Текст книги "Твердыня полуночи"

Автор книги: Чарльз Керк Монро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ
В которой Ночные стражи знакомятся с нравами обитателей Волчьего острова, а потом уезжают домой…

– …Бессмертные являются главнейшей ошибкой эпохи сотворения. Мир тварный, мир материальный, все, что вам и мне дорого, для них – пустота, ничто. Основные постулаты философии элентари гласят, что «теа», их душа, доминирует над «роа», плотью. И одновременно с этим их роа – бессмертно, не подвержено старению и тлению. Если бы элентари использовали свои – бесспорно, выдающиеся! – возможности для улучшения мира, для его обустройства, то Золотой век продолжался бы до скончания времен!

– А почему же альбы не хотят, как ты выразился, «улучшить» мир?

– Благодаря своему непостижимому для человека и других разумных рас складу мышления, длинноухие полагают, что улучшение мира через создание, допустим, кузнечного горна, мельницы, или других сотворенных руками, а не силой духа, предметов, является попыткой «превысить себя», изменить свою судьбу через увеличение своей доли власти над материальным миром. В прежние времена – я отлично помню! – эти недоумки вообще не желали творить! Они только смотрели на звездочки, любовались цветочками и пели песенки! Творить их научил мой великий Господин, истинный творец! Длинноухие вняли его советам, но делали они совершенно никому не нужные и бесполезные вещи, которые всего лишь полагали «красивыми». Что толку в пустой красоте?

Конан откровенно засыпал, Асгерд с Олемом тоже клевали носом. Только Гвай и Эйнар с горящими глазами продолжали длинную, продолжавшуюся до самого вечера, философскую беседу с красавчиком Артано. Поскольку киммерийца и прежде мало интересовала всякая заумь, он молча накачивался великолепным вином, несколько раз подходил к краю смотровой площадки башни, чтобы во всех подробностях рассмотреть окружавшую Волчий остров живописную местность и совершенно не собирался вступать в беседу, смысл которой от Конана ускользал. Если уж Гваю с Эйнаром так интересно чесать языками – пожалуйста, им никто не мешает, но со стороны Артано просто невежливо заставлять остальных гостей выслушивать многомудрую чепуху о каких-то «роа или «теа», о мире материальном или духовном, об умении или неумении творить и так далее до бесконечности.

Наконец, Артано опомнился – слишком уж громко зевнул киммериец.

– Наши друзья устали, – сказал хозяин Волчьего острова и хлопнул в ладоши. – Эй, там! Уфтак!

На пороге мигом нарисовался наибезобразнейший урук – единственно, он отличался от прочих виденных охотниками гоблинов отсутствием доспехов и оружия. Только темная кожаная одежда с металлическими бляхами.

– Что желает господин? – прохрипел он.

– Отведи гостей в нижние покои. Устроить в лучших комнатах. Отвечаешь за них головой! Любые пожелания и просьбы выполнять незамедлительно. Все ясно?

– Да, господин…

Конан вопрошающе посмотрел на Гвая. Бравый командир охотников явно собирался остаться с Артано и продолжить разговор. Идти куда-то вместе с уруком по имени Уфтак киммерийцу совершенно не хотелось – еще сожрет дорогого гостя где-нибудь в темном углу!

Асгерд оказалась решительнее. Она встала первой, подтолкнула Олема и варвара и сказав: «Вы можете сидеть хоть до рассвета, а я пошла спать», направилась к винтовой лестнице, ведущей вниз.

– Как насчет ужина? – поинтересовался Конан, когда лестница закончилась, и вся компания оказалась в круговой галерее на втором сверху этаже замка. – Только принеси человеческую еду!

– Это, в смысле, человечину? – поддел киммерийца Олем. – Судя по физиономии Уфтака, ничего другого он нам предложить не сможет.

– Могу и человечины, если желаете, – огрызнулся урук. – Комнаты – вон там, раньше в них прежние хозяева жили. Пыльно, правда, но ничего, потерпите. Если чего понадобиться – стукните в гонг в коридоре. Еду принесу скоро. Ночью без меня никуда не ходите, мало ли…

После этих слов Уфтак быстро зашагал прочь.

