Текст книги "Эта ложь убьет тебя"

Автор книги: Челси Питчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

29
Черный лебедь

Когда мир погрузился во тьму, сердце Руби забилось спокойнее. Впервые за ночь зуд в кончиках ее пальцев утих. Нервы расслабились, а дыхание стало ровнее. Цирковое представление заканчивалось, и она это чувствовала.

Ощущение было приятным.

Ее мысли были отражением темных, тихих коридоров дома, когда она выскользнула из ванной комнаты. Гэвин хотел пойти первым, но Руби остановила его, прикоснувшись к его плечу. Она больше всех остальных бродила по этому дому. Ее прятали в потайном коридоре и сталкивали с лестницы.

Имело смысл пропустить ее вперед.

И поэтому она пошла первой. Она скользила по полу на тонких ножках, и ее ступни в чулках, без туфель, шелестели по полу. Веревка висела у нее на руке. У подножия лестницы она остановилась, поджидая остальных. Ей хотелось взять их за руки и вместе с ними подниматься вверх по лестнице непреодолимой стеной, но, конечно, разумнее было прижаться к перилам. Занимать как можно меньше места на тот случай, если Брианна затаилась где-то поблизости. Руби подозревала, что это не так. В данный момент она должна охранять патио или прислушиваться в потайном коридоре, пока Паркер уговаривает Брета молчать. И все же глупо занимать больше места, чем необходимо. Они шли вдоль одной стороны лестницы друг за другом, и шаги их были беззвучными.

Это происходило. Это работало. Руби усмехнулась, когда они добрались до третьего этажа, их глаза уже привыкли к темноте. Она видела не так уж много, но могла определить, что коридор пуст. Куклы-убийцы не было. Им повезло еще и в том, что дверь в конце коридора оказалась открытой, как и дверь на балкон за ним. Руби видела льющийся в комнату лунный свет и небо цвета индиго, и это было самое красивое зрелище, какое ей доводилось видеть. Конечно, поскольку она была девочкой, а еще не призраком, ее тело подчинялось силе гравитации, и поэтому она не могла отправиться в плавание по небу.

Но она могла отправиться в плавание по бассейну.

«Да, – подумала Руби, – мы приближаемся к концу». Она нутром почуяла это, когда они проходили мимо открытой двери комнаты Джунипер. Невольно она повернула голову и посмотрела на фотографии внутри. Фотографии двух улыбающихся девочек в возрасте восьми лет, двенадцати, четырнадцати.

Руби и Джунипер.

У нее судорожно забилось сердце, и, не успев остановить себя, она сорвала со стены один снимок. Зернистый снимок, Джунипер и она сама в окружении маленьких кексов. Красный бархат, потому что его больше всего любила Руби – только это не имело значения в ее семье. Руби никогда не удавалось получить свой собственный торт. Трое из четырех девочек семьи Валентайн родились в ноябре, и к тому времени, как Руби пошла во второй класс, она делила свой торт на три части. Делила свои подарки. Делила празднование своего дня рождения. И даже тогда она не возражала против этого, пока ее мать не принесла домой торт с арахисовой массой, забыв о том, что у Руби аллергия на арахис. Это уже Руби не могла вынести. И все же она высидела весь праздник, помогала сестрам разворачивать подарки, а потом тихо выскользнула в ванную комнату поплакать. Она не могла плакать у себя в спальне, потому что она не принадлежала ей одной, как и все остальное в доме. Спальню она делила с Шарлоттой, а день рождения был общим со Скарлет и Мей, и ничего, совсем ничего не принадлежало одной Руби.

До того дня рождения.

Тогда Руби и Джунипер веселились вместе со всеми, но в середине праздника Джунипер почувствовала себя плохо. По крайней мере, так она заявила. Однако через два часа после ее неожиданного ухода Руби услышала стук в свое окно, бросилась к нему и увидела подругу, держащую что-то на подносе.

Маленькие кексы. Двадцать четыре маленьких кекса цвета красного бархата, на каждом было написано имя Руби красивой красной глазурью. «Все они для тебя», – настаивала Джунипер с улыбкой.

