Текст книги "Ярмарка в Летарии (ЛП)"

Автор книги: Charles L. Harness

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Джон-Клод, конечно, знал, что мы придем, и когда мы с Мэри-Луизой вошли в зал суда через боковой вход, меня не удивило, что он стоял и смотрел в сторону открывающейся двери. Я немного постоял рядом с ней.

Джон-Клод уставился на нее, она – на него, а потом между ними вспыхнул странный голубой свет, и они тихо засмеялись странным мерцающим квартетом. А потом все закончилось.

– «Любовь с первого взгляда», – подумал я. – «Но кто в кого влюблен? Не мое дело»! Джон-Клод (то есть оба) ухмыльнулся, повернулся и снова сел за стол защиты лицом к судье Клоуку, который смотрел на нас широко раскрытыми глазами, как и большинство присутствующих.

Сначала все было тихо. Затем вы услышали несколько хриплых вздохов, затем шепот, а затем приглушенные восклицания.

Я оставил Мэри-Луизу на скамье свидетелей рядом с Кассом, который старался не смотреть на нее, а затем прошел мимо барьера и сел за стол защиты рядом с Джоном-Клодом. Он перегнулся через стойку, и они на мгновение взялись за руки.

* * *

11. Лента

К этому времени судья Клоук уже почти оправился. – Адвокат, мы поздравляем себя с тем, что вы наконец-то смогли присоединиться к нам.

Я встал. – Прошу прощения, Ваша Честь. Смягчающее обстоятельство.

– Ладно, давайте продолжим. Кажется, у вас было ходатайство?

Как и планировалось, я начал наш третий день в суде с пары заявлений. – Ваша Честь, прошу обратить внимание суда на то, что доктор Банчу все еще жив и что никакого убийства не было. Поэтому я предлагаю снять обвинение в убийстве и освободить мистера Берга из тюрьмы.

– Согласен, – пробормотал Клатчетт.

– Давайте по порядку, – сказал Клоук.

Я продолжал: – Кроме того, Ваша Честь, поскольку убийства не было, жест Сары двумя пальцами не является предсмертным заявлением, идентифицирующим убийцу, и поэтому не является исключением из правила слухов и недопустим. И поскольку нет никаких других доказательств того, что мой клиент – правонарушитель, я предлагаю снять обвинение в непристойном обнажении.

Клатчетт бросил на меня ядовитый взгляд. – Обвинение согласно, Ваша Честь.

– Обвинение в непристойном поведении снято, – сказал Клоук. – А теперь посмотрим, что нам остается? Он заглянул в папку. – Да, гражданское дело, Сикстрис против Берга, уничтожение собственности, а именно, «андроида Сара», оцененного в десять тысяч крон. Кто за истца?

Встал спутник Клатчетта. – Я Джон Киллиан Мерфри, Ваша Честь, Адвокатура Чикаго. Я представляю Лорда Сикстрис, с мистером Клатчеттом, как соадвокат.

– Ваше начальное заявление, господин Мерфри?

– Да, Ваша Честь. По закону идентификация водителя не требуется. Ответственность возлагается на транспортное средство и его владельца, и оба уже названы господином Уитмором, это – господин Берг. Единственные оставшиеся вопросы – это доказательство стоимости и то, как господин Берг предлагает заплатить. Он одарил меня экзотически злобной ухмылкой.

– Ваша честь, – сказал я, – истец требует десять тысяч крон, и мы это оговорим.

Это удивило и судью, и советника. – Так как же он сможет заплатить? – выпалил Клоук.

Я дружелюбно улыбнулся. – Платить не за что, Ваша Честь. Мой клиент ничего не должен истцу. На самом деле, истец не имеет права подавать в суд за потерю Сары. Он не владелец Сары. И никогда не был.

– Это абсурд! – воскликнул Мерфри. – Мы отслеживаем собственность по завещанию лорда Берла Доггера Сикстрис.

– Ваша Честь, – кротко сказал я, – могу ли я продолжить дело моего клиента?

– И это будет хорошо, – проворчал Клоук. – Я имею в виду, действительно хорошо.

– Конечно, Ваша честь. Итак, с разрешения суда, позвольте мне начать с хорошо известной истории.

