Текст книги "Эта ложь убьет тебя"

Автор книги: Челси Питчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

38
Подводная акробатка

Джунипер было пятнадцать лет, когда она в первый раз увидела револьвер. Руби тайком унесла его из школьного театрального кружка, и Джунипер не знала, что он бутафорский. Она знала только, что Руби хотелось играть в «Улике», и в сцене, когда виновницей оказалась мисс Скарлет, она вытаскивала этот револьвер из сумочки. «Я попалась», – произносила она задыхающимся голосом и подносила ствол к виску.

Затем раздавался оглушительный выстрел. Дальше Джунипер помнила только тот момент, когда она стояла на коленях рядом с подругой, и слезы лились из нее в три ручья, казалось, она никогда не сможет перестать плакать. Прежде она воображала смерть Руби десятки раз. Она ее воображала и нарочно отталкивала от себя, но видеть ее…

Чувствовать ее…

Это было слишком.

Теперь, глядя, как Руби поднесла к своему виску настоящий револьвер, Джунипер пожалела о своих детских фантазиях.

– Ты мне сказала, что он не заряжен.

– Я сказала тебе то, что ты хотела услышать, – ответила Руби и пятилась назад, пока между ними не оказался бассейн. – Я знала, что ты поверишь в мою невиновность, потому что ты всегда считала меня жертвой, что бы я ни сделала. И никогда не считала преступницей.

– Я тебя знаю. – Джунипер прикидывала расстояние между ними. Если она протянет к Руби руку, ее пальцы коснутся только воздуха. Если прыгнет вперед, палец Руби нажмет на спусковой крючок. – Ты не преступница.

– Кто же я тогда? – холодно спросила Руби.

– Ты убийца, – ответила Джунипер, и Руби открыла рот. – Ты убила отца, потому что он собирался убить тебя.

– Ох, давай не будем украшать события сладкой глазурью. Я убиваю людей, это правда, но давай не будем заворачивать убийство в красивую бумагу и мишуру, ладно?

– Он намеревался тебя убить? Он собирался душить тебя, пока не убьет, с умыслом или без?

Руби заморгала, хмуря брови.

– Он…

– Что бы произошло, если бы ты не сопротивлялась? Ты бы была здесь сегодня?

– Нет. – Она об этом не подумала, на этот раз. Наверное, не подумала, потому что это слово вылетело из ее рта, будто только и ожидало случая вырваться на свободу.

Джунипер продолжала настаивать, сделав всего один шаг.

– А Паркер? Ты сказала, он отправил тебе сообщение в ночь гибели Шейна. Он пытался вызвать тебя на место преступления? Каким-то образом свалить вину на тебя?

– Он пытался заставить меня сесть в машину. Он мне писал с телефона Шейна, в надежде, что мы встретимся на той узкой дороге и вместе исчезнем в огромном огненном взрыве. – Быстрый взгляд в сторону огненного ада. На этот раз ее губы не дрогнули. И она не смеялась.

– Он пытался тебя убить, – сказала Джунипер, и у нее все внутри сжалось от этого открытия. В самом деле, она должна была понять это раньше. Она знала Паркера лучше всех. Ей казалось, что знала, но даже она думала, что существует черта, которую он бы не перешел. Точка, на которой он бы остановился. – Ты думаешь, он бы остановился? Если бы Шейн не… если бы все пошло по-другому, ты думаешь, он бы попытался снова?

– Вероятно, – ответила Руби, наклонив голову к плечу. Она говорила о ночных кошмарах и о смерти как бы мимоходом. Но через минуту она добавила: – Но ему не пришлось, потому что…

– Шейн погиб. А ты даже смотреть не хотела ни на кого другого. – Джунипер прикусила нижнюю губу. – Но что, если бы посмотрела?

Руби резко вскинула голову. Ее губы округлились, а ствол упирался в висок под косым углом. Она уже не так крепко сжимала револьвер и не так хорошо понимала реальность – по крайней мере, ту реальность, которую нарисовала себе. Ей хотелось видеть себя преступницей, потому что так ей было легче справиться с тем, что она сделала. Но существовала другая версия событий. Реальность, к которой Джунипер неслась быстрее пули. – Что было бы, если бы ты меня любила?

– Что?

– Что было бы, если бы люди были правы? Что, если бы я была влюблена в тебя и ты решила дать мне шанс. Я бы еще была жива?

Руби с трудом сглотнула. Джунипер это видела так же ясно, как если бы солнце пылало на небе, но, разумеется, солнце не имело к этому никакого отношения. Солнце даже не взошло. И все же мир омывали золотистые лучи, бросая тени на лицо Руби. На мгновение освещая ее, а потом скрывая в тени. Это было идеально. Это была поэзия. Это была Руби Валентайн, все еще в маске, пусть даже фарфоровая маска висела у нее на пальцах.

