Текст книги "Ярмарка в Летарии (ЛП)"

Автор книги: Charles L. Harness

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Постоянно увеличивающийся размер мозга всегда имел решающее значение для успешной эволюции гуманоидов. Но теперь, чтобы развить головы с увеличенными размерами, с еще большим количеством серого вещества, мы сталкиваемся с серьезной проблемой: женский таз уже находится на максимуме. Большие детские головки не могут проходить через тазовую колыбель. Значит, эволюция большого мозга гуманоидов зашла в тупик? Конечно, нет. Мы размышляем о физических различиях, которые могут привести к увеличению объема мозга. Предположим, что суперчеловек зачат с двумя головами? При рождении сначала одна голова проходит через тазовое отверстие, затем другая, затем остальная часть ребенка. Одна голова с черепным объемом двух голов не смогла бы пройти, но две головы, последовательно, конечно, могут.

Какое движение вперед сможет довести нашего нового гомо супериа до линии гуманоидов? Мы можем только предполагать. Оглядываясь назад, так называемые люди «Люси», (Австралопитек афарский), были яркими звездами нашего гуманоидного происхождения в течение 900 000 лет. Но подумайте, с каким благоговением они могли бы взирать на грубые каменные орудия своих преемников, гомо эргастер!

Дело в том, что достижения преемника были бы за пределами понимания их предков. Так и мы, гомо сапиенс, рассуждаем о гомо супериа и ее мире. Когда гомо супериа появится, она принесет с собой подарки более странные, чем мы можем себе представить.

[Примечание Ящерицы: Здесь следует комментарий, очевидно, написанный почерком буддийского настоятеля, отца Фуа-Кера.]

«Брат Банчу, если мы назовем этих двух женщин, на нас обрушится гнев Сикстрис. Я настоятельно призываю вас отозвать этот документ».

[Здесь оторвана нижняя треть последней страницы документа].

* * *

Ну, похоже, что Ящерица Касс прав. Было и есть только одно двуглавое существо Сикстрис, и она родилась сто лет назад, и она – леди в баронской ложе.

* * *

}5. Кремация доктора Банчу}

Прежде чем мы вернемся к суду, я хотел бы объяснить, как доктор Банчу был связан с ярмаркой.

Наша провинциальная ярмарка проходит в конце июня – начале июля в полях к востоку от Летарии, а кульминация – 4 июля на самой площади. Город переполняется, и избыточное население находит ночлег и питание в местных резиденциях или живет в палатках или на голой земле. Барон получает свою долю от ярмарки самыми разными способами, но и после этого, как правило, остается достаточно, чтобы оплатить городские расходы: чиновники, школы, дороги, коммунальные услуги и т.д.

Каждый год в последний день ярмарки, 4 июля, проводится специальное мероприятие. В прошлом году у нас был человек, выстреленный из пушки и почти пойманный в полете близоруким художником на трапеции. В этом году зрелищем должна была стать кремация останков доктора Банчу на площади, с гарантированным видимым вылетом его души из пепла. Места в первом ряду стоили пятьдесят крон, на трибунах – от 5 до 25 крон, в зависимости от расстояния.

Публичная кремация с видимым подъемом души была, конечно, новинкой, и ярмарочная контора продала более двадцати тысяч билетов еще до открытия ярмарки.

Но позже и городской совет, и попечители ярмарки сошлись во мнении, что, возможно, эта идея ошибочна. В январе, однако, это казалось похожим на победу. Очевидно, старый ученый, ставший монахом, лежал на смертном одре. Скорбящие монахи совершили над ним последние обряды и обильно плакали (слезы, вызванные лакриматором над сморщенным телом). Врачи дали ему всего несколько часов жизни.

Но часы тянулись до следующего дня, а следующий день – до следующей недели, а следующая неделя – до февраля. Его проверяли ежедневно, но он не показывал никаких признаков неминуемой смерти. Совсем наоборот. Он начал набирать вес. С высохших 80 фунтов в январе он перешел на 105 в феврале. В середине марта он встал с постели. Неделю спустя он сделал нетвердый круг по площади. Чиновники были в отчаянии. Сделать такое с ними после всех сложностей, на которые они пошли!