– Возражаю, – проворчал Мерфри. – Это не относится к делу.

– Уместность будет ясна, если мне позволят продолжить.

– Продолжайте, – сказал Клоук.

– История, которую я собираюсь рассказать, хорошо известна, это традиция, прочно укоренившаяся в анналах нашей общности. Она не предлагается в качестве доказательства, а просто в качестве основы для вопросов, которые будут предложены позднее в качестве доказательства.

– Совершенно не по делу, – пробормотал Мерфри.

Я его проигнорировал. – В последние годы жизни Берл Доггер много думал о том, кто станет его преемником в баронстве. Рорк, его сын от Карен Байт, был убит на дуэли с Джайлзом Монкрифом, который затем благоразумно исчез. У Рорка осталось три дочери. С Карен у него больше не могло быть сыновей; она умерла, рожая Рорка.

– Берл снова женился. Он ожидал, что его вторая жена, леди Дитмарс, родит ему сына. Но прошло пять лет, а детей не было. Его мысли вернулись к трем дочерям Рорка, уже взрослым. Как насчет внуков или даже правнуков? Но (сказали ему адвокаты) нельзя откладывать передачу имущества на неопределенный срок. Закон дает вам фиксированный срок, в течение которого перевод должен быть осуществлен – в течение жизни или жизней в бытие плюс двадцать один год. Это называется правилом против вечности.

– Берла это вполне устраивало. Жизнь в бытии могла быть жизнью любого из его детей с Дитмарс. Сделать это может (он сказал) первый потомок мужского пола, родившийся в течение жизни или жизней моих детей с Дитмарс, и когда он достигнет 21 года, он получит все.

Дэйв Клатчетт громко зевнул; судья стрельнул в него предупреждающим взглядом.

Я продолжал. – Но было сказано, что у леди Дитмарс нет детей. – Мы все еще пытаемся, – сказал Берл. – Кроме того, у меня есть депозит в банке спермы. Если у нас с ней не будет ребенка, как обычно, я дам ей ребенка из пробирки. Желательно мужского пола, но это не имеет значения. Если ребенок будет мужского пола, он получает баронство. Если женского, то род Рорка, в конце концов, даст нам мальчика.

Киллиан Мерфри встал, открыл рот, но, получил повелительный знак от судьи, и снова сел.

Я продолжил: – И с этим объяснением легко понять довольно запутанный язык завещания. Пункт первый гласит: «я продумываю и завещаю имущество, перечисленные в Приложении А, первому из моих потомков мужского пола, достигшему 21 года и родившемуся в течение жизни или жизней моих детей от леди Дитмарс. В Приложении А перечислены все активы баронства, за исключением одного пункта, указанного во втором пункте. В пункте 2 Берл мстит за смерть сына Рорка. Мы дойдем до этого.

– А теперь вернемся к старому барону. Он лежит на смертном одре. Правопреемство сейчас самое срочное дело. Они пересматривают завещание. Адвокаты внезапно понимают, что ни один из нескольких живых претендентов – мужчин не подходит. Почему нет? Потому что никто не родился при жизни ребенка леди Дитмарс, потому что у Дитмарс не было детей. Но как насчет будущих наследников? Уже одиннадцатый час, но дыру все еще можно заткнуть, если они будут действовать быстро.

В комнате стало очень тихо. Клатчетт и Мерфри повернулись ко мне и внимательно слушали.

Я пошел дальше. – Итак, история говорит нам, что ребенок из пробирки, которого мы сегодня знаем как Леди Мэри-Луизу, был должным образом зачат и родился. И, что, когда ей было пять лет, лорд Гарри родился у второй дочери Рорка, и что двадцать один год спустя, когда все юридические требования, по-видимому, были удовлетворены, он унаследовал поместье и титул. Все это было почти сто лет назад. Сегодня Лорд Сесил утверждает, что является владельцем по происхождению.

– Утверждает? – громко прошептал Мерфри. Клоук быстро утихомирил его.

Я мило улыбнулся приглашенному адвокату. – Эти события объясняют формулировку первого пункта завещания. Теперь обратимся ко второму пункту. Как известно, в Приложении А к пункту 1 описываются все активы, кроме одного. Это исключение указано во втором пункте.

