Текст книги "Мчась напролом (ЛП)"

Автор книги: Челси Курто

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

МАРГО

Я не ожидала, что буду испытывать эмоции на своем первом полумарафоне.

Особенно я не ожидала, что буду переживать еще до того, как начну бежать.

Готова покончить с этим? Да.

Разочарована холодной погодой и необходимостью решать, что надеть – шорты или леггинсы? Определенно.

Но эмоциональность?

Для меня это новое явление, и я не знаю, как реагировать.

Сердце колотится в груди, покаия делаю несколько динамических растяжек возле стартовой линии на Коламбус Драйв. Пытаюсь повторять про себя позитивные аффирмации, но слишком отвлекаюсь, наблюдая за тем, как все идут к указателям времени на разных милях, чтобы заверения закрепились.

– Готова? – спрашивает меня Катарина. Она подпрыгивает на носочках. Ее светлый хвост развевается за спиной, и энтузиазм возвращает меня на землю. Она напоминает мне, что нужно сделать глубокий вдох и расслабиться. – Мы должны найти свое место, чтобы не пришлось сразу же уворачиваться от сотен людей.

– Хорошо. Да, – говорю я, зная, что могу доверять ее опыту в день забега. Я потираю ладони о свои байкерские шорты и жалею о том, что не взяла с собой перчатки. Руки теплые, но вся остальная часть меня чертовски ледяная. – Давай сделаем это.

Я следую за ней сквозь толпу. Мы доходим до знака, на котором указан темп в одиннадцать минут и тридцать секунд – именно такого темпа я придерживалась во время тренировочных забегов. Вращаю бедрами, чтобы оставаться свободной и подавить поднимающуюся во мне панику, слушаю, как группа детей исполняет национальный гимн, и радуюсь вместе с остальной толпой, когда они заканчивают.

Директор забега берет микрофон и говорит о том, как много здесь участников, какие мы все замечательные и как весело нам будет на дистанции.

Я никогда бы ему не поверила, но знаю, что он не врет. Я наблюдала за Чикагским марафоном в октябре и воочию убедилась, какой это был праздник. Тысячи зрителей выстроились вдоль улиц. Они болели за незнакомцев и предлагали поддержку. Раздавали бутылки с водой на шестнадцатой миле и разливали алкоголь на двадцать третьей миле.

Полумарафон «Джингл Джангл» не может похвастаться таким размахом, но я уверена, что на следующих тринадцати милях будет много энергии.

Мои эмоции осторожно переходят в спокойное волнение. Нервы успокаиваются. Адреналин, о котором говорила Катарина, бурлит в моей крови. Пока мы движемся вперед среди моря людей, все ближе и ближе к стартовой линии, я думаю, что действительно смогу это сделать.

– Если на полпути ты будешь чувствовать себя хорошо, мы поднимем темп и сбросим сплиты на последних нескольких милях, – говорит Катарина.

Я киваю. Мой палец занесен над часами, готовый к тому, чтобы начать это шоу.

– Два с половиной часа бега. В грандиозной схеме жизни это ничто.

– Это ничто. Подумай обо всех часах, которые ты уже потратила. Подумай о всех милях, которые пробежала, чтобы попасть сюда, Марго. Это твой победный круг, и я хочу, чтобы ты его отпраздновала.

На полсекунды мои глаза наполняются слезами. У меня щиплет в носу, и я уже близка к тому, чтобы расплакаться. Но прежде чем слеза успевает упасть, мы уже бежим, пересекаем дорожку для измерения времени под шум семей и друзей, выкрикивающих имена людей.

Здесь полно бегунов, пытающихся найти свой идеальный темп, но дистанция наконец открывается, когда мы пробегаем реку и поворачиваем налево на Гранд-авеню.

– Хорошо, – говорю я, когда мы заканчиваем первую милю. – Это гораздо веселее, чем бежать в одиночку через оживленные перекрестки.

– Правда? – Катарина улыбается мне. Белая ленточка, которую она повязала на волосы, развевается на ветру, когда мы поворачиваем налево на Стейт-стрит. – Посмотри на всех собак! И на знаки! Вот эта говорит, что мы управляем лучше, чем правительство, и это гребаная правда.