Теперь, глядя на снимок, Руби почувствовала боль в груди, и ее глаза обожгли слезы. Ей захотелось обнять Джунипер. Нет, ей захотелось построить действующую машину времени и вернуться в тот момент, когда еще ничего не разрушилось. Если бы Джунипер оставалась ее подругой все эти годы, может, она чувствовала бы себя сейчас личностью, а не растрескавшейся фарфоровой копией самой себя?

Невозможно это узнать, и глупо сейчас думать об этом. Прошлое – это прошлое. Но так как будущее казалось туманным и совершенно пустым без Шейна, Руби все время искала тот последний момент, когда она чувствовала себя человеком. Поспешно войдя в пятую спальню с зажатой в руке фотографией, она оказалась лицом к лицу с ответом.

Он сидел на стуле, его кожу покрывали красные надписи. Его волосы уже не были мокрыми, но рубашка была расстегнула, будто он ждал, когда град ударов выбьет весь запас воздуха из его легких. Ждал, когда лиловые синяки покроют его грудную клетку.

– Я его возьму, – сказала Руби, обхватив рукой куклу. Когда Джунипер повернулась к ней, в тревоге широко раскрыв глаза, Руби постаралась объяснить, как сумела:

– Эта история заканчивается огнем. Ты это знаешь. И я знаю, что он сделан из фарфора, но будь я проклята, если второй раз буду смотреть, как он горит.

Джунипер кивнула, когда Руби потащила куклу через комнату. Если ее и встревожило состояние рассудка Руби, она этого не показала. Надо было подумать о более важных вещах – например, о побеге с риском для жизни. Когда-то, давным-давно, Шейн и Руби строили планы побега с риском для жизни. Обсуждали способ освободиться от Паркера вместе и перестать бояться. А потом…

– Мы просто будем вместе, – сказал тогда Шейн, улыбаясь, как Чеширский кот, и Руби растаяла.

Теперь, быстро проходя по балкону, Руби думала о других вещах, которые могли заставить человека растаять. Она видела дорожку из бензина, извивающуюся вокруг дома. Она не захватывала бассейн, но если Брианна зажжет спичку, Руби взлетит в языках пламени, как взлетел год назад Шейн.

Они все сгорят.

Но в патио было темно. Руби не видела ни намека на белое платье или на ярко-красную помаду.

– Мы можем прыгнуть вместе, – сказала она, связывая створки балконной двери веревкой. На этот раз она завязала узел. Никаких бантиков. – Нам придется перелезть через ограждение, потом оттолкнуться от бортика. Если бы не это, то я бы сказала, что мы должны взяться за руки.

– Мы можем взяться за руки сейчас, – сказала Джунипер, на мгновение переплетая свои пальцы с пальцами Руби. Когда девочки разжали руки, она сжимала фотографию, которую Руби взяла из дома.

– Ты видела мою спальню?

Руби кивнула головой, глядя на нее при свете луны.

– Из всего, что ты могла бы хотеть, ты хотела меня.

– Вернуть тебя в мою жизнь – да, хотела.

– Я тоже хотела этого, – сказала Руби, и это было правдой. Прежде, чем она успела остановиться, она обвила руками Джунипер и прошептала: – Я зря потеряла так много времени…

– Гм, – вмешался Гэвин. – Не хочу быть тем парнем, но вы теряете время сейчас.

– Шшш. – Руби поднесла палец к губам. – У нас есть одно мгновение. – И это была правда. Они обнимали друг друга, потому что, возможно, это было в последний раз. Они даже слегка раскачивались, и Руби подумала: идеально, что все должно так закончиться. Две принцессы на балконе, танцующие при лунном свете. Два рыцаря, воссоединившиеся после долгой и полной страданий войны.

И в тот самый момент, когда Руби почувствовала эту иллюзию, голос Гэвина опять проколол их мыльный пузырь, развеял их фантазию.

– Ну, я прыгаю. А вы можете…

Ему не удалось закончить свою мысль. Отвернувшись от Руби, Джунипер обхватила ладонями его лицо.