Ведь они и в самом деле пошли на всевозможные злоключения. Стоит просто назвать одну или две проблемы – им пришлось получить экологическое обоснование проекта от провинциального Агентства по охране окружающей среды. Они должны были что-то сделать, чтобы замаскировать запах горящей человеческой плоти. Буддисты рекомендовали особое мятное масло, и бюджетное управление купило несколько килограммов этого масла, но сразу получило запретительный удар от нашего плодовитого местного изобретателя Питера Фахрни, у которого был патент именно на это мятное масло. Они договорились об этом за несколько сотен крон, но столкнулись с другой проблемой – весом старика. Теперь он весил 110 фунтов. Но экологическое разрешение покрывало только 100 фунтов, так что даже если он умрет прямо здесь и сейчас, он не может быть сожжен на законных основаниях. Больше крон, положенных в нужные руки, наконец, исправили это.

Наступил июнь. Отставной антрополог теперь бегал по площади дважды в день, торжествующе хлопая желтыми одеждами.

Одна группа (возглавляемая Сесилом Сикстрис) пыталась убедить ученого пообещать, что он пройдет через это вживую, в случае, если он не сможет ясно увидеть свой путь к тому, чтобы своевременно умереть естественным путем. Лорд Сесил (владелец франшизы в первом ряду) показал маленькому человеку исторические примеры святых буддийских монахов, которые обливались бензином и зажигали спички. Кандидат вежливо выслушал, но отказался. Наследник Сикстрис обратил его к древнему индуистскому обряду сати, в котором вдов покойного магараджи сжигали заживо на костре вместе с покойным мужем. Девчачьи штучки, сказал потенциальный клиент. Нет.

Затем за дело взялись другие. Они пытались пробудить в нем дремлющую преданность своему ордену, который сделал возможным его спокойную отставку. Они напомнили ему, что сам Будда был кремирован. (Возможно, не принимая во внимание тот факт, что Святой Основатель был мертв в это время). Они отметили, что на рекламу мероприятия были потрачены тысячи крон. Они объяснили, что прекрасный оркестр (уже на репетиции) будет маршировать вокруг пляшущих огней, играя магическую огненную музыку Вагнера из «Валькирии».

Нет.

Были спокойно рассмотрены другие, более темные решения.

Команда, возглавляемая лордом Сесилом, отправилась к Черной Реке, на границе с Луизианой, чтобы проконсультироваться с известным колдуном. Я привожу здесь отчет Сесила. (Отчет получен обычным способом.)

* * *

Мы втроем вошли в заднюю комнату, где нас попросили сесть на пол у боковой стены. Комната была плохо освещена масляным фонарем на стене напротив нас, где на полу сидел темнокожий старик. Он поднял голову и сказал: – Зачем вы приехали?

– Нам нужна помощь, – ответил я. – 4 июля состоится кульминация ярмарки. Мы ожидали, что к тому времени монах Банчу будет мертв, и планировали кремировать его тело на площади 4 июля. Если мы не сможем этого сделать, ярмарке придется возместить большую часть денег. Мы будем банкротами.

– Видите ли, – продолжал Дэйв Клатчетт, – очень важно, чтобы этот беспокойный человек умер до кремации.

Старик сказал: – Так используйте лазер.

Мы были в ужасе. Я ответил: – Мы не можем этого сделать. Это должны произойти по естественным причинам.

Хозяин долго молчал. Затем он промолвил: – Мне понадобится что-нибудь от него... капля его крови...?

– Сэр, – сказал я, – это может оказаться труднодоступным.

– Прядь волос?

– Он лысый.

– Кусочек ногтя?

– Здесь тоже проблема. Разве нет другого способа?

– Другой вариант – да. Но не всегда удовлетворительно. Я очень сильный колдун, но я говорю вам – будьте осторожны, вы можете получить свое желание, а затем и некоторые другие. Мне продолжать?

У нас не было выбора: – Да, пожалуйста.

