Текст книги "Пророк с Луны, Ангел с Венеры. Новые земли"
Автор книги: Чарльз Форт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
5
Подтасовки, и фальшивки, и серии приспособленных к обстоятельствам случайностей – но так велика гипнотическая сила астрономии, что она способна пережить «смертельные» удары, просто забывая о них, и в целом попросту отрицая, что она способна ошибаться. В книге «Old and New Astronomy» Ричард Проктор пишет: «Идеи астрономов в вопросе этих расстояний не изменились и, при нынешнем состоянии астрономии основанные (в этом отношении) на безусловных доказательствах, измениться не могут».
Звуки, раскатывающиеся в небе, их эхо потрясает селения – если это голос самого Развития, приказывающего изменить наше мнение, мы узнаем, что станется с Проктором и его «безусловными доказательствами». Свет, вспыхивающий в небе – это отблески Воинствующего Строя. «Возможно только одно объяснение метеорам» – думаю, оно в том, что это блестят копья догмоборцев. Я указываю в небо над маленьким селением в Пертшире, Шотландия, – быть может, это новый Сан-Сальвадор. Я указываю на лунный кратер Аристарх – может быть, оттуда уже больше века нам сигналит свет маяка. То ли из глубочайших размышлений, то ли из сумятицы и ошеломления, я указываю, прямо или уклончиво, и если лишь некоторые из множества приведенных фактов будут приняты, неисчислимые возмущения потрясут абсолютную уверенность, и кольца нашего тесного горизонта распустят хватку.
Я указываю, что на этих страницах, являющих знамена космического шествия, я, воистину ощущая огромную ответственность, не в силах сохранить достойную серьезность, поскольку мы продолжаем рассматривать «триумфы» астрономии.
Однажды давным-давно жил-был молодой человек. Лет ему было восемнадцать, и звали его Иеремия Хорракс. Он не был астрономом. Он интересовался астрономией, но мы, наверно, согласимся, что восемнадцатилетний юноша, неизвестный никому из астрономов своего времени, – просто любитель. В декабре 1639 года произошло прохождение Венеры, но никто из взрослых астрономов в мире его не ожидал, поскольку не всегда великий и непогрешимый Кеплер предсказал следующее прохождение Венеры на 1761 год. Согласно Кеплеру, Венера в декабре 1639 года должна была пройти ниже солнечного диска. Но были и другие вычисления, проделанные великим, но иногда не столь великим Л айсбергом: что в декабре 1639 года Венера пройдет над верхней частью Солнца. Иеремия Хорракс был любителем. Он сумел рассудить, что, раз Венера не может пройти одновременно под и над Солнцем, она может оказаться посередине. И действительно Венера прошла через среднюю часть солнечного лика; и Хорракс, который наблюдал это событие, сообщил о нем.
На мой взгляд, это был самый радостный позор в анналах лопнувших пузырей величия. С невольной симпатией думаешь, как возрадовались филистимляне XVII века. Эту историю рассказывают Проктор, Болл и Ньюкомб; стоит послушать, как они рассказывают о парнишке, сумевшем догадаться, что нечто не может находиться сразу в двух крайних точках и его следует искать посередине, и потому увидевшем то, чего не увидел никто из наблюдателей-профессионалов. Это настоящий триумф поглощения:
Что прохождение Венеры в декабре 1639 года наблюдалось Иеремией Хорраксом, «великим астрономом».
Нас в дальнейшем ожидают некоторые открытия, и некоторые из них будут неприятнее других, но и это открытие представляет интерес: секрет бессмертия – что смерть – преграда всему, но то, что способно поглотить или включить в себя направленные в него смертельные удары – бессмертно. Этим методом поглощения наука астрономия увековечивает собственное брюхо, однако ей порой угрожает несварение. См. «New York Herald» (16 сентября 1909 г.). Там Фламмарион, который, вероятно, больше не утверждает ничего подобного, объявляет «открытие Северного полюса» доктором Куком «завоеванием астрономии». Есть и другие способы. Надо полагать, то, как Фламмарион обошелся с доктором Лескарбо, иллюстрирует другой способ.
