в покушении на место ее матери. Джо не сомневался, что именно старшая дочь раскопала их старую фотографию с Лизой и выставила на видное место. Он также не сомневался в том, что сделано это было нарочно перед приходом Кэтрин. Господи, как будто ему мало проблем с Фриц! Что же теперь, устраивать выволочку Делле? Да и с какой стати? Кэтрин Холбен ни разу не намекнула на то, что ее интересует что-то, кроме Фриц. И он вряд ли увидит ее снова, если не проявит инициативу сам. Даже если Фриц отправится в гости к гномам, ее можно отвести в “Майский сад” и не подниматься к Кэтрин. Да, пока еще это возможно. Он может пойти на попятный, не впустить ее в свою жизнь. И попытаться продолжать жить по-прежнему.

Джо услышал, как открылась входная дверь, и встряхнулся, готовясь к встрече с детьми. Хорошо бы еще Маргарет хватило ума не провожать их до самой спальни… Чарли, насвистывая, сразу поднялся наверх. Делла протопала за ним. Джо вслушивался в легкие шажки Фриц. Она почему-то задержалась в гостиной и вела себя тихо как мышь.

Он встал и заглянул в дверь:

– Фриц?

Она так и подскочила от неожиданности. В руках у нее оказалась та самая фотография со свадьбы. Джо зажег на кухне большую люстру и позвал дочь:

– Иди сюда и прихвати с собой снимок.

От ее неподдельного испуга у Джо снова защемило в груди. Господи, неужели он настолько плох, что даже маленькой девочке приходится таить от него свое горе?

Он улыбнулся как можно ласковее, осторожно забрал у Фриц фотографию и поставил на кухонный стол.

– Тебе понравился сегодня праздник?

– Понравился, – тихо ответила она.

– Не успела проголодаться? Там осталось несколько гамбургеров. Хочешь, разогрею?

– В парке мы ели мороженое.

Она все еще держалась настороже. Джо уселся и пододвинул стул для Фриц.

– Я… хочу с тобой поговорить, – сказал он.

– О чем?

– Просто… обо всем. Мне интересно, хорошо ли ты провела этот день?

Фриц осторожно уселась и сказала:

– Я хорошо провела этот день. – Она исподтишка взглянула на снимок и тут же потупилась, прошептав: – Это был самый лучший день. Мясо подгорело, но Кэтрин все равно понравилось. – И девочка принялась выгребать из карманов обкатанные морем камешки. – Мы с ней обменялись.

– Камнями?

– Нет, сказками. Я однажды рассказала ей про Кун Си, а она рассказала мне сегодня про них. – На столе появилась очередная пригоршня камней. – Это слезинки лунной богини, – торжественно сообщила Фриц.

– Расскажи мне тоже.

Девочка посмотрела на отца с недоверием.

– Я правда хочу послушать.

– Ну, – начала она, вложив в его ладонь гладкий камешек, – вот как это было. Давным-давно жила одна прекрасная принцесса. Она была удивительной красавицей, но только обличьем. В душе же она была злая – плохо относилась к матери, отцу, к тому, кто ее любил…

– Дальше, дальше, – попросил Джо, когда Фриц замялась.

– Ну а хуже всего она обращалась со странниками. И знаешь, что случилось?

– Не знаю. А что?

– С одним странником она обошлась просто ужасно. Кэтрин сказала, что даже говорить об этом страшно. Но на сей раз принцесса переборщила, потому что обидела волшебника. Он превратился в бедного старичка и так ходил по свету, искал людей, творивших добро. Ну а принцесса-то никогда добра не делала, и волшебник сразу увидел, какое черное у нее сердце. И тогда он решил ее проучить.

– И что, проучил?

– Вот к этому-то я и веду, – серьезно сообщила Фриц, так что Джо невольно улыбнулся. – Слушай. Принцесса испугалась, что и правда перестаралась – особенно когда волшебник пригрозил лишить ее красоты и сделать такой же старой и страшной, как и он сам. Конечно, ей это не понравилось – ведь ее достоинством была красота. И она подумала и вспомнила, как кто-то ей когда-то сказал… – Тут Фриц сделала паузу, набрала побольше воздуха в грудь и как можно торжественнее нараспев произнесла: – “Разумный человек не станет уничтожать то, что приносит пользу”.