– Ох, боже мой. Закрой свое прекрасное лицо.

Потом, под миллионом мерцающих звезд, она его поцеловала. Этот поцелуй был до смешного невинным. «Идеальным поцелуем Джунипер», – с усмешкой подумала Руби. Нежным и неуверенным, и он закончился так же быстро, как начался, но он достиг своей цели. Гэвин очнулся с улыбкой на лице, а потом стал частью фантазии. Все трое соскользнули в альтернативную реальность, где мир прекрасен и ужасен и ты должен видеть обе стороны, чтобы выжить.

Вместе они перелезли через ограждение. В доме гулко стучали шаги по ступенькам, но это не имело значения, потому что план действовал. Участники игры приготовились к прыжку. Ухватившись пальцами за перила, Руби повернулась сначала к Гэвину и спросила:

– Готов?

Он кивнул.

– Джунбаг?

– Сейчас или никогда, – ответила Джунипер, и ее голос не слишком сильно дрожал. – На счет три?

Руби кивнула головой. Разумно было сделать это вместе. Вместе они сосчитают до трех. Вместе прыгнут, а потом, через несколько часов после этого, когда страх исчезнет…

Они просто будут вместе.

Слезы струились по щекам Руби. Все должно было произойти не так, с ней должен был быть Шейн. Больше нет никакого вместе. Потянувшись к балкону, она взяла в руки куклу.

– Раз, – произнесла она.

Джунипер рядом с ней сглотнула и сказала:

– Два.

– Три, – крикнули они все вместе и прыгнули в небо. Потом взлетели. Потом сила тяжести потащила их вниз быстрее, чем ожидала Руби. Она сильно ударилась о воду. Синеглазый, бледный мальчик выскользнул у нее из рук почти мгновенно, и она потянулась к нему еще до того, как вдохнула. Потом луна понеслась к ней. На мгновение ей показалось, что у нее двоится в глазах. Нет, троится, поправила она себя, глядя в безжизненное лицо Шейна Феррика, на сияющую в небе луну и на девочку, выходящую из сумрака и одетую в белое.

30
Отчаянная попытка

Паркер тихо вошел в спальню Брета. Там все было серым и мрачным. Изорванные фотографии валялись на полу, но Паркер едва взглянул на них и закрыл за собой дверь.

Его интересовал только лежащий на кровати мальчик.

– Оставь меня в покое, – холодно произнес Брет. Его кожа казалась такой же серой, как стены. Он что-то сжимал в дрожащих руках, что-то металлическое, блестящее.

Свой кастет.

– Послушай, я облажался с этим видео. – Паркер подошел ближе, провел рукой по волосам. – Я потерял голову, увидев Руби с ним. Я хочу сказать, ты можешь себе представить? Если бы ты вошел и застал нас с ней, разве ты не…

– Не надо.

– Я просто хочу сказать, что тебе было бы неприятно.

– Не надо со мной так разговаривать. Тебе не надо делать вид, будто ты понимаешь. Всю мою жизнь, все, что я делал… Это было не для того, чтобы удержать тебя. А чтобы защитить. И – да, если бы я увидел ее с тобой, это было бы неприятно, но знаешь что? Я уже большой мальчик, Паркер, и если бы я увидел тебя с веревкой, то мне и в голову бы не пришло тебя связать.

– Ерунда, – возразил Паркер, подходя к нему. – Что тебе предложила Брианна? Ты мне пытался сказать, правда? Пытался заставить меня взглянуть на твою спальню? Зачем? Чтобы заманить меня сюда…

– Я тебя не заманивал! Это ты заманил нас всех на эту вечеринку. Вот что произошло на самом деле.

– Вы все только и делаете, что обливаете меня грязью. Ну, знаешь что? Я создал тебя заново. Я и ее создал заново. Гэвину до смерти хочется быть мной. И Джунипер тоже. Не надо меня ненавидеть просто потому, что у меня есть то, чего вам хочется, ладно? Если бы ты мне просто подыграл… – Паркер склонился над ним. Они уставились друг на друга, и Паркер потянулся к воротнику Брета, и…

– Нет. – Брет отполз назад, прочь от него. – Нет, такой ты мне не нужен. Ты мне вообще не нужен.