– В ней говорится, что нужно улыбаться, если ты обосралась.

– Тебе лучше не улыбаться, Марго Эндрюс. Я люблю тебя до чертиков, но подтирание задницы в туалете – это то, где я провожу черту.

Из меня вырывается смех, задорный и яркий. Мы пробегаем вторую и третью мили, каждая из которых пролетает в мгновение ока. Когда пересекаем четырехмильную отметку, Катарина проверяет часы.

– Как у нас дела? – спрашиваю я, доверяя ей вести меня.

– Опережаем свою цель на два часа и тридцать минут. Как ты себя чувствуешь?

– Пока нормально. – Я беру стакан с водой на пункте оказания помощи и зажимаю края, чтобы она не пролилась повсюду. Проглатываю глоток и выбрасываю мусор в ведро, освеженная и увлажненная. – Пульс не слишком высокий.

– Мы продержимся здесь еще несколько миль. Я знаю, что сейчас это может показаться легким, но я хочу, чтобы у твоих ног хватило сил на обратную половину пути. У нас есть время в запасе, так что не стоит напрягаться.

– Звучит неплохо.

У меня есть несколько минут, чтобы впитать окружающую обстановку. Я улыбаюсь детям, стоящим по бокам трассы с протянутыми руками для приветствия. Ухмыляюсь и хлопаю их по ладоням, смеясь, когда они поднимают руки над головой и аплодируют, как будто я какой-то олимпиец.

– О боже! – Катарина похлопывает меня по руке. – Тебе весело.

– Это не самое несчастное место, где я когда-либо была. – Я высовываю язык. – Возможно, ты что-то понимаешь в этом кайфе бегуна.

Мы преодолеваем расстояние. Мили пролетают незаметно, и когда мы пробегаем мимо дорожки для измерения времени, обозначающий половину дистанции, я понимаю, что закончу этот чертов забег.

– Осталось меньше шести с половиной миль. – Катарина машет рукой кому-то, одетому в комбинезон с оленями. На ее теле нет ни капли пота, в то время как я пыхчу так, будто в мои легкие вонзают ножи. Холодный воздух не помогает, и мне приходится напоминать себе, что нужно сосредоточиться на дыхании, чтобы меня не свело судорогой. – Мы планируем финишировать в два двадцать пять.

– Вот черт, – хриплю я, поправляя солнцезащитные очки, когда мы поворачиваемся под лучами солнца. Поднимаю подбородок и греюсь в его лучах, желая, чтобы было на двадцать градусов жарче. – Это быстро.

– Очень быстро, – соглашается она. Несмотря на то что она могла бы уже пересекать финишную черту, а не плестись рядом со мной, в ее словах чувствуется энтузиазм. – Ты делаешь то, что удается менее чем одному проценту населения, детка. Я так горжусь тобой.

От этого мне снова хочется плакать.

Мне хочется финишировать ради нее, а не ради Джереми, и когда мы преодолеваем седьмую, восьмую, девятую милю, все мысли о моем бывшем парне исчезают из моей головы.

Я делаю это ради женщин, которым сказали, что они не способны на что-то.

Для всех, кто чувствует, что они ни в чем не хороши.

Я делаю это ради себя молодой, той девушки, которая никогда бы не позволила мужчине диктовать ей свою жизнь, и когда мы промчались десятую милю, я могла бы закричать от гордости, распирающей меня.

– Я хочу бежать быстрее, – выдавливаю я из себя.

– Ты уверена? – спрашивает Катарина, поравнявшись со мной на своих более коротких ногах.

– Да. Осталось меньше трех миль. Я могу пробежать три мили меньше чем за одиннадцать минут. Подгони меня, Кэт.

– Хорошо. – Она прибавляет шагу, и я подражаю ей. Увеличиваю темп, представляя себе метроном, который помогает мне держать темп. – Тогда побежали.

Больно.

Чертовски больно.

С каждым шагом меня охватывает бездна боли, которую я никогда раньше не испытывала, и я жалею о своем решении, когда мои часы пикают и сообщают мне, что мы только что пробежали милю за десять минут.

