Текст книги "Хранители света (ЛП)"

Автор книги: Чарльз Маттиас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Нас, жителей острова Китов, рискуют тронуть редко, ибо огненное дыхание наших драконов-метателей смертоносно... но не в этот раз.

Я поежился, вспоминая давно ушедшие дни. Слитный рев толпы, запрудившей испятнанный кровью обветшалый причал, плывущие по коричнево-бурой воде залива трупы, резкий, будоражащий запах крови, успокаивающая, пусть и едкая вонь жижки... И головы. На кольях, воткнутых в щели меж бревен причала. Они были богаты, они были иноземцами и этого хватило. Убили всех – прислугу, охрану... детей...

– А теперь, друг мой Мэтт, я хочу, чтобы ты обдумал кое-что. Я не знал тех людей, чьи головы торчали на кольях у самой кромки вонючего причала. Более того, эти люди, поданными короля Теномидеса, были... ну скажем так, не самыми. Достаточно рискованные, чтобы ловить рыбку в мутной воде, но недостаточно умные, чтобы выжить. Вообще-то просто идиоты, поскольку утащили в могилу еще и свои семьи. У меня не было никаких личных счетов ни к нищим, забитым жителям этого грязного скопища лачуг, ни к очередному, чуть менее нищему корольку, торгующему выцарапанными из земли золотыми самородками и трясущемуся по ночам от страха. Но! На мачте моего корабля развивалось знамя, которое олицетворяло мою принадлежность к цивилизации. К общности, которая за века своего развития пришла к определенному балансу норм, правил и свобод, именуемому емким словом: закон. И эта принадлежность возлагала на мои плечи обязанность убеждать и мой народ, и другие народы в необходимости этот закон соблюдать. Убеждать словом, убеждать делом и убеждать силой – если это необходимо!

Нас было всего три десятка, против многих сотен, собравшихся на берегу, бесноватых, подстегнутых местным зельем, трясущих кулаками и кидающих в нас грязью. У нас был старый потрепанный жизнью и бурями патрульный галеас, несущий на борту всего лишь одного-единственного дракона-метателя и меня, совсем зеленого мастера Огня.

Но мы вошли в эту гавань, мы продрались на веслах сквозь суп из воняющих на жаре трупов, погружая весла в вязкую жижу, медленно плывущую в русле местной реки.

А потом мы выжгли этот городок. Я выжег этот городок. До последнего жителя. До последней лачуги. До бурой глины, лежащей под гнилой почвой.

Я  помолчал лежа в полутьме,  на вонючей соломе.

– Ответь мне, Мэтт, почему я так сделал? Молчишь? Так я сам скажу! Злодеяние  должно быть отомщено! Справедливость? У каждого своя справедливость, а значит, нет ее, общей. Нет от слова совсем. А потому только так и никак иначе – злодеяние направленное на своих, на тех кого мы защищаем, должно быть и будет возвернуто стократно!

Мы никогда не были справедливым обществом, знай это Мэтт. Мы поданные короля Теномидеса, жители острова Китов несправедливы. Мы купцы и торгаши, мы дети купцов и торгашей, нас вскормила морская торговля, мы пасынки океанских волн и течений. Мы всегда стремились к прибыли, к богатству... процветанию. А процветание рождает зависть. И ненависть. Особенно от тех, кто не желает работать, но желает иметь. И наш Флот, его длинные руки и огненное дыхание, его сила и мощь – все это для нашей и только нашей... несправедливости.

И ведь на самом деле наши принципы очень просты: не трогай нас, и мы тебя не тронем. Мы ведь не любим воевать, на самом-то деле. Да у нас могучий флот, да у нас Огонь, но война – это ведь не только добыча, захват и парады. Это еще и расходы... чудовищные расходы. Это потери, это сорванные сделки, это нарушение торговых путей. А мы ох как всего этого не любим. Так что, если можно договориться, мы будем договариваться. Но если договориться нельзя... уж не обессудьте.

Я еще немного помолчал, вслушиваясь в дыхание друга... и заговорил опять:

– Толпа на пирсе не понимала, что происходит, когда мы убрали паруса и развели огонь в топке дракона-метателя. На самом деле, мы не часто используем Огонь, так что, совсем немногие знают, что под парусом идти с ним в бой нельзя.