– Вот вам и вежливость по-гоблински, – хмыкнула Асгерд. – Пошли, что ли, осмотрим комнаты? Надеюсь, нас не поселят в одну казарму с уруками – от этих гнусных рож меня блевать тянет!

За первой же резной высокой дверью обнаружился вполне приличный, однако давно заброшенный покой. Видимо, альбы (как выяснилось, крепость действительно некогда построили альбы) весьма увлекались резьбой по дереву – столики, кресла, ложа, все было деревянным. Покрывала на постелях превратились в сущие лохмотья, а потому хозяйственная Асгерд попросту вышвырнула их в раскрытое окно вместе с ветхими подушками. Уфтак не врал – пыль поднялась столбом, однако нордхеймская воительница сделала из обрывка древней шторы некое подобие метелки и повела решительную битву за чистоту. Вскоре небольшая зала, ранее наверняка предназначавшаяся для отдыха хозяев замка, приобрела более или менее пристойный вид. В золотых лампах обнаружились остатки масла – когда загорелся огонь, в комнатах стало почти уютно.

Было принято решение ночевать всем вместе – дворец уж больно странный. Хоть Артано и отдал строжайший приказ Уфтаку, от непредсказуемых уруков можно было ожидать каких угодно сюрпризов.

– О, легок на помине! – воскликнул киммериец, узрев вломившегося без стука Уфтака, но тут же осекся. За спиной урука стояла облаченная в бесформенный обноски альбийка с подносом в руках. Красивая, но какая-то слишком грустная. Волосы, в отличие от прислуживавшего на конюшнях альба, не золотые, а темные.

– Вот вам прислуга, – Уфтак вытолкнул альбийку вперед. – Делайте с ней чего хотите. Будет неуслужлива, хоть за столом, хоть в постели, скажите мне. У нас с нерадивыми рабами разговор короткий.

– Эй, погоди! – заорал Конан, когда Уфтак совсем было собрался уйти. – Нам не нужна рабыня! Забери ее отсюда! Тоже мне, выдумал! Мы привыкли сами все делать…

– Дело хозяйское, – прогавкал урук. – Ну ты, тварь, поставь еду и топай за мной!

Рабыня молча утвердила поднос на столике и глядя себе под ноги поплелась вслед за Уфтаком.

– Иштар Великая, – Асгерд закашлялась. – Он что, серьезно предлагал вам ее… Того?

– Куда уж серьезнее, – киммериец едва не сплюнул прямо на пол. – Как сказал бы наш друг Индар, «уруки – люди простые», чувство юмора у них отсутствует как данность. Давайте глянем, чем Уфтак собрался нас попотчевать?

Нехорошие подозрения не оправдались. Скромненько, конечно, но ничего не поделаешь – хлеб с отрубями, копченая рыба и солидный кувшин дрянного кислого вина для голодных охотников были вполне приемлемы, настоящий пир.

– Вы как хотите, а я буду спать, – заявил Конан. – Хорошо, хоть догадались дорожные мешки с собой взять. Поскольку в этих шикарных апартаментах и паршивенького одеяла не найти. Зато попоны и плащи с собой. Сторожить кого-нибудь оставим?

– Нет уж, благодарю, – отмахнулась Асгерд. – Если бы нас хотели убить, то убили бы сразу, не церемонясь. Как ты правильно сказал, здешние обитатели просты, как угол стола. За исключением, быть может, Артано…

Киммериец заснул мгновенно, как кошка. Доносившийся снаружи волчий вой и редкие взрыкивания недовольного чем-то дракона Конана не беспокоили. Спал как убитый.

Гвай с Эйнаром явились под утро, сопровождаемые неизменным Уфтаком. Оба выглядели пьяными и очень довольными – не зря провели время.

Повелитель Артано остался на своей смотровой площадке – ему еще требовалось побеседовать с тем, кого здесь называли «Самым Главным».

На стойке, расположенный рядом с креслом Артано наливался темно-красным светом большой шар темного стекла. Рота-Всадник требовал от своего командующего подробного отчета о событиях минувшего дня.

* * *

Конан, по старой привычке, проснулся первым. Солнце еще не показалось из-за горного кряжа, однако небо было расцвечено всеми красками восхода. Было почти светло.