Я не достигла такой скорости во время своих тренировок, но доверяю себе. Доверяю своему телу. Доверяю Катарине, которая рядом со мной и без слов дотрагивается до моего локтя.

Отрезок до тринадцатой мили проходит как в тумане. Я слышу, как люди подбадривают меня.

Я вижу, как люди держат плакаты и выкрикивают мое имя с клейкой ленты, которую я приклеила к груди. Я здесь и живу этим, но это похоже на внетелесный опыт. Как будто я парю в вышине, боль в ногах невыносима, а звуки – глухой рев, пока я не увижу финишную черту.

– Вот это да, – вздыхаю я, находясь в десятке миль от завершения того, о чем никогда не думала.

– Финишная прямая, подруга. Осталась одна минута. Закрой глаза и беги, Марго. Ты сможешь, – говорит мне Катарина.

Я зашла так далеко.

Я так чертовски много работала, и отказываюсь не достичь своей цели.

Поэтому я бегу.

Двигаюсь быстрее, чем когда-либо раньше.

Мое дыхание становится рваным. Мои легкие горят. Зрение начинает затуманиваться, и я скрежещу зубами, обхожу парня, одетого как эльф, и пересекаю финишную черту за два часа двадцать две минуты.

Облегчение захлестывает меня.

Я так устала.

Все болит.

Не знаю, где нахожусь, только хочу присесть.

Я останавливаю часы и иду к металлическим перилам, установленным для того, чтобы отгородиться от бегунов. Пытаюсь сориентироваться, но ноги трясутся. Я отступаю в сторону, словно пьяная. Мир наклоняется вокруг своей оси, и я наклоняюсь вместе с ним.

Нога выскальзывает из-под меня, и я падаю вперед. Земля оказывается опасно ближе, чем раньше. Зажмуриваю глаза и готовлюсь к падению, но оно не наступает.

Руки обхватывают меня за талию.

Теплые ладони касаются моих плеч.

Мое тело прижимается к чему-то прочному, успокаивающему, и мне кажется, что я парю в воздухе.

– Я держу тебя, – говорит глубокий голос.

В глубинах моего мозга я думаю, что говорю что-то в ответ. Кажется, говорю: Я рада, что кто-то это делает. Но не могу быть в этом уверена, потому что мир становится черным.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ФИНН

Женщина передо мной не знает, кто я, но я знаю, кто она.

Марго Эндрюс.

Девушка моего сына, которую я видел лишь мельком.

Но этого было достаточно, чтобы произвести чертовски сильное впечатление.

Я гадал, где она была. Когда я видел ее в последний раз, она издалека поприветствовала меня, выехав из моей подъездной дорожки, и уехала в закат, ее волосы были огненно-рыжими.

Неправильно признавать, что одно взаимодействие с ней вызвало у меня любопытство. Я подумал, что она горячая штучка, и боролся с влечением, которое почувствовал в ту долю секунды.

Еще более неправильно чувствовать это прямо сейчас, когда она судорожно сжимает в руках сумку, а из ее носа текут сопли.

– Привет. – Я приседаю рядом с ней и делаю все возможное, чтобы показаться профессионалом, а не озабоченным мудаком, которого она никогда не встречала. Мои губы подергиваются от презрительного взгляда, который она бросает в мою сторону. – Как ты себя чувствуешь?

Она довольно быстро пришла в себя после потери сознания, но я на секунду забеспокоился. То, что она не может держаться на ногах, говорит о том, что она обезвожена. Возможно, слишком сильно нагрузила себя, и я хочу убедиться, что она работает на полную мощность, прежде чем отправлять ее в путь.

– Как ты думаешь я себя чувствую? Как будто я отлично провожу время, верно?

Я ухмыляюсь ее сарказму.

– Я задам тебе несколько вопросов, чтобы оценить твои когнитивные функции. Как тебя зовут?

– Марго Эндрюс. Сегодня одиннадцатое декабря. Мне двадцать четыре года. Я не могу поверить, что люди считают, что это весело, и я чувствую, что умираю.

Двадцать четыре.

Она так чертовски молода.

Джереми столько же, но когда она говорит, это звучит по-другому.

– Некоторые люди думают, что бег – это весело, – говорю я. – А упоминание о том, что ты чувствуешь, что умираешь, пока находишься в медицинской палатке после обморока на финише забега, – это быстрый способ оказаться в машине скорой помощи.

