Текст книги "Ночная охота"

Автор книги: Чарльз Керк Монро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Черная хламида, черный плащ, – ответил эрл Ронин. – На голове капюшон, так что лица я не рассмотрел. Цепочка с изображением свернувшегося в кольцо дракона, кусающего свой хвост. Дракончик серебряный или платиновый.

Асгерд, Гвайнард и Эйнар вопросительно глянули на варвара. Тот лишь плечами пожал.

– Темные одежды носят и колдуны Черного Круга Стигии, и гиперборейцы из Белой Руки или Звездного Братства. Дракон на цепочке? Символ вечности, ничего особенного. Мне это ни о чем подозрительном не говорит. Имя назвал?

– Сказал называть его месьором Рэлем.

– Рэль? Необычное имя. И что дальше?

– Объяснил, будто знает об упыре. И хочет помочь. Причем совершенно бесплатно.

– Колдун, и не потребовал денег? – поразился Конан. – Чудеса, не иначе!

– Месьор Рэль сказал, что золото ему не требуется. Ему просто интересно поймать и убить настоящего каттакана. Он допросил стражу замка, видевшую тварь, затем потребовал у меня рескрипт, дающий право бесплатно ночевать в каждой деревне или на любом хуторе владения и требующий любой помощи со стороны кметов и старост поселков. Бумагу я сразу выправил. Потом волшебник исчез на несколько дней и нападения упыря временно прекратились. А через седмицу каттакан уничтожил Зеленый хутор. Целиком. Семью владельца, поденных работников, даже домашнюю скотину. Кровь не пил, просто убивал. Я туда ездил, посмотреть – зрелище жуткое. Некоторые тела разорваны на части. У двоих откушена голова.

– Откушена? – Асгерд даже поперхнулась вином.

– Именно. Ясно были видны следы острейших зубов. Тем же вечером явился волшебник и потребовал нанять Дербников ему в помощь. Не представляю, откуда месьор Рэль мог знать, что вы находитесь именно в Райдоре, однако он посоветовал немедля седлать коня и ехать в столицу герцогства. Я бы отправился прямиком ночью, но…

Эрл Ронин смущенно замолчал.

– Но ты боишься семейного проклятия и по ночам из замка не выходишь, – дополнил Эйнар. – Посему выехал с рассветом.

– Так и случилось, – согласился вельможный владетель Ронина.

– Припомни любые странности, особенности, все, что показалось необычным в этой истории, – потребовал Гвай. – Кроме неестественного поведения каттакана, разумеется.

– Волшебник, – немедленно отозвался эрл. – Приходил всегда после заката. Днем его никто не видел, хотя ночами только самые отчаянные ронинцы покидают дома – боятся и упыря, и моего фамильного монстра. Лошадь у колдуна просто чудовище, а не лошадь! Черная, громадная, по шкуре искорки голубые скользят, глазищи огнем пылают!

– Цену себе набивает, – презрительно сказал Конан. – Обычная иллюзия, морок. Сто раз видал.

– Погоди, киммериец, не спеши, – Гвай нахмурился. – Что еще?

– Однажды месьор Рэль снял перчатки. Лицо у него, как помянуто, постоянно закрыто капюшоном, но руки я хорошо рассмотрел. Пальцы длинные, почти нечеловеческие. Ногти острые. Очень белая кожа, как самый дорогой пергамент! Я предлагал ему редкостное в Райдоре вино, настоящую «Золотую лозу» из Пуантена – отказался.

– М-да, последнее наблюдение особенно поразительно, – фыркнул Гвай. – Кажется, я уже начинаю догадываться, кто именно скрывается под личиной месьора Рэля, но пока не стану говорить – вдруг ошибаюсь? Хорошо, мы беремся за это дело. Аванс?

– Мы платим половину немедленно, – вместо эрла заговорил герцог. – Серебряными слитками или золотом?

– Лучше золотом, – Гвай принял решение за всех.

– Немедийским, аквилонским, бритунийскими шеллинами, денариями Офира?

– Золотыми ауреями Трона Дракона. Если половина выплачивается сразу, получается ровно тысяча монет.

