Текст книги "Дядюшка Сагамор и его девочки"

Автор книги: Чарльз Вильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Глава 13

– Мёрф, – сказал я, – их надо предупредить!

– Наверное, слишком поздно, но можно хотя бы попробовать. Съезжу-ка в город, посмотрю.

Он уехал. Я продолжал наблюдать. Примерно через час с трибуной закончили. Спереди был маленькая подставка, позади – пара скамей, и все было затянуто цветной тканью. Наверху – надпись большими буквами: «Минифи – в шерифы!» и микрофон на металлическом стержне. Трое регулировщиков в белом указывали прибывающим водителям, где парковаться. Но никаких признаков дяди Сагамора и папаши не было.

А тут еще появился, скрипя, старый фургон. Он мешал другим машинам и вызывал брань владельцев автомобилей. Это был мистер Джимерсон, и фургон его, ей-богу, был полон помидоров. На боку была надпись: «6 штук за 10 центов». Он остановился близ загона. Я подбежал к нему узнать, не видал ли он дядю Сагамора. И тут подкатила полицейская машина.

Из нее вылезли шериф, Бугер и Отис – все с красными от усталости глазами, изнеможенные, как будто давно не спали. Шериф взял листок, оглядел толпу и трибуну и выругался:

– Какого дьявола он все это задумал?

– Я же вам говорю, – влез Бугер, – он сговорился с Минифи!

– Теперь это уже не имеет значения, – отвечал шериф с горечью. – Он уже отнял у меня какие-бы то ни было шансы. – Он взглянул на Джимерсона: – Ты что, собираешься продавать тут помидоры, Марвин?

– Я их ему продал, – ответил тот, – он у меня купил целый фургон.

– Сагамор Нунан? Купил помидоры?

– Выходит, что так, шериф. И заплатил мне сразу наличными. Прюди вначале заподозрила неладное, но когда я отвез деньги в город и показал бухгалтеру Кловису…

– Ладно, ладно! – отмахнулся от него шериф и пошел взглянуть на разобранный скипидарный аппарат.

Мистер Джимерсон сказал, что не видал папашу с дядей Сагамором со вчерашнего вечера. Я забрался на трибуну, чтобы рассмотреть все получше. Кругом было море машин, и они все подъезжали. Казалось, через четверть часа тут соберется весь округ. Люди в белой форме указывали места стоянки – у поля, рядом с дядифинлиным ковчегом и правее свинарника. Открытым оставалось пространство перед трибуной и ниже, к амбару и загону, и то там начали скапливаться люди. В толпе было много женщин. Все были возбуждены и говорливы и поглядывали на часы. Я действительно был напуган – еще немного, и начнется!

Затем я увидал Харма. Он стоял поодаль и словно кого-то высматривал. «Что-то он нервничает», – подумалось мне, когда я пробирался к нему поближе. Вероятно, он высматривал дядю Сагамора. Тут поднялся гул – прибыл Кудрявый.

Он поставил свою машину прямо перед трибуной – наверное, чтобы подсоединиться к громкоговорителям. Он был в белом модном костюме и ковбойской шляпе. Вылез из машины и принялся пожимать руки собравшимся. Мне прямо-таки стало тошно от мысли, как он одурачил папашу с дядей Сагамором и как он их опорочит. Тут сквозь толчею стал продираться Харм, пытаясь привлечь его внимание. Когда Кудрявый его увидел, тот только мотнул головой, ни слова не говоря. Кудрявый бросился пожимать всем руки и пошел за ним. Я спрыгнул с трибуны и проскользнул следом.

Я настиг их среди машин, затаившись под одной из них. Виднелись только их ноги, зато слышно было все.

– Надо было тебя отловить, – говорил Харм, – прежде чем ты заберешься туда, наверх…

– Что случилось?

– Оно исчезло! Они всё утащили!

– Что?! Послушай, что это еще за шутки?

– Ш-ш, не так громко! Это не шутки, черт подери! Говорю тебе, спустился я туда полчаса назад, просто проверить лишний раз – и ничего нет! Наверное, их что-то насторожило. Может, мы наследили…

– О Господь милосердный, что же это такое! Здесь пять тысяч народу ждут…

Он выругался, а я усмехнулся про себя: дядя Сагамор с папашей сработали вовремя. Тут я задумался: как же они смогли? Их же не было дома! А я был там всего три часа назад, и все было на месте. Я совсем запутался.