– Ты врешь.

– Не вру! Она не предложила мне тебя, потому что знала, что я не соглашусь. Она знала. Она знала. – Теперь он начал раскачиваться, а Паркер занервничал. Конечно, Брианна предложила Брету почувствовать себя немного Паркером, чтобы он согласился с ней сотрудничать. Чего еще мог хотеть его друг?

Паркер фыркнул, качая головой.

– Ты обманщик. Она повесила мою фотографию у тебя в комнате. Она покрыла твои стены снимками моего лица, а ты порвал все…

– Хочешь – верь, хочешь – нет, Паркер, но есть кое-что, чего мне хочется больше, чем тебя. И я действительно могу это получить. – Брет протянул руку вверх и сдернул простыню с изголовья. На ней были написаны слова:

«Брет Кармайкл

Покойся с миром».

– Это что такое, черт возьми? – спросил Паркер, изумленно глядя на Брета. – Она тебе это предложила?

Брет закрыл лицо руками, его голос треснул.

– Это то, чего мне хотелось.

Первым инстинктивным побуждением Паркера было уйти отсюда. Оставить Брету свободное пространство, чтобы он мог взять себя в руки. Но он ждал. Он так много раз принимал поспешные решения сегодня и в те недели, которые предшествовали этой вечеринке.

– Почему ты этого хотел? – спросил он.

– Из-за того, что я сделал, – еле выдавил из себя Брет. – Весь год я пытался выбросить из головы эту мысль, но не смог.

– Поэтому она предложила сделать это за тебя. Взять твою жизнь в уплату за жизнь Шейна. – Паркер поднял глаза, холод разливался внутри него. В его уши проникал чей-то голос. Если он хочет выбраться отсюда, ему придется быть готовым принести жертву.

– Я не дал ей того, что она хотела, – сказал Брет, поднимая свой кастет. – Все равно, это был скорее такой жест. Ей нужна правда. Она хочет, чтобы убийца ее брата страдал.

– Может быть, – согласился Паркер, сердце его забилось быстрее. – То есть она определенно этого хочет, но так как мы все виноваты, держу пари, она возьмет любого из нас.

– Что ты имеешь в виду?

Брет смотрел на него, его взгляд смягчился, и Паркер приказал себе остановиться. Заткнуться. Должен быть другой способ. Но как только он закрыл рот, свет замигал, и это выглядело как знак. Предупреждение о будущем мерцании. Об огне. Если кто-нибудь вскоре не сделает признание, все пятеро умрут.

Они сгорят заживо.

Паркер уже ощущал этот запах. Воздух зашипел, свет погас. В наступившей темноте он выдавил из себя слова:

– Ей очень хочется знать, кто убил ее брата. А ты отчаянно хочешь возместить…

– Я не могу возместить ей потерю. Не могу вернуть его.

– Ты прав. Но если ты отдашь свою жизнь, чтобы спасти дом, полный людей, это с лихвой возместит потерю. Парень… – Паркер покачал головой, будто эта мысль произвела на него большое впечатление. – Она очень умна, раз предлагает тебе это. Но тебе нельзя соглашаться. Я хочу сказать, что никогда бы не позволил тебе согласиться.

В темноте Брет сидел неподвижно, перебрасывая кастет из одной руки в другую. Он был похож на ребенка. На маленького мальчика, которого бросил тот, в ком он нуждался больше всего. Именно таким нашел его Паркер много лет назад. Он взял Брета под свое крыло, взял Брета в свою семью, потому что Брет все потерял. Мать. Дом. Им с отцом пришлось тесниться в однокомнатной квартирке, и Брету даже не на что было купить себе ланч в школе. Поэтому Паркер делал это для него. Он возил его на побережье в выходные, а когда Брету исполнилось шестнадцать лет, Паркер подарил ему «ягуар», на котором учился водить машину.

