Текст книги "Инь-Ян. Китайское искусство любви"

Автор книги: Чарльз Хьюмана

«Вначале о ягодицах. Если они высокие и широкие, то это удобная подушка для любовного сражения. Такая женщина требовательна, ее будет трудно удовлетворить. Если же женщина обладает ягодицами плоскими, как безжизненная равнина, то она создана не для любви, а для неустанной работы на кухне или по дому. Та, у которой ягодицы узкие, редко испытывает оргазм, если же они у нее свисают над бедрами, такая женщина будет ленивой и бездеятельной.

О вульве следует сказать вот что. Наиболее предпочтительный цвет ее – медово-розовый, ткани должны быте мягкими и обладать естественной и постоянной теплотой. Интенсивно красный цвет говорит об избытке дикой животной сущности, слишком бледный – о ее недостатке. Внешние губы должны быть крепкими, но легко раздвигаться при прикосновении, раскрытые же они должны походить на цветок в лучах утреннего солнца. Нефритовые Врата должны располагаться как раз посередине между «бугорком Венеры» и анусом, в противном случае они не будут совпадать с направлением Божественною Стебля. Если Нефритовые Врата распахиваются при приближении гостя, женщина сексуально здорова. Если же отверстие узко, цвет его бледно-пепельный, входящего ожидает прохладный прием. Важное значение имеет Яшмовая Ступень (клитор) Павильона. Она должна быть круглой, как жемчужина, не выступать далеко, но быть легко доступной для пальца или языка.

Будучи лишенной покрова, Яшмовая Ступень должна, слегка приподыматься, а затем опадать, когда ласки переносят в другое место. Внутренность Яшмового Павильона должна быть глубокой, но не слишком обширной, стены его состоят из ряда складок, из которых постоянно сочится смазка. Эта жидкость должна струиться медленно, но безостановочно. Внезапного наводнения с последующей засухой быть не должно. Лобковые, волосы говорят вот о чем:

черные, словно перья лоснящейся птицы – сильная и упрямая женщина;

коричневые с золотистыми блестками – спокойная и великодушная женщина;

волосы тонкие, шелковистые и короткие – тихая и уступчивая женщина;

густая растительность, торчащая вниз, – женщина с темпераментом водопада;

клочковатые и сухие, словно растительность на вершине холма – женщина, которой недостает теплоты и чувственности».

Интеллектуальный интерес, с которым китайские мужчины относились к женским органам, распространялся в той же мере и на их собственные части тела. Осознание ими положительных и отрицательных сторон сверхутонченности и цены, которую приходилось платить за утрату физических достоинств и первобытной страсти, вынуждало их прилагать значительные усилия к восстановлению того, что они считали мужскими традициями. Для китайца с его стремлением к победе в борьбе Инь и Ян это попросту означало озабоченность размерами и дееспособностью Мужского Острия. Он знал не только о великих сексуальных подвигах своих предков, но и о том, что мужчины, подобные богу войны Гуан Юю, бросались в бой, размахивая топорами весом в сто двадцать фунтов, что богатыри древности одной рукой могли побороть тигра и были так проворны, что умели ловить на лету стрелы. Теперь же, став ученым, поэтом или чиновником, мужчина утерял эти замечательные мужские качества.

Необходимость вернуть утраченную физическую славу подвигла его на то, чтобы заменить сексом прочие формы героизма и мужских подвигов. Это выражалось двояко. Во-первых, в «олицетворении пениса» (который становился своего рода «вторым я»), во-вторых, в оснащении этого «второго я» внушительным арсеналом сексуальных приспособлений. Ему досталось то, чего был лишен сам мужчина из-за своей сверхутонченности. Поэтому герои сексуальных сражений в спальне выходят на поле брани в шлеме для пениса, известном как Шапочка Вечного Желания, нагрудном ремне, называемом Серным Кольцом Похоти[25]25
  Серное кольцо (лю хуан цюань) не обязательно являлось нагрудным ремнем.