Наверное, они думали, что мы попытаемся забрать останки наших убитых... а может, надеялись на своих магов... а еще вернее не думали совсем, просто изготовились для рукопашного боя, на всякий случай. А мы выгребли на рассчитанное лоцманом место... и лишь потом я дал волю Огню.

– Мэтт, я знаю, ты убивал во время рейда, мне сказал об этом Коперник. И теперь, по-твоему, я должен ужасаться этому? Мэтт, в тот день, я лично убил множество людей, бежавших в ужасе. А я едва-едва начал бриться. Ты видел кровь и смерть, но видел ли ты, как горят живьем? Как юная девушка, объятая пламенем, и кружится, и кружится, до тех пор пока не упадет в огонь, все еще крича... Ты ощущал запах ее обгорелого тела? Вдыхал дым, что недавно был ее плотью?

Я замолчал, переводя дыхание. Наверное Маттиас подумает, что это всего лишь мое художественное воображение. Наверняка он сейчас усмехается про себя, считая, что мы тогда опалили бревна причала и парочку зевак, а все остальные просто разбежались перепуганные... Мэтт-Мэтт... Как же убедить тебя, что если Флот берется за Дело, то Делает его До Конца! И решив сжечь толпу, мы делали это так, чтобы не ушел никто! Как? О-о-о... Вначале замыкается кольцо по периметру, а Огонь горит долго, это не какое-то масло, это, это... Огонь! А уж потом, когда замкнут периметр, наносятся удары по площади, выжигается все живое. И уйти не может никто!

– Я не был тогда настоящим мастером Огня, – опять заговорил я. – Из тех, что сжигают птицу на лету, не задев окружающей зелени. Нет, не был... Но этого и не требовалось! Ибо и дракон-метатель, что дрожал под моими руками, был далеко не тот, что когда-то ставился на утлые лодченки братьев Гракхов. Нет! Под моими руками дрожала совершенная машина, плод многих столетий развития, родившаяся в горнах гениальных механиков, а смесь, что закачивалась в керамические цилиндры, рождена была умом гениальных алхимиков... Даже не имея опыта, даже дрожащими руками, стоя на подгибающихся ногах, я сделал все, как когда-то на тренировках в академии. Как надо. До конца.

Когда все закончилось, мы взяли уцелевшие на краю пристани колья с головами наших сограждан. Мы взяли их как доказательство преступления, за которое был уничтожен город.

Одна из голов принадлежала маленькой девочке, Мэтт. И они воткнули голову ее мехового медведя на соседний кол – потехи ради. С тех пор любая девочка с меховой игрушкой для меня пахнет тем, незабываемым «ароматом», той смесью... трупная вонь, смрад горелой человечины и особый, тяжелый запах гнилой воды из местной реки... навсегда.

И Мэтт, я знаю, многие назовут меня людоедом, а может мясником... язвой на лике рода человеческого. Но, есть определенные принципы, нарушение которых мы, граждане острова Китов, не простим никому и никогда. И есть определенные... существа, обликом напоминающие людей, которые понимают только один язык. Язык силы. И тогда мы сказали этим «людям», что есть вещи, которых мы не потерпим. Сказали внятно.

Бесконечно-долгие минуты под сводами полутемной камеры тянулась тишина. Наконец Маттиас прошептал:

– Ради моей возлюбленной, ради ее безопасности я убивал. Защищая ее и моих друзей...

Снова потянулись бесконечные минуты, наполненные лишь обоюдным молчанием. Потом еще раз заговорил я:

– Мэтт, я тоже колебался, в тот жуткий первый раз. Что мне помогло... приказ. Просто приказ моего капитана. Он был убеленный сединой, мудрый мужик, и он сказал мне: «Ты поклялся защищать Родину тогда и так, как тебе прикажет это сделать твой капитан. И ты это сделал!» И ты Чарльз, тоже клялся защищать Цитадель тогда и так, как прикажет тебе твой герцог, или командир, указанный им. Твой командир я, именно я приказал тебе убивать. Ты можешь порицать меня, если считаешь приказ неверным, но Мэтт, ваш рейд был действительно необходим. Вы ударили в самое средоточие вражеской подготовки, сбили уже почти готовые планы... это очень и очень серьезный удар по планам Насожа. По планам его новой войны.