Марго закрывает рот. Ее внимание переключается на мой рождественский свитер, и она склоняет голову набок.

– Любитель Рождества?

– Да ладно. – Я жестом показываю на оленя с ярко-красным носом, пришитым к шерсти. – Это классика.

– Классически безвкусно.

– Ладно, ненавистница Рождества.

– Я сейчас ненавистница всего. – Она стонет и вытягивает ноги. Я поднимаюсь на ноги и беру тонометр для измерения давления. – Ты, наверное, думаешь, что я не настолько быстра, чтобы так себя вести. Я же не установила мировой рекорд.

– Я вовсе так не думаю. – Я обматываю липучку вокруг руки и кладу стетоскоп на изгиб ее локтя. Быстрое прослушивание говорит мне, что все в порядке и она здорова. Слава богу. – Это твой первый забег?

– Да. Я записалась после того, как мой дерьмовый бывший парень сказал мне, что я никогда не смогу бегать. Он был звездой легкой атлетики в колледже, и я очень хотела доказать, что он ошибался. Думаю, мне это удалось. Хотя я могла бы обойтись и без драматизма.

Я нахмурился.

Бывший парень?

В прошлом я знал Джереми как плейбоя. Он пробирался к девушкам после комендантского часа и никогда не казался заинтересованным в отношениях, но мне казалось, что ему нравилась Марго. В последний раз, когда мы говорили о его личной жизни, он сказал, что у них с ней все хорошо.

Это было пару месяцев назад, и, похоже, все изменилось.

Мне чертовски не нравится, что он сказал ей что-то подобное, даже если это могла быть шутка. Не знаю, где, черт возьми, он научился такому дерьму, но не у меня.

Я тренируюсь вместе с самыми быстрыми женщинами в Чикаго в своем беговом клубе, и они могут посрамить меня. Говорить кому-то, что он никогда не сможет закончить забег, – это так незрело. Я ему, блять, в ухо дам, когда увижу его в следующий раз.

Марго молодец, что не стала терпеть его поведения.

– Ты доказала, что он ошибался. – Я беру клипборд и записываю ее показатели. – И ты очень хорошо справилась. Закончить забег – это достижение, и твое время было впечатляющим.

Она поднимает подбородок и смотрит на меня. Ее зеленые глаза блуждают по моему телу, и она хмыкает.

– Ты ведь занимаешься спортом, не так ли?

– Я и сам пробегаю несколько миль.

– Это какой-то культ?

– Вроде того.

– Почему ты не бегал сегодня?

– Кто-то должен был быть на финише в несносном свитере, чтобы подхватить тебя, когда ты упадешь.

– Ладно. Полегче, приятель. Это не начало какой-то любовной истории.

На кратчайшие секунды ее внимание переключается на мои губы, и теперь я думаю, как бы она выглядела с моим членом во рту. Как глубоко она сможет взять меня в горло и не будет ли у нее рвотных позывов. Я давно ни с кем не был, но пять минут с этой женщиной, и я уже близок к тому, чтобы спросить ее, не хочет ли она вернуться ко мне.

Бывшая девушка моего сына.

Я отправляюсь прямиком в ад.

– Ты, наверное, со всеми так поступаешь, да?

Ее слова выводят меня из задумчивости, и я смеюсь.

– Я впервые в роли героя. Ты будешь со мной помягче?

Марго хихикает, и это говорит о том, что она идет на поправку. Я протягиваю ей гаторейд, и она неохотно улыбается.

– Спасибо. И спасибо, что спас меня. У меня нет привычки перегибать палку, но я устала.

– Вот что случается, когда ты заставляешь себя.

– Какое у тебя время на полумарафоне? Наверняка лучше, чем два часа и двадцать две минуты.

– Это время – больше, чем может сказать большинство людей. – Я скрещиваю руки на груди. – И я скажу тебе только в том случае, если ты перестанешь заниматься самобичеванием. Ты сделала это чертово дело. Гордись этим, Марго Эндрюс.

Марго смотрит на меня, и в ее глазах застывает удивление. Она делает глубокий вдох и крепко сжимает бутылку.