[Закрыть], с резным яшмовым кольцом, надетым на основание полового члена (для возбуждения клитора), и иногда с флажками из разноцветных лент, свисающих с яичек. Об этих приспособлениях вкупе с притираниями для возбуждения страсти и постельными благовониями рассказывается в следующей главе, здесь же можно сослаться на соответствующие «боевые песни». Бот одна из них, принадлежащая автору XVII века. Наряду с прославлением оружия для сексуальной войны в ней содержится несколько иронических строк.

 
Что за гриб здесь поднялся из черного мха?
То Нефритовый Стебель восстал в полный рост.
В нетерпенье дрожит его нежная плоть,
В жилках часто пульсирует жаркая кровь.
Будет встреча с девицей тринадцати лет
Или с мальчиком юным – он к битве готов.
Но короткою жизнью живет этот плод,
Всякий раз увядая подобно цветку.
Скромной тощей креветкой свернется в траве
И останется жалок, недвижим и тих…
 

Эта увлеченность пенисом вкупе с созданием мелкого промышленного производства сексуальных приспособлений и боевых одеяний имели и более тревожные последствия. Мужчина-китаец, по крайней мере тот, которому удалось пробиться в среду чиновников, ученых, торговцев и образованных, был постоянно угнетен ощущением несостоятельности. Это вело к повышению спроса на афродизиаки, одержимости размерами члена и всякими фокусами, как будто половой акт являлся неким олимпийским состязанием. Все это нередко сопровождалось боязнью импотенции. Сохранилось много рассказов о подобных страхах, которые обуревали мужское население различных районов страны и могли сравниться с боязнью религиозного проклятия. В XIV в. сельские жители провинции Гуандун были убеждены, что их пенисы усыхают в жаркую погоду вследствие обезвоживания. Поэтому они приспособились носить привязанный к талии маленький мешочек с водой, куда днем опускали свой Нефритовый Стебель. Более современный феномен был зафиксирован среди мужчин одного большого города, которых охватил ужас от возможности уменьшения пениса с последующим исчезновением его в животе. Предотвратить это пытались различными способами. В их числе было привязывание пениса к ноге, подвешивание тяжестей к головке, приклеивание деревянных колец к основанию и протыкание крайней плоти проволокой. На улицах видели мужчин, крепко держащих член палочками для еды или подтягивающих его вверх веревочкой, обвязанной вокруг пояса.

Поскольку физические упражнения считались неподобающим занятием для культурных людей (одним из обычаев было держать спину слегка согнутой, что означало ученость и учтивость), единственным местом, где образованный мужчина напрягал мускулы, оставалась спальня. Тогда, как и теперь, в моде был культуризм. Помимо использования афродизиаков, предназначенных для повышения активности движений, предпринимались двоякого рода попытки увеличить размер пениса: посредством медикаментов и хирургического вмешательства. Снадобья можно было принимать внутрь, наносить на кожу члена и в некоторых случаях втирать в область Нефритовых Врат.

Излюбленными ингредиентами являлись: измельченные панты, морской огурец и человеческая плацента (и то и другое в высушенном и истолченном виде), экскременты ястреба, водоросли, печень собаки и половые органы быка. Правильное применение этих снадобий, как утверждалось, удлиняло член в полтора раза.

Другая область экспериментирования, т. е. трансплантация и прививки, не так уж невероятна, как кажется. Евнух был обычной фигурой в обществе не только при дворе императора, но и на менее высоком уровне, а поскольку одним из способов кастрации являлось удаление пениса вместе с яичками, «банк» органов был постоянно к услугам ученых и хирургов, занимавшихся этим делом. Они помогали не только тем, кто был недоволен малыми размерами своего члена, к их услугам прибегали и те евнухи, чьи судьбы и положение изменились, вследствие чего они стали стремиться восстановить утраченное. Преступники и военнопленные также подвергались кастрации, часто становясь жертвами «трансплантационной лихорадки».