– Хорошо, вас предупредили. Десять тысяч крон.

Я протянул ему свою пластиковую карточку, и он провел ей по считывателю, свисавшему с его шеи, как подвеска в ожерелье из акульих зубов. Он вернул мою карточку и почти одновременно держал за шею пищащего цыпленка. Затем его голова, казалось, оторвалась от тела в потоке крови.

Он держал его обеими руками, и кровь брызнула на опилки пола. Он начал что-то напевать. Наконец-то мы разобрались. – Юли – дух... юли – дух… юли – дух...

Вокруг капель крови возникли мерцающие образы. Миниатюрные деревья? Я насчитал шесть деревьев в два ряда по три штуки, как у ребенка при игре в деревню.

Пение прекратилось. Все было очень тихо.

Между рядами деревьев виднелась маленькая лысая фигурка в желтом халате. Он поднял глаза, и в этот момент что-то похожее на маленькую металлическую лодку, казалось, материализовалось из ниоткуда, зависло над игрушечной фигуркой и игрушечными деревьями, а затем с громким хлопком упало и раздавило все под собой, деревья и куклу-монаха вместе. А потом все, казалось, растворилось в полу. Колдун исчез.

Мы пристально смотрели на это. В то время мы понятия не имели, что происходит. Позже мы поняли, что эта маленькая лодка была кораблем инопланетянина, и что она упала с неба и убила доктора Банчу. Конечно, колдун все это проделал с голограммами. Но как он узнал? Некоторое время мы просто сидели и смотрели друг на друга в темноте. Кто-то пробормотал: – Юли – дух... Юли – двух... Второе июля...? Конечно! Вот когда это произойдет!

– Боже мой, – дрожащим голосом прошептал Дэйв Клатчетт, – давайте выбираться отсюда. Мы сделали это очень быстро.

* * *

Поэтому Сесил принес отчет, который успокоил большинство честных попечителей. Однако, просто для подтверждения, они связались также с двумя уважаемыми астрологами Лос-Анджелеса, оба из которых утверждали, что святой человек действительно покинет эту жизнь 2 июля, и после этого может быть мирно и выгодно кремирован.

Настало утро 2 июля, и теперь мы должны сообщить об окончательном причинном событии – инциденте, который окончательно решил судьбу ученого, ставшего монархом.

Питер Фахрни разработал таблетку, которая якобы приостановила действие закона Мерфи, который гласит (вы вспомните), что если что-то может пойти не так, то так и будет.

Теперь, чтобы побудить зрителей купить более дорогие места в первом ряду, чтобы посмотреть на предстоящую кремацию, комитет купил несколько сотен таблеток Анти-Мерфи и прикрепил по таблетке к каждому билету в первом ряду. Счастливую комбинацию можно было купить в торговом автомате перед магазином Гаршмейера.

Доктор Банчу с сардоническим жестом купил билет на собственную кремацию в первый ряд, в центре. На этом он не остановился. С высшей степенью самоуверенной усмешкой, по словам свидетелей, он оторвал таблетку Анти-Мерфи от билета и бросил ее в канаву.

Ах, горе! Это был вызов, который не могла проигнорировать даже самая снисходительная и милосердная судьба.

В последний момент своей жизни старик сошел с тротуара и постоял, смотря на кучу дров, бочки с керосином и банки с мятным маслом, сложенные в центре площади. Затем он немного отодвинулся, чтобы пропустить Сару, и в следующее мгновение был раздавлен. Старый доктор Тернер, наш коронер, работающий неполный рабочий день, сказал, что все произошло слишком быстро, чтобы он успел почувствовать боль.

* * *

6. Суд начинается

Итак, в 9 часов утра 4 июля начался суд Жан-Клод Берга. Как и прежде, слушания проходили в переполненном зале суда. Чтобы не вступать в противоречие с кремацией, назначенной на полдень, судья уже согласился на досрочный перерыв.

Мы с прокурором Клатчеттом поклонились друг другу с фальшивой учтивостью, и я заметил, что Сикстрис по-прежнему окружают его с талантом большого города. – «По крайней мере», – подумал я, – «если сегодня он потерпит неудачу, то сможет разделить порицание».