Раз за разом Паркер его спасал. Теперь его самого надо спасать. Он осторожно положил ладони на руки Брета и сказал:

– Даже не думай сделать то, чего она хочет. Твои страдания закончатся, в конце концов.

Брет втянул воздух, металл звякнул у него в руках.

– Не закончатся, – ответил он через минуту. – С каждым днем становится все хуже. А если еще кто-нибудь умрет из-за того, что я сделал… – Он оттолкнулся от кровати. – Я могу это прекратить.

– Нет. – Паркер рванулся за ним через темноту. Он протянул руку, когда Брет открыл дверь. Но не смог его остановить. Или, вернее, он не стал его останавливать. Он чувствовал небольшой испуг, и его слегка тошнило, когда он думал о том, что он делает, но за паникой скрывалось нечто другое.

Облегчение.

Он спасется. Он выживет, и только это имеет значение. Брет уже добрался до подножия лестницы и свернул налево, направляясь к дверям патио. Он не знал, что они заперты. Он не знал и о дорожке из бензина, но все-таки пытался их спасти. Он действительно вел себя мужественно. Паркер постарается, чтобы все узнали о том, что он для них сделал.

Он последовал за Бретом в столовую и заметил в патио белое пятно. Его охватило раскаяние. Неужели он действительно способен это сделать? Неужели он действительно способен пожертвовать жизнью лучшего друга?

– Подожди, – крикнул он, пока Брет возился с замком на дверях патио. Он обернулся на звук голоса Паркера. Их взгляды встретились. Паркер нежно улыбнулся, он был счастлив, что его старый друг смотрит на него. – Не надо…

Брет выдвинул стоящий у стола стул. Резко развернулся и запустил им в двери патио. Потом выбрался через отверстие в разбитом стекле, расцарапав осколками кожу. Одним быстрым движением он швырнул кастет через патио, в сторону фигуры, стоящей в отдалении.

– Это был я, – произнес он, когда Брианна нагнулась и подняла его подношение. – Я виновен в смерти твоего брата.

31
Брутальный балет

Кошмарный сон Джунипер превращался в реальность. Она снова погрузилась в ледяную воду, а когда вынырнула на поверхность, то увидела только это лицо. Бледное, как луна, фарфоровое, одновременно треснувшее и гладкое. Ярко-красный рот. Возможно, он покрыт настоящей кровью; она никогда этого не узнает, да это и не имеет значения.

Имела значение рука.

Бледные пальцы разрубили воздух. Бледные пальцы, блестящие, как металл. Неужели Брианна держит в руке нож? Нет, это что-то другое. Металл облегал ее пальцы, как какое-то безумное украшение. Рядом с Джунипер плескались в воде Руби и Гэвин, они издавали нечленораздельные звуки, но она ничего не поняла и не разобрала слов. Это был хаос. Это была анархия, и их цирковой шатер рушился.

Затем в повествовании возник неожиданный поворот. История изменилась. Девочка с лицом куклы промчалась мимо них, по направлению к мальчику, стоящему у дверей патио. K Брету. Его темно-лиловый костюм был усеян сверкающими осколками, и он не сделал попытки защититься, когда Брианна замахнулась для удара.

Ее движение было элегантным, почти как в балете, такое движение сделала бы Руби на своей кухне в обычный день. Оно было красивым и неуместным, и призрачно замедленным, пока ее рука не соприкоснулась с животом Брета. Кровь почти мгновенно показалась у него на губах.

И танец перестал быть красивым. Он стал жестоким. Тело Брета дергалось каждый раз, когда она наносила удар, но она не снижала темп. Она его ускоряла, ее кулаки нанесли ему столько ударов, что в это невозможно было поверить.

Предательство пространства и времени.

И все же, подумала Джунипер, возможно, она в этом виновата, потому что она задержалась на балконе. Танцевала с Руби. Целовала в губы Гэвина. Может быть, она проявила эгоизм, потеряв время с каждым из них, чтобы дать им понять, как они важны для нее, и не только для нее, а для вселенной. Необходимо было дать им почувствовать это сейчас, почти в самом конце, и она радовалась тому, что именно она это им показала. Джунипер всегда хотелось всех спасти, но ей это никогда, никогда не удавалось, однако в то мгновение она чувствовала, что добилась успеха.