– И что же мне делать? – вопросил Кудрявый. – Через десять минут надо подняться на трибуну, встать перед всеми ними, а сказать-то нечего!

– Но, послушай…

– Отдавай назад сто баксов! – оборвал его Кудрявый. – И можешь распрощаться с мечтой о должности! Ну, если только ты со мной тут шутки шутишь…

Тут уже выругался Харм:

– Голова у тебя или что? Если б я с тобой хитрил, я бы просто сидел тихо, пока ты не повел туда народ и не показал всем пустое место…

– Да, об этом я как-то не подумал.

– Послушай-ка, – продолжил Харм, – вот что я тебе скажу – их еще можно достать.

– Как?

– Кроме этого места, есть еще три подходящих. То есть три потайных местечка, которые никто не знает. Я знаю, где они.

Смогу их проверить за час.

– Черт, да ведь не могу же я держать здесь людей так долго!

– И не надо! Задержи их, сколько сможешь – и начинай свою речь. А я их тем временем отыщу.

– Ну а дальше-то что? Ведь только я один должен знать, где это. Ты их не должен туда вести.

– Я и не собираюсь. Он же меня убьет! Есть другой способ.

– Какой? Он должен стоять здесь, рядом со мной, на трибуне.

– И хорошо. Пусть стоит тут, а не рыщет с ружьем, гоняясь за мной. Слушай, я беру машину и еду на ту дорогу, где мы стояли вчера. И когда найду место, сам я тебе сообщать не стану – это был бы провал. Тут со мной одна родственница, Снуки Маккаллум, – Сагамор ее не знает. Она подъедет, словно по пути из города, и шепнет тебе, а ты объявишь, что срочно звонят и что тебе нужно к Джимерсону, чтобы ответить. Тогда Нунаны ничего не заподозрят.

– Понятно, я еду с ней, встречаю тебя, и ты мне показываешь место.

– Да. Тебя не будет, ну, минут десять. Можно пока включить музыку или еще чего-нибудь. И народ будет доволен, и Нунаны останутся на месте. И мне надо, чтобы Сагамор был тут, а не поджидал меня с ружьем.

– Ладно, ладно. Это легко сделать. Я их уговорю, улещу. Но ты, приятель, уж не подведи. А не то плохо будет твое дело когда я стану шерифом. Теперь давай двигай!

– Не волнуйся! Я буду в одном из тех трех мест. Пойдем к машине, я тебя познакомлю со Снуки, и мы отчалим.

Ноги двинулись. Я выполз из-под машины и проследил за ними. Они разговаривали спиной ко мне с какой-то женщиной – видно, мисс Маккаллум. Это была грузная девица с пышной грудью, в блузе с глубоким вырезом, в юбке и босоножках. Ее черные волосы были забраны сзади в пучок наподобие конского хвоста. Выглядела она, думается, неплохо. Харм ее представил, они поздоровались. Я собрался было вернуться к трибуне, как что-то меня остановило. Что-то в ней было знакомое, как будто я ее уже где-то видел. Хотел я ее рассмотреть повнимательней, но они уже уселись и поехали.

Подбегая к трибуне, я увидал вернувшегося Мёрфа. Один из тех, в белой форме, велел ему стать возле дядифинлиного ковчега, но Мёрф очень долго тряс ему руку, как будто давно с ним не видался, и тогда тот изменил свое мнение и разрешил поставить машину почти у трибуны. Из нее теперь можно было все видеть, даже не вылезая. Я забрался к нему.

– Ну что, нашли их? – спросил я.

– Ни малейшего следа! В любом случае теперь уже слишком поздно что-то убирать.

– Думаю, они уже все сделали, только толку от этого мало.

Харм собирается отыскать…

– О чем ты толкуешь? – не понял он.

Я рассказал о подслушанном разговоре. Он задумался, нахмурившись.

– Говоришь, эта Снуки Маккаллум, или как там ее, показалась тебе знакомой? Но ты не смог ее узнать?

– Правильно.

– Постой, ты не видал тут мисс Мэлоун?

– Нет. А что?

– Я собирался ее привезти, да она куда-то ушла из магазина. А я как раз вспомнил, как Сагамор спрашивал про нее…

– Нет, это была не мисс Мэлоун. Он ясно сказал – Снуки Маккаллум. И потом волосы у нее черные, а у мисс Мэлоун – светлые.