Месьор Гвайнард вкупе с броллайхэн дрыхли на полу, завернувшись в плащи и исторгая при дыхании могучий винный дух. Асгерд тихонько посапывала на деревянном ложе, рядом, свернувшись калачиком почивал барон Олем. Киммериец понял, что будить командира сейчас не стоит – это ж настоящее варварство, после эдакой вечеринки поднимать человека ни свет ни заря!

Конан натянул сапоги, набросил кожаный колет и решил прогуляться – хотелось во всех подробностях осмотреть верхний этаж башни-донжона. Очень уж необычно построено, люди так не умеют. На предупреждения Уфтака киммериец плевать хотел – в случае чего, он сумеет за себя постоять, да и гоблины наверняка не осмелятся обидеть хозяйского гостя. Конан сознавал, что с Артано шутки плохи: из вчерашней беседы, варвар понял, что здешний Господин вовсе не человек, а некто вроде воплощенного духа, каких в Хайбории привычно именуют «богами».

Внешняя галерея описывала полный круг внутри башни, со стороны Полуночи она выводила на обширный балкон, со стороны Полудня начиналась еще одна лестница, ведущая вниз. В каменном пролете, прямо посередине, почему-то красовалась немаленькая дыра, по пристальному рассмотрению оказавшаяся проплавленной. Конан пожал плечами, гадая, что могло послужить причиной расплавления камня, однако ничего определенного предположить не смог.

Решив продолжить осмотр, киммериец вернулся в коридор и тотчас столкнулся нос к носу с незнакомым уруком – не слишком высоким, как и положено уродливым, и, словно Уфтак, невооруженным.

– Ого, с утречком! – неожиданно приветливо сказал урук, завидев Конана. – А я к вам иду, Господин приказал.

– Что – приказал? – насторожился варвар.

– Приказал гостей развлекать, показать, все, что захотят. Меня Тальхуром кличут, я у Господина по ученой части помощник.

– По ученой? – Конан с сомнением осмотрел урука. Эта образина совершенно не ассоциировалась у киммерийца со словом «ученость». В глазах, однако, есть искорка разума, в отличие от звероподобного Уфтака, скорее всего служившего у прекраснолицего Артано кем-то наподобие дворецкого или камердинера. – Ладно, пусть будет по ученой… Только моих друзей сейчас лучше не будить, устали.

– Хорошо, не будем, – покладисто ответил Тальхур. – Тебя-то как звать?

– Конаном. Из Киммерии.

– А это где – Киммерия? За горами?

– В какой-то мере, – усмехнулся Конан, совершенно не покривив душой. В конце концов, Киммерия и впрямь находилась «за горами». – Хорошо, согласен. Что ты можешь мне показать?

– Чего хочешь. Погоди, только сбегаю к Уфтаку, скажу ему, чтоб предупредил твоих, когда проснутся, что мы гулять ушли. Иначе беспокоиться будут.

«Надо же, какой заботливый, – подумал варвар, – может, зря я про уруков плохо думал? Они тоже разные бывают, как и люди…»

Ждать пришлось недолго. Застучали по исцарапанному мрамору подкованные сапоги и Тальхур вынырнул из глубин коридора.

– Куда желаем пойти? – осведомился ученый урук. – Лаборатории, пыточные, скотоприемник? Волчьи загоны глянуть? Можно на Глау-дракона издали полюбоваться, но только издали!

– Ското… что? – не понял Конан.

– Скотоприемник, – раздельно повторил Тальхур. – Изловленных длинноухих первым делом туда приводят. Очень интересно.

– Решай сам, – сдался киммериец.

Пока спускались по вниз, урук объяснил варвару, что в появлении огромных дыр в лестнице виновны Пламенные Бичи – они когда злятся, то раскаляются настолько, что проплавляются на нижние этажи. Посему Артано запретил валарауко заходить в башню, чтоб жилище не портить. Заодно Тальхур сообщил, что дракон сейчас отлеживается после долгой вылазки – Глау захворал, видимо, простыл во время войны с альбами в горах. Чихает, исходит соплями, угробил уже уйму народу – сморкается чистейшей горючей смолой, червяк проклятый. Артано пытается его вылечить какими-то своими снадобьями, но пока ничего не получается. Вчерашний порошок, который тачками доставлял дракону третий десяток-платунг, оказался рвотным. А ребята были неплохие…

– Весело вы тут живете, – заметил Конан.