Что она нужна вселенной.

Теперь, глядя, как расцветают пятна крови на белой сорочке Брета, она скользила в воде и верила, что сумеет спасти и его тоже. Ее друзья кричали ей вслед, но она не остановилась. Она не снизила скорость. Она уже одолела половину бассейна, когда Брет рухнул на землю.

Брианна склонилась над ним и сказала:

– Это произошло бы быстро. Но ты солгал мне, дорогой, и теперь это произойдет медленно. Ты будешь страдать.

Затем, подобно духу, который исполнил свое предназначение на земле, она попятилась в темноту. Прочь от бассейна. Прочь от длинной, извилистой дорожки, ведущей к фасаду дома. Она буквально умоляла остальных бежать. Сейчас у них появился шанс! Никакие веревки не преграждали им путь, никакой огонь не мог их коснуться. Они были свободны, наконец, но если они убегут…

Брет умрет.

– Уходите, – пробормотал он невнятно, лежа на земле. – Это была моя вина. Это был я.

– Врунишка, врунишка, обжег штанишки! Ну, посмотрим, не врет ли стишок, а? – Брианна достала из лежащей на земле сумки длинную белую свечку. Господи, у нее, наверное, повсюду спрятано какое-нибудь оружие. Свечи в сумке. Кастет на руке. По крайней мере, веревка имела объяснение, и Джунипер даже подумать боялась о револьвере в тот момент. Руби поклялась, что он не заряжен (не был заряжен, так ведь?), но, в любом случае, револьвер предназначен для того, чтобы заставить людей замолчать, а Брианна хотела, чтобы они говорили.

Нет, она хотела, чтобы говорил Брет. Почему?

– Почему ты не поговоришь с Паркером? – Джунипер показала рукой на голову, выглядывающую из разбитой двери патио. Голову с золотистыми волосами, в обрамлении стекла. – Это он заставил меня напоить твоего брата. А потом твой брат уехал в его машине. Совпадение?

– Паркер никогда не признается, что причинил вред моему брату, – спокойно ответила Брианна, зажигая свечу. Она опустилась на колени на камни, прямо за дорожкой из бензина. Если она наклонит эту свечу, Брета охватит пламя. И Паркера тоже. – Я привязала Руби к стулу и столкнула с лестницы, а он все равно не признался, что снял то видео. И только когда я накинула веревку на шею Руби…

– Это не я тут злодей! – закричал Паркер, осторожно протискиваясь мимо торчащих осколков стекла. Но он не попытался напасть на Брианну или встать на колени рядом с Бретом. Он старался держаться подальше от них обоих. – Всю ночь я старался защитить всех, но я не стану признаваться в том, чего не делал!

– Почему? Брет же признался. – Взгляд Брианны метнулся к лежащему на земле мальчику, их взгляды встретились. – Твое имя – Железный живот. Ты тайно влюблен в Живой факел. Твое оружие – это твои кулаки, потому что ты любишь молотить ими не то, что надо. А твоя самая большая тайна – это…

– Перестань, – прошептал Брет умоляющим тоном.

– Ты умрешь, чтобы защитить его.

Веки Брета задрожали и опустились. Это было похоже на осуществление пророчества, казалось, все, что написала Брианна, осуществляется. Но Джунипер никогда не верила в судьбу, как не верила и в то, что некто избранный их спасет. В реальной жизни приходилось самой строить свою судьбу.

Самой стать судьбой.

Медленно она продвигалась по бассейну вперед. Было маловероятно, что она сумеет выскочить из воды, перебежать через патио и повалить Брианну на землю, но, если бы ей удалось создать достаточно большую волну, ей бы не пришлось покидать защищающий ее бассейн. Вода залила бы патио и разбавила бензин, и тогда свеча стала бы бесполезной.