– Цвет можно поменять. Да я не о том. Слушай, Билли, а те пинтовые посудины – ты их, случаем, не сосчитал?

– Конечно, их было восемнадцать. А что?

Он стал что-то обдумывать, приговаривая:

– И еще две… да еще четыре…

Тут я увидал папашу с дядей Сагамором и выскочил из машины.

– Мёрфи! Вон они!

– Постой!

Но я уже кинулся к ним.

Грузовичок было не узнать: на нем была большая надпись: «Минифи – в шерифы!», изображения Кудрявого и лозунги помельче. И еще четыре бочонка чего-то. Позже я разглядел надпись: «Лимонад со льдом – бесплатно».

Машина остановилась. Люди уставились на нее, переговариваясь между собой. Папаша спрыгнул и стал открывать упаковки с бумажными стаканчиками. Люди сгрудились вокруг, поглядывая на фургон с подозрением, но явно желая холодного лимонада. Я стал туда проталкиваться.

– Разбирайте сами, граждане! – улыбался папаша. – Вам привет от Минифи, нашего будущего шерифа!

– Папаша! – позвал я. – Мне надо с тобой переговорить!

– После, Билли. Налей себе лимонада.

– Да послушай же!

– Что? Потом поговорим! Собрание начнется через минуту.

И он пошел наверх.

– Папаша! Мне надо сказать тебе…

Я потерял его в толпе. Попытался отловить дядю Сагамора, но и он пропал. Потом я заметил, как он направляется к дому. Попробовал кинуться за ним, но люди мешали. Когда, наконец, я вбежал в дом, в комнатах его не было. Кинувшись на задний двор, я сумел уловить лишь его тень. Лавируя между машинами, он что-то тащил. Непонятно что, но что-то длинное. И явно не хотел, чтобы другие это видели. Он вроде направился к зарослям позади изгороди.

Я все же попытался поймать хоть одного и заставить меня выслушать. Но все бесполезно – что-то вроде мелькнуло ереди деревьев, но я не мог никого отыскать. Позади раздался рев толпы:

– Минифи! Хотим Минифи! Давай, Кудрявый!

Видать, он сдерживал их, сколько мог, но они стали проявлять нетерпение, не понимая, почему такая задержка.

Я метался, беспрерывно зовя дядю Сагамора, но он не откликался. «Все бесполезно, – подумал я. – Наверное, я его упустил. Лучше вернуться назад и подкараулить его у трибуны».

Я побежал назад. Тут в громкоговорителях раздался голос Кудрявого:

– Леди и джентльмены! – и потонул в криках толпы.

Я взобрался на крышу какой-то машины. Мне было видно все. Пространство между амбаром и трибуной было затоплено кричащими и машущими руками людьми. Кудрявый стоял у микрофона, распростерши руки перед толпой. А позади него на скамейке сидели папаша и дядя Сагамор. Они ухмылялись по-дурацки, и вид у них был, как никогда, гордый. «Кошмар! – подумал я. – Кудрявый ими вертит, как хочет».

Слезая с машины, я увидал шерифа. Он в полном одиночестве сидел возле загона на отсоединенном котле, свесив голову, и слушал вопли толпы. На минутку я даже пожалел его, хоть он и хотел засадить дядю Сагамора в тюрьму ради собственного переизбрания. Между ними было что-то вроде вечной войны, но эта война велась честно, а не исподтишка, как в случае с этим сладкоголосым Минифи.

По мере того как я подходил ближе, крики стали стихать. Стало слышно Кудрявого, все это его вранье: и как он рад быть здесь, и как счастлив, и как слезы навернулись ему на глаза.

– Все мы знаем – завтра выборы. Это мое последнее выступление в избирательной кампании, – пел он. – Не важно, проиграю я ее или выиграю. Суть в том, что я веду честную борьбу, без всяких там подвохов и грязных дел. Как говаривал мой отец, упокой, Господи, его душу…

От всего этого просто могло затошнить. Оказавшись впереди, я забрался в машину Мёрфа.

– Не удалось вам поймать кого-нибудь из них? – спросил я.

Он не слушал, а только спросил:

– Слушай, Билли, ты уверен, что там было именно восемнадцать посудин?