И опять тишина холодной каменной плитой легла мне на плечи... разорвавшись стоном, когда Чарльз обхватив себя лапами, качнулся вперед и назад.

– Мэтт! – выдохнул я, кладя лапу ему на плечо...

– Нет!  – то ли прошипел, то ли прорычал он, скидывая мою лапу, его спина как будто окаменела, когда внутреннее напряжение прорвалось наружу. – Нет! Не ты! Не ты причина, твой приказ был потом, позже!.. Уходи! Уйди! Оставь меня!

И замолчал, все так же раскачиваясь вперед и назад...

Ах Мэтт, Мэтт... Томас возложил на мои плечи решение о правосудии. Его светлость даровал мне право выпустить тебя в любой момент, когда я сочту наказание достаточным, но... Я горько усмехнулся, глядя на закаменевшую спину друга. Твоя душа жаждет наказания, за что-то произошедшее в прошлом, за твои дела в настоящем и будущем? Что ж... Тогда эта темная и холодная камера будет для тебя домом. Покуда весь ты состоишь из острых изломов и надломов, покуда не нашел ты хоть какого-то мира в душе. Быть может отец Хуг...

Уже зовя Роско, я отметил в памяти, что нужно немедля отправить срочное послание святому отцу. И перед тем как тюремщик захлопнул тяжелую дверь, я успел бросить последний взгляд на все так же замершего в углу Маттиаса...

Маттиас безотрывно смотрел на стену, сквозь тьму, сгустившуюся в камере и в его собственной душе. Тьма, как давящая стена туч, как затягивающая воронка смерча. Как хотел бы он прыгнуть туда и исчезнуть, раствориться во тьме без следа... навеки... навсегда! Забыть о давящих стенах камеры, о цепях, стиснувших лапы... о бессловесной пустоте, вмиг высасывающей всю его силу, едва он только касался стен... Простейшее заклятье, наверняка примитивнейшее, наложенное на стены Магусом... означавшее очень многое! Как минимум, что маг знал о сути его силы! О его принадлежности к ассасинам Сондеки... Или нет? Это могло быть просто стандартное средство против любого мага...

Как бы он хотел, чтобы его «силу», его умения забрали насовсем! Но нет, нет такой возможности, эта тень, тянущаяся из дальнего прошлого, аж с другого материка, уже давно стала частью самого его «я»! Эта гибельная, проклятая сила сделала его таким, какой он есть, сделала его... в буквальном смысле этого слова. Сотворила!

А Фил ничего не понял!! Все его слова, вся рассказанная им история, просто пропали зря! Фил пытался утешать, говоря, что убийства были лишь исполнением приказов... Какая чушь! Какой феноменальный... бред! Приказы?! Ха! Его и лишь его воля понудила тогда еще человека покинуть Сондешара, пересечь пустыни, пересечь океан, пройти землями шести государств, чтобы в конце пути осесть в этой жуткой, пять месяцев в году окруженной снегами Цитадели! Шесть лет назад... шесть лет! Целых шесть лет он верил, что прошлое осталось позади, там, за экватором, посреди безбрежной пустыни, но нет! Нет! Сама суть Сондеки живет в его душе, в его груди и сердце! И она смеялась над ним, все это время она ждала, ждала когда он потянется за ее силой, когда он сорвется, когда он возжелает! И дождалась!

Маттиас сжал голову лапами, продолжая раскачиваться на месте.

Как?! Как он может любить леди Кимберли, как он может касаться ее руками, навеки запятнанными кровью? Как он может предложить ей любовь и счастье, если сам не единожды обрывал чужую любовь?

Он более не пойдет, и не будет убивать! Нет! Пусть идет кто хочет, пусть идут Михась, Коперник, пусть тащится туда же Бриан и Христофор... Да пусть они там хоть все... все...

Все.

Совсем все.