И Джунипер намеревалась ее разбить. Она намеревалась расколоть ее на тысячу кусочков.

– Ты думаешь, я бы была мертва? Как, по-твоему, Паркер убил бы меня?

– Я… Я не хочу этого делать, – быстро вытолкнула из себя Руби, один только воздух, никакого огня. Она устала, это было очевидно. И крепче сжала револьвер в руке.

– Прошу тебя, – начала Джунипер, но слова застряли у нее в горле. Время неслось стремительно. Глаза Руби закрывались, револьвер был слишком далеко, Джунипер не сможет выбить его из ее руки и вовремя добежать до него. Она – Подводная акробатка, которая слишком медленно двигается сквозь жидкость. Ей нужно, чтобы все замерло, как было тогда, на балконе, когда их пальцы переплелись. Как это началось? С любви и смеха?

Нет. С фотографии.

Перед ее глазами вдруг возникла комната, комната, недавно казавшаяся невозможной. Будто кто-то проник в ее грудь и прочел содержимое ее сердца. Только один человек в мире мог знать ее так хорошо, знать ее самые мрачные страхи и самые потаенные желания.

– Это была ты. – Она шагнула ближе, но на самую капельку. Если подойти еще ближе, Руби запаникует. Слишком близко – и все пропало. – Ты оформляла мою спальню. Ты оставила мне билеты на Кубу. Ты единственная, кто мог это сделать.

– Я все спальни оформляла, кроме моей собственной, – призналась Руби, пылающий ад заключил ее в раму из света. Казалось, что она сама горит, что ее красные волосы пылают. Волосы цвета крови на кончике пальца. Или цвета свежей клубники, которую достали из вина. Она выкрасила их из-за него. Чтобы воплотить прозвище, которое он ей дал.

Все это было из-за него.

– Ты думала, что я пыталась убить Шейна, – сказала Джунипер, проталкивая слова сквозь комок в горле. – Сначала твой отец напал на тебя после того, как я натравила на него копов. Потом, год спустя, до тебя дошли слухи, будто я пыталась утопить любовь всей твоей жизни. И ты им верила.

– До сегодняшней ночи.

– Когда я тебе рассказала, что произошло на самом деле. А потом… – Джунипер ахнула, она перевела взгляд на тело у двери. На девочку в почерневшем кружевном платье. – Ты попросила Брианну выпустить меня. После того, как услышала мой рассказ, ты сказала, что несправедливо удерживать меня в доме. Ты действительно так думала?

– Да.

Воздух хлынул в легкие Джунипер. Несмотря на то, что ее голос не дрожал, она страшилась ответа Руби.

– А когда я хотела бежать в соседний дом, ты пыталась помешать мне покинуть гостиную. Почему?

– Я начинала сомневаться в правдивости слухов о тебе, – призналась Руби. – Когда ты вышла из гостиной, я побежала в потайной коридор, пытаясь перехватить Брианну. Там она должна была находиться в антрактах. В этом была прелесть нашего плана! Нам нужна была только приставная лестница на балкон, и тот тайный переход, и она могла оказаться где захочет, в любом месте, в любое время. Могла быть в доме или…

– Или могла топить меня в бассейне.

Руби бросила быстрый, резкий взгляд через патио, и он остановился на теле Брианны. Потом послышался всхлип. Всего один звук, вырвавшийся из глубины ее души перед тем, как она зажала рот ладонью. Она сжимала в руке маску. Но теперь маска выскользнула из ее пальцев и со стуком упала на камни.

Но и сейчас не разбилась.

– Ты поэтому ее убила? – спросила Джунипер, сердце ее трепетало подобно крылышкам стрекозы. – Потому что она набросилась на меня до того, как узнала, что случилось в действительности? До того, как получила доказательства?

Руби склонила голову к плечу. Этот жест так напоминал жест Брианны, сверхъестественно точно. Джунипер чуть не повернулась и не бросилась бежать. Он почти ожидала, что Руби прицелится в нее из револьвера. Но в этом и было дело, не так ли? K этому моменту у Руби уже была возможность выстрелить в нее, но она даже не пыталась. С того первого, ужасного мгновения, когда Руби подняла револьвер, Джунипер точно знала, куда будет нацелен ствол.

У нее не было никаких сомнений.

Теперь Руби подняла взгляд, в ее глазах отражался огонь.