– А что ответил волшебник?

– Он ответил: “Ну и ну! Может, я все же ошибался насчет этой прекрасной, но злой принцессы? ” Но он не спешил сдаваться и продолжал: “А разве ты приносишь какую-нибудь пользу? ” И принцесса испугалась пуще прежнего, потому что ее уловка не помогла. Тогда она еще подумала и пообещала, что обязательно станет полезной. А волшебник спросил: “Как? ” – “Ох, чтоб ему пусто было! – подумала тогда принцесса. – Ну откуда мне знать как? ” И ей пришлось опять усиленно думать, а ведь делала она это нечасто, и у нее страшно разболелась голова. “Знаю, знаю! – закричала она. – Я красивее всех на свете. Я буду ложиться на час позже, чтобы мой народ мог подольше любоваться на мою красоту! Но, конечно, по утрам мне придется спать на час дольше, чтобы под моими прекрасными очами не появились темные круги!”

Джо не выдержал и хмыкнул, а Фриц рассердилась.

– Ты не дослушал до конца, Джо!

– Ох, прости. Я слушаю.

– Вот принцесса рассказала волшебнику, что будет ложиться позже на целый час, а он и отвечает: “И это все? Так-то ты представляешь себе пользу? ” Ну, тут у принцессы поехала крыша…

– Поехала крыша?

– Поехала крыша, – раздельно повторила Фриц фразу, явно позаимствованную из словаря старшего брата.

– Ага, понятно. Поехала крыша. Валяй дальше.

– Ну, она и так целый день усиленно думала и даже заработала головную боль. “Почему мне приходится все делать одной? – возмутилась она. – Возьми да придумай что-нибудь сам! ” А волшебник ответил: “Ах, милая девушка, зря ты об этом попросила! ” После этого он взмахнул рукой, и все исчезло в тумане, а когда туман рассеялся, принцесса увидела, что очутилась на луне. А волшебник ей и говорит: “Вот, ты хотела быть полезной, и отныне ты действительно станешь приносить пользу! Дважды в сутки ты будешь поднимать из глубины океанские волны и отпускать их обратно, чтобы получался прилив и отлив. И не пропустишь ни дня! Отныне и навсегда! ” А принцесса как заревет! Она кинулась на лунный пол, устроила истерику и все причитала: “Только не навсегда! Только не навсегда! ” Ну а волшебник вообще-то был не очень злой и пообещал: “Что ж, может, и не навсегда – там посмотрим”. “Правда? ” – прорыдала принцесса. “Если тот, кто тебя любит, сотворит во имя тебя доброе дело, я верну тебе свободу! ” Принцессу это не утешило, и она снова принялась реветь, и волшебник сказал: “Послушайте, леди, это все, что я могу для вас сделать, – иначе вас не проучить! Разве что… разве что я мог бы дать вам повышение по службе”.

– Повышение по службе? – Джо показалось, что он ослышался.

– Ну да, повышение. Волшебник сказал: “Отныне ты больше не будешь принцессой! ” – “Ничего себе повышение! ” – “Помолчи! – сказал ей волшебник. – Отныне ты будешь носить титул лунной богини! ” Так она и сидит с тех пор на луне, чтобы приносить пользу. А когда у нее была истерика, ее слезы упали в море. Вот, видишь? – Девочка вложила отцу в руку еще несколько камешков. – Они и правда похожи на кусочки луны. – Она посмотрела на Джо и сказала: – Конец сказки.

– А что стало с тем, кто ее любил? Разве он не захотел ее спасти?

– Кэтрин сказала, что принцесса была такой занозой в одном месте, что он до сих пор не решил, хочет ее спасать или нет.

– И я его понимаю.

