Текст книги "Трепет. (не) его девочка (СИ)"

Автор книги: Чарли Маар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

9 глава

– Але! Соседка Катя вызывает Алексееву! Ты меня слышишь?

Я пью четвертую чашку кофе, и все никак не могу заставить себя начать собираться на работу. Бумаги, что я нашла у себя в комнате утром, все еще лежат на столе. Я боюсь снова взять их в руки, потому что знаю – содержимое документа не изменится. Сашка мне не брат. Единственный родной мой человечек – чужой. Я ему никто. И он мне тоже. Отец обманывал меня и просто качал деньги за встречи с братом, который и братом мне не является.

Катя сидит за столом передо мной. Она только утром явилась домой, и вот уже минут двадцать что-то мне говорит, но я не слушаю. Кажется, я потеряла эту способность, потому что в моей голове на данный момент присутствует только непонятный шум.

– Алексеева, ты мне ответишь или нет? Вчера часов в двенадцать-начале первого отчим твой приходил, я как раз уезжать собиралась на горячее свидание с Егором, а тут он. Ну я впустила. Не знала точно, спишь ты или нет. Решила, ну не съест же он тебя. Вы вроде как родственники, – Катя делает движение пальцами, изображая кавычки. – В общем, чего он приходил-то? Еще и так поздно…

Я поднимаю на соседку глаза и чувствую, как внутренности каменеют.

Сколько я не убеждала себя, что этого не могло быть, Рустам Довлатович не мог быть в моей комнате, сколько не пыталась избавиться от наваждения после сна, что приснился мне этой ночью, я все-равно все время возвращалась к мыслям о нем. Думала, как бумаги оказались на моем столе? Он передал их Кате, и она занесла пока я спала? Тогда почему запах его духов был настолько реальным? И ощущения между ног… И машина, которую я увидела в окно… Проще всего было позвонить ему и задать вопрос прямо, но я даже Катю спросить не решилась, когда она заявилась домой. Просто струсила. И сейчас мне тоже страшно. Страшно признать, что Рустам Довлатович был ночью в моей комнате, что, возможно, прикасался ко мне так, как не должен был прикасаться. Никогда! Сколько он пробыл здесь? Что именно делал? Почему?!

Это сводит меня с ума так же, как и новость о том, что Саша мне не брат. Предупреждения Рустама Довлатовича насчет моего отца не были пустыми. Он подозревал неладное, поэтому просил не общаться с ним и не верить, а теперь получил доказательства. И принес их мне. Я понятия не имею, откуда он их взял. Как провел этот тест?! И где теперь отец и его семья?

И я не знаю, что мне делать дальше? Как мне быть с этой информацией? Если Сашка мне не брат, то я должна перестать общаться с ним? Но ведь я полюбила его. И он меня полюбил. Да, он мне неродной, но разве это имеет значение теперь, когда мы сблизились? Я не знаю, я совсем запуталась. И самое ужасное, что телефон отца по-прежнему недоступен, а позвонить отчиму – это как добровольно кинуться в огромный котел с кипящей водой. Этот сон и это утро разорвали мою жизнь на ДО и ПОСЛЕ. Я не понимаю, что было реальностью, а что нет. Мне до сих пор кажется, что я существую где-то вне своего тела. Будто я со стороны смотрю на незнакомую мне девушку Яну, не в силах принять все чувства, что бьются в ней и причиняют боль.

– Просто кое-что принес, – сухо отвечаю Кате, затем поднимаюсь и выливаю остывший кофе в раковину. – Неважно. Я пойду. Мне на работу надо.

Работа… Боже мой, как я вообще сейчас работать буду? И как пойду на свидание с Максимом? Все, что мне хочется, это убежать в тихое место, где меня никто не найдет. Спрятаться там и ни с кем не говорить ближайший месяц.

Захожу в комнату и сразу вижу бумаги на столе. Со злостью хватаю их и рву на части. Ложь. Последние полгода моей жизни – ложь. У меня никого нет в этом мире. Никого.

Слезы начинают течь по щекам. Я закрываю рот ладонью, чтобы приглушить любые звуки. Не хочу, чтобы Катя знала, что я тут рыдаю. Не хочу, чтобы заходила и спрашивала, что случилось, потому что объяснять я ей все-равно ничего не стану.