– Я распоряжусь, чтобы казначей доставил деньги на постоялый двор, – светлейший внимательно посмотрел на Гвайнарда единственным светло-карим глазом. – Остается верить, что вам будет сопутствовать удача. Когда собираетесь выехать?

– Завтра утром. Через два дня окажемся в Ронине и немедля приступим к работе.

– В таком случае – искренне желаю удачи. Ты, Гвайнард, никогда меня не подводил.

– Благодарю, светлейший.

Когда четверка Ночных стражей миновала ворота герцогского замка, Гвай проворчал, ни к кому не обращаясь:

– Влипли мы. Прикончить настоящего каттакана невероятно сложно, а выследить – еще сложней. Впрочем, у нас будет великолепный помощник. Если, конечно, мои предположения оправданы. Хороший праздник выдался – заработали по двести пятьдесят ауреев… Идем домой, перекусим. Конан, ты в кости играешь?

– А то!

* * *

После долгих расспросов, Конан выяснил, что возглавляемая Гваем команда охотников промышляет только в Бритунии. Чудовищ здесь хватает, а посему Гвай и его соратники редко остаются без работы. Состав компании частенько меняется – одни погибают, другие просто уходят, неплохо заработав своим мечом и разумом. Верными ремеслу до конца остаются только Гвай и Эйнар, составляющие костяк отряда. Последний их товарищ, именем Торгейр, оказался недостаточно быстр и по весне попал в клешню мантикора. Таким образом, осталось лишь трое охотников.

Асгерд ничуть не соврала и не приукрасила, сказав Конану, будто является дочерью самого настоящего нордхеймского херсира – военного вождя, командовавшего несколькими морскими дружинами. Когда херсир Олейв погиб в походе, папашино наследство разделили между братьями Асгерд. Ей самой предстояло только одно – скучное замужество и прозябание в глухом поселке на берегу Полуночного моря.

Асгерд, с ранней юности привычная к мечу и арбалету, решив, что подобное будущее ее не устраивает, попросту ушла из рода и однажды наткнулась на ватагу Гвайнарда, тогда состоявшую из восьми человек. Неизвестно, чем именно приглянулась Гваю решительная нордхеймская девица, однако Асгерд была принята в отряд и со временем превратилась в верного сподвижника и прекрасного следопыта.

Киммериец, решив выяснить о новых друзьях все, что можно, осмотрел оружие Асгерд и остался доволен – охотница пользовалась двумя клинками, каждый из которых заслуживал внимания.

Первый, с виду нордхеймский, оказывается был выкован гномами Граскааля по асирским образцам. Гномьему оружию цены нет: не затупляется, лезвие никогда не переломится, никакой ржавчины… Одно неудобство – подобный клинок может только рубить.

Второй, отдаленно напоминающий меч Скелоса, таковым, конечно не являлся, но был в своем роде произведением как кузнечного, так и магического искусства. Основу лезвия составляла редкая голубая сталь, покрытая тонким слоем чистейшего серебра с нанесенными на металл охранными рунами – лучшее оружие против нечистой силы. Вдобавок, Асгерд сообщила, будто заглянула в Пайрогии к магу из конклава Золотого Лотоса, и за огромные деньги тот наложил на меч несколько весьма действенных заклинаний, способных отогнать или уничтожить воплощенных демонов.

Большую часть заработанного золота Ночные стражи тратили на снаряжение и оружие. Конан, переселившийся из «Трех мечей» на постоялый двор со знаменательным наименованием «Приют охотника» лишь руками развел, увидев, какое количество разнообразного барахла таскают с собой Ночные стражи. Не всякая лошадь поднимет. Здесь тебе и сети из серебряных нитей, и особые капканы, которые ставятся на необычных хищников вроде болотного ящера или дрохо, фляжки с ядовитыми составами, обереги против полусотни разновидностей нечистой силы, и так далее почти до бесконечности.

Эйнар, хихикая, заметил, что ради нескольких мешков с необходимыми для охоты на монстров вещами, пришлось покупать боссонского тяжеловоза, каковой теперь и возит на спине всю эту необозримую уйму полезного хлама. Причем большинство вещей могут вообще никогда не понадобиться. Но если в нужный момент требуемого предмета не окажется под рукой, за жизнь Ночного стража никто не даст и стертого медяка, а Гвай потом собственноручно начистит рыло ответственному за снаряжение броллайхэн.