– Я горжусь, – тихо говорит она, и я улыбаюсь. – Я сегодня хорошо поработала.

– Вот именно, и ты сегодня молодец. Мой рекорд в полумарафоне – час и три минуты. Я лучше справляюсь с более длинными дистанциями.

– Час?

– Нельзя забывать о трех минутах. Эти 180 секунд очень важны.

– Ты меня обманываешь.

– Нет.

– Как это вообще возможно?

– Мировой рекорд в полумарафоне для мужчин – пятьдесят семь минут. Некоторые люди считают мое время медленным.

– Кто? Гепарды?

Я снова смеюсь.

– Вот именно. Хватит обо мне. Как ты себя чувствуешь теперь, когда у тебя появилось время на восстановление?

– Мир перестал вращаться, так что, думаю, это хорошо. – Она откручивает крышку спортивного напитка и делает маленький глоток. – Ты не видел мою подругу? Она вдвое меньше меня, со светлыми волосами. Я была с ней на финише.

– Я сказала ей, чтобы она поскорее проведала тебя. Палатка слишком маленькая, и они не пустили ее внутрь.

– Я не хочу, чтобы она думала, что я умерла.

– Я высунул голову несколько минут назад и сообщил ей, что ты дышишь.

Лицо Марго смягчается, и она изучает меня.

– Почему ты выглядишь так знакомо? Мы уже встречались до этой неловкой встречи, когда я выгляжу так, будто меня затащили в ад и обратно инопланетяне?

– Мы не встречались, и я бы не сказал, что ты выглядишь так, будто тебя затащили в ад и обратно. Может быть, только в чистилище. – Нас еще не познакомили, так что технически это не ложь. Я никогда больше не увижу эту женщину – особенно после того, как узнаю, что она больше не встречается с Джереми, – поэтому нет смысла откровенничать о том, откуда она может меня знать. К тому же я не хочу, чтобы она думала, что он унаследовал от меня свое дерьмовое мнение о спортсменках. – И я понимаю, что часто выгляжу знакомым. Я всегда друг друга. Какой-то невзрачный белый парень.

– Подожди. – Она щелкает пальцами. – Ты говоришь прямо как чувак, который озвучивал книгу, которую я слушала вчера вечером.

Блять.

То, что ей нравятся романтические книги, не очень хорошая новость для меня.

Я не сильно отличаю свой голос диктора от обычного, и чем дольше буду стоять здесь и разговаривать с ней, тем быстрее она поймет, что я вру.

Опять.

А это черта, которой я не хочу обладать.

– Странно. Я не слышал этого раньше. – Я прочищаю горло и указываю на нее через плечо. – Я передам тебя диспетчеру. Они заставят подписать пару бланков, но ты свободна. Мы не держим тебя в заложниках, и ты должна отправиться праздновать со своей подругой.

– Да. Я должна. Без нее это было бы невозможно. – Марго встает и прижимает к груди бутылку с спортивным напитком. Она выглядит ярче, чем когда я затащил ее в палатку, и это заставляет меня чувствовать себя лучше, отправляя ее обратно в мир. – Спасибо за помощь. – Она кивает на мой планшет. – Извини за дополнительную работу.

– Не стоит об этом. Всегда весело, когда люди ненавидят мой рождественский свитер, – поддразниваю я, и, черт возьми, Господи. Она действительно чертовски милая. Когда она откидывает голову назад и смеется, ее губы немного подрагивают, и это чертовски отвлекает. – Не забудь взять свою медаль, когда будешь уходить. У тебя ее не было, когда ты прибежала, и я полностью поддерживаю идею носить ее по городу, чтобы ты могла похвастаться всем остальным, что ты сделала сегодня утром, пока они спали. Особенно дерьмовым бывшим парням.

– Это правда. Я благодарна тебе за то, что ты не позволил мне надрать задницу на глазах у всех.

– Уборка заняла бы несколько часов. – Я касаюсь ее плеча и отхожу к бегуну, который идет с пакетом льда, обернутым вокруг колена. – Ты можешь сделать все, что задумала, Марго Эндрюс. Не позволяй никому говорить тебе обратное.