Обрывки бумаги с пола не собираю. Плевать. Пусть здесь валяются. Мне все равно.

Кое-как натягиваю на себя джинсы и свитер. Сегодня дождь и прохладно. Погода отражает состояние моей души. Мне так хочется, чтобы ливень смыл всю мою жизнь, и чтобы я могла начать ее заново. Чтобы мама была рядом, а Сашка был мне настоящим братом. Чтобы мне не было так больно, обидно и страшно.

Рабочий день проходит в коматозном состоянии. Я просто брожу туда-сюда, приношу блюда, уношу пустые тарелки, протираю столы, задвигаю стулья, и ничего не хочу, кроме его завершения. Я даже забываю про вечернее свидание с Максимом, а когда вспоминаю, собираюсь написать, что увидеться с ним сегодня не получится, но не успеваю, потому что парень приходит в кафе чуть раньше. Улыбается и подмигивает, стоит мне выйти в зал.

– Привет. Жду тебя, – произносит одними губами и садится за один из столиков.

В комнате для персонала я вновь набираю номер отца. Я должна до него дозвониться. Должна ему высказать все! Спросить, почему? Зачем? Как он мог так играть моей жизнью и жизнью Сашки? Да, может, раскаяния я от него не услышу, но… хотя бы услышу объяснения.

Снова нет гудков. Неправильно набран номер.

Вдруг Рустам Довлатович что-то все-таки сделал с ним? Он наверняка знает, где отец, и где Сашка. Я должна набраться смелости и позвонить ему. Но не могу. Снова трушу и ненавижу себя за это проявление слабохарактерности и слабовольности. Вот такая, как оказалось, я трусиха и слабачка.

Переодеваю форму, кидаю смартфон в сумку, и выхожу к Максу. Даже не забочусь о том, хорошо ли сейчас выгляжу. Мне безразлично, что он обо мне подумает. Мой мир сегодня рухнул. Еще одна потеря мало что изменит. К тому же, я к нему пока ничего особенного не чувствую.

– Ну, что? Куда поедем? – спрашивает парень, поднявшись мне навстречу.

Я смотрю на него и теряюсь от вопроса. Куда поедем? Куда? В параллельный мир, где нет всего того, что происходит со мной в этом.

В голову мне вдруг приходит странная идея, но игнорировать ее я не могу, поэтому тихо произношу:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– У меня к тебе просьба, Макс, ты не мог бы кое – куда со мной съездить? А потом уже решим, чем займёмся дальше.

* * *

– Так что мы здесь делаем? – Макс откидывается на спинку сиденья авто и поворачивает голову ко мне. Его взгляд недоуменно скользит по дому, напротив которого мы остановились. Дому отца. Я попросила его привезти меня сюда. Я должна убедиться, что с Сашкой все в порядке. Даже если он мне не брат, я все равно не могу игнорировать чувства к нему. Слишком привязалась к этому мальчишке. Кроме того, я должна найти возможность поговорить с отцом. Должна выпытать правду.

Почти всю дорогу с Максимом я не разговариваю. Просто не знаю, о чем говорить. Мы практически чужие друг другу люди, и я боюсь, что нытье о происходящем в моей жизни, будет ему просто неинтересно. Макс лишь задает пару вопросов в плане, все ли у меня хорошо, и что не так с настроением. Но даже на это я не знаю, что ему отвечать, потому что мое настроение тесно связано с Сашкой и… Рустамом Довлатовичем. А как я могу поделиться этим с Максом?

– Мне… кое-что нужно сделать, – отвечаю на вопрос Максима и хватаюсь за ручку двери. Хочу выйти под внимательным взглядом парня, но вздрагиваю, потому что на улице раздается оглушительный раскат грома. Как знак того, что мне не стоит этого делать. Не стоит подниматься к отцу. Не стоит говорить с ним. Как и просил… отчим. Но я все же набираюсь смелости и открываю деврь. Я должна пойти, иначе не успокоюсь. Иначе никогда не решусь позвонить отчиму больше и начистоту поговорить о случившемся ночью. Или не случившемся… – Подожди меня пару минут, – бросаю Максу и делаю шаг в сторону подъезда. Тут же замираю. К дому подъезжает еще одна машина. Черная, с тонированными стеклами. Из нее выходят несколько мужчин в темных костюмах и идут к подъезду. Плохое предчувствие заполняет меня целиком. Я не в силах сделать больше ни шагу, потому что мне начинает казаться, что эти люди как-то могут быть связаны с отцом.