– Вот любопытно, если Гвайнард командует, Асгерд выслеживает чудищ, а ты помогаешь им магией, то каково мое место в отряде? – поинтересовался Конан у Эйнара. – Что мне надлежит делать?

– Выполнять приказы, – хмыкнул броллайхэн. – А главное – сначала думать головой, и лишь затем махать мечом. Наша работа только на десятую долю состоит из драки. Все прочее время мы тратим на поиски добычи. Иногда это бывает очень трудно. Требуются соображение и трезвый рассудок. И знания. Скажи, где может прятаться каттакан днем, когда спит?

– В пещере, – уверенно ответил Конан. – Легенды говорят, будто каттакану обязательно требуется темнота, он боится солнечных лучей… Еще можно укрыться погребе, в подвале дома. В глубоком дупле старого дерева.

– Согласен. Но не всякое дерево подходит. Упыри не выносят запаха дубовой и ясеневой коры, так что дубы и ясени можно смело обходить стороной. Понял тонкость?

– Здорово, – согласился Конан. – Целая наука.

– Именно, ты очень верно сказал: наука! – поддакнула Асгерд. – Я три года учусь, и все равно, даже половины не постигла.

– А я – девять лет, – невесело дополнил Гвай. – И знаю о ремесле всего лишь немногим больше упомянутой «половины». Хотя целого не знает никто, кроме богов, сотворивших этот мир и его обитателей… Вот что я вам скажу, други. Вечереет, мы прошлую ночь не спали, а перед дорогой надо бы хорошенько отдохнуть. Тем более, через два дня нас ожидают веселенькие приключения. Топайте по своим комнатам, подниму на рассвете.

Конан допил остававшееся на дне кружки пиво, встал и вышел в полутемный коридор вслед за Асгерд. Тронул девушку за плечо.

– Может, лучше у меня устроимся? Теплее будет…

– Убери лапы, – фыркнула Асгерд. – У меня принцип: с парнями из отряда не спать. Работе мешает. Уж извини.

– Ладно, – огорчился варвар. – Но если вдруг что случится – заглядывай, всегда буду рад видеть.

– Ничего не случится, – уверенно ответила Асгерд и закрыла дверь перед носом Конана. Из комнаты донеслось: – Приятных сновидений, киммериец.

Конан только тяжело вздохнул и отправился к себе.

* * *

Спустя два дня…

– Гвай, ответь, почему ты подался в Ночные стражи? Найдется много других интересных и опасных занятий…

– Сложилось так. Случайно. Кстати, ты угадал – я действительно аквилонец. Точнее, гандер. По молодости лет трудился в тайной службе Трона Льва, еще при государе Вилере. Когда короновался Нумедидес, пришлось уйти – начались аресты неблагонадежных, а я со своей головой расставаться никак не желал. Вдобавок, мы знали о Нумедидесе то, что знать было не положено.

– А именно?

– Вилер, дядюшка нынешнего монарха, умер не совсем естественной смертью. Его отравили. А тайная служба, которая трудится не столько во благо короля, сколько ради высокой идеи государственности, перехватила несколько писем с доказательствами того, что Нумедидес и его клевреты направляли руку отравителя. Доказательства налицо – стоит их предъявить высшему дворянству, Нумедидес сразу полетит с трона. Так полетит, что расшибется насмерть. Нас опередили. Новый король оказался изрядным пронырой и успел захватить всех, причастных к делу, людей. Моих бывших сослуживцев убили в тюрьме или запытали до смерти. Я успел вовремя сбежать.

– А те самые письма куда пропали?

– Успел спрятать в тайнике, в Тарантии. Рано или поздно я до них доберусь и попробую воздать старому ублюдку по заслугам. Допустим, переправлю послания в Пуантен, великому герцогу Троцеро, который сам имеет виды на корону… Впрочем, это лишь мечты. Меня вполне устраивает жизнь Ночного стража. Во-первых, никогда не соскучишься, во-вторых, не останешься нищим.