– Все это было не для того, чтобы убить Брианну. А для того, чтобы поймать убийцу Шейна. И в последние мгновения циркового представления я создала иллюзию и заставила ее исчезнуть. Я ее спасла, – прибавила она, сбрасывая с себя весь этот блеск. Показывая настоящую себя – сломленную, дрожащую девочку, рука которой не привыкла так долго держать оружие. Тогда Джунипер рассмеялась – она фыркнула всего один раз, – было бы смешно, если бы все это провалилось только из-за того, что у Руби устала рука.

– Ты ее не убивала, – Джунипер шагнула ближе, но не к Руби, а к Брианне. K кукле, исчезающей в пламени. – Ты ее защищала, как старалась защитить меня, когда узнала правду.

– И все-таки я участвовала в заговоре против тебя. Я позволила этому произойти.

– О, я когда-нибудь тебе за это отомщу. Через много лет, когда ты будешь выступать на Бродвее, я, может быть, буду ждать на стропилах с ведром крови в руках.

– Правда? Как в «Кэрри»[9]9
  Дебютный роман Стивена Кинга, выдержавший три экранизации.


[Закрыть]? – Руби свободной рукой показала на огонь. – Ты знаешь, как заканчивается этот фильм, да?

– Мы смотрели его вместе.

– Мы все смотрели вместе. – Руби нахмурилась, когда слезы полились по щекам Джунипер, падая на покрытую снегом землю. – Вот откуда я знаю, о чем ты думаешь. Если бы ты могла подойти ко мне близко, ты растопила бы мое ледяное сердце этими слезами.

– Это не «Снежная королева», – ответила Джунипер, и выдавить из себя эти слова оказалось тяжело. Это было больно, будто она говорила сквозь острые осколки в горле. Осколки льда? Нет. Но слова Руби попадали в ее сознание. Раскалывали ее реальность. Она знала, что слезы не смогут растопить ледяное сердце Руби, но начала искать то, чем можно было это сделать.

И она это нашла. Правда, это было так очевидно, что просто бросалось в глаза. Подмигивало ей. Обещало: что бы ни говорилось в той сказке, что-то всегда растопит плоть. Она повернулась к дому и сделала три больших шага, прежде чем Руби ее окликнула.

– Что ты делаешь?

– Разве это не очевидно? – спросила Джунипер, глядя на бассейн между ними. Руби не могла к ней подобраться, как и она не могла подобраться к Руби. – Я иду с тобой.

– Ты… что? – Лицо Руби сморщилось. – Нет, ты не можешь.

– Почему? Ты же идешь.

– Пожалуйста. – В голосе Руби звучало страдание. – Это не смешно.

– Нет, это не смешно. Это больно, правда? Смотреть, как твоя самая старая подруга исчезает? Даже сама возможность, промелькнувшая перед твоим мысленным взором… – Джунипер вздрогнула, ее глаза жег дым. – Мы обе потеряли так много, и все равно ты готова отнять себя у меня. Навсегда.

Еще один шаг, и она действительно ощутила жар. Реально почувствовала те части своего тела, которые могут сгореть и сплавиться в одно целое. Те части, которые могут вскипеть. Она сделала вдох, пытаясь набрать свежего воздуха, но вдохнула лишь дым. Потом она согнулась пополам, и ее понесло вперед, даже без ее усилий.

А Руби кричала.

– Пожалуйста! Ты не можешь так поступить со мной. Не можешь заставить меня опять на это смотреть.

Джунипер остановилась, языки пламени потрескивали у ее волос, обжигали края ее одежды.

– Это будет не то же самое, если ты меня не любишь. Ты не почувствуешь то же самое.

– Я… – Еще один всхлип, быстро подавленный. Снова слетела маска, быстро подхваченная на лету. Так думала Джунипер, пока не услышала голос Руби, искаженный рыданиями. – Однажды ночью я села в машину отца. Через много месяцев после его исчезновения я подъехала к твоему дому и смотрела в твое окно. Но не могла собраться с духом и постучать в стекло. Не могла осмелиться забраться в дом, когда ты все время была права. Ты была права насчет него, и ты была права насчет Паркера. Но ты ошибалась насчет Шейна. – Она умолкла, задыхаясь от рыданий, как Джунипер задыхалась от дыма. – Мы ошибались насчет него, Джунипер, и его нет. Он мертв.

Потом послышался тихий звук. Джунипер обернулась и успела увидеть, как колени Руби ударились о камни, и на мгновение сердце ее сделало скачок. Оно ожило в самый последний момент. Наполнилось этой проклятой, глупой надеждой. Но дрожащая рука Руби по-прежнему держала револьвер.

– Я не могу без него. Не могу снова стать одинокой.