Наиболее достоверные и живые изображения средневекового Китая содержатся в китайском романе. Ему, считавшемуся вульгарным жанром литературы, была свойственна относительно большая свобода выражения. Поэтому неудивительно, что сюжет усовершенствования человеческой природы был обычным для сексуальных историй. В сочинении XVII в. «Жоу пу туань»[26]26
  Полностью на русском языке роман Ли Юя в переводе Д. Воскресенского был впервые опубликован в 1995 г. под названием «Полуночник Вэйян, или Подстилка из плоти».


[Закрыть] Ли Юю удалось запечатлеть настроение мужчин того времени, а также подробно описать прививку пениса. Герой романа, Ученый-Полуночник, оставив жену, отправился странствовать в поисках мудрости. Одну из ночей он проводит на одиноком постоялом дворе. Там он встречает доброго разбойника по имени Равный Кунь Луню (великий Кунь Лунь прославился своими успехами в похищении женщин), и они быстро становятся друзьями. Но разбойник подвергает осмеянию размеры инструмента, которым гордился Ученый. Ученый становится разбойнику названым младшим братом, а тот в разговоре упоминает всех известных ему женщин, которых не удовлетворяют мужья.

Ученый размышлял над приятными сведениями о неудачах, постигших мужей при завоевании собственных жен. То, как Равный Кунь Луню живописал этих страдающих женщин и его готовность устраивать налеты вместе с новоиспеченным младшим братом не просто обещали волнующие приключения. Ученый мог таким образом исполнить данное им жене обещание пользоваться любой возможностью для повышения своего мастерства. Желая тем не менее хорошенько заручиться дружбой разбойника и показать себя сведущим человеком, Ученый многозначительно произнес:

– Давайте поразмышляем, почему этих мужей постигла неудача? То ли их жены были бесстрастными, то ли их приспособления никуда не годились. Я знаю, что здесь имеет значение не только надежное оружие. Мужская сила – это все равно, что твои надежные сбережения, которые надлежит всемерно «наращивать». – Ученый самодовольно усмехнулся. – Впрочем, я могу уверить вас в одном – если вы приведете меня к этим женщинам, я дам им то, чего им не хватает.

– Я лично знаю двух таких мужей, – заметил Равный Кунь Луню, – которые располагают всякими штуками и вполне соответствующими «сбережениями». Они теряются только на фоне самого большого и мужественного. Ну раз уж мы заговорили об этом, дорогой братец, как насчет твоих собственных приспособлений и количества «сбережений»? Скажи мне пару слов об их размерах, как долго ты можешь продержаться… В конце концов, раз ты доверяешь мне заинтересовать тобой этих женщин, ты должен сообщать мне некоторые подробности, которыми бы я мог козырять.

Ученый отвечал невозмутимо и уверенно:

– Моему многоуважаемому старшему брату не следует думать, будто мне чего-то не хватает. Моего снаряжения и капитала более чем достаточно для этого дела. Выражаясь соответствующим языком, я припас столько еды и питья, что любая женщина объестся так, что просто не сможет встать из-за стола, и будет так хмельна, что и двух слов не свяжет. К тому же надеюсь, что я не из тех хозяев, что потчуют гостей обычной пищей, а те уходят от стола более голодными, чем когда садились за него.

Равный Кунь Луню тем не менее продолжал допытываться:

– Хорошо, я не спрашиваю тебя сейчас о твоих размерах и «сбережениях», но мне хотелось бы узнать некоторые факты. К примеру, мой неоспоримо мужественный братец, нападая на Павильон Удовольствий, сколько ты можешь нанести ударов за один присест?

– Я не беру с собой в постель принадлежности для письма, – запротестовал Ученый. – И вряд ли смогу назвать точную цифру, но уверяю Вас, что гости мои всегда сыты. Где я, там всегда пиршество.