– Все-таки, как тебя угораздило попасть в Дербники?

– Сказал же: случайно. После спешного исчезновения из Тарантии, отправился на Восход, в Пограничье. В Вольфгарде наткнулся на отряд Стражей. Перессорился с одним охотником за игрой в кости – он жульничал, а я поймал за руку. Решили, пусть боги рассудят, сам знаешь, есть традиция: спорщики выходят на поединок, а там, как судьба даст…

– И ты победил?

– Победил. Поединок был не мечный. Кулачный бой. В тайной службе нас неплохо обучали. Опытного охотника я завалил, причем довольно быстро. Знаешь, какое у меня прозвище? Гвайнард Один Удар. Не подумай, я не хвастаюсь, просто рассказываю… Ночные стражи повосхищались и сразу предложили идти к ним в ватагу. Я согласился. Там познакомился с Эйнаром. За два года наших парней либо перебили, либо покалечили. Уцелевшие сами ушли. Остались мы вдвоем. Эйнар предложил набрать собственный отряд – я командую, он занимается деньгами, добывает все необходимое и магичит по мере сил. Точно тебе говорю, мы удачливые. Сколько лиг вместе отходили!

– Почему в твоем отряде так мало людей?

– А зачем много? Для того, чтобы убить самую кошмарную чуду, частенько хватает и двоих человек. Один работает, второй на подхвате. И потом, в Ночные стражи редко идут от хорошей жизни. Слишком опасно. Жизнь Дербника коротка.

– По тебе не скажешь. Девять лет гонять монстров и пораниться всего однажды!

– Спасибо Эйнару. Мне повезло – повстречать броллайхэн удается не каждому. Несколько раз Эйнар меня вытаскивал прямиком из драконьей пасти… В переносном, конечно, смысле. Неплохо быть приятелем полубога.

– Полностью согласен…

Небольшой караван, составлявшийся из четверых всадников, двух заводных лошадей и громко пыхтящего боссонского тяжеловоза, двигался по лесному тракту на Полуночный Закат. Если заводных лошадок вели на чембурах, то огромный, мохнатый боссонец каурой масти шествовал сам по себе – эта порода прославлена не только силой, но и своеобразной разумностью. Тяжеловоз никогда не отстанет от хозяев, не будет отвлекаться по дороге на еду или водопой, а при серьезной опасности может спасти и груз, и владельца – стоит уцепиться за поклажу, дать команду, и мощный конь резво (боссонцы на галопе могут обогнать даже лошадей знаменитой пуантенской породы!) вынесет тебя в безопасное место. У всякой лошади есть чутье на нечистую силу, но у тяжеловозов оно особенно острое. Словом, боссонский гигант является незаменимым для Ночного стража попутчиком и верным бессловесным другом.

Леса Полуночи всегда зачаровывали Конана. И пышным летом, и суровой зимой здесь ощущаешь себя так, словно попал в эпоху Сотворения Мира. Тысячи лесных звуков, запахов, цветов и красок. Мир неподвластный, однако, не чуждый человеку, маленькая Вселенная, обжитая самыми разными удивительными тварями…

Будто и не существует шумных каменных городов, цивилизации людей, расселившихся от беспредельно далекого Пагана до Пущи Пиктов, нет войн, интриг, храмов, кораблей, кузниц, домов терпимости и прочих непременных атрибутов человеческого бытия. И человека тоже нет. Лишь сине —зеленые ели и сосны поднимают к безоблачному небу могучие тысячелетние стволы, раскидывают широкие листья папоротники, светятся всеми красками радуги дикие соцветия да переговариваются о своих, очень важных делах, звонкоголосые птицы.

Спокойствие – вот главный закон полуночного леса. Конечно, человек здесь бывал, даже умудрился проложить просеку, по которой вьется дорога, затем расчистил делянки под рожь и пшеницу, выстроил редкие дома. Но с тем человек не превратился в победителя и господина Великих Лесов – Лес вобрал людей в свое гостеприимное чрево и сделал своими подданными. Лес щедро дарует пищу – от ягод и меда, до самой экзотической дичи, позволяет рубить деревья для создания жилищ, с усмешкой наделяет человека столь необходимыми двуногим приключениями… Лес вечен, как и бесконечное Мироздание. И добр к тем, кто отвечает Лесу добром.