– Куда ж веселее, – уныло ответил Тальхур. – Мне хорошо, я при господине служу, а остальным как? Характер у дракона испортился окончательно, с кормежки из дюжины ребят возвращается один-двое. Ладно, скоро его должны выпустить – будет полегче. Повелитель опасается сам к дракону ходить, обычно Рицвака посылал. Последний раз Глау Рицвака почти не тронул – во всяком случае, не доел…

Тут Конан сделал вывод, что прежний постулат об отсутствии у гоблинов чувства юмора придется пересмотреть. Тальхур, оказывается, умел пошутить. Пускай и по своему.

– Послушай, я ведь не здешний, – сказал киммериец. – Объясни вот что: я раньше думал, что все уруки одинаковые, но в крепости увидел, что у вашего племени… э… несколько разных пород.

– Точно так, несколько, – согласился Тальхур. – Урук-атан, как я например, рожаются человеческими или альбийскими женщинами от урук-хотх, воинов. Поэтому мы умнее. Есть еще урук-сагас, рабочие и мастеровые. Господин говорит, что всякая живая разумная тварь от другой такой же твари, пусть даже и другой расы, может иметь детей. Вот Артано и проводит опыты… Пока ничего путного не вышло. Вон недавно дело было: Повелитель решил сделать воинов-уруков еще свирепее, но перекормил своими порошками. В общем, они поголовно облысели и стали заикаться. К тому же все почему-то хромые, и только на правую ногу. Строем им ходить запретили…

Наконец, Конан и Тальхур вышли из башни на обширный двор, где росло большое дерево, украшенное клетками с альбийками. Урук, скорее по привычке, чем из необходимости, обошел стоявших на страже Пламенных Бичей стороной и киммериец последовал его примеру – слишком большие и слишком огнедышащие. Кроме того, начал накрапывать легкий дождик, и вокруг пламенных монстров образовались облачка горячего пара – демоны шипели, будто сало на сковороде.

– Это еще ничего, – продолжал просвещать Конана разговорчивый урук, – Помню, три года назад, длинноухие осаждали крепость Великого Господина на севере. Зима, снег, ужас… Мы идем скорым маршем навстречу альбам. Впереди кто-нибудь из Пламенных Бичей протапливает лед и снег. За ним – отряд уруков. Потом еще один валарауко, потом еще отряд. И так далее. Такой строй – мое изобретение. Дело в том, что командовавший нами Артано сначала поставил всех валарауко впереди – они растопили разом несколько глыб льда, третий десяток захлебнулся, а пятый шел уже по чистому катку и поднявшийся ветер унес их куда-то вдаль… Искать мы не пошли.

– Давно воюете? – вяло спросил киммериец, которому начали надоедать байки Тальхура.

– Давно, – вздохнул ученый гоблинище. – Много столетий уже. И конца этой войне не видно. Длинноухие не оступятся, они хотят вернуть себе всю Радужную Цепь, Три и Семь.

– Точно, Артано вчера что-то говорил об этих камушках, но я так и не понял, каков принцип их действия. Магия?

– И магия тоже, – согласился Тальхур, семеня рядом с Конаном и указывая дорогу. – В Семь камней заключена сила стихий, из которых образовался мир. Огонь, воздух, земля, вода, мир зверей, мир растений, мир разумных рас. Эти камни поддерживают равновесие вселенной, и Великий Господин Рота спрятал их так, что никто не найдет. Три Великих камня, которые сейчас хранятся на севере, в Астахэнна, крепости Владыки, они связывают камни стихий в единое кольцо и даруют владельцу силу Познания, Сотворения и Жизни. Словом, запутанная история.

– Но ведь вроде бы камушки сделали альбы, а ваш Рота их у Бессмертных отнял? Иначе отчего они на вас взъелись?

– Вот не знаю… Слышал, будто Повелитель научил альбов, как сделать Цепь Равновесия, но они не пожелали отдавать камни – хотели, чтоб они принадлежали только альбам. Господин камни отнял, Семь спрятал в широком мире, а Три оставил себе.