– Ага, – кивнула Фриц. – Я тоже. – Она не стала добавлять, что в ее представлении лунная принцесса очень похожа на Маргарет. – Тебе понравилась сказка? – Фриц видела, что отец доволен, но хотела в этом убедиться.

– Понравилась.

– Мне тоже. Я запомню ее на всю жизнь. Кэтрин услышала эту сказку от своей мамы, когда была маленькой девочкой, – они каждое лето приезжали к морю. У Кэтрин нет своей маленькой девочки, и она решила рассказать сказку мне. Она говорит, я должна помнить ее, чтобы потом рассказать своей дочке. Она совсем как настоящая мама…

Фриц споткнулась на полуслове, сообразив, что сказала лишнее. Под ее испуганным взглядом Джо не спеша поднес к лицу фотографию, посмотрел на нее и поставил обратно на стол.

– Ты ведь не запомнила Ли… свою маму, правда? – Он посмотрел на понуро свесившуюся головку. – Фриц, ты можешь сказать правду. Я не стану обижаться или грустить.

Девочка подняла глаза. Она не очень-то верила в такие обещания, но чутье подсказывало ей, что отец действительно хочет узнать от нее правду.

– Иногда мне кажется, что я что-то помню, но на самом деле это не так. Наверное, я помню не ее, а то, что рассказывали про нее другие. Знаешь что, Джо?

– Что?

– Это нормально, что мне понравилась Кэтрин? – Фриц так пытливо смотрела ему в лицо, как будто хотела понять, насколько правдивым будет его ответ.

– Да, Фриц, это нормально.

– Она мне очень нравится, – призналась девочка, на этот раз строго следя за тем, чтобы не выпустить на свободу свои чувства. Вряд ли Джо обрадует то, что Кэтрин все сильнее походила на маму – ту настоящую маму, о которой она всегда мечтала. – Хорошо, что ты не… – Девочка снова прикусила язык.

– Я “не” – что? Ну же, Фриц, договаривай до конца.

– Не стал на нее снова кричать… и вообще, – сбивчиво закончила она.

– Впредь я вообще постараюсь кричать поменьше. Идет?

– Да разве у тебя получится? – солидно возразила Фриц. – Себя не переделаешь!

– Ого! И откуда ты все это знаешь?

– Из личного опыта, – пожала плечами Фриц, – и от бабушки д’Амаро. Она говорит, что ты мигом вспыхиваешь, но и отходишь быстро. Что ты был таким с детства. Я-то к тебе привыкла, а…

– А Кэтрин нет, – закончил он.

– Я бы хотела еще сходить проведать гномов. – Фриц вопросительно посмотрела на отца. – Делла сказала, что это глупости, но я хочу играть с ними, пока не вырасту большой.

– Фриц, я ведь уже разрешил тебе к ним ходить – если только Кэтрин не будет против. Имей в виду, что мы не должны ей слишком докучать. А что еще сказала Делла?

– Она сказала… что Кэтрин ей не нравится. И поэтому она поставила фотографию на камин. – Фриц умолчала о том, как весь день старалась улучить момент и убрать снимок на место, чтобы у отца не испортилось настроение. Но обязанности главного помощника и девочки, о которой все заботятся, потому что у нее нет мамы, оказались слишком обременительны. – Я все равно смогу видеться с Кэтрин и играть с гномами, даже если Делла будет против?

– По-моему, Делла не имеет к этому никакого отношения.

Это замечание удивило Фриц, и она со значением сказала:

– Ты ведь знаешь Деллу!

– Между прочим, я знаю и тебя! И если ты считаешь Кэтрин подходящей компанией, значит, так оно и есть. Фриц, я бы хотел узнать у тебя одну вещь…

– Джо? – перебила она.

– Что такое? – Он совершенно не собирался заводить этот разговор нынче вечером, но внезапно понял, что больше не в силах терпеть неизвестность и страх.

– У нас начинается серьезный разговор?

– Да, пожалуй что и так.

– А это обязательно?

– Да, обязательно. – Он ласково отвел волосы со лба Фриц, а она потупилась и стала перекладывать камешки на столе.