– Гвай, ты только глянь! – Асгерд натянула поводья своей белоснежной кобылы, указывая направо и немного вперед. – Откуда он здесь появился?

Киммериец быстро отследил направление и остановил коня.

Среди толстенных, в три или четыре охвата, елей безмятежно шествовала Тварь. Большая, с породистого быка размерами.

Отряд замер на месте. Тяжеловоз задумчиво пробежал вперед несколько шагов, остановился, без хозяйской команды развернулся и снова занял свое законное место в арьергарде.

– Заметно, что мы приближаемся к Ронину, – усмехнулся Гвайнард. – Конан, знаешь, что это такое?

Варвар подозрительно оглядел бредущее по лесу чудище.

Отдаленно смахивает на дарфарского крокодила-переростка, однако ноги подлиннее, хвост покороче, чешуя кирпично-красная, морда не заостренная, а тупая. Вышагивает с таким ленивым достоинством, что любой король позавидует.

За Конана ответил Эйнар:

– Болотный ящер. Крайне опасный хищник. Конан, не хватайся за оружие – животное недавно пообедало, по походке видно. Когда ящеры сыты, они не нападают. Зверюге до нас нет никакого дела. Пройдет мимо и не заметит.

– Займемся? – деловито спросила Асгерд, но Гвай отмахнулся:

– Вблизи нет человеческих поселений, а заказа нам никто не давал. Пускай живет. Один вопрос, откуда в чистом лесу появилась тварь, предпочитающая болота?

– Мы на вершине холма, – быстро подсказал Эйнар. – Под возвышенностью – трясины. Ящер наверняка прогулялся через холм за добычей, а теперь возвращается домой, в логово.

– Логично, – согласился Гвай, наблюдая, как красноватый зверь медленно уходит в глубины леса. – Поехали, чего стоять! К закату надо быть в Ронине. Ужасно не хочется встречаться с фамильным проклятием нашего несчастного эрла. С этим чудом природы мы не справимся.

Лошади перешли на мелкую рысь, предводитель ватаги вместе с Конаном ехали впереди, Асгерд и Эйнар немного отстали, толкуя о чем-то своем.

Тяжеловоз (как выяснилось, боссонца звали Малышом, чему варвар, двадцать лет назад, еще в Шадизаре, носивший аналогичную кличку, едва не обиделся) тяжко топотал позади.

– Гвай, я уже третий день слышу о проклятии Ронинов, но доселе никто не удосужился объяснить, что это такое, – окликнул предводителя Конан. – Демон?

– Никто не знает, – Гвайнард рассмеялся. – Демон, живое существо, нечистая сила?.. Последнее всего вероятнее. Ты первый раз оказался в Райдорском герцогстве?

– Второй. Лет семь-восемь назад проходил мимо. Не задерживаясь. Тогда здесь было хорошо. Пиво вкусное и люди замечательные. Добрые.

– Тогда слушай. Если ты по своей воле записался в нашу бравую ватагу, придется открыть некоторые маленькие тайны Райдора…

* * *

Вот, что рассказал Гвай.

Полуночная область Бритунийского королевства не зря славилась обилием многоликой нечисти и нежити.

Начать хотя бы с Рудненского замка, что расположен в танстве Кернодо. По клятвенным заверениям местных жителей, разрушенный замок, многие сотни лет назад построенный исчезнувшими альбами, теперь населяли каттаканы. Упыри. Но не простые упыри, а хорошие.

Обитатели Кернодо (танство располагалось в сорока лигах к Восходу от Ронина, куда направлялся отряд) платили невеликую дань упырям, а те, в свою очередь, защищали кметов и дворян от различных напастей, наподобие банальных медведей-шатунов, разбойников, пришедших с набегом дружин Вольных баронств Пограничья, а заодно и самой натуральной нечисти: болотные хохотунцы, гигантские поющие жабы или, допустим, лесные призраки, питающиеся человеческой плотью, рудненскими упырями уничтожались беспощадно – стоило доставить к воротам замка подарки и вежливо попросить. Каттаканы Рудны никогда не кусали людей, пробавляясь дикими животными.