– Ясно, – вздохнул Конан, хотя ничего «ясно» ему доселе не было. – Куда ведешь-то?

– Как ты и хотел, в скотоприемник. – отозвался Тальхур. – Сегодня ночью еще нескольких длинноухих на правом берегу поймали. Поглядим, как Окорок с ними работать будет.

– Окорок? Это кто такой?

– Начальник отряда старшей хтоники, – непонятно ответил урук. – Сейчас объясню. Длинноухие почему-то думают, что мы темные, плохие и злые. Хотя это неправильно, мы – такие же как все. А вот альбы якобы добрые и хорошие. Вот Господин Артано, светлая голова, и решил, что нужно длинноухих не убивать, а ловить и приводить в крепость. И пытаться у них учиться, как быть добрыми и светлыми. Искать любовь и доброту, понимаешь? Поручили Окороку. Он допрашивает всех новеньких – великий искусник!

– Воображаю… – проворчал Конан, мигом представивший себе уютную пыточную, заполненную неприглядными ржавыми железяками имеющими вполне понятное предназначение. – Знаешь, чего-то мне расхотелось туда идти. Покажи лучше дракона.

– Успеется, – отмахнулся урук. – Мы уже на месте. А ну, пропустите!

Последний возглас относился к трем широкоплечим урукам-стражникам. Вероятно, Тальхур имел в здешней странной иерархии немалый вес – охрана посторонилась.

Это было приземистое одноэтажное здание, в прежние времена являвшееся складом или конюшней. На узких окнах-бойницах тяжелые решетки, внутри стены зачем-то покрашены в гнетущий темно-коричневый цвет запекшейся крови. Чадящие факела, тяжелый запах дыма, сапог и кислого пота уруков. Мусор под ногами. Толстые двери с засовами. Откуда-то доносятся женские крики… Конан, который в прежние времена успел побывать едва ли не во всех темницах стран Заката понял, что ему вряд ли захотелось бы оказаться в этом неуютном местечке в качестве заключенного. Даже отвратительнейшие казематы Аграпура рядом с тюрьмой Волчьего острова показались бы шикарным постоялым двором.

– О! – Тальхур поднял к потолку зеленоватый палец с длинным кривым ногтем, больше походившим на коготь ящерицы. – Слышишь, вопят? Это рабыню порют. Пойдем глянем…

Конан обреченно зашагал вслед за уруком. Все происходящее не доставляло ему ровным счетом никакого удовольствия.

– Доброго денечка, Окорок, – Тальхур, войдя в большую, но из-за темной окраски стен казавшуюся тесной, комнату, слегка поклонился сидевшему за кривоногим столом человеку, очень похожему на Артано – такой же приторно-смазливый. Неужели, тоже воплощенный дух? – Каково кнутобойничаем?

– А, это ты бездельник? – человек, носивший странное имя «Окорок» бросил оценивающий взгляд на Конана. – Привел гостей, посмотреть на труды наши праведные? Как же, Господин меня предупреждал. Присаживайтесь… Интересный экземпляр попался.

«Экземпляром» был поименован темноволосый альб, с совершенно угнетенным видом сидевший на табурете у дальней стены. У его ног лежала молодая девица, причем человеческой породы. Простое холщовое платье на спине было прорвано ударами бича и пропиталось кровью. Рядом с табуретом громоздился очень несимпатичный урук-палач, каковой и держал в правой лапище плеть с металлическим шариком на конце.

– Если интересно, то я скажу, что все длинноухие, попадающие к нам, делятся на четыре категории, – лениво сказал Окорок, поворачиваясь к киммерийцу. – Соответственно, с каждым приходится работать по-разному. Мы их не убиваем, зачем? Многих после допроса отпускаем, поскольку нет в них никакого добра и света, и научить нас любви и красоте они не могут, хотя только о ней и говорят…

– Четыре? Почему четыре? – не понял киммериец. – По количеству племен, что ли?