Призраки прошлого, до того кружившие в душе Маттиаса, что-то вопящие и стонущие, вдруг растаяли, как дым. И Чарльза объяла тишина. В наступившей вдруг кристальной ясности, Маттиас понял: и Кимберли тоже. Если придет нужда, Ким оденет кожаные перчатки, возьмет легкий арбалет, мешочек болтов и отправится защищать других. Да. Так и будет. В этом вся она.

А он? Где будет он? Под лавкой? В кладовке? Отмаливая свою бесценную душу?

...

_____________________________________

¹ 600 фунтов – примерно 272 килограмма.

² Как уже упоминалось чуть раньше, 600 фунтов – примерно 272 килограмма.

Часть 2

Бросив взгляд на идущего к своей конторке прислужника, безвкусо и аляписто разряженная в шелка и бархат толстуха скривила губы в холодной усмешке. Все, все что она безуспешно искала последние годы по всему Мидлендсу и соседним государствам; все, что с огромными затратами ее агенты пытались купить, обменять, украсть; все это просто лежало на полках в библиотеке Цитадели! Так просто!  А глупый библиотекарь даже не понимает, что он сейчас собственными лапами ей носит!

Глядя как лис-морф притаскивает новые и новые тома, томики, шитые суровыми нитками тетради и даже свитки, женщина едва сдерживала торжествующую ухмылку. Что ж, хоть какая-то польза от ее ежегодного налога, выплачиваемого в казну этого конеголового «герцога».  Как хорошо, что в этом году ему не придется платить эти поборы, именуемые «лордом»-казначеем налогами, просто неимоверные поборы! Разумеется, если его... ее сегодняшние действия дадут соответствующий вложениям результат!

Люди по сути своей глупы, – вновь скривила губы в холодной, торжествующей усмешке женщина, – они никогда не замечают вещей очевидных, покуда не упрутся в них лбом. Да и тогда... что смогут ей сделать Метаморцы? Что сможет ей сделать этот «герцог»? Фермы, расположенные на ее землях фактически кормят Цитадель!

При последней мысли усмешка на лице женщины стала уже не столь торжествующей. Кормят, да, но... при всех ее «качествах», положительных и не очень, когда-то барон, а ныне баронесса Лориод, была отнюдь не глупа. И без каких-либо усилий могла связать, вроде бы совершенно не пересекающиеся вещи, вроде появления в Цитадели внутренних садов, усиленного развития ферм на землях, принадлежащих лично герцогу, дарования баронской цепи кэптану, владельцу теперь уже восьми караванов и барками, поднимающимися аж от самого Магдлейна!

Чем зацепил этих проклятых рыбаков герцог, что они готовы тащить рыбу такую даль? Вокруг южных отрогов Драконьих гор, мимо Эльфквеллина и Эллькарана, двух богатейших столиц, вверх по ледяной Ангаре, аж почти к самому морю Душ? Неужели правду сказал тот грузчик, соблазнившийся серебрушкой? Что герцог поставляет рыбакам в обмен на рыбу парусину и тросы из паучьего шелка? Немыслимая ценность!! За такие вещи агенты некоторых южных властителей предлагали даже не золотом, алмазами по весу! И в обмен на рыбу, чтобы кормить ею простолюдинов!!

От мысли о деньгах, впустую проходящих через копыта этого... копытоголового, баронессу пробрал холодный пот. Нет, так не может продолжаться! Этим... простолюдинам, место которым на конюшне, и в оглобле, которые бестолку разбазаривают и растрачивают... но ничего, скоро, уже совсем скоро...

Совладав с волнением, Лориод промакнула лицо кружевным платком. Очень осторожно,  тщательно контролируя каждое движение. Как же она ненавидит всю эту чернь! Место их в пыли у ее ног, на коленях, они же смеют вести себя подобно лордам, нет даже хуже! Они смеют смотреть ему в глаза! Не опуская головы! Некоторые же из них... в особенности же Фил Теномидес! Простолюдин! Животное! И всякий раз, видя этого кролика, ему приходится выдавливать из себя «ваше высочество»! Ну ничего, ничего, уже скоро он посмотрит кто из них достоин а кто...