– Я благодарна за ободряющую речь. – Она машет мне рукой и поворачивается к финишной прямой. – Эй. Ты, наверное, знаешь мою группу крови, а я ничего не знаю о тебе. Ты скажешь мне свое имя, или я должна называть тебя Рудольфом?

– Финн, – говорю я ей, подмигивая. – Меня зовут Финн.

– Финн, – повторяет она, и мне нравится, как она произносит мое имя. – Это гораздо лучше, чем Руди.

Откинув свой заплетенный в косичку хвост, она шаркает на улицу, и я ухмыляюсь, глядя ей вслед.

ГЛАВА ПЯТАЯ

МАРГО

Я никогда не видела, чтобы здание было так украшено к Рождеству.

Гирлянды прикреплены к стенам. По потолку висят огни, а в центре комнаты стоит семифутовая елка.

– Боже! – стону я, когда мы с Катариной находим пару стульев у бара. – Как будто здесь все праздники свалились.

– Ладно, Скрудж. – Она пихает меня локтем и машет бармену. – Уже почти Рождество. Не могла бы ты повеселиться хотя бы пару секунд, пожалуйста?

– Хорошо. Но как только заиграет Мэрайя Кэри, я уйду отсюда.

– Да ладно! Она же икона!

– Я не делаю этого. – Я качаю головой, и мои заплетенные косички раскачиваются из стороны в сторону под моей шапочкой. – Вот и все.

– Ты выиграла. – Она высовывает язык и заказывает нам выпивку. – Но только потому, что я знаю, что у тебя все еще чувствуешь боль.

– Боль и возбуждение. – Я опираюсь локтем на барную стойку и поворачиваюсь на стуле лицом к ней. – Я все еще думаю о парамедике, который помог мне вчера. Он был чертовски горяч.

– О! Это мне напомнило. – Катарина роется в сумочке и достает телефон. – Кто-то снял видео, как он ловит тебя на финише. Они загрузили его в TikTok, и оно стало вирусным.

– Что? – Я хватаю телефон и смотрю, как спотыкаюсь под украшенной аркой на финише. Теряю опору, и «Горячий парамедик» проносится мимо, позволяя мне упасть в его объятия. На его лице выражение озадаченности, а то, как он кричит на кого-то, чтобы тот убрался с дороги, выглядит тревожно-сексуально. – И они сделали это под музыку? Боже мой!

– Посмотри на комментарии. Я не могу перестать смеяться.

Я прокручиваю страницу вниз, читая некоторые из них вслух. – Хэштег: Папочка. О боже, это же любовный роман, который только и ждет, чтобы случиться. Вы видели, как быстро он там оказался? Мой мужчина никогда бы так не поступил. – Я смеюсь над этим, затем читаю другое. – Кто-нибудь, пожалуйста, найдите этого человека??? Я сейчас упаду, и мне нужно, чтобы он меня поймал!!! – Я возвращаю ей телефон и ухмыляюсь.

– Вау. Это золото. Интернет его обожает.

– Он появился буквально из ниоткуда. В одну секунду ты была рядом со мной, а в следующую он уже тащил тебя прочь.

– Он был милым, Кэт. И забавным. Он заставил меня смеяться, когда я находилась в адских муках, так что в моей книге это будет наградой.

– Как ты не узнала его полное имя? Имя пользователя в Instagram или что-то в этом роде, чтобы мы могли покопаться в его личности?

– У него не было всей информации о себе на свитере, и мне показалось, что это не самый подходящий момент выяснять, кто он такой, пока я пыталась уменьшить свое влечение. Кроме того, разве нет какого-то пункта договора между пациентом и врачом, который запрещает ему когда-либо снова меня видеть? – Я потягиваю свой джин с тоником. Алкоголь растворяется в моей крови и заставляет меня притопывать под ту песню, которая играет из колонок. – Бесполезно открывать запертую дверь.

– Ты не была в больнице, Марго. Я уверена, что ты снова сможешь разговаривать с человеком на финише гонки.

– Для этого нужно выучить не только его имя. Финн. Какое несправедливо сексуальное имя для несправедливо сексуального мужчины. В его волосах было немного седины, и то, что осталось от моей души, почти покинуло мое тело, когда он подмигнул мне.