– Ты не одинока. Разве ты этого не понимаешь? Ты обещала помочь мне найти семью и никогда даже не понимала… что моя семья – это ты. Ты – моя душа, Руби Валентайн, и я никогда тебя не брошу.

Джунипер вошла в стену дыма. Языки пламени тянулись к ней, пытались схватить, и она все чувствовала. Ее кожа раскрывалась. Ее легкие сжимались, будто в них вонзались осколки стекла. Она едва расслышала звук выстрела за ревом огня.

Она резко обернулась.

Когда она увидела свою подругу, лежащую на камнях, ее сердце раскололось, а в голове смешались самые противоречивые мысли. Руби лежала на камнях, сжимая голову руками, и все же… крови не было видно. Джунипер мчалась через патио, как летящая по небу звезда, как душа, так слившаяся с другой душой, что они могли бы отыскать друг друга даже в самую темную из ночей.

Она упала на колени, изо всех сил прижала Руби к груди. Руби была теплая. Теплее, чем была бы, если бы жизнь покидала ее. Взгляд Джунипер метался в поисках пули. И только когда она опустила глаза и увидела обломки фарфоровой маски, она поняла, что сделала Руби.

39
Кукольное личико

Мир горел. Языки пламени лизали тьму, поднимаясь в небо цвета индиго. Внутри огромного, сверкающего огненного ада стоял дом, с него облезала краска, и люстры дребезжали на потолках.

Внутри дома было чудовище.

Нет, дикий зверь.

«Нет, мальчик», – думала Руби, пока Джунипер уводила ее прочь от пожара в сад из подстриженных в виде животных растений. Они вместе шли по длинной, извилистой дорожке к воротам. Ворота распахнулись. Затем перед ними открылась дорога, и по ней к ним бежал мальчик, с вытянутыми руками и развевающимися темными волосами.

Он бросился к Джунипер и закружил ее, как в идеальной волшебной сказке. Они оба смеялись сквозь слезы. Да, думала Руби, глядя, как они кружатся, они – это смех, и любовь, и свет.

А она – это тьма.

Она – это мстительная богиня в стране пирамид и песка; и тут, к счастью, подул ветер.

Он налетел на нее, и она заплясала, пусть всего лишь в течение пары секунд. Она плясала вместе с ним. Она чувствовала, как руки Шейна берут ее за руки, чувствовала, как его глаза находят ее глаза в темноте. Маска Руби упала, наконец, и она отпустила все иллюзии.

Отпустила куклу. И богиню тоже. Тогда она стала самой собой. Девочкой со светло-голубыми глазами и веснушками на носу. С длинным, неровным шрамом на сердце и пропастью, отделяющей ее от счастья. От него. Теперь, пока он кружил ее, она чувствовала, как его руки выскальзывают из ее пальцев, как его душа отделяется от ее души.

– Прощай, – прошептала Руби, глядя, как дым уплывает в небо. Она понимала, что это не он, понимала, что его душа унеслась в прошлом году, но тогда она не могла произнести этого слова. Она не могла придумать этого слова, и очень долго ей это было не нужно. Ей было необходимо составить план вечеринки, с эксклюзивным списком гостей.

Поймать убийцу.

Чиркнуть спичкой.

Теперь весь мир горел, и Паркер Эддисон превращался в песчинку. Ветер шелестел вокруг нее, запутывался в ее волосах. Год назад Шейн запустил пальцы в ее волосы и сказал: «Мы перестанем бояться. Вместе».

– А потом? – Руби ждала от него ответа, но сегодня ночью ничей голос не шептал ей в ухо. Вернее, шепчущий голос принадлежал не ему. Гэвин и Джунипер шептались рядом с ней, и она уловила слова. «С ним все будет в порядке. Его отвезли в больницу, но он был в сознании и разговаривал с…» Гэвин умолк, с его лица сползла улыбка.

– Где Паркер? Он…

– Мы не могли его спасти, – заговорила Джунипер, бросив быстрый взгляд на Руби. – Мы не могли спасти ни его, ни ее.

Гэвин резко вдохнул, прижал ладонь ко рту.

– Я не думал, что она и правда это сделает. Я не… – Он замолчал, прищурился. Теперь, когда он узнал самое худшее, он начал замечать и другие вещи. – Что с тобой случилось? – спросил он Джунипер, рассматривая ее обгоревшие волосы и одежду.

Губы Джунипер растянулись в улыбке. Это было прекрасно. Это был солнечный свет после самой длинной ночи в году.

– Мы с огнем немного потанцевали. Но я думала, что мы танцуем вальс, а оказалось, что это больше похоже на танго.