– Ну, если ты не можешь назвать точное количество толчков, скажи хотя бы, как долго ты способен продержаться на поле брани? – По правде говоря, Ученый редко когда мог сражаться больше часа, но чтобы произвести на разбойника впечатление, он удлинил это время вдвое. В конце концов, нужно было и женщин поразить должным образом. – Мое представление длится четверть ночи, – заверил он Равного Кунь Луню. – Причем я ни разу не ухожу с поля битвы.

– И ты считаешь это чем-то исключительным? – воскликнул Разбойник. – У тебя лишь средние способности, подходящие для семейной жизни и прочих домашних дел. Но для оргий с незаурядными женщинами этого вряд ли будет достаточно. Нет, до того как я буду рекомендовать тебя в любовники, ты должен проявить себя мужчиной выше среднего уровня.

Ученый начал испытывать некоторое нетерпение, но продолжал говорить с приятной убедительностью.

– Вам не стоит беспокоиться обо мне, уверяю Вас. Кроме того, недавно я приобрел некоторые воистину сильные снадобья. Одно из них я глотаю, другое наношу сверху на свое снаряжение. Настоящая трудность для меня в том, чтобы подыскать женщину, подходящую для моих талантов. Я словно мощная пушка, которой не в кого стрелять, противник явно уступает моему вооружению. Так что не волнуйтесь, с пилюлями и притираниями я смогу держаться бесконечно.

– Верно, все это может продлить твои действия, – согласился Равный Кунь Луню, – но удастся ли тебе таким образом вдвое увеличить размеры твоей принадлежности? Давай взглянем на нее, если она сама по себе невелика, никакие «укрепляющие пилюли» или «мази для стойкости» не помогут. Если не обладающий снаряжением должной величины стремится восполнить это возбуждающими снадобьями, его можно уподобить тому, кто пришел на экзамен, не имея достаточных знаний. Он может возбудить себя женьшенем и вином, трудиться настойчиво и не отвлекаясь, но что у него окажется на бумаге? Если же кандидат хорошо подготовлен и располагает всеми необходимыми знаниями, тогда возбуждающие средства придадут ему дополнительной храбрости. Ну, мы отвлеклись, твой-то насколько велик и толст?

– Больше и толще многих, уверяю Вас, – не замедлил с ответом Ученый.

– Ну так назови размеры или дай мне посмотреть самому, – настаивал Равный Кунь Луню.

Заметив, что младший брат особого желания не выказывает, разбойник взялся за его штаны с намерением стянуть их.

– Эй, что ты делаешь, – вскричал Ученый. После трех неудачных попыток выяснить истинные размеры его снаряжения Равный Кунь Луню отступил в нетерпении.

– Коли ты не собираешься уступать, не рассчитывай, что твой недостойный брат будет расхваливать тебя этим женщинам. Как я буду выглядеть, если порекомендую тебя, а там окажется всего лишь маленький огрызок? Что если женщины станут умолять овладеть ими, как только ты там прикоснешься, а ты окажешься способным лишь пощекотать их, как они будут себя чувствовать?

Довод, казалось бы, бесспорный, но Ученый сделал еще одну попытку избежать щекотливой ситуации.

– Не в том дело, что снаряжение твоего недостойного брата не выдержит проверки, – пояснил он, – просто несколько неприлично ученому вытаскивать эту штуку на свет божий, будто это всего лишь кисть для письма или платок.

Сказав это, он все же расстегнул штаны, засунул руку под платье и взялся за инструмент. Затем он распрямил руку, словно поднос, и выставил свое снаряжение на обозрение.

– Вот Мужское Острие твоего недостойного младшего брата. Смотри сколько хочешь.

Разбойник уставился вниз с непроницаемым выражением, затем принялся рассматривать инструмент с разных сторон. Ученый ждал некоторое время, что тот скажет, но Равный Кунь Луню словно онемел. Тогда он решил, что разбойника ввергли в такое состояние внушительные размеры снаряжения.

– Его надо видеть в поднятом состоянии, – гордо добавил Ученый. – Сейчас он отдыхает, и впрямь сморщенный какой-то.