– Ну да, я их сосчитал, – ответил я, не понимая, зачем это ему сейчас.

– Так, слушай, а ты не помнишь, какие у них были крышки?

– Да такие, вроде медных.

Он тихо кивнул, ничего не говоря.

– А что? – спросил я.

Hо он, казалось, меня не слышит. Он сидел, уставясь на Кудрявого, красующегося перед микрофоном, потом как бы машинально вытащил сигарету с зажигалкой, но тут же забыл о них.

– Бедный сукин сын! – произнес он.

– Дядя Сагамор? – спросил я.

– Нет, Кудрявый!

Глава 14

– Так что же, Мёрф? – переспросил я.

– Ш-ш, слушай!

– А теперь, – продолжал медоточивый Кудрявый, – перед тем как продолжить, мне бы хотелось поблагодарить ребят Нунанов, Сагамора и Сэма, за их любезное согласие разрешить использовать их землю для нашего собрания. Чуть позже я вам расскажу, почему я решил провести свое последнее выступление тут, на их ферме, и, уверен, вы меня прекрасно поймете. А сейчас мне хотелось бы представить их вам. Леди и джентльмены! Вот мои добрые друзья и наши уважаемые сограждане Сэм и Сагамор Нунаны!

– Он их прямо умасливает, – сказал я.

Мёрф опять на меня шикнул.

Кудрявый повернулся к ним и похлопал в ладоши. Папаша с дядей Сагамором покорно привстали и по-дурацки раскланялись. Несколько человек хлопнули разок-другой, но в основном публика взирала на них настороженно. Они уже собирались сесть, как с дороги съехала машина и приблизилась, взметая пыль. При виде ее Кудрявый едва не запрыгал от восторга. Все правильно, это машина Харма. Значит, он нашел аппарат. Она резко тормознула у трибуны, и из нее выскочила Снукк Маккаллум. Она явно торопилась, подходя к трибуне. Кудрявый наклонился к ней, она тихо заговорила с ним, а он в ответ кивал. Потом он подошел к микрофону:

– Леди и джентльмены! Должен попросить у вас прощения. Мне только что сообщили, что звонили от губернатора…

Пока он объяснялся, Снуки Маккаллум все поглядывала на ворота. У меня снова возникло чувство, что я ее уже где-то видел. И тут меня как током ударило: да это же миссис Хорн!

– Мёрф! – показал я ему.

Но он и так уже глядел на нее, а потом произнес:

– Чтоб мне провалиться!

– Так почему…

– Билли, сделай одолжение, веди себя тихо! Я не хочу этого пропустить, потому что ничего подобного больше не увижу. Если вдруг будешь время от времени узнавать кого-то знакомого, пожалуйста, не показывай на него. Просто следи за всем.

Я не понял, что он имеет в виду. С ума сойти – это была она! Она как-то помолодела и была теперь не блондинка, а жгучая брюнетка. И одета она была по-другому. Но к чему это все? Она все нервничала и поглядывала на ворота.

– Самое большее десять минут, – вещал Кудрявый в микрофон. – Уверен, мои добрые друзья Нунаны рады будут сказать вам несколько слов. Или вам поставят одну-другую пластинку. – Он похлопал папашу и дядю Сагамора по спине. – Ребята, позаботьтесь о наших друзьях! Я мигом вернусь!

– Ну да! – отозвался папаша. – Конечно, мы рады помочь чем можем. Ну что же, граждане, хоть я и не думал не гадал держать перед вами речь…

Дальше все пошло очень быстро. Снуки Маккаллум, то есть миссис Хорн, уже прыгнула в машину и торопила Кудрявого. Только он забрался к ней, как какая-то другая машина с визгом ворвалась в ворота. Миссис Хорн нажала на газ, и машина, как испуганная антилопа, скрылась в клубах пыли.

Все уставились на вторую машину. Почти на ходу из нее выскочил здоровенный краснолицый мужчина. Выглядел он разъяренным, на боку у него болтался пистолет. Он вытащил из машины девицу и буквально поволок ее к трибуне. Тут он выхватил оружие, наставил его на папашу и заорал:

– Ну-ка, спускайся сюда, Минифи!

Девица попыталась освободиться.

– Это не он, Пол! – закричала она.

– Не он? – гаркнул мужчина и навел пистолет на дядю Сагамора, стоявшего на краю трибуны. – Только не говори, что это вот этот лысый старый черт!