За стелажами что-то хлопнуло, послышались тихие шаги, а когда-то барон Лориод, резко выдохнув, недоуменно уставился на скомканный и разорванный кружевной платок в заплывшей жиром женской руке. Скрипнув зубами, она бросила остатки платка в корзину под конторкой библиотекаря и вынула из глубин платья еще один, точно такой же.

– Это последние, – сказал Фокс Куттер, осторожно кладя ветхий том в кожаном переплете на конторку.

Лориод небрежно махнула надушенным платочком слуге и, высокомерно скривив губы, бросила на стол мешочек с золотом:

– Задаток. Я верну их, едва только мои писцы закончат копирование. Желаете пересчитать? – голос баронессы стал совсем уж презрительным. – Ровно сто солидов.

Размер залога за пять томов, две тетради и жалкую кучку свитков действительно впечатлял. Хотя... ей ли считать эту мелочь? Все равно, скоро все это станет ее!

– Пожалуйста, будьте осторожны, – ревностно сказал Фокс, держа в лапе мешочек.

– Самое позднее через две недели они будут здесь, – бросила за спину баронесса, выходя из библиотеки.

Коридоры, переходы, уличные двери, предупредительно распахнутые идущим впереди слугой... наконец баронесса тяжело осела на сиденье кареты, а принесенные тома легли на столик напротив.

– Перед отъездом я желаю посетить тюрьму, – отдышавшись, сказала она Макабиану. – Подвези меня к боковому входу.

– Как прикажете леди, – кивнул Макабиан.

Пока карета осторожно маневрировала в проходах внутри Цитадели, Лориод, прикрыв шторки, опустила руку в потайной ящичек. Там, в непроницаемом для влаги кожаном мешочке, завернутый в три слоя мокрой ткани хранился он. Огненный камень. Причудливо ограненный, пылающий алым сиянием... Даже в самом темном месте, даже укрытый мокрой тканью и отгороженный от всего мира стенками кареты, камень продолжал испускать жар, то нарастающее, то спадающее тепло, предвещающее... предвещающее... Она разложила тома, тетради и свитки на сиденье так, будто собиралась устроить из них костер, потом откинулась на мягком сиденье и вгляделась в мерцающие глубины камня. Сила. Власть, деньги, молодость... возможно даже... впрочем, стоит ли? – скривила губы когда-то барон Лориод. – За шесть прошедших лет она более чем освоилась в женском теле... куда как более чем.

С легкой усмешкой толстуха возложила камень в центр разложенной... растопки. От весьма ощутимых толчков кареты камень то и дело сдвигался на бархатном ложе и казалось, сам пытался подползти к древним томам, а те наоборот – съеживались страницами и елозили, будто пытаясь убежать от уготованной им судьбы. Будто они могли знать, что с ними будет!

Все еще глядя на камень, Лориод вдруг ощутила легкий холодок, ознобом прокравшийся вдоль спины... Что это? Боги недовольны ею? Что за бред! Просто показалось! Как могут боги предпочесть ей, ей! их верной поклоннице, дворянке, из рода, самими богами назначенного управлять чернью... и какой-то крыс! Иноземец! Язычник, который даже не поклоняется настоящим богам, а верит в какого-то... Эли-висельника!  Ха!

Никогда такому не бывать! Ему, представителю древнего рода Лориод, рода, ведущего родословную куда как дольше чем Хассаны! Именно ему суждено и обещано было привести род к величию и низвергнуть извечных соперников, выродившихся настолько, что их последний представитель не смог даже породить наследника! Мыслимое ли дело, передать майорат приемному сыну! О да! Ему и только ему доверилась Сила...

Но тут карета остановилась и Макабиан постучал в дверцу:

– Мы на месте, госпожа.

Заплывшая жиром женщина с всхлипом выдохнула, возвращаясь в реальный мир из мечтаний. Толкнула дверцу.