В 1859 году доктор Лескарбо, кажется, был астрономом. Надо полагать, тогда он умел отличить планету от звезды, поскольку в беседе с Леверье убедил его в своем умении. Он слыхал кое-что о планете Венера, потому что в 1882 году опубликовал статью по поводу признаков наличия у Венеры атмосферы. В основном на его наблюдениях, или на его заявлениях, основано высшее фиаско Леверье – предсказанная им планета между Меркурием и Солнцем не показалась, когда ей «следовало» показаться. Я подозреваю, что астрономы, что простительно, хоть и суетно, затаили на Лескарбо зло, и что в 1891 году одному из них представился случай свести счеты. В начале 1891 года доктор Лескарбо объявил, что в ночь 11 января 1891 года он видел новую звезду. На следующем заседании Французской Академии Фламмарион встал, произнес короткую речь и скромно сел на место. Он сказал, что Лескарбо «открыл» Сатурн.
Если бы штурман с тридцатилетним опытом объявил, что открыл новый остров, а это оказались бы Бермуды – он составил бы пару Лескарбо, каким того выставил Фламмарион. Я сам, хотя всего лишь пишу на астрономические темы, думаю, узнал бы Сатурн, если бы его увидел, тем более в 1891 году, когда были видимы кольца. Это, пожалуй, невероятная ошибка. Однако кое-кому из нас приятно будет согласиться, что астрономам случалось совершать другие, почти невероятные, ошибки.
В «Cosmos» (42–467) приводится список астрономов, сообщивших о «неизвестных» темных телах, пересекавших солнечный диск:
| Ла Конка | Кейслер | Фишер | Узо |
| Монтевидео | Амстердам | Лиссабон | Брюссель |
| 5 ноября 1789 г. | 9 ноября 1802 г. | 5 мая 1832 г. | 8 мая 1845 г. |
Согласно «Nautical Almanac» в эти даты диск Солнца пересекала планета Меркурий.
То есть либо Фламмарион так расправляется с теми, кто устанавливает что-то новое и нежелательное, либо астрономы в самом деле «открывают» Сатурн и не узнают в лицо Меркурий, и Бокль ошибается, когда пишет, что из всех наук только история привлекает низкие умы, непригодные даже для должности священника.
Что бы мы ни думали о Фламмарионе, его ловкость нас восхищает. Но и в Англии найдутся примеры того, как астрономия защищает себя и управляется с теми, кто видит то, чего видеть не «положено», что, право же, невежливо. Перелистываем скучноватые страницы «English Mechanic» за 1893 год – может быть, случайно, не ожидая сенсационных открытий, – и смотрите-ка – блестящий образчик патолого-ботанического уродства, нечто вроде мускусной дыни, усеянной рядами шишковатых наростов. «English Mechanic» (20 октября 1893 г.). Эндрю Барклай сообщает читателю, что так выглядит планета Юпитер в его телескоп «Грегориан».
В следующем выпуске «English Mechanic» капитан Нобль, член Королевского астрономического общества, пишет довольно мягко что, будь это его телескоп, он сбыл бы оптику за бесценок, а из трубы устроил каминную трубу.
«English Mechanic» (1893, 2–309) – планета Марс от Эндрю Барклая – темная сфера, окруженная густым облаком более светлой материи; к ней прилеплена вторая сфера, в половину диаметра первой – набросок, для сторонника общепринятых теорий столь же нелепый и отвратительный, как уродец из кунсткамеры, в боку которого прорастает тельце его близнеца. Имеется описание мистера Барклая, утверждающего, что первое тело красного цвета, а протуберанец – голубой.
Капитан Нобль: «Немыслимо… последняя соломинка, которая ломает спину верблюда!»
Мистер Барклай появляется снова с новыми наблюдениями шишек Юпитера, после чего о нем ни слова. Читатель листает дальше, углубляется в более спокойные вопросы и забывает о противоречиях…
«English Mechanic» (23 августа 1897 г.):
Галерея уродцев – выставка Эндрю Барклая, подписавшегося членом Королевского астрономического общества.
Планета Юпитер, шестикратно окруженная шишками. Искалеченный Марс с уменьшившимся вдвое близнецом, но по-прежнему нестерпимый на взгляд правильно обученного наблюдателя; планета Сатурн, похожая на гриб, окруженный кольцами.
Капитан Нобль:
«Мистер Барклай – не член Королевского астрономического общества, и, если бы игра стоила свеч, он мог быть наказан за незаконное использование этого звания». А на странице 362 того же выпуска «English Mechanic» капитан Нобль называет все это «бредовыми галлюцинациями псевдоастронома».