– Но с тобой все в порядке? – пальцы Гэвина нарисовали кружок на ее коже. Огонь едва прикоснулся к ней, но на левом плече виднелся рубец.

Руби верила, что он заживет. Ей приходилось в это верить, потому что Джунипер танцевала с огнем ради нее. Чтобы спасти ей жизнь. Чтобы показать, каково это – смотреть, как единственный человек, который по-настоящему знает тебя, превращается в прах. Даже Шейн не знал правду об отце Руби, и теперь она уже никогда не сможет ему рассказать.

Но Джунипер знала все, и все-таки она сражалась за Руби. Все-таки она ее любила. А Руби было необходимо, чтобы ее любили. Может быть, это неправильно, может быть, ей полагалось любить себя, и пусть весь остальной мир идет к черту, но она не могла отказаться от надежды, что ей будут рады во вселенной.

Что ее выберут.

Теперь, когда Гэвин прижался к Джунипер и стал шептать о горячем шоколаде и одеялах, Руби подошла к ним ближе.

– Как вы думаете, в больнице есть горячий шоколад? Я просто… – Она сглотнула, выдавливая слова. – Я не хочу оставлять Брета одного.

Гэвин с минуту смотрел на нее, и его стиснутые челюсти немного разжались.

– Вероятно, есть, и он, наверное, ужасный. Но держу пари, если попросить очень вежливо, один из нас сможет сбегать в кофейню через дорогу и принести вам хороший напиток.

– Сбегать? Ты обещаешь? – Уголки губ Руби приподнялись.

– Я хочу шоколад с маршмаллоу, – сказала Джунипер.

– О господи. – Гэвин протянул каждой из них руку. – Ты много хочешь.

– Ты сам предложил. – Джунипер взяла его под руку. И прежде чем Руби успела тоже взять Гэвина под руку, Джунипер дернула Руби к себе и поставила рядом с собой. – Будь рядом, – сказала она.

Руби кивнула. Она не могла отделаться от ощущения, что ей не место рядом с ними, что она не заслуживает того, чтобы идти с ними вместе. Но она не стала сопротивляться. Она слишком устала, чтобы сопротивляться, и, кроме того, она действительно хотела пойти к Брету.

– Пойдем. – Она повела их к полицейским машинам, которые как раз подъезжали к улице. – Они все равно захотят поговорить с нами. Можно с таким же успехом поехать с ними.

Джунипер втянула воздух.

– Ты – и бежишь к полицейским. Это что-то новое.

– Ты знаешь меня, Джунбаг. Я полна неожиданностей.

Джунипер рассмеялась. Смех был резким и неожиданным, он охватил все ее тело в одно мгновение и так же быстро прекратился. Ее рука взлетела к губам, словно она не могла до конца поверить, что только что смеялась. Не могла до конца поверить, что в состоянии смеяться.

Гэвин смотрел на них обеих.

– Что-то случилось, правда? Я что-то пропустил.

– Ты пропустил полночи, – насмешливо ответила Руби, увлекая их за собой к мигающим синим огням. В животе у нее нарастало напряжение, и не потому, что у нее были сложные отношения с полицией Фоллен Оукс. В глубине души она понимала, что ей необходимо признаться Гэвину в том, что она сделала. Ей нужно признаться и Брету тоже. Но сегодня ночью они принесут ему горячий шоколад и одеяла и позаботятся о том, чтобы он понял, что не одинок.

Никто из них не одинок.

Полицейские радостно приветствовали их, им не терпелось разобраться в этой ночи огня и фарфора. Они вместе сели в машину, три маленьких преступника, пригнув головы. Три маленьких лжеца, прекрасных и ужасных в своей способности любить и способности мстить.

Когда дверца захлопнулась, Руби повернулась к окну. Джунипер оказалась зажатой на середине сиденья, она держала за руку Гэвина, и Руби не хотела, чтобы они увидели, что она плачет. Но, должно быть, она слишком часто дышала, потому что Джунипер повернулась к ней и прошептала:

– Останься со мной. Пожалуйста.

– Останусь. Я с тобой. – Пальцы Руби переплелись с пальцами Джунипер, ее взгляд устремился в темноту. Приближался рассвет, но небо было еще темным, луна сияла над их головами. Голубая и белая. Сапфировая и цвета слоновой кости, как любовь всей ее жизни.

Когда-нибудь душа Руби отправится, танцуя, во тьму, и они воссоединятся. Будут глаза, похожие на вечные сумерки, и кожа, светлая, как луна. Озорная улыбка. И, может быть, если все пройдет точно так, как они планировали, ее разбитое сердце исцелится и боль сменится безмятежностью.

Но сначала будет жизнь.