Я посмотрел на судью. – Для ясного понимания этого исключения я попрошу суд обратить внимание на то, что между Монкрифами и Доггерами существовала вражда и что вражда достигла кульминации, когда Джайлс Монкриф убил Рорка Доггера на дуэли.

– Возражаю, – выкрикнул господин Мерфри. – Это всё древняя история. Все это не имеет отношения к делу.

– Это очень важно, – сказал я. – Это объясняет второй пункт завещания.

– Я допускаю это, – сказал Клоук.

– Благодарю вас, Ваша Честь. Пункт второй, второй и последний в завещании, просто гласит, цитирую: «я отдаю моему дорогому другу Баскому Монкрифу все остальное и остатки моего поместья». Звучит многообещающе, не так ли? Итак, мы спрашиваем, из чего состояли «остальное и остатки»? Ответ прост. Это была единственная собственность, которую старый Берл не включил в Приложение А, а именно куча навоза, наваленная у забора на Баркам Роуд. Я мрачно стиснул зубы. Месть была сладкой. Действительно, дорогой друг!

Мерфри вскочил на ноги. – Ваша Честь, нет никакой необходимости продолжать. Сам адвокат проследил цепочку сведений нашего несчастного андроида. Собственность не вызывает сомнений. Я выступаю за вынесение окончательного решения.

Я рассмеялся. – Ваша честь, что касается цепочки сведений, то адвокат абсолютно прав. Но он ошибается относительно того, где заканчивается цепь. Я еще не закончил. Могу я продолжить?

– Пожалуйста. Клоук выглядел озадаченным. – И начинайте обосновывать.

– Конечно. Проще говоря, пункт один завещания нарушает правило против вечности и поэтому недействителен.

Я думал, что это заявление может вызвать еще один период мертвой тишины, но ошибся. Клатчетт внезапно громко закашлялся. Судья Клоук уставился на меня широко раскрытыми глазами.

Я посмотрел на него почти извиняющимся взглядом. – Кодекс 2112 нашей Провинции установил правило, которое в кратком изложении гласит: «никакая выгода не является действующей, кроме той, которая должна наделить правом, если наделяет, не позднее, чем через двадцать один год после некоторой существующей жизни при создании этой выгоды». Я посмотрел на адвоката Мерфри и улыбнулся. Он в ответ не улыбнулся. Он выглядел озадаченным. Как и большинство остальных. Долгий ровный гул стоял в зале суда.

Судья постучал своим молотком по пластине. – Адвокат, не могли бы вы объяснить, почему вы думаете, что первый пункт нарушает правило?

– Он включает в себя «жизнь в бытие», то есть существующую жизнь, Ваша Честь, также называемую как «измеряемая жизнь». Это очень важное требование в этом типе отложенного наделения правом. Прежде всего, эта жизнь должна была быть идентифицирована. И здесь она была идентифицирована как дитя Берла и Дитмарс, леди Мэри-Луизы Сикстрис, которая, как мы все предполагали, была зачата до смерти лорда Берла. Это то, на что рассчитывал старый барон и его адвокаты более ста лет назад. Если это – правда, то, безусловно, пункт 1 завещания будет действительным. Но... так ли это? Мы думаем, нет.

Я приостановился, чтобы отдышаться. Клоук и другие адвокаты поняли, что я, наконец-то перешел к сути дела. Они слушали и хмурились. Я позволил им потомиться еще несколько секунд, и затем продолжил.

– Мы упомянули о депозите Берла в банке спермы. Бесспорным фактом истории является то, что она должна была быть использована, если бы Берл умирал, и у него не было живых детей. Сперма должна была оплодотворить в пробирке яйцеклетку, взятую у его очень молодой жены, леди Дитмарс, и вернуться в ее матку. Это дало бы адвокатам существующую жизнь, в течение которой родился бы желанный наследник мужского пола. Это было ожидание. Но оно не сбылось. Теперь мы рассмотрим, как оно провалилось.

Клатчетт и Мерфри вскочили вместе. Клоук сделал резкое движение поперек своего горла. Они сели.