Я продолжаю стоять и смотреть на происходящее. Двое мужчин останавливаются напротив подъезда, двое входят внутрь. Я даже не уверена, что они меня пропустят, если я попытаюсь подойти ближе. Судя по их виду, они явно не доброжелательно настроены. Очередной раскат грома заставляет меня поднять глаза к небу. Оно совсем черное, угрожающе мрачное. Через минуту на щеку падает холодная капля дождя. Я надеялась, что дождь сегодня больше не начнется, но увы, небеса продолжают вторить настроению моей души.

Вернув взгляд к дому, я вижу, как из подъезда выходит отец. Сердце пропускает удар. Его глаза, словно пули врезаются в меня, прошивают насквозь, а затем устремляются к тонированному автомобилю. Следом за отцом мужчины в черных костюмах выводят Анну Сергеевну и… Сашку. Братишка (просто не могу называть его иначе) испуганно шарит взглядом по двору. Взгляд останавливается на мне, и он кричит:

– Яна!

Я делаю шаг, другой, и вот уже бегу к ним. Передо мной вырастатют две мощные фигуры мужчин, преграждая мне путь к брату.

– Что случилось?! Куда вы их ведете?

Мужчины не говорят ни слова, только смотрят на меня, как на беспомощную букашку, не способную оказать сопротивление и не имеющую никакого значения и веса. Сашка продолжает кричать и брыкаться, когда один из мрачных типов запихивает его в машину вместе с отцом и Анной Сергеевной.

– Да скажите же что-нибудь! – кричу одному из мужчин. Истерика поднимается внутри меня ураганом, норовя вырваться наружу и разнести двор в щепки. – Это… мой отец… и мой брат! Что тут происходит?!

Мужчины просто отворачиваются, не обратив никакого внимания на мое взвинченное состояние, после чего идут к машине и садятся внутрь. Я слышу, как хрустят колеса, наблюдаю, как машина уезжает, увозя от меня брата. Мне хочется бежать, кричать, визжать, делать хоть что-то, лишь бы не бездействовать. Дождь уже во всю хлещет меня по щекам и плечам. Я не сразу понимаю, что на мои плечи ложаться чьи-то руки, а когда все же поворачиваю голову, встречаюсь с глазами Максима.

– Это был твой отец? – спрашивает парень.

Мне хватает сил только на то, чтобы слабо кивнуть.

– Я его знаю. Он играет в казино моего отца. Часто вижу его. Играет чаще в минус. Вечный должник, с которого отец замучился трясти деньги. Сегодня он был в у него утром. На отца надавили, и он вынужден был принять меры. По нему сейчас проедутся неплохо. Как обычно по должникам. Если тебе нужна помощь, Ян, я могу помочь. Отец мне всегда навстречу идет. Одно твое слово, и я позвоню ему и все решу.

– Правда? – я шепчу, глядя на парня. Меня разрывает смесь чувств из стыда и облегчения, надежды и неприязни. Я знала, Рустам Довлатович говорил, что мой отец – игрок, но я не подозревала, что все настолько серьезно, что своими действиями он может поставить под удар всю семью. И Сашку тоже. Мне стыдно перед Максом за это, но я рада, что он пытается мне помочь.

– Конечно правда, Ян. Я все могу решить через отца, – улыбается парень и гладит меня по плечу. – Надеюсь, ты понимаешь, что это означает, – добавляет он спустя минуту, и меня вдруг продирает озноб. А что это означает? Он чего-то хочет от меня взамен?

* * *

Я сижу в машине и жду Макса. Он разговаривает по телефону с отцом, встав под козырек подъезда, чтобы укрыться от дождя, который усиливается с каждой минутой. Мну свитер дрожащими руками и уже в который раз набираю номер Рустама Довлатовича, но он не отвечает. Сама не знаю, как решилась позвонить ему, но это решение мне кажется лучше, чем оставлять все, как есть.