Список членов Королевского астрономическогоо общества от июня 1875 до июня 1876 года.
«Барклай Эндрю, Килмарнок, Шотландия, избран 8 февраля 1856 г.».
Списка 1897 года я не нашел в библиотеках. Список 1898 года – имя Эндрю Барклая отсутствует. А не находи впредь шишек на Юпитере!
Все наблюдения Барклая на чем-то основаны. Все общепринятые изображения Юпитера показывают его окруженным округлыми образованиями, которые называют сгустками облаков, однако в «Journal of В. А. А.» за декабрь 1910 года опубликована статья доктора Даунинга под заголовком «Не горбат ли Юпитер?» с предположением, что различные феномены на Юпитере согласуются с представлениями о протуберанцах планеты. Сатурн, как утверждают, иллюзорно выглядит продолговатым, если не грибовидным: см. любой хороший список наблюдений по поводу «трапециевидного аспекта» Сатурна. В «KAstronomie» (1889, 135) имеется зарисовка Марса, сделанная Фонтана в 1636 году – сфера, заключенная в кольцо: в центре сферы крупное выступающее тело, которое, по словам Фонтана, напоминала большой черный конус.
Но, независимо от того, забавляет или злит нас то или иное, следует ли его принимать или отвергать – не в том суть. Однако вводные слова Эндрю Барклая таковы:
Что в обычный телескоп видны обычные виды, и телескоп проверяют тем, насколько точно он показывает то, что «должен» показывать; но что возможны новые оптические принципы, или приложения, которые могут оказаться относительно простого глаза и обычного телескопа тем, чем был обычный телескоп относительно простого глаза – во времена, когда ученые и смотреть не хотели на нелепые, раздражающие, невозможные спутники Юпитера.
В «English Mechanic» (33–327) письмо астронома Э. Стенли Уильямса.
Он уже писал по поводу двойных звезд, их окраски и величины. Другой астроном, Герберт Сэдлер, указал на некоторые ошибки. Мистер Уильяме признает ошибки, добавляя, что некоторые из них – его собственные, а другие – из «Cycle of Celestial Objects» Смайта. В «English Mechanic» (33–377) Сэдлер пишет, что откровенно советует Уильямсу не пользоваться новым изданием смайтовских «Cycle», поскольку, за исключением вып. 40 «Memoirs of the Royal Astronomical Society», «более позорно неаккуратного каталога» двойных звезд никогда не публиковалось. «Если, – говорит один астроном другому астроному, – у вас имеется копия этого несчастного произведения, продайте его. Оно кишит глупейшими ошибками».
Вступает новый персонаж. Это Джордж Ф. Чамберс, член Королевского астрономического общества, автор длинного списка астрономических трудов и трактата, озаглавленного «Where Are You Going, Sunday?». Он тоже откровенен. В этих первых письмах все открыто, и мы полагаем, что он так откровенен потому, что выступает на стороне Истины. Астроном говорит о другом астрономе: «По-видимому, один из тех самодовольных молодых людей, которые представляют собой пустое место, чтобы не сказать хуже». Но может ли мистер Сэдлер так скоро забыть, как обошлись с ним в прошлый раз, когда он оклеветал адмирала Смайта? Чамберс бросает Сэдлеру вызов: привести список из хотя бы, скажем, пятидесяти «глупых ошибок» в его книге. Он цитирует мнение другого королевского астронома: что его книга – «труд поразительных достоинств». «Айри против Сэдлера, – пишет он. – Кому верить?»
Начало не слишком многообещающее. Казалось бы, предмет довольно скучный: двойные звезды, их цвет и величина; но клевета и оскорбления уже куда занимательнее, а теперь возникает и тайна: нам хочется узнать, как поступили с Гербертом Сэдлером.