Я сказал: – Я предлагаю в качестве доказательства заверенную копию отчета лаборатории банка спермы. Я отдал оригинал судье, а копию – Мерфри. – На второй странице, Ваша Честь, есть запись о том, что директор лаборатории, доктор Артур Томпсон, получил звонок от врача старого барона, доктора Милтона Ньюбери, в 11.15 вечера 10 мая 2098 года, о том, что Берл, как ожидается, не протянет и часа, и они должны немедленно начать экстракорпоральное оплодотворение. Что они и сделали.

– Сперму, конечно, держали замороженной в жидком азоте, и на ее оттаивание ушло несколько минут. В дальнейшем ходе свидетельских показаний мы покажем акт контакта индивидуальной спермы и яйцеклетки, то есть оплодотворение. Теперь я вызываю леди Мэри-Луизу Сикстрис.

Клатчетт и Мерфри наклонились друг к другу и зашептались. Мерфри, казалось, слабо застонал.

Мэри-Луиза была должным образом приведена к присяге. – Леди, – сказал я, – я показываю вам видеокассету, запечатанную сертификатом Управления Архивов. Вы можете идентифицировать ее?

Мэри ответила на вопрос: – Я видела, как вы забрали ее из архива полчаса назад.

– Пожалуйста, прочтите этикетку.

Луиза взяла эту кассету. – Здесь указано «Зачатие Мэри-Луизы Сикстрис».

По всему залу суда пронесся громкий шепот. Судья ударил по столу, и шум стих.

– С разрешения суда, – продолжал я, – мы просмотрим запись.

Мерфри вскочил и взвыл. – Никакой аутентификации! Может, это подделка. Где первый оператор записи? И в любом случае, это не имеет значения!

– Это запись, сделанная в обычном порядке, – сказал я. – Как таковая, она имеет право на презумпцию правдивости.

– Но какое отношение она имеет к делу? – спросил Клоук.

– То, что она показывает, – сказал я, – имеет прямое отношение к тому, кому принадлежит Сара. Это станет очевидным, если нам позволят запустить кассету.

– Хорошо, – задумчиво произнес Клоук. – Да, я думаю, мы должны ее посмотреть. Я разрешаю это. Он кивнул судебному приставу, который принес монитор и затемнил комнату.

– Ход записи сопровождается записями микроскопа, – сказал я. – Время отмечено на кадрах. Как вы можете видеть, 10 мая, в первый день, сперматозоиды были доставлены в непосредственную близость к яйцеклетке. Один сперматозоид проник в оболочку яйцеклетки в 12:01 утром 11 мая, на второй день, с характерными симптомами удовлетворительного оплодотворения. Я сделал знак приставу, и тот выключил аппарат.

– Согласно записям банка спермы, в 12:10 пополуночи второго дня оплодотворенная яйцеклетка была перенесена в ожидающую матку Леди Дитмарс. А девять месяцев спустя родилась Ее Светлость, Леди Мэри-Луиза Сикстрис, наша нынешняя свидетельница. Мерфри почти достиг своего предела. – Ваша Честь, почему мы должны это слушать? Какое отношение все это имеет к правилу против Вечности?

– Мистер Уитмор, – спросил судья скорее с любопытством, чем с осуждением, – какой в этом смысл?

– Дело, Ваша Честь, в том, что «существующая жизнь» должна существовать на момент заявления выгоды в Саре, то есть, завещание становится действенным, что, как известно, происходит в момент смерти завещателя. Старый барон умер в полночь 10 мая 2098 года. Зачатие произошло на следующий день, в 12:01, через минуту после полуночи. В момент смерти Берла никакой существующей жизни не было. Поэтому пункт первый завещания, содержащийся в Приложении А к завещанию Берла, включая завещание Сары, нарушает правило, запрещающее бессрочность, и, следовательно, является недействительным, а Сесил не является владельцем Сары. Я почти запыхался, когда дошел до конца.

Клатчетт вскочил, но Клоук жестом остановил его. – Адвокат, вы утверждаете, что Мэри-Луиза опоздала с зачатием на одну минуту до смерти Берла, следовательно, не было никакой «существующей жизни», следовательно, завещание было недействительным, следовательно, правнук Берла Гарри не должен был стать наследником, и поэтому поместье, включая Сару, не должно было передаваться из поколения в поколение вплоть до Сесила. Это так?

– Точно и красиво сказано, Ваша Честь.