Максим обещал помочь и так и не ответил на вопрос, чего же он хочет от меня взамен на эту помощь, но я не настолько глупа и наивна, чтобы не предположить. Возможно, я ошиблась на его счет, возможно, он не такой уж хороший и благородный, и его внимание ко мне – это всего лишь игра. Богатенький мальчик хочет заполучить обычную девушку в свою постель, потому что парни из его мира в принципе считают таких, как я, просто игрушками. А теперь подвернулась отличная возможность надавить на меня, прикинувшись рыцарем в белых доспехах. Неужели он считает, что я… из таких? Готовых за помощь, власть и деньги отдаться мужчине?

Сглатываю, отчаянно пытаясь подавить приступ тошноты, поднимающейся к горлу. Все-таки я глупая. Все-таки именно такая, как обо мне говорил Рустам Довлатович. Все мне врут и у всех получается меня обмануть. Отец врал насчет Сашки, Максим прикидывался искренне заинтересованным, а я всем верила, считала, что сама способна решить свои проблемы, построить жизнь, отношения, и крупно облажалась. Я не справляюсь сама. Я не справляюсь, мам…

Смотрю через окно на Макса. Его образ искажает вода, стекающая по стеклу. В моей жизни все искажено так же. Правда, чувства, отношения, и я сама словно разглядываю свое отражение в кривых зеркалах. Я уже не знаю, где найти себя настоящую, если все вокруг фальшивка.

Мне нужно все исправить.

Нажимаю на кнопку на двери и открываю окно.

– Максим! – кричу парню. Мой голос утопает в шуме дождя, в грохоте от ударов тяжелых капель по металлическому корпусу автомобиля. Но Макс слышит меня. Он поворачивает голову и поднимает указательный палец вверх. Минута. Подожди минуту Яна, и ты все ему объяснишь. Ты попросишь прощения, что ему пришлось потревожить отца, объяснишь, что его помощь не понадобится. Он отвезет тебя домой, и вы, скорее всего, больше не увидитесь. Оказавшись дома, ты подумаешь, что делать дальше. Вряд ли Макс такой ублюдок, что станет к тебе лезть без твоего согласия. Он же не насильник. Его родители – уважаемые люди в городе, да и самому Максиму не может быть плевать на свою репутацию.

Водительская дверь открывается. Я вздрагиваю, глядя, как парень садится внутрь. С его темных волос стекает вода, штаны и толстовка немного промокли, он заводит двигатель и подмигивает мне.

– Дело сделано. Отец все уладит.

Тошнота усиливается. Я сильнее сжимаю край свитера и дрожащим голосом произношу, когда Макс трогается с места:

– Максим, я… не хочу этого… Если за помощь твоего отца я должна буду… в общем…

– Что? – парень поднимает брови вверх. – Дать мне? Брось, Ян. Это же все равно рано или поздно случится. Мне же не двенадцать, чтобы бегать за тобой. Мы оба знаем, что без меня ты эту проблему с отцом не решишь. К тому же я уже позвонил отцу. Ты предлагаешь снова звонить ему и говорить, что я передумал помогать твоему папаше-игроку? Я, конечно, могу это сделать, но тогда… вряд ли его и его семейку будет ждать что-то хорошее.

– Макс…

– Мы взрослые люди, Ян. Ты и я. И нет ничего такого в том, что ты будешь периодически трахаться со мной. Все так делают. Сколько женщин спят с мужиками только за деньги? А в твоем случае дело даже не в деньгах, хотя и их я тебе буду давать в необходимом количестве.

Он выруливает со двора на дорогу. Громкий раскат грома словно вколачивает крест в мою последнюю надежду на то, что Максим не такой, как остальные богатенькие парни. И что он не ублюдок.

– Почему я? Ты же популярный парень. У тебя полно девушек. Зачем тебе я?

– Понимаешь, Ян, – цыкает Макс. – Мне стало скучно. Каждый день одно и то же. Одни и те же дутые губы-уточки, длиннющие ногти, как у гарпий, ресницы до середины лба, тупые улыбки и баснословные запросы за доступ к не раз потраханным писькам. Мне хочется чего-то другого. Более нетронутого, невинного. Конечно, через месяц-другой и ты превратишься в похожий экземпляр, когда почувствуешь вкус денег, но к тому времени я получу все, что мне от тебя нужно, а дальше ты будешь жить, как тебе захочется.