– Говорю тебе, это не он, его тут нет, – окрысилась девица.

На вид ей было лет пятнадцать. Она была босиком, в простень ком ситцевом платьице, коротковатом для нее. Была она довольно хорошенькой, с иссиня-черными волосами и синими глазами. Волосы у нее были уложены в подобие прически. И опять у меня возникло какое-то странное чувство.

– Написано же тут: Минифи! – гаркнул человек, тыча пистолетом в транспарант. Он уже забирался по ступенькам, волоча за собой девицу. – Мне нужен этот чертов Минифи! Где вы его прячете?

Толпа стояла, разинув рот. Папаша, вначале совершенно ошеломленный и испуганный, стал понемногу приходить в себя. Он двинулся навстречу мужчине.

– Слушайте, мистер, – начал он громко, – не знаю, кто вы, но если вы какой-то там преступник и явились сюда, чтобы сорвать выступление мистера Минифи, так я вам скажу: ваше счастье, что его здесь нет!

– Преступник! – взревел тот. – Я тебе покажу преступника!

Девица, озираясь, пыталась высвободить руку. Я пристально вгляделся в нее и подумал, что схожу с ума. Это была Беби Коллинс.

– Мёрф! – позвал я.

Он даже не шикнул, а просто прикрыл мне рот ладонью. Он был в полном восхищении.

– Ладно, где же он на сей раз? – спросил человек папашу.

– Мистер Минифи сейчас говорит с губернатором штата по междугородному телефону, – пояснил папаша. – Будет лучше, если вы с вашей юной подружкой сядете в машину и…

– Ты мне сломаешь руку, Пол! – взвизгнула Беби Коллинс.

– И вот еще что, – быстро произнес папаша. – Если вы, мистер Пол или как вас там еще, похитили эту юную особу, вам будет нелегко уйти…

– Похитил? – взревел человек. – Эта особа моя…

– Придержите язык, мистер! – прервал его папаша. – Тут, знаете ли, присутствуют дамы. Постыдитесь! В вашем-то возрасте! Да она вам в дочки годится!

Тут подоспел дядя Сагамор и, ткнув пальцем в мужчину, сказал:

– Высечь вас надо публично, вот что! Невинная юная девушка – ей, верно, и четырнадцати нет…

– А вот станет Минифи шерифом, – вступил папаша, – и избавит нас от таких, как вы, вот что я вам скажу!

Человек побагровел и вытаращил глаза, словно перед ним были сплошь сумасшедшие. Длинно выругавшись, он потащил девицу обратно в машину, и они, клубя пылью, скрылись.

– Ну, сэр, – произнес дядя Сагамор, – воистину содрогнешься! Это чтобы в наше время белые рабовладельцы…

– Представляешь, до чего дошло – приличной женщине на улицу нельзя выйти, – вторил ему папаша. – Вот что получается, когда нет правозащиты…

– О Господи милосердный! – пробормотал Мёрф как-то удушенно.

Вытащив бутылку виски, он отпил из нее. Толпа шушукалась и волновалась. Дядя Сагамор сошел с трибуны, папаша поправлял микрофон. И тут въехала еще одна машина. Все уставились на нее. Я тоже глядел, краем глаза следя за дядей Сагамором – он тоже приостановился поглядеть, кто там приехал.

Этого я точно не знал. Такой костлявый, с большим красным носом, в белом костюме. Шел он неестественно прямо, на негнущихся ногах, словно боясь споткнуться. Он прошел прямо к трибуне, пожал руку папаше и хлопнул его по плечу.

– Простите, что припозднился, – объявил он. – Сразу и | начну, вы не возражаете?

– Пожалуйста, – недоуменно ответил папаша. – Наверное, так и надо!

Человек шагнул к микрофону и положил на подставку какие-то бумаги:

– Леди и джентльмены, надеюсь, вы извините меня за задержку. Кажется, я заблудился по дороге, и мне пришлось возвращаться.

Папаша с дядей Сагамором переглянулись в удивлении. Затем папаша вернулся на место и сел на скамью. Стоявший человек вроде как качнулся и был вынужден ухватиться за стержень микрофона.