Упырей одновременно и боялись, и уважали.

Однако, существовали и другие каттаканы. Плохие. Вроде того существа, на которого сейчас ехали охотиться Гвай, Конан и компания. Дикие упыри селились в предгорьях, без всякого разбора жрали и людей и животных, а единственными способами борьбы с этими тварюгами было слабенькое колдовство деревенских шаманов или верные клинки дербников…

В почти бесконечном списке райдорской нечисти особняком стояло фамильное проклятие эрлов Ронина.

Отдаленный предок вельможного Алаша Ронина по пьяной глупости обесчестил родную сестру волшебника, входившего в конклав Белой Руки Гипербореи. Маг не остался в долгу – он проклял сие семейство эрлов до сорокового колена, вызвав неизвестно откуда леденящее кровь чудовище, поселившееся в болотах, прилегающих к замку.

Трехглавый огнедышащий пес уже больше столетия наводил панику на всю округу, изредка появляясь из трясин и непринужденно гуляя по окрестностям замка эрлов. Если подходить к вопросу научным образом, то выходило, что многоголовая собачка, серебряной с черными полосами масти, являлась именно нечистой силой: ее видели исключительно по ночам и только за пределами крепости Ронин, псина опасалась даже факельного света и некоторых заклинаний деревенских колдунов. Митрианских оберегов и арбалетных болтов с серебряными наконечниками тварь боялась как огня, и мигом убегала обратно, в болота. Но не всегда.

Проклятие было весьма действенным. Никто из потомков беспутного эрла не дожил до пятидесяти лет. Каждый наследник мужеского и женского пола рано или поздно умирал при весьма таинственных обстоятельствах, а на теле убиенных всегда обнаруживались следы чудовищных клыков. Ронины отчаянно сопротивлялись: семья была богатой, ибо владела почти неисчерпаемыми серебряными рудниками в Граскаале, а посему за немыслимые деньги нанимались маги, Дербники или просто отчаянные бойцы, вызывавшиеся прикончить демоническую собаку. И все охотники (среди них был даже колдун из Черного Круга!) погибали. Все, до единого!

Третьего года, нынешний эрл Алаш, выложив не менее одной пятой впечатляющего семейного состояния, пригласил знаменитейшего мага Тот —Амона, из Птейона, однако стигийский колдун, осмотрев местность и проведя тщательные исследования, вернул деньги и отказался работать. Сказал, будто избавить Ронинов от проклятия ему не по силам. Надо обращаться не к людям, а к богам.

С тем Тот-Амон холодно раскланялся и отбыл в неизвестность, построив магический портал, ведущий незнамо куда.

Знакомых богов у молодого Алаша Ронина не было, а потому…

Потому, Гвай и его небольшой отряд некогда получили заказ от ронинского эрла на изведение твари, приняли его, но, издалека посмотрев на чудовище, тоже возвратили Алашу аванс и отказались от дела. Уничтожить одного из самых страшных демонов Черной Бездны (или откуда он там вылезает?) человеку не по силам. А как только серебристо-полосатый Триголов чувствует, что на него охотятся, он сам начинает охоту. И никогда не проигрывает.

Гвай привел еще один, почти несокрушимый довод, оправдывающий его отказ заниматься проклятием Ронинов. Огнедышащий пес стал легендой. Волшебной, пусть и жуткой, сказкой. Настоящей достопримечательностью герцогства. Даже самый известный на Закате сочинитель страшных баек, Стефан Король Историй, чьими рассказами зачитываются и дворяне, и простецы, описал Триголова в одной из повестей! А сказку разрушать нельзя.

Кроме того, чудище охотится только на потомков Ронина и не трогает обычных людей. По расчетам Гвайнарда многоголовая псина совершает одно убийство раз в двадцать пять лет, если не считать незадачливых охотников, которые сами напрашиваются…

Четыре человека за столетие – это несерьезно. Гораздо серьезнее «бешеный каттакан», вырезающий целые деревни. Ночные стражи трудятся ради спокойной жизни обычных людей. И только во вторую очередь – ради денег. В том –то закон и правда.