– Ты… не можешь быть таким…

Я снова хватаюсь за телефон и набираю номер отчима. Мне противно находиться здесь. Мне противно слушать то, что говорит Макс. Это отвратительно, гадко, грязно, и я не собираюсь становиться частью этого.

Не успеваю нажать кнопку вызова, как парень выхватывает мой смартфон, выключает и кидает на заднее сиденье машины.

– Успококйся. Боли я тебе не причиню. Мы сейчас выпьем, расслабимся, и ты поймешь, что связь со мной – лучшее, что в твоей жизни может быть. Однажды, ты поблагодаришь меня за это и будешь умолять не давать тебе отставку. Но вообще, Ян, мне нравится, что ты сопротивляешься. Надоело, что большинство девок сразу на все согласны. Ты не такая. Поэтому понравилась мне. Ты естественная и принципиальная. Чистый огонь, девочка.

– Куда ты меня везешь?! – голос срывается, и я почти кричу.

– Не истери, терпеть не могу истерик. Мы едем ко мне.

– Ты не можешь обращаться со мной, как с вещью. Это похищение и насилие. Тебе это не сойдет рук.

Парень переводит на меня взгляд и кривит лицо в притворном испуге, а потом громко смеется.

– Ян, ты забыла, кто мой отец? Мне можно все. И тебя мне тоже можно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‍10 глава

– Я никуда с тобой не пойду! – шиплю на Максима, когда он паркует машину во дворе элитного жилого комплекса. – Во-первых, я не продаюсь. Да, я совершила ошибку, согласившись на твою помощь, растерялась, поспешила, но все тщательно обдумав, решила, что на такое пойти не могу. Не могу, понимаешь? Во-вторых, я понятия не имею, где сейчас мой отец и брат, не соврал ли ты, сказав, что твой отец их отпустит. Но в любом случае, я… я попробую найти другой способ помочь им. Спать с тобой я не собираюсь. Поэтому верни мне смартфон и дай спокойно уйти.

Мне кажется, я задыхаюсь, потому что негативных эмоций во мне так много, что они сдавливают горло и сжимают грудь. Хочу, чтобы этот ужасный день просто закончился, хочу оказаться дома, где нет Максима и его мерзкой улыбки, от которой меня тошнит. Хочу научиться останавливать время и поворачивать его вспять. Почему людям при рождении не выдается карта-жизни, где отображаются все события, чтобы их можно было стирать волшебной резинкой? Иногда я жалею, что в реальности существует только следующая минута, следующий час, следующий день… следующий, но не предыдущий.

– Ян, – устало вздыхает Максим и потирает лицо ладонями. – Какие доказательства тебе нужны? Ты хочешь услышать своего отца? Чтобы он все подтвердил? Не вопрос. Поднимемся ко мне, и я позволю тебе позвонить ему…

– Ты что меня не слышишь?! Я не хочу к тебе и не пойду! Я не стану с тобой спать! Выпусти меня!

Поворачиваюсь к двери и начинаю дергать ручку, но она не поддается. Он меня запер?!

– Да не психуй ты так… Пи*дец, какая ты проблемная. Ну зато настоящая. Не подделка.

– Ты болен. Тебе лечиться надо, – шепчу я еле слышно, разглядывая хмурое лицо парня.

– Я думал, что нравлюсь тебе. А ты ведешь себя так, будто нет.

– Ты мне нравился, но не настолько, чтобы соглашаться на… подобное предложение и терпеть твое давление. И больше ты мне не нравишься! Отпусти меня! Сейчас же!

Максим долго и пристально смотрит мне в глаза, и в какой-то момент я даже позволяю загореться внутри себя надежде на то, что сейчас он просто откроет дверь и позволит мне уйти, но вместо этого парень наклоняется ближе и кладет ладонь на мое бедро.

– Не хочу, – произносит он. Ладонь начинает давить сильне и ползти выше. Я свожу бедра, а руками упираюсь в грудь парня, стараясь оттолкнуть его. Пространство машины сжимается, норовя раздавить меня. Потолок, окна, двери – все приближается, кислорода становится меньше с каждым новым вздохом. Страх заполняет мысли, противной дрожью пробегает по спине.