– Ничего подобного, – помотал головой Окорок. – Племя у них одно – длинноухие, а вот ходят они сюда по разным причинам. Первые являются затем, чтобы вызволить из крепости своих родичей или близких друзей, облегчить их страдания. С таких мы требуем плату. Например, клятву верности Великому Повелителю. Обычно мы ее не получаем. Тогда альбам предлагали поработать для пленных. Например, принести воды или дров, прибраться в казематах – накормишь пленных, а затем и до твоего персонального страдальца очередь дойдет. Увы, эта просьба не всегда находит отклик в альбийских сердцах. То ли работать лень, то ли сострадания на всех не хватает…

– А остальные?

– Другие приходят говорить с Артано или даже самим Могучим Всадником о любви и красоте Такие обычно требуют вести их к Господину. Мы объясняем им, что если Владыки будут тратить время на разговоры со всеми страждущими их переубедить, то у них не останется времени на остальные государственные дела. Тогда длинноухие соглашаются изложить нам свои ценные мысли. Суть этих мыслей была чаще всего в том, что Господин и его слуги искажены и им надо немедленно покончить жизнь самоубийством…

Окорок насмешливо взглянул на пленного Бессмертного, видимо это были его слова. Потом хозяин пыточной продолжил:

– Что до любви, то эта история почти всегда сводится к словам о том, что любовь и красота – не для нас и нам все равно этого не понять. Убедившись в том, что ничего ценного нам сказать не может, пленник начинает задумываться о своей дальнейшей судьбе. Отпускать его просто так мы не собираемся, но и клятву получить с него не удается. Часто кто-нибудь из уруков отправлялся с пленником в его поселение, чтобы поучиться любви и красоте на практике. Финал всегда один: урука убивают. Такова уж альбийская любовь.

– Да что ты в этом смыслишь? – не выдержал альб. – Ты, отродье…

– Вот видите? – разочарованно развел руками Окорок. – Впрочем, давайте об оставшихся двух разновидностях посетителей моего гостеприимного дома. Третьи являются сюда, чтобы вызвать Артано на поединок. Господин из-за занятости, разумеется, не может принять всех вызовов, поэтому таких альбов обычно прибивают к воротам, на будущее, если у Владыки вдруг выдастся свободное время. Ну и последние: этих ловит наша лесная стража, уруки и волки. Встречаются весьма любопытные личности… Впрочем, нет я неверно выразился. Нас не интересуют их личности, имена и прозвища. Мы воспринимаем их только в качестве единиц хранения и хотим узнать, откуда в них, – Окорок нехорошо усмехнулся, – откуда в них столько добра и света, коими мы обделены… Вот сейчас и проверим, насколько же добр и благороден попавшийся прошлой ночью экземпляр. Гашхан, продолжай!

Урук с плетью в лапе послушно рыкнул, но тут произошло неожиданное: заплаканная рабыня вырвала кнут и бросилась с ноги к альбу:

– Господин, пожалуйста! Умоляю, сделай то, что они просят! Ведь это так несложно! Господин, прекрасный господин…

И начала совать плеть в ладони Бессмертного. Тот молчал и отпихивался. На рабыню не смотрел.

– Господин, прошу тебя!..

– Он не хочет дать ей всего три удара, – пояснил Окорок. – Хотя знает, что если откажется, мы запорем рабыню насмерть. Любовь и доброта не позволяют нашему длинноухому дружку спасти ей жизнь. Гашхан!

– С меня хватит, – киммериец встал и потянул за собой Тальхура. – Я не получаю никакого удовольствия от таких развлечений. Пойдем дракона смотреть.

– От суровой правды жизни не отвертишься, – философический заметил умный урук. – Знаешь, что потом с этим альбийским отродьем сделают?

– Казнят?

– Да ничего подобного! Ему докажут, что он ничуть не лучше нас, надают пинков, выставят за ворота и дружно плюнут вслед. Зачем убивать таких ничтожеств? Красивые слова о добре они говорить умеют, а вот творить добро – никак.

– А вы, значит, творите добро? – Конан озадаченно посмотрел на Тальхура сверху вниз.

– Нет. Мы просто такие, какие есть. Не хотим казаться лучше, или хуже. Конечно, и среди длинноухих встречаются настоящие герои, враги, которых мы безжалостно уничтожаем, потому, что они достойны принять смерть от наших рук. Но большинство – шушера, слизняки.

– Так почему же ваш Рота, обладая такой огромной силой и могучей армией, – варвар указал на проходившего мимо Пламенного Бича, – доселе не одержал полной и окончательной победы?