Вероятно, самая искренняя (и, возможно, первая) похвала, которую юрист получил за всю свою карьеру в суде. Я уловил слабый проблеск улыбки.

Вредный адвокат ничего не упустил. Мерфри взял слово. – Ваша Честь, это абсурд. Мы говорим об одной минуте – шестидесяти секундах. Позволим ли мы одному бесконечно малому фрагменту времени разрушить цепь титулов, которая существует уже сто лет? Смешно!

Клоук вздохнул. – Говоря гипотетически, если пункт первый акта дарения недействителен, то кому принадлежит Сара?

– Я скромно поднял глаза. – Ответ кроется в завещании, Ваша Честь. Если первый пункт не действует, мы остаемся с пунктом вторым, который предусматривает, что все остальное имущество переходит к моему предку, Баскому Монкрифу, а затем, по законам происхождения, ко мне. Я владею всеми предметами, перечисленными в Приложении А, включая Сару.

Клатчетт бросил на меня горький взгляд. – Вы невероятны!

– Чистая фантазия! – выкрикнул Мерфри. (Но я видел, что он обеспокоен).

– Господа, – сурово сказал судья, – хватит об этом. Я полагаю, обеим сторонам нужно отдохнуть? Хорошо, я сообщу вам свое решение сегодня после полудня. Свидетель может уйти. Перерыв до половины второго. Он встал и, покачав головой, прошел в свои покои.

Когда зал суда очистился, Клатчетт и Мерфри встали и подошли к моему столу. Клатчетт попытался улыбнуться, но ему удалось лишь исказить лицо. – Мы можем договориться?

Я поднял голову. – Что вы предлагаете? Джон-Клод и Мэри-Луиза с интересом наблюдали за происходящим.

Клатчетт застонал. – Я попытаюсь убедить Лорда Сесила, чтобы отдать вам один полный процент от имущества Сикстрис. Он старался выглядеть великодушным, но никогда не делал этого раньше, и выглядел он просто смешно.

Я рассмеялся. – Не беспокойтесь, Дейв. Сегодня днем Клоук собирается передать мне все.

– Билл, – спокойно сказал Клатчетт, – вы же знаете, что барон контролирует местную полицию и провинциальное народное ополчение.

– Верно, но сейчас он и его зуавы в Калифорнии снимают фильм.

– Он сейчас летит обратно, и ополчение последует за ним, как только он сможет организовать транспорт. Надеюсь, что мы что-нибудь придумаем.

Он и команда обвинения ушли, вероятно, на обед в Бар-Дел-О. У меня было очень сильное подозрение, что независимо от того, что мы с Клатчеттом решим, последнее слово останется за моим клиентом и Мэри-Луизой. Я начал собирать свои файлы.

– Обедаем, шеф? – спросил Касс.

– О, да. Конечно. Мэри-Луиза? Джон-Клод? Что выбираете?

– Ваш офис, Билл, – сказала Луиза. Мэри добавила, – возможно, господин Риверс может принести что-нибудь от Гаршмейера?

– Китайское? – спросил Джон. – С чаем со льдом, – сказал Клод.

– «Быстро учатся», – подумал я. – Касс? Но он уже ушел.

* * *

12. Решение

Итак, вернемся в мой кабинет, где мы сели за стол для совещаний и съели блюдо пу-пу, вонтонский суп, сковороду му-гу-гай и то, что я не мог назвать. Мой клиент и его подружки с удовольствием набросились на еду.

Мы быстро перешли к другим вопросам. – Что это за история с ополчением барона? – спросил Джон. Затем Клод: – Если судья найдет решение для нас, может ли Сесил использовать свою армию, чтобы отменить решение? Он такое важное лицо?

– В экстремальных обстоятельствах, – сказала Луиза, – мы думаем, что племянник Сесил вполне может попытаться силой свергнуть судью.– Поэтому, – сказала Мэри, – мы должны тщательно рассмотреть личную армию барона, его зуавов, это – около одной тысячи мужчин и женщин.