Вскоре после того, как Нед Пэкл провел нас внутрь, Джон-Клод обернулся, и обе его головы уставились на баронскую ложу, а затем обе головы кивнули и улыбнулись. На что? Она там, смотрит на нас? Возможно.

Вошел судья Мартин Клоук. Все встали. Несколько предупреждающих ударов молотка, и все снова сели, кроме меня.

У меня было предварительное ходатайство. – Ваша Честь, мой клиент обвиняется и признает незаконную парковку. Наказание – три дня тюрьмы или штраф в пять крон. Поскольку он уже три дня в тюрьме, я прошу снять с него это обвинение.

– Согласен, – пробормотал прокурор Клатчетт.

– Это обвинение опускается, – сказал Клоук. – Далее, мы предъявляем обвинение в убийстве, поскольку машина, о которой идет речь, упала на буддийского монаха доктора Банчу, сбила его с ног и убила. Ваше вступительное слово, прокурор?

Я пропущу вступительные заявления, мои и Клатчетта, которые были довольно рутинными. И сейчас:

Судья Клоук: – Мистер Клатчетт, вызовите первого свидетеля.

Обвинитель Клатчетт: – Я вызываю госпожу Спринг Стейблер.

Согласно полицейскому отчету, Спринг Стейблер, бывшая школьная учительница, находилась на тротуаре всего в нескольких ярдах от места происшествия и видела все.

Это преступление, связанное с убийством транспортным средством, требует, чтобы обвиняемый был опознан как человек, находившийся при управлении средством в момент смерти. Что касается госпожи Стейблер (и, по сути, нескольких следующих свидетелей обвинения), то моя работа была проста: им не должно быть позволено, чтобы опознать Джона-Клода как водителя.

Я медленно и печально поднялся. Мне очень не хотелось этого делать, но у меня был клиент, обвиненный в убийстве. – Возражение. Госпожа Стейблер не может давать показания.

Клатчетт выглядел искренне удивленным. – А почему нет?

– Потому что она осужденная преступница. По правилам суда, преступник не может давать показания. Я подошел к столу и отдал копию протокола судье, затем вернулся к столу прокурора с другой копией.

– Да, я помню, – сказал судья. Он посмотрел на Спринг. – На вас напал грабитель. Вы защищались шпилькой, проткнули ему живот, и он убежал. Вы были арестованы и признаны виновной в ношении скрытого оружия. Я дал вам 90 дней, которые приостановлены. Правильно?

– Да, Ваша Честь.

– Мне очень жаль, но вы должны понимать, что как преступник вы не можете давать показания.

Она пожала плечами, повернулась и вышла из зала суда. Проходя мимо стола защиты, она наградила меня горьким взглядом. За это я ее не винил. Но никто не говорил, что жизнь справедлива.

– Следующий свидетель? – спросил судья Клоук.

Клатчетт бросил на меня беспокойный взгляд. – Я вызываю Эвана Байрона.

Эван Байрон когда-то был богатым и щедро отдал свое состояние общине. Это был его последний подарок, который доставил ему неприятности.

– Недопустимо, – сказал я.

– Это налоговая вещь? – спросил Клатчетт.

– Да. Эван в порыве религиозной щедрости пожертвовал все свои активы, вплоть до последнего фартинга, в провинциальный налоговый совет и заявил пожертвование в качестве благотворительного подарка. Но он превысил предел франшизы на благотворительность, а превышение было запрещено. Правление потребовало от него уплаты налогов. Плюс проценты и штрафы. Он не мог заплатить. Фактически он отбыл год и один день в Хобан Пен за налоговое мошенничество.

– Недопустимо, – согласился Клоук. – Следующий?

– Я вызываю госпожу Доллкин.

Он осторожно провел ее через ужасающие моменты того утра перед гастрономом Гаршмейера, а затем передал ее мне для опроса.

– Просто пара коротких простых вопросов, госпожа Доллкин. Я приятно улыбнулся, но она нисколько не была одурачена. Она посмотрела на меня с подозрением. – Вы никогда не видели его лиц, не так ли?