Нет. Я не должна позволять… Я должна бороться за себя.

– Пусти, – сначала шепчу, потому толкаю парня сильнее и повышаю голос до крика. – Пусти меня!

Резкий стук в окно заставляет Максима отпрянуть и повернуть голову. Я тоже поворачиваюсь и пару секунд не могу разглядеть человека, стоящего на улице под дождем. Слезы мешают, капли дождя на стекле мешают, кровь, бьющая по вискам, мешает. Но когда мне все же удается понять, кто этот человек, я испытываю одновременно целую бурю различных эмоций, в которых не могу разобраться, будто бы лава смешалась со снегом и градом, и дождем, и разорвала меня на части.

– Рустам Довлатович… – я не уверена, что произношу его имя, потому что ничего вокруг не слышу. Только смотрю на него, как он ладонью проводит по влажному стеклу, как шевелятся его губы – он что-то говорит. Он в бешенстве. Глаза его темные и жестокие. Мне страшно в них смотреть, но не так страшно, как быть наедине с Максимом Звергом и не знать, чем все закончится.

Слышу щелчок. Ко мне наконец возвращается способность слышать. Дверь открывается. Прохладный воздух с запахом дождя и спасения врывается в салон.

– Рустам… – начинает добродушно говорить Максим, но не успевают закончить фразу до конца, потому что Рустам Довлатович вытаскивает его из машины и отталкивает в сторону. Я не вижу, что происходит снаружи – стена дождя, темнота и взвинченное состояние мешают мне разглядеть происходящее. Я продолжаю сидеть на месте. Не двигаюсь, не поднимаюсь, не выхожу. Не делаю ничего. Меня словно парализовало.

Проходит минута, вторая, третья. Дверь с моей стороны открывается и меня выдергивают наружу прямо под дождь. Холодные капли начинают беспощадно хлестать по лицу, выводя меня из ступора, возвращая чувствительность и здравый рассудок.

Я поднимаю глаза. Сначала взгляд упирается в шикрокую грудь, обтянутую влажной белой рубашкой. Под намокшей полупрозрачной тканью видна густая поросль темных волос. Моя ладонь лежит поверх груди. Я смотрю на свою руку, но она словно чужая. Словно кто-то другой, а не я, чувствует, как под ладонью бьется сердце, как грудь вздымается от частого сбившегося дыхания.

Я скольжу взглядом выше, прохожусь по небритому подбородку, четко очерченным губам, крупному носу, пока не встречаюсь с темными глазами отчима, прожигающими во мне дыру.

– Ты… – хрипит мужчина, после чего его рука ложится на мой затылок, больно сжимает и тянет на себя. Я утыкаюсь лбом в его лоб, нос вжимается в его нос, а губы почти касаются губ отчима. – Почему с тобой всегда так сложно. Ты никогда меня не слушаешь, Яна. Ты… просто… мое безумие.

Ты мое безумие.

Мое безумие.

Безумие…

Воспоминания о сне обрушиваются на меня, как ливень с неба. Дождь меня бьет и воспоминания заодно с ним. Я не могу вымолвить ни слова, не могу ничего ответить, спросить, не могу дышать. Меня размывает по асфальту вместе с дождевой водой.

– В машину… иди, – рычит Рустам Довлатович. Затем отпускает меня и обходит стороной. Я не смотрю, куда он идет и зачем. К Максиму? Что он сделал с ним? Что собирается делать дальше? Мне все неважно. Я как робот плетусь по дороге, не оборачиваясь, пока не замечаю машину Рустама Довлатовича, стоящую рядом с тротуаром.

Я останавливаюсь напротив, но не спешу садиться внутрь.

* * *

Лишь спустя несколько минут я возобновляю шаг и постепенно приближаюсь к пассажирской двери машины. Изо всех сил стараюсь не смотреть в ту сторону, где сейчас стоят отчим и Максим. Не хочу видеть и знать, что между ними происходит в это мгновение. Просто не готова. Слишком много всего навалилось и вдавило меня в сырую грязную землю.

Кладу руку на ручку двери. Она скользкая и влажная от дождя, холодная. Я никак не могу решиться и потянуть дверь на себя, все время думаю о словах Рустама Довлатовича.

Ты – мое безумие.