Равный Кунь Луню наконец раскрыл рот.

– Лучшее, что ты можешь сделать – не вынимать его из штанов вообще, чтобы никто его не видел, – сказал он.

Ученый не сразу понял.

– А что ты имеешь в виду?

– Всему есть естественные пределы, и вполне ясно, что твой инструмент большим никогда не станет.

– Но моя жена и наложницы никогда не жаловались…

– Мой дорогой названый братец, – произнес разбойник прежде, чем Ученый успел выразить тревогу. – Твоя принадлежность размером всего лишь в треть того, чем обладает настоящий мужчина. Ты и впрямь думаешь, что этого достаточно для набегов на частную собственность других мужчин? Твои прежние рассказы о всех этих любовных приключениях заставили меня предположить, что у тебя в штанах настоящая дубинка. А что же я вижу? Нечто подходящее для расчесывания подшерстка, но вовсе непригодное для штурма главного штаба. Нет, ты определенно водил недостойного старшего брата за нос.

Потрясенный Ученый наконец ринулся защищать себя.

– В большинстве случаев его принимали с одобрением, а иногда он даже срывал аплодисменты. Даже теперь моя жена при виде его трепещет от восторга и страха.

– Если тебя когда-либо удостаивали за эту штуку похвалы, то это могли быть лишь девственница, которую ты лишал невинности, либо мальчик, впервые имевший дело с мужчиной.

Равный Кунь Луню говорил с таким пренебрежением и так авторитетно, что Ученый уже был готов поверить, что он не столь уж хорошо оснащен, как ему казалось.

– Ты действительно имеешь в виду, что у меня он даже не среднего размера? Это невероятно!

– Я высказываю мнение того, кто видел по крайней мере тысячу инструментов и, честно скажу, ни один из них не был так мал, как твой.

Это казалось невозможным, невероятным, и Ученый вновь заговорил:

– Ты говоришь так лишь потому, что передумал брать меня с собой. Быть может, у тебя и вообще не было никаких побед? И кстати, откуда ты знаешь все эти подробности о мужьях, если ты лишь мельком видел их, когда совершал набеги на их дома?

– Что касается торговца шелком, я провел дальнейшие расспросы и узнал от одного из друзей, который видел его в жаркие летние дни, что снаряжение у него внушительных размеров и напоминает большого ужа. Если у тебя нет хотя бы такого же большого, как у него, инструмента, как можешь ты рассчитывать на благосклонный прием у его жены?

Ученый выглядел как никогда подавленным.

– А мои внешность, обаяние и ум, разве они ничего не значат для женщины? Допустим, моя принадлежность несколько чахлая, разве это все, к чему стремятся женщины? Умоляю тебя во имя нашей дружбы дать мне возможность испытать себя с двумя женщинами. Я уверен, что смогу восполнить недостаточную длину другими способами.

– Разумеется, прекрасно, если имеешь приятную внешность и ум – тебя наверняка впустят в дом и проводят в спальню. Но что ты будешь делать, оказавшись там, внутри? Будучи допущенным ею в Зал для Испытаний, ты либо сдашь экзамен с успехом, либо провалишься. Нет, лучше выбрось из головы все помыслы о том, как бы соблазнить чужих жен и овладеть их дочерями. Оставь свои ограниченные способности для собственных жен и забудь о своих мечтаниях.

* * *

На следующий день Ученому-Полуночнику удалось отыскать некоего Искусного Врачевателя. Это был пользующийся широкой известностью пожилой человек с броской внешностью. Ему-то Ученый и поведал о своем личном позоре. Если то, что рассказал Разбойник, было правдой, существовал лишь один способ исправить этот очевидный физический недостаток.

– Учитель, – сказал Ученый, – я видел ваши объявления, где вы обязуетесь увеличить размеры маленького члена. Не будете ли вы так любезны разъяснить мне, как происходит это чудо и можете ли вы обещать мне нечто гигантское?