В конце 1876 года Герберт Сэдлер был избран членом Королевского астрономического общества. В «Monthly Notices R.A.S.» за январь 1879 года появился его первый доклад, сделанный перед обществом: «Notes on the late Admiral Smith's Cycle of Celestial Object, volume second, known as the Bedford Catalogue» («Замечания к последней работе адмирала Смайта по циклам небесных объектов, том второй, известны как Каталог Бедфорда»). Без особой злобы, по крайней мере, по нашим меркам подавления, Сэдлер перечисляет некоторые «крупные ошибки», сделанные в этой работе. На заседании общества 9 мая 1879 года на Сэдлера совершают нападение, возглавленное или направленное Чамберсом, каковой вскричал, что Сэдлер оклеветал великого астронома, и потребовал взять свои слова обратно. В отчете об этом заседании, опубликованном в «Observatory», видно, что никого не волнует вопрос, были ошибки или нет. Чамберса интересует только обвинение в клевете, и он снова требует от Сэдлера извинений. В «Monthly Notices» (39–389) совет общества публично кается, что допустил публикацию доклада Сэдлера, «совершенно неподтвержденного примерами, на которых основано его суждение».
Мы узнаем, что именно мистер Чамберс пересматривал и редактировал то самое новое издание «Циклов» Смайта.
В «English Mechanic» Чамберс предлагает Сэдаеру опубликовать хотя бы пятьдесят «глупых ошибок». См. вып. 33 «English Mechanic» – Сэдлер перечисляет ровно пятьдесят «глупых ошибок». Он пишет, что мог бы привести не пятьдесят, а двести пятьдесят не тривиальных, а «вопиющих» ошибок. Он утверждает, что в наборе из 167 наблюдений 117 неверны.
«English Mechanic» уходит со сцены комедии, но действие продолжает развиваться. По-видимому, совет, отозвав свои «сожаления», допускает публикацию критики чамберсовского издания «Cycle» Смайта в «Monthly Notices» (40–497), и язык этой критической статьи Ч. У. Барнема не менее клеветнический, чем у Сэдлера: что данные Смайта «либо грубые приближения, либо содержат крупные ошибки, причем это происходит с таким постоянством, что невозможно объяснить их обычными ошибками наблюдателя». Барнем перечисляет ошибки на 30 страницах.
Далее следует статья Э. Б. Нобля, публикующего 17 страниц случаев, в которых, по его мнению, мистер Барнем был слишком строг. Не находя возражений Барнема, мы оставляем всего 13 страниц ошибок в стандартном астрономическом труде, который по справедливости можно рассматривать как образчик астрономических работ в целом, поскольку, по мнению королевских астрономов, эта книга обладает «поразительными достоинствами».
Думается, теперь мы кое-чего достигли. Теперь мы лучше знакомы и сумеем поладить. Тринадцать страниц ошибок в стандартном астрономическом труде ободряют нас: с непогрешимыми слишком трудно иметь дело. Будь астрономы тем, чем они себя воображают, мы могли бы с тем же успехом пискливо возмущаться вершинами Альп. Что касается астрономов, вычисляющих расположение планет, один из них, Ныокомб, в своих «Reminiscences of an Astronomer» говорит: «Люди, совершившие это, по интеллекту составляют избранное меньшинство человеческой расы – высшую аристократию в пирамиде бытия». В таком избранном обществе мы бы чувствовали себя неуютно. Мы благодарны мистеру Сэдлеру, избавившему нас от неловкости.
6
«English Mechanic» (56–184) пишет: Что 25 апреля 1892 года архидьякон Нури совершил восхождение на гору Арарат. Он надеялся, что его усилия будут вознаграждены некими археологическими открытиями. Он нашел Ноев ковчег.
Примерно в то же время доктор Холден, директор Ликской обсерватории, следил за одним из блестящих, таинственных инструментов, которые в новой иконографии заменили лики святых. Доктор Холден ожидал назначенного момента взрыва большого количества динамита в заливе Сан-Франциско. Момент настал. Блестящий маленький святой ниспослал откровение своему верному ученому жрецу. Тот написал отчет об этом событии и послал его в газеты Сан-Франциско. Затем он узнал, что динамит не взорвался. Он послал второго гонца вслед за первым, и, поскольку скорость гонцов иногда пропорциональна важности сообщения – «обсерватория избежала насмешек, но едва-едва». См. «Observatory» (20–467). Это разоблачение сделано профессором Колтоном, каковой, хоть и верен, вероятно, собственным «святым», недолюбливает доктора Холдена.