– Не очень-то я люблю эти серьезные разговоры.

– Почему?

– Потому что они всегда кончаются тем, что мне запрещают смотреть телевизор.

Джо изо всех сил старался не улыбаться. Да, с точки зрения Фриц, это должно было кончиться именно так.

– Это будет не обычный серьезный разговор. Мне очень нужно кое-что у тебя узнать. По-хорошему следовало отложить это до того дня, когда у меня будет поменьше работы, но теперь мне кажется, что дальше ждать не следует. Я сейчас расскажу тебе, что меня беспокоит, а потом мы попробуем это обсудить. Я… я никак не пойму, почему ты зовешь меня Джо.

От неожиданности Фриц встрепенулась, но не проронила ни звука.

– Ты слышала, как мы с Чарли поддразниваем друг друга. Он зовет меня папулей, а я делаю вид, что сержусь. Но ты зовешь меня Джо не ради шутки.

Фриц осторожно отвернулась.

– Раньше ты звала меня папой, а теперь перестала. Ты не могла бы объяснить мне почему?

Фриц не смела поднять глаза, и нависшая над ними тишина давила все сильнее.

По лестнице, насвистывая, спустился Чарли.

– Ого, что это тут у вас? – удивился он.

– Мы с Фриц хотим поговорить по душам, – ответил Джо. – Кончай свои дела и отправляйся обратно наверх.

– И что же ты натворила на этот раз, детка? – осведомился Чарли, переводя взгляд с одного на другого. – Снова решила прыгать через забор?

– Чарли…

– Ухожу, ухожу! Но прежде я хотел бы прихватить какую-нибудь еду, чтобы не умереть с голоду! Представляете, что напишут в газетах: “Возле потухшего компьютера обнаружены иссохшие останки несчастного подростка! ” Эй, папуля, гляди, она уже ревет!

Джо наградил сына разъяренным взглядом, отчего у Чарли мигом пропала охота паясничать, но он все же задержался в надежде получить ответ. Однако никто не собирался ничего объяснять.

– О! – воскликнул Чарли. – Я вижу, что никому здесь не нужен! Ну что ж, радуйтесь, я ухожу!

И он отправился к себе наверх, предварительно нагрузившись всем, что успел выгрести из холодильника. А Фриц и правда заплакала. Она застыла на краешке стула с поникшей головой, и по ее щекам одна за другой скатывались юркие слезинки.

– Фриц! – окликнул Джо. Он встал перед дочкой на колени. – Фриц…

Она все еще молчала, но внезапно прижалась к нему и обняла за шею. Его младшая дочурка, его малышка, его бедняжка. Джо ласково обнимал хрупкое тельце и гладил ее по спине, дожидаясь, пока она выплачется. Он на собственном опыте успел убедиться, какое облегчение могут принести слезы.

– Ну, что с тобой, Фриц? – наконец спросил Джо, пытаясь заглянуть ей в лицо. – Скажи мне, не бойся!

Но Фриц упрямо отворачивалась. Она буркнула что-то неразборчивое вроде “девочка без мамы”, отчего у Джо снова защемило в груди.

Ах, Фриц! А ведь она тоскует по Лизе не меньше, чем он сам! С чего это он взял, будто такая маленькая девочка хуже его или Чарли с Деллой понимает горечь потери? Предстоящий разговор растравит их общую незажившую рану, однако избежать его тоже нельзя. Джо взмолился про себя: “Господи! Пожалуйста, помоги мне найти верные слова!”

– Так, значит, вот в чем дело? В том, что умерла твоя мама?

Фриц как-то странно дернулась, и Джо не мог решить, подтверждает она его догадку или нет. Влажное от слез лицо уткнулось ему в плечо.

– Фриц, твоя мама умерла. Она не хотела нас покидать, но это от нее не зависело. Но у тебя остался я. И ты моя младшая дочка. Я готов сделать ради тебя все, что только смогу. Но я не буду знать, что надо делать, если ты не скажешь об этом сама.