– Длинноухих много, да и войско у них ничуть не слабее нашего, – с нотками расстройства в голосе сказал Тальхур. – Они обитают в тайных лесных городах, укрытых магической завесой, обнаружить которые почти невозможно… Полезли на стену, оттуда лучше всего видно.

Взобрались по крутым ступенькам наверх, к башенке, возвышавшейся над внутренними укреплениями. Обзор, конечно, был похуже, чем с вершины резиденции наместника Волчьего острова, но зато близко к дракону носящему странное имя Глау.

– Гм.. Это и есть ваш дракон? – вытаращился Конан, осторожно посмотрев вниз по другую сторону стены. – Драконы ведь совсем не такие, я их раньше видел…

На камнях, возле берега реки, развалилась громадная черная туша, более всего напоминавшая червяка-переростка. Крыльев, обязательно положенных всякому уважающему себя дракону, не наблюдалось. Глау мог похвастаться лишь четырьмя толстыми лапищами, поддерживавшими грузное туловище. Ящерица ящерицей, короче говоря. Только длиной в полторы сотни шагов. Над ноздрями спавшего чудища поднимался едва приметный сизый дымок.

– Наше вечное проклятие, – тихо заметил урук, словно боялся, что ящер его услышит. – Прислали из Твердыни Повелителя прошлым летом, усилить гарнизон крепости. Тоже мне, усилитель… Мы тогда воевали с альбами в лесах к югу от острова. Жрать нечего, спим на ветках, костров разводить нельзя. Экономии ради Глау не кормили – перевели на подножный корм. Ну и жрал, гад, все, что попадется под ноги. В первый же день ему попался десяток Вархука, только один десятник и спасся. Теперь мы Вархука заикой зовем.

– Теперь я понимаю, отчего война у вас никак закончиться не может, – фыркнул киммериец. – Если драконы жрут своих же! Что-то начинаю сомневаться в полководческих талантах Артано. Там, откуда я пришел, такое именуется просто: бардак!

– Не то слово! – воодушевился Тальхур, который, по всей видимости, был не прочь безнаказанно перемыть косточки грозному начальству. – Драконы, особенно такие, как Глау, не самое лучшее творение Повелителя Роты. Тупые, ленивые, приказам подчиняться не желают, а Глау так и вообще невзлюбил сотника Пламенных Бичей, Хотхмога, и теперь они друг друга видеть не могут… О, нет! Пригнись!

Дракон шевельнулся, перевернулся на другой бок и выдохнул из пасти струю жидкого огня. Конан почувствовал, как содрогнулись камни башенки.

– Стену прожег! – ахнул урук, когда дым рассеялся. – Теперь восстанавливать придется, а это значит, что еще полсотни ребят недосчитаемся! Давай убираться отсюда, а то, боюсь, это чучело проснется и нас заметит. Спросонья Глау всегда голодный.

Второй раз Конана просить не пришлось – киммериец вместе с Тальхуром буквально скатился по лестнице вниз. В пятидесяти шагах правее в крепостной стене красовалась закопченная дымящаяся дыра. Да, с драконами лучше не шутить.

– Недавно страшное дело было, – не уставал просвещать варвара урук на обратном пути к главной башне. – Двенадцатую сотню послали в разведку к устью реки, ходили слухи, будто там отряды длинноухих появились. Глау отправили за ними – присмотреть. Ну, он и присмотрел… Две седмицы в крепости от дракона отдыхали, потом он обнаружился скандалящим у ворот Волчьего острова. О своих странствиях он рассказывал очень неохотно, а ведь Артано обязан докладывать Повелителю обо всем, происходящем в наших землях. Дракон нес такую ахинею, что мы поняли – сообщать это Великому Господину будет чревато.

– И что же ваш червяк натворил? – заинтересовался Конан.

– Глау спустился к югу и ночью напоролся на противника, с которым вступил в бой и, кажется, победил. Тут-то никаких сомнений быть не могло, ибо в бой он вступил с двенадцатой сотней, за которой должен был приглядывать. Сослепу, ночью не разобрался. Одно непонятно – куда делся отправленный вместе с отрядом валарауко по имени Асо? Неужто наш змей научился их переваривать? Повелитель был очень недоволен.