– Все зависит от исходного материала, – отвечал Искусный Врачеватель. – Во-первых, от его размеров, во-вторых, от того, насколько большим вы хотите его видеть. Есть и третье обстоятельство сможете ли вы приспособиться к столь резкой перемене?

Это разъяснение сильно взволновало Ученого.

– Пожалуйста, расскажите поподробнее. Я очень надеюсь, что вы сможете что-то сделать для меня.

– Я полагаю, вы сумеете разобраться в тонкостях языка медицины. Во-первых, вы, может быть, просто хотите, чтобы конец ваш удлинили на пару дюймов? Если так, то я дам вам мазь, которая легко произведет эти незначительные изменения, – пояснил Врачеватель. – Прежде всего она делает инструмент нечувствительным к жаре и холоду и временно препятствует мочеиспусканию. Затем его «обмывают», «окуривают» и «вытягивают». Прошу простить мне эти профессиональные выражения. «Обмывание» производится для расширения, «окуривание» для укрепления, а «вытягивание» для удлинения. Курс лечения длится трое суток. Как видите, все очень просто, и потому этот способ пользуется наибольшей популярностью.

– А какой из ваших способов самый изысканный? – спросил Ученый.

– Если инструмент нужно увеличить до неузнаваемости, а это в случае, когда я имею дело с действительно миниатюрным Мужским Острием, тогда необходима серьезная операция. Это «прививка Нефритового Стебля», требующая полной перекройки сосудов, сухожилий, кожи и мышц. Но подобное вмешательство рекомендуется лишь тем, кто чувствует, что возможность обладания оружием выдающихся размеров перевешивает все прочие жизненные обстоятельства. Вначале мне придется убедиться, изучив характер пациента, что он обладает решимостью и мужеством подвергнуться длительному лечению. Если он не пройдет мое испытание, то лучший совет, который я смогу ему дать, – забыть обо всем этом навсегда. С другой стороны, если пациент видит в сексуальном удовлетворении важнейшую цель жизни и находится в правильном расположении духа, тогда я с радостью сделаю прививку.

Ученый недоверчиво слушал. Затем произнес:

– Неужели прививка и впрямь возможна?

– Мне снова придется прибегнуть к медицинским выражениям, – сказал Врачеватель. – Вначале я подыскиваю большого и здорового кобеля, затем нахожу суку в самой поре. Я сажаю их в две соседние конуры и хорошенько кормлю. Через несколько дней я свожу их друг с дружкой. Инструмент кобеля это замечательная штука. Он способен сильно увеличиваться и долгое время оставаться напряженным. Даже после того как собаки насладились игрой в Тучки и Дождик, этот замечательный инструмент еще целых полдня будет оставаться в сучке. Операция моя состоит в следующем: я выжидаю до тех пор, пока покрывший суку кобель не соберется извергнуть семя, а в этот момент его инструмент более всего распухает. Тогда я беру свой нож и одним ударом отсекаю его. Затем аккуратно вытаскиваю его из суки.

Операция требует быстроты. В считанные мгновения рассекаю напряженный собачий пенис по всей длине на четыре части. Затем на члене пациента после, обезболивания делаю четыре надреза. В каждый из них я вкладываю кусок собачьего пениса (плоть его еще должна быть теплой), натираю соединенные швы специальной целебной мазью, а затем туго забинтовываю всю поверхность. В случае удачи получается прекрасный гибрид человека и собаки.

Одна из опасностей состоит в возможности повреждения уретры.

Если это происходит, пациент может никогда больше не достичь полной эрекции. Если же все удачно, выздоровление происходит не более чем за два месяца, а когда повязку снимают, то рубцов почти не бывает видно. Еще один месяц на восстановление сил – и новый инструмент можно пускать в ход.

– Но каковы же будут его размеры? – поинтересовался Ученый, слегка потрясенный всеми этими медицинскими подробностями.

– На вид он кажется всего лишь вдвое-втрое толще обычного, но, пущенный в ход, он увеличится еще больше, его объем и мощь возрастут в двадцать раз по сравнению со средним органом.