Почему он так сказал? Почему? И тот сон, получается, все-таки не совсем был сном. Я не ошиблась. Что именно из того, что я чувствовала и слышала тогда, было реальностью, кроме этой фразы? Его прикосновения? Его… желания? Он меня хочет? Поэтому отталкивает, как дочь, точнее, как падчерицу? Они из-за меня развелись с мамой? Она знала о его чувствах?

Боже… Она знала. Мама пыталась мне сказать перед смертью "Рустам… не к нему…" Он уже тогда меня хотел?! Когда все это началось?! Это ужасно! Это просто неправильно!

Мое дыхание учащается, я сильнее сжимаю ручку и слышу щелчок. Дверь машины приоткрывается, и мне нужно решать – садиться или нет? К нему. К мужчине, который испытывает чувства, которые испытывать не вправе. К мужчине, который хочет быть для меня тем, кем стать никогда не сможет.

И я не могу. Не могу сесть… Не могу. Поэтому резко отскакиваю от автомобиля и начинаю бежать. Я не вижу, куда именно бегу – стена дождя перед глазами закрывает обзор. Я просто бегу и прокручиваю в голове все наши встречи и разговоры с Рустамом Довлатовичем:

"Почему вы развелись?"

"Мы разлюбили друг друга".

"Было что-то еще?"

"Было, Яна".

Было. Я была. Это из-за меня. Из-за меня все случилось так! А я не замечала и не понимала его чувств. Да я даже представить себе такого не могла и сейчас не представляю, как это возможно. Как он может?!

Я не знаю, сколько бегу и куда. Чувствую лишь, как горячие слезы начинают течь по щекам, но быстро остывают, смешиваясь с холодными каплями дождя. Я теперь совсем не понимаю, как мне жить дальше, к кому обратиться за советом, как разобраться с отцом и вернуть себе встречи с Сашкой? Как вести себя с Рустамом Довлатовичем?!

Я бы бежала еще долго, но меня останавливает резкий рывок назад. Испугавшись, начинаю визжать и брыкаться, но меня не отпускают. Спина прижимается к кому-то большому и сильному. Я понимаю к кому еще до того, как слышу его голос возле уха:

– Тихо, глупая. Успокойся. Я не причиню тебе вреда. Куда ты побежала, дурочка? Решила воспаление легких заработать? Я же сказал тебе идти в машину.

В его дыхании я ощущаю легкий запах алкоголя. Почему-то раньше я его не чувствовала. Наверное, от шока. А сейчас он обжигает мои легкие. Отчим выпил, но все равно приехал сюда за рулем?

– Я не хочу с тобой никуда ехать, – снова начинаю вырываться, но мужчина крепко держит, уткнувшись носом в мою шею. Я реву и визжу изо всех сил, царапую его предплечья ногтями, но никакого эффекта мои действия на него не производят.

– Успокойся, мать твою!

Я просто выдыхаюсь и повисаю на его руках.

– Ты… я все поняла про твои… чувства ко мне. Я… не такая идиотка. Это ужасно… Я не могу принять… Отпусти меня!

– Нам нужно поговорить, Яна, – хрипит Рустам Довлатович. Его ладони скользят по моей талии и крепче сжимают. – И я никуда тебя не отпущу. Пойдем в машину. Нужно доехать до дома и переодеться в сухую одежду, иначе ты простынешь.

– Нет! Нет! Не хочу. Не поеду. О чем ты хочешь поговорить? О том… что… – собираюсь сказать "о том, что хочешь меня?", но просто не могу произнести это вслух. Горло сдавливает и дерет когтями, нос щиплет от непрекращающихся слез.

Но мне и не нужно что-то говорить, потому что он сам все прекрасно понимает.

– Обо всем, Яна. И об этом тоже… А также о твоем отце и… его семье. Я обещаю, что не причиню тебе вреда и боли. Если бы я был способен на это, то давно бы сделал. Я все время пытаюсь защитить тебя, но ты делаешь все, чтобы не позволить мне этого. Я просил тебя не связываться с отцом, принес доказательства того, что его сын тебе не брат, но ты все равно поступила по-своему. И что в итоге? Я пытаюсь прижать твоего папашу-ублюдка, но в это время Зверг мне сообщает, что передумал списывать долги, потому что дочурка должника очень приглянулась его сыночку. А сыночка он любит, и как лишить его шанса хорошенько потрахаться? – эти слова отчим практически рычит.