Такие дела, киммериец… Вот он, Ронинский замок!

* * *

Предки эрла Алаша выбрали для строительства родового гнезда весьма оригинальное местечко, но традиции соблюли. Квадратная каменная коробка без единой башенки воздвигалась на вершине скального выхода, поднимающегося возле пологих холмов. Скала очень высокая, около четверти лиги. И невозможно крутая.

Оригинальность состояла в окружающем пейзаже: с Заката и Полуденного заката маленькое укрепление окружали болота, поросшие мелким сосняком и худосочными березками, едва достигавшими трех локтей в высоту. Со стороны болот простиралась равнинная часть владений Ронин, а прочие части света украшались лесистыми возвышенностями, плавно перераставшими в непреодолимую стену Граскаальского хребта, украшенную по верхней кромке серебристыми шапками ледников.

Замок стоял точно на границе неосвоенных чащоб и жутковатых в своей вековой молчаливости топей.

Со стороны леса к скале прилепилась деревня. Совсем небольшая, раз в пять меньше Райдора. Ничего особенного: частокол из заостренных кверху бревен, над соломенными и дранковыми скатами вьются почти невидимые голубоватые дымки. Солнце постепенно уползает в глубины болот, отдавая миру последние красноватые лучи.

Кажется, будто замок Ронин облит кровью…

Полнейшая тишина, нарушаемая только перестуком копыт.

Ворота деревни оказались запертыми.

– Открывай! – привычно заорал Конан, едва отряд приблизился к тыну. – Не бойтесь, мы не упыри, а всего лишь вурдалаки!

– Кто таков? – угрюмо осведомились со стены. Над частоколом показалась заросшая по самые глаза физиономия ронинского стражника в древнем шлеме-шишаке. – Откуда, зачем?

– Вельможный эрл не предупреждал, что Ночные стражи приедут? – осведомился Гвай. – Сам-то господин прибыл?

– Как же, сиятельный еще днем приехать изволили… – задумчиво ответил медведеподобный блюститель. – Вас обогнали. Сейчас открою, почтенные. Только давайте пошустрей, ночь близко. А ночи у нас беспокойные.

Левая створка ворот, со страшным скрипом заржавленных петель, отошла в сторону. Дербников окружил десяток стражников и обычных кметов, назначенных старейшинами в дозор. Потребовали слезть с лошадей. Гвай невозмутимо подчинился, его примеру последовали остальные.

Дальше началась сущая комедия. Ронинцы приложили ко лбу каждого гостя серебряный амулет с солнечным коловоротом, приказали открыть рот – вдруг обнаружатся упыриные клыки? – и только потом отпустили с миром, указав, где находится единственный в Ронине постоялый двор с лирическим наименованием «Свинья и котел».

– Да, запуганы они основательно, – ворчал Гвай по пути через деревню. – Если уж не верят людям, приехавшим на лошадях, от которых нечисть шарахается, будто от живого пламени, значит эрл не зря поднял панику и нанял Ночных стражей. А, вот и таверна. Асгерд, Эйнар, займитесь лошадьми и поклажей, а мы с Конаном прогуляемся в замок. Надо повидаться с вельможным Алашем. Если он еще со страху не помер.

– Темнеет, – напомнил киммериец. – Может, переждем до утра?

– Конан, от упыря не спасет самая высокая и крепкая стена, – укоризненно заметил Гвай. – Каттаканы способны преодолевать любые преграды. Их не отпугивают серебро, заклинания или обереги. Таким образом, получается, что если упырь задумает напасть именно на тебя или меня, неважно, где именно это произойдет. В замке, на улице или в нужнике. Асгерд, присматривай за Эйнаром!

Подошли двое конюхов, заинтересовавшихся поздними визитерами, с радостью узнали, что приехали Ночные стражи и сразу принялись помогать нордхеймской девушке и разговорчивому броллайхэн. Конан вместе с Гваем быстро зашагали к подножию скалы.

* * *

– …Ф-фу! – варвар утер пот с лица. – Теперь я понимаю смысл выражения «неприступная крепость! Как они сюда коняг заводят?