– Армия – пестрая компания, – продолжала Луиза, – в ярко-красных мешковатых брюках, ярко-синих куртках, белых гетрах и черных тюрбанах, совсем как в старых французско-алжирских армиях. Барон, поэкспериментировав с различными мундирами, сам выбрал стиль зуава. И не без причины. Мэри рассмеялась. – Когда он носит обычные брюки, он не может наклониться, не порвав их. Но в штанах зуавов достаточно места, и поэтому он и его армия носят именно это.

– Но его армии сейчас нет в городе? – спросил Джон.

Луиза объяснила: – Он сдал свою армию в аренду Нонко Пикчерс, в Голливуде, чтобы сделать новый телевизионный минисериал «Бригада крови и железа» с бароном в роли фельдмаршала.

– Итак, – сказал Клод, – может ли Сесил собрать свою армию, броситься домой и силой опрокинуть судью?

– Вряд ли! – заявила Луиза. – Из достоверных источников мы знаем, что армии там нравится, – сказала Мэри, – и она, вероятно, останется на продолжение съемок независимо от того, чего хочет Сесил.

– В таком случае, – заметил Джон, – Сесил, по крайней мере, в обозримом будущем, не может рассчитывать на свою армию. Но как насчет охраны ярмарки?

– Интересный вопрос, – сказала Луиза. – Когда Сесил повез свое ополчение в Голливуд, он помнил, что сама ярмарка потребует присутствия полиции. Соответственно, прежде чем он уехал, он заставил Неда Пэкла принять присягу у пятидесяти новых помощников. Это было не случайное дело. Каждый из новых помощников должен был иметь специально подготовленный имплантат, вживляемый во время произнесения и принятия присяги: «я клянусь соблюдать законы провинции... и так далее».

Мэри добавила: – Это известный медицинский факт, что любая сознательная попытка нарушить имплантат приведет к обильному потоотделению, за которым последуют сильные головные боли, приводящие к конвульсиям и даже смерти, если умственный конфликт будет продолжаться.

– Жаль, что мы не можем продолжить это, – сказал я, – но нам пора возвращаться. Возможно, мы можем подвести итог: судья Клоук не может быть свергнут армией, находящейся за полконтинента от него, а Нед и его пятьдесят помощников могут поддержать Клоука. Согласны? Пошли!

* * *

Как и ожидалось, зал суда снова был набит битком. Я ввел свой выводок ровно в половине второго. Клатчетт и Мерфри уже сидели за столом истца, и мы с Дейвом обменялись неискренними кивками.

Мы оставили Касса и Мэри-Луизу в ряду за барьером, а я подвел Джона-Клода к нашему столику.

– Всем встать! Итак, Энос Флаттер объявил о прибытии Его Чести, и он велел нам сесть, и сам сделал то же самое.

Касс перегнулся через барьер и прошептал в мою сторону: – Блуза.

Мой помощник всегда боится, что я могу упустить что-нибудь очевидное. Но я уже заметил блузу и издал соответствующий стон.

Я уже упоминал о белой блузе судьи – реликвии его творческой карьеры, сохранившейся, и теперь полностью покрытой латинскими цитатами. Ношение блузы означало, что судья собирается вынести тщательно продуманное решение, щедро усыпанное драгоценными камнями на латыни в поддержку всех пунктов. Это также могло означать, что у нас впереди долгий день.

В зале воцаряется тишина. Судья Клоук что-то разглядывает на отвороте халата. – В деле Сикстрис против Берга, «Per quod servitium Sara amisit», в результате чего он лишился услуг своей служанки Сары, мы вынуждены ответить на вопрос: владеет ли истец Сарой? Он откинулся на спинку кресла и задумался.

Я немного расслабился. Он начинал очень разумно и переводил нам свои цитаты. Надеюсь, он продолжит в том же духе. Что касается латыни, то единственное, что я знал, было «Illegitimi non carborundum»: не позволяй ублюдкам тебя сломить.

А теперь судья изучает правый рукав своей блузы. – Мы не создаем новый закон. Мы лишь хотим знать, что такое закон. «Sequamur vestigia patrum nostrorum». Давайте пойдем по стопам наших отцов. Прецедентное право. Мы поддерживаем прошлые решения. «Misera est servitus, ubi jus est incertam». Он оглядел комнату и улыбнулся. – Это ужасное дело, когда закон не соблюдается.