– Ну вот, – продолжил он, взглянув в бумаги, – когда меня попросили выступить в поддержку мистера Минифи, я счел это большой честью. Меня попросили не потому, что я знаменитость, или богач, или политик. Нет, я простой рабочий человек, как все вы тут. Меня попросили потому, что я его знаю – всю свою жизнь. «Ну, я не великий оратор, – сказал я им, – я не знаю, как правильно облечь в слова такие свойства, как честность, цельность, мужество, которые человек распознает в другом, кого уважает и кем восхищается». – «Правильно, – сказали они, – нам не надо ораторов, нам не надо высокопарных словес, просто нам нужны вы – простой и понятный человек, знающий его с детства. Скажите, что вы думаете о Минифи?» Ну так вот. Я думаю, что Минифи – великий человек!

Последовал радостный рев. Человек качнулся, перевернул страницу и продолжал:

– Так вот, попросту говоря, все, что я могу вам рассказать про Минифи, – это то, что он сам мог рассказать о себе, за исключением того, что он слишком скромен…

«Он такой же большой врун, как и Кудрявый», – подумал я. Слушать всю эту дешевку было скучно. Я поглядел на Мёрфа. Тот был в изумлении. Потом поглядел на дядю Сагамора – он исчез! А ведь стоял у ступенек. Я стал оглядываться и увидал его почти за толпой. Может, Мёрф прав, и его уже поздно предупреждать. Я совсем запутался и не знал, что и подумать. По крайней мере, расскажу ему про Харма и Кудрявого. И я пошел за ним.

Он проследовал за амбар и направился в сторону изгороди – в те заросли, где я его прежде потерял. Я пробирался за ним. Вдруг он остановился на секунду и подобрал что-то – Господи, это было его ружье! И в другой руке у него что-то было – квартовая бутыль. До меня дошло, что он специально это тут оставлял, – но зачем? Он двинулся дальше. Я хотел было его позвать, потом решил, что лучше не надо. По его поведению видно было, что он что-то задумал, и если я подниму шум, как бы он меня не огрел.

Но мне нужно было раскрыть эту тайну. В жизни я так не запутывался. «Если это политика, – подумал я, – так Бог с ней!» Даже здесь были слышны громкоговорители и голос того человека: Минифи то, Минифи се. Через несколько шагов голос стих, стало полегче.

Тут дядя Сагамор остановился. Он присел на бревно. Я увидал впереди открытое место и какую-то тропинку. А через минуты две услыхал чьи-то шаги и притаился. Это были миссис Хорн, Минифи и Харм. Они гуськом шли по тропинке. Вдруг перед самым дядей Сагамором Харм остановился, повернул обратно и побежал. Миссис Хорн и Кудрявый вышли на открытое место.

– Да никак это Кудрявый? – произнес дядя Сагамор. – Вот уж не ожидал тебя тут встретить.

Увидев сидящего с ружьем на коленях Сагамора, Кудрявый потерял дар речи. Пока они глазели друг на друга, я подобрался поближе.

– У губернатора все в порядке? – спросил дядя Сагамор.

Кудрявый только утерся платком и что-то вякнул. Оба они заметили, что Харм исчез, и поглядели друг на друга с некоторым облегчением.

– Как это он тут очутился? – спросила миссис Хорн, глядя на дядю Сагамора.

– А, – протянул дядя Сагамор, – мне показалось, тут где-то рыщет Харм Бледсо, грязная собака. Да, видать, я ошибся. Вы его, граждане, не встречали? Да вы его знаете?

– Н-нет, – промычал Кудрявый.

Миссис Хорн отрицательно покачала головой. Дядя Сагамор поглядел на них обоих и причмокнул:

– Сдается мне, вы малость дерябнули, улучив момент? Да я не против! Привык помогать таким вот ребятам еще смолоду. Присаживайтесь. Давайте выпьем!

Он открыл бутыль и протянул ее миссис Хорн:

– Очень мило с вашей стороны, мистер, – отозвалась она и отпила, передав бутыль Кудрявому.

Тот тоже сделал глоток. Потом отхлебнул дядя Сагамор. Потом – опять миссис Хорн.

– М-м, – протянула она, – прямо так и пробирает!

Утеревшись ладонью, она уселась на бревно и передала бутыль Кудрявому.

– Э-э, спасибо, конечно, – промычал он, – но нам пора возвращаться.

– Да все нормально! – заметил дядя Сагамор. – Сэм там запускает ребятам пластинки на твоем проигрывателе. Куда торопиться?