Немногие из приезжих, пожелавших взглянуть на полную чудес и тайн Цитадель Метамор, могли похвастать знакомством не с изнанкой, нет, но с непарадной ее стороной. Да, устланные коврами и драпированные гобеленами, украшенные витражами и росписями, лучшие залы Цитадели могли впечатлить и поразить кого угодно, но баронессе Лориод была известна и иная, куда менее выпячиваемая перед гостями сторона. И если глядя на первую, вы могли поверить в Цитадель-дворец, то вторая... Цитадель-воин. Отвесные стены, прочнейшего серого гранита. Выпирающие вперед башни, узкие крестообразные бойницы, удобные для лучника и для арбалетчика. Нависающие укрепления, потайные ходы и оружие. Оружие везде. Торчащие на башнях рога стационарных арбалетов. Лежащие в караулках, в полной готовности арбалеты и луки. Личное оружие... у всех! Поголовно! Женщина? Как минимум кинжал на поясе. Ребенок? Тоже. И все, все оружие сияет особым, холодным блеском, тем отблеском смерти, что приобретает лишь попробовавший крови металл.

Единение изящности и практичности, прочности и соразмерности, некая неброская, но от того лишь более основательная красота... красота сурового воина, не единожды бывшего в бою, исчерченного шрамами, но от того лишь более опасного. Вот, что можно было сказать о Цитадели, отойдя всего лишь на шаг от парадных залов и коридоров.

В глубине души Лориод завидовала именно этой, совершенно непарадной, даже более того, немного скрытой стороне Цитадели. Еще будучи бароном, и став, после изменения баронессой, она как могла непрерывно улучшала собственный замок, но... Каждый раз приезжая в Цитадель, лишь убеждалась – не то. Не то. Как не достраивай пологий холм, неприступной скалой ему не быть.

– Макабиан, – вновь изящно промокнув лоб надушенным платочком, баронесса вперила холодный взгляд в слугу. – Жди меня здесь, я не задержусь.

– Как прикажете, леди, – кивнул осел-морф, подходя к упряжке и по очереди поглаживая лошадей.

Сейчас, шесть лет спустя после битвы Трех Ворот, Лориод уже нисколько не удивлялась взаимной приязни, даже более чем приязни, связывавшей любую лошадь и Макабиана. Впрочем, чему удивляться? Потомственный грум и сам теперь наполовину осел, кому же еще как не ему дружить с лошадьми? И это совершенно правильно! В очередной раз губы баронессы скривила презрительная усмешка. Каждому – свое место. Макабиану – лошади и камзол слуги. Ей – бархат и золото. Как и установлено богами!

Шагая по ведущей вглубь лестнице, Лориод все так же презрительно кривила губы. Люди и нелюди по сути своей глупы и так падки на лесть! Всего лишь несколько приятных слов, чуточку  флирта, немного притворства, много-много внимания и жутковатый тюремщик сам открыл нужные двери. Так просто! Так... изящно!

– Ах, Роско! Ну, расскажи же скорее, что творится тут у вас?

Пещерный скорпион как белесый призрак, буквально соткался из темноты и в холодном воздухе разнесся его сухой, с прищелкиванием голос:

– Здесь все неизменно, госпожа баронесса. Только лишь появился новый постоялец, в остальном же все по прежнему. А как у вас, леди?

Лориод помнила Роско еще до того дня, шесть лет назад, до изменения. Бледный как мел, одинокий, почти никогда не покидавший свою караулку, он остался таким и по сей день. Вот только перестал быть человеком и как профессионал оказался... ненадежен. Впрочем, – усмехнулась сама себе баронесса, – вскоре я смогу избавить себя от столь неприятного общества. До того же дня придется потерпеть.

– О, друг мой, моя жизнь просто прекрасна. Ну, если не учитывать мелких проблем с налогами, с ленивыми крестьянами, с постоянными набегами лутинов, с вороватым управителем и одним из моих давних друзей, так неудачно оказавшемся в одной из твоих камер... Но что тебе до моих проблем? Хотя... Быть может, с одной из них ты можешь мне помочь. С последней.

Роско озадаченно шевельнул антеннами и звучно щелкнул челюстями. Да, для столь жуткой внешности пещерного создания, ему совсем неплохо удавалось выражать эмоции.

– М-м-м... Ты желаешь что-то обсудить с Маттиасом? Но ты же, я слышал, терпеть его не можешь?

Лориод тщательно спрятала полезшую на лицо презрительную усмешку. Одним из последствий изменения Роско стало его упорное нежелание покидать тюремные подземелья, для жизни в которых, вот же удача, он так хорошо теперь приспособлен. А сидя в закутке, ты невольно оказываешься оторван от последних новостей... и тебя можно обмануть!