Система, которую представляет архидьякон Нури, лишилась власти, потому что ее претензии превосходили всякое вероятие и потому что в иных отношениях была очевидна ее инертность. Система, которую представляет доктор Холден, не отличается от первой: та же способность видеть желаемое, те же глубочайшие размышления о возвышенном и далеком при том же невнимании к вполне доступным взгляду исходным точкам. Астрономы любят рассказывать аудитории о том, какие газы горят в невероятно удаленных звездах, но так и не сумели привести убедительных доказательств хотя бы того, например, что эта Земля – круглая. Конечно, я не намерен утверждать, что это, как и что-либо иное, можно позитивно доказать, однако грустно слышать столь авторитетные утверждения, будто круглая тень Земли на Луне доказывает округлость Земли, в то время как имеется много сообщений об угловатой тени, и в то время как, будь Земля кубом, ее прямые грани отбрасывали бы на шарообразную Луну закругленную тень.
То, что первой скрывается из вида нижняя часть уходящего судна, может объясняться обычной иллюзией перспективы, подобно тому, как уходящие вдаль железнодорожные рельсы для глаза сливаются друг с другом. Метеоры порой появляются над одной частью горизонта, а затем, кажется, скрываются за противоположной стороной горизонта, в то время как на самом деле они не описывают подобной дуги, так как в цепочке наблюдателей каждому из них метеор представляется центром видимой дуги.
Давным-давно – году этак в 1870-м – произошел чрезвычайно забавный случай. Джон Хэмпден, известный своим благочестием и сквернословием, якобы с целью поддержать идеи первых геодезистов этой Земли предложил на пари в пятьсот фунтов доказать, что Земля – плоская. Где-то в Англии имеется Бедфордский канал, и на нем – длинный прямой участок протяженностью шесть миль. Ортодоксальная доктрина – или доктрина новой ортодоксии, поскольку Джон Хэмпден считал себя ортодоксом, – утверждает, что изгиб земной поверхности выражается формулой 8 дюймов на первой миле и далее квадратом расстояния, умноженного на 8 дюймов. То есть для двух миль – квадрат двух, или четырежды восемь. Объект, удаленный на шесть миль, должен погрузиться на 288 дюймов или, учитывая рефракцию, согласно утверждению Проктора («Old and New Astronomy»), – на 216 дюймов. Хэмпден заявил, что объект, удаленный на шесть миль, в этой части Бедфордского канала не погружается, как ему «следует». Доктор Альфред Рассел Уоллес принял пари. Судьей избрали мистера Уолша, редактора «Field». Шествие отправилось к каналу. Объекты рассматривали – или просматривали – в телескоп и решили, что Хэмпден проиграл. В лагере избранных царило ликование, хотя Хэмпден, яростно выстреливая библейские стихи, в то же время кричал о заговоре, нечестной игре, конфискациях и не знаю о чем еще, благочестиво и несдержанно заявляя, что стал жертвой мошенничества.
В «English Mechanic» (80–40) кто-то обсуждает «эксперимент Бедфордского канала». Мы узнаем, что эксперимент был повторен. Корреспондент пишет, что, если слухи, дошедшие до него, основательны, общепринятая доктрина неверна. Леди Блаунт отвечает, что 11 мая 1904 года она отправилась на Бэдфордский канал в сопровождении мистера Э. Клифтона, известного фотографа, каковой не был заинтересован в ее цели, а именно – оправдать старого джентльмена, первым занявшегося геодезией. Однако ему не свойственны ни благочестие, ни сквернословие. Она пишет, что посредством телескопической камеры мистер Клифтон сфотографировал удаленный на шесть миль парус, который, согласно общепринятой теории, должен был оказаться скрыт за изгибом поверхности. В последующем номере «English Mechanic» приводится фотография. Она свидетельствует, что Земля либо плоская, либо ее радиус кривизны во много раз больше, чем принято считать. Но в 1901 году на заседании Британской ассоциации научных достижений мистер Г. Юл Олдем читает доклад об исследовании Бедфордского канала. Он также представляет фотографии. На его фотографиях все, чему положено быть невидимым, – невидимо.