В его голосе столько гнева и подавленной боли, что я перестаю дышать.

– Я даю тебе деньги, но ты не берешь, ссылаясь на гордость. Я дарю тебе телефон, но ты швыряешь его мне в лицо, а чтобы спасти отца, который не заслуживает ни твоего внимания, ни любви, ни помощи, ты готова лечь под богатого парня? Это, по-твоему, достойнее, да, Ян? Сможешь объяснить мне это дерьмо хоть как-то? – встряхивает он меня и разворачивает лицом к себе, обхватывает мое лицо ладонями и смотрит в глаза. Его собственный взгляд переполнен ревностью, яростью и распадающимся на крупицы контролем. – Я очень… о-чень… стараюсь держать себя в руках, но это трудно, Яна, понимаешь? Помоги мне не сорваться сейчас. Поехали домой. Просто поговорим. Я лишь хочу, чтобы ты перестала истерить и пошла со мной по своей воле. Но так или иначе, я все равно тебя заберу.

* * *

– Ты выпил. Тебе нельзя было за руль. И сейчас нельзя, – я сижу на заднем сидении автомобиля и разглядываю свои ладони. На переднее сесть так и не решилась. Слишком близко от него, слишком много его запаха в салоне и слишком много я знаю теперь о его чувствах. Он сказал, что теряет контроль. Меня пугает это и не дает расслабиться. Я не знаю, чего ждать от него в следующую секунду, не знаю, как он поведет себя, когда мы окажемся дома. Я точно знаю только одно – у него есть какие-то рычаги влияния на отца, и он может помочь мне решить проблему с Сашкой. Поэтому я соглашаюсь поехать с ним, хоть мне это совсем не нравится. К тому же я испытываю потребность объясниться насчет Макисма. Меня бесит, что Рустам Довлатович думает, что я сознательно могла пойти на секс с парнем взамен на его помощь. А все ведь было совсем не так. Мне важно, чтобы он не думал обо мне так плохо, не понимаю только, почему? Плевать должно быть. Должно же?

Мы едем уже минут тридцать. За это время он не произносит ни слова, не поворачивается ко мне, я не ловлю его взгляд в отражении зеркал и оконных стекл. С того момента, как я согласилась поехать к нему домой, Рустам Довлатович не совершает больше попыток прикоснуться ко мне или продолжить разговор. Я сама не понимаю, почему вдруг прерываю напряженное молчание между нами. Может, потому что оно тревожит меня больше чем то, о чем мы собираемся поговорить? Ведь когда он молчит, я понятия не имею, о чем он думает, чего хочет сейчас, куда направляются его мысли и связаны ли они со мной. Пусть лучше озвучивает их. В конце концов, разговор всегда можно перевести в безопасную область, а вот мысли и желания нет.

На мой слабый упрек в том, что сел за руль выпившим, Рустам Довлатович никак не реагиурет. Меня это отчего-то злит и раздражает. Мне он чуть что претензии кидает, а сам поступает как хочет!

– Ты мог попасть в аварию. И сейчас можешь, – напираю на него, положив ладони на сидение и сильно сжав пальцы до противного скрипа кожаной обивки.

– У тебя еще будет возможность выплеснуть свой гнев, Яна. Мы оба прекрасно понимаем, что тебя совсем не тот факт, что я выпил, тревожит. Ты же видишь, что я трезв, – его голос разрезает воздух, как нож, я буквально вижу вибрации, исходящие от мужчины в мою сторону, и также, к сожалению, не могу не признать его правоту. Моя тревога действительно связана не с алкоголем…

Я снова замолкаю на неопределенное количество времени, вжимаюсь в мягкую спинку и обхватываю себя руками. Несмотря на то, что в машине тепло, я ощущаю, что начинаю замерзать. Одежда, промокшая насквозь, сохнет медленно, а к холоду от мокрых вещей добавляется внутренний холод. Сегодняшний день – точка разлома. Именно отсюда по моей жизни пошла трещина, которая в скором времени превратиться в настоящую пропасть, куда я неизбежно упаду. И как я буду из нее выбираться – пока неизвестно.