В ответ снова послышались рыдания. Джо растерялся: что теперь делать, что говорить? Откуда столько горя, и почему он был так глуп, что не желал этого замечать?

– Фриц!

Она вдруг подняла лицо и выпалила:

– Я… это я сделала, Джо!

– Что ты сделала, Фриц? Что? – ласково повторял он, вытирая ладонями слезы с ее щек.

– Я… ее сглазила!

– Кого?.. – опешил Джо.

– Лизу! – прорыдала девочка. – И я… не хочу… сглазить И тебя!

И Фриц снова спрятала лицо у него на плече.

– Фриц, милая, да разве ты можешь меня сглазить?

– Я… могу, Джо!

Он уселся на стул, взяв дочку на колени.

– Ну а теперь перестань плакать. Я хочу, чтобы ты объяснила…

– Да не могу я!..

– Неправда, можешь. Давай начнем с самого начала. Ты расскажешь мне все по порядку, как только что рассказала сказку про принцессу. У тебя это прекрасно получается. Вот мы посидим на кухне вдвоем, с глазу на глаз, и ты расскажешь мне все про свой сглаз.

Фриц громко шмыгала носом, и Джо подал ей салфетку, оставшуюся от пикника:

– Вот, высморкайся.

Фриц послушно выполнила приказ и попросила:

– Еще. – Джо протянул ей новую салфетку. Девочка всхлипнула и скомкала салфетку в кулаке.

Им пришлось подождать еще немного, пока ей удалось справиться со слезами.

– Ну, готова? – наконец спросил Джо. Она кивнула.

– Отлично, тогда поехали.

Поначалу ему показалось, что Фриц снова попытается отмолчаться, но она вдруг шумно вздохнула.

– Я… видела по телевизору, – дрожащим голосом начала девочка. – Там рассказывали про сглаз.

Джо молчал, ожидая продолжения.

– Понятно, – вымолвил он, так как молчание затянулось. – И что же такое этот сглаз?

– Из-за него случаются всякие беды. Ты… может, и не хочешь, а все равно сглазишь кого-то против воли. Так часто бывает.

– Но ведь ты никого не можешь сглазить, Фриц!

– Неправда, могу! Делла всегда ломает ногти, когда я вхожу в комнату, а Чарли что-нибудь теряет в своем компьютере!

– Но ведь это все делают они сами, а не ты, Фриц! Они могут свалить это на тебя, потому что ты попала под горячую руку, но это не означает, что ты и правда виновата!

– Но ведь я так и делаю! – упрямилась Фриц. – И все начинают злиться из-за меня! И Лиза тоже злилась!

Она снова расплакалась, и Джо крепко прижал дочку к себе.

– Фриц, не плачь. Договори до конца.

– Не хочу!

– Знаю. Но лучшее, что ты можешь сделать, – это довериться мне.

– А ты точно это знаешь, Джо?

– Точно!

Он чувствовал, как малышка собирается с духом, чтобы выложить все о своих прегрешениях, и любил ее от этого еще больше. Его дочка выказывала чудеса отваги, а ведь Господь свидетель, как нелегко ей приходилось!

– Ну же, не молчи. Расскажи мне все.

– Я слышала, как бабушки говорили…

– Ты хочешь сказать, что они не знали, что ты их слышишь?

– Да. Все говорили, что я только и знала, что таскаться за Лизой хвостом и канючить: “Мама, мама, мама! ” И тогда бабушка д’Амаро – она приехала к нам в тот день, чтобы посидеть со мной, пока Лиза поедет в гости, – сказала, что Лиза злилась на меня, потому что я капризничала и не хотела ни спать, ни есть.

– Фриц, да ведь тебе было тогда два года! В этом возрасте все малыши цепляются за свою маму! И Делла так цеплялась. И Чарли. А потом ты.

– Но когда цеплялись Делла или Чарли, ничего не случилось! А я ее сглазила! Я ее разозлила, и она умерла!