– О да, друг мой. Но хочу я того, или нет, а приходится иметь с ним дела. Также как и ему со мной. Так что, нам поневоле пришлось хоть как-то разрешить возникшие между нами... трения и неприятные вопросы. Не скажу, что мы стали друзьями... и не станем никогда... но пришлось примириться. Так что, уж позволь мне с ним увидеться.

Роско еще раз щелкнул челюстями, позвенел ключами на поясе и шагнул к внутренней двери караулки:

– Хорошо госпожа.

Лориод последовала за белесым скорпионом в бездонную тьму тюремных коридоров. В бесконечную могильную тишину, лишь изредка разрываемую отдаленным звуком падающих где-то капель и далеким-далеким кашлем...

Наконец они подошли к железной двери и Роско повернул ключ в замке. Входя в камеру, Лориод выдавила из себя почти естественную улыбку:

– Спасибо! Я постучу, когда мы закончим разговор.

– Хорошо, я буду ждать недалече, – кивнул Роско, закрывая дверь.

Лориод постояла миг у двери, потом провела пальцем по добротным, толстым доскам, рисуя сложный узор, на миг засветившийся голубым, мерцающим сиянием.

– Кто бы мог подумать, что ты знаешь рунную магию, – прозвучал с другого конца камеры насмешливый голос.

– Похоже, мы с тобой много не знали друг о друге, – разворачиваясь на месте, усмехнулась баронесса, – к примеру, я лишь совсем недавно узнала о том, что ты владеешь техникой Длинной Фуги.

– Ты! – метнувшийся из темноты крыс до звона натянул цепи и буквально вытолкнул из себя: – Как ты это узнала?!

Лориод вгляделась в его глаза, освещенные сейчас факелом из-за двери и всю ее буквально затопило торжество. В глазах крыса плескался даже не страх, нет, вовсе не страх... ужас переполнял его душу. Смертный ужас стискивал его горло! И баронесса не смогла сдержать торжествующей усмешки:

– Видишь ли, мой «любезный» крыс, – последние два слова Лориод буквально прошипела, преисполненная торжеством, – не только ты в этом мире происходишь с далеких, да, очень далеких земель. Еще бы... другой материк! Аж за экватором! Впечатляюще... но даже здесь, в глухом и холодном захолустье нашелся человек, сумевший опознать особую технику Сондеков, коей ты разрушил заклятье воздушной стены. ЛонгФуга, Длинная Фуга... Не так ли?

Маттиас медленно выдохнул и шагнул назад:

– И что теперь? Побежишь докладывать Михасю? Или напрямую лорду Хассану?

Лориод с наслаждением оскалилась и буквально промурлыкала:

– Ну зачем же беспокоить столь занятых людей? Поднимать шум, затруднять работой палача...

– Рисковать своей шеей... – в тон ответил Маттиас.

– И это тоже, – кивнула баронесса. – Ведь рано или поздно сюда придут, придут за тобой, крыс. Зачем же мне добавлять к твоей, еще и мою несравненно куда более ценную жизнь? Ведь тех, кто придет очень заинтересует, кто это тут такой... многознающий. Разве не так?

– Возможно, – буркнул Маттиас.

– Возможно?! – ухмылнулась Лориод. – Несомненно! Они придут, и убьют нас обоих, и всех, кому мы могли рассказать. Кого они отправят сюда? Может даже кого-нибудь из белого круга... но нам с тобой хватит и десятка черных. Не так ли? Они вырежут всех, магов в первую очередь... потом воинов, потом всех прочих... Это ведь их привычная практика? Не так ли?

– Чего ты хочешь?!

– Чего я хочу? О-о-о!! Но мы же с тобой договоримся,  не так ли? – буквально пропела баронесса.

Ей было обещано это удовольствие. Обещано Силой, с которой баронессе Лориод пока было по пути. Пока... да, но не навек, нет не навек. Голос той Силы соблазнял ее возможностью сломить крыса, раздавить его... и да, он оказался прав! Разумеется, взамен Сила требовала свое – но так что? Раз уж цели ее пока так идеально совпадали с целями самой баронессы? А что некоторые из них были... неудобны к исполнению... так ведь можно поручить их этому самому крысу! Пусть раб трудится!