– Да никак. Лошадки вельможного эрла стоят в конюшне, внизу. Сюда кроме человека, кошки и упыря никто забраться не может.

Доблестные охотники стояли на единственной ровной площадке скального выхода, прямиком перед воротами крепостишки Ронинов. Гвай заметил, что неудобная тропа недаром именуется «Пыхтелкой», а Конан с ним немедленно согласился – тропка, ведущая к замку, больше подходила горным козлам, а не людям. Крутая, осыпающаяся, извивающаяся между гранитных зубьев, будто пьяная змея, идти можно только по одному, цепочкой… Неужели Ронины настолько боятся семейного чудища, что не удосужились проложить наверх более удобную дорожку? Ночью будешь спускаться – ноги переломаешь. Или просто сорвешься и загремишь вниз. Результат вполне предсказуемый: свернутая шея.

– Красиво, – сказал киммериец, рассматривая окрестности с огромной высоты. – Никогда ничего подобного не видел.

В сумерках княжество Ронин казалось разделенным на две равные половинки. По левую руку тянутся более светлые поля болот, справа – черно —зеленые пушистые дебри. Шутка богов. Незримые словно ударили мечом по неизмеримым пространствам полуночной Бритунии, разрубив страну надвое. Граница топей и чащоб проходила по совершенно прямой линии, теряясь за горизонтом.

– Век бы этой красоты не видать. Конан, ты неисправимый романтик. Наверное, поэтому и согласился с нашим предложением? – Гвай сплюнул и еще несколько раз саданул кулаком по окованным вратам замка. – Куда люди подевались? Упырь всех перекусал? Так рано еще для упыря, чересчур светло…

Открыли калитку. В проеме образовались трое дружинных – по уши в драных кольчугах. Оголовья, кольчужные чулки и рукавицы, усиленные железными накладками нагрудники. Гвай вздохнул. От каттакана никакой доспех не спасет.

– Ночные стражи, к вельможному эрлу, – проворчал Гвайнард. – Нас ждут… Точнее, должны ждать.

– Как же, судари, имеем извещение от славного нашего господина. Идемте. Проводим тотчас.

Кольчужные провели охотников через маленький дворик, впустили на узкую лестницу и благополучно доставили на второй этаж. Пахло мышами и жареной свининой.

– Вот сюда проходите, – гудел старший, наверное, десятник. – На эти лавки располагайтесь. Только осторожнее, месьоры Ночные стражники, у того сидения ножка поломана, вместо нее кирпичики лежат. Я – Хольм, начальствую над караулами. Это вот Ларе. Главное, не поворачивайтесь к нему той стороной, где кошелек – ручонки у него независимо от рассудка работают. А к Бренду никогда не поворачивайтесь, я дико извиняюсь, задницей. Счас вельможного позовем. Ихняя светлость книжки смотреть изволят в зале, по-умному именуемой читательной…

Конан был готов от души посмеяться, Гвайнард тоже прыскал в кулак. Вот она, дремучая ронинская патриархальность, во всей пленительной красе!

– Добро пожаловать, господа! – со стороны двери небольшой и очень неуютной комнаты раздался высокий голос молодого эрла. – Я обогнал вас всего на несколько колоколов, благо выехал из коренного Райдора в тот же вечер, сразу после нашей беседы. Как вам нравится в Ронине?

– Просто-таки дивно, – Гвай решил не вдаваться в подробности. – Особенно здешняя стража умиляет.

– А других где взять? – тяжко вздохнул Алаш Ронин. – Сожалею, но вам тотчас придется вернуться в деревню. Мой каштелян сообщил, будто прошлой ночью явился волшебник, месьор Рэль, и сказал, что будет ждать Дербников в «Свинье и Котле» после полуночи.

«Каштелян – управитель, ведающий хозяйством, конюшнями и казной, – перевел Конан с местного наречия, на ставший привычным аквилонский язык. – Отлично, поглядим, какие у вас тут волшебники разгуливают…»

– Вина? – нетерпеливо спросил Ронин. – У меня есть и «Либнум» и «Золотая Лоза».

– Благодарим, лучше завтра, – отрезал Гвай. – Пока вельможный отсутствовал, упырь не появлялся?