С тех пор как Ученый подвергся издевкам Равного Кунь Луню, он постоянно чувствовал себя разбитым и опозоренным. Теперь же с криком восхищения он бросился на колени и отвесил земной поклон Врачевателю. Б сердце у него раздавалось пение тысячи птиц.

– О, великий Учитель медицины и хирургии, – начал умолять Ученый, стоя на коленях. – Эта операция для меня дороже жизни. Чем я могу отблагодарить Бас?

Врачеватель помог ему подняться на ноги.

– Раз уж Вы так желаете, это можно устроить. В ответ Ученый разразился откровенной речью.

– В женщине сокрыт весь смысл существования мужчины на земле, а я узнал, что ущербен в той части, что в наибольшей степени предназначена для обеспечения этого существования. Теперь же вы обещаете исправить эту ошибку природы… – Он вновь упал на колени.

– Что я могу сделать, кроме как обратиться лицом к северу[27]27
  Образное выражение, означающее оказание уважения к старшему.


[Закрыть] и благодарно кланяться вам в ноги!

Он велел жене принести свою шкатулку с драгоценностями и достал оттуда мешочек с серебром.

– Вот, Учитель, скромный символ моей признательности. Когда операция завершится, и если прививка будет успешной, у вас появится еще одно доказательство благодарности, которую испытываю я, недостойный.

– Нужно выяснить еще ряд обстоятельств, – перебил его Врачеватель.

– Так давайте выясним их. Я заплачу любую цену, чтобы стать гордым обладателем суперинструмента, я стерплю любую боль. Если же удар ножа будет неверным, то, уходя из этой жизни, я не пожелаю вам зла.

– Я не сомневаюсь в своем мастерстве хирурга. Неудач у меня было мало, и ни одна из них не стала роковой. Но позвольте узнать, готовы ли вы принести три жертвы?

– Что это за жертвы? – тут же спросил Ученый.

– Во-первых, три месяца необходимо полностью воздерживаться от половых сношений. Если пренебречь этим, то швы разойдутся. Части собаки просто отпадут, а ваш собственный предмет начнет гнить по всей длине надрезов. Вторая жертва заключается в том, что обладатель столь мощного инструмента должен избегать некоторых девушек. Во-первых, это относится к молодым и малоопытным, во-вторых, – к девственницам. Пронзить девственницу этим гигантским острием-гибридом значит почти наверняка убить ее.

– А третья, Учитель?

– Это неизбежное ущемление нормальной мужской потенции. Добавляя орган собаки к снаряжению пациента, мы разбавляем его потенцию меньшей озабоченностью сексом, свойственной животным. К тому же наблюдения показывают, что ваши дети проживут меньше, чем вы, а это означает, что будущим поколениям придется расплачиваться за ваше решение. Поэтому подумайте хорошенько – способны ли вы воздерживаться в течение трех месяцев, сможете ли вы овладеть своей страстью в присутствии девственниц, готовы ли вы отказаться от обзаведения потомством? Ученый ни минуты не колеблясь, принял это тяжкое решение.

– Эти жертвы мне по силам, Учитель. Не сомневайтесь.

– Ну раз так, подыщите животное себе по вкусу и принесите его мне, когда будете готовы.

* * *

Ученый-Полуночник три дня рыскал по всей округе, прежде чем нашел подходящего пса огромного роста. Он также купил здоровую сучку и принялся кормить собак отборными лакомствами, держа в разных частях дома. Когда наступил назначенный день, его слуги привели животных в жилище Искусного Врачевателя, расположенное в уединенной местности, что как нельзя лучше подходило для столь необычных хирургических операций. Другие слуги принесли еду и вино для пиршества.

Как только Ученый появился, Искусный Врачеватель, немедленно начал приготовления. Неудовлетворительный инструмент был смазан мазью, после чего мгновенно стал совершенно нечувствительным. Через несколько секунд Ученый уже не мог поверить, что это часть его тела. Пощипав и подергав его, он удостоверился, что ничего не почувствует, когда Врачеватель будет резать плоть.