Ей только нужно отвлечь внимание. Оглянувшись назад, он увидела, что Руби поднимается по лесенке в дальнем конце бассейна, а Гэвин плывет к ней, не желая оставлять Джунипер в глубокой воде. Ее щеки покраснели, она отвела взгляд от Гэвина и в темноте нашла взглядом Руби.

«Помоги мне, – безмолвно умоляла она, переводя взгляд с воды на патио и обратно. – Отвлеки Брианну, и я нас спасу».

Руби не отозвалась. Она прошла к той стороне бассейна, где на воде покачивался кукольный Шейн Феррик.

– Конечно, Брет защищает Паркера, – спокойно произнесла она, доставая куклу. – Если Паркер вручил ключи Шейну, когда Шейн был в стельку пьян, то Брианна его убьет. И Брету придется жить с этим всю оставшуюся жизнь. Он не сможет вынести такое бремя, после того, что случилось в прошлом году. – Руби вытащила куклу из воды и осторожно положила на пол. Потом бросила взгляд на Брета. – Поэтому отдай это бремя мне.

– Что? – прошептал Брет, пытаясь сосредоточиться. Джунипер тоже старалась сосредоточиться. Она как раз подплыла к краю бассейна. Тогда Руби сказала:

– Тебе не следовало рассказывать Брианне, что сделал Паркер. Это бремя тебе не по силам. Но если ты расскажешь мне, что тогда произошло, она тебя отпустит, а мне придется решать, сдать Паркера или рисковать сгореть в огне.

– Нет. – Это слово Джунипер должно было прозвучать как вопль, как ужасный вой, разрывающий ткань пространства и времени. Но так не получилось. Ее крик не дотягивал до боевого клича, а больше напоминал карканье, слабое и жалкое, будто ее горло сжимала чья-то рука. В действительности рука обхватила ее предплечье: это Гэвин потащил ее назад, прочь от края бассейна.

– Доверься Руби, – прошептал он. – Она один раз уже спаслась от Брианны. Она сумеет еще раз это сде…

– Нет! – Джунипер вырвалась от него, чем привлекла внимание Брианны. Свеча наклонилась еще ближе к земле. Джунипер охватило раздражение. Пусть ее план затопить водой патио провалился, но она не собирается бросать Руби в пасть волку. – Ты не должна рисковать своей жизнью ради Паркера. Не должна.

Руби взглянула на Джунипер, ее лицо было спокойным. Безмятежным.

– Я – единственная, кто может это сделать. Я единственная, кто, кроме Брета, понимает, что значит любить Паркера и быть им раздавленной в одно и то же время. – Она с трудом сглотнула, посмотрела на каждого из них. – Я знаю, что вы все думаете. Что я должна его уже ненавидеть, что я сошла с ума, если не ненавижу его. Но я в своем уме. Шейн мне это сказал, и я ему поверила. Я верю ему сейчас.

– Руби?

Джунипер смотрела, как ее старая подруга, ее самая лучшая подруга, проскользнула к Брету через дорожку из бензина. Без колебаний. Без страха. Опустившись на колени возле Брета, Руби смахнула пот с его лба.

– Мне ты можешь это доверить, – сказала она. – Паркер отнял у меня то, чего я так страстно, так отчаянно желала, но все же… – Она посмотрела на своего бывшего бойфренда, который стоял в опасной близости от стекла. – Я чувствую себя обязанной защитить его. Я чувствую, что должна ему помочь. Если ты откроешь мне эту тайну, я отнесусь к этому серьезно.

Теперь Брет дрожал, слеза катилась по его щеке. Когда он поднял руку к плечу Руби, Джунипер не была уверена, собирается ли он притянуть ее ближе к себе или оттолкнуть прочь. В конце концов, это не имело значения. Рука Брета застыла в воздухе, потом снова упала на землю. Руби наклонилась к нему, приблизилась вплотную.

– Я могу его спасти, – сказала она, обхватив лицо Брета обеими ладонями. – Я могу спасти вас обоих. Но ты должен рассказать мне правду.

И тогда дрожащим шепотом Брет ей все рассказал.