Мне показалось, что я услышал за спиной тихое фырканье Касса. Я проигнорировал его и опустился на несколько дюймов в кресло. К этому времени бедняга Дейв Клатчетт, вероятно, уже пытался объяснить недоверчивому очень дорогому коллеге из большого города, как пройдет этот день.

В этот момент Джон-Клод наклонился, и Джон прошептал мне на ухо: – Сесил... едет из аэропорта.

– Понятно.

– Чтобы ответить на наш основной вопрос, – продолжал Клоук, – мы должны рассмотреть некоторые другие вопросы, касающиеся как закона, так и фактов. Бесспорно, Сара числилась в списке имущества Сикстрис после смерти первого барона Сикстрис, Берла Доггера, и была завещана его сыну Гарри в пункте первом завещания Доггера. Но действительность первого пункта была поставлена под сомнение, исходя из теории, что он был нарушен в соответствии с правилом против вечности, как это предусмотрено в пункте 33 Провинциального Кодекса 2112. В частности, утверждается, что между датой вступления в силу завещания и зачатием объявленной жизни в бытие, то есть некой Мэри-Луизы Сикстрис, существует временной разрыв. Время, несомненно, критическое, и мы должны тщательно его исследовать.

– Теперь, как мы все знаем, завещание говорит о времени смерти. «Testamentum, omne morte consummatur». Согласно записям, Берл Доггер умер в полночь 10 мая 2098 года. Конечно, в этом никаких проблем нет. Далее мы исследуем существующую жизнь, а именно, Леди Мэри-Луизы Сикстрис. «Qui in utero est pro jam nato habetur». Та, что находится в утробе, считается уже рожденной. У нас есть четкое свидетельство, что она была зачата ровно в 12:01, 11 мая, через минуту после смерти старого барона. Является ли этот факт диспозитивным? Он оглядел зал суда, словно у кого-то там мог быть ответ.

Мерфри вскочил. – Ваша Честь! Всего одна минута – шестьдесят секунд! «De minimis non curat lex»! Закон не обращает внимания на мелочи!

Теперь это было просто глупо. Достаточно плохо, чтобы оборвать судью в самом процессе вынесения решения. Но никто не цитирует судье Клоуку латынь. Сам Юлий Цезарь не осмелился бы. Это было все равно, как рассказывать Праксителю, как проектировать Акрополь, или Леонардо да Винчи, как рисовать Мона Лизу.

Его Честь, казалось, моментально онемел от нахальства.

Джон прошептал: – Мерфри... как бы вы сказали? … пытается затянуть дело, пока Сесил не приедет.

Это имело смысл. Я прошептал ему: – А как насчет его армии?

– Все еще в Лос-Анджелесе, – сказал Клод, – но мы думаем, что он вызовет полицию ярмарки.

Я кивнул и глубоко вздохнул.

Судья вздохнул, отложил свои записи и проверил что-то на подоле блузы. – «Multa in jure... etc. etc». Фраза была такой длинной, что я не закончу ее. Это значит, что в общем праве много нелогичного, ну и что? – Так что, садитесь господин Мерфри.

Клатчетт усадил коллегу обратно в кресло.

Потом – грохот!

Все в зале суда оглянулись, когда дверь распахнулась, и в комнату ввалился Лорд Сесил Сикстрис в сопровождении трех светловолосых охранников ярмарки.

* * *

13. Изменения

За всю свою жизнь я видел Лорда Сесила не более полудюжины раз, и никогда еще так близко. Он пыхтел и пыхтел, его раздутые щеки пылали. Черные пятна горели в центре его глаз, которые теперь метались по переполненной комнате.

Судья Клоук пришел в себя первым. А почему бы и нет? Это была его территория. – Покиньте комнату! – приказал он пришельцам.

– Нет! – крикнул незваный гость. – Вы должны прекратить этот глупый суд!

Дэйв Клатчетт съежился в своем кресле. Мерфри, казалось, был парализован. Тут Сесил заметил Мэри-Луизу и заколебался. Его глаза расширились еще больше. – Тетя Мэри-Луиза? Что вы здесь делаете?

Она ответила спокойным ясным голосом: – Я свидетель на этом процессе, племянник. Мои показания могут помочь мистеру Бергу.

– И уничтожить баронство, – пробормотал Клатчетт.