Темные глаза. Щетина на щеках. Его длинные ноги и рост – должно быть, не меньше 190 сантиметров. Глубокий смех и изгиб его улыбки.

Все в нем было чертовски привлекательным, и я корила себя за то, что не была более смелой и не попросила его номер.

– Еще одна встреча испорчена из-за недопонимания. Тебе следовало открыть свой чертов рот, женщина. – Она бьет меня по руке. – Я могу разыскать его, если хочешь. Я могу быть медсестрой, но у ФБР нет ничего о моих навыках сыщика.

– Нет, но я думаю, что оставлю это на усмотрение рождественских богов судьбы. Если так суждено, я увижу его снова. А если нет, то я выживу, потому что он – еще один мужчина, на которого у меня нет времени.

Но я не могла отделаться от мысли о нем прошлой ночью. Его руки лежали на моих плечах, а его грудь была твердой, когда я столкнулась с ним. У этого мужчины вся верхняя часть тела состоит из мышц, а ухмылки, которые он бросал в мою сторону, вызывали у меня желание оседлать его лицо.

– Эй. По крайней мере, никто не пишет в комментариях, что он их парень. Возможно, он одинок.

– Я никогда его больше не увижу, так что это не имеет значения. – Я допиваю свой напиток и спрыгиваю со стула, разглаживая складки на своей короткой юбке. – Я пойду в туалет. Вернусь через несколько минут.

– Если ты исчезнешь больше чем на пятнадцать минут, я пошлю за тобой поисковую группу, – предупреждает Катарина, и я понимаю, что она говорит правду.

Я протискиваюсь к туалету сквозь толпы тел. Бар переполнен любителями выпить в костюмах, и здесь почти нет места, чтобы передвигаться, не столкнувшись с кем-нибудь. Ежегодный СантаКон, должно быть, закончился совсем недавно, и кажется, что все жители города стекаются сюда, чтобы выпить и завершить ночь.

Чувак, одетый как снеговик, сталкивается со мной, и я теряю опору на куче разлитых напитков.

Меня хватают за руку и тянут назад, подальше от оливок и лаймов на полу, в помещение, пахнущее яблоками и корицей. Выдыхаю и поднимаю взгляд, и мой рот открывается, когда я вижу, что он держит меня.

Финн.

В очередном свитере и с ухмылкой от уха до уха.

У рождественских богов судьбы дикое чувство юмора.

– Ты, наверное, шутишь, – говорю я.

– Мы должны перестать так встречаться, – протягивает он своим глубоким голосом. Ладонь, лежащая на моей спине, раздвигается. Его пальцы накрывают мой позвоночник и добираются до изгиба моей попки. – Это становится смешным. Ты следишь за мной?

– Я думаю, ты следишь за мной. Что ты здесь делаешь? – бормочу я, теряясь в словах, пока он смотрит на меня с очередной ухмылкой.

Черт бы побрал его за то, что он такой горячий.

– Ловлю тебя. Полагаю, мы так делаем. Дети будут рады услышать эту историю в один прекрасный день.

– Это было так пошло, – говорю я, но мое сердце пропускает удар.

– Заставил тебя улыбнуться, не так ли?

Я сжимаю губы вместе, чтобы скрыть улыбку, и пожимаю плечами.

– Не могу сказать точно.

Финн отстраняется. Он высвобождает свои руки вокруг меня и делает шаг назад.

– Ты в порядке?

– За исключением опасности споткнуться? Я в порядке. Спасибо, что спас меня. Еще раз. Все бы увидели мои трусы с леденцами, если бы я упала лицом вниз, а они не такие милые, как я думала.

Его взгляд падает на мою юбку. За темно-карими глазами пляшет веселье.

– А я могу их увидеть, раз уж я тебя спас?

– Это самонадеянно.

– Прости. Готов поклясться, что есть поговорка о том, что, поймав кого-то дважды, можно увидеть его сиськи или что-то в этом роде. Может, это три раза. Можешь упасть еще раз очень быстро?

На этот раз я не могу удержаться от смеха.

– Думаю, четыре, вообще-то, но сейчас я твердо стою на двух ногах. Больше падений не будет.