Я допускаю, что всякому, кто убежден в существовании на горе Арарат древних реликвий, достаточно забраться на гору Арарат, и он непременно найдет нечто, что можно назвать остатками Ноева ковчега, возможно, окаменевшего. Если же он убежден, что Писание ошибается, и на самом деле это был пик Пайка, ему стоит взобраться на пик Пайка и доказать, что окружающая его земля благочестия была некогда Святой Землей. Мораль, которую я вижу во всем этом деле, такова: в наши темные века даже самые простые вопросы, подобные форме этой Земли, не исследуются, разве что время от времени, чтобы подтвердить чью-то теорию, потому что астрономы инстинктивно предпочитают предметы более отдаленные и не так легко поддающиеся пониманию, и тем защищенные от постороннего вмешательства. В «Earth Features and Their Meaning» профессор Хоббс пишет, что эта Земля имеет форму волчка. Несколько лет назад доктор Грегори в докладе на заседании Королевского географического общества приводил данные в поддержку теории о волчкообразной форме Земли. В отчете о заседании можно прочесть протокол последовавшей дискуссии. Никто не смеялся. Председатель общества заключил дискуссию фактическим одобрением, заметив, что первым предположил, будто Земля имеет форму волчка, еще Христофор Колумб.
Что касается предполагаемого вращения этой Земли, как осевого, так и орбитального, дело обстоит так же, несмотря на всеобщую убежденность, что существование такового вращения доказано совокупностью данных и неопровержимой логикой. Все ученые, философы и богословы сегодня оглядываются в прошлое, изумляясь, как могли их предшественники верить в то, во что верили. Если у нас будут потомки, мы сами станем для кого-то предшественниками. И тогда что из общепринятых сегодня учений покажется им такой же бессмыслицей, какой современным ортодоксам представляются испарения предшествующих систем?
Ну, например, что движется Земля, хотя кажется, что движется Солнце, благодаря той же иллюзии, по какой пассажирам на движущемся судне кажется, что движутся берега.
Приложим то же рассуждение к Луне. Кажется, что Луна движется вокруг Земли – но ведь пассажирам корабля кажется, что движутся берега, в то время как движется судно – и следовательно, Луна не движется.
Что до движения планет и звезд, которое соотносится с идеей движения Земли, – они точно так же соотносятся с идеей неподвижной Земли.
В системе, принятой Коперником, я не нахожу ничего, похожего на основание: ничего, кроме притягательности простоты. Земля, которая вращается и обращается, проще, нежели неподвижно застывшая Земля со строгой композицией звезд, болтающихся вокруг нее, – звезд, поддерживаемых неведомой субстанцией или взаимным отталкиванием. Но всех, кто считает, что упрощение представляет собой стандарт для суждения, отсылаем к компиляции Герберта Спенсера, доказывающего, что по мере возрастания знание усложняется, что превращает усложненность, а не упрощение, в стандарт для суждения. Сам я допускаю, что существует течение как в одну, так и в другую сторону: что система Птоломея была сложной и подверглась упрощению; что из того, что казалось когда-то прояснением, возникли новые сложности и что ожидается новый сдвиг к упрощению или прояснению – что упрощение, сделанное Коперником, теперь выросло в монстра невразумительности, обращающееся вокруг тучи мнимостей, по сравнению с которыми сложности Птоломея – простейшая геометрия; чудеса, невероятности, ребячество; лепет заблуждений, основанный на скользких соглашениях; варварские наблюдения, ставшие рабами разжиревших принципов…
И единственный явственный зов, звучащий над какофонией лопающихся пузырей, – зов Новой астрономии – может быть, нашей Новой астрономии.
Например, профессор Янг в своей книге «Manual of Astronomy» говорит, что не существует простых, очевидных доказательств движения Земли относительно Солнца, но что имеются три очень сложных подтверждения, все выявленные в наше время. Тогда, если современную систему основал Коперник, он основал ее на пустоте. Ему не на что было опереться. Он либо никогда не слышал, либо не мог определить ни одного из этих подтверждений. Вся его логика представлена в рассуждениях о шарообразности Земли: что существует общая тенденция к шарообразности, проявляющаяся, например, в плодах или водяных каплях, – это доказывает, что он не слыхал не только о невразумительных доказательствах, но и о сосульках, устрицах и бананах. Не подумайте, что я надменно высмеиваю скромных и более чем сомнительных предков современных астрономов. Я хочу только указать, что доктрина возникла без всякого основания: она не опиралась ни на факты, ни на наблюдения. Ни принципы астрономии, ни принципы механики ее не оправдывали. Мы рассмотрим вопрос, как в анналах архитектуры воздушных замков – разве что чудом – умудрялись подвести фундамент под это висящее в пустоте строение – подкопаться под него, или вбить под него, или бог весть как еще…