– Ну уж нет! Ничего такого ты не делала! А ну-ка сядь как следует и слушай, что я скажу! – Джо осторожно повернул дочку лицом к себе. – Когда ты меня о чем-то спрашиваешь, я тебе вру? Или отвечаю правду?

– Правду, но…

– И ты ни разу не слышала, чтобы я тебе врал, верно?

Фриц молчала, не спуская с отца затравленного взгляда.

– Слышала или нет?

– Нет.

– Вот видишь – это потому, что я никогда не вру своим детям! Никогда не врал раньше и не собираюсь впредь. А теперь я говорю тебе, что ты тут ни при чем! Просто у тебя резались зубки, и ты действительно капризничала – вот и все! Мы попали в аварию, и твоя мама погибла. Это был несчастный случай. В этом нет твоей вины! Понятно?

– Но я же сглазила и не хочу сглазить тебя тоже! – Она снова отвернулась.

– Фриц, если ты и правда занимаешься сглазом, то очень неудачно. Потому что целых пят лет ты ходила за мной хвостом и канючила: “Папа, папа! ” – а я до сих пор жив!

Фриц уцепилась за эти слова.

– Пять лет? – встревоженно переспросила девочка. – Джо, а ты не ошибся?

Он поднял широко растопыренные пальцы:

– Ровно пять. Ты стала звать меня “па” с десяти месяцев.

– И ты не думаешь, что я сглазила?

– Нет.

– А ты уверен?

– Еще как уверен! Ты не кто иная, как… Мари-Франс д’Амаро, известная также под именем Фриц – добрая и отважная дочка Джозефа и Лизы д’Амаро. Ты лучше всех творишь добрые дела, и ты самый лучший главный помощник главного повара, и никакому волшебнику не придет в голову запирать тебя на луне!

– Джо, я боюсь! – Фриц снова прижалась к отцу.

– Знаю, что боишься. Но я хочу, чтобы ты положилась на меня. Ведь я твой отец, и мне положено разбираться в таких вещах. Ты никого не сглазила.

– Значит, ты больше не разрешишь мне называть тебя Джо? – Она отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо.

– Вовсе нет. Это значит, что ты не будешь звать меня Джо потому, что боишься сглазить, а будешь звать меня Джо потому, что так привыкла, пойдет?

– И ты не обидишься?

– Не обижусь. Я просто буду откликаться.

– Наш разговор закончился?

– Если тебе стало легче.

– Мне стало легче. А я… должна рассказать Делле про наш разговор? Она ведь скажет, что я сошла с ума.

– Пусть все останется между нами. И ты не должна ничего никому объяснять, если не хочешь.

– Чарли наверняка скажет, что я сегодня ревела.

– Чарли скорее всего позабыл об этом, пока дошел до своей комнаты. Ты же знаешь Чарли!

Фриц улыбнулась дрожащими губами и осторожно сползла с его колен.

– Пойду вымою слезы лунной богини, – сказала она, заботливо собирая со стола камешки.

– Фриц, – окликнул ее Джо на полпути к двери. – Спасибо, что ты беспокоишься из-за меня!

– Пожалуйста.

– Но больше ты так не делай.

– Постараюсь…

Джо показалось, что с ее губ едва не сорвалось “папа”, но Фриц промолчала, и он не пытался настаивать. Ей требовалось время, чтобы все обдумать.

Чувствуя себя как выжатый лимон – и нравственно, и физически, – Джо так и не нашел в себе сил подняться. Перед ним вдруг снова возник образ Кэтрин. Кэтрин стоит на обдуваемом ветром пляже, Кэтрин с улыбкой щурится на солнце. Ужасно захотелось поделиться тем, что произошло сейчас между ним и Фриц. Почерпнуть спокойствие и уверенность из ее невозмутимого взгляда.

Но вместо этого Джо остался сидеть на кухне. Он поднес поближе фотографию и почувствовал знакомую боль, возникавшую всякий раз, как он видел на снимке себя рядом с Лизой.

“Лиза, скажи мне, ради Бога, когда же утихнет эта боль?!”