Но не сразу, не сразу. Сила предупреждала: сломать крыса будет непросто... и лучше всего делать это постепенно, медленно, растягивая удовольствие... О да! Значит, начнем с малого?

– Итак, во-первых, ты будешь обращаться ко мне полным титулом, запомни, я для тебя миледи Лориод. В противном случае, ты же понимаешь, огорчившись, я могу случайно обронить словечко-другое... и все. И ладно если придут за тобой. А ведь могут и за твоей драгоценной «баронессой» Кимберли.

Маттиас, злобно шипя, прыгнул вперед и буквально соскребая шкуру с костей браслетами, дотянулся все-таки до баронессы развернутой ладонью. Но тщетно. Лориод и в лучшие годы никогда не смогла бы увернуться от такого удара-рывка, но ей и не понадобилось. Вложенная крысом сила, ухнула куда-то как в прорву и баронесса даже толчка не почувствовала.

Лориод рассмеялась хриплым, каркающим смехом:

– Красиво, правда? Маленькая защитная руна... и все твое умение можно позабыть. Все ваши хваленые техники разбиваются о такую мелочь. Так что, учись почтению, мой подзаборный житель. Учись, пока еще не слишком поздно. Пока я... ну, да что я тебе объясняю, не дурак, что будет если нападешь на меня еще раз, сам догадаешься.

Крыс шагнул назад, почти скрываясь в тенях, лапы его тряслись, все тело обвисло и сгорбилось. Насилу выдавил он из себя слова, буквально обжигавшие язык:

– Да, миледи.

– Наконец-то! – довольно прищурилась Лориод. – Приятно слышать достойные слова из уст «достойного» члена общества. Теперь еще кое-что.  Время от времени я буду «просить» исполнить кое-какие... услуги. О, ничего сложного... – мягкий до того голос баронессы внезапно налился злобой: –  Но я жду исполнения их без каких-либо возражений и точно в срок! – и снова мягкий, обволакивающий тон: – Ты готов исполнить мои пожелания?

– Да.

– Да, что?

Маттиас выглядел так, словно готов был откусить себе язык. Лориод даже ощутила легкое тепло внизу живота, глядя на мучения крыса.

– Да, миледи.

– Очень хорошо! – скривила тонкие губы баронесса. – Прямо сейчас я произвожу кое-какие действия, которые обезопасят тебя от излишнего внимания со стороны жителей Цитадели. Ты знаешь, что в вашей библиотеке хранились трактаты и заметки путешественников, посетивших в свое время и южный материк и даже земли Сондешара? Так вот, более их там нет. Прямо сейчас они горят в красивом костре... вместе с моей каретой. Какое горестное событие, не таки ли? Бедный ваш библиотекарь... придется ему довольствоваться сотней солидов задатка. Ты удивлен? Да, я гарантирую – никто из жителей вашей распрекрасной Цитадели не узнает, что ты такое, покуда ты сам не расскажешь. Или не наделаешь глупостей. Но в последнем случае, уж не обессудь. Все ясно?

– Да миледи, – прохрипел крыс.

– Теперь есть одно небольшое дело, касающееся финансов. Мне не нравится, что ты, с благословления нынешнего герцога тратишь деньги, по праву принадлежащие знати.

– Вы говорите о расходах гильдии Писателей? – изумился Маттиас.

– Как ты сказал? – тон голоса баронессы в очередной раз похолодал. Лориод буквально наслаждалась разговором и желала увидеть еще немного мучений крыса.

– Вы говорите о расходах гильдии Писателей, миледи? – Маттиас повторил вопрос, использовав более уважительную форму.

Лориод, довольно усмехнувшись, покачала головой:

– Нет. Гильдия Писателей приносит доход в четыре раза превышающий все затраты на нее. Нет, это хорошее долговременное вложение. Я говорю о другом. О твоих «собраниях грызунов». Они растрачивают золото, которое лучше бы сэкономить. А потому, я хочу чтобы ты их прекратил.