Кобеля познакомили с сучкой, и те немедленно заинтересовались друг дружкой. Дело происходило, в закрытом дворе, куда через некоторое время вынесли столы, после чего началась трапеза. Но уже вскоре между переменами изысканных блюд Ученый и Врачеватель смогли наблюдать подготовительную стадию неминуемой пересадки пениса. После беготни по двору и энергичной любовной игры кобель прочно приклеился к суке, и, не обращая никакого внимания на сидящих за столом, животные принялись за свою разновидность игры в Тучки и Дождик.

Наконец Врачеватель дал слугам знак натянуть поводки и развернуть собак, прижавшихся друг к другу хвостами, в противоположных направлениях.

Прекрасный инструмент кобеля, зажатый внутри суки, теперь оказался внизу под ним, в туго натянутом состоянии, что как раз и нужно было Врачевателю с его ножом. Опыт сделал его знатоком в столь рискованном деле, как выбор подходящего момента, и, тщательно рассчитав удар, Врачеватель отсек инструмент у самого основания. С тем же мастерством он рассек крестец суки и благополучно извлек член.

Пока слуги уволакивали воющих животных, Врачеватель разрезал свою добычу на четыре длинных куска, затем велел Ученому вынуть свой член. С некоторой опаской Ученый исполнил приказ, но столь быстр и искушен был хирург в своем мастерстве, что продольные Надрезы совершенно не ощущались. Полоски собачьего органа были еще горячими, когда их вложили в разрезы, и Врачеватель чуть помедлил, любуясь делом своих рук. Затем он натер то, что нужно, целебной мазью и очень аккуратно прибинтовал все куски. Наконец позвали слуг, чтобы те убрали следы операции, а поскольку Ученый не испытывал никаких неприятных ощущений, он пригласил Врачевателя вернуться к столу и продолжить прерванное пиршество. За едой и вином Врачеватель давал Ученому советы, как лучше всего пользоваться новым приобретением.

* * *

Более современные данные свидетельствуют, что культурные китайцы не были абсолютно неправы, когда ощущали собственную физическую неполноценность по сравнению с некоторыми варварскими народами. Если только верить собственным глазам, можно было видеть, что китайский мужчина, по крайней мере южанин, был сложен как мальчик; узкие плечи, минимум волос на всем теле, за исключением лобка, руки и мускулы, мягкостью напоминавшие женские.

Внушающее чувство уверенности превосходство Поднебесной Империи, ее культурные и интеллектуальные достижения нередко не могли компенсировать душераздирающие сомнения ее обитателей по поводу мужественности. Ц. Фрейзер и X. Ли в работе «Расовые вариации сифилиса» (1948) приводят результаты обследования ста черепов, проведенного А. Вуд-Джонсом в Пекинском медицинском колледже.

«Половые характеристики этих черепов выражены крайне слабо. Если судить по стандартам, применяемым к европейским черепам, значительное количество мужчин будут классифицированы как женщины. Во многих случаях просто поражает крайняя женственность мужского черепа. Морфологические признаки этих черепов кажутся симптоматичными в свете общей слабой выраженности вторичных половых признаков у китайского мужчины. Примером тому является отсутствие волос на теле.

В этом отношении мужчина-китаец больше похож на белую женщину, чем на мужчину белой расы.

Можно сказать также, что многие из функциональных способностей китайцев как психических, так и соматических, больше соотносятся с женским типом, чем те же способности белой расы. По утонченности мысли, вкусам и манерам, по некоторым социальным и политическим пристрастиям китайская раса находится примерно в том же отношении к белой расе, что и женщина к мужчине».

В результате изучения сифилиса Фрейзер и Ли приходят к некоторым интересным выводам. На китайскую женщину эта болезнь влияет не так серьезно, как на мужчину, этот факт они объясняют врожденными расовыми особенностями.