– Стоило попробовать. Я здесь с друзьями. – Финн указывает на столик в углу, за которым сидят еще двое мужчин. Они выглядят примерно его ровесниками и ведут глубокий разговор, в котором много жестикулируют. – Мы живем не очень интересно, поэтому выбраться из дома – это удовольствие.

– Так они называют дом престарелых? – спрашиваю я, и он усмехается.

– Ты гораздо смешнее, когда не близка к тому, чтобы выблевать свои мозги.

– Поговорим о том, чтобы быть униженной. – Я кладу руку на бедро, и его взгляд пробегает по остальным частям моего наряда. Задерживаются на верхушке моих кожаных сапог, и я не упускаю из виду, как напрягается мускул на его челюсти. – Моя подруга сказала, что если я исчезну больше чем на пятнадцать минут, она придет меня искать. Мы приближаемся к этому времени, и ты не хочешь столкнуться с ее гневом.

– Почему бы тебе не присоединиться к нам? Не уверен, что мой друг Холден знает, как разговаривать с женщинами, но мы можем попробовать.

Я оглядываюсь через плечо и убеждаюсь, что Кэт все еще в баре. Она проверяет свой телефон, и я не хочу оставлять ее позади.

– Только если для нее тоже найдется место. Шлюхи прежде парней и все такое.

– Шлюхи всегда прежде парней. Приводи ее к нам. У нас много места.

– Хорошо. Мы будем там через минуту. – Я приостанавливаюсь и поднимаю подбородок к его карману. – У тебя с собой телефон?

– Да?

– Можно мне его взять?

– Ты пытаешься меня ограбить?

– Посреди бара, где любой может увидеть, как я совершаю преступление? Это совсем не весело. – Финн достает свой телефон и протягивает мне. – Без пароля?

– Нет. Я храню все свои фотки члена на флэшке. Ты, возможно, слишком молод, чтобы знать это, но в мое время телефоны открывались.

– Ого. Это революционно. – Я пролистываю его экран, удивляясь, что он не тянется к устройству, чтобы спрятать коллекцию порнографии или целую папку приложений для знакомств. – У тебя несть TikTok?

– Я сорокалетний мужчина. Конечно, у меня нет TikTok.

Это подтверждает, что он старше меня.

Я догадывалась, что так оно и есть, но шестнадцать лет – это большая разница.

И восхитительно горячая.

Наверняка он опытный. Наверняка он знает толк в спальне. Держу пари, он сможет найти мой клитор за четыре секунды, чего у парней моего возраста просто нет.

Теперь я испытываю искушение затащить его в темный угол и дать ему посмотреть на мое нижнее белье. Встанет ли он на колени? Отдернет ли он их в сторону зубами или снимет и спрячет в карман?

Я сжимаю бедра, возбуждаясь от одной мысли о его рте на мне. Его близость, запах одеколона и его возвышающееся присутствие.

– Ты в порядке? – спрашивает он с хрипотцой, и я киваю.

– Отлично, – пискнула я, загружая TikTok и ожидая, пока он прогрузится. Нахожу видео, которое показала мне Кэт, и поворачиваю телефон так, чтобы Финн мог видеть. – Мы знамениты.

Он подходит ближе и наблюдает за нашим моментом на финишной прямой. Его плечи сотрясаются от смеха, и я слышу улыбку в его голосе.

– Вау. Посмотри на нас.

– Посмотри на себя. Люди в комментариях не могут насмотреться на твои подвиги.

– Без тебя нет героя.

– Еще одна пошловатая фраза. – Я возвращаю ему телефон, и наши пальцы сцепляются. По моей руке пробегает электрический разряд. – Я пойду в туалет. Мы подойдем к твоему столику через несколько минут.

– Звучит неплохо, – говорит он. – Ты можешь поднять юбку, когда уходишь? Я пытаюсь решить, есть ли на твоем нижнем белье тонна конфетных тростей или это красно-белые полоски.

Я хмыкаю и вожусь с подолом своей зеленой юбки, задирая его на полдюйма вверх. Рот Финна приоткрывается, и он выдыхает.

– Может быть, если ты будешь хорошо себя вести, я потом покажу тебе, как именно они выглядят.