– Еще бы, – понимающе кивнул киммериец, посмеиваясь про себя. – Давай-ка пойдем домой. Наши, наверное, давно проснулись. Одно скверно, карабкаться на башню долго, слишком уж высокая.

– Можно полететь, – оживился урук. – Пойдем в пещеру к летучим мышам, тамошний комендант мой друг, нас мигом доставят наверх.

– Нет, – решительно сказал Конан. – Никто и никогда не увидит меня верхом на летучей мыши! Пешком!

– Как знаешь, – огорчился Тальхур. – Я летал несколько раз, и ничего…

* * *

– Интересная складывается ситуация, – задумчиво говорил Гвайнард, во время обеда. Кушали в той же комнате, где и ночевали. Рабы под командованием Уфтака принесли вполне сносную крольчатину, овощи и вино. – Мы с Эйнаром не зря почти до рассвета болтали с Артано. Очень интересный… э… человек, между прочим. Никогда бы не подумал, что однажды мне удастся побеседовать с древним полубогом, который явно не уступает в силе очень многим божествам Хайбории. Но я все равно отказываюсь понимать, что же происходит в этом мире…

– А тебя никто и не просит понимать, – заметил киммериец. – Мы зачем сюда приехали? Затем, чтоб выяснить причины появившейся у нас в Бритунии посторонней чужеродной магии и образования временного портала над Лазурным кряжем. И, как кажется, теперь можем с чистой совестью возвращаться домой.

– Это почему же? – поинтересовалась Асгерд. – Мне как раз доселе ничего не ясно.

– Сейчас объясняю, – Гвай откинулся на спинку скрипучего деревянного кресла. – Артано нам все рассказал. Существование Древнего мира во многом зависит от Цепи Равновесия, от действия магии Трех и Семи. Именно воздействие Камней и вызывает появление порталов в будущее, а истекающее из них волшебство, не принадлежащее Хайбории, проникает к нам и является главной причиной магических безобразий.

– А появление нечистой силы, как объяснить? – спросил Конан. – Вроде бы Камни не имеют отношения к первородному злу?

– Они объединяют в себе все силы и стихии мира, Свет и Тьму, – ответил Гвайнард. – Именно поэтому Три и Семь именуются Цепью Равновесия.

– Подробности! – потребовал Конан. – Я знаю только одно: весь кавардак происходит именно из-за этих проклятущих кристаллов.

– Сначала повторю слова Артано. Три и Семь, Венец и Великая Радуга, были созданы довольно давно даже по здешним меркам. К ним приложили руку все существующие сейчас народы, кроме людей – мы пришли в мир значительно позже. Таким образом, магия Цепи не имеет никакого отношения к человеческому волшебству и совершенно чужда людям. Главная цель Трех и Семи – приостановить старение мира.

– Не только, – перебил Гвая Эйнар. – После таинства Сотворения в мире возникло Противоречие, тот самый диссонанс о котором я уже говорил. Стихии мира пошли на прямое столкновение друг с другом, и Рота, как воплощенная Стихия, сыграл в возникновении Противоречия далеко не последнюю роль, возжелав материальной власти над миром. Противоречие ведет к разрушению. А Цепь Равновесия, Великая Радуга, поглощает силу разрушения устраняя Противоречие. Венец, состоящий из трех алмазов, замыкает Цепь. Альбы, владевшие частью Цепи, возжелали получить Целое. Отсюда и война.

– Вы меня запутали, – поморщился Конан. – Опять ударились в заумь. Цепь, противоречие, равновесие, радуга какая-то. Бред! Давайте назовем вещи своими именами: в наличии имеются десять артефактов, обладающих огромной мощью. Кто тут прав, а кто виноват, я судить не буду. Так или иначе легенда о Войне Камней подтверждается – однажды Стихии мира сойдутся в битве с Ротой, будет изменен облик мира и затоплена часть материка, а самого Роту то ли убьют, то ли вышвырнут во Внешнюю Тьму. Вывод: поехали домой. Лично я не желаю оказаться свидетелем этого катаклизма. Очень надеюсь, что Битва за Камни начнется не сегодня и мы успеем вернуться в Хайборию.