– Вам нельзя выходить, – запротестовал Сесил. – Вы должны быть дома.

Но теперь ему стало ясно, что весь мир Сесила в опасности, и ему придется позаботиться о ней позже. Он указал на судью. – Арестуйте этого человека! – приказал он своим трем полицейским.

Это было неразумно. Стражники посмотрели на Сесила, друг на друга, на судью, снова на Сесила и вспотели.

Я заметил, что Нед Пэкл положил руку на кобуру с лазером, и я задумался, не вернемся ли мы к пограничным войнам, где споры разрешаются с помощью оружия? О Боже, нет! Как разрядить это безумие?

Самым громким своим воплем я крикнул судье: – Ваша Честь! Я прошу провести совещание в кабинете!

И мы все последовали за судьей в его святая святых – с Недом Пэклом, но без полицейских. Мы провели Его «Жирное величество» внутрь и сели на диван.

– Дэйв, – сказал я, – не могли бы вы ввести его светлость в курс дела?

Лицо обвинителя несколько раз исказилось, прежде чем оно, наконец, успокоилось. – Похоже, что судья близок к решению, что Сара не принадлежит вам, – мрачно сказал Клатчетт.

– Что? Я не владелец Сары? Это смешно! Живот Сесила медленно и ритмично вздымался от негодования.

– И это, – фатально продолжал Клатчетт, – только верхушка айсберга. Потому что если вы не владеете Сарой… и, я повторяю, если… это потому, что пункт первый завещания недействителен.

– Недействителен? – пробормотал Сесил. – Невозможно!

– Похоже, что пункт может оказаться недействительным в свете закона, – сказал Клатчетт, истекая слезами, – так называемого правила против вечности. Таким образом, в завещании остается только пункт два, а так как все остальное и остатки имущества были переданы Баскому Монкрифу, он должен был забрать все имущество, указанное в приложении, включая Сару.

До него дошло. Сесил побледнел. Он спросил судью: – Но вы еще не вынесли решения? Это еще не окончательно?

– Нет. Голос Клоука был абсолютно спокоен. – Я еще не принял решения. Я собирался вынести решение, когда вы прервали заседание.

– Но вы не будете принимать никаких решений, – заявил Сесил. – Настоящее дело прекращается. Оно больше не находится на рассмотрении суда. Все покинут эту комнату... идите домой... куда-нибудь... Сейчас же! С огромным усилием он встал.

Но никто не двигался.

– Мне придется вызвать охрану?– потребовал он.

Вернуться к началу? Удивился я.

– Это было бы глупо, – мягко заметил Клоук. – Справедливые стражи обязаны подчиняться закону, как я его провозглашаю. Если вы со мной не согласны, то они будут повиноваться мне, а не вам. Его голос стал ледяным. – И, чтобы прояснить ситуацию и положить конец этому судебному разбирательству, я сейчас официально заявляю о своем решении.

В комнате вдруг стало тихо.

Как будто выказывая уважение к тишине, голос Клока был удивительно мягким. – Я считаю пункт один из завещания Сикстрис недействительным, поскольку он нарушает правило против вечности, пункт 33 провинциального Кодекса 2112, согласно которому все предметы, перечисленные в приложении, включая андроида Сару, подпадают под остальную часть имущества поместья Сикстрис и, таким образом, становятся собственностью Баскома Монкрифа и его наследников.

Прищурившись, он взглянул на толстяка. – Из этого следует, что Сара, или то, что от нее осталось, в настоящее время является собственностью Уильяма Монкрифа Уитмора по происхождению от Баскома Монкрифа. И что вы, Сесил Сикстрис, не имеете никакого имущественного интереса в Саре или в чем-либо еще, перечисленного в приложении. Теперь решение для подсудимого. Он бросил на Сесила почти сочувственный взгляд. – Поскольку вы теперь нищий, суд откажется от издержек.

Мы все заметили, что он перестал обращаться к главному истцу, как «Ваша Светлость». В глазах Клоука, да и почти всех остальных, Сесил больше не был бароном. Тогда кто же он? Может, никто. Если уж на то пошло, барон нам был не нужен. Берл Доггер давным-давно взял этот титул из тщеславия, и он как-то прижился.