– Нет, конечно, нет. Как я могла? Он смотрел в сторону.

– Конечно. Но позже, возможно, вы выбрали его из шеренги в полиции?

– А... из шеренги?

– Ну, знаете, когда выстраивают шестерых или семерых мужчин, заставляют их отвернуться, снять штаны, и вы смотрите, чтобы узнать того, кого видели второго июля?

Она густо покраснела. – А, вы имеете в виду, показать их...?

– Точно, госпожа Доллкин, показать их зады.

– О боже, нет!

– Но, возможно, констебль Пэкл показал вам файл Интерпола, содержащий правонарушителей, демонстрирующих  обнажённые ягодицы, с голограммами всемирно известных нарушителей?

– Интерпол? Нет...

– Он просто сказал, идти домой? Он даст вам знать, когда явиться в суд?

– Да, сэр, это все, что он сказал.

Я удивленно покачал головой. – Больше ничего.

– Еще свидетели? – спросил Клоук.

Клатчетт вызвал констебля Пэкла. Конечно, Нед не был свидетелем, и я не позволил ему много говорить напрямую. Клатчетт сдался и отдал его мне на растерзание.

– Констебль, – сказал я, – вы можете водить вашу машину со спущенными штанами?

Он задумался. – Нет.

– Больше ничего, – сказал я.

– Есть еще свидетели, господин прокурор?

– Да, Ваша Честь. На этот раз он излучал победу. – Я вызываю госпожу Ванду Нагель.

– Ваша Честь, разрешите предварительный вопрос? – сказал я.

– Да, давайте.

Я повернулся к Клатчетту. – Госпожа Нагель в момент инцидента находилась за пределами провинции?

– Совершенно верно. Она наблюдала за инцидентом, потому что проводила опыт существования вне своего тела, и оказалась перед гастрономом Гаршмейера как раз в то время. И могу добавить, что стоимость ее перемещения вне тела оплачена. Кроме того, хотя она зарегистрирована для перемещения вне тела только в Луизимиссе, наши соответствующие провинции имеют соглашение о взаимности, которое подтверждает ее путешествие внутри нашей области. Он сложил руки на груди и с холодным торжеством покачался на каблуках.

– Но, – сказал я, – она не прибыла вне тела своевременно, чтобы увидеть сам инцидент?

– Нет. Ее показания будут направлены не на сам инцидент, а на его последствия. Она засвидетельствует то, что андроид, Сара сказала в последние секунды своей жизни.

– Опять слух? Это недопустимо. Я думал, что это его обескуражит. Я ошибался.

Он недружелюбно улыбнулся. – Это допустимо как одно исключение из слухов. То, что сказала андроид, было предсмертным заявлением.

Ну, я упускаю какие-то вещи время от времени. Не часто. Но эта вещь была серьезной, и каким-то образом она проскользнула. Мой уважаемый противник приберегал лучшее напоследок. Поэтому я терпеливо улыбнулся, пока мой мозг крутился и крутился, пытаясь собрать все, что я знал о предсмертных заявлениях.

– Ваша Честь, – начал я, – как указывает информированный обвинитель, одним из исключений из правила слухов является так называемое предсмертное заявление. Исключение основано на том, что умирающий, приближаясь к Небесным Вратам, не умрет с ложью на устах. Учитывая это, у нас все еще есть серьезные проблемы с порогом: Сара была андроидом, а не человеком; у нее нет ожиданий загробной жизни, и не было давления на смертном одре, чтобы сказать правду. Так называемое предсмертное заявление не соответствует основной предпосылке, на которой основано исключение, и поэтому является неприемлемым. Я сел. Пусть пережуют это.

Судья Клоук задумался. – Господин прокурор?

Дэйв Клатчетт встал, одарил меня своей самой снисходительной улыбкой и обратился к судье: – Сара была андроидом, это правда, но андроидом класса 5 AI. Ее IQ был равен 140. У нее была эмоциональная жизнь. У нее было благородство. В катастрофе на шахте Ричфилд она спасла жизни, рискуя собственной. Она любила жизнь, так же как вы и я. Нет ни малейших оснований сомневаться, что она сказала правду. Ее заявление явно приемлемо. Он поднял брови и сел на свое место.

Я тут же вскочил на ноги. – Ваша Честь, даже если предположить все это, у нас все еще есть проблема. Допустимость требует, чтобы в предсмертном заявлении опознали убийцу. Сара никого не опознала. На самом деле, насколько можно судить, она не произнесла ни слова. Она умерла молча. Я сел.

Судье потребовалось некоторое время, чтобы переварить услышанное. – Подождите минутку... вы имеете в виду...?

Клатчетт не дал ему договорить. – Ваша Честь, я протестую против попытки адвоката ввести суд в заблуждение. Как хорошо известно, адвокату, это было предсмертное заявление. В последний момент, когда она лежала под машиной, ее правая рука была свободна, и она подняла два пальца. (Он продемонстрировал). Очевидно, она говорила всему миру, что у убийцы две головы. Он сердито посмотрел на меня и остался стоять.

Я рассмеялся. – Мы, конечно, восхищаемся воображением мистера Клатчетта, и я уверен, что никогда не смогу осуществить столь очаровательную фантазию. Но, увы, мы оказываемся привязанными к банальным реалиям реального мира. Нет никаких доказательств, что этот жест двумя пальцами был чем-то большим, чем последнее подергивание умирающего тела.

– Два пальца... две головы... возможно... – пробормотал Клоук, изучая латинскую фразу на своем молотке.

Когда он это делает, я знаю, что он просматривает записи в своем Гарвардском имплантате Лексус с обновлениями. Есть ли там файл «андроиды»? Я стискиваю зубы. Мы ждем.

Его Честь вздохнул, затем поднял глаза, и, казалось, сосредоточился на точке над столом Клатчетта. Это было плохо. Это означало, что он принял решение, и оно будет за Клатчетта. Он собирался вынести решение, что двупалый сигнал андроида можно считать идентификацией моего клиента с водителем транспортного средства. (Что, конечно, подсудимый и сделал, но юридические доказательства – совсем другое дело).

Клоук сказал: – Похоже, не было зарегистрировано ни одного случая, связанного с предсмертным заявлением андроида. Что ж, тогда чем мы должны руководствоваться? Сравнением с человеческими моделями? Умозрительными экстраполяциями? Да, обеими. Итак, руководствуясь этим, мы заключаем, что…

Нам было нужно чудо.

И это чудо предоставил мой клиент. Джон-Клод схватил меня за рукав и крикнул: – Что это за запах!

Все ахнули и уставились на него. Я тоже. Я не мог думать связно в течение нескольких секунд. Тогда это поразило меня. Это был запах горелого мятного масла. Что означало...

Судья Клоук пару раз ударил молотком. – Адвокат! Уймите своего клиента!

Я был на ногах. – Ваша Честь, уже почти двенадцать! Они начали кремацию!

Его Честь пробормотал что-то. Люди уже направлялись к двери. Он крикнул: – Перерыв до девяти часов завтрашнего утра!

– Всем встать, – произнес помощник шерифа, обращаясь к почти пустой комнате.

И теперь мой клиент вел себя очень странно. Глаза в обеих головах были плотно закрыты. Он сжал кулаки. Совершенно очевидно, что он сосредоточился... на чем? Обе пары губ шептали: – Банчу... Банчу... проснись! Проснись! На обоих лбах выступил пот, и рукава вытерли его. А потом все закончилось, и они расслабились и улыбнулись.

– О чем это всё было? – спросил я.

– Лучше пойти туда, мистер Уитмор, – сказал Джон. – Не хочу пропустить кремацию, – добавил Клод.

Они явно дразнили меня. Но они были правы, я не хочу пропустить такое шоу. Касс уже ушел.

Таким образом, решение о том, можно ли считать жест двух пальцев Сары в качестве опознания Джона-Клода как водителя, оставалось в подвешенном состоянии. Решение, когда оно придет, также будет сильно влиять не только на то, виновен ли Джон-Клод в смерти доктора Банчу, но и в уничтожении Сары. Не говоря уже о непристойном раздевании. Моя работа была изложена для меня.

Когда Нед выводил Джона-Клода из комнаты, я заметил, что мой клиент смотрит на ложу барона и улыбается.

Что-то происходило, что-то связанное с моим клиентом и невидимой женщиной в ложе. Но нет смысла думать об этом сейчас. У меня были более серьезные приоритеты. Мне нужно было вернуться в офис.

* * *

7. Площадь

Теперь позвольте мне немного рассказать о местной географии. Я имею в виду Площадь.

Начиная с Архива в северо-западном углу, мы продолжаем по часовой стрелке и в почти алфавитном порядке: Бар-Дел-О, Буддийский монастырь, автовокзал, Католическая церковь, здание суда, Гаршмейер, тюрьма. Далее – адвокатура, бюро лицензий, Методистская церковь, Пресвитерианская церковь, Церковь Единства и последний офис – «Частные расследования, Том Дорси, Проп».

Этот офис пустует с тех пор, как я себя помню. Считайте, что он, возможно, пустой. Ведь считается, что здесь обитает призрак Тома Дорси, нашего первого, оригинального и, возможно, чересчур рьяного частного сыщика. Однажды утром Тома нашли висящим на балке в подвале его офиса. Это не было самоубийством. Ему трижды выстрелили в голову из мощных лазеров, после чего, словно в назидание, его вздернули.

Однажды на спор я провел ночь в старом здании. Послышались какие-то странные звуки, но призрак так и не появился. А если и появился, то я уснул. На следующий день я провел много исследований с фонариком. Я нашел старые газеты, листовки, объявления и так далее, которые никто не потрудился убрать.

Вот они:

* * *

Том Дорси, частный сыщик.

На Площади.

В судебном процессе? Предоставление свидетелей, обвинение и/или защита, подлинные, надежные. Кровь без примесей, образцы мочи. Мы можем сравнить любую ДНК.

Замена документов. Подлиннее оригиналов. Все документы. Лицензии. Паспорта. Свидетельства о рождении, браке, смерти. Эксперт по каллиграфии.

Мы можем защитить вас. Сторожевые собаки, чистые или бешеные. Кобры.

Излишки имущества незаметно утилизируются.

Специальности: вынужденные свадьбы, американские автоматические замки, не поддающиеся обнаружению яды, Гарвардские дипломы, нотариально заверенные гороскопы для резюме, коллекции коленных чашечек.

Ликвидация задолженностей, невежественная, но дешевая. Давайте, сделаем ставку на ваш контракт. Удовлетворение гарантировано.

* * *

Я знаю теперь, девяносто лет спустя, кто убил его, и почему. Мы придем к этому.

Давайте вернемся назад. Автовокзал. Его история за последние сто лет переплетается с семьей Фахрни. Рассказывают, что прадедушка Эрик Фахрни, тогда еще молодой человек, пришел в город в поисках работы, устал и собирался сесть на скамейку перед маленьким зданием, которое со временем превратилось в автовокзал, когда его отвлекли выстрелы внутри здания. Двое мужчин, пошатываясь, вышли и замертво упали перед ним. В этот момент подъехал автобус.

Дама перешагнула через трупы. – Сколько стоит билет до Кларксвилла? – спросила она Эрика.

– Двести восемьдесят, – сказал он. Он знал, потому что читал расписание, и это было то, куда он, в конечном счете, направлялся.

Она протянула ему свою кроновую карточку, он провел ей через свой карманный счетный регистр и вернул ей.

– Линтикум? – спросил мальчик позади нее.

Линтикума не было в расписании, и Эрик понятия не имел, где он. – Сто семьдесят, – сказал он голосом своего лучшего агента. Мальчик как-то странно посмотрел на него. – Специальная ставка, только сегодня, – объяснил Эрик. Мальчик заплатил.

К тому времени Эрик уже знал, что он на верном пути. Он вызвал катафалк, добился, чтобы бывших собственников увезли, и поставил знак: «Автовокзал Летарии, Эрик Фахрни Проп». Как мы знаем, он и его потомки процветали. Вскоре они купили автобусную линию и так далее.

Во всяком случае, нетрудно понять, почему правнук Питер всегда мог рассчитывать на щедрые демонстрации своих изобретений на вокзале. Мы хотели бы сообщить, что Питер заработал на них много денег. Но мы не можем. Он этого не сделал. За исключением, может быть, его аппарата для тестирования беременности, более известного как «П – машина».

В «П – машине» Питера не было ничего нового. Как мы все знаем, вскоре после того, как яйцеклетка женщины оплодотворяется, она высвобождает гормон под названием «ХГ» – хорионический гонадотропин, который несет символ, что ее тело теперь находится под новым управлением. «ХГ» – это то, что гинекологи тестируют, и так делает (или делала) «П – машина» Питера. Единственная разница в том, что его машина сообщает результат в течение нескольких секунд.

Вот как это работает. Женщина вставляет указательный палец в слот «А», где стерильная игла вытягивает каплю крови, которая автоматически смешивается с раствором некоторых уникальных химических веществ Питера. Затем смесь дает реакцию, которая является либо положительной, либо отрицательной, и небольшая карта выскакивает из слота «B». Если тест положительный, то карта говорит «беременна», а если тест отрицательный – «не беременна». Просто, да?

Да, Питер установил свой аппарат на автовокзале как раз к ярмарке 2185 года. Он там широко использовался, и казался, по крайней мере, таким же точным, как тест, предложенный местной клиникой.

Но затем пришла ярмарка прошлого, 2197 года. Мисс Хэтти Макартур, вдова неопределенных лет, прошла тест «для развлечения». Она была удивлена и встревожена результатом. Когда она рассказала об этом Констеблю Пэклу, своему нынешнему приятелю, Нед потерял сознание, и был вынужден лечь в постель. Через несколько часов шесть сияющих леди (включая двух, которых он не знал) принесли ему запеканки с тунцом, цветы и предложили посидеть с ним ночью.

Мисс Хэтти была не одинока в своем волнении. Ярмарка была в разгаре, и многие девушки тайком пробирались на тест. Каждая получила положительную карточку. Быстро распространились слухи. Нед Пэкл заподозрил неладное, когда его внучка засунула палец куклы в слот «А» и получила положительный результат. Он сам прошел тест. Он был уверен. Затем они обнаружили, что все карты были положительными. Беременна ты или нет, но если ты прошла тест, то результат всегда положительный.

Кто спроектировал эту ужасную шутку? Подозрение пало на разных возможных виновников: на нового баптистского священника (четырнадцать браков за ночь, когда невесты отказались стоять лицом к лицу со своими постоянными священниками). Далее – на доктора Вайнбаума, гинеколога (очередь в его кабинет протянулась вокруг квартала); на автобусную компанию (пятнадцать молодых людей покинули город на следующий день и еще двенадцать через день); и так далее.

Все они ошибались. На самом деле, хитрецом был Битси, сын Джеда Старка, играющий со своим новым игрушечным печатным станком. Он заменил все карточки своими, только что напечатанными.

Питер выключил свою «П – машину», и жизнь в Летарии, в конце концов, вернулась в осторожное равновесие.

Но я, кажется, немного отвлекся.

Давайте вернемся к реальному времени и кремации.

* * *

8. Сюрпризы на Площади

Я постоял немного на крыльце здания суда и посмотрел вниз, на площадь. Трибуны, выстроившиеся вдоль площади, скрывали погребальный костер в центре площади, над которым поднимался столб черного дыма. Меня передернуло.

Затем из толпы послышался рев. Все мужчины, женщины и дети на трибунах вскочили на ноги и закричали. С того места, где я находился, а они стояли ко мне спиной, я почти ничего не видел. Я прополз под трибунами и вскоре оказался на открытом месте. Все кричали, прыгали и показывали пальцами. То, на что они указывали, было кем-то, кто стоял в недоумении в центре кучи. Пламя еще не добралось до него.