– Ну… – И Кудрявый отпил немного.

Физиономия его стала краснеть, как и в прежние разы. Дядя Сагамор тоже отпил. Потом – миссис Хорн. Я ничего не мог понять. Кудрявый сказал: все, ему достаточно.

Дядя Сагамор рассеянно перезарядил ружье и сидел, постукивая по курку.

– И что этот Харм Бледсо рыщет как сумасшедший вокруг. Вы точно его не видали, ребята? – спросил он.

Кудрявый покрылся испариной и что-то промычал.

– Ну и ладно, – сказал дядя Сагамор. – Вы бы его не узнали, кабы увидели. Однако выпьем еще все по кругу. Чтоб нормально себя почувствовать, человеку надо выпить три-четыре хороших порции. Давайте-ка примите как следует!

Кудрявый принял, и глаза его начали стекленеть. «Еще глоток, – подумал я, – и он не сможет нахлобучить шляпу. Нашел с кем соревноваться – с дядей Сагамором».

Дядя Сагамор выпил еще и передал бутыль миссис Хорн. И тут я заметил, как, наклоняясь, она подмигнула ему, впервые дав понять, что она его знает.

– Ну, сэр, – сказала она, утираясь рукой, – прямо и не упомню, когда пробовала такой мягкий напиток. На-ка, губошлеп, – передала она бутылку Кудрявому, – пей, тут еще много.

Не в силах разобраться с этим пьянством, я пошел назад – поглядеть, как там папаша. И будь я проклят, если на обратном пути не слыхал все того же человека, расхваливавшего великого Минифи. Однако он что-то затянул!

Проходя мимо свинарника, я, кажется, снова увидел Харма. Около скипидарного аппарата вокруг какого-то человека в защитного цвета рубашке столпились шериф, Отис и Бугер. «Да нет, это глупо, – подумал я. – Зачем же ему возвращаться, когда он только что ускользнул? Сделай он еще шаг навстречу дяде Сагамору – и заработал бы хорошую пробоину».

Толпа вновь взревела – что-то там тот человек опять высказал. Я прыгнул в машину и поглядел на трибуну. Он все покачивался и, держась за стержень, зачитывал свои бумажки, а папаша, лучезарно улыбаясь, обводил толпу взглядом, словно призывая всех возрадоваться: какой замечательный человек Минифи!

Мёрф размышлял сам с собой.

– Не пойму я этого шутника! – бормотал он. – Обычная стандартная болтовня в пользу Кудрявого. Какая скука!

Я попробовал рассказать ему про дядю Сагамора и прочих, но он шикнул:

– Замолчи. Похоже, он закругляется!

– Минифи – защитник маленького человека! – читал докладчик.

Толпа ревела.

– Минифи – знаток человеческих отношений и борец за человеческое достоинство!

Опять рев толпы. Голос докладчика поднимался все выше:

– Итак, леди и джентльмены, мне доставляет большое удовольствие представить вам человека всеми любимого, почетного выпускника школы Родса, героя войны, преданного семьянина, вашего будущего шерифа и моего друга и соседа – Минифи!

Он выбросил руку в сторону папаши и дал знак толпе.

На секунду воцарилась такая тишина – можно было услышать, как булавка упала. Человек остановился в испуге, потом недоуменно обернулся к папаше. Тот судорожно глотнул и залился краской. Потом попытался криво усмехнуться и сказал в микрофон:

– Э-э… ну, вот вам, сограждане, пример подлинного величия. Мы все теперь как будто с ним познакомились. Я сам чувствую, словно знаю Минифи всю жизнь…

И тут словно прорвало – поднялся вой, свист, шум и гам. Кто-то орал:

– Что за чертовщина!

Другой вопил:

– Что тут творится?

Папаша пытался что-то сказать, но ему не дали. Человек на трибуне ничего не мог понять: он, как безумный, тыкал папаше в лицо свои бумаги, словно хотел убедить его в том, что он прочел все в точности, как там было написано. И удалился, скорчив рожу.

Мёрф отпил еще. Потом качнул головой и произнес слабым голосом:

– Ну, брат! Еще ведь не до всех дошло!

– Что? – спросил я.

– Ты понял? Это ведь, должно быть, тот малый, которого ждал Кудрявый, когда тянул время.