Текст книги "Мчась напролом (ЛП)"
Автор книги: Челси Курто
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
Челси Курто
Мчась напролом
Тропы
❆ отец бывшего парня
❆ жизнерадостный/жизнерадостная
❆ разница в возрасте (16 лет)
❆ новогодний роман
Для тех, кто хочет пропустить особо пикантные сцены,
или для тех, кто хочет сразу перейти к ним.
Как вам будет угодно.
Здесь свободная зона от судей…
Глава 8
Глава 9
Глава 11
Глава 12
Глава 15
Глава 16
Глава 19
Глава 20
Глава 23
ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА
Если вы ищете историю с развитием характеров, насыщенным сюжетом и эмоциональной глубиной, эта книга не для вас.
Она быстро сгорает. Это не instalove, но хронология истории Марго и Финна короткая. Две недели – это все, что вы получаете, поэтому мне пришлось написать о мгновенном увлечении, чтобы это сработало. Если это не ваш конек, я все понимаю!
Большая часть этой книги носит сексуальный характер, и это нормально. Не каждая книга должна быть следующим великим американским романом. Эта книга легкая, веселая и сексуальная, и хотя в ней есть намек на сюжет, он не является основным.
НО.
Как женщина-бегун, я не могу не упомянуть о важной теме, которая будет обсуждаться на следующих страницах.
Разговоры о том, что женщины подвергаются домогательствам во время пробежек, не утихают. Это реальная вещь, которая ежедневно происходит с женщинами по всей стране, включая меня. Меня окликали. Меня преследовали. Я подвергалась словесным домогательствам. Кто-то высовывал руку из окна машины и пытался дотянуться до меня.
Из-за этого я не бегаю в наушниках. Я говорю своему партнёру, где я бегу и как долго я буду бегать. Каждые девяносто секунд я оглядываюсь назад, чтобы убедиться, что за мной никто не следит.
Это плохо. Это мерзко. Это изнурительно. Совершенно безумно, что мы должны жить в страхе, совершая четырехмильную пробежку. Знаете, в социальных сетях есть пост, в котором спрашивают, что бы делали женщины, если бы мужчины не существовали в течение двадцати четырех часов?
Я бы отправилась на пробежку. Без забот. Спокойно. Не беспокоясь о том, что кто-то может меня преследовать.
Я думаю о таких женщинах, как Лейкен Райли. И Алисса Локитс. И Рейчел Морин. И Элиза Флетчер. И…
Список можно продолжать и продолжать.
Все, что они хотели сделать, это бежать.
И они не могли.
Может быть, когда-нибудь и мы сможем бежать без страха, но это время еще не пришло.
Я могу часами говорить на эту тему, но напоследок скажу одно: если вы пользуетесь Strava, ПОЖАЛУЙСТА, зайдите и измените настройки приватности, чтобы ваши забеги не показывали, где вы остановились/начали. Вы можете скрыть первую и последнюю четверть мили вашей тренировки!
Это все, что у меня есть.
Наслаждайтесь Финном и Марго и их дерзким рождественским свиданием!
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ О СОДЕРЖАНИИ
«Мчась напролом» – это романтическая комедия, но я хочу поделиться несколькими предупреждениями о содержании, о которых некоторые читатели, возможно, захотят узнать.
– откровенные выражения.
– многочисленные откровенные сексуальные сцены с использованием игрушек, анальных игр и очень лёгкой игры с дыханием.
– упоминание о неверности бывшего партнёра.
– упоминание о беременности в подростковом возрасте (и упоминание об аборте).
– разница в возрасте 16 лет (персонажи не знали друг друга, когда она была несовершеннолетней)
– упоминание о том, что женщин преследуют во время пробежек (на странице не происходит насилия).
Как всегда, берегите себя и своё сердце.
БЕГОВОЙ СЛЕНГ
Марафон: 26,2 мили.
Полумарафон: 13,1 мили.
5 км: 3,1 мили.
Отрицательный сплит: когда ваш темп ускоряется по ходу забега.
ЛР: личный рекорд. Самая быстрая дистанция, которую вы пробежали.
Мировой забег: один из шести марафонов, проходящих в Чикаго, Нью-Йорке, Бостоне, Токио, Лондоне и Берлине
Олимпийские испытания: забег, в котором участвуют американские спортсмены, чтобы определить, кто попадёт в марафонскую команду на Олимпиаду.
Strava: приложение для бега, которое отслеживает ваш пробег/маршруты.
Среднее время прохождения полумарафона мужчинами в США: 2:02 (на основе исследования, в котором анализировались события с 1986 по 2019 год).
Среднее время прохождения полумарафона женщинами в США: 2:16 (на основе исследования, в котором анализировались события с 1986 по 2019 год).
Для всех читателей, которым хочется быстро
отвлечься от забот и почитать роман
в котором больше остроты, чем сюжета…
Время настало!
ГЛАВА ПЕРВАЯ
МАРГО
Тот, кто решил, что бег – это хорошая физическая нагрузка, может отправляться прямиком в ад.
У меня болят ноги и горят легкие, когда я кладу руки на бедра на оживленном перекрестке. Я хочу только одного – сидеть на тротуаре и вести сидячий образ жизни в течение следующих четырех-шести недель, но не успеваю перевести дыхание, как переход меняется. Неприятный звуковой сигнал дает мне понять, что настала моя очередь двигаться, и я все ненавижу.
– Черт возьми. – Я вытираю лоб тыльной стороной ладони. Вся унция решимости, которая была у меня в начале этой четырехмильной пробежки, распадается вместе по швам с боку. Я больше никогда не хочу зашнуровывать кроссовки. – Иди на хуй, Джереми.
Джереми Мэтисон, придурок, с которым я встречалась полгода и который говорил мне, что я никогда не смогу пробежать полумарафон.
Я должна была игнорировать его насмешки. Мне следовало бы посмеяться над ним, потому что я не могу пробежать полумарафон, но я упрямая сука, и нет ничего более любимого в жизни, чем доказывать мужчине, что он не прав.
Полумарафон «Джингл Джангл» должен был стать для меня шансом похвалиться всем, что я сделала за последние двенадцать недель, но единственное, что я вижу, когда мои ноги касаются асфальта, – это ухмыляющееся лицо моего бывшего, пока он говорил, что я недостаточно сильна, чтобы выполнить что-то настолько физически сложное.
Я гримасничаю и продолжаю бег с новой решимостью. Качаю руками и увеличиваю темп, пока три мили превращаются в три с половиной. Вскоре выхожу на финишную прямую, и усталость накатывает на меня как волна, когда мои часы вибрируют, сообщая мне, что я достигла конца тренировки.
Слава богу.
Я выдыхаю и прислоняюсь к фонарю, размышляя, как, черт возьми, я собираюсь пробежать тринадцать миль за два дня, когда после четырех едва могу стоять на ногах.
Математика сейчас не работает, и последнее, что я хочу сделать, – это опозориться.
– Эй, – кричит мне парень с велосипедной дорожки. – Ты в порядке?
– Это очень сложный вопрос. – Холодный декабрьский воздух Чикаго кусает меня за кожу. Я дрожу и вытираю лицо футболкой, пытаясь согреться. – Неужели тренировки всегда такие ужасные?
Велосипедист фыркает и ставит ноги на педали.
– Если это не похоже на пытку, значит, ты делаешь это неправильно, – говорит он, и я закатываю глаза.
Этот чувак, возможно, занимается кросс-фитом. Он, наверное, съедает на завтрак восемнадцать яичных белков и выпивает свой протеиновый коктейль, как воду. А я в это время каждый вечер ложусь спать обезвоженной, потому что не могу вспомнить, что нужно пить достаточно жидкости, пока у меня не заболит голова.
Мы не похожи.
Наконец почувствовав себя устойчиво на ногах, я копаюсь в своем спортивном бюстгальтере и достаю телефон. Звоню своей лучшей подруге, пока иду четверть мили обратно к своей квартире.
– Тебе больно? Тебя преследовал мужчина? – спрашивает Катарина, когда отвечает. – Я говорила тебе купить кольцо с ножом и использовать его, если кто-то подойдет слишком близко. Исследование, проведенное в Англии, показало, что почти семьдесят процентов женщин подвергались домогательствам во время бега. Я не позволю, чтобы мы стали статистикой.
– Мне пришлось столкнуться только с приставаниями и парнем, который сказал, что ему нравится моя задница. Разве не печально, что это считается хорошим днем? – Я останавливаюсь, чтобы размять бедро, и почти стону от напряжения в ноге. – Как, черт возьми, ты делаешь это каждое утро?
– Что делаю? Размышляю о необходимости существования мужчин? Это довольно просто; я думаю, общество прекрасно функционировало бы без них. Подумай о том, как хорошо работал бы мир, если бы женщины были у руля.
– Спасибо за ободряющую речь о патриархате, но я имела в виду физические упражнения. Это мучительно.
Наступает пауза. На другом конце линии раздается звук ее дорогой кофеварки, и мне так хочется свернуться калачиком в одеяле и выпить эспрессо.
– Что я говорю об отрицательных сплитах, Марго?
– Ты говоришь мне, что я должна начинать медленно и заканчивать быстро, – бурчу я. Ее мантра еще свежа в моей памяти, но ее исполнительская часть потерялась в переводе. – Я понимаю тебя, Кэт, понимаю, но моя мантра гласит: чем быстрее я бегу, тем быстрее я финиширую. И, черт возьми, как же я хочу финишировать и покончить со всем этим. О чем я думала, когда регистрировалась на полумарафон и 5 км перед Рождеством?
– Мести, – говорит она, и я хмыкаю в знак согласия. – И твоя мантра никогда не срабатывает, поэтому я и подгоняю тебя в субботу. Я посажу тебя на поводок и буду сдерживать, если понадобится.
– Извращенка. Но мы должны освободить бегущих на поводке, Кэт. Они просто хотят быть дикими.
– Дикими до тех пор, пока не причинишь себе боль, выйдя за свои пределы. Где ты? Если ты рядом, можешь зайти выпить кофе, чтобы согреться.
– Вот почему ты моя лучшая подруга. – Я нажимаю брелок на воротах своего комплекса, поворачиваю направо, а не налево и направляюсь к зданию Кэт. – Я в тридцати секундах пути и чертовски замерзла.
– Дверь будет открыта, когда ты придешь, детка.
Я вздрагиваю, поднимаясь по лестнице на третий этаж. Не стучусь, плечом открываю дверь в ее квартиру и снимаю грязные ботинки в фойе.
– Я здесь. – Смотрю на свое отражение в зеркале в прихожей и чуть не смеюсь. Мои щеки ярко-розовые и обветренные ветром. Моя рубашка влажная от пота, а хмурый вид делает меня похожей на самого большого гринча, несмотря на рождественские украшения вокруг. – Мне понадобится полотенце, чтобы не испортить твою мебель.
– Это ИКЕА. – Появляется Катарина в большой толстовке и леггинсах, которые обтягивают ее спортивное тело, как вторая кожа. Она протягивает мне кружку, и я делаю глоток кофе, благодарная за то, что кофеин омолаживает. – Пожалуйста, не думай, что это высший класс.
– Мне все равно, что это, потому что этот напиток дает мне жизнь. – Я счастливо вздыхаю и следую за ней в гостиную. – Почему у тебя коврик для йоги? Я что, прервала твою тренировку?
– Нет. Я заставлю тебя размяться. – Она показывает на меня, потом на коврик, и я стону. – На задницу, Эндрюс.
– Я люблю лежать на заднице, хочешь верь, хочешь нет. Я предпочитаю, когда получаю от этого что-то хорошее, например, оргазм. А не дополнительную боль.
– Ты закончила свой цикл тренировок, и это поможет тебе чувствовать себя лучше. Обещаю.
– Спорно. – Я допиваю остатки своего напитка и опускаюсь на коврик. Свожу ноги вместе в позе бабочки и растягиваю пах. – Я уже говорила тебе сегодня, как сильно ненавижу твои садистские замашки?
– Много раз. Сообщение, которое ты прислала мне перед бегом, было очень красочным. – Катарина улыбается и садится на диван. Она подтягивает бедра к груди и ставит кружку на колени. – Как ты себя чувствуешь после забега?
– Если учесть, что меня свело судорогой через две мили после пробежки, то не очень, если быть честной. – Я вытягиваю ноги перед собой и тянусь к пальцам. – Я думала, что бег должен становиться легче, чем дольше ты им занимаешься.
– Такое иногда случается. У тебя сейчас период восстановления, а значит, все будет болеть сильнее, чем обычно. А еще ты более ворчливая, потому что меньше тренируешься. Элль Вудс и эндорфины, помнишь? В день соревнований на твоей стороне будет адреналин.
– Надеюсь, что так. – Я поправляю носок и пожимаю плечами. – Я хочу выступить хорошо, понимаешь? Не только из-за Джереми, но и для себя. Я провела двенадцать недель, превращаясь из человека, который едва проходил две мили в день, в человека, который собирается пробежать чертов полумарафон. Я не хочу, чтобы все тренировки были напрасными.
– Я буду рядом с тобой всю дорогу, и в субботу утром ты пересечешь финишную черту. Даже если мне придется тащить тебя на себе.
– Это и есть дружба.
– Это твой победный круг, Марго. Шанс отпраздновать все, чего ты добилась, включая отказ от своего хренового бойфренда.
Я смеюсь.
– Он был довольно хреновым, не так ли?
– Не знаю, что хуже: когда он приставал ко мне, хотя знал, что я твоя подруга, или когда он заставил тебя идти домой из бара одну, потому что у него болела голова.
– Головная боль, определенно. Но это потому, что у него никогда не болела голова. – Я разминаю икры костяшками пальцев и шевелю пальцами ног. Мышцы чувствуют себя лучше, и я ненавижу то, что она была права насчет растяжки. – Спасибо, что выслушала все мои жалобы и нытье.
– Жалобы и нытье – это ритуал бегуна. Это и потеря ногтей на ногах.
– Вот почему я никогда не буду участвовать в марафоне. Это так противно. – Я ложусь на спину и поднимаю руки над головой. – Но я готова. Не могу дождаться, чтобы увидеть, как все пройдет.
– Все пройдет отлично, потому что ты крутая, Марго Эндрюс. – Катарина опускается на пол и кладет голову мне на плечо. – И я чертовски горжусь тобой.
Я улыбаюсь потолку, впервые за весь день чувствуя себя полной надежд и праздничного настроения.
– Я тоже чертовски горжусь собой.
ГЛАВА ВТОРАЯ
ФИНН
– Следующий раунд за мной. – Холден Спирс, мой лучший друг со средней школы, вываливается из кабинки в украшенном рождественском баре, в котором мы оказались. Он направляется к очереди людей, ожидающих напитки, и не обращает на нас ни малейшего внимания. – Я вернусь.
– Он совсем не деликатен. – Ретт, мой второй приятель, качает головой. – Ты же знаешь, что он идет туда только для того, чтобы пофлиртовать с барменом, верно?
– Очевидно. Но раз уж мы такие хорошие друзья, сделаем вид, что он предлагает, потому что хороший парень, а не потому, что у него не было секса уже пять лет.
– Неужели прошло столько времени? Мне кажется, что я должен заплатить кому-то, чтобы ему помогли.
– Уверен, что это граничит с незаконностью, чувак. – Я опрокидываю пиво обратно и допиваю.
– Жаль, что ты не участвуешь в полумарафоне в этом году, – говорит он. – Ты, наверное, мог бы выиграть эту чертову штуку, раз уж увеличил свой пробег.
– Мне нужны были выходные, и ты знаешь, что я люблю быть полезным.
– Это наш Финн. Добрый самаритянин и выдающийся парамедик.
– Прекрати флиртовать со мной. Ты замужем за кем-то, кто бесконечно сексуальнее тебя. – Я ухмыляюсь, глядя на Холдена, приближающегося к столу. – А вот и он. Как все прошло?
– Она спросила мое имя. – На его щеках появился румянец, и он отставляет пиво. – Мне пришлось кричать на нее через музыку, чтобы она меня услышала. Надеюсь, она не подумает, что я был груб.
– Нет. – Я похлопываю его по плечу. – Есть разница между повышением голоса и криком на нее. И она, наверное, была благодарна, что ты смотрел на ее лицо, а не на грудь.
– У нее красивая грудь, – добавляет Ретт, и Холден бьет его по руке. – Черт возьми. Зачем ты это сделал?
– Ты смотрел на нее. Ты женат, придурок.
– И моя жена разрешает мне смотреть.
– Дети, – перебиваю я. – Прекратите. Мы здесь не для того, чтобы устраивать соревнования по измерению члена.
– Наверное, это к лучшему. Мой больше, – говорит Ретт.
– Конечно, так и есть. Что бы ни помогало тебе спать по ночам, приятель.
Я меняю свое пустое пиво на свежую бутылку и осматриваю бар. Студенты из колледжа приехали домой на зимние каникулы, так что сегодня здесь многолюдно.
В это время года всегда царит хаос. За две недели до Рождества количество вызовов скорой помощи увеличивается почти втрое. Люди тупые и ведут себя как чертовы идиоты, считающие себя непобедимыми.
Вчера мы получили звонок о группе девятнадцатилетних подростков, которые запустили фейерверк. Один из них взорвался у кого-то перед лицом, и следующие несколько дней он проведет в больнице скорой помощи с ожогами второй степени.
Мой собственный сын-дурак попал в реанимацию в прошлом году, потому что решил попробовать прокатиться на санках по дороге на чертовой крышке от мусорного бака.
Ему было двадцать три.
Ничем хорошим это для него не закончилось. Он врезался в столб и вырубился с жутким сотрясением мозга.
Так что, да.
Чертовы идиоты.
Когда я был подростком, – тоже вел себя безрассудно, но когда в шестнадцать лет ты становишься родителем, тебе приходится взрослеть. Нет никакого пьянства или вечеринок до рассвета, когда у тебя дома четырехмесячный ребенок, который кричит часами напролет.
Такое ощущение, что я иду в обратном направлении, получая в сорок лет те же удовольствия, что и мои друзья в восемнадцать и двадцать один.
Я не замужем.
Нет других детей, кроме одного, которого мне удалось сохранить в живых так долго, несмотря на попытки дарвинизма вступить в игру.
У меня есть свобода, чтобы расслабиться. Делать то, что хочу и когда хочу, и это чертовски весело.
У людей моего возраста, с которыми я работаю, дети все еще учатся в средней школе. Они справляются с половым созреванием и скачками роста, а я в это время наблюдаю, как мой друг патетически пытается флиртовать с барменшей, которая на десять лет моложе его.
– Еще один раунд, и я ухожу, – говорит Ретт. – Если ты ожидаешь, что моя задница встанет в шесть, чтобы посмотреть, как четыре тысячи человек бегают по Чикаго, мне нужно немного поспать.
– Не хотел бы я тебя задерживать, старик, – поддразниваю я.
– Ты старше меня. Посмотри на эти седины. – Он тянется к моим волосам, и я отталкиваю его. – Тебе сорок или четыреста?
– Пошел ты. – Я смеюсь и отхлебываю свой напиток. – Мне тоже пора. Нужно закончить кое-какую работу, а завтра будет ранний будильник.
– Что ты записываешь сегодня вечером? – спрашивает Холден. – Пожалуйста, скажи мне, что это что-то хорошее.
– Люди в масках. Погоня в лесу. Веселая штука.
Мои приятели – единственные, кто знает о моей тайной подработке в качестве рассказчика аудиокниг.
Я занялся этим после того, как менеджер по социальным сетям нашей больницы записал видео, на котором я рассказываю о важности знания сердечно-легочной реанимации. Ролик стал вирусным, набрав три миллиона просмотров за двадцать четыре часа.
В разделе комментариев появились такие высказывания, как «папочка, и я позволила бы ему качать мою грудь столько раз, сколько ему нужно» и, самое любимое, «Вдруг меня нужно реанимировать».
На мой почтовый ящик пришло письмо с вопросом, не думал ли я когда-нибудь озвучивать аудиокниги. После того как глубокий поиск в Интернете показал, что компания легальная, а не жуткий чувак в своем подвале, я подписался, чтобы оживить некоторые из самых продаваемых романтических книг.
Ковбои. Преследователи. Миллиардеры.
Я делал все это.
Это было приятно. Хобби, о котором я никогда не думал, что стану им заниматься, и смена темпа по сравнению с тем жутким дерьмом, которое я вижу на своей основной работе.
Я уже отвык от отрубленных конечностей и запаха смерти, но иногда тяжесть всего этого наваливается на тебя. Это заставляет понять, как чертовски коротка жизнь, и не принимать ни один день как должное.
Повествование о горячих сценах секса помогает отвлечься от нависшей над нами реальности «мы все умрем в один прекрасный день».
– У меня закончились причины, по которым Джада не может слушать книги, которые она любит. Я похож на контролирующего мужа. – Ретт хмурится на меня. – Я не знаю, как сказать жене, что не хочу, чтобы она слышала, как мой лучший друг говорит ей, чтобы она принимала это как хорошая девочка.
– Слушал мою работу, да? – Я ухмыляюсь и вскакиваю со стула, бросая две двадцатки, чтобы покрыть свою часть счета. – Может, ты боишься, что она послушает, потому что в глубине души знаешь, что я умею хвалить гораздо лучше, чем ты.
– Отвали. – Ретт бросает в меня салфетку, и я уклоняюсь от этой атаки. – Ты хочешь, чтобы я разрушил твой секрет? Она бы хотела, чтобы ты каждую ночь лежал с нами в постели и читал ей на сон грядущий.
– Эй. Если ты хочешь добавить третьего, ты знаешь, что я не против. Я предлагал несколько лет назад.
– Нет. Держись, блять, подальше от ее ушей и нашей спальни.
– Уже было. Ты мог бы немного переделать интерьер, – говорю я, направляясь к двери и выскальзывая наружу, прежде чем он успевает отомстить.
Я знаю, что он просто издевается надо мной.
Мы трое дружим уже много лет, и прошли через все вместе – взлеты и падения взросления. Карьера, дети и прочие неприятности, связанные с жизнью. Я не могу себе представить, что буду делать это с кем-то еще.
В кармане жужжит телефон, я достаю его. На экране высвечивается имя матери моего сына, и я улыбаюсь, когда отвечаю.
– Лейла. Чем я обязан такому удовольствию?
– Привет, Финни, – говорит она. – Небольшой вопрос для тебя.
– Что случилось?
– У близнецов жар. 38, 4 градуса по цельсию. Мне нужно отвезти их в больницу? Они вроде бы в порядке, но это первый раз, когда они…
– Напомните мне, сколько им? – спрашиваю я, прерывая ее, чтобы она не начала паниковать. – Шесть месяцев, верно?
– Да. И две недели.
– Они становятся большими. Хорошо. По моему мнению, если температура поднимется выше 39, тебе нужно будет вызвать их педиатра. Учитывая, в каком состоянии они сейчас находятся, я бы сказал, что нужно наблюдать за ними и следить, чтобы они получали жидкость. Никакого аспирина, только ибупрофен. И не одевай их в тяжелую одежду.
– Я дала им немного ибупрофена тридцать минут назад.
– Хорошо. Мое мнение как родителя – делай то, что считаешь нужным. Если ты хочешь отправиться в отделение скорой помощи, никто тебя не осудит.
– Спасибо. Йен сходит с ума, и это вывело меня из себя. Он сказал мне позвонить тебе.
– Тебе повезло, что мне нравится твой муж. Ты рассказала ему о том, как запаниковала, когда Джеру было два года?
– О, Боже. Пожалуйста, не вспоминай об этом, – умоляет Лейла.
– Ты водила его к неврологу, когда у него была ушная инфекция. – Я разразился смехом. – Выражение лица доктора, когда он сказал нам, что ребенку просто нужны антибиотики, было бесценным.
– Во всех книгах для родителей написано, что лучше перестраховаться, чем потом жалеть! Я выбрала безопасный путь.
– И благодаря этому ты стала отличной матерью. Я уверен, что с близнецами все в порядке, но если температура усилится, отвези их. Пожалуйста.
– Спасибо, Финн. Надеюсь, я не прервала твой дикий и сумасшедший пятничный вечер.
– Нет ничего дикого и сумасшедшего в том, чтобы идти домой из бара в девять часов. – Я засовываю левую руку в карман и вздрагиваю. – Завтра я участвую в полумарафоне, так что сегодня буду вести себя хорошо.
– Хорошо. Ты ведь заедешь на Рождество? Джер приедет к нам на ужин, и мы будем рады, если ты тоже будешь здесь.
– Я приеду. Я уже почти вернулся к себе, но позвони еще раз, если тебе что-то понадобится, хорошо?
– Обязательно. Обещаю. – На ее конце линии раздается хихиканье. – Посмотри на нас. Совместное воспитание и дружба после подростковой беременности? Дай пять.
– Мы лучшие в своем деле, Лэй. Увидимся через две недели.
Я вешаю трубку и улыбаюсь, поднимаясь по ступенькам в свой дом. Включаю рождественские гирлянды, обвивающие перила, и проскальзываю внутрь, счастливый, здоровый и самый веселый засранец